Текст книги "Владимир, сын Волка (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Генерал-майор Воскобойников санкционировал действия подполковника Орлова – ему показалось перспективным пресечение маршрута небоевым методом.

Собственно, поэтому они и здесь сегодня – им нужно побеседовать со старейшиной Фарходом Шарифи и муллой Зохиром Махмуди. Эти двое – самые значимые люди в кишлаке, по сути, светская и духовная власть. Раньше у них был некто Ахмад Рахими, кто-то вроде полевого командира или вождя, но он погиб ещё в 1978 году, в ходе Саурской революции, вместе со своим отрядом. С тех пор кишлак считается нейтральным, и в боевых действиях старается не участвовать.

– Старейшина готов вас принять в своём доме, шурави, – недоброжелательным тоном процедил рыжебородый мужчина лет тридцати.

– Что он сказал? – спросил Геннадий.

– Говорит, что старейшина готов нас принять, – ответил Директор.

Взвод мотострелков остался снаружи, чтобы обеспечить боевое охранение на случай атаки.

В дом старейшины они вошли вдвоём, передав оружие сержанту Скворцову, чтобы охранение присмотрело за ним. Это безопасно, потому что через несколько минут, сев напротив старейшины и преломив с ним хлеб, они станут его гостями.

– Мир твоему дому, почтенный Фарход, – протянул Директор руку. – Меня зовут капитаном Жириновским, но можешь называть меня Володей.

– Мир тебе, шурави, – кивнул ему старейшина и пожал протянутую руку.

– И тебе мир, почтенный Зохир, – пожал Директор руку мулле.

Мулла тоже здесь, потому что старейшину и муллу заблаговременно предупредили о прибытии важных шурави. Проигнорировать это они не могли, но, судя по лицам, не ждут от этой встречи ничего хорошего.

Помимо этих двоих, присутствуют ещё четверо – взрослые мужчины, при личных кинжалах, что не могло не напрячь Директора и Орлова.

– Это Геннадий – подполковник КГБ, – представил Директор Орлова. – Он понимает на дари, но плохо.

Геннадий пожал таджикам руки.

– Садитесь – выпейте чаю и отведайте лепёшек, – сказал старейшина Фарход.

Пусть угроза была минимальна, Директор всё равно почувствовал облегчение, когда преломил лепёшку. Теперь нападение на них с Орловом будет ужасающей потерей чести для хозяина дома. Всем будет плевать, что это шурави, потому что это гость, а нападать на гостей своего дома – это харам.

Они начали пить чай, закусывать его довольно-таки вкусными лепёшками и сухофруктами, и поглядывать друг на друга неопределёнными взглядами.

Директора в гляделки переиграть практически невозможно, это его психологическая особенность, поэтому взгляды старейшины и муллы на нём не задерживались. Они ещё не понимают, зачем к ним наведались шурави – они постараются это выяснить как можно скорее.

– Ваши люди уже приходили к нам, – нарушил молчание старейшина Фарход. – Наш ответ не изменился – мы не будем поддерживать никого. Ни Масуда, ни вас.

– Зачем говорить так категорично? – улыбнулся Директор. – Мы ведь только начали беседу. Мы уважаем вас и ваши традиции, поэтому пришли не с пустыми руками. Сержант Скворцов! Несите дары!

В меджлис вошли двое бойцов, несущие страшный дефицит в этих краях – четыре ковра работы Алма-Атинской швейной фабрики.

Пришлось специально заказывать их, потому что в «Берёзке» ковры не продаются, а на рынках Кабула ковры стоят нерационально дорого. Ну и местными коврами никого не удивишь.

А вот фабричные изделия, отличающиеся ровным и симметричным узором, как на дорогостоящих коврах мастеров, а также однородным ворсом, ценятся и являются символом приближенности к городам.

– Командование 40-й армии шлёт вам сердечный привет и дарит эти ковры в знак душевной приязни, – сообщил Директор и поднял один из ковров.

Ковёр тяжёл, имеет площадь 2×3 метра, поэтому поднять его непросто, но таков местный этикет – нужно вручить его из рук в руки.

Старейшина немного развернул ковёр и пощупал ворс. Судя по выражению лица, качество изделия он оценил и оно произвело на него впечатление.

«Ещё бы – по 170 рублей за ковёр!» – подумал Директор. – «Надо было подешевле брать».

Он «доставал» их через штаб тыла – заплатил с денег от видеомагнитофонов.

Два ковра старейшине – это роскошный подарок, потому что 170 рублей – это больше, чем кишлак зарабатывает, например, на продаже овечьей шерсти за один год. Да и для обычных офицеров ОКСВА тратить столько на подарки всяким старейшинам и муллам – это тоже безумная роскошь, поэтому таким тут почти никто не занимается.

И это очень сильный жест – Директор назвал главного дарителя, подразумевая, что они с Орловым здесь лишь посланники от афганского наместника самого главного шурави.

С точки зрения командования это махровая коррупция, так делать нельзя, поэтому командованию, если эта встреча завершится успешно, будет сообщена версия, что это просто Орлов такой убедительный и харизматичный, что аж может произвести впечатление на старейшину и муллу даже через переводчика.

Директор поднял второй ковёр и продемонстрировал его старейшине. Если первый был красным, с золотистым орнаментом, то второй имеет преобладающий бежевый цвет с красно-коричневым орнаментом.

– Великолепные ковры… – пощупал старейшина ворс второго ковра своими морщинистыми руками. – Очень дорогие… Я принимаю этот подарок.

Он просто не смог устоять, потому что ковры – это статус. Просто так их не достать, нужны деньги и возможности, а их, как обычно, нет.

– Пусть они согревают твои ноги и ноги твоих детей, – пожелал ему Директор.

Далее он поднял другой ковёр и вручил его мулле. Тот придирчивым взглядом рассмотрел его и пощупал ворс, а затем точно так же оценил второй ковёр. Это копии предыдущих ковров – нельзя, чтобы они отличались, потому что кто-то может оскорбиться.

Несмотря на недовольство чем-то, мулла кивнул, выразив признательность.

– Я с благодарностью принимаю подарок, – сказал он.

– Пусть они помогут тебе в тяжёлом богословском деле, – пожелал ему Директор.

Они вернулись на коврики и продолжили пить чай.

– Чего ты хочешь добиться, делая такие щедрые подарки? – спросил старейшина Фарход.

– Вашего расположения, – ответил Директор.

– Ты хочешь купить его? – нахмурившись, уточнил мулла Зохир.

– Нет, я хочу, чтобы у нас установились дружеские отношения, – покачал головой Директор. – Я слишком ценю свою честь, чтобы требовать что-то в обмен на подарок.

Мулла скептически усмехнулся. На его лице было написано «Честь у шурави? Ну, да, конечно же…»

– Тогда чего ты хочешь? – спросил старейшина Фарход.

– Я хочу заключить соглашение, – улыбнулся Директор. – В машинах лежит генератор, а также японские телевизор и видеомагнитофон. Они достанутся вам, если вы прекратите пропускать караваны Масуда.

– Что нам проку с этих изобретений шайтана? – недовольно спросил мулла.

– Это дискуссионный вопрос – считать ли японцев шайтанами, – улыбнулся Директор. – Но вот с чем никто не будет спорить – видеомагнитофоны есть только в двух богатейших кишлаках, расположенных в провинции Кабул. Я бывал в них – почти каждый вечер смотрят фильмы. У кого ещё в Панджшере есть такое? Ни у кого. А у вас будет. При условии, что вы примете моё предложение.

Орлову было очень жалко тратить такие большие деньги на каких-то жителей кишлака, но Директор сумел убедить его – выигрыш от успеха будет больше, чем от лишней пары тысяч рублей.

За вторую поставку видеомагнитофонов они с Орловым получили 5790 рублей. Такие деньги Директор мог бы заработать за 10 месяцев службы, при условии, что не будет тратить вообще ничего, что невозможно. И ему было очень легко потратить свою половину на пользу делу.

– Никто из нас не умеет пользоваться этим, – произнёс старейшина Фарход.

– Научим, – улыбнулся Директор. – Ах, да, забыл сказать – вдобавок к генератору мы оставим у вас бочку с дизельным топливом. Его хватит на несколько недель, если пользоваться экономно. И ещё, уже просто в дар, мы передадим вам десять фильмов, доставленных аж из СССР и Ирана.

Он купил на рынке перезаписи четырёх советских фильмов, дублированных на дари, а также шесть западных боевиков, переведённых на фарси. Советские фильмы были дублированы профессионально, а вот западные боевики озвучивали какие-то любители.

– Нам нужно всё обдумать, – сказал старейшина.

– Разумеется, – улыбнулся Директор.

Чаепитие продолжилось, но теперь старейшина и мулла тихо переговаривались между собой, иногда поглядывая на Директора.

– До чего мы дошли? – тихо поинтересовался Орлов.

– Я сделал предложение, и теперь они думают, – столь же тихо ответил ему Директор. – Как и ожидалось, они ошалели от роскоши подарков. И коготочек увяз…

– Понятно, – кивнул Геннадий. – Держи меня в курсе происходящего.

– Хорошо, – ответил Директор.

Пришлось выпить два чайника терпкого чая, прежде чем старейшина сумел договориться с муллой.

– Это хорошее предложение, капитан Володя, – произнёс старейшина Фарход. – Мы склонны согласиться, но с условиями.

– Я готов их выслушать, – кивнул Директор.

– Масуд будет разгневан, – сказал старейшина. – Нам нужна защита со стороны шурави. И ещё нам нужно электричество из Кабула. Но шурави не должны лезть в наши дела – мы будем жить сами.

– Мне нужно посоветоваться с подполковником Орловым, – ответил на это Директор.

Старейшина степенно кивнул.

– Мы можем организовать в этом кишлаке электричество? – спросил Директор у Орлова.

– Вопрос сложный, – вздохнул тот. – Если будет гарантирована безопасность рабочим. Но это Панджшер – тут никто и ничего не может гарантировать. Провести коммуникации можно, но как обосновать это перед командованием?

– А как есть сказать нельзя? – уточнил Директор. – Мы покупаем их лояльность очень дёшево – нужно просто провести электричество.

– Сейчас схожу и попробую связаться с Гаськовым, – решил Геннадий.

– И старейшина требует, чтобы в дела кишлака никто не лез – нужно сделать так, чтобы сюда не приезжали агитаторы, учителя и медики, потому что им нравится их Средневековье, – сказал Директор. – И спроси о возможности организации защиты, желательно мотострелками.

– Уточню, – кивнул Орлов.

– Моему товарищу нужно поговорить с командованием, – сказал Директор старейшине.

Тот снова степенно кивнул, затем закинулся насваем из жестяной табакерки и расслабленно прикрыл глаза.

Орлов отсутствовал около двадцати минут.

– Предварительно – да, – сообщил он. – Эдуардыч сказал, что кишлак недалеко от Голбахара, а туда уже провели электросеть. Будет нетрудно устроить присоединение этого кишлака к общей сети. И невмешательство в дела кишлака одобрено. Оборону кишлака тоже устроят – на время операции будет построен опорный пункт на роту, а когда или если всё успокоится, то тут постоянно будет стоять усиленный взвод.

– Электричество обещано, – сказал Директор старейшине и мулле. – И оно будет, если вы дадите своё согласие. Также командование обещает, что не будет вмешиваться в ваши дела, поэтому вы сможете жить, как жили.

– Хорошо, – открыл глаза старейшина Фарход. – А защита?

– Тоже будет, – кивнул Директор. – Кишлак будет защищать целая рота отборных шурави. А спустя некоторое время – усиленный взвод.

– Это нас устраивает, – кивнул старейшина. – Мы будем сообщать обо всех караванах, везущих оружие, а некоторые будем останавливать сами. Твоё командование, капитан Володя, не будет возражать, если мы применим оружие против людей Масуда?

– Не думаю, что оно будет против, – улыбнулся Директор.

– Я хочу увидеть телевизор и видеомагнитофон, – сказал старейшина Фарход.

Глава девятнадцатая

Престиж

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 28 мая 198 4 года*

– Зачем тебе этот человек? – спросил генерал-майор Гаськов.

Неделю назад, 21 числа, его сделали полноценным заместителем руководителя по кадрам, расширив отдел кадров Представительства КГБ в Афганистане – всё исключительно за результаты работы с ХАД.

Генерал-лейтенант Рагозин, начальник Высшей школы КГБ имени Дзержинского, очень доволен Гаськовым и офицерами ХАД, которые присылаются на обучение.

Прирост качества курсантов был резким – первый набор показал повышение успеваемости на 14% в выборке из 42 человек, а второй продемонстрировал прирост успеваемости на 27% в выборке из 56 человек. Оценивалось качество по среднему баллу и результатам сдачи зачётов.

Рост успеваемости отмечен, в среднем во всех дисциплинах, но основной вклад вносят дисциплины, связанные с точными науками.

– Мне нужен кто-то из ХАД, чтобы лучше делать свою новую работу, – ответил Директор.

Этого не было в его планах, но теперь он, вместе с Орловым, отвечает за налаживание связей с местным населением.

Успех с кишлаком Асатетхет впечатлил не только Воскобойникова, но и штаб 40-й армии – в кишлаке теперь стоит 7-я рота 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка.

668-й отдельный отряд 15-й бригады СпН, официально именуемый 4-м отдельным мотострелковым батальоном, занимается перехватом караванов, везущих Масуду всякое интересное – оружие, боеприпасы, медикаменты и экипировку.

Часть караванов перехватывает кишлак Асатетхет, на что бойцам СпН приказано закрывать глаза. Генерал-майор Воскобойников договорился об этом с ГРУ – он объяснил коллегам всю важность поддержания лояльности таджиков, по сути, бросивших вызов Масуду.

И теперь Орлов, при поддержке Директора, должен заниматься переговорами с другими колеблющимися кишлаками в Панджшере. Стратегически, переход родов на сторону правительства, это поражение Масуда, что он должен прекрасно понимать.

– Чем тебе может помочь этот лейтенант? – поинтересовался генерал-майор Гаськов, а затем посмотрел в папку.

Там находится личное дело лейтенанта Саида Сафара, который и интересует Директора.

– Он сообразителен, исполнителен и является местным, – ответил Директор.

На самом деле, характеристика «сообразителен» – это серьёзное приуменьшение. Он сдал тест Директора на «отлично», даже финальный. Это одарённый интеллект, способный добиться выдающихся результатов, при правильном подходе.

Директор побеседовал с ним и убедился, что тест не ошибочен – пришлось изменить результаты, опустив их до «хороших», чтобы Саида не отправили в Балашиху в составе дополнительного набора. Такой человек, пока что, единственный из всех протестированных сумевший показать выдающиеся результаты, нужен ему самому.

КГБ и ХАД от этого ни холодно, ни жарко, потому что лейтенант Сафар, ни при каких условиях, не мог бы добиться особых высот ни в армии, ни в ХАД. Причиной тому – его происхождение.

У него нет влиятельных родичей, потому что он сын осевшего в Кабуле бывшего пастуха-кучи (1) из Вардака, протекцией среди высших офицеров обзавестись, до сих пор, не смог, а ещё он сильно демотивирован, потому что прекрасно понимает, что творится в правительственной армии.

На самом деле, при изучении его личного дела уже будет видно, что он неординарный человек – он сумел убедить своего отца, что ему нужно отучиться в школе, а затем поступил в военное училище, из которого выпустился лейтенантом. И прослужив в армии почти год, подал заявку на перевод в ХАД.

Наверное, после прохождения обучения в Москве, Саид смог бы добиться каких-то результатов, через 2–3 года, но это не гарантированно, потому что прямой связи между уровнем интеллекта и успехом в службе до сих пор не установлено. Возможно даже, что высокий интеллект в этом деле, в некоторой степени, вредит.

– Ладно, – произнёс генерал-майор Гаськов. – Раз он тебе нужен – пусть будет. Я поговорю с Наджибуллой.

– Благодарю, Эдуардыч, – улыбнулся Директор.

– Не чужие люди, Вольфыч, – улыбнулся тот в ответ.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, парк, 9 июня 198 4 года*

– Мир тебе, – протянул Директор руку Саиду.

На нём полевая гимнастерка, плечи подтёрты от рюкзака и многократных стирок, на плечах лейтенантские погоны, сапоги образцово чисты, но подошвы уже стираются.

На вид ему лет 27–28, но на самом деле – 24 года. Он выглядит взрослее из-за военной формы, выжженного солнцем и обветренного суровыми горными ветрами лица, а также очень взрослого взгляда серо-зелёных глаз.

– Мир тебе, товарищ капитан, – ответил он на рукопожатие.

– Присаживайся, – мотнул Директор головой на лавку. – Как тебе новый кабинет? Уже обустроился?

– Так точно, товарищ капитан, – ответил Саид.

– Давай по-простому, – попросил Директор. – Не на службе. Владимиром Вольфовичем меня зови.

– Так точно, – кивнул Саид.

– Нужно обсудить твои дальнейшие действия, – произнёс Директор. – Пока что, мне видится, что ты будешь ездить с нами по кишлакам, что-то подсказывать, а также мотать на ус все хитрости науки переговоров. Три-четыре месяца такой деятельности и ты будешь отправлен в Москву, проходить укороченные курсы – к твоему возвращению мы позаботимся о том, чтобы тебе точно дали капитанское звание и ты смог возглавить отдел, который, к тому времени, будет учреждён. Считай, что это всё аванс.

– Но за что? – спросил лейтенант.

– За лояльность, – честно ответил Директор. – Меня не устраивает ситуация в ХАД. Ты ещё в нём не служил, но будь уверен, ты увидишь очень мало отличий от армии. Тебе же не понравилось то, что ты видел в армии?

– Нет, – покачал головой Саид.

– В ХАД всё почти так же, а местами даже хуже, – сказал ему Директор. – И КГБ очень хочет это изменить. И мы можем это сделать, но нужны люди внутри. Ты там, пока что, чужой, но можешь, со временем, стать своим. Для этого я и избрал тебя из списка кандидатов – ты ведь всё верно понял о тестах?

– Да, Владимир Вольфович, – кивнул Саид. – Я сдал лучше, чем на «хорошо», но результаты изменили.

– Это сделал я, – улыбнулся Директор. – Обучение в Москве – это, конечно, хорошо, но с нами у тебя будет больше перспектив. Ты очень умный парень, Саид, ты должен трезво осознавать свой потенциал и понимать, что ты можешь гораздо больше, чем другие.

– Да, – не став напрасно скромничать, согласился Саид.

Он мог бы стать учёным, скорее всего, математиком или физиком, возможно, даже выдающимся, но судьба определила ему участь бедняка с окраин Кабула, а затем военного без каких-либо перспектив к карьерному росту. И если бы не Директор, он бы никогда не попал в ХАД, а просто растратил природный дар впустую.

– Я обещаю тебе, что не позволю такому потенциалу пропасть зря, – пообещал ему Директор. – Отдел, который ты возглавишь, будет заниматься аналитикой, а когда придёт время, возьмёт на себя работу с кадрами.

– Я ценю это, Владимир Вольфович, – кивнул Саид.

– Это ещё не всё, – покачал головой Директор. – Скоро ты переедешь в 1-й микрорайон, где тебе выдадут двухкомнатную квартиру вон в том доме.

Он указал на хрущёвку, примыкающую к парку торцевой стороной.

– Это тоже аванс, – произнёс Директор.

– Что должен будет делать отдел, который я возглавлю? – спросил Саид. – По-настоящему, а не официально.

– Хорошо, что ты всё понимаешь, – улыбнулся Директор. – Настоящая работа – собственная безопасность ХАД. Выявление фактов коррупции, а также поиск шпионов и предателей.

В ХАД нет отдела собственной безопасности, потому что эту работу взял на себя 2-й отдел Представительства КГБ, который, конечно, выявляет факты коррупции или предательства, но не вовлечён полноценно, как мог бы быть вовлечён отдел ХАД.

Директор был и будет сторонником «афганизации» этой войны, поэтому предпринимает усилия по созданию отдела аналитики, который станет отделом собственной безопасности и займётся выбраковкой не только воров и предателей, но и некомпетентных.

И такой человек, как Саид Сафар, лучше всего подходит для организации подобного отдела. Это будет проверкой – и самого Саида, и метода Директора.

– Но это будет потом, – сказал Директор. – А пока, делай свою работу и готовься к обучению в Москве.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, квартира Жириновского, 12 июля 198 4 года*

«Это на закупку ковров», – переложил Директор четыре пачки рублей в портфель. – «А вот это в фонд».

Он перекидал пару десятков толстых пачек в картонную коробку.

– Ты себя нормально чувствуешь? – поинтересовался сидящий напротив него Орлов.

– А что не так? – озадаченно посмотрел на него Директор.

– Это же десятки тысяч рублей, – сказал Геннадий. – Такие деньги можно заработать только за десятки лет беспорочной службы!

– Очевидно, – кивнул Директор. – И что это значит?

– Мне просто удивительно видеть, как спокойно ты их кидаешь в коробки и портфели, – усмехнулся Орлов. – Будто это не деньги, а какие-то фантики.

– Это ресурс, – сказал Директор. – И ничего более.

– А зачем? – поинтересовался Орлов.

Ему непонятно, а объяснить Директор не может. Точнее, может, но это будет иметь непрогнозируемые последствия. Поэтому он не будет.

– Надо, – ответил он. – Когда придёт время, ты всё поймёшь.

– Какое время? – нахмурился Орлов.

– Слушай, тебе что-то не нравится? – спросил Директор.

– Мне всё нравится, – покачал головой Геннадий. – Просто я не понимаю твоих мотивов. В Союзе ты такие суммы просто так не потратишь, то есть толку от них никакого. Зачем они тебе?

– Ну… – Директор задумался.

– Что «ну»? – нахмурился Орлов.

– У меня есть некоторые прогнозы, – осторожно сказал Директор. – Я вижу, к чему всё идёт, поэтому считаю необходимым подготовиться.

– К чему идёт «что»? – спросил Геннадий.

– Экономика замедляется, предпринимаемые меры дают лишь временный и сомнительный эффект, а нужно что-то стабильное и быстродействующее, – ответил Директор. – И если я верно понимаю настроения, царящие в Политбюро…

Он сделал паузу и закрыл портфель.

– Если я всё верно понимаю, то они могут захотеть вернуться к НЭП, – решился он.

– К НЭП? – усмехнулся Орлов. – Бред!

– Бред так бред, – равнодушно пожал плечами Директор.

– Нет, так не пойдёт, – мотнул головой Орлов. – Объясни развёрнуто!

– Я не хочу никого обидеть, но выглядит всё так, будто у руководства нет идей, как выпутаться из этой ситуации, – сказал Директор. – Поэтому оно, с каждым годом будет всё сильнее и сильнее склоняться к простому, всем понятному, неправильному решению. И это решение – НЭП. Я думаю, это будут производственные кооперативы – будто бы возврат к корням. Один раз сработало – второй раз тоже должно.

– В это очень трудно поверить, – признался Орлов.

– Это не вопрос веры, – сказал Директор и тяжело вздохнул. – Уж ты-то должен знать, что экономика задыхается – рабочих рук хронически не хватает, темпы роста не просто падают, а ускоряются в своём падении. Рецептов нет, ситуация уникальная, поэтому они действуют вслепую. И НЭП – это старое решение, которое позволило Ленину сравнительно быстро восстановить лёгкую и среднюю промышленность.

Всё это не совсем правда. Цель команды Горбачёва – возврат рыночной экономики, а не временная мера для прекращения стагнации и наращивания темпов роста экономики.

По сути, законом о кооперативах он заложит фундамент для появления первых олигархов и катастрофического расширения теневой экономики.

Директору с трудом верилось, что они не видели «окно возможностей», которое создаёт разрешение кооперативов – они прекрасно знали, что именно создают.

Заводам будет выгоднее продавать продукцию, по дешёвке, бесчисленным кооперативам, чем сдавать её государству, что раскрутит маховик дефицита. По сравнению с тем дефицитом, который начнётся с 1988 года, все предыдущие годы вместе взятые – это периоды товарного изобилия.

Возникнет «странная ситуация», которая будет озадачивать инспекции на заводы: завод отчитывается, что ничего не произвёл, потому что то дерьма нет, то черпаки не завезли, но при этом их склады наполнены готовыми изделиями, которые, в лучшем случае, обозначены как брак, а в большинстве случае вообще никак не обозначены, потому что на бумаге их нет.

Декларировалось, что кооперативы существенно снизят дефицит, но они послужили главной причиной для его радикального обострения.

Кооперативы – это не гроб для СССР, но один из гвоздей. Последний гвоздь. А всё, что дальше – это уже констатация смерти и ритуальные процессы.

Всё будет гораздо хуже, но Директор не может рассказать это Орлову.

– То есть, временный отказ от социалистических идеалов, чтобы восстановить темпы роста экономики? – уточнил тот. – Ты так думаешь?

– Да, – солгал Директор. – Но это лишь моя аналитика. Если я неправ, то эти деньги мне не нужны.

– А чего ты хочешь добиться с помощью этих денег? – спросил Орлов.

– Не я, а мы, – улыбнулся Директор. – Если, в конце концов, будут разрешены производственные кооперативы, то у меня на этот счёт есть масштабные планы и грандиозные идеи.

– Например? – усмехнулся Геннадий.

– Например, мы можем начать массовое производство разгрузок и конвекционно-амортизационных подпоров для бронежилетов, – ответил Директор. – Государство, почему-то, не спешит разворачивать их массовое производство, хотя запрос существует уже который год. Фурнитуру тоже можно производить, противоосколочные костюмы – это открывает огромные возможности для увеличения боевого потенциала Советской армии.

Он намеренно озвучивает всякую очевидную ерунду, которая пусть и может принести какие-то деньги, но уж точно не походит на настоящий бизнес.

Для настоящего бизнеса у него есть куда более прибыльные и менее ресурсозатратные идеи…

– И в этих производственных кооперативах будут работать наши, – сказал Директор. – Те, кто вернулся с Афгана – проверенные люди.

– Хм… – задумчиво хмыкнул Орлов.

– К гражданским у меня доверия нет, – добавил Директор. – Они всё портят и слишком много ноют. Наши ныть не будут и им можно доверять.

– Хм… – снова хмыкнул Геннадий. – Попахивает от этого нехорошо…

– Ещё раз говорю – если я неправ, то это всё ерунда и я просто прекращу барахтаться, – улыбнулся Директор.

Но он знает, что прав – он уже переживал всё это, когда-то давно.

– Да, звучит амбициозно, – сказал он. – Но нужно готовиться, пока не стало слишком поздно. А для этого нужны деньги и люди. Кстати, то, что болтают об Эдуардовиче – в этом есть хоть доля правды?

– Никто не знает наверняка, – пожал плечами крепко задумавшийся Орлов. – Москва со мной не консультируется.

Ходит слух, будто генерал-майора Воскобойникова скоро отправят в Союз, с повышением, а на его место поставят кого-то из заместителей. И генерал-майор Гаськов в числе перспективных кандидатов.

У КГБ есть свои метрики оценки результативности работы и Гаськов, очевидно, их существенно превышает – у него и ХАД начал проявлять какие-то обнадёживающие признаки эффективности, и целых три кишлака начали поддерживать режим Кармаля…

В самом худшем случае, новым руководителем Представительства назначат кого-то из основных заместителей, то есть, первого заместителя, заместителя по контрразведке или заместителя по военной контрразведке, а Гаськова поставят на освободившееся место.

Поэтому он сейчас в Москве – вылетел консультироваться с начальством и щупать почву. Если докажет, что соответствует должности руководителя, то его поставят, и всё у него будет очень хорошо.

– Но скоро мы узнаем, – улыбнулся Орлов. – Если его назначат руком… У-у-у…

– Узнаем, – кивнул Директор. – И я прошу не сообщать о нашем разговоре руководству. Могут понять неверно.

– Я всё понимаю, – ответил Геннадий. – Я – могила.

– Хорошо, тогда вернёмся к деньгам, – слабо улыбнулся Директор. – В кишлаке Харо у нас заседает целый совет – четверо старейшин и один мулла. Нужно заранее узнать, можно ли туда провести электричество и привезти оборудование для бурения.

Для закрепления лояльности присоединившихся кишлаков, Директор выработал простое решение – помимо электричества, которое подвести не является серьёзной проблемой, он предложил решать проблемы с водой.

Есть бригады гражданских специалистов, которые бурят скважины в подконтрольных регионах, но в отдалённые кишлаки они ездят очень редко, потому что это очень опасно.

Решается эта проблема выделением мотострелковых рот для боевого охранения, на время проведения работ.

Важность чистой воды в местных условиях переоценить очень сложно, поэтому обитатели кишлаков воспринимают подобные будто бы безвозмездные жесты как проявление великодушия шурави, которым, почему-то, не всё равно, что пьют племенные жители.

– Я поручу найти карту той местности, – кивнул Орлов. – Но мне помнится, там река рядом – они берут воду оттуда.

– А будут брать сразу возле дома, – улыбнулся Директор. – Да и сама по себе вода – это малозначимо. Они внимательно следят, как дела у соседей – а у всех их юго-западных соседей есть электричество и вода. Барак вон вообще прямо на реке стоит, но Хасан затребовал скважину. Это уже не средство для выживания, а чистый престиж.

Как оказалось, многим старейшинам престиж важнее идеологии. Дизель-генератор в деревне – это уже заявка. Электричество, проведённое от самого Баграма – это проявление приближённости к городу и демонстрация важности кишлака для шурави. Опорный пункт мотострелковой роты – это уже чистый форс и доказательство нешуточной весомости старейшин кишлака в среде шурави.

«Да и какая у них идеология, если муллы тоже в доле?» – подумал Директор. – «Как мулла скажет – такая и идеология. А мулла говорит, что электричество и чистейшая вода – это хорошо…»

Штаб 40-й армии ухватился за эту инициативу и ведёт ползучую экспансию в Панджшер – Масуд предпринимает рейды, желая наказать предателей, но на это и был расчёт.

Местные хорошо знают горы, поэтому возможные маршруты движения отрядов душманов им известны. Это обстоятельство открыло большие возможности для СпН ГРУ и КГБ в вопросе достойной встречи этих отрядов.

Эти маршруты заносятся на карты и в дальнейшем используются для ответных рейдов – акция по завоеванию лояльности приносит щедрые плоды. А для этого «всего-то» нужно было потратить тысячи рублей…

Несмотря на то, что последняя операция в Панджшерском ущелье закончилась почти ничем, командование, в свете открывшихся перспектив, не желает оставлять Масуда в покое. Произошла смена стратегии и теперь Ахмаду приходится очень несладко.

Возможно, это приведёт к новому раунду переговоров, на которых у командования 40-й армии будут очень сильные позиции.

Ахмад Шах Масуд уже давно понимает, что бороться против шурави – это всё равно, что бегать по ущелью и биться головой об скалы, поэтому уже было целых два перемирия, которые он нарушал, когда чувствовал, что накопил достаточно сил. Но всякий раз его сил оказывалось недостаточно…

Теперь же угроза обрела новый характер, и он ещё не придумал, как с нею справиться. Атаковать опорники почти бесполезно, потому что в случае атаки большими силами сразу прилетают Ми-24 и смешивают душманов с рельефом, а атаки малыми силами не дают нужного эффекта.

Для него более актуален вопрос: «А пойдёт ли командование 40-й армии на третьи переговоры?»