Текст книги "Мертвый город. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 45 страниц)

Хотелось, конечно, ответить на их маты каким-нибудь ругательством на пиндосском, например сказать, что я имел их матерей. Но я не стал. Не надо их лишний раз злить.

Как ни крути, но наша задача была провалена. Мы не только не смогли добыть данные, нашу группу буквально уничтожили. Я – единственный выживший, но и это ненадолго, если ничего не предприму. Штанина уже вся в кровище, нужно хоть турникетом бедро перетянуть, иначе сдохну, как свинья недорезанная.

Перед глазами уже плыло от кровопотери, а ногу я попросту не чувствовал. Еще немного и вырублюсь. Тогда конец без вариантов.

И хоть я и был в практически безвыходном положении, но головы не терял. Есть у меня такая особенность, я никогда ее не теряю, даже, когда в полнейшее отчаяние впадаю. Наверное, благодаря тому и жив до сих пор.

А еще лучше влезть в автодок. Он поможет, тем более, что модель какая-то явно экспериментальная. Должна быть получше чем те, что в наших реанимациях стоят.

Единственная проблема, залезать в них надо полностью голым. Иначе никак. Так что придется раздеваться.

Я скинул с себя ремень автомата, бросив его прямо на пол. Выживу – подниму, а пока не до этого. Достал из подсумка-аптечки турникет и дернул за петлю быстросброса, избавляясь от плитника, пропрыгал до автодока, уселся, расстегнул ремень и избавился от штанов.

Вся нога уже была в кровище, волосы на коже слиплись в единую массу. Затянув турникет на бедре, я почувствовал, как пульсируют сосуды, кровоток в которых остановилось. А сердце-то бьется. Хотя крови во мне, скорее всего, практически нет, учитывая лужу на полу.

Стащил с себя форменную куртку, бросил на пол, избавился и от пропотевшей футболки, улегся на ложемент, схватился за специальную петлю и рывком запер крышку.

Положил руки на положеное место, и почувствовал, как на руках защелкнулись фиксирующие браслеты. Манипуляторы автодока, эти металлические крючкопалые лапы задвигались, и уже через несколько секунд мне на руку легла эластичная лента жгута. Я заработал кулаком, чтобы облегчить работу, но скорее по привычке. Сомневаюсь, что правильно запрограммированный робот порвет мне вену. У него ведь движения гораздо точнее, чем у человека.

Через несколько секунд у меня в руке оказался катетер, а потом к нему подсоединился шланг инфузомата, лента жгута оказалась разрезана, но скальпель даже не задел кожу. Это лучше, чем просто капельница, так растворы точнее дозируются. Но пока мне, очевидно, не кровь переливают, а делают вводный наркоз. Или это называется премедикация? Не помню.

Раньше были проблемы с подбором донорской крови. Сейчас все решается синтетической первой отрицательной. Наука – это здорово.

На лицо мне легла маска, воздух стал сладким и приятным. Впрочем, как пахнет закись азота я и так знал. Не в первый раз же попадаю в госпиталь.

И по привычке я стал считать про себя от десяти до одного.

Десять, девять, восемь, семь…

Наружная дверь содрогнулась от удара. Похоже, что наши западные партнеры притащили что-то тяжёлое и пытались выбить створку.

Шесть пять, четыре, три…

Удар в дверь повторился. Если вломятся, то хрен с ним, я уже ничего не сделаю. Сейчас я отрублюсь, и даже не почувствую, как меня убьют.

Два, один…

Я отключился.

Глава 7

Я открыл глаза и увидел над собой полупрозрачную стеклянную крышку автодока. Увиденное в наркотическом бреду еще только улетучивалось из головы, и я уже даже не мог вспомнить, что именно видел. Помню только, что там не было ни зомби, которые пытались меня сожрать, ни странных людей в черной форме, которые перебили весь мой отряд. Все было хорошо и спокойно.

События недавнего боя промелькнули в голове, вспомнилась и боль в пробитом осколком бедре, и как полз прочь от своих, как сломал электронный замок на двери, и как улегся в автодок. В автодоке я сейчас и нахожусь, и если уж совсем честно, то чувствую себя превосходно. Вот и манипуляторы висят, на руки робота-терминатора похожи, только если у того их две было, то у этого целых четыре. Ну по-видимому, чтобы все успевать.

Даже после двухнедельного отдыха в санатории после ранения я не чувствовал себя так хорошо. Так что же такое со мной сделало это чудо техники? И как много времени прошло?

Столько вопросов, а ответов на них нет. И у кого спросить? А в первую очередь наладонник реанимировать попытаться, хоть по нас ЭМИ и ударили, техника крепкая, военная. Может быть, перезагрузится еще, хотя черт его знает.

Да, взять наладонник, включить его и попробовать связаться со своими. Если не запросить эвакуацию, то хотя бы доложить, что именно с нами случилось в этой лаборатории. Эти сведения сами по себе должны быть ценными, особенно то, что мы столкнулись с врагом. Да, до сих пор не ясно, кто такие эти самые "черные", да, меня будут несколько недель допрашивать в районной комендатуре, а может быть, даже в центр отвезут. Но мне-то скрывать нечего, расскажу все, как есть.

И тут мне вспомнилось, как Араб говорил, что без документов по вакцине для никого из нас обратной дороги за периметр нет. Он определенно не врал тогда, так оно и есть. Но, может быть, что-то получится. Не ложиться же мне прямо здесь и умирать, особенно если выжил там, где по-хорошему должен был сотни сложить.

Только как выбраться из этого стеклянного гроба?

Я принялся осматривать внутренности в поисках какой-нибудь кнопки, но ничего не нашел. Да и не смог бы я ничего нажать, мои руки были намертво закреплены ремнями, видимо, чтобы не дергался во время операции. А что, если эта хренотень вообще изнутри не открывается, а для нее оператор нужен?

– Слышь, железяка, – проговорил я. – Ну и как мне из тебя выбраться?

– Произвожу заключительные манипуляции, – послышался в ответ приятный женский голос. – По их завершению блокировка будет снята, и вы сможете выйти наружу.

О как. Походу с этой штукой еще и поговорить можно при желании. А ведь это и хорошо, хоть узнаю, что он со мной делал такого. Или это она, раз уж голос у нее женский?

Глупости какие. Раз машина, то это оно. Сознания-то у него точно нет, так, набор алгоритмов. Какой-нибудь кастрированный искусственный интеллект. Когда я в ВУЗе учился, такие даже еще не разработали, правда, роботы-хирурги уже были. Хотя роботы-хирурги давно были, за границей, наверное, так вообще лет тридцать уже. Наши-то ученые не хуже, но у нас все чаще оружие получается, чем что-то для мирной жизни полезное. Вот это вот мы могем.

Но обращаться все равно буду в женском. Так проще, и язык не сломаешь.

– Ну и что там с моим здоровьем? – спросил я. – Чувствую себя прекрасно, а по анализам что, и вообще?

– После проведенных манипуляций ваше состояние расценивается, как удовлетворительное. Вы готовы к выписке, но только в ближайшие трое суток вам необходимо обязательно посетить врача.

– Это еще зачем? – удивился я. – Ты ж меня вроде заштопала, и раны не болят совсем. Да я их и вообще не чувствую, как будто и нет совсем.

– Это связано с экспериментальными методами лечения, которые мне пришлось применить.

– Чего, блин? – я нахмурился, мне совсем не улыбалось побывать в шкуре подопытного кролика. – Ну-ка полный список манипуляций, которые ты мне провела.

– Наложение жгута на поврежденную конечность. Установка периферического внутривенного катетера. Интубация трахеи. Общий наркоз. Восстановление поврежденного сосуда на бедре. Санация раны, установка дренажа. Введение экспериментального вируса…

– Какого, в жопу, вируса?! – заорал я. – А ну стой! Рассказывай мне про этот гребаный вирус!

– Экспериментальный вирус, N-715, – ответил автодок все тем же безэмоциональным женским голосом. – Ускоряет регенерацию тканей, повышает сопротивляемость человека фактором внешней среды. Имеет побочные действия.

– Ну и какие побочные действия? – спросил я, уже холодея внутри.

– Лихорадка, с последующей смертью в течение двух суток. Затем частичное восстановление витальных функций, но с приступами агрессии и с неукротимой тягой к каннибализму.

– Короче, говоря, ты ввела мне вирус, который превратит меня в гребаного зомби? – продолжил я орать. – Выпусти меня, на хрен, я тебя разнесу к едрене фене.

– Мне нужно ввести специальный витаминный комплекс, – никак не отреагировав на мои слова проговорила машина. – Затем я выну иглы из ваших вен и сниму блокировку. Да, будьте аккуратны, ваше тело могло отвыкнуть от движения. Неделя в практически неподвижном состоянии никому пользы не приносит.

– Неделя? – я удивился настолько, что даже ярость оказалась сдвинута на второй план. – В смысле неделя? А как я не обратился до сих пор, если ты меня заразила?

– Вам был введен супрессант, который блокирует негативные эффекты вируса, – ответил женский голос.

Что-то об этом я уже слышал, вроде бы Араб рассказывал. Только что это за супрессант, как он работает и как долго действует? Ответов нет, впрочем, у меня есть кому задать этот вопрос.

– Как долго действует супрессант? – спросил я.

– Двое суток. Если не получить новую дозу в течение двух суток, начнется лихорадка.

– Ага, а дальше я превращусь в зомби и буду жрать мозги, – кивнул я. – Значит, вводи мне этот супрессант еще.

– Последняя доза из моих запасов была введена вам два часа и тринадцать минут назад, – ответила машина. – Большим количеством супрессанта я не располагаю.

– Значит, у меня есть сорок шесть часов, – кивнул я. – Терпимо в целом, можно успеть что-то придумать.

А что тут думать-то. Валить нужно из города, причем, валить с документами. Почти двое суток – большой срок, можно успеть проверить остальные лаборатории, благо, где они находятся, я знаю. Другое дело, что если и там наши группы ждала засада, то я могу ничего и не найти.

Но сперва нужно осмотреть эту лабораторию, может быть, мне удастся найти еще супрессанта. Супрессант – это лишнее время, которое я могу продержаться. Для меня это, можно сказать, жизнь. Понятное дело, что больших запасов в городе быть не может, но хотя бы пара ампул вполне могут дать мне продержаться несколько лишних суток.

А иначе… Иначе придется с этим кончать.

Вот ведь мразотство, и под укус не попался, а все равно заразился. Заразила, если точнее, эта гребаная машина.

Манипуляторы задвигались, один из них вытащил из моей руки катетер, второй заклеил прокол, оставшийся после него, куском пластыря. Ну да, если эта штука умеет операции сама делать, то тут удивляться совсем нечему. После этого ремни на моих руках и ногах отстегнулись и втянулись куда-то вовнутрь аппарата, а стеклянная крышка поднялась.

Я выбрался наружу, встал на ноги. Нет, не падаю, держусь нормально, и даже пролежней нет. Видимо, автодок позаботился об этом, мало ли, у него там массажная поверхность или еще что-то. Это первое и, наверное, главное, чему нас научили за первые полтора курса медвуза – нужно заботиться о том, чтобы у пациента не было пролежня. А то я видел на практике у некоторых в два сантиметра в глубину на крестце. Такое себе зрелище, когда люди заживо гниют.

Но со мной все было в порядке, и даже раны уже затянулись, оставив после себя бугрящиеся шрамы. В общем-то ничего страшного, тем более, что этими шрамами никто полюбоваться не успеет, если я не буду шевелиться и не найду вакцину, с которой смогу выйти из города.

А я ведь не прав был. Не оружие делали в этой лаборатории, а лекарство. Я же действительно себя чувствую прекрасно, а если бы меня обычными средствами лечили бы, то, во-первых, не факт, что с того света вытащили б, а во-вторых, восстанавливался бы я несколько месяцев. А тут, надо же, неделя и хожу сам.

Одежда моя, которую я скидывал перед тем, как забраться в автодок, была изорвана и изгваздана кровью. Моей же кровью. Но с этим можно справиться, зашивать ее мне, конечно, нечем, а вот кровь мы уберем. Это же лаборатория, а, значит, здесь есть запасы перекиси водорода, просто не может не быть. А перекись с кровавыми пятнами прекрасно справляется. Конечно, камуфляж побледнеет, но тут уж не до жиру, все лучше, чем если меня за зомби примут.

А могут, причем за круто экипированного зомби, которого завалить – большой прибыток получить. На мне ведь и броник, и разгрузка с магазинами, и АК-12, какого в городе больше не найти, и даже сухарка с военным пайком и патронами для местных может дорого стоить.

Но пока одеваться я не буду, похожу так, только трусы натяну, они чистые более-менее. Ну и автомат с собой возьму, разумеется, и разгрузку прямо на голое тело. Мне еще броник собирать после быстросброса, а это дело не быстрое, но сперва надо все-таки лабораторию осмотреть. Ботинки тоже натяну, не хочу голыми ногами по бетону ходить.

Я сменил магазин в автомате, после чего принялся набивать остальные патронами. Да, поиздержался, конечно, на боестолкновения с людьми, когда нужно поддерживать высокую плотность огня, мы не рассчитывали, так что не так много патронов взяли. Еще одна-две драки, и все, тушите свет.

С пистолетом много не навоюешь. Да, это отличное оружие для самообороны, но не когда у твоего противника автомат. А от зомби? От зомби отбиться, наверное, можно, по ним не очередями стрелять.

Но на первое время патронов хватит. А там, кто знает, может они и не понадобятся, кусаться пойду.

Я взял с пола карточку, приложил ее к электрозамку, открыл дверь, и тут же дернулся обратно. Из коридора несло, причем очень сильно. Запах пороха и тола от взорвавшейся гранаты уже выветрился, а вот мертвечиной воняло просто отвратительно. И я даже знал, что причина этому запаху.

Осмотревшись вокруг, я заклинил дверь стулом, чтобы она не закрылась. Замка-то снаружи нет, я его специально сломал, а там, внутри, все мое снаряжение, без которого я никуда.

Зажимая рот и нос руками, я прошел по коридору до тележки с дезсредствами, открыл биксу, в которой, как я и ожидал, обнаружилась ветошь. Залил ее прямо из бутылки каким-то средством, приложил к носу. Резкая вонь спирта и каких-то добавок перебила запах мертвечины, дышать тут же сразу стало легче.

Ветошь была слишком маленькая, чтобы обмотать ее вокруг лица, и я пожалел, что не взял пистолет вместо автомата. Кто бы тут ни был бы, они уже ушли, а от случайного мертвяка я и из пистолета смог бы отбиться.

По-прежнему зажимая рот и нос вымоченной ветошью, я двинулся в сторону лежавших на земле трупов. Ну да, все верно, неделя прошла как минимум, трупы уже начали гнить, но на синей коже с трупными пятнами все еще видно пулевые отверстия и рваные осколочные раны после гранат. Ну и одежда окровавленная там топорщится, конечно. А вот карманы разгрузочных жилетов открыты, обшарены, и наладонников ни на ком нет.

Стволов тоже нет, даже пистолеты забрали, и сухарки обыскали. Вот ведь ублюдки, они тут остались, их обыскивали, да и лабораторию обшаривали наверняка. Не спугнули мы ублюдков. А раз не спугнули, нас здесь ждали, то наверняка знали что-то. Кто сдал? Узнаю, голову отрежу. Если, конечно, выбраться из города смогу вообще.

Как же так, пацаны… Столько с вами прошли, в Африке воевали вместе, столько зарубежных командировок пережили, а умерли вы, почитай, дома. На Урале, блин, в Волкове. Ну жесть. И не похоронишь даже вас, где хоронить-то, если снаружи твари ходят. И сжечь нечем, нет у меня возможности столько дров собрать, чтобы трупы нормально прогорели, даже если бензина для костра найду.

Придется их тут оставить, деваться некуда. А что там с их стороны? Кого-то мы ведь точно задвухсотили, это я точно помню.

Я пошел дальше и наткнулся на лужу уже засохшей крови. В паре шагов была еще одна. Да, кого-то мы убили, это точно, только вот трупы они забрали с собой. Вряд ли утащили их куда-то далеко, хотя черт знает, этих уродов мог и транспорт ждать неподалеку. И все-таки, кто это был-то? Военные? Нет, вряд ли военные, иначе они были бы примерно в такой же форме, как и мы, а эти “черные” какие-то. Да и на диалог военные наверняка пошли бы…

Да и хрен ли военным делать в лаборатории именно тогда, когда мы сюда пришли? У них времени полно было, чтобы внутрь пробраться, они-то из города и не уходили. А эти, похоже, залетные какие-то.

Хрен ли тут думать, надо лабораторию осмотреть на предмет документации и супрессанта, а потом валить. Куда валить? Хрен знает куда, но точно тут оставаться не стоит, тем более, что часики тикают. Инъекция двое суток действует, и времени у меня нет от слова совсем.

Карточка от лаборатории у меня была с собой, я сунул ее за резинку трусов. Достал, приложил к замку возле двери, на которой была табличка “Заведующий лабораторией”, замок пискнул и светодиод загорелся зеленым. Ну да, не обманули нас, мастер-ключ дали, он от всех замков, которые тут только есть.

Сейф в кабинете заведующего был открыт и пуст. Компьютер тоже, крышка снята, жесткого диска нет. Что-то подсказывает мне, что не найду я тут документации, забрали уже все. Впрочем, может быть, документов по вакцине здесь и не было?

На столе лежали какие-то бумажки и распечатки, их не забрали, побрезговали. Я подошел к столу и принялся перебирать их. Прочитал одну, вторую, третью, чувствуя, как внутри закипает злость, а потом долбанул кулаком по ни в чем не повинному монитору так, что он слетел со стола и разбился.

Ну не работали в этой лаборатории с вакциной. Здесь вообще занимались исключительно свойствами супрессанта, ну и использованием регенерирующих свойств вируса в экспериментальных автодоках. Уж, чтобы понять это, профессором быть не нужно, полутора курсов медицинского института хватило.

Так это что же получается, мать его, нас в темную использовали? Специально отправили в эту лабораторию, чтобы мы внимание отвлекли от основной группы, которая институт потрошила или вторую лабу? Да какого хера вообще?

Нет, не в первый раз такое случалось, все-таки большинство операций, в которых мы участвовали, были теневыми. Но чтобы вот так напрямую подставить целую группу, а потом списать ее… Ведь если бы мы не достали документы по вакцине, нас все равно не выпустили бы за периметр, а как мы их достать могли, если их здесь тупо нет?

Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Может быть, все не так плохо, возможно я просто чего-то не знаю. Или в командовании чего-то не знали? С другой стороны, как это так, не могли они не знать о том, в какой лаборатории что находится.

А вот про то, что вражеские ЧВКшники попали в город, они были в курсе. Но по-видимому не рассчитывали, что у тех тоже найдется мастер-ключ, думали, что они попытаются взять нас на входе. Это и условия боя были бы совсем другие и, думаю, там еще бабушка надвое сказала бы, кто кого убил бы.

Впрочем, хрен ли после драки кулаками махать, они нас сделали.

А теперь нужно отыскать хотя бы пару доз супрессанта, чтобы продлить мое существование еще немного. Где он может храниться? Да в холодильнике, наверняка, лекарствам условия особые нужны. Так или иначе, придется всю лабораторию осматривать, чтобы найти что-то.

На следующей двери висела табличка “виварий”, на всякий случай я открыл ее, заглянул внутрь, но здесь ничего не было, только клетки с давно мертвыми животными. К моему удивлению привычных лабораторных крыс здесь не было, а только обезьяны. Да, недешево же обходилось им возить сюда мартышек…

Так и сидели бедолаги по клеткам, пока не перемерли от бескормицы. Хотя, какая разница, даже если бы их выпустила бы какая-нибудь добрая душа, но ничего хорошего все равно не вышло бы. Перемерли бы они от холода, вот и все.

Пахло здесь тоже сильно, вонь была старая, застоявшаяся, так что задерживаться внутри надолго я не стал. Осмотрел все углы, увидел, что холодильника внутри нет, и вышел, закрыв за собой дверь.

Вторая комната была обычным офисом с несколькими столами, на которых стояли мониторы. Компьютеры были вытащены из-под столов, разложены на них и вскрыты. Наверняка те, на кого мы напоролись, вытаскивали жесткие диски. Здесь тоже не было ничего ценного для меня.

Соседняя комната была заполнена незнакомой мне аппаратурой, видимо, необходимой для работы с вирусом. Здесь стоял холодильник для лекарств, я видел такие не один раз. Подошел ближе, наклонился, заглянул под прибор в надежде найти хотя бы одну завалившуюся ампулу, но нет, здесь ничего не было. Даже если тут и имелся запас антидота, то его выгребли.

Оставалось только материться. Неприятное это ощущение, когда знаешь, сколько тебе осталось жить. Не до минуты, конечно, но все равно. У меня в жизни всякое бывало, но такого еще не случалось.

Выругавшись, я двинулся дальше в поисках хоть чего-нибудь. Одну за другой проверил все помещения, но не нашел ничего кроме аппаратуры, столов для препарации, микроскопов и прочего научного барахла. Не было тут больше холодильников, он всего один был. И производили супрессант явно не здесь, а даже если и тут, то я все равно не знал, как это делается.

Нашел каморку в которой лежали швабры и чистящие средства, прихватил с собой две канистры: одну с перекисью водорода, вторую с дистиллированной водой. Туалеты и даже душевые в лаборатории были, но подозреваю, что воды в них не было. Отнес все это в помещение, где стоял автодок. Подумав, вернулся, захватил еще две канистры и набрал побольше ветоши.

И принялся смывать кровь перекисью, а когда пятна бледнели, заливать их водой. С футболкой разобрался быстро, натянул ее на себя прямо так, мокрую, чтобы высохла на мне, стал делать то же самое с форменной курткой. С ней пришлось повозиться, но и я справился, повесил ее на спинку стула.

Вода закончилась, пришлось идти еще раз, благо канистр с ней в каморке стояло много.

Со штанами пришлось повозиться, но механическая работа меня немного успокоила. Дело шло, правда было понимание, что эти шмотки все равно никуда не годятся, рваные. Придется их менять. Неплохо было бы разорить какой-нибудь охотничий магазин, но уверен, что такие места уже давно разграбили местные выжившие. Или те же самые армейцы, им сменная одежда тоже могла пригодиться.

Впрочем, вопрос об одежде не стоял, на улице тепло, пару суток можно и в такой походить, пусть и неудобно будет. В еде я тоже не нуждался, в сухарке был сухой паек, которого хватило бы на несколько дней. Брикетированная еда, невкусная, но калории, белки-жиры-углеводы, и витамины в ней есть. Отечественная разработка, максимум пользы при минимальном размере.

Нужна была вода, но бутилированную можно будет отыскать в любом магазине, ее вряд ли тащили, вещь хоть и ценная, но слишком громоздкая, хоть пару бутылок, но оставили, а мне больше и не надо.

Но это все мелочи в сравнении с нуждой в супрессанте. А еще лучше в вакцине. Вот тут придется шевелиться, если я не хочу сдохнуть тут и восстать тупым пожирателем мозгов.

Закончив со штанами, я надел их, натянул ботинки, зашнуровал, облачился в форменную куртку и принялся собирать бронежилет. Пластина на спине была целой и еще вполне могла меня защитить. А хрен я буду ее бросать, она пулю из СВД держит, а это уже многое значит. Ее переставлю на грудь, пока так похожу. Потом и вторую поменяю. Если доживу и найду замену, конечно.

Пока собирал бронежилет, надевал его на себя и подгонял, в голове сформировался план действий. Нужно разобраться с наладонником, попытаться связаться со штабом, а потом двигать в сторону соседней лаборатории. Город небольшой, одиночка менее заметен, чем группа, так что шансы есть.

Если оттуда, конечно, еще не вытащили все, что можно. Либо наши, либо вот эти вот, “черные”. Но если так рассуждать, то можно прямо сейчас из пистолета себе мозги вынести. Но не тот я человек, я буду что-то делать. И я буду не я, если что-то не придумаю, если не выберусь из задницы, в которой оказался. Уже не один раз выбирался, так что снова попробую.

Такова уж моя натура, когда другой лег бы и умер, я буду действовать до самого конца. Иначе никак.

Натянув на себя разгрузочный жилет, я похлопал по карманам, присел, попрыгал, проверяя, не болтается ли ничего. Привычка. Все было в порядке, если, конечно, не учитывать прорех в одежде. Но времени на шитье я точно тратить не буду, да и нечем мне, если уж совсем честно. Выживу – достану другую одежду.

Усевшись на стул, я взял в руки наладонник. Вот от этой штуки действительно много зависит: свяжусь ли я со штабом, будет ли у меня доступ к спутникам и карта города. Да и в целом в нем есть куча нужных функций. По идее ЭМИ его работе не угрожал, устройство должно было попросту уйти в защиту.

Перевернув его экраном вниз, я снял защитный чехол, подцепил ногтем краешек отсека с аккумулятором и вытащил шлейф батареи из гнезда. Выждал для верности секунд тридцать, подключил все обратно, но защиту устанавливать не стал, просто перевернул наладонник и утопил кнопку включения.

Экран моргнул и тут же погас. Прошло несколько мгновений, и на нем появилось изображение заставки производителя. Тут я позволил себе улыбнуться. Работал наладонник, работал.

Я упаковал его обратно в защиту и закрепил на руке. Вытащил шлейф и вставил его в коннектор около локтевого сгиба. Биомонитор, такие у всех контрактеров из «Волка» стояли. Основная задача – отрапортавать на базу, если боец выбыл из боя, ну и как-то охарактеризовать повреждения. Но и как диагностическое оборудование он тоже работал, пусть и не как автодок.

Успел наладонник отправить сообщение о том, что мы попали под ЭМИ-гранату? Сомневаюсь. Даже если тут, в подземелье, и была связь, он быстрее ушел в защиту. Так что вряд ли.

Биомонитор сигнализировал о повышенной до тридцати семи температуре тела, и о немного учащенном пульсе. Ну, либо автодок действительно ввел мне экспериментальный вирус, либо я попросту простудился. В середине лета, ага. Смешно.

Связи, как я и предполагал, не оказалось. Нужно было покинуть лабораторию, выбраться наверх, и уже оттуда попытаться сообщить куратору о том, что с нами произошло.

Так я и поступил, двинувшись наружу к взрывозащитной двери лаборатории. Открыл ее, вышел во все так же ярко освещенный ртутными лампами тамбур, запер за собой большую дверь, открыл маленькую и оказался на лестнице.

Здесь уже могли оказаться зомби, так что я вытащил из кобуры пистолет и прикрутил к нему глушитель. Да, длинная труба делала оружие не очень удобным, но все лучше, чем шуметь и созывать на ужин зомби. Почему ужин? Потому что на дворе стояла ночь.

На улицу выходить я не стал, включил тактический фонарь и двинулся дальше по лестнице, на второй этаж. Заглянул в первую же открытую дверь, вошел в комнату, которая оказалась чьим-то кабинетом, заперся, повернул дверь на ключ. Это опасно, на окне решетки, и не факт, что я смогу спуститься вниз, если у входа соберутся зомби. Но зачем им сюда идти, я ведь не шумел.

Снова включил экран наладонника, открыл канал связи с куратором, но в нем все было так же, как когда мы спускались в лабораторию, никаких новых сообщений не было. Попытался проверить почту, но и тут страница не грузилась. Соединения со спутником не было.

Твою мать! Да, наладонник ушел в защиту, и выжил. А вот модуль связи, похоже, сгорел. А это значит, что связаться со своими кураторами я не смогу. Да и вообще единственный вариант связи с внешним миром – это добраться до одного из КПП и по старинке “звонить” по телефону, который там установлен.

Ну и что теперь делать? Связи нет, драгоценное время идет, да еще и на дворе стоит ночь.

А ничего. Пойду пешком в сторону второй лаборатории. Ну и хрен с ним, что ночь, тут ведь главное дистанцию держать от тварей, да и вести себя тише. Хрен его знает, вдруг они ночью и видят хуже? Людей-то точно можно не опасаться, уверен, что они сейчас все в свои логова забились, да там сидят.

Ну, пожалуй, так и поступим.