Текст книги "Мертвый город. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)

Одеты они были в полевую форму, только вот камуфляж на ней был совсем старым, еще девяностых годов, “флора”. Позже его сменил “русский пиксель”, а потом в двадцатых перешли уже на “мультикам”. И где это они столько старья нарыли, да еще и не в охотничьих, а именно в военных вариантах?

Младший подобрал с пола наше оружие, а старший подошел ближе, хмыкнул.

– Ну и чего вам в наших туннелях нужно? – спросил он.

– Нам бы дальше пройти, – ответил Павел. – В промзону идем.

– Так и шли бы себе дальше, – сказал он. – Поверху. Чего к нас-то сунулись?

– Мы не знали, – сказала Лена.

– Мы не знали, – передразнил седой. – Никто не знал, и знать не должен. Так что вас мы тоже отпустить не можем. Уж извиняйте, жаль, что так вышло, и все такое…

Он расстегнул деревянную офицерскую кобуру, и вытащил из нее видавшего виды "Стечкина". И тут я понял, что пора действовать, иначе все кончится совсем плохо.

Глава 15

Никогда не был экспертом по быстрому выхватыванию пистолета, всё-таки для меня это было вспомогательное оружие, далеко не основное, но тут получилось как-то очень резво. Большой палец скинул предохранитель, а патрон и так в стволе был.

Шагнув вперёд, я левой рукой оттолкнул в сторону руку с пистолетом, а правой прижал свой к его груди, ровно в проекции сердца, и нажал на тугой спуск. Сработал самовзвод и грохнул выстрел, старик дернулся и начал, было, падать на пол, но я обхватил его левой рукой и прижал к себе, прикрываясь от возможного огня.

Прицелился в голову тому, что собирал наше оружие. Он так и стоял, как мудак, даже бросить не догадался, не то, что воспользоваться своей пушкой. Спустил курок, во лбу парня появилось аккуратное входное отверстие, а стена позади него окрасилась красными брызгами.

– На землю, живо! – крикнул я, а сам прицелился вперёд, прямо в яркий огонь прожектора.

Источник света надо было погасить, иначе мы тут, как на ладони, нас положат просто. А вот в темноте мы все окажемся одинаково слепы, так что какие-то шансы, но будут.

Первый выстрел то ли стекло прожектора выдержало, то ли промахнулся, но после второго свет погас. Одновременно с той стороны загремели автоматные очереди, окончательно лишая меня слуха. Пистолетная-то пальба в замкнутом пространстве – не сахар, а уж когда из автоматов лупят. Пришлось в очередной раз пожалеть об утраченных тактических наушников.

Впрочем, парни сами себе были злобными баранами, потому что теперь я вполне мог целиться по вспышкам выстрелов. Судя по ним, стрелков было всего двое. Я навёл ствол на одного из них и выжал спуск.

Стрельба тут же прекратилась, а с той стороны послышался громкий голос:

– Попали, попали в меня, сука!

Труп седого, который я продолжал удерживать на весу, пару раз вздрогнул, принимая предназначенные мне пули. Ну спасибо, хрен ли.

Секунду спустя, из-за моей спины вспыхнул яркий свет. На фоне туннеля появился темный силуэт, я выстрелил ещё трижды, и второй из стрелков рухнул на землю.

Повернувшись, я увидел, что Лена светит вперёд фонарем. Ага, рискнула жизнью, лишь бы мне помочь. Спасибо огромное, да только надо сперва со вторым стрелком разобраться.

Поставив пистолет обратно на предохранитель, я подхватил с земли свой автомат, сделал несколько шагов вперёд. Второй парень, тоже совсем молодой, лежал на земле, зажимая рукой рану на животе, и смотрел в потолок, из уголка рта у него текла кровь. Услышав мои шаги, он кое-как приподнялся, потянулся к своему оружию, но я выстрелил, прерывая его мучения.

Но хуже всего было то, что я слышал шаги из-за ближайшей двери. Кстати говоря, крепкой, металлической, практически бункерной. А вот и табличка на стене висит, да только я разобрать в темноте не могу, что на ней написано.

– Поднимайтесь! – приказал я. – Стволы берите, и валим отсюда!

Я подскочил к двери, и встал сбоку от нее. Выждав несколько секунд, пока шаги не стали громче, высунулся и одной длинной очередью высадил весь магазин в сторону бегущих врагов. Послышались крики, звуки падающих тел, завизжали рикошеты, а я сменил магазин и левой рукой дёрнул затвор.

Лена и Павел подбежали ко мне, причем Павел схватился за дверь, и принялся закрывать ее. Я не понял зачем, ведь вентиль, управляющий запором, был только с внутренней стороны, но скоро створка бесшумно закрылась.

Только сейчас я разглядел надпись на стене: "Убежище номер 3". Вот тебе и ответ на все вопросы.

Этим счастливцам просто удалось спрятаться в одном из противоядерных бункеров под землёй. Да, они не оборудованы, чтобы жить там долго, но если группа людей небольшая, то внутри вполне можно продержаться и весну, и лето, а возможно, что даже и зиму. Запасы провизии в консервах там имеются, а ещё есть генераторы и запасы дизельного топлива. Оттуда же и запасы устаревшей военной формы, в бункеры точно новье никто завозить не станет. Но что-то подсказывает мне, что тут, в Волкове объекты ГО содержат в идеальном порядке.

Да и по всей России оно более-менее так. Сейчас не нулевые и не десятые, когда бункера либо были заброшены, либо сдавались под склады, клубы и магазины. После начала Второй Холодной Войны и все при явственнее ощущающейся вероятности ядерного холокоста за этим следить стали очень строго. И минимум, что может случиться с тем, кто не выполняет задачу по содержанию этих самых объектов – это то, что человек лишится своей должности. А можно и в тюрьму уехать.

Когда Павел притащил и привалил к дверям труп, я понял, что он задумал. Чётыре тела – это как минимум триста пятьдесят килограммов, если помножить это на все самой двери, то оттолкать ее будет очень непросто. И это даст нам небольшую фору для того, чтобы свалить.

Лена тоже поняла, и схватив за ноги тело седого, поволокла его по земле. А потом сняла со второго стрелка разгрузочный жилет, набросила на себя и прихватила его автомат. Вполне нормальный АКС, кстати говоря, который с прикладом-рамочкой. А у "школьников"-то "весла". И где разжились, интересно?

Через несколько секунд под дверью было свалено уже четыре трупа. Были б у меня гранаты, обязательно бы одну поставил на рычаг, засунул бы под один из них, да только увы, чего нет, того нет.

– За мной! – приказал Павел, и побежал по коридору.

А в дверь уже ломились.

Когда мы добрались до ближайшего поворота, створка распахнулась, и в нас полетели пули. Я шел последним, и одна из них клюнула меня в бронежилет, но к счастью не пробила, только добавила ускорения.

Бывший учитель же продолжал ломиться вперёд. Из-за топота шагов за спиной и шума в ушах я ничего толком не слышал, но палить они перестали. Но сомневаюсь, что нас отпустили просто так, скорее всего, бегут прямо за нами.

Бывший учитель повернул направо и побежал вверх по лестнице. Перед ним оказалась ещё одна дверь, к счастью открытая. Нам не хватало только оказаться в западне.

Ещё одна лестница, и мы оказались на поверхности. Я уже успел отвыкнуть от свежего воздуха, но тут пахло мазутом и пылью, что в общем-то не сильно лучше затхлого подземелья. Зато ветер был, и сразу стало прохладно.

Вокруг было темно, но внизу мои глаза успели к этому привыкнуть, так что я сумел более-менее разглядеть все вокруг.

Мы находились на железнодорожной станции. Настоящим вокзалом это, конечно, не было, что-то вроде терминала. Сюда возили грузы, мазут для ТЭЦ, сырье для фабрик. Отсюда вывозили то, что производилось в городе. Как я помнил по картам, это место находилось на самой окраине города, уже за промзоной. Значит, с той стороны должен находиться уже лес.

И действительно Павел побежал вперёд, перелез через прореху забора из сетки-рабицы, что навело меня на мысль о том, что мы были не первыми, кто пользовался этим проходом, и спрыгнул на рельсы. Мы последовали за ним.

После путей был такой же забор, но тут одна из секций вообще была повалена, а потом росли деревья, уже зелёные в это время года. Скоро мы затерялись в них.

Мы бежали до тех пор, пока деревья не слились воедино, а промзону не перестало быть видно, и только потом остановились.

– Ну и день, – проговорил Павел, прислонившись спиной к дереву. – Сперва с людьми Шила замесились, теперь с этими непонятными, из бункера.

– Скорее уж ночь, – подметил я.

Лена ничего не сказала. Очевидно, что для девушки такие пробежки были в новинку, так что она просто согнулась, упёршись ладонями в колени, и пыталась отдышаться.

– Да уж, – сказал он. – Ладно хоть тут спокойнее должно быть. Зомби, говорят, в лесах почти не встречают. Чуть севернее от города село есть, Рыбное, так там, говорят, почти нормальная жизнь. Огородились, конечно, оружием разжились.

– Это откуда рыбу возят в город? – спросил я.

– Точно, – кивнул Павел. – Ладно, отдышались? Пошли дальше.

– В смысле? – спросил я. – А куда вы-то? Только до промзоны собирались же.

– На улице ночь, а в подземку я больше не сунусь, – сказал бывший учитель. – Переночевать лучше в безопасном месте, а не в лесу. Так что дойдем до санатория, а там обратно двинем. Правда, не верю я, что ты найдешь там то, чего ищешь.

– Попытаться стоит, – ответил я.

В руках у Павла появился небольшой топорик, самый обычный, таким обтесывать можно что-то. Лена достала свой молоток, который я уже видел. У меня холодного оружия не имелось, так что пришлось взяться за рукоятки автомата. Жаль, патронов маловато, конечно. Можно Лену раскулачить, взять пару магазинов, они вполне к моему "двенадцатому" подойдут, но пока что так справимся.

Как бы это удивительно не было бы, но мне до сих пор ни разу не приходилось воевать в обычном русском лесу. Пустыни, степи, тропические джунгли – это да. А обычный лесок, редкий даже – другое дело. Пахло здесь приятно, прелой листвой и чем-то ещё таким, неуловимым. Грибы, наверное, есть, собрать можно, да пожарить.

Вот только до грибов ли сейчас? Меньше суток то обращения, сколько точно не знаю, потому что наладонника с таймером нет. Успеем дойти? Помогут ли?

Лучше об этом не думать, потому что если начнёшь себе душу травить, то застрелиться захочется. Выбирался из самых разных ситуаций, а тут. От меня не зависит ничего. Есть у учёных лекарство – хорошо, нет… Ну тогда свое лечение пойдет, пуля в лоб, да и все с этим. Один хрен ведь на этом все закончится.

Павел взял азимут по компасу, словно образцовый турист и повел нас вперёд. Я замыкал процессию, на случай, если за нами всё-таки погонятся. У меня всё-таки бронежилет, да и стреляю я наверняка гораздо лучше, чем остальные. А с зомби они и так справятся, практики у них достаточно.

Периодически мы выходили на полянки, и тогда я позволял себе даже посмотреть на звезды и Луну. Она была крупной, полной, а маленькие огоньки, словно прибитые к полотну небосвода алмазные гвоздики, совсем не теми, к которым я привык в Африке. В городах звёзд не увидишь, там ярко слишком, так что чаще всего я видел чужое небо, а не свое, родное.

А вот что оказалось похожим, так это гребаная мошкара. Комаров тут оказалось полно, и они буквально готовы были сожрать нас. Хотя я ещё без фонаря шел, так что мне было проще, а вот моим товарищам пришлось туго.

Впрочем, уже и я через минут пятнадцать дороги был полностью искусан. А ведь у меня в рюкзаке был репеллент, помимо других полезных вещей. Так что теперь мне очень хотелось вернуться на базу тех бандитов, и убить их всех.

Удивительно, насколько мелочи могут раздражать человека, верно?

Через какое-то время я почувствовал, что начинаю отрубаться. Продолжал при этом перебирать ногами, машинально держался позади идущей в середине Лены, но пару раз натыкался на деревья. От столкновений мне становилось легче, не ненадолго. Да и зуд очень скоро перестал ощущаться.

Если честно, то уже ничего не ощущалось, и я стал ловить на себе взгляды Павла, который похоже, ожидал, что я вот-вот упаду и обернусь.

Впрочем, обратиться в зомби мне не дано, этот сердобольный парень наверняка пробьет мне башку до того, как вирус меня реанимирует.

Черт, главное – не потерять сознание. Зациклившись на этом, я шагал вперёд, передвигая отяжелевшие ноги, и так до тех пор, пока мы не вышли на очередную поляну, однако на этой были разбиты палатки.

Когда фонарь в руке Павла высветил ярко оранжевую ткань, я как-то приободрился. Похоже, что намечается что-то интересное.

Палатка была хорошей, качественной, на два человека. Специально такого яркого цвета, чтобы заметно было издалека, ну и для того чтобы диких зверей отпугивать. А они здесь водились, пока мы шли, я и уханье филина слышал, и вой, только не очень понятно, издавали его волки или всё-таки бродячие собаки.

Я подошёл ближе, заглянул внутрь, и увидел внутри спальные мешки. Во второй то же самое. А в центре – кострище и котелок, на который, очевидно, кто-то наступил.

– Дай-ка, – проговорил я, протянув руку к Лене.

Она вложила мне в ладонь свой продолговатый металлический фонарь, и я принялся осматривать окрестности. И заметил возле палатки рюкзак камуфляжного цвета. Нормальный такой, не рейдовый на восемьдесят литров, конечно, но вполне приличная однодневка с фронтальной загрузкой, обшитая стропами molle. Схватив его, я потряс, проверяя, есть ли внутри что-нибудь.

Нет, пустой.

А ничего, пригодится, прибарахлюсь немного, свой-то потерял и уже не вернуть. И один из спальников заберу, только сверну сперва.

– А если они вернутся? – спросила Лена, когда увидела, чем я занимаюсь.

– Не вернутся, – покачал я головой.

– Почему ты так думаешь? – задала вопрос девушка.

Я наклонился и достал из густой травы гильзу голубого цвета, двенадцатый калибр, пуля. Показал ей. А потом принюхался.

– Стреляли давно, порохом уже не пахнет. С тех пор эти вещи никто не взял, нужно что-то объяснять?

Лена хмыкнула, а я свернул спальник и запихнул в рюкзак, на самое дно. Хороший, зимний, явно очень дорогой. По идее в нем можно будет прямо на земле спать, если что, туристическая пенка не нужна.

– А что тут случилось-то? – спросил Павел.

– Напали на них, – ответил я.

– Почему?

– Сам посмотри, – я посветил фонарем на дерево, на коре которого можно было отчётливо разглядеть след пулевого попадания.

Забросил рюкзак за спину, прикинул, откуда стреляли, сделал несколько шагов вперёд, к проходу меж двумя толстыми стволами, наклонился и вытащил полную пригоршню гильз, уже покрывшихся патиной.

– Вот отсюда вышел человек, и начал стрелять. А оттуда вышли его друзья, – я навел фонарь на противоположную сторону поляны, там на голом дерне можно было разглядеть след ботинка, правда с такого расстояния я не мог понять какого размера. Они ломанулись в ту сторону, эти побежали за ними, видишь, на котелок наступили, раздавили? А потом вернулись, ограбили лагерь и ушли.

– А трупы? – спросила Лена.

– Если хочешь, то можем пройти по следам и найти их. Только уж поверь, зрелище будет не для слабонервных. Они сгнили уже, их зверье растащило. Закапывать их не стал никто наверняка, максимум – листвы сверху набросали. А на открытом воздухе трупы гниют очень быстро. Короче, не так безопасно у вас в лесах, как нам это рисовалось.

– Бандиты, значит, – хмыкнул Павел, стащил со спины рюкзак и вставил топор в крепления. И снова взялся за автомат.

– Бандиты, – кивнул я. – Но не факт, что они сейчас здесь. Это давно было. Но брать здесь все равно нечего, так что пошли.

– Сейчас, – бывший учитель снова достал компас, сверился с ним, и двинул вперёд, по широкой дуге миновав кострище.

А я пошел за ним. Ну вот, заставил мозги поработать, а заодно и взбодрился немного. Хрен его знает, что за туристы это были. Может быть, в санаторий шли, как и мы, а возможно просто пытались в лесу выживать. Тут ведь попроще, если умеешь, грибов полно, силков можно поставить, живность какую поймать. Долго не протянешь, конечно, в палатках, но кому-то это могло показаться более заманчивым, чем сидеть в городе, полном зомби.

Впрочем, бодрость эта быстро прошла.

Скоро мы оказались на дороге, обычной асфальтированной двухполоске идущей посреди просеки. Павел уверенно повернул налево, и я пошел за ним. Ноги заплетались все сильнее, и я решил сказать своим спутникам, что надо остановиться, посидеть, может быть поесть и попить, но не успел, запнулся и рухнул на асфальт, едва успев подставить руки и больно ударившись ладонями о шершавое дорожное покрытие.

– Все нормально, – попытался проговорить я, но из горла вырвалось только какое-то бульканье.

А потом мир погас.

Глава 16

Я открыл глаза, и удивился тому, что, ещё жив. Голова жутко болела, в поле зрения все плыло, а ещё безумно пересохла глотка. К этому добавлялись голодные боли в животе, ведь я не ел уже очень давно.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь в номере какой-то гостиной, потому что тут была двуспальная кровать, две тумбочки по бокам, на одной из которых стояла настольная лампа, а ещё имелась открытая дверь, ведущая, судя по душевой кабине, в санузел.

Для гостиницы то ли слишком скромно, то ли слишком роскошно. Впрочем, какие гостиницы в закрытом городе, если подумать, верно? Она тут если и имелась, то исключительно для номенклатуры. А вот для комнаты в санатории… Очень похоже.

Помещение было залито светом, что привело меня в отчаяние. Сколько времени я провалялся? Сколько мне осталось до обращения? Мне поэтому так плохо?

Хуже всего было то, что я был связан по рукам и ногам. И это привело меня в отчаяние. С одной стороны, да, это хорошая предосторожность, чтобы я не кидался на людей, когда обращусь. Но с другой… Неужели надежды уже нет? А как же учёные?

Впрочем, рот мне никто не заткнул, так что я сделал единственное, на что был способен и крикнул:

– Эй! Есть тут кто живой?

С той стороны двери послышались шаги, потом в замке повернулся ключ, и в помещение вошёл молодой парень, я бы даже сказал, мальчишка, лет пятнадцати. Но на его поясе висела кобура с пистолетом, а на лице была решимость. Да уж, сын полка какой-то.

– Живой, наемник? – спросил он необычайно низким для такого возраста голосом. – Это хорошо. Как себя чувствуешь?

– Хреново, – ответил я. – Пить хочу. И жрать. Развяжешь?

– Не, не развяжу, чтобы ты никого тут не сожрал. Но Профессора позову. – Почему-то сразу стало ясно, что он произносил слово "профессор" так, что это было именем собственным. – Жди, давай.

И ушел, не забыв запереть за собой дверь на ключ.

Я подергался, пытаясь высвободиться, но у меня ничего не получилось. Вязали меня крепко, на совесть. Но стоп…

На мне была чистая одежда. Не мой драный мультикам, а вполне цивильная: белье, шорты, белая майка, будто новая. Это что же получается, меня переодели? Да и судя по тому, что потом от меня не шмонит, и следов крови не видно, ещё и помыли? Как минимум прошлись влажной губкой.

Да, такой заботы от своих пленителей обычно не ожидаешь. Может быть, и стоит дождаться этого самого Профессора? Секунду назад-то я был готов в окно сигать, как только высвобожусь, а теперь, вот, задумался.

Дверь открылась снова минут через пять, и в помещение вошёл сын полка и крепкий старик, одетый в джинсы и фланелевую рубашку. Невысокий, более того, коренастый, с седыми зачесанными назад прядями на лысеющей голове. На профессора он не был совсем похож, скорее на какого-нибудь водителя грузовика, доживающего свои дни на пенсии.

Ни очков тебе, ни лабораторного халата. Как можно так образ ломать, верно?

– Здравствуйте, – тем не менее, поздоровался он вполне интеллигентно. – Святослав, верно?

– Вообще, Кирилл, – ответил я. – Но лучше зовите Святом. Так и зовут все.

– А, а я-то думал, что ваш позывной от имени происходит, – сказал он. – Я уже знаю, что вы из наемников, которые пришли в город снаружи. Что же вы искали?

Ну да, стоило догадаться, что они в курсе, ещё когда этот пацан назвал меня наемником. Видимо, Лена и Павел рассказали. Они, интересно, тут вообще? Что с ними?

Хотя, раз уж со мной обошлись нормально, то и с ними все должно быть в порядке.

– Ну и с какой целью вас прислали? – задал он следующий вопрос. – Ваши спутники говорили что-то, да только лучше из первых уст услышать…

– Вы работали над вирусом N-715? – спросил я.

Он посмотрел на меня, а потом махнул парню рукой, мол, выйди. После чего подошёл ближе, уселся на кровать. Я уверен, что парень будет подслушивать, такой уж у них возраст, да и Профессор, очевидно, считал так, так что заговорил тише:

– Не поднимайте больше этой темы, Святослав, – сказал он. – Я не хочу, чтобы люди знали, что я был одним из тех, кто вывел эту заразу. Но да, так оно и есть.

– Нас было три группы, – сказал я. – По одной группе на каждую лабораторию. Мы должны были добыть документацию по вирусу и вакцине и выбраться из города. Да только вот, увы, мою группу отправили в лабу, где исследовали свойства вируса на автодоках. Так я, кстати говоря, и заразился.

– А зачем вы влезли в этот самый автодок?

– Да потому что нас ждали какие-то упыри. И перестреляли почти всю группу. Меня ранили, я спрятался в одной из комнат и влез в эту машину. Потом смотрел – документацию они вывезли всю. До последнего жёсткого диска. Хотя в той лабе не работали ни над вирусом, ни над вакциной.

– Все верно, – кивнул Профессор. – Это проект "Лазарь", одно из ответвлений. Этот вирус – ключ к лечению множества заболеваний. Если избавиться от побочных эффектов, то… Он ведь может буквально воскрешать людей с того света. Не в плане зомбификации, а в плане реанимации. То есть, вы влезли в автодок, и?

– И очнулся уже через несколько дней, – ответил я. – Целый, хотя до этого у меня была здоровенная такая дырка в бедре, и я чуть кровью насмерть не истёк. Поговорил немного с машиной…

– Да, урезанный искусственный интеллект, – кивнул он.

– Он мне не показался урезанным, разве что в области эмоций, – ответил я. – Но эта машина перечислила манипуляции, а потом заявила, что я заражен, и что супрессанта больше нет. Я обыскал всю гребаную лабу в поисках хотя бы одной ампулы, но нет, ничего. Профессор. Мне осталось несколько часов. Скажите, у вас есть супрессант?

– Несколько часов? – спросил он, и вдруг достал из кармана фонарь.

Небольшой, карманный, такие врачи используют, чтобы горло посмотреть пациенту. Но вместо этого он включил его, закрыл мне один глаз, к потом посветил во второй. Сделал то же самое и с правым.

Я попытался проморгаться. Перед глазами плавали черные пятна, все-таки диоды в фонаре оказались достаточно яркими. Не настолько, чтобы я ослеп, но тем не менее…

– Несколько часов у нас ещё есть, – согласился он. – Если бы до обращения осталось бы около часа или меньше, то вы не смогли бы вытерпеть яркого света. А так… Думаю, вас можно развязать.

Он бесцеремонно повернул меня на бок и принялся возиться с узлами. Освободил руки, после чего ноги. Возможность снова двигать конечностями неописуемо меня радовала.

– Пойдёмте, – сказал он. – Обсудим, как я могу вам помочь.

Это меня немного обнадежило, ведь если бы лекарства у него не было, то скорее всего, он бы и не стал со мной разговаривать. А уж развязывать точно, потому что это слишком опасно. Поднявшись с кровати, я чуть не упал, настолько затекли ноги. Но потом всё-таки встал и пошел за учёным, чувствуя себя, словно русалочка, которая шла, и ножи кололи ее ноги. Надел домашние тапочки красного цвета, что лежали у кровати и пошел. Фиг с ним, все не босиком.

Принялся растирать запястья. Вязали, вроде бы и не туго, но кровоснабжение все равно оказалось нарушено. Впрочем, скоро расходился немного, и все прошло.

За дверью никого не оказалось. Либо малой и не подслушивал, либо понял, что мы вот-вот выйдем, и сбежал.

– У меня здесь есть небольшая лаборатория, – сказал он. – Но не хватает оборудования, не хватает информации, – немного понизив голос, добавил. – Я пусть и руководил проектом, но знаю далеко не все.

Руководил проектом? Вот он – мой билет на ту сторону. Если я дотащу его до периметра, сообщу, что со мной руководитель проекта, и смогу это как-то подтвердить, то нас точно выпустят.

Вот только без документации мне это все равно не поможет. Нет снаружи ни супрессанта, ни чего-то другого. Так что мне сделают анализы, а потом попросту пришьют. И командование ничего не скажет, потому что прекрасно понимают, что будет, если вирус вырвется за пределы Волкова.

С другой стороны, полностью эту мысль отметать все равно нельзя. При случае этим вполне можно будет воспользоваться. Но мне бы сперва до ночи дожить бы, не обратившись.

– А самое главное – нет исходной культуры вируса. С ней я мог бы добиться гораздо большего. Понятное дело, что на это поднабится больше времени, ведь и тогда до вакцины было очень далеко, а сейчас, когда вместо настоящей лаборатории у меня под рукой только три лаборанта, – он вздохнул. – Однако мы не сидели сложа руки, и кое-что уже успели сделать.

– А почему никто просто не сходил в лабораторию за вирусом и документацией? – спросил я.

– Как вы это себе представляете, молодой человек? – удивился Профессор. – Я здесь не командую. Более того, меня тут попросту терпят за то, что я могу оказать кое-какую медицинскую помощь. Я хоть и вирусолог, но первое-то образование у меня медицинское.

– У меня тоже, – ответил я. – Только я не закончил. С третьего курса ушел и двинул в армию.

– Многие бросают на третьем курсе, – кивнул он. – Так вот, обеспечить мне материал с мертвых зомби местное руководство готово, потому что их и так приходится убивать. Они периодически приходят сюда, и окрестности чистят. А устраивать целую операцию, прорываться в лабораторию, чтобы добыть что-то для моих нужд…

– Как скоро вы могли бы разработать вакцину? – спросил я. – Если бы у вас было оборудование и исходная культура? Про материалы не говорю, на сто процентов уверен, что их уже вывезли. Если уж в нашей лаборатории, которая была с краю исследований вируса, оказались "черные", то в главной уж тем более кто-то да пошарился.

– Не знаю, – ответил он. – Это дело не одного дня. Но с исходной культурой шансы на успех растут. Как и скорость исследований. Но увы, никто никого никуда не отправит.

Мы прошли через небольшой мостик, разделявший два крыла санатория и поднялись по лестнице на третий этаж. Старик уверенно шел по коридору.

Он провел меня дальше и открыл дверь ключом. Мы вошли в кабинет, я покосился вокруг и покачал головой.

Очевидно, что когда-то это было медицинское крыло. Здесь не только проводили обычные для санаториев процедуры, но имелась и своя небольшая лаборатория. И вот на ее базе ему и приходилось работать.

Понятное дело, что исследования таким образом затянутся на годы. А закончатся они, скорее всего, ничем. Если Профессор в ближайшее время не докажет, что ресурсы, которые выделяют на него, и так приносят пользу, то на них просто забьют и сосредоточатся на выживании. И судя по безнадеге в голосе ученого, к этому все и идёт.

– По поводу вашего случая, – сказал он. – Супрессанта у меня нет. Наладить производство мы тоже не сможем, для этого нужны совсем другие мощности.

– А если взять лабораторию под контроль?

– Там есть электричество? – удивился он.

– Когда я в последний раз был, было, – ответил я. – Может, какие-то резервные системы. Но я не удивлюсь, если здесь кабель идёт через полстраны, который все это питает.

– Об этом стоит поговорить попозже, – сказал он. – Обсудить с местным начальством. Правда боюсь, что военные нам этого так не оставят. У них тоже есть проблемы с заражёнными, и пока они решают их единственным возможным способом – пулей.

– Лучшая профилактика, – кивнул я. – А как у местных старших отношения с военными?

– Они к нам не лезут, – ответил Профессор. – Но они стреляют во всех, кого видят, не разбираются. А что, сталкивались уже?

– Не то слово, – кивнул я. – Они сбили наш вертолет.

– Понимаю, очень на них похоже, – кивнул старик. – Но мы в город почти не лезем.

Похоже, что он военных не очень-то и любит. Интересно, а как у них получается выживать, и не лезть при этом в город, где они берут припасы? Понятное дело, что в санатории должны быть запасы, причем немаленькие, но на них одних ведь весну и лето не прожить. А лес тоже много народа не прокормит, это одному можно белку или ежа поймать, осевжевать, пожарить, и потом весь день более-менее сыт. А если толпа народа живёт.

Нет, лукавит он. Либо они не ездят в те районы города, что под военными. Впрочем, мне-то какая разница, я кроме номера, где очнулся, да коридоров ничего не видел. Может у них поля тут, плантации?

– А теперь проговорим о вашем случае, – сказал он и уселся за стол, на котором стоял компьютер. – Присаживайтесь.

Я сел на кушетку, посмотрел на вязки, закреплённые на ней. Это ещё зачем, интересно? Уж не проводит ли он какие-нибудь эксперименты?

Впрочем, на злого нацистского доктора он не похож, выглядит вполне обыкновенным стариком.

– Супрессанта у нас нет, – сказал он.

– То есть, это все? – спросил я.

И что, получается, что все зря было? Да нет. Быть такого не может. Хрен вам, я так просто не сдохну.

– Нет, – он покачал головой. – Дело в том, что регенерационные свойства вируса – это не единственное его свойство. Вы ведь встречались с зараженными? Глупый вопрос в самом деле. На первой стадии они практически не опасны. Но вот чем дальше, чем больше биомассы они найдут для пищи…

– Чем больше трупов сожрут, – сказал я.

– Точно, – кивнул он. – Поэтому они и питаются. Суть в том, что на поздних стадиях они становятся очень опасными. Говорят про то, что в итоге они превращаются в ночных зверей, смертоносных…

– Морфов, – сказал я. – Простите, что перебиваю, мне интересно, когда мы доберемся до сути. Я встречался с ними и даже убивал.

– Действительно? – спросил он, будто не заметив моей ремарки. – Жаль, что у вас не было возможности принести сюда тело или хотя бы голову. Но даже на живом человеке подавленный супрессантом вирус должен был работать так, что активирует скрытые возможности организма. В боевом плане.

Я задумался. А ведь было у меня такое. Когда на нас напали бандиты Шила в первый раз, и я убил их голыми руками. Как это делал, не помню, но ведь замочил четверых, а последний в штаны нагадил и убежал.

– В общем, исходного вируса у меня не было, но я стал работать над уже измененными. Кусачи, как называют первую стадию, меня не интересовали, а вот рвачи… И у меня получилось создать препарат на основе их биоматериала. Теоретически, он должен дать пациенту новые способности и замедлить обращение, отодвинуть его. Насколько, не знаю, но точно дольше, чем обычный супрессант, там совершенно другой метод работы. Однако проверить его было не на ком, так что я могу предложить его только вам.

– Колите, – ответил я, и протянул вперёд правую руку.

Раз уж есть шанс выкарабкаться, то нужно им воспользоваться. Ну а если случится что-то, то так и так подыхать. Тем более, что свет из-за окна уже действительно начинал причинять боль, и в голове начинали крутиться мысли о том, чтобы спрятаться куда-нибудь, забиться в темный угол.