Текст книги "Мертвый город. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

Глава 8

Подскочив к продолжающему орать полковнику, я схватил его за голову и, что было сил, впечатал лицом в стол. Раздался громкий хруст, похоже, что я сломал ему нос.

Подобрав с пола контейнер, я сунул его в рюкзак, застегнул и забросил обратно за спину, после чего вновь схватил полковника, прижал пистолет к его виску, встал так, чтобы он закрывал меня.

И как раз вовремя, потому что дверь, ведущая в его «кабинет», распахнулась и внутрь вломились трое парней с автоматами. Это уже явно не сроканы, контрактники, у одного даже сержантские лычки на погонах.

Ну посмотрим теперь, как вы уважаете свое начальство.

– Стоять! – заорал я. – Не дёргаться, мля! Кто лишнее движение сделает – пристрелю урода!

Парни замерли. Полковник полузадушенно хрипел в моих руках, кажется, что слишком сильно передавал его шею локтем. Кровь текла из раны на его плече мне на разгрузку, пачкала почти новую «горку». Но не так сильно, чтобы он истек ей до смерти, долго должен продержаться.

– Стволы на землю! – заорал я. – Стволы на землю, быстро! До трёх считаю! Раз! Два!

Произносить третью цифру не пришлось. Парни побросали автоматы и подняли руки. Поняли, что я не шучу.

Хотя никакого юмора у меня и на уме не было, если бы кто‑то из них остался с оружием в руках, тут же получил бы пулю. Ну а хрен ли, не полковника же мне убивать. Он – живой щит, и единственный возможный для меня билет наружу.

Там его придется либо кончить, либо отпустить, одно из двух. И погоня однозначно будет. Причем, это их территория, они все вокруг знают, а соответственно поймать им меня будет гораздо проще. Но я не собирался сдаваться просто так, готовился к борьбе.

С другой стороны, что такое сдаться‑то? Пулю в башку себе пустить?

– Опусти ствол! – крикнул один из них. – Опусти и скажи, чего тебе надо здесь вообще?

– Разговоров не будет, парни, – ответил я. – Так, назад в коридор, и чтобы все в одну сторону выходили! И медленно, и печально, словно памятники жертвам Великой Отечественной!

Не знаю, почему мне в голову пришло именно такое сравнение. Памятники‑то вроде на месте стоят, и особо никуда не ходят. Но меня, если честно, уже несло по течению и остановиться я не мог.

Парни двинулись назад, я же пошел вперёд, толчками заставляя местного начальника двигаться и продолжая прикрываться его телом. На секунду выгляну – тут же пулю получу.

Снайперы. У них есть снайперы, я даже видел одного на крыше. Вот эти могут меня снять, потому что ничего противопоставить им я не смогу. А это означает, что действовать нужно аккуратнее.

Я вышел в коридор, осторожно глянув налево, туда, где был тупик. Нет, пусто, нет никого.

А вот дальше их больше, ещё двое, и тоже с «калашами».

– Стреляйте! – прохрипел полковник. – Он все равно меня в живых не оставит!

Я долбанул слишком говорливый живой щит рукояткой пистолета в висок, рассек, по седым волосам потекла кровь, и снова ткнул туда трубой глушителя.

– Молчать, тварь! – прошипел я ему на ухо. – Тогда жить будешь! Стволы на землю! Быстро, сука, быстро!

Парни посмотрели друг на друга, и те, что были вооружены, тоже сложили оружие. Твою мать, что‑то в прошлый раз мне этот коридор не казался таким длинным. И дверей здесь слишком много. А мне ведь идти вперёд, да ещё и этого утырка держать.

– А теперь назад! – заорал я. – Руки держать над головой и к лестнице! Выпустите – никто не пострадает!

Они послушались, двинулись в сторону лестницы, даже оборачиваться не стали, так и пошли спиной. Я двинулся за ними, продолжая в одной руке держать пистолет, а второй сжимать полковнику горло. Приходилось то целиться в них, то напоминать своему живому щиту его место.

Когда я преодолел примерно половину коридора, одна из рольставен распахнулась, и на меня набросился молодой детина, ростом на голову выше меня. К счастью, он не стал стрелять, а попытался справиться со мной с помощью грубой силы.

И у него бы удалось, если бы не одно но. После инъекции той дряни, которую сделал для меня Профессор, я стал гораздо быстрее. Реакция тоже ускорилась. Пожалуй, это и спасло мне жизнь.

Я сдвинулся чуть в сторону, отмахнулся пистолетом, заехав ему в висок. Тут же прижал ствол к его бедру и нажал на спусковой крючок. Гильза упала на линолеум, послышался громкий вопль. Громила упал, и я ударом ноги в лицо вырубил его, прервав крик. Свалившись лицом в пол, он стал заливать его кровью из разбитого рта.

– Есть ещё кто! – заорал я. – Сразу выходите, чтобы потом так же не валяться! Ну! Живо!

Ещё две рольставни открылись, наружу вышло двое с заспанными рожами. Оба в белье и без оружия, зато гладко выбриты. Они армейский порядок даже в этом соблюдали. Пожалуй, оно обрадовало бы любого инспектора, не не меня. Потому что мне через них теперь пробираться.

Я снова двинулся вперёд, военные же вышли на лестницу. Если я все правильно рассчитал, то именно сейчас они попытаются на меня напасть, тем более, что их там уже почти с десяток накопилось. Навалятся со всех сторон, освободят полковника, отберут оружие и труба.

Нет уж, идти таким макаром до самых ворот – не вариант. Надо придумывать что‑то другое.

Я резко толкнул от себя Онорчука, приставил ствол к его затылку и спустил курок. Лицо военного вынесло на кафель кровавой лужей, в которую он свалился через несколько секунд, когда рефлексы, удерживающие его на коленях, перестали работать.

Сам же я рванулся в сторону, как раз в то из помещений, через которое проник в штаб. Труп в майке и трусах так и лежал на диване, окно по‑прежнему было открыто. Уже не понимая, что делаю, я сиганул в него, приземлился на бетон, отбив ноги и ладони, после чего с низкого старта побежал вперёд, куда глаза глядят.

За спиной были слышны крики, кто‑то раздавал команды, кто‑то просто голосил.

И теперь я понимал, что подписал себе смертный приговор. Очевидно, что местного «батю» уж очень сильно уважали, раз до сих пор не развалились на несколько более мелких банд. И они определенно попытаются со мной поквитаться.

Но оставить его в живых я не мог. Военные тиранят все население города, и всем же станет лучше, если их главного не станет. Может быть, тогда все пойдет своим чередом, и их организация развалится?

Черт его знает, это – дело грядущего, а мне сперва нужно разобраться с настоящим. А оно очень и очень хреновое, к тому же ситуация ухудшается с каждой секундой.

Я добежал до забора, который огораживал проход в магазин. Похоже, что жители не особо любили обходить это все, вот кто‑то и прорезал сетку‑рабицу, организовав себе прямой путь. Да и земля тут было вытоптана до каменной твердости, так что без особых проблем я выскочил в прореху.

Куда дальше? Снова в подземелья? Чтобы меня там зажали?

В автопарк, и попытаться вырваться на машине? Так ключей нет, да и бетонные плиты на месте ворот тоже намекают, что это будет не так уж и просто.

Остаётся просто бежать в надежде, что переполох ещё не на всей базе, и что мне удастся выбраться.

Выстрелов‑то пока слышно не было.

Я свернул за угол и нос к носу столкнулся с ещё одним военным, мужиком лет тридцати, достаточно пузатым. Такими обычно в сериалах изображают прапорщиков. Уж не знаю, какой разряд у него был по прапорскому многоборью, но увидев меня, он ошалел.

Я прострелил ему коленную чашечку, а когда он с криком рухнул на асфальт, приставил ствол к башке и спустил курок, после чего побежал дальше.

Не то, чтобы это было необходимо, но, когда пытаешься скрыться, лучше не оставлять тех, кто может рассказать, куда именно ты двинулся.

Перебежав небольшую автомобильную дорогу, которую на картах города наверняка гордо назвали аллеей или бульваром, я рванулся в проезд между домами.

Миновал ещё один магазин, на этот раз совсем маленький. За ним была церковь, но совсем небольшая. Не кафедральный собор, это уж точно.

Пробежав между зданиями, я оказался в следующем дворе и рванулся вперёд напролом. Заметил открывшееся окно слева от себя, вскинул руку с пистолетом, выстрелил. Через подоконник перевалилось мужское тело, одетое в камуфляжной белье, рухнуло в палисадник. Нет, точно труп, живые так не лежат.

Насколько я помнил, я добрался уже до края базы военных, она ж совсем небольшая на самом деле. Вопрос, как выбраться, стоял очень остро.

За спиной застучали выстрелы, со звоном посыпались стекла, меня толкнуло в спину, прямо между лопаток, выбивая дух и придавая дополнительное ускорение. А вот теперь стрельба уже есть, так что сейчас все местные поднимутся в ружье. И будут искать именно меня.

Судорожно втянув в себя воздух, я рванулся к ближайшему входу в дом.

Потянув на себя дверь парадной, я заглянул внутрь, и тут же выстрелил, заметив, как открылась дверь, ведущая в одну из квартир на первом этаже. На кафель упала женщина лет шестидесяти с седыми кудрявыми волосами. Наверное, чья‑то мать или жена одного из местных офицеров, тех, что постарше.

Мне аж как‑то даже неудобно стало, убил ни в чем не повинного человека. С другой стороны, а какого хрена она вообще наружу полезла, хотела посмотреть, что именно происходит? Ну так на, посмотрела, понравилось ей?

Насколько я помнил, окна первых двух этажей в этом городе почти всегда забраны решетками. Вопрос в том, забили ли щитами окна тех, что выше? По идее, морф мог легко забраться в любое из них. То, что они прекрасно умеют лазать, я уже понял, да и рассказали мне о них немало. Так что я на месте местных забил бы все окна.

С другой стороны, а есть ли в этом смысл? Дома пятиэтажные, невысокие и лучшая тактика защиты от морфов – это поддерживать освещение на критически важных участках, и не шастать по ночам. Собственно говоря, поэтому вокруг штаба все было светло, и они даже позволяли себе окна держать открытыми. Да, на втором этаже, но туда человек влез, чего уж говорить о твари, которая родилась от боевого вируса? На секундочку напомню, с помощью этой заразы собирались суперсолдат делать.

Тем не менее я ломанулся вверх по лестнице. Добежал до второго этажа, подёргал все двери. Они были закрыты.

Черт, неужели тут все квартиры заняты? Да нет, такого быть не может.

Рванул наверх, третий этаж. Дёрнул дверь одной квартиры, второй и остановился возле третьей. Она была деревянной.

Такое‑то десять лег назад встретить было трудно, а уж сейчас... Впрочем, стоит помнить, что город, как ни крути, закрытый, и бедняки тут свои имелись. Даже такие, кому не хватало денег, чтобы поменять дверь на более безопасную, металлическую. Впрочем, почему бы и нет, если воровать все равно нечего, верно?

Выбивать? Так она наружу открывается. Но все равно дерево – не металл, и чтобы справиться с ним у меня кое‑что имеется.

Я запихнул пистолет в кобуру и стащил с лямок на рюкзаке топор. Ударил по косяку один раз, второй, вырубая его из стены и обнажая запорный механизм. Шумно, и меня очень легко найти, зато быстро. А скорость сейчас очень важна.

После четвертого удара огромный кусок дерева шлепнулся на пол. Я рванул на себя створку, забежал в квартиру и тут же закрыл дверь. Закрыл щеколду сверху. Ну, эта штука надолго их не задержит, но у меня пара минут есть.

Ага, пара минут после того, как я своими же руками загнал себя в ловушку. Принюхался. Пахло сыростью, прогорклой пищей, бухлом. Уксусом не пахло. Это обнадеживало.

Я двинул вперёд, продолжая держать наизготовку топор. Уверен, квартиры в пятом комплексе проверены, ведь время у военных было. А заперли их скажем...

Да потому что порядок такой у военных. Если имеется дверь, то она должна быть заперта. Ну а как иначе?

При этом было видно, что жили тут раньше маргиналы. Бутылки валяются пустые, куча стоптанной обуви, ватник опять же какой‑то рваный. Подозреваю, что это был мужик, которому опуститься до состояния бомжа не давало только то, что квартиру в закрытом городе было не так уж и просто продать.

Ну либо хватало остатков ума. В общем‑то это меня не интересует.

Вырвавшись на балкон, полный разного хлама, я остановился. Щита не было.

Какой же я идиот! Они специально не занимают квартиры выше второго, потому что на окнах нет решёток. А даже если морф попадет в запертую квартиру, то куда он потом двинет‑то? Дверь‑то закрыта.

Распахнув деревянную оконную раму, я высунулся наружу, посмотрел вниз. Третий этаж. Нет, мне и со второго‑то прыгать было больно, а тут с такой высоты, метро шесть, наверное, а то и больше. Побережемся лучше.

Вытащив рюкзак, я сбросил его в окно. Хрупкого ничего нет, не побьется. Ну банки консервные помнутся, может быть, да и хер с ним. Вылез наружу сам, повис и стал шарить ногами в поисках опоры.

Услышал, как ударили в дверь. Ну да, нашли. Если у них с собой есть топоры, то вскроют меньше чем за минуту. Нужно торопиться, иначе меня примут очередью в спину прямо из окна, через которое я вылез.

Нащупав, наконец, край решетки, я стал осторожно спускаться вниз. Преодолел второй этаж, остановился, посмотрел в окно и увидел кудрявую молодую женщину с ребенком на руках.

Ничего сделать я все равно не мог, да и смысла нет. Полез дальше, спрыгнул, почувствовав, как заболели ноги, подхватил рюкзак, развернулся и побежал в сторону соседнего дома.

Не успел я добраться до арки, как за спиной послышались выстрелы. Пули застучали вокруг, я припустил, что было сил, и скоро скрылся внутри.

Навстречу мне шел зомби. Автомат был за спиной, в руке – рюкзак. Рука сама собой нашарила рукоятку пистолета в кобуре, вскинулась, раздался хлопок, который звонко отразился от стен арки, и тварь завалилась на спину с дыркой в башке.

Так, дальше. Затеряться в городской застройке, спрятаться. Они ведь наверняка организуют что‑то вроде перехвата, перекроют выходы. Значит, его надо покидать.

А как? Под землю опять лезть? Да не, не вариант, я же не на проспекте, вход буду искать десять лет. Да и там хрен его знает, удастся ли выбраться куда надо, или заблужусь и буду бродить, пока не упаду от голода и усталости.

Такая смерть меня не устраивала.

Я побежал дальше, навстречу ко мне шли ещё трое зомби. Я снял их пятью выстрелами, дважды промахнулся и мои пули разбили окно дома напротив, которое со звоном осыпалось.

– Стоять, сука! – послышался за спиной злобный окрик.

Кому‑то хватило безбашенности повторить мой спуск. Ну да, оно того стоило, я ведь убил минимум троих из них, да ещё и одну гражданскую, наверняка чью‑то родственницу. Пусть последнюю и случайно, мне этого не хотелось.

Вытянув руку назад, я трижды спустил курок, стреляя куда‑то в сторону кричавшего, свернул и побежал через двор мимо детской площадки. Одна из пуль отрикошетила от качели со звоном, от которого у меня заболела голова.

Я рванул дальше, пригнувшись и молясь чтобы в меня не попали, одним движением забросил за спину рюкзак, сменил магазин в пистолете. Навстречу снова пошел одинокий зомби, пальнул ему в голову. Он упал.

Перебежав через двор, нырнул в очередную прореху в заборе и оказался на территории школы. Небольшой совсем, не тех монструозных зданий на две тысячи учеников, к которым я привык, и в которой учился сам, перед этим проезжая по целому часу от дома. А все потому что ближайшие школы оказались забиты мигрантами и коренному петербуржцу там не нашлось места.

Впрочем, тут весь городок на сто тысяч жителей и мигрантов почти нет. Зачем им большие школы?

Миновал теплицу и коробку для хоккея, поднялся наверх, пробежал через шлагбаум. Шагов за спиной слышно не было, значит, они отстали.

Однако погоня все ещё не закончилась. Это было бы понятно и круглому дураку.

Глава 9

Перепрыгнув через забор, я остановился, прижавшись к холодному профнастилу, сжимая в руках пистолет. Прошло примерно с полминуты, прежде чем я услышал за спиной топот ног.

С огромным трудом я смог задержать дыхание. Бежать почти через половину города трудно даже для очень тренированного человека. Я никогда от кроссов не отлынивал, да и не курил, но сердце все равно бешено колотилось, подкатывал куда‑то к горлу, а в ушах стучала кровь. Было очень жарко, несмотря на то, что ночь выдалась достаточно холодной.

Скоро шаги миновали забор и затихли где‑то вдали. Парни продолжали гнаться за мной, даже не подозревая, что я на самом деле остался позади.

Через несколько секунд с той стороны послышались выстрелы. Сперва одиночные, а потом внезапно заполошная длинная очередь. Такой могли встретить только морфа, так что мне повезло, что я решил остаться здесь и никуда не пошел.

Крики, армейский мат, ещё выстрелы. Да, пока им не до меня. Но скоро вернутся, один морф такую толпу не остановит. Нужно спрятаться.

Обежав частный дом, я остановился сзади, увидев открытое чердачное окно. Лестницы не было, но она валялась совсем рядом, на то, чтобы подтащить ее, ушло меньше минуты. Я полез наверх, забрался в помещение, втянул лестницу, прошел дальше. Естественно, что никакого сеновала тут не было, валялся всякий хлам, сушилась рыба. По пути я понюхал ее. Пахло нормально, но есть все равно не буду. Пива нет, а захочется пить потом.

Забрался поглубже на чердак. Тут много чего валялось: и коробки с VHS‑кассетами, и патефон старый, швейная машинка без ручки, шины. Похоже, что хозяин дома был самым настоящим Плюшкиным.

Увидеть меня снаружи не могли, услышать тоже, потому что звуков я не издавал и сидел очень тихо. Осторожно снял с пояса флягу, отвернул крышку, попил, чуть утоляя жажду. Мне было нехорошо, бросало то в жар, то в холод, да ещё и пить хотелось снова, но я надеялся, что это только потому что я слишком многое пробежал и слишком много пережил за одну ночь.

Слава Богу, что она уже должна была закончиться. Ещё немного, и все.

Правда, спать не придется. Район наверняка обложат и надо будет валить. Может быть, и прочесывать начнут, но то вряд ли, людей не хватит.

Да уж, не завидую я обычным обывателям, которые здесь окажутся и попадутся воякам. Солдаты ближайшие дни будут лютовать. Уж очень они будут злы.

Снаружи послышались шаги, кто‑то дёрнул калитку, выматерился. Что, поняли, что меня потеряли?

Сейчас доложат по рации и двинут сюда. Но сколько‑то времени у меня есть.

Я выглянул из чердачного окна, посмотрел наружу. Там стояли пятеро, и один из них действительно говорил по рации. Но как бы я не прислушивался, слов различить не мог. Впрочем, тут и так все понятно. По противнику докладает.

Вернее, о том, что противник скрылся.

Ладно, на чердаке меня искать не будут, тем более, что лестницу я наверх втянул.

Более того, с неба начинало накрапывать. Пока что дождь тихонько стуча по шиферной крыше, не очень громко. Но с каждой секундой он становился все сильнее и сильнее. Завывая, подул ветер.

Это плохо, значит, что услышать их я не смогу. Впрочем, я сижу под крышей, мне тепло и сухо. А солдатикам придется бегать и искать меня.

Я снова выглянул, и увидел, как один из них перебрался через забор и открыл калитку. Как? Следов‑то моих не видно, на улице же ещё сухо было, дождь только‑только начался.

Но парни не пошли искать чердачное окно. Один из них взошел на крыльцо и потянул на себя дверь. Она открылась, снизу послышались шаги.

Вот как. Спрятаться решили от дождя, пока подкрепление не прибудет. Это они удачно, конечно.

Интересно, что они сказали бы, если б узнали, что я нахожусь совсем рядом? Впрочем, из дома на чердак не влезть, люка тут нет. Только через то окно, через которое я забрался.

Снова послышались голоса.

– Ну и чего теперь будет? – проговорил один из них.

– Да ничего не будет, – сказал второй. – Дальше жить станем.

– А командовать‑то кто будет? – снова первый голос. – Батю‑то он завалил.

Да уж, Онорчука уважали. Батями называют только тех полковников, которые реально делают много для солдат. А не очень любимых зовут папами. Как это было тридцать лет назад, так и осталось.

– Да может Чуркин? Он все‑таки старший по званию получается.

– Не, у него кишка тонка.

– А я знаете, что думаю, пацаны? – сказал вдруг третий. – Валить надо. Взять, сколько сможем, и свалить. Если офицеры за власть грызться начнут, крови много прольётся. Пересидеть лучше в стороне.

– Дезертировать предлагаешь?

– Да какое это дезертирство? – возмутился третий. – Страна нас бросила, не нужны мы ей. Считай, что тут законы РФ не работают. И наружу нас никто не выпустит.

– Мы‑то ладно, – сказал вдруг четвертый голос. – А гражданские?

– А тебе какое дело до тех гражданских? Это офицеров семьи, пусть они с ними и нянчатся.

– Идти все равно некуда, – сказал первый. – Местные нас на кишках собственных повесят. А уж если к Росгвардии попадемся или к ментам, вообще труба.

– Поэтому валить надо, – снова заявил третий. – Собрать нормальных пацанов с десяток. Устроимся, займём что‑нибудь. Или реально к местным уйдем. Они ж не всех солдат знают.

– Думаешь твою гоблинскую рожу они не отличат, Кэмел? Да с первого взгляда выкупят. По тому как говоришь, как ведёшь себя.

Ага, вот и началось. Разброд и шатание. Если повезёт, то главной силой в городе станут менты и Росгвардия. А они, вроде как, мои союзники.

Но это ещё бабушка надвое сказала. Да, такие мысли наверняка у многих ходят, то может найтись авторитет, который под себя всех подомнет. И это даже не обязательно старший по званию офицер будет, может быть, прапорщик или кто‑то другой из солдат.

Поживем – увидим. А пока ждём.

Разговор ушел в нейтральные темы. Обо мне больше не терли, так, всякую ерунду обсуждали о своем быте.

Я слушал. Мало ли, вдруг ещё раз придется к ним на базу когда‑нибудь влезть, хоть и не хотелось бы.

Получалось, что семейных среди военных было немного, только офицеры. У кого‑то из солдат в городе были женщины, и некоторых они даже спасли. И этот городок в пятом комплексе для них как раз и обустраивали.

Обсуждали о то, смогут ли они когда‑нибудь выбраться из Волкова. Как выяснилось, к КПП они людей уже посылали, пытались связаться с людьми на нем по телефонной трубке, но отвечали им всегда одним и тем же. Пулеметным огнем с вышек.

Кстати, а ведь КПП тут рядом совсем, нет?

Я засунул руку в карман, вытащил из него наладонник, включил. Открыл карту Волкова и окрестностей, прикинул, где нахожусь. Маршрута своего ночного побега я не знал, зато видел табличку на заборе, через который перебирался. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы найти его на карте.

Ба. Совсем рядом. Только через небольшой участок пройти, то ли дачный, то ли сады‑огороды, которые выделялись местным учёным и номенклатурным работникам, а потом, в девяностые, приватизировались.

Да час максимум идти, не больше. Почему бы не попробовать? Чем черт не шутит, вдруг выпустят?

Проблема была только в том, что я заражён. Но вдруг удастся договориться? Скажем, я привожу им Профессора, а они нас выпускают. Согласится он свалить из города?

Подозреваю, что нет. Профессор хоть и занимался разработкой бактериологического оружия, все равно показался мне изрядным гуманистом. Наверняка потребует, чтобы я и остальных людей вывел. Или скажет, что останется дорабатывать вакцину.

А если его похитить просто? Санаторские мне доверяют, никто меня ни в чем не заподозрит. А у них ведь и транспорт есть.

Да, это мерзко будет, но как ни крути, своя‑то шкура ближе к телу, верно? Если есть вариант свалить из города, то стоит им воспользоваться. Он опостылел уже мне, вроде бы и на родине нахожусь, но ощущение, будто в какой‑нибудь сраной Африке.

Ладно, подумаем ещё.

– Сколько это все продлится? – спросил вдруг один из военных. Этого голоса я не слышал, так что он пробился через мои мысли.

– А хрен его знает, – сказал другой. – Может быть, что и до старости будем тут куковать. Или пока не сдохнем.

– Может и нет? – задумчиво проговорил «новый» голос. Как‑то он потусторонне звучал, непривычно. Молчун, видимо. – Может быть, зачистят нас в конце концов?

– Да хрен его знает. Может быть, и зачистят. А возможно, что и нет. Одну группу они сюда послали уже...

– Не одну, – поправили его. – Ещё одну наши посадили. Влупили «Иглой», она в стенку врезалась, потом упала и взорвалась. На обломках были, смотрели, что и как.

– И что, вся группа трупы что ли?

– Да хрен его знает. Пилоты на месте была. А так вертушка горела. Да и зомби собрались, не успели мы толком ничего посмотреть.

Ага, эти твари нашего «мишку» и подбили. Из «Иглы». А говорят, что там система «свой‑чужой» есть, которая не даёт свои вертолеты сбивать. Да бред это все, система если и работает, то только в компьютерных играх. Потому что, начиная с двадцатых годов, постоянно свои же вертушки под удар попадали. Разное случалось, жуткая война была, кровавая.

– Может быть и ещё группы были. Может быть, они разведывали, есть тут смысл чистить все или нет? Что творится внутри.

– Со спутника бы посмотрели, если бы надо было.

– Одно дело – спутник, другое – живые глаза.

– Да за документами из лабораторий они шли, – сказал третий, видимо, решивший прервать спор. – Сами ведь тот жёлтый контейнер видели. Вскрыть его так и не смогли, специальный какой‑то. Вакцину они хотели сделать. А нас чистить никто не будет, нас похоронили. Вот увидите, как только из Волкова доки вывезут, сразу же бомбу на город сбросят. Чтобы и зомби и всех нас, свидетелей, на тот свет.

Об этом я, кстати, и сам думал.

На улице послышался звук мотора. Я снова выглянул в окошко, и увидел приближающийся армейский тигр. Солдатики тоже отреагировали, стали выходить из дома, один из них в два затяга на ходу добил сигарету и затушил ее о забор.

Вышли, поговорили о чем‑то, и только после этого загрузились в броневик и поехали дальше.

Все. Можно расслабиться. Меня не нашли, и в ближайшее время точно не отыщут. А будут, причем, долго. Скорее всего, до ночи военные будут патрулировать этот квартал, и только когда морфы выйдут на охоту, свалят на базу. Так мне тут что, тоже до ночи сидеть, на этом чердаке?

Дождь постепенно превращался в ливень, через стекло мгновенно стало ничего не видно, настолько его заливало водой. Капли барабанили о крышу уже беспрестанно.

Это плохо. После такого точно грязь останется, это же не степь, где чернозем все впитывает максимально быстро. Тут эти лужи будут ещё неделю сохнуть. А, значит, и следы останутся. И подозреваю, что с асфальтом тут дела обстоят тоже не так чтобы хорошо.

Но можно передохнуть.

Я вытащил из рюкзака контейнер и положил его на пол. Небольшой совсем, тридцать на тридцать, да в толщину ещё двадцать. Жёлтый материал снаружи, следы царапин есть, пытались вскрыть. В области замка тоже.

Только вот не так надо было действовать. Я выдернул коннектор, посмотрел на него. Вроде целый.

Его предполагалось вставить в наладонник, а потом ввести пароль. Только тогда нутро контейнера раскроется. А он тяжёлый, сам по себе, зараза, немало весит, так ещё и содержимое имеется. Диски, бумаги. Весь хребет мне отбил, пока я с ним бежал.

Нет, пока открывать не буду. Во‑первых, боюсь испортить что‑нибудь, да и пароль может не подойти. Во‑вторых, незачем. Я в этих данных все равно ничего не пойму, нет у меня необходимого образования.

А вот банку тушёнки из запасов той бабки я вскрою. И пачку галет. Съем. Греть не буду, чтобы снаружи света не было видно, но и так нормально. Смалец только выброшу. Это ещё хуже, чем шпик в армейских сухих пайках, которым только ботинки натирать.

Это, кстати, забавно. Как выдержать калорийность сухого пайка с наименьшими затратами? Добавить туда побольше мяса и круп?

Нет. Давайте положим четыре сорокаграммовых пакета с сахаром и пачку шпика, которые никто не будет есть. Зато грант на разработку рациона отработали, сэкономили на производстве и все довольны. Кроме солдат.

Впрочем, ладно, пайки русские все равно хорошие. Хотя бы тем, что суточные и компактные. Привозили как‑то рационы на трое суток, швейцарские вроде, вот это было неудобно.

Кстати, у меня ведь и паек есть. Что там в наличии имеется?

Каша, перловка с мясом. Вот это зайдет. И пакетик адаптона есть в наличии. Вот его мы просто во флягу засыпем и поболтаем. Я так ещё в армии делал, покупал полуторалитровую бутылку воды в чипке, самую дешёвую, насыпал внутрь адаптон и сахар, после чего хорошенько взбалтывал. И вот у тебя в руках полторашка негазированного лимонада. Все приятнее, чем просто воду хлестать.

Так, ну готово. Поем и, наверное, немного посплю, раз уж ночью не удалось. Все равно ждать придётся, пока стемнеет.

***

Когда проснулся, понял, что мне постепенно становится хуже. Во рту снова было сухо, очень хотелось есть и пить. Пить все же больше.

Дождь кончился, тучи развеялись, через окошко пробивались лучи солнышка. И они вызывали у меня резь в глазах, словно по ним водили лучом ЛЦУ.

Ещё и познабливало. То ли простудился на чердаке, то ли...

Скорее все‑таки второе. Болезнь вернулась. Нужно торопиться, иначе обращусь.

И так, нужно решить раз и навсегда, что важнее: выбраться с данными по вакцине из города или принести их в санаторий. Дать спасение одному конкретному городу или всему миру.

Погибну ли я при этом? А бабушка надвое сказала. Если старшие заступится то, может быть, все и нормально будет. Супрессант приготовить, как я подозреваю, дело не трудное, особенно если исходный вирус у них есть. А он есть, этот ведь, боевой, тоже на основе какого‑то другого разработали. Наверняка в Новосибе или Кургане будет исходная культура.

Но с другой стороны, оставшись в городе я тоже могу погибнуть. Во‑первых, потому что мне нужно пройти через полгорода и не лишиться головы. А во‑вторых, не факт, что у Профессора найдется другая доза лекарства.

Короче, куда ни кинь, всюду получался конец. Хоть монетку бросай. Столько пережил, вломился ночью в расположение военных, достал чёртовы документы.

Ладно, будем исходить из того что успею сгонять и туда, и сюда. Я ведь всё‑таки за несколько часов через полгорода прошел, пусть и делал это с караваном. Значит, могу и обратно поспеть, тем более, что у меня теперь и карта города имеется.

Ночь ещё нескоро, можно попытаться. А если к закату до леса доберусь, то до места уже дойду. Зомби и морфы там практически не встречаются, можно сказать, безопасная зона.

До КПП тоже недалеко совсем. Дойти можно.

Когда обращусь?

А не похер ли мне, в самом деле? Если подумать, то вообще насрать. Ну обращусь и обращусь. И мне будет ровно все равно на все с того момента, как умру и стану зомби. Буду ходить и жрать людей. Ещё шлем где‑нибудь надыбаю, чтобы упокоить меня было сложнее.

На самом деле нет, конечно. Не так все будет. Просто пулю в башку себе пущу, вот и все. На этом все кончится.

Я почувствовал какую‑то бесшабашную злобу и решимость. Обычный психологический прием, мы так накручивали новичков перед боем. И чаще всего они шли готовые рвать. До первых упавших снарядов, но шли. А потом работали уже инстинкты. В бою ведь о чем думаешь? Да о том, чтобы выжить.