Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

И советник старался. Опьянённый и горячий. Ощущающий в своих руках самого желанного и омерзительного ангела одновременно. Пусть певучий голос продолжает звучать и вторить струнам, на которых играет Вельзевул. Прекрасная соната с кровавой историей.

Всё закончилось довольно быстро. Люцифер оттолкнул одурманенного Вельзевула, торопливо натянул просторный чёрный халат и вышел. Советник почувствовал себя как никогда одиноким, будто ничего и не было. Будто реален только труп с размозженной головой и его ещё возбуждённый член. Он не знал, куда отправился Люцифер и почему, но с его губ сорвалось одно-единственное слово.

– Потаскуха… – прошептал Вельзевул и оглядел комнату на предмет хоть какого-нибудь предмета гардероба Люцифера. Нашлось нижнее бельё. Такое же дивно пахнущее. Судьба получать объедки после шикарнейшей провокации не привлекала его. Всегда оставаться обделённым, на расстоянии вытянутой руки. Прекрасной тонкой руки Люцифера.

Вельзевул был уверен, что Деннице что-то не понравилось и он ушёл искать себе кого-то ещё. Яд самоедства и саморазрушения отравил разум советника.

Ну, конечно, конечно… разве может быть иначе?

========== Зверь. ==========

Кожаные ремни, надёжно сковывающие мощное тело Молоха, выглядели так, словно всегда предназначались для того, чтобы сдерживать крупного зверя. Будто всё это время эти куски дублёной кожи, возможно, кому-то и когда-то принадлежавшие из врагов главнокомандующего, ждали своего часа. Люциан немного диковато смотрит на обездвиженного мужчину. Ему неловко от выжидающего и пожирающего взгляда.

Генерал лежит напротив сидящего на полу Молоха и ступнёй аккуратно поглаживает его по животу, лодыжкой чувствуя крепкий член. Люциан старается не опускать взгляда и соблюдать зрительный контакт. Удивительное чувство: будто смотришь Горгоне в глаза и хочешь раствориться в её разрушительных чарах. Золотые зрачки – самая дорогостоящая имитация Вселенной.

– У тебя живот появился, ты знаешь? – с насмешливой, но ласковой улыбкой поинтересовался генерал.

Молох прищурился. Он не стыдился этого. Наоборот, его осанка так же горда и тверда, как и обычно.

– Для меня это признак удачного брака, – главком ответил с ленью в голосе. – Было бы странно, если бы я о нём не знал.

Моргенштерн согласился. Продолжил поглаживать ступнёй живот и двинулся вниз – пальцами коснулся мошонки. Погладил член снизу вверх, пощекотал головку с оттянувшейся кожей.

– А вдруг мне больше нравились кубики? – с вызовом произнёс Люциан.

– Тебе же хуже, – Молох с интересом наблюдал за действиями генерала. – Если бы ты об этом сказал, я бы приложил к тебе вафельницу, чтобы кубики у тебя были вне зависимости от физической формы. И ты бы всегда смог ими любоваться.

– Это угроза или пока ещё прозрачный намёк? – хмыкнул Моргенштерн, пальцем ноги поддевая ремень, стянувший бедро. Поглаживая с внутренней стороны.

– Ну что ты, я же дипломат, – оскалился главнокомандующий и клацнул зубами. Раньше Люциану стало бы от этого не по себе, сейчас – он подмигнул Молоху и придвинулся к нему поближе, чтобы стать лицом к лицу. Кончиком пальца руки коснулся чувствительной головки и начал щекотать её.

– Люциста научила тебя хитрить, но не врать, – лукаво и мягко улыбнулся Моргенштерн, вновь с интересом заглядывая Молоху в глаза.

Главнокомандующий стиснул зубы. Импульс, прошедший по телу, заставил его напрячься. Люциан поднаторел на постельном поприще. Сложно устоять.

– Хочешь сказать… – Молох помолчал, чтобы не дать стону сорваться с губ. – Ты не боишься моих угроз? Думаешь, мои слова могут разойтись с делом?

– Боюсь. Знаю, – закивал генерал, пальцем свободной руки оттянув ремень на груди и щёлкнув им. – Но в отличие от прошлого ты оставляешь мне лазейки. Ты бы приложил ко мне вафельницу не только потому, что захотел, но из-за моей тупости. Я оказался глуп и не смог избежать наказания – пожалуйста, вот тебе вафельница. Приятного аппетита.

Молох забыл о том, как Люциан верно и настойчиво раззадоривал его – и засмеялся, насколько это позволили ремни. Тихо, глубоко, почти не шевеля грудной клеткой.

– Надо же, ты научился шутить.

– Невозможно жить долго и без юмора, – усмехнулся Люциан. – Особенно в Аду. Особенно с тобой.

Генерал отвёл руки назад и упёрся ими в пол. Ногами приобнял Молоха за пояс – и начал тереться об его член своим. Медленно и умело, чтобы тот почувствовал лёгкую и дразнящую близость. Молох с огромным удовольствием разорвал бы ремни и тут же взял бы этого взлохмаченного генерала, чтобы перехватить эту наглую ухмылку. Но так можно испортить всё веселье.

– Что-то не так с Адом? – что не так с ним самим Молох знал и умалчивал.

– Слышал о скандале в Верхнем мире? Опять кто-то из наших вселился в маленькую девочку и поднял шум, – Люциан сначала говорил, затем – двигал бедрами, передавая слово главнокомандующему.

Молоху было сложно сосредоточиться. Фразы получались отрывистыми. Сложно говорить, когда перед тобой такой разыгравшийся генералишка.

– Слышал, – сердце стучало в висках. – Мне не надо вселяться в девочек, чтобы… Понять бесполезность такого занятия. Надеюсь, он не из наших… Выдрал бы за такую ерунду. Как и Люцифера… Слышал, он до сих пор водит Вельзевула за нос. Позорище, а не демон… На его месте я бы от Люцифера мокрого места не оставил за такие шутки. Повесил бы голову у себя над креслом… В кабинете. Когда-нибудь так и сделаю.

Люциан тихо засмеялся и лёг на полу, обняв шею Молоха ногами. Главнокомандующий теперь имел возможность созерцать генерала со своим членом между бёдер. Чёрт бы побрал спор о том, что главком сможет продержаться и не разорвать своё дорогое приобретение в виде ремней из кожи врагов. Стало сложнее, когда Моргенштерн начал поглаживать себя одной рукой, а другой – мастурбировать партнёру.

– Прямо-таки выдрал? Как меня? – промурлыкал Люциан и большим пальцем ноги провёл по щеке Молоха.

– Нет, – прошептал главнокомандующий, сжимая ладони в кулаки и напрягаясь от нарастающей в теле неги, – кнутом. Ненавижу бездельников. Правильно делают, что гонят их обратно. Настоящее наказание за ребячество здесь. Да… Забил бы идиота в кровь, – Молох закрыл глаза и стиснул зубы. Люциан применил артиллерию потяжелее – застонал.

– Заткнись, – грубо рыкнул Молох, бросив на Люциана яростный взгляд.

Генерал никогда не выглядел довольнее. Он медленно поднялся, чтобы оказаться лицом к лицу с главнокомандующим. Всего одно слово. Одна маленькая красная тряпка.

– Заставь, – прошептал он.

Молох чувствовал себя диким жеребцом, на которого надели сбрую и заставили гарцевать. Довели до белого каления, а после – отпустили. Резко вожжей не стало, и теперь – только он и наездник, дерзнувший его пленить.

Моргенштерн вскрикнул и почувствовал запах крови. Прохлада на плече дала понять, что та – его собственная. Молох зверем вцепился в него и отпустил так же резко, как схватил. Он оскалился, демонстрируя розовые от крови зубы.

– Лежать, – скомандовал он.

Люциан повиновался, ощутив что-то похожее на страсть и животный страх одновременно. Как резвый фанатик, спустя годы молитв впервые увидевший своего кровавого идола вживую.

– Раздвинь ноги, – Молох смаковал кровь Люциана, как лучшее из вин.

Генерал застыл и не сразу понял, что от него требуется. Спустя секунду он очнулся от транса и сделал, что велели. И вновь замер. Так замирают обречённые на казнь. Их голова уже на плахе, а они любуются красотой лезвия гильотины.

– А теперь будь хорошим мальчиком и придержи мой член, – немного мягче произнёс главнокомандующий. – Сделай, что нужно, чтобы потом не ныть о больной заднице. У меня дел и без этого достаточно.

Люциан послушно кивнул. Почувствовал себя индусом, зачарователем змей. Правда, теперь змея зачаровывала его, готовая в любую минуту вцепиться и впрыснуть яд. Генерал плюнул на руку и погладил член Молоха. Понадеялся сделать больше.

– Не отвлекайся, – настойчиво напомнил ему главком. – Делай, что велено.

Моргенштерн лёг, став придерживать член Молоха. Сам главнокомандующий вряд ли бы смог взять Люциана без рук – так что мешало сделать генерала продолжением плеч? Молох как никто умел ориентироваться по ситуации. И потому наслаждался ощущением тесного кольца мышц. Ощущал, как они сокращаются: генерал в нетерпении. Одно движение, и они не вспомнят о споре или о чём-либо ещё. Кроме друг друга.

Молох резко двинул бёдрами и стиснул зубы. По телу ударила волна жара и головокружительного трепета. Нет. Нельзя торопиться. Заставить Люциана помучиться так же, как тот вынудил его. Насладиться сладкой и липкой местью. Пусть просит. Пусть умоляет.

Но Люциан не собирался сдаваться. Он призывно провёл руками по своему телу и сдавленно выдохнул. С хитростью и выжиданием посмотрел на главнокомандующего.

– И всё? – улыбнулся он. – Я даже мастурбирую дольше.

Главком громко выдохнул через нос. Почувствовал, как выделилась смазка. И это – при одной мысли о том, как может развлекаться генерал в одиночестве. Ретиво скакать на фаллоимитаторе и призывно смотреть в пустоту, дыша рубашкой или пиджаком Молоха. Пьянеть от собственных грязных фантазий. Или необязательно в кабинете – так же и в ванной. Когда слышатся короткие, сдавленные вздохи и пошлые плески ароматной мыльной воды. Люциан кончает на грудь и после – всё аккуратно смывает, чтобы не осталось никаких следов. Не давать повода для пошлых намёков и шуток.

– Обними меня ногами, – скомандовал Молох генералу на ухо. – Живо. И посильнее.

Люциан не успел сострить. Как только лодыжки сомкнулись на пояснице главнокомандующего, тот сбил с Моргенштерна спесь. Прочь наигранную самоуверенность и веру в собственные силы – теперь в игру вступают подлинные эмоции. Гримасы нарастающего оргазма. Люциан чуть приоткрывает рот и жмурится, руками цепляясь за ремни на груди Молоха. Навстречу толкается бёдрами и дышит всё сильнее, всё громче.

Чем чаще двигается Молох, тем больше пота скапливается на лбу. Тем сильнее колени Люциана давят на рёбра. Тем больше хочется затрахать эту ароматную сучку. Запах всегда сладковатый и ментоловый, будто парфюмер не смог определиться, для кого он создаёт аромат. Словно сам Моргенштерн не смог определиться, покоритель он или покорённый. Впрочем, границы тот держит уверенно.

Для Молоха невозможно просто стоять и смотреть. Любование – позиция труса. Пирог гораздо вкуснее и слаще на языке, нежели на соседском окне. А главнокомандующий свой всегда получает. Горячий, с пылу с жару – на блюдечке.

И до сих пор ремни целы.

Главнокомандующий отмечает победу длинной влажной дорожкой от груди Люциана до его шеи. Генерал ощущает горячий язык и замирает, как животное, ожидающее смерти, ведь хищник не отступит. Вместо этого начинается поцелуй – неистовый, жаркий, болезненный, пока губы не начинают неметь.

На спине Молоха остаются длинные и глубокие царапины от когтей генерала. Кто-то окончательно потерял контроль. Пусть. Не одному генералу теперь наглядно, в виде засосов, демонстрировать, что у него кто-то есть. Теперь Молох демонстративно занят. Стоит вглядеться в царапины повнимательнее, ведь в них – и угроза, и метка собственника. Не меньшего собственника, чем сам главнокомандующий. Сигнал о том, что Люциан ни за что не выпустит зверя. Не отдаст.

Натравит.

И пусть врагам будет больно.

========== Оказия 14: Все свободны ==========

Молох вальяжно лежал на одном из мраморных выступов купальни и потел. Волосы прилипали к лицу – он приглаживал их к голове движением назад. Жар костей не ломит – пекло тем паче. Рядом с ним сидел Милуш Радко, он же – говорливый демон Аббадон. Милуш переносил жар гораздо легче, поскольку адское солнце пустынь закалило его. Он цедил виски – и неясно, как внутреннее давление до сих пор не разорвало его голову. Стакан-то не первый.

Милуш прибыл, поскольку политическая ситуация в Аду, как обычно, накалилась. Правда, в этот раз сильнее обычного. Дела наверху заставили его задержаться в мире людей, а потому разборки с Люцифером тот благополучно пропустил. Изменения, произошедшие в родных краях, изрядно удивили Милуша. Поначалу он подумал, что попросту не туда попал. Город словно застрял в состоянии военного положения.

Пандемониум, главный мегаполис, покрыли энергетическим полем, в границах которого можно было передвигаться лишь своим ходом или транспортом – никакой магии. На въезде в город у Милуша потребовали, чтобы он подтвердил свою личность. Охранникам было плевать, чей он знакомый. Если бы не звонок Йенсу Гроссу, то, пожалуй, можно было разворачиваться.

– Вам повезло, сэр, но в следующий раз, если вас не будет в базе данных, вас не пропустят, – строго рыкнул охранник напоследок под фырк прибывшего начальника по безопасности – Гросса.

– Пропустят, куда денутся, – оскалился Йенс, похлопав охранника по плечу, и позже шёпотом что-то тому сказал – и он предусмотрительно притих.

Милуш Радко не узнал город. Всюду парами ходили полицейские. Сейчас-то они ему, конечно, машут, с ним же Йенс, однако если бы всё пошло не по плану, то те бы с удовольствием пустили дубинки в ход. Это маленькое знание заставляло Милуша пребывать в состоянии боеготовности. Мало ли что случится. Какие ещё сюрпризы ожидают его.

На рекламных щитах через раз красовались милые суккубы. Они никак не сочетались с милитаристскими изображениями, разработанных, вероятно, с лёгкой руки Молоха. Военное положение, приправленное развлечениями и выпивкой. Небоскребы всё так же стремились к бордовым облакам, окутанные призрачным сиянием огромных мониторов, транслирующих новости, рекламу или шутливые ролики. Между ними, конечно же, показывалось нечто вроде привета от большого брата. Стоило потерять бдительность, увлёкшись сиянием неоновых вывесок, – тебя отрезвляли вестью о том, что Молох у власти и тебя размажут, если ты не славишь его.

– И когда наша славная развратная жизнь превратилась в одну из книжек Оруэлла? – недоумевая, спросил Милуш, качая головой. – Кошмарный сон любого либерала.

– Зато я востребован, – улыбнулся Йенс с закушенной палочкой от чупа-чупса во рту. – Никогда не было такого количества работы и денег одновременно. Сам видишь, куда пошли вложения Молоха. Сложно с ним не согласиться. Вряд ли кто-то захочет повторного переворота. Это ты ещё на массовые казни предателей опоздал. Весь город был красным от крови, а небо – чёрным от того, как быстро насытилось Инферно. Удивительное время было, – задумчиво произнёс начальник по безопасности.

– Это, конечно, хорошо, – Милуш рассматривал город через мутное стекло автомобиля, – но разве так он не привлечёт к себе ещё больше внимания? Чёрт возьми, это самый громкий пиар, который я видел. Где он этого понабрался?

Гросс не удержался от тихого смеха.

– Какой ты впечатлительный, – и откинулся на сиденье. – Зато теперь его каждый знает в лицо. Он теперь не просто картинка из старого учебника.

– А реальный диктатор, – натянуто улыбнулся Милуш. – Я тебя понял, да. Уверен, Молох счастлив: сбылась его голубая мечта превратить Ад в чёртов бункер, из которого ни входа, ни выхода.

– Спокойно, – флегматично ответил Йенс. – Со временем всё утрясётся. Молох выжидает. Да, Люцифера оттеснили. Ему, как оказалось, ничего и не было нужно от него, но вот Вельзевул… Видел бы ты, как обострилась паранойя Молоха. У Слайза теперь ни минуты свободного времени: он втайне следит за Моргенштерном, чтобы тот никуда не влип. Кстати, один хороший момент: мы много взяли от людей, и теперь везде висят камеры и всё такое. Прогресс!

Милуш Радко кисло смотрел на Гросса, не понимая, как можно вообще найти какой-то плюс в такой ситуации.

– Я смогу снять хоть одну шлюху и потрахаться без надзора твоих доблестных помощников с дубинками?

– Вариант с помощником в роли шлюхи мы не рассматриваем? – подняв брови, смешливо спросил Йенс.

– Пошёл ты! – кинул Радко. – И так полон Ад таких любителей. Моя любовь к женскому полу делает меня уникальным, так что не порти мне репутацию.

– Я всё равно не вращаюсь в тех кругах, где она для тебя играет какую-то роль, – хмыкнул Йенс. – Советую тебе не задерживаться на улицах, пока тебя нет в реестре. Отвезу тебя к Молоху, а дальше – лучше дождаться, пока закончится загрузка.

– Чёртова книжка Оруэлла… – пробормотал Милуш, нахмурившись.

Он бы сказал, что Ад катится ко всем чертям, но это скорее черти катятся вместе с Адом в какую-то огромную бездну и принимают это за аттракцион. Хохочут, острят, а бездна всё близится.

Машина остановилась перед собравшейся толпой. Йенсу это не понравилось, и он выскочил наружу, чтобы посмотреть, что происходит. Милуш Радко нахмурился и вышел следом, стараясь не отставать от начальника по безопасности. Толпа окружила беременную девушку с ножом в руке. Она говорила на странном языке, которого не понимал ни один из демонов. Черноволосая, с яркими золотыми глазами, в тёмном платье, обтягивающем округлый живот, она никого не подпускала к себе и дико смотрела на каждого.

– Это ещё что такое? – возмущённо рявкнул Йенс на одного из охранников. – Ещё скажите, что она кого-то прикончила. Убью! Убью! – запричитал начальник и ушёл распекать подопечных.

Его стараниями толпу оттеснили полицейские. Девушку окружили мужчины в форме. По её лицу было видно, что она всё понимает – и весьма недовольна происходящим.

– Кхарла! – ругнулась она.

Милуш усмехнулся и покачал головой. Осторожно приблизился.

– Извините, мадам, но как вы сюда попали? Не могли бы вы говорить на нашем наречии? Вас никто не понимает.

Незнакомка нахмурилась, презрительно посмотрела на Радко и плюнула под ноги.

– Бсар кхиа, – проворчала она. – Я пытаюсь подстроиться под язык. Но все кричат какую-то ерунду. Уведите меня отсюда! Сейчас же! – и схватилась за голову.

Милуш взял её за руки и повёл к Йенсу.

– У меня всё под контролем. Нужно доставить её в тихое место, – быстро пробормотал Радко.

Гросс кивнул в сторону машины и взял толпу на себя. Милуш пропустил даму вперёд и отгородил собой от людей.

– Почему они вас преследуют? И как вас вообще зовут? – мужчина галантно предложил женщине бокал сладкого белого вина.

Она приняла его и усмехнулась.

– Потому что меня зовут Дейн Моргенштерн. Я дочь Люциана и Малаки Моргенштерн.

Радко выронил свой бокал с вином.

– Не волнуйтесь, – продолжила она. – Я знаю, что в этом измерении всё обстоит иначе. Как оказалось, здесь даже язык другой. Ужасно корявый, но способности позволяют мне быстро приспособиться, – Дейн держала руку на животе и морщилась – её явно мучили боли.

– В этом измерении? – тупо спросил Милуш.

– Отвезите меня к вон тому грозному вояке с плаката – и вы всё поймёте. Надеюсь, в этом измерении дела обстоят гораздо лучше, чем в моём.

– Я бы так не сказал, мадам, – вздохнул Радко. – Я бы так не сказал…

Последнее, что Молох ожидал увидеть после того, как его оповестили о госте, – беременную босую демоницу с подозрительно знакомыми глазами. У неё в руке сверкал нож, который никто не отважился отнять у неё. Главнокомандующий хотел связаться с Йенсом, но передумал, когда следом за ней вошёл Милуш Радко.

– Это что ещё такое? – навис над ним Молох. – Мне что, размазать тебя прямо здесь вместе с твоей беременной самкой?

Милуш не успел ответить – Дейн шагнула вперёд и с вызовом посмотрела главнокомандующему в глаза.

– Я не его «самка», как вы посмели выразиться, и я действительно беременна. Вы против? У вас какие-то проблемы со мной? – настойчиво поинтересовалась она.

Молох что-то проворчал, потрясённый такой наглостью, и пригласил их в кабинет.

– Кто бы вы ни были… – недовольно прошептал главнокомандующий. – У вас пять минут на то, чтобы изложить суть проблемы. По истечении этого времени вы либо выходите отсюда добровольно, либо вас спускают отсюда самым быстрым способом.

– Часто же вы меняете стекло в таком случае, – резонно ответила Дейн. – Насколько я знаю, вы здесь важный демон. Не волнуйтесь, многого я не попрошу: всего лишь временного пристанища. У меня много талантов, и я смогу вам сполна отплатить.

Молох хмуро посмотрел в сторону ухмыльнувшегося Радко.

– Свободен, – приказал он. – И не ухмыляйся так мерзко.

Дейн благодарно кивнула, поскольку после ухода Милуша перестала ощущать на себе плотоядный взгляд. Главнокомандующий внимательно осмотрел сидящую напротив беременную женщину.

– Вы кажетесь мне знакомой. Представьтесь.

– Меня зовут Дейн Моргенштерн. Мои родители – Люциан и Малака Моргенштерн.

– Ясно… Малака? – пробубнил Молох. – Ты уверена? Здесь действует запрет на это имя. Демонессы с таким именем не существует.

– Разумеется, потому что я не отсюда, – Дейн подняла и показала главнокомандующему нож. – Этим я прорезала свой путь сюда, – и убрала. – Так вы поможете мне?

Молох без особого энтузиазма вызвал Люциана, Слайза и Йенса Гросса к себе в кабинет и подошёл к стеллажу, куда днями ранее запрятал бутылку виски. Он жестом предложил даме алкоголя, на что та покачала головой. Мрачнее тучи, главнокомандующий опустошил стакан залпом.

Дейн с нарастающим недоверием рассматривала фигуру массивного демона. Её мучило дурное предчувствие. Почти осмелилась завести разговор – но тут в кабинет вошёл Люциан. Молох усмехнулся, посмотрев на генерала. Ему понравился непонятливый взгляд, направленный на беременную.

– Знакомься, это наша дочь. Кажется, ты что-то там говорил о потомстве.

Люциан очень удивлённо посмотрел на Дейн, кивнул ей – и подошёл к Молоху.

– Ты с ума сошёл? – он тыльной стороной ладони коснулся лба главкома.

– Я не болен, – хмыкнул Молох. – Эта наглая самка разрезала границу между реальностями и проникла сюда, чтобы избежать своей незавидной судьбы. Ведь так? – обратил он вопрос к женщине.

– Вы говорите так, будто меня здесь нет, – с нажимом процедила она. – Но я вас слышу. Да, это так.

– Я и пальцем не пошевелю, пока не придёт Слайз, – развел руками главнокомандующий. – Семейную драму я на вечер не заказывал.

– Ерунда какая-то, – генерал тихо опустился на кресло неподалёку от Дейн.

Он узнал в ней столько восхитительных черт Молоха. Волчий взгляд, отравленный золотом, говорил за себя. Крепкие, но женственные руки. В меру широкие плечи. Пожалуй, из такой вышел бы прекрасный боец. Её ответы Молоху – тоже показатель. Никто и никогда не ставил себя так перед главнокомандующим – только дурак или… его потомок. Дейн заявила о себе на свой страх и риск: любовь играть ва-банк в крови. Великолепная хищница, подобная своевольному и свирепому отцу.

Особенно Люциану понравились чёрные волосы и черты лица, которые она унаследовала от него самого. Это вызвало волну скромного умиления, нежности и желания приблизиться душевно. Генерал наклонился к ней.

– Как тебя зовут?

– Дейн, – шёпотом ответила она.

– Ты правда из другой реальности? Я только слышал о таких путешествиях. Нелегко тебе, наверное.

– Есть немного, – улыбнулась демонесса. – Но кое-что всё же не меняется. Молох и на той стороне… ведёт себя, как скотина.

Их оборвал Молох.

– Хватит шептаться за моей спиной. Я понимаю, что я единственный мужчина в комнате, но всё равно – сделайте одолжение, – ситуация раздражала его с каждой минутой всё больше.

В коридоре звякнул прибывший лифт, и он с выжиданием стал смотреть на дверь. Рявкнул на вошедшего Слайза, отчитав его за опоздание.

– Не представляйтесь, – с улыбкой ответил он на привставшую Дейн. – Уже наслышан о вас. Сидите, не в вашем положении меня приветствовать.

– Не любезничай с ней, – оборвал Молох. – Лучше скажи мне, имеет ли она какие-либо права. Станет ли рождённый ребёнок законным наследником, если она вздумает родить здесь?

Слайз поднял палец вверх и подошёл к одному из стеллажей. Открыл самую пыльную книгу с верхней полки. Пролистал до середины.

– Сожалею, босс, но в ней, несмотря на всё, ваши гены.

– Жаль, – подытожил Молох, впившись в Дейн взглядом.

Между ними встал вскочивший Моргенштерн.

– Ты не убьёшь её. Ты не посмеешь.

– Ты меня остановишь? – Молох спросил так, будто стоило ему махнуть рукой – и Люциан исчезнет прочь.

Дейн с усилием встала и приняла помощь Слайза.

– Уходишь? – резко повернулся Моргенштерн.

– Далеко не уйдёт, – ударил кулаком по столу Молох.

– Всё против меня, – усмехнулась женщина. – Я надеялась, что в этой реальности поменьше подонков. А здесь… Как обычно. Знаешь, Молох, там, откуда я пришла, у тебя есть грудь. И это делало нашу борьбу честной, но вот это… Выглядит жалко. Готов ради кресла убить меня, почти беспомощную. Мне не нужна власть. Мне нужен сын. Я здесь из-за него.

Молох поднялся с кресла. Генерал рванулся, чтобы помешать ему. Главнокомандующему было достаточно поднять руку, чтобы заставить Люциана замереть на месте.

– Если он родится здесь, то у него будут все полномочия объявить себя преемником. Ты думаешь, этого я ждал все эти тысячелетия? Ублюдка, который решит меня подвинуть?

Дейн погладила округлый живот и прищурилась. Это была последняя капля.

– Насколько же ты слаб, что тебе страшно от одной мысли о конкуренции? Что, уже колени дрожат? Испугался плода? Может, ты и спермы собственной боишься? Почему нет? Там же столько потенциальных наследников! – бросила она в лицо главнокомандующему.

Молох хотел и её парализовать. Дейн подняла руки, и демоническая магия не сработала – главком отшатнулся. Разозлённый, попробовал ещё раз – и его оттолкнуло сильнее.

– Потомство хорошо тем, что может составить достойную конкуренцию. В другой реальности ты, похоже, многим не давала спуску, – пробормотал Молох, утерев пот со лба.

Дейн поморщилась от боли в животе и тихонько подошла к креслу – и села.

– Только не тебе. Там ты бессердечная и всемогущая сука.

– А этот? – Молох кивнул на Люциана.

– Твой подкаблучник, – улыбнулась Дейн. – Прости, Люциан, – бросила она в сторону генерала. Тот что-то проворчал.

– Почему я не хочу потомства – моё дело, – отрезал главнокомандующий. – У тебя выбор небольшой: убирайся или я прикончу ублюдка.

Дейн крепче сжала нож в руке.

– А может, мне интересно, как низко ты готов пасть ради власти? – она посмотрела генералу в спину и освободила его от магии Молоха.

Люциан развернулся и ударил главнокомандующего по щеке.

– Только попробуй! Я серьёзно, – и взял Молоха за грудки. – Ты не убьёшь её. Не в этой реальности.

Главком холодно посмотрел на него.

– А если я убью вас двоих?

Вопрос будто повис в воздухе. Моргенштерн не мог поверить, что Молох его озвучил. До сих пор это казалось чем-то безумным и абсолютно нереальным. Демон будто получил удар под дых. Земля ушла из-под ног. Молох показался ему мёртвым и холодным истуканом. Вся красота божества улетучилась вместе со всеми лживыми сказками и самообманом.

Люциан не показал своих чувств. Хруст костяшек от удара получился громким. Молох тоже не верил, что когда-нибудь генерал станет на такое способен. Моргенштерн уподобился волчице, всеми силами защищающей своё потомство.

– Ты даже не знаешь её, – произнёс Молох, выпрямляясь и потирая щёку.

– Мне достаточно того, что она наша дочь, – с нажимом произнёс Люциан. – Такая же упрямая и невозможная, как и ты. Посмотри! Да вместе вы можете превратить в кошмар любую идиллию.

– Вряд ли, – покачала головой Дейн.

– Бред, – возразил Молох.

Генерал помассировал виски.

– Слушай, я не хочу верить в то, что тебе говорят. Ты не чудовище, – упрямо выступил Люциан. – Ты не такой монстр, каким хочешь выглядеть.

– Чем больше ты об этом говоришь, тем сильнее я хочу крови, – процедил сквозь зубы главнокомандующий. – Йенс! – рявкнул Молох. – Выходи из-за двери и хватай мерзавку. Она вот-вот родит, и я хочу разобраться с этим как можно быстрее.

– Ублюдок! – Люциан хотел броситься на главнокомандующего, но тот остановил его движением руки.

– Успокойся, – произнёс Молох, пытаясь сохранять спокойствие. – Это тебя не касается.

Йенс вошёл в кабинет и мрачно кивнул, услышав приказ главнокомандующего. Он схватил Дейн, но она ловко вырвалась, оставив начальнику по безопасности красивую ножевую рану. Женщина подбежала к стене, часто дыша от напряжения. Нагло улыбалась Молоху в лицо.

– У такого параноика, как ты, больше врагов, чем ты думаешь. Знаешь, откуда у меня этот нож? Мне дал его Газаль. Приятно провести миллион бессонных ночей и уничтожить столько же ветряных мельниц, папаша, – презрительно и обиженно бросила она и исчезла в пространственно-временном разрезе.

Слайз не мешал идти естественному ходу событий и вообще делал вид, что его не существует. Он никогда не смотрел сериалы – работать у Молоха гораздо интереснее. Секретарь с выжиданием посмотрел на босса.

– Надеюсь, в той реальности я уже отдал приказ выпотрошить Газаля, как рыбу, – мрачно произнёс Молох, возвращаясь в кресло и не глядя на генерала. – Йенс, – окликнул он начальника по безопасности, – я думал, ты предусмотрел путешествия между параллельными реальностями. Нет. Не оправдывайся. Просто сделай так, чтобы такого не повторилось.

– Это первое крупное за полвека, – тихо произнёс Гросс. – Есть, сэр.

– Все свободны, – махнул рукой Молох.

Моргенштерн остался, сверля демона взглядом. Главком чувствовал, что грядёт разговор, и потому не торопился начинать – отвернулся к окну. Люциан взял пепельницу со стола и бросил об пол. Опрокинул папку с бумагами. С шумом выбросил на пол пару книг. Разбил журнальный столик возле стены.

– Ты забыл, кто я, за всей этой романтической мишурой, – сухо произнёс главнокомандующий. – И я, честно говоря, сам начал забывать. Это неприятно, но это то, кем я являюсь. Спроси у Слайза – раньше я бы убил не колеблясь. Сейчас – я засомневался и дал ей уйти. Сделал тебе подарок.

Люциан бросил в его сторону фолиант и промахнулся.

– Не пытайся обернуть ситуацию в свою пользу! Она ушла только потому, что оказалась хитрее и упрямее тебя самого. Она тебя обставила. Не падай в моих глазах ещё ниже, признай хотя бы это. Дейн достойна признания. Ты видел её боевые навыки? Если бы не ребёнок, она бы тебя обошла.

– Потому что вся её жизнь, скорее всего, состояла из войны.

– Война не средство воспитания! – крикнул генерал. – Всему должен быть предел! Её детство было адом, если всё так, как ты говоришь!

Молох хмыкнул.

– Вряд ли. Ты бы не позволил мне превратить её жизнь в кошмар, чтобы научить выживать. Дай подумать, какой бы от тебя был толк… Думаю, я знаю: баловал бы и превратил в капризную сучку. Конечно, их же так мало. Посмотри правде в лицо: она отличный боец. Я бы даже не стал убивать её, если бы не её интересное положение и потенциальная угроза в виде наследника.

– Какой же ты ублюдок, – зло процедил сквозь зубы Люциан и бросил ещё одну книгу, вновь намеренно промахиваясь. – Неужели тебе невдомёк, что если бы ты сделал то, что собирался, я бы навсегда исчез из твоей жизни?! Я тебе и этого не забуду!