Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Боятся тебя, – сглотнул бывший генерал. – Поспи сегодня со мной.

– С удовольствием, – мурлыкнул Молох, вдыхая аромат волос Люциана. – Правильно делают, что боятся. Я выпущу им ливер столько раз, сколько понадобится, принцесса. Ради тебя.

Люциан закрыл глаза, чтобы перестать ощущать на себе давящий взгляд, и переплёл с Молохом пальцы. Хотелось проснуться дома, чтобы звенел будильник и пахло утренним кофе.

========== Оказия 23: Мой мальчик ==========

Люциан восседал на бёдрах дремлющего Молоха и задумчиво жевал подушечку большого пальца. Он чувствовал себя человеком, оседлавшим могучего титана, возжелавшего покоя. Словно древнегреческий олимпийский чемпион прилёг отдохнуть в тени оливы. Палит полуденное солнце, клонит в сон, и он, утомлённый зноем, поудобнее устроился на траве, чтобы насладиться прохладой. После – пришёл Люциан и решил присоединиться. Ему нравилось, каким сильным и одновременно беззащитным выглядит Молох, но впечатление обманчиво. На самом деле он бдителен, как и всегда.

Моргенштерн касается ладонями упругого живота и движет ими вверх, до груди, размеренно поглаживая мужчину – в тишине, не спеша. Если бы Молох был котом, он бы, возможно, замурлыкал. Он устал. Бывший главнокомандующий беспрестанно ищет способ избавить Люциана от ментальных страданий. Как ни спроси, Моргенштерн всё ещё видит осуждающие взгляды Ваала и Венцеслава, которые давно должны были почить с миром.

Люциан ходит по штабу и загадочно улыбается, поручив большинство обязанностей привыкшему ко всему Слайзу. Секретарь тоже немногословен. Встретиться взглядом с бывшим главнокомандующим он так и не может осмелиться: он увидит немой укор за ошибку, которую физически не смог предотвратить. Они оба знали, кто виноват, но спор решился бы не в пользу Слайза.

Люциан больше походит на призрака, чем на действующего военачальника.

Молох ночами на протяжении нескольких недель лежит рядом с Моргенштерном и пытается выудить из его головы воспоминания. Лежит спокойно и неподвижно, согревая жаром тела, и держит ладонь на лбу Люциана – так связь становится особенно тесной. Молох проникает в сознание бывшего генерала и пытается как-то воздействовать на него, но вместо этого видит картины прошлого, которые приводят его в холодную ярость. Люциан говорит, что тени отступают, когда он так делает. И разрешает поступать так очень часто. Улыбается, держа Молоха за сильные руки.

Чем чаще бывший главком снова и снова просматривает болезненные воспоминания генерала, тем невыносимее он делает агонию тех, чьи призраки преследуют Люциана. Он пытается взять немного боли на себя, но безрезультатно – и просто ночами шепчет Моргенштерну, что всё хорошо. В комнате никого нет. Кошмар закончился.

Теперь он всюду водит Люциана за собой – положение последнего это позволяет. Что делает Люциан Моргенштерн на этой встрече? Он главнокомандующий, и этого достаточно. На таких условиях Молох встретился с Люцифером, которого с некоторых пор именуют Сатаной. Он сильно изменился. Настолько, что изменения позволили синякам появиться на прекрасном, благородном лице Вельзевула.

– Мои претензии всё те же, – улыбался лукавый. – Ад мой по праву, и мы оба это знаем.

– Дважды ты выступил против Творца, и ничего не изменилось, – оскалился бывший главком. – Теперь ты можешь только запугивать. Доверия к тебе не будет.

– Доверие? В Аду? Им пренебрегают и на Небесах, так какого дьявола? – шутливо произнёс Сатана. – Ты не у дел, Молох. Я разговариваю с главнокомандующим.

– Извини? – поинтересовался Молох, одарив его враждебным взглядом. – Мне кажется, ты неправильно подобрал слова. Я представляю интересы главнокомандующего, и тебе следует быть повежливее, если хочешь что-то получить.

– Думаешь, сможешь удержать монополию на власть? – усмехнулся Сатана. – Думай так. Просто позаботься о том, чтобы твои розовые очки не упали слишком поздно.

– Непременно, – Молох откинулся в кресле и нащупал холодные пальцы Люциана, сидевшего рядом, – как только почувствую реальную угрозу с твоей стороны, – и его золотые глаза заблестели.

Сатана провёл когтистой рукой по козлиной бородке и прищурился. Молох почувствовал внутричерепное давление, которое переборол усилием воли. Ясно, как Сатана будет набирать сторонников.

– Мы вынуждены считаться друг с другом, – без удовольствия признал дьявол. – Ад не сможет обрести силу, если в его основе лежат распри. Мы можем уладить всё миром и оба обрести могущество.

– Всё звучит прекрасно, – признал Молох и кивнул, – жаль только, что твой мир заключается в том, что я должен тебе присягнуть. В чём проблема? Я разношу таким выскочкам, как ты, голову при первых же минутах разговора, но из-за твоего положения я вынужден тебя слушать. Благодари уже за моё внимание. Заслужи право на мою присягу, – он тоже прищурился. – И постарайся сделать это без покушений на моего супруга.

Люциан закусил губу, когда Молох назвал его супругом. Отвернулся и стиснул пальцы чуть сильнее, очень польщённый. Он прилюдно признал его своим. При самом Владыке. Более официального подтверждения быть не могло.

– Документально, – Сатана принял от Вельзевула несколько свитков и надел очки для чтения, – ты владеешь только Вторым кругом единолично. В остальных случаях твоё влияние очень ограничено. Ты зря играешь с огнём, Молох.

– В остальных случаях влияние разделено между другими князьями, покровительствующими мне. Думаешь, они признают твою власть? – Молох перебирал пальцы Люциана и думал о том, как ему хочется коснуться их губами.

У них давно не было секса, и для бывшего главкома каждое прикосновение было по-своему ценно.

– Я заставлю их меня признать, и тогда у тебя не будет другого выбора, – улыбнулся Сатана. – Извини, но бюрократия играет против тебя.

– Бюрократия, но не случай, – спокойно возразил Молох. – Быть может, ты и получил силу и немного мозгов, но это не значит, что их растеряли остальные князья тьмы. Сделай одолжение: не льсти себе. Стань для меня достойным соперником.

Сатана поднял когтистую ладонь и сжал её. Молох ощутил острое давление в голове, сильнее прежнего, и стиснул зубы в активной попытке сопротивления. Кровь закипела, жилки в висках забились. Боль готова была расколоть голову, но послышался шорох чёрной мантии Люциана – и Молох почувствовал прикосновение прохладных ладоней. Бывший генерал накрыл ими виски мужчины и губами коснулся макушки, после чего красноречиво посмотрел Сатане в глаза.

Дьявол ответил ему тем же взглядом: «ты мне не ровня, что бы ты ни сделал».

Люциан молча улыбнулся, холодно посмотрев на него, и вдохнул запах волос Молоха. Он опустился на своё место после того, как бывшему главкому полегчало.

– Политика – вещь безжалостная, – с ухмылкой подытожил Сатана. – Так получилось, что у меня больше прав на Ад. Я не буду отнимать у тебя кусок пирога. Мне просто будут нужны солдаты, когда это станет необходимо.

– На третий подъем? – насмешливо произнёс Молох, решив покурить и вскоре засмолив. – Почему бы тебе просто не уехать нахер? В Вегасе много отличных казино. Или ты уже наигрался? – он многозначительно посмотрел на потрёпанного Вельзевула с пустым взглядом.

– Сложно отказать себе в полном могуществе, – усмехнулся Сатана. – Я требую от тебя немногого. У тебя нет выбора.

Молох стиснул зубы, обуяв злобу.

– Я не согласен. Я ударю тебе в спину, когда выдастся удобный случай, – и поднялся с кресла, поманив за собой Люциана.

– Знаю. Незачем было озвучивать, – рассмеялся дьявол.

Люциан видел, с каким вызовом Молох смотрит на самого Владыку. Вообще, демону было удивительно наблюдать легенды воочию. Жаль только, что цена за такое зрелище невероятно большая. Молох пытается сделать скидку.

Иногда Моргенштерн не может уснуть и ворочается допоздна – тогда Молох поглаживает его по волосам и мурлычет что-нибудь тихое. Ему тоже не спится, когда его мальчик ворочается. Он проникает в воспоминания, немного уменьшая душевную боль Люциана, и умеряет злость. Мучения Ваала и Рауха услаждают его существо. Он ежесекундно ощущает их агонию – она отзывается глухими криками, на которые настраивается Молох, когда жаждет мести.

Бывший главком мягко касается губами виска Люциана, тесно прижимаясь к мужчине, и дышит им. Люциан такой пряный, почти коричный, и, кажется, даже немного цветочный. Молох наполняет ароматом лёгкие и выдыхает, как затягиваются дорогим табаком. Люциан способен просто на то, чтобы переплести с ним пальцы и стиснуть их. Иногда позволяет погладить себя по животу и внутренней стороне бедра. Молох прекращает, когда чувствует, что бывший генерал начинает сжиматься или дёргаться. Делает это плавно и медленно, как если бы под пальцами находился дорогой китайский шёлк.

Люциан продолжает готовить. В готовке его отдушина. Чем меланхоличнее генерал, тем вкуснее получаются блюда. Будто потеряв способность дарить любовь через секс, он обрёл ту в готовке. Молоху было сытно – и тоже меланхолично. Их связь стала настолько тесной, что бывший главком ощущал отголоски душевной боли Моргенштерна.

«Мой мальчик», – мягко шептал он бессонной жаркой ночью и поглаживал Люциана по волосам, целовал пряди и крепко прижимал к себе.

Моргенштерн чувствовал мурашки по телу и переворачивался на спину, заглядывал Молоху в глаза. Тихо улыбался ему. Тогда бывший главком слегка наклонялся и потирался о его нос своим. Люциан чувствовал горячее дыхание и тянулся к губам, пусть и не сразу. Случался скромный и лёгкий поцелуй, от которого у Молоха стучало во всём теле, у Люциана – в груди. Бывший главком растерзал бы Люциана на месте, заимел бы до онемения, но понимал, что так ситуацию можно лишь усугубить. И обуздывал дикую похоть.

Моргенштерн знал о метаниях Молоха. Не было большего признания в любви от бывшего главкома, чем отказ от наложников. Мужчина терпел. Ждал. Вожделел. Тогда Моргенштерн поворачивался и целовал Молоха подольше, понежнее. Пальцы Люциана на мгновения теплели. Молох нависал над ним и ласкал губы языком, часто и шумно дыша. Как же ему хотелось напиться Люцианом до пьяна. Самый сладкий и хмельной напиток должен играть на языке и бить в голову. Он дурманил разум и поражал сердце.

«Мой мальчик», – проникновенно шептал Молох в поцелуе.

Люциан не подозревал, что главком способен быть таким внимательным и чувственным. Он гладил его тело и в глазах искал ответ на вопрос: что с тобой? Почему вдруг такая перемена? Где тиран с кнутом в руках?

Видимо, Молох понял, что именно кнут сейчас совершенно излишний. Люциану гораздо важнее ощутить себя в тепле и безопасности. Когда Моргенштерн шептал, что тени блекнут и ожидают, что бывший главком не сможет долго развлекаться без кнута и держать себя в узде. Мужчина с удовольствием доказывал обратное. В конце концов, он давно перестал быть животным. Инстинкты Молох оставит недоумкам вроде Люцифера.

А сейчас он слишком занят Люцианом. Самым сексуальным главнокомандующим в истории Ада. До чего же Моргенштерну форма шла к лицу! Со скромной улыбкой и мягким взглядом, Люциан создавал впечатление, располагающее к себе. Задор возвращался к нему очень постепенно. Поначалу Моргенштерн просто ронял случайные шутки, обычно ему свойственные. Тогда Молох понимал, что можно начинать целовать Люциашку и почаще. Молох мог неожиданно преградить бывшему генералу дорогу, чтобы наклонить голову и наградить того влажным и чувственным поцелуем. Кнут подождёт.

Моргенштерн брал Молоха за грудки. Подкашивались ноги. Хотелось наконец отдаться ему, всё существо вопило о том, что должно быть продолжение. Но Моргенштерна сковывал страх ещё не до конца исчезнувших неприятных впечатлений и воспоминаний. Молох не спешил. Он умел ждать. Тысячелетия одиночества его этому научили.

Поцелуи получались долгие, с постепенно нарастающей страстью. Люциан неровно дышал, вожделея своего мужчину, но Молох не смел коснуться его, пока не получил бы точную гарантию – Моргенштерн готов. Бывшему генералу очень хотелось быть готовым.

Он восседал на бёдрах дремлющего Молоха и задумчиво рассматривал его безмятежное лицо. Тихо улыбался. Иногда брал руку мужчины и клал себе на грудь. Тогда Молох открывал глаза, улыбался в ответ и поглаживал Люциана.

– Всё в порядке? – тихо осведомлялся он.

– Вполне, – кивал Моргенштерн и губами касался его пальцев.

Недели спокойной жизни постепенно возвращали его в строй.

========== Оказия 24: Райвас ==========

Люциан лежал, второй час уговаривая себя встать с постели. Давно рассвело, но тоскливое ощущение пустоты в груди приковывало к кровати. Молох лежал рядом и размеренно согревал дыханием затылок. Моргенштерн в который раз чувствовал утреннюю эрекцию мужчины и немного смущался. Когда они занимались сексом более регулярно, такой проблемы не было в принципе.

Люциан ощутил себя немного виноватым из-за того, что Молох вынужден терпеть. Конечно, он терпит из-за собственного промаха, но разве недостаточно того факта, что бывший главком готов столько ждать? Да и сам Люциан истосковался по близости. Не по выпоротым ягодицам, конечно, но по моменту, когда они оба сливаются в оргазме, становясь максимально близкими друг к другу. Когда Молох страстно закусывает кожу на его шее и сдавленно рычит от удовольствия, сжимая подушку под рукой, а сам Люциан протяжно стонет в экстазе.

Бывший генерал повернулся к Молоху лицом, и они соприкоснулись членами. Ужасно смущающий момент, но Люциан взял себя в руки и сделал вдох. Молох с интересом заглянул в его глаза. Во взгляде бывшего главкома читалось дикое желание. Он стал похож на льва, который выжидал лань на протяжении нескольких недель. Ужасный голод терзал его нутро, и он был вынужден охотиться на одну-единственную лань в огромной саванне, очень ловкую и изворотливую. Ещё немного, и охота ему надоест. Быть может, начнёт жрать сородичей.

Люциан приблизился и наградил Молоха лёгким поцелуем в губы. Он почувствовал, как запульсировал член мужчины.

«Неужели он даже не мастурбировал?» – подумал бывший генерал.

Очень странно. Казалось, достаточно пары движений, чтобы заставить Молоха кончить.

Тот заметил удивлённый и немного испуганный взгляд Люциана.

– Я тебя не трону, – произнёс он сонно и стал тереть между пальцев ароматные пряди волос мужчины. – Просто соскучился по тебе.

– Прости, – прошептал Люциан и уткнулся носом в могучую грудь Молоха. – Воспоминания не до конца отпускают меня. Но мне намного лучше. Спасибо.

– Пока не за что, – вздохнул бывший главнокомандующий, переворачиваясь на спину. – Надоело только смотреть на это каждое утро.

Люциан сделал над собой усилие, сбросил с обоих простынь и оседлал бёдра Молоха. Удивлённый мужчина положил ладони на бёдра бывшего генерала. Моргенштерн закусил губу и начал ощупывать член мужчины через ткань белья – почувствовал, как напрягся главком. Чем дольше он держал на пенисе руки, тем сильнее пульсировало в груди. Ему до безумия хотелось слиться с Молохом.

Они оба замерли в состоянии неуверенности в собственных действиях. Люциан аккуратно припустил трусы мужчины, обнажив крепкий эрегированный член. Молох закусил губу и сжал бёдра генерала немного сильнее. Моргенштерн улыбнулся, мягко посмотрел ему в глаза и начал растирать возбуждённый пенис. Главнокомандующий откинул голову. Не прошло и нескольких минут, как из головки начала сочиться смазка. Каждый раз, когда Люциан оттягивал с головки кожу, раздавался тихий хлюп. Движения руки постепенно становились всё быстрее. Оба мужчины дышали чаще, Люциану хотелось оседлать Молоха, но его моральных сил всё ещё не хватало на это.

Молох рукой загрёб Люциана, чтобы смачно поцеловать его в процессе. Властно проникнуть языком между губ и начать наслаждаться сладким ртом. Своим вкусным мальчиком с аппетитной задницей. Он готов сколько угодно ждать, поскольку ещё не видел никого достойнее него. Никто в целом Аду не мог сравниться с этим строптивым, пусть и временно сломленным, генералом. Молох не понимал, проклятие ли это, когда тебе хочется заниматься любовью только с одним мужчиной. Определённо да, потому что если потерять возможность заниматься с ним сексом, можно лишиться этого навсегда. Если что-то пойдёт не так, например генерал сойдёт с ума, то Молох будет обречён на заботу о нём. Никуда не деться. Товар возврату не подлежит. Боги не принимают у смертных божественную амброзию обратно на Олимп.

Каким же сентиментальным он стал. Раньше его не заботил вопрос, когда, кого и во сколько трахать. Приходишь, берёшь своё – и удаляешься дальше рубить врагам головы. А здесь… А здесь сложнее. Здесь Люциан с блестящими глазами, когда приласкаешь его. Такой счастливый, когда спишь с ним рядом. Одиночество и страдание идут рука об руку, преследуя Люциана, и Молох призван отгонять и их тени в том числе.

Молох ради игривого взгляда генерала стал способен на многое. Ему стало невыносимо смотреть на страдания Люциана. Он слишком… Слишком замечательный для этого дерьма. Главнокомандующий понял, что пора взять все удары плетей на себя. В конце концов, для него это пустяк, для Люциана – верная смерть. Почему он не делал так раньше? Потому что никогда так не влюблялся. Люциан – удар ножом под рёбра. Молох пропустил его и поплатился. Кровь горячая как любовь.

Он воинственный бог. Ему приносили жертвы. Но со временем ему стало плевать. Теперь он хочет только одного: чтобы Люциан в самом разнузданном виде лежал на его алтаре и восхвалял как самое могущественное существо, раздвинув ноги. У могущества оказалась и обратная сторона: над самым верным адептом надругались, чтобы нанести наиболее болезненный удар. Что ж, получилось. Ваалу должно быть достаточно больно. Молох взял и разорвал его изнутри, после чего погрузил в Геенну Огненную, к грешникам – наиболее унизительное наказание для сильного и влиятельного демона. После этого его долго будут смешивать с дерьмом.

Молох кончает, пачкая живот и грудь Люциана. Тот усмехается и ощущает дрожь в теле. Ему понравилось смотреть, как главнокомандующий испытывает удовольствие. Это немного оживило его.

– Мо… – прошептал генерал и провёл ладонями от живота Молоха и до груди.

Главком вновь притянул Люциана к себе, чтобы горячо и жёстко поцеловать до нехватки воздуха. Генерал лежал на мужчине и неровно дышал носом, упираясь ладонями в плечи. Почему цена такая дорогая? Качество товара того заслуживает. Каждая слеза на счету как дражайшая монета. Каждая капля крови – бесценный рубин. Жизнь сгребает их грязными крючковатыми пальцами, увенчанными массивными золотыми перстнями, и хрипло хохочет, глядя на них обоих.

Люциану не хочется выходить из спальни и надевать на себя маску главнокомандующего. Он хочет лежать и целоваться с Молохом, будто ничего не происходит, потому что пошло оно всё к чёрту. Слишком много проблем для одного среднестатистического демона. Таких, как Люциан, – миллионы. Чем провинился именно он? Тем, что влюбился в самого замечательного, по его мнению, главнокомандующего? Что захотел остаток жизни провести на его коленях?

Жизнь – удивительно жадная тварь.

***

Слайз сидел за столом, заполненным бумагами, и хмуро их разгребал. Пожалуй, это его типичное утро. Кружка уже поостывшего растворимого кофе с молоком, чернильница с заканчивающимися чернилами, скрипучее перо – и роящиеся в голове мысли. Сегодня работы будет ещё больше, поскольку прибудет дипломатическая делегация с его исторической родины. Он сомневался, что всё пройдёт гладко, поскольку знал особенности национального характера жителей Тартара. Не самые дружелюбные ребята.

В обязанности Слайза входило провести переговоры в присутствии должностного лица. Но, поскольку должностное лицо предпочло проваляться в постели с другой не менее важной фигурой, сонный секретарь хмуро стоял в тронном зале, чтобы встретить гостей. Когда отворились ворота, Слайз сдержался, чтобы вымученно не вздохнуть. Прибыл именно тот, кого он хотел видеть меньше всего.

Райвас. Тёзка его друга-контрабандиста. Среди ящеров это имя было очень популярно, что означало «победитель». Этот Райвас отличался очень уверенным и себялюбивым характером. На голову выше, он ставил Слайза ниже себя и по росту, и по положению, несмотря на то, что последний был секретарём самого главнокомандующего.

Райвас – крепкий и умный стратег. Такой же чешуйчатый и рогатый, как и вся его свита, как и сам Слайз. Секретарь сдержанно поприветствовал делегацию скромным кивком головы: в начале времён, когда динозавры ушли под землю, во время охоты они так и общались. Со временем жест обозначился как приветствие.

– Надо же, кого я вижу! – воскликнул Райвас и раскрыл широкие объятия, после чего похлопал секретаря по плечу. – Пройдоха Слайз! Я думал, ты гниёшь в каком-нибудь затхлом офисе, а тут вот оно что! Нравится, нравится, – закивал он сам себе, осматривая тронный зал. – Неплохо устроился.

Его сопровождающие из двух других ящеров одобрительно и активно зашипели.

– Извольте пройти в зал для гостей, – сухо и с прищуром произнёс Слайз, указав на дверь неподалёку.

– Какой ты гостеприимный, приятель, – широко улыбнулся Райвас и гордо направился по указанному направлению.

За столом посол вёл себя примерно в том же ключе. Более сосредоточенным он стал, когда речь зашла о деле.

– По какому вопросу сюда прибыло посольство Тартара? Вы хотите наладить сотрудничество? Объявить войну? Начать торговлю? – перечислял секретарь, периодически глядя на сидящего рядом юриста для подстраховки.

– Ерунда, – отмахнулся Райвас. – В своё время ты, да и твой друг Молох, конечно же, очень помогли мне получить этот пост. Правда, после этого началась гражданская война… – пробубнил он, но потом его лицо вновь прояснилось. – Словом, мы действительно хотим наладить отношения. Ты прав.

– До сих пор вы сохраняли нейтралитет, – холодно произнёс Слайз. – Не в том ли дело, что Сатана осваивает Девятый круг, и это как-то вас зацепило?

– Зришь в корень, дружище, – фальшиво засмеялся Райвас и подпёр голову рукой. – Ещё немного, и он заступит на нашу территорию, что, конечно, нехорошо.

– Тогда почему вы здесь? – развёл руками секретарь. – Этот вопрос не в нашей компетенции.

– Вы затолкали его туда, – заупрямился Райвас. – Мы знаем, что тут происходит. Так что не пытайся отвертеться, к тому же… Неужели ты не рад меня видеть, Слайз? Мы не виделись несколько лет.

«Я бы столько же тебя не видел, надутый индюк», – хмуро подумал ящер.

– По взгляду видел, что скучал, хотя сам скажешь, что ни на йоту, – улыбнулся Райвас. – Твоё право, да. Не осуждаю. Всего лишь хотел сказать, что если Сатана продолжит в том же духе, не избежать конфликта. В этом и состоит наша миссия, Слайз. Налаживать отношения.

Секретарь склонил голову и потёр виски. Почему? Почему всё идёт так «замечательно»? Почему они не могли приехать просто потому, что пора бы наладить торговлю, прислали бы, чёрт возьми, корзину диких фруктов из дождливых джунглей – и все жили бы счастливо?

– Вы, кстати, предусмотрели покои для делегации? – поднял брови Райвас. – Мы здесь надолго.

– С какой целью? – сухо осведомился Слайз.

Райвас взял у одного из дипломатов документ и протянул его секретарю.

– Распоряжение от вождя: полный контроль над ситуацией. Мы не сможем вернуться, не завершив миссию успешно. Сам понимаешь, что нам не прощают провалов. Приехать ни с чем – лишиться головы. Если ничего не выгорит, я могу просто не возвращаться, и весь мой род опозорится.

– У тебя даже потомства нет, – прошипел Слайз, но после сделал глубокий вдох и успокоился. – Мы предусмотрели покои.

Лишние проблемы. Конечно, только их и не хватало.

– Твои покои тоже в этом здании? – с улыбкой поинтересовался Райвас, откидываясь на стуле и начиная на нём качаться.

– Вопрос не имеет отношения к делу, – отрезал Слайз.

– А вдруг от этого зависит успех дипломатической миссии и результат отношений между народами? – склонил голову набок Райвас.

– Нет, – отстранённо закончил Слайз. – Разговор окончен. Уважаемые дипломаты, вы можете полюбоваться красотами нашего города под нашей охраной и с удовольствием провести время. Надеюсь, пребывание здесь доставит вам истинное наслаждение.

И тихо выругался, когда вышел из зала. Райвас вышел за ним незамедлительно.

– Конечно, доставит, – интимно прошептал Райвас, – как только я узнаю, где находятся твои покои.

Похожий на крокодила, среди сородичей ящер был красавцем. Самовлюблённость, упорность, красота – всё это было поводом для Слайза не уважать его совсем. Секретарь со вздохом посмотрел на Райваса и покачал головой, мол, на кой-чёрт я когда-то помогал тебе? Мне некогда с тобой возиться. Меня ждут отчёты о муштре, статистика по казармам, расписки, объяснительные и договоры.

Пошёл ты к чёрту.

========== Оказия 25: К чёрту ==========

Слайз заполнял бумаги в кабинете Молоха, пока тот раскуривал трубку – подарок одного из подхалимов. Главнокомандующий хмурился и вдыхал тяжёлый табачный дым. Пальцы его горько пахли сухими листьями. В воздухе ещё висел запах серы от спичек.

Секретарь задумчиво втянул аромат табака и посмотрел на мужчину.

– Вы ведь в курсе, что, несмотря на всё, Люциан – не легитимный командир? Чтобы унаследовать это место, нужно убить предшественника. Вас никто не убивал. Вы живее всех живых, – Слайз надёжно скрепил документы в папке и отодвинул её с облегчённым вздохом.

– Всем плевать, законно Люциан занимает этот пост или нет, – хмыкнул Молох, удобно устраиваясь на диванчике. – Всем нужны зрелища – им их дали, и всё равно, что будет дальше. Аду нужно что-то новое, что-то свежее. Им и стал Люциан.

– Если вы скажете, что изнасилование генерала было частью какого-то вашего большого плана, то я в ту же минуту уволюсь по собственному желанию… босс, – мягко закончил секретарь, подперев голову рукой.

Молох смерил его оценивающим взглядом, подумав, способен ли Слайз оказать достойное сопротивление, если на то будут причины.

– Нет, – лениво ответил главком. – Это не было частью никакого плана. Это результат моей осечки. Или твоей? – с вызовом и ухмылкой спросил Молох.

Слайз поморщился, поскольку не любил упоминаний о собственных ошибках, и страдальчески посмотрел на начальника. Тот смилостивился.

– Люцифер с тобой, Слайз, – хмыкнул главнокомандующий. – Просто это то, чего я хотел для Люциана. Швырнуть к его ногам всё это гиблое место под названием Второй круг Ада. Он этого достоин.

– Сомневаюсь, что это именно то, чего хотел генерал, босс, – мягко возразил секретарь.

– А чего, по-твоему, хочет амбициозный демон четырёхсот лет от роду? – спросил как будто в пустоту Молох. – Сомневаюсь, что жену и детей.

– Вы говорите так, будто не видите, что пост главнокомандующего для Люциана лишь в тягость. Да, вы исчезли и неофицально оставили его на своём месте. Да, явился Ваал, не имеющий к этому никакого отношения, и Люциан вскоре победил его после некоторых обстоятельств, но…

– Но Люциан – главнокомандующий, только пока я этого желаю, – закончил за него главком. – Я тебя понял. Ох уж эта юриспруденция. Бюрократия. Сплошь бумажное дерьмо, – он затянулся и выдохнул дым. – Что там делегация из Тартара?

– Господин Райвас, – секретарь потёр засос на шее, – желает установления дипломатических отношений или объявления войны. Люциф… Простите, Сатана желает овладеть Девятым кругом Ада, но некоторые территории принадлежат тартарианцам. Так вышло, что делиться они не хотят.

– Что предпримет Люциан? – с азартом поинтересовался Молох.

– Он в смятении, босс, – с грустью в голосе ответил Слайз, интонацией призывая главкома перестать делать из своего супруга эксперимент. – Когда станет жарко, никто не сможет сказать, что Люциан предпримет. Вы подливаете бензина в рыдван его смерти.

Молох покачал головой.

– Когда станет жарко, я возьму всё в свои руки. Я больше никому не позволю трогать принцессу. Если бы Ваал или Раух были сейчас живы, я бы в каждого затолкал по ноге и сделал из обоих, мать их, домашние тапки.

– Вы так милосердны, – с прозрачной иронией подытожил Слайз.

***

Люциан стоял в коридоре возле открытого окна и курил, облокотившись о подоконник. Он затягивался сигаретами одна за другой и пытался расслабить измученный ум. Чёрный мрамор с белыми прожилками холодил живот и руки, но хотелось свежего воздуха и свободы. Нового главнокомандующего уже доконали обязанности. Бумажная волокита – в особенности. Он посетил несколько строевых подготовок, одобрил несколько дипломатическх альянсов, учредил поставки провизии и далее, и далее…

Из конца коридора начали доноситься тяжёлые шаги. Звук постепенно нарастал, и у Люциана что-то замирало в этот момент внутри. Ветер дул в лицо, и глаза слезились. Люциан облизал губы, сглотнул и стряхнул пепел. Почувствовал, как сзади кто-то прижался. После – последовал короткий поцелуй между лопаток. Широкие ладони проскользили по упругим, ощутимым сквозь плотную ткань мантии ягодицам.

– Привет, малыш, – хмыкнул в затылок Молох. – Ещё только одиннадцать утра, а ты выглядишь на девять вечера.

– Работа, – повёл плечами Моргенштерн.

Ладони Молоха скользили дальше, к внутренним сторонам бёдер и паху – и мужчина свёл ноги. Его одурманила смесь одеколона и табака. Захотелось развернуться и поцеловать главнокомандующего. Так генерал и сделал.

Молох почувствовал мягкие, сухие ладони Люциана и коснулся каждой губами. Хотелось крепко стиснуть мужчину и закружить в торопливом вальсе, чтобы голова шла кругом, сердце колотилось, душа просилась на волю. Молох прижал Моргенштерна к себе. Люциан коснулся ладонями его мощной груди.

– Ты импульсивен сегодня, – спокойно улыбнулся генерал. – Убил кого-то?

– Пустяки, – пробормотал Молох и уткнулся носом в шею Люциана, вдыхая его очаровательный запах.

Нельзя так пахнуть. Нельзя быть таким очаровательным и замечательным. Люциан вызывал только одно желание – завалить его на постель и целовать с кончиков пальцев ног до головы. Именно так они оказались в кабинете Люциана. Молох запер дверь за собой. Моргенштерн второпях сел на стол, спихнув пару папок.

– Я не готов, – сдавленно прошептал Люциан, ожидая злости или обиды от Молоха, но тот улыбнулся.

– Ты получишь нечто большее, принцесса.

Моргенштерн прикрыл рот ладонью, когда понял, к чему всё идёт. Пуговицы расстёгивались под рукой Молоха как по волшебному мановению, и вскоре Люциан почувствовал прикосновение губ главнокомандующего к своему животу. Подбородком он тёрся о лобок.

– Ты бреешься, хоть мы и не занимаемся сексом, – произнёс Молох, посмотрев снизу вверх. – Это очень мило, принцесса.

– Замолчи, – смущённо ответил Люциан и отвернулся.

Как же хотелось, чтобы любимый не прекращал.