Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Кружится голова, я чувствую себя пьяным. От красоты. Ситуация – лучше не придумаешь. Если я когда-то предполагал, что такое в принципе возможно.

Дурманит запах. Пряный, сладкий, но тяжёлый запах. Он стелется за тобой шлейфом, когда ты отходишь. Зачем отходишь? Чтобы дать мне по лицу моим же ремнём.

Не помню, чтобы я предлагал тебе такое. Мысли о том, чтобы повести феррари наших отношений, поселились в твоей голове сами. Мне нравится. Я будто смотрю на распускающийся цветок с мягкими лепестками. Он становится всё выше, всё крепче.

Совсем не то, с чего мы начинали. Ты разбил мне губу, и я чувствую собственную кровь. Знаешь, никто в мире больше не осмелится сделать то, что совершил ты. Я их понимаю. Они ведь так дорожат своими мясными мешками – телами. И молят, чтобы я их не трогал, сапоги готовы лизать. Отвратительное зрелище.

Раньше тебе бы стало неловко, если бы произошло что-то такое. Но на тебе ни капли робости. Как будто ты решил мне за что-то отплатить. За годы непрерывного доминирования? Или, может, это кара за ошибки.

Я могу сломать наручники одним движением рук, но я не хочу. Вместо этого я предпочту любоваться твоими бёдрами и смотреть, что будет дальше. Зайдёшь ли ты дальше, чем разбитая губа? Понравится ли это мне?

Если я до сих пор послушно сижу перед тобой, значит, понравилось. Да какому идиоту может не понравиться? Поработав ремнём, ты подходишь ближе, и я могу щекой прижаться к твоему животу. Похохотать. Восторг? Восхищение? Благоговение? Пожалуй, ничего из этого. Я будто вырастил толкового старшего сына, решившего мне воздать сторицей.

Моя одинокая принцесса решила отплатить своему старому и страшному дракону.

Я хочу ещё. Неважно, чья кровь. Главное – она есть.

По спине ты бьёшь пряжкой, ожидая реакции. Прости, но я давно такой каменный. Вряд ли я порадую тебя смешным визгом или мольбой. В отличие от тебя я умею терпеть. Да, я содрогнусь от удара, ведь агония побежит от спины по всем нервным окончаниям, но это естественно. Я же не камень. Вроде бы.

Власть портит? Я бы не сказал. Скорее, способствует зрелости.

Интересно, тебе будет потом стыдно? Мне – никогда не было стыдно. Поэтому важно, чтобы каждое решение было взвешенным. Я был уверен в каждом ударе. И у тебя не дрожит рука. По-твоему, это справедливо. По-моему – долгожданный конец затянувшегося эксперимента.

Я сотворил монстра?

Нет. Это моя Афродита вышла из пены и щёлочи.

Чёрные узоры на твоей мантии похожи на арабскую вязь, и мой разум готов запутаться в переплетениях мрачных нитей, утонуть в головокружительном аромате. Скажи, ты носишь чулки? Конечно, да. И я схожу с ума, мотая головой, чтобы ты позволил прижаться к стройным, обнажённым бёдрам, часть которых прикрывала лёгкая ткань чулок.

До чего же пахнет кровью. Твой взгляд холоден и сосредоточен. Разорвать бы цепи и наброситься на тебя. Растерзать. Обжечь. Моя ледяная Галатея.

– Хочешь показать, кто тут действительно сучка? Продолжай. Я хочу ещё, принцесса.

Смущённый хмык – и следом возмущённый. Снова удар по лицу. Да, по нему получать больнее, ты прав.

Голова кружилась от сочетания пряностей и запаха настоящей кожи. Принцесса седлает дракона и тянет за вожжи всё сильнее и сильнее.

– Мой мальчик, – кидаю тебе в спину, когда ты отходишь, чтобы прийти в себя и отдаться самокопаниям.

Тут же вижу смущённый и возмущённый взгляд. Если бы не он, то проведённое время оказалось бы бесполезным. Покрасней ещё. Назови извращенцем. В конце концов, это, пожалуй, справедливо. Просто никому больше нельзя произносить этого слова, если он хочет жить.

А ты хочешь жить. Уже даже той жизнью, которой я тебя одарил. Это, похоже, ответный подарок. Ведь мы оба чего-то подобного ждали друг от друга – просто не озвучивали.

Я жду от тебя поцелуя. Чтобы ты, изображая доминанта, сам подошёл ко мне с этим удивительным просящим взглядом. Конечно, я подарю его тебе. Садишься ко мне на колени, обнимаешь за шею – и пошло дело. Попробуй кровь, разве она не прекрасна? Разве не стоит хоть раз кому-нибудь её пускать для отрезвления головы?

Ты так быстро заводишься от поцелуя. Но тем интереснее. Тем внимательнее я хочу наблюдать за тобой. Давай, накинь ремень на шею, будто тебе хватит смелости бросить такой громкий вызов. Я с удовольствием буду любоваться этим представлением, особенно когда мантия приподнята естественной реакцией организма.

Я хочу тебя, Люциан. С каждым движением всё сильнее.

Чтобы в очередной раз почувствовать, что ты – мой. Весь мир может ломать пальцы, сколько ему захочется, а ты – мой. Потрясающее чувство. Всё от блестящих глаз и до кончиков шаловливых пальцев.

Расстегни последние пуговицы и почувствуй, какой приторной на вкус может быть ночь. Поэтому я всегда компенсировал, чтобы не доводить до такого уровня сахара. Сладкого не должно быть слишком много.

Лязг наручников.

Громкий стон.

Частое, рваное дыхание.

Что, верный пёс сорвался с цепи? Такое бывает повсеместно, ничего удивительного. Чего ты ожидал, когда посадил на цепь такого монстра, как я? Не подчинения ли? Поразвлекался – и хватит. Чудовища – твари с норовом. И тебе это нравится. Я тоже оценил прелесть такой игры. Играем иллюзиями, а не живём, как это и стоит делать.

Протяжный стон. Просящий взгляд. От одного твоего вида бросает в жар.

Сколько бы я ни старался, секса не получается.

Выходит сплошное занятие любовью.

Прелестный, обнажённый Люциан, приглушающий стоны лежащей рядом мантией. Уткнулся в неё лицом и дышит под тяжестью моего тела. Одним движением отбросил вещь подальше, лишь бы твой оргазм смог расцвести во всей красе передо мной.

Люциан – пожалуй, так бы мог называться какой-нибудь ядовитый и красивый цветок. Я бы собирал охапки и дышал ими до самой смерти. Гладил послушные лепестки, ощупывал бы стебли. Да что там – в груди бы устроил целую кадку для милых и опасных растений, лишь бы вечно дышать их запахом, пропитываться ядом, вынуждающим так наслаждаться тобой.

– Люциан, – тихий шёпот на ухо, и ты вздрагиваешь.

Мурашке по коже, не так ли?

Готов повторять твоё имя раз за разом. Вдыхать яд снова и снова. Идти на поводу у убийственного аромата с самого начала и до самого конца. Кто я такой, если быстро скончаюсь? Наоборот, воспитаю иммунитет. И буду смеяться над теми, кто этого сделать не смог.

========== Короткий разговор с Вейлом ==========

Люциан сидел в кабинете главнокомандующего и задумчиво курил, как вдруг открылась дверь, и в неё вошёл тот, кого бывший генерал совсем не ожидал.

– Вейл, – произнёс вошедший одновременно с новым главкомом.

Моргенштерн посмотрел на него с недоверием, полагая, что тот уже просто-напросто навязывается. Неприятный осадок появился в груди, как будто Люциан целиком проглотил камень, и тот застрял в пищеводе, став горчить.

Демон отложил сигару тлеть в пепельницу и сложил пальцы в замок. Стал разглядывать Вейла.

– Присягаю новому начальству, – немного с вызовом произнёс он.

– Мы оба знаем, что это не входит в твои обязанности, – как можно холоднее ответил новый главнокомандующий.

Вейл усмехнулся и сел напротив Люциана, начав рассматривать его довольно откровенно, не скрывая интереса.

– Я, может, и не убью тебя после пяти секунд разговора, как Молох, но я твой начальник, – продолжил Моргенштерн. – Советую подбирать слова.

– И как вам пост? Нравится? – спросил Вейл, качнув головой. – Мы оба знаем, что вы занимаете чужое место. Немногие знают, но ваше состояние шатко. Я уверен, что это совершенно не то, чего вы ожидали от жизни. Я предлагаю вам лучшую участь.

Люциан тихо засмеялся и помассировал висок.

– Серьёзно, Вейл? Ты ищешь не меня, а Кальцифера. Тот давно в Инферно. Здесь тебе некому петь песни о своих чувствах.

– Так уж ли некому? – пожав плечами, с интересом спросил Вейл. – Вы себе-то верите?

– Запутать себя я могу и сам. Если ты пришёл сюда для этого, то ты свободен. Продолжай приносить пользу своему народу, – Люциан махнул в сторону двери.

– Мы оба знаем, что всё не так, как хочется. Вам хочется покоя, но вместо этого приходится заниматься муштрой солдат и поздними отчётами. Я слышал, война на носу – разве этого хотелось маленькому Кальциферу, лишённому любви? В вас есть крупица его, сколько бы вы ни отрицали. Крошечное семечко, способное прорасти, если правильно ухаживать. Вам нужен защитник, но вместо этого щит вручили вам самим.

Люциан обогнул взглядом комнату и, что естественно, остановился на Вейле. Он такой дурак или просто прикидывается?

– История с Кальцифером старая и запутанная. Ты пытаешься давить на мои чувства, призывая прошлое. Да, может быть, во мне и была крупица Кальцифера, но это дело давнее и вообще тебя не касается, – Моргенштерн прищурился. – Ты знаешь, что я давно состою в браке. Не буду говорить с кем, потому что любому разумному демону это понятно за несколько метров. Только ты отрицаешь голос разума и продолжаешь преследовать меня. Да, возможно, я когда-то и мечтал о спокойной жизни. Когда неясно понимал, кто или что мне нужно. По прошествии длительного времени я понял, кто мне нужен, – и поднял руку с обручальным кольцом. – Как говорят, наши клинки никогда не скрестятся, Вейл.

– Вы не знаете меня, а потому не можете утверждать наверняка, мой командир, – с насмешкой произнёс демон. – Быть может, я подарил бы вам всё то, о чём вы мечтали на самом деле.

«Кажется, я понимаю, почему Молох убивает всех, обычно не давая договорить. Наверное, наслушался за сотни лет, и его мало что удивит. Вот и не тратит время на упрямых дураков», – вздохнул про себя Люциан.

– Ты не идешь ни в какое сравнение с Молохом, – упрямо произнёс Моргенштерн. – Никто не обладает и частью его достоинств, чтобы я мог смотреть по сторонам и искать пути к бегству. Может, он и амбициозный мегаломан, но это не значит, что я недоволен тем, что имею. Относительно моего повышения – это только моё с ним дело. В конце концов, я даже начинаю проникаться этим.

– Вы врёте, – скептично покачал головой Вейл и с разрешения Моргенштерна закурил. – Себе самому. Не самый лучший путь к счастью.

– Ты считаешь, что ты лучше Молоха, но при этом не обладаешь ни одним его качеством, кроме упрямства, – с ноткой раздражения ответил Люциан. – Я не тот, кого ты ищешь. Найди себе мальчишку в гареме и жалей его, сколько захочешь. Я думаю, там много желающих устроиться у тебя на шее. Там много ведомых.

– Неужели ты – нет? – резко сменил тон Вейл.

– Ведомый никогда не достигнет таких высот. Считай меня, кем хочешь, но обстоятельства говорят совсем иначе. Моё положение в отношениях тоже не должно тебя касаться, Вейл. Ты вынюхиваешь себе смерть пострашнее. Я не угрожаю. Я предупреждаю, – многозначительно посмотрел на него новый главком.

– Дорогу осилит идущий, – резонно ответил Вейл. – Мы оба знаем, что ты живёшь самообманом и стокгольмским синдромом. Вам нужны нормальные, здоровые отношения, и я готов подарить их вам, – вновь стал мягче демон, добавив немного уважения и приобретя немного самообладания.

– Я не в первый раз отказываю тебе. Надеюсь, со временем тебе надоест выслушивать отказы, и ты сдашься. Это всё? За этим ты пришёл? – Люциан подпёр голову рукой, говоря с небрежностью и усталостью.

– Да, мой командир, – Вейл поднялся, закончив курить, и дотронулся до лица Моргенштерна ладонями. – Эти руки никогда не причинят вам боли.

Люциан оторопел от такой наглости. Неосознанно он выпустил волну силы, отбросившую Вейла к двери. Новый командир поднялся с кресла и обошёл стол, став на середину комнаты.

– Если тебе мало, мы можем повторить, генерал Вейл, – с холодом произнёс Люциан.

Молох видел, как из кабинета вылетает демон, которого он где-то уже видел. Единственная мысль, посетившая его: «Моя принцесса, кажется, вошла во вкус. Я знал: власть ему не повредит». Этот случай даже приподнял бывшему главнокомандующему настроение. Насвистывая, он перешагнул через отключившегося Вейла, чтобы сделать Люциану комплимент, а потом за шею прижать нового командира к столу. Поцелуй получился спонтанным – и очень вкусным.

Он считал, что Моргенштерну идёт быть крупной фигурой. Его незавершённая личность приобрела стальные и острые крылья, превратив владельца в могущественного и благородного демона. Кажется, нет предела восхищению Молоха. Он любовался и наслаждался Люцианом, сила которого возрастала на глазах.

Люциан отзывался на поцелуй лёгким трепетом. Неужели этот Вейл мог полагать, что может составлять конкуренцию этим широким, сухим и тёплым ладоням? Удушающей страсти. Головокружительному запаху.

========== Оказия 27: Падший святой ==========

Люциан лежал на постели, прижавшись затылком к подушке. Неровно дышал. Да и как можно дышать ровно, когда ретивый любовник раз за разом находит в себе силы для нового и страстного поцелуя? Голова кружилась, хотелось выгибаться в спине, жарко выдыхать и подаваться бёдрами к партнёру. Получать поцелуи не только в губы.

Моргенштерну трудно пошевелиться: ремни стянули его руки за спиной – Молох развлекался и пользовался беззащитным положением мужчины, как мог. Последний кусал кляп и жмурился от каждого движения.

– Какой ты чувствительный сегодня, – с хмыком прокомментировал Молох, – где же моя скала по имени Люциан, которого даже умолять не всегда заставишь?

Моргенштерн что-то с кривой ухмылкой промычал сквозь кляп и закатил глаза. Да, ответа проще дать уже просто невозможно. «Заткнись и продолжай» на уровне телепатии. Люциан лежал и чувствовал под собой мягкий материал собственной длинной мантии. Ткань собиралась под поясницей и комкалась. Молоху мантия быстро надоела, так что он отбросил её на пол под возмущённым взглядом Моргенштерна.

«Не отвлекайся!».

Пожалуй, они разыгрались. Люциан вошёл в раж, и не хотелось сбавлять оборотов. Душистый кожаный ремень, лежащий рядом, ещё тёплый. Горят и бёдра, живот, грудь. Лишь лицо невредимо, но на нём и так предостаточно шрамов.

Моргенштерн по мере возможностей устраивает небольшой поединок: кто кого пересилит. Стоит Молоху потерять бдительность, как мгновение – и Люциан движением ноги отстраняет мужчину от себя, едва слышно посмеиваясь.

– Какая капризная принцесса, – ухмыляется Молох, влажно целует лодыжку, после чего носом проводит невидимую линию от неё и до бедра.

Когда он так опускается, всё в мире Моргенштерна меркнет. Превращается в нечто тягучее и сладкое, но не приторное, а предающее короткому забвению. Люциан растворяется в мире, сливаясь с окружающей средой, и становится частью чего-то большого и очень важного, что сложно объяснить на пальцах.

Молох же наслаждается Люцианом, как дракон – горами золота. Готовый чахнуть над ним без малого вечность. Упивается властью над этим возвысившимся генералишкой. Кто водрузил его на такой высокий пъедестал, что того и держись, чтобы не свалиться? Конечно, сам Молох. И получилось прекрасно. Творение просит Творца не отрывать рук, чтобы никогда не раствориться в хаосе. Не отдаваться всему миру на обозрение, но радовать только один восхищенный взгляд.

Внутренними сторонами бёдер Люциан ощущает лёгкую небритость Молоха: как странно, что он позволил себе такую небрежность, – и стискивает кляп сильнее, что-то неразборчиво мыча.

Молох усмехается и поглаживает округлые ягодицы, податливые бёдра бывшего генерала. Да, сейчас Люциашка особенно прекрасен: для демонического мира он главнокомандующий, в то время как для Молоха – ретивая принцесса, готовая на всё, стоит ей показать лакомый кусочек. Конечно, Моргенштерн прячет всё желание под притворными насмешками, но понятно, как это звучит на самом деле.

Люциан в конце концов сдался и перестал себя контролировать. Ремни затрещали под давлением стремительно увеличивающегося тела. Постепенно мужчина начал принимать истинный демонический облик. Молох победно ухмыльнулся, и с этой ухмылкой начал превращаться следом. Несколько мгновений, и оба они представляют собой двоих выходцев из худшего кошмара. Люциана выдаёт верный и поблескивающий взгляд, в то время как Молох непоколебим. Он с прищуром любуется очаровательным демоническим телом.

– Потерял голову, м-м? – Молох наклонился и поцеловал Люциана.

Тот потряс козлиной головой, выплюнул влажный кляп на грудь и фыркнул.

– Это всё ты, – с наигранным упрёком произнёс бывший генерал.

– Кто ж ещё, – с удовольствием внял Молох.

Несколько секунд, отсчитанных ударами ремня. Кожа вновь пылает под ним. Люциан стискивает зубы и вытягивается, кое-как шевеля затёкшими руками. Молох когтистым пальцем поддевает ремни, и те освобождают мужчину. Люциан расслабленно вздыхает, теряет бдительность – и вздрагивает от удара пряжкой по бедру.

– Сучий потрох… – сипло и сквозь зубы процеживает Моргенштерн.

Молох усмехается и вдыхает запах любовника. Носом потирается о больные места, покрытые шерстью.

– Люцек… – шепчет он, и вскоре на теле Люциана начинают появляться следы от укусов. Незаметные сейчас, но хорошо видимые на человеческой коже.

Моргенштерн пытается выбраться из-под Молоха, но тот крепче стискивает демона и наслаждается его положением. В конце концов, пара движений тазом – и Люциан вновь на всё согласен, уже не хочет на свободу. Как легко купить его. Никому, никому и никогда Молох его не продаст.

Да, были моменты, за которые Молоху должно извиняться веками, но Люциан не держит на него зла. По крайней мере, сейчас.

***

Люциан ехал в малефикаре – автомобиле, работающем на энергии Инферно. Удивительно тихий, с плавным ходом, малефикар представлял собой то, чего в скором времени добьются и люди – транспорт без вредных выхлопов. Чистая энергия самого зла – чем не топливо? Когда заправляешь такую машину, слышно, как в муках стонут обитающие в Инферно существа. Весьма брутальный способ добираться до работы.

Машина ехала настолько мягко, как не смогла бы любая человеческая по какой-либо поверхности. Чашка с чаем на откидном столике почти не качалась – только на поворотах следовало предусмотрительно придерживать. Сейчас на нём не стояло ничего: Газаль кредитной картой делал дорожки из белого наркотика, который обычно называют «манной небесной». Он вдыхал и посмеивался богатой жизни, нагло глядя на сдержанного Люциана. Да, какое-то время Моргенштерн баловался «манной», но считал это неприятным эпизодом из собственной жизни. Больше никаких наркотиков.

В салоне была оборудована стойка с винами под сиденьем. Оттуда можно было достать бутылочку «падшего святого» – уникальнейшего и дорогущего вина. Его вкус приятнее первого поцелуя и завораживает больше, чем молодая жена. Дорогое удовольствие, от которого Люциан отказался в том числе. Это было идеей Газаля – ставить вино под сиденье, мол, мало ли кто попадёт к нам в машину: нужен тёплый приём.

За рулём сидел Йенс Гросс собственной персоной. В шапочке водителя, с чупа-чупсом во рту, мужчина имел вид залихватский и придурковатый. Ему самому собственный образ казался забавным, и он выступал на радость себе и публике – тихо и ненавязчиво. Иногда вытаскивал чупа-чупс, чтобы наорать на наглого водителя, подрезавшего его, и приглаживал усы, когда успокаивался.

– Молох настоял, чтобы ты был моим водителем? – поинтересовался Люциан, глядя в окно.

Он рассматривал стоящих вдоль улиц проституток, и ему становилось раз от раза всё паршивее. Всё-таки в Аду сложно с трудоустройством и нужно было что-то предпринимать. Моргенштерн понимал, что живёт на кругу, где профессия проститутки – самая главная и важная вещь. Но всё равно хотелось каких-то изменений. Люциан не считал проституцию чем-то хорошим. Наоборот, это падение в грязные руки в порыве отчаяния. Осознавали ли это сами шлюхи – вопрос вторичный. Демоны рождаются и умирают, не успев насладиться жизнью. Сложно назвать наслаждением прикосновение потных и мерзких чужих ладоней.

Сам Люциан никогда бы не стал проституткой, какой бы сложной ни стала жизнь. Гордость была сильнее чувства самосохранения. Моргенштерн помнил, как чувствовал себя после самого первого секса с Молохом. Ощущал себя грязным и использованным. И совсем немного – желанным. В деле проститутки же никакого желания нет – сплошная мерзкая похоть, от которой Люциану становилось паршиво.

– Я плохо вожу? – миролюбиво поинтересовался Йенс, посмотрев в зеркало заднего вида. – Газаля всё устраивает.

– Конечно, он же сейчас с нами только наполовину, – вздохнул Люциан, хмуро посмотрев на откинувшегося на сиденье ангела. – Нет. Просто если бы всё было хорошо, то ты бы не понадобился.

– Так тебе всегда нужен повод, чтобы повидать старого друга? Ай-яй-яй, – хмыкнул Йенс и с прищуром улыбнулся. – Я-то был рад такой работёнке. Наконец-то от меня отстали и поручили что-то спокойное. Уже скучаю по треску черепов в моих руках, но вождение как-то успокаивает.

– Не представляю, как тебе на самом деле скучно, – едко отозвался Газаль, утирая кровь из носа. – Чёрт, переборщил… – пробубнил он и потянулся за бутылкой вина.

Люциан потёр виски и покачал головой. На носу война, два агрессора – Райвас и Сатана, а он, его советник, предпочитает эскапизм реальному положению вещей. Вот это да, нашёл помощничка. Нет, Газаль его ни разу не подвёл, но легкомысленное отношение к серьёзному положению дел раздражало Моргенштерна.

Малефикар остановился аккурат возле парадного входа в штаб. Люциан молча вышел из машины и почувствовал неладное. Огляделся, став внимательно рассматривать крыши домов. Его не покидало ощущение, что за ним следят. Интересно, как с этим чувством справлялся Молох? Может, недаром он подрывал головы всем подряд? Уж кто-то из них, может, на самом деле был шпионом?

Люциан сухо поприветствовал охрану и прошествовал до лифта. Расслабляющая музыка не расслабляла. Телохранители, стоящие позади, тоже. Моргенштерн интуитивно ощущал накапливающийся снежный ком, готовый сбить его с ног. Правда, нынешний главнокомандующий никак не мог понять, откуда исходит опасность.

Первые пару часов Моргенштерн разгребал заказные письма, в которых сообщалось, что солдатам не хватает всего и сразу. Разруливать это было долго и скучно, в каждое письмо приходилось вчитываться из-за корявого почерка, и это тоже не успокаивало. Интересным стало положение вещей, когда в окно кто-то со звоном стекла влетел. И в дверь постучали. Люциан обернулся на стук, отвлекшись от таинственной фигуры, и дверь слетела с петель. Там стоял Сатана собственной персоной.

Моргенштерн вздохнул. Асассин в осколках стекла и Сатана переглянулись. Похоже, дьявол подоспел невовремя. Может, через несколько секунд работа была бы сделана, стоило бы подождать? И после всего – прибрать к рукам. Но нет. Тогда Сатана решил избавиться от конкурента и махнул рукой – того потоком силы вынесло в окно. Асассин с криком выпал наружу, пока не приземлился на чью-то машину.

Люциан почему-то не удивился. Почему-то ему показалось, что всё идёт по натоптанному сценарию. Дурацкий день, определённо.

– Чаю? – подняв брови, поинтересовался Моргенштерн, без энтузиазма глядя на Сатану.

Люцифер хмыкнул, прошёл в комнату и медленно опустился на диван, после чего закинул ноги на журнальный столик.

– Можно, – отозвался дьявол. – Принесите нам чаю с чем-нибудь покрепче, на ваш выбор, – приказал он робко зашедшему в кабинет младшему секретарю.

– Смотрю, у тебя здесь весело, – произнёс Люцифер, кивнув на разбитое окно.

– Безумно, – неохотно согласился Люциан. – Чего тебе? Я ничего подписывать не собираюсь.

Вскоре в кабинет должна будет зайти охрана. Упавший с высотки асассин должен был привлечь внимание. Надо потянуть время.

– В этом нет нужды. Ты просто знакомишься с новым начальством. Твоя секретутка расскажет тебе при случае, что такое Владыка.

Люциан нахмурился. Да, Сатану называли Владыкой, но никто не ожидал, что он вот так вот решит вступить в права. Интересно, сколько денег он угробил на юристов, чтобы активировать такую поддержку. Конечно. Ему осталось сыграть на чувствах древних демонов, которые его ещё помнили, предложить что повкуснее – и править. Каждый бесёнок знал, кто такой Владыка, но каждый высший демон, по крайней мере умный, предпочитал этого не вспоминать.

– Не поклонишься, я тебя убью, – невзначай произнёс Сатана, забирая с подноса чашку с чаем.

Выглядело это очень нелепо, но Люциан сдержал улыбку.

– На правах твоего внука? – не сдержался Моргенштерн и съязвил.

– Как хочешь, – повёл плечами Люцифер. – Я жду.

Моргенштерн задумался. Если поклониться Люциферу, это будет значить, что проблемы с Райвасом перепадут на его плечи. Райвас ведь собирался бросать вызов самому главному. С другой стороны, не хотелось унижаться. Люциан завёл руку за спину и скрестил пальцы – пожелал ещё хотя бы одну нелепицу, которая отвлечёт Люцифера, чтобы можно было не кланяться.

Но, как на зло, ничего не происходило. Люцифер ждал, теряя терпение.

Моргенштерн стал ощущать нехватку кислорода. Безусловно, это Сатана распространял свою силу. В окно врывались потоки ветра, но воздуха всё равно становилось меньше. Люциан рухнул на колени, пытаясь вдохнуть ещё, сильнее, быстрее. Но лёгкие не слушались. Разум мутился, подкатывала тошнота, кружилась голова. Люциан почти склонился. Сатана улыбался, ведь всё шло по его плану.

Ровно до тех пор, пока в дверях не показался Газаль, который что-то забыл. В его руках была бутылка «падшего святого», содержимое которой он выплеснул в лицо Сатане. Тот вскочил, и магия перестала действовать. Люциан быстро поднялся и сцепился с дьяволом, потеряв человеческий облик. Двое козлоподобных демонов начали борьбу, в то время как Газаль застыл, как зачарованный. Не каждый день такое увидишь.

Сатана боролся отчаянно, как будто от исхода этой битвы зависела судьба целого народа. Люциан пытался оказать достойное сопротивление, но всё это привело к тому, что вскоре оба демона выпали в окно вслед за асассином. Моргенштерн успел открыть портал, ведущий в мир людей. Газаль пялился на них до тех пор, пока портал не закрылся.

– Молох меня убьёт, – присвистнул ангел и следом бросил пустую бутылку.

========== Оказия 28: На мировую ==========

До настоящего момента в голове Люцифера складывалась определённая картинка. Всё казалось очень простым. Возродиться, взыграть на чувствах глупой и доверчивой толпы демонов и прийти к власти из народа. Всё было идеально до того момента, когда они с Люцианом упали в портал. Именно в тот момент Люцифер понял, что у него силы не бесконечные. Он бы и хотел вернуться в Ад, да только силёнок не хватает. Дьявол чертыхался, но ему это никак не помогало. Даже с Вельзевулом связаться – и то не хватало.

Молох узнал о произошедшем почти сразу. После падения Люциана в кабинет вломилась охрана во главе с Йенсом Гроссом. Отряд быстрого реагирования сплоховал и не оправдал своего названия. Единственным свидетелем был Газаль, которому верить стоит только на своё усмотрение. Ангел в красках описал драку, которой на самом деле не было, и ярко обрисовал падение. Несколько описаний были похожи на книжные – Газаль упоминал какой-то Рейхенбах. Йенсу хватило и половины для полного отчёта.

Молох был вне себя, потому что он стоял в пробке на полпути к штабу. Узнав о том, что Люциан исчез в портале с Сатаной, он выскочил из машины и прикончил пару нерадивых водителей. Дорожного движения это не возобновило, но самому Молоху стало немного легче. Газетчики уже распространяли весть о смерти главнокомандующего, во что Молох, разумеется, отказался верить. Но и из этого можно выйти сухим – прибрать пост главнокомандующего обратно, пока от Люциана хоть что-то ещё живое есть.

– Слайз, действуем по плану, – позвонил Молох, готовясь нарушить закон о запрете телепортаций и чертя на асфальте пентаграмму кровью одного из убитых. – Сейчас я прибуду и поставлю последнюю подпись. Довольно с Люциана.

– Надолго же вас хватило, босс, – смело ответил Слайз, имея право на негодование на правах друга Люциана.

Молох не придал фразе значения, занятый собственными мыслями. Надо было срочно найти Люциана, пока Люцифер его не прикончил. Разум обрисовывал разнообразные картины, где одна лучше другой, и с каждой минутой хотелось спешить всё сильнее. Молох не читая поставил подпись, вновь войдя в права главнокомандующего, после чего незамедлительно открыл портал в мир людей.

***

Люциан проснулся от холода, щекочущего его под одеждой. Глаза слепило солнце, в глотке пересохло. Он приподнялся, и тут же газеты, которыми тот был прикрыт, разлетелись с первым порывом ветра. Толстовка не грела, и генерал скрестил руки на груди: понадеялся, что так станет теплее. Моргенштерн принял сидящее положение и покашлял – в воздухе заиграл пар.

Рядом со скамейкой, на которой спал Люциан, стоял бумажный стаканчик с горячим кофе и небольшой контейнер с бутербродом. На них красовалась эмблема популярной сети быстрого питания.

«Кто это обо мне так позаботился? Уж не Люцифер ли в знак доброй воли?» – с хмыком подумал Моргенштерн.

Демон не раздумывая приступил к трапезе, став периодически смотреть по сторонам. Да, определённо, раньше он здесь не был. Или был, но очень давно. Люциан слушал, как кричат чайки, ныряя под воду. Вдалеке красовался остров с огромной статуей, держащей факел.

«На маяк похоже», – бегло подумал Моргенштерн, уминая бутерброд с кофе.

Чертовски приятно почувствовать сытость, как будто до этого были недели голодания. Люциан закрыл глаза от удовольствия, так ему понравилось. В животе тут же стало тепло, желудок отлип от позвоночника.

Пара полицейских, проходившая мимо, посмотрела на него с подозрением. Люциан не изменился в лице и выдержал взгляд.

«Не сегодня, так завтра, бродяга», – говорили одним своим видом славные блюстители закона. Им было лениво, поскольку на дворе стоял приятный солнечный день, пусть и немного ветреный. Пускай бродяга погуляет, хорошая же погода.

Люциан почти допил кофе, как вдруг к нему подсела знакомая фигура в плаще с меховым воротником. У фигуры тоже был стаканчик кофе.

– Долго я здесь лежал? – поинтересовался Моргенштерн, положив голову на плечо Молоха.

– Где-то часа три лежишь, – хмыкнул главнокомандующий. – Предыдущий наряд копов был понастырнее, и я их отогнал. Ты здорово утомился, когда перенёс с собой сюда Сатану. Мы с Газалем подсуетились, и этот сукин сын застрянет здесь теперь надолго.

– Ничего не помню после падения, – вздохнул генерал. – Голова болит, руки трясутся. Я как после суток на работе.

– Выглядишь ты примерно так же, – усмехнулся Молох. – Я появился на моменте, когда Люцифер собрался размозжить тебе голову мусорным баком. Не самая лучшая идея с его стороны.

Он расстегнул плащ и продемонстрировал свитер, пропитавшийся в одном месте кровью.