Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Молох усмехнулся, согретый ностальгией. Приятные воспоминания развеселили его. Моргенштерн подозревал, каких габаритов был соперник главнокомандующего, сколько на нём могло быть чешуи, так что пытка запросто могла длиться днями. Конечно, Маркус, он же Молох, вряд ли бы отказался от такого джек-пота.

– Поэтому Слайз тебе верно служит? Не хочет той же участи? – хмыкнул Люциан, ковыряясь в остатках подостывшей яичницы.

– Я единственный, кто способен правильно использовать его таланты, – произнёс Молох, поднимаясь, чтобы подлить себе ещё чая. Он почти споткнулся об труп, но собрался и с толикой сладкой мести пнул его.

– Да-а, – ехидно протянул Моргенштерн, – не каждый может заставить его убираться.

– Ох, принцесса, – покачал головой Маркус. – Это лишь вершина айсберга его обязанностей. Это земноводное разговаривает почти на всех языках, почти бессмертно, обладает силой, ловкостью и очень быстрой регенерацией. К тому же его расистские шутки меня развлекают. Машина смерти с чувством юмора – давно ты таких встречал?

Маркус стоял перед холодильником и размышлял, хочется ли ему чего-нибудь. Он стоял в свободных штанах, спортивный и поджарый, так что Моргенштерн периодически пожирал его глазами.

– Не знал, что даже тебе требуется телохранитель.

– Почти, – поморщился Молох. – Мне требуются верные люди, а в случае со Слайзом к верности прилагаются прекрасные навыки убийцы и способность разряжать обстановку. Пользуюсь случаем, – хмыкнул главнокомандующий, ничего не решив, и вернулся за стол.

Моргенштерн вздохнул. Он уже понял, что слишком-то распространяться об истории знакомства главнокомандующий не был настроен. Генерал вообще приходил к выводу, что, омолодившись, Молох стал наводить на него лёгкий ужас. Может, дело было в небольшом уродстве. Или в том, что такой симпатичный юноша сохранил жестокость древнего демона. Когда Молох был прежним, всё казалось на своих местах. Жестокость не выглядела не к месту.

Люциан хмыкнул и отложил идею с завтраком.

– Ты… Как себя чувствуешь после вчерашнего?

Маркус поднял на него насмешливый взгляд.

– А случилось что-то из ряда вон выходящее?

Генерал хотел вскочить и задвинуть речь на несколько минут, употребляя широкие и патетические жесты, но сдержался. Да, случилось, чёрт возьми! Вчера Люциан овладел тем, кто казался ему неприступной крепостью! Это здорово пошатнуло его представления о мире. Моргенштерн постоянно думал о вчерашнем, чтобы убедиться, что это не сон. А если сон, то очень бредовый.

– Меня это никак не задевает, – улыбнулся Молох с какой-то тайной в глазах. – И я не шутил, когда обещал убить тебя, если об этом узнает тот, кому не следует. Мне незачем посвящать посторонних в личную жизнь. Не потому, что мне стыдно или неприятно. Нет. Напротив, я был… удивлён таким обращением с собой. Конечно, ты лишний раз подтвердил, какой ты на самом деле романтичный кретин и слюнтяй, но я не против. Мы по-разному смотрим на секс, и я уважаю это в тебе.

Люциан вновь унял бурю эмоций. Как много хотелось бросить в лицо этому безэмоциональному идиоту.

– Серьёзно? Не превращай секс в благотворительность! И вообще… Неужели это всё, что ты можешь мне сказать? «Я тебя уважаю», «слюнтяй»… Хочешь сказать, я должен был уподобиться тебе? Забить в кровь, а потом насладиться, как кровавым бифштексом?

Молох взглянул на Моргенштерна так, будто именно этого и ожидал в своё время. Генерал всплеснул руками и закатил глаза.

– И кто из нас кретин?!

– Ты.

Главнокомандующий хмыкнул. Ему начинало нравиться злить Люциана и наблюдать за его забавной бурной реакцией. Генералу хотелось возражать и возражать, чтобы наслаждаться эмоциями.

– Твоё тело было другого мнения, – с ухмылкой козырнул Люциан, однако встретил спокойный взгляд Молоха.

– Возможно, – кивнул главнокомандующий. – Если тебя это и вправду утешит.

– Ты бы наверняка повторил это! – жестикулируя, заупрямился генерал.

– Вряд ли, – насмешливо ответил Маркус.

– Это ещё почему? – поднялся Люциан, положив руки на стол, будто на нём лежала карта военных действий.

– Привыкнешь, – кинул главнокомандующий и вышел из-за стола.

Моргенштерн проводил его взглядом. С каким удовольствием он бы привык к тихим стонам этого бесшабашного психопата. Вновь дышал волосами, наслаждался кожей, упивался каждым мгновением.

– Ты ведь надолго таким останешься? – почти с надеждой спросил Люциан.

– Ну, я могу вернуться к прежнему виду в любой момент, – уклончиво ответил Маркус. – В отличие от тебя мне для такого сил хватит, – хмыкнул он. – Но я хочу разрешить кое-какие дела, – главнокомандующий подошел к Люциану и посмотрел ему в глаза.

Они были одного роста. Генерал почувствовал острое желание завалить Молоха прямо тут.

– Какие могут быть дела у того, кто так и говорит своим видом «возьми меня»?

Молох улыбнулся, понимая, что разница в возрасте иногда имеет особенно большое значение.

– А разве это не прекрасная возможность пустить в глаза пыль, а потом выпустить кишки через горло?

Генерал улыбнулся, поскольку ему стало неловко. Люциан будто упрекнул себя за то, что забыл, с кем говорит. Облик действительно вводил в заблуждение. Моргенштерн понимал, что это не тот случай, когда заваливаешь кого-то, и он послушно под тобой стонет. Нет. Это случай, когда ты вдруг забыл, на каком лезвии балансируешь, а потом однажды просто не проснулся. Генерал вспомнил и закрепил, что не сможет и пальцем тронуть Маркуса, пока тот сам этого не захочет. Получается, в ту ночь Молоху хотелось, чтобы Люциан показал, на что способен. От этого Моргенштерну стало теплее. Он будто вдохновился тем, что обратили внимание на его мужественность. Если Маркус так отчаянно кусался, значит, эксперимент прошёл успешно. Однажды он попросит ещё.

– Хватит мечтать, – оборвал его Молох. – Это делает тебя ещё большим романтичным кретином. Даже в таком состоянии я всё ещё гораздо взрослее, чем ты, – в голосе читались лёгкое пренебрежение и самодовольство.

– И не думал с тобой соперничать, – примирительно поднял руки Люциан. Этому поспособствовал и тот факт, что на кухне стояло ещё очень много ножей. Мало ли.

– Правильно, – кивнул сам себе главнокомандующий. – Ты как хочешь, но чтобы вечером был в строю. Место встречи я назначу ближе к шести. И да, скажи Слайзу, чтобы убрал этого мудака, – Молох кивнул на труп. – Я хорошо повеселился, надеюсь, таких ослов ещё много.

Маркус ходил по квартире и собирался. У Люциана опять разыгралось воображение, и он его почти не слушал. Чтобы дать понять серьёзность своих намерений и вновь напомнить, где и кто они, Молох вытащил из головы трупа нож и приложил его к щеке Моргенштерна.

– Думай о деле, – назидательно приказал Молох и вручил Люциану нож. Генерал усмехнулся.

– Почему тебе так не нравится, что я думаю о тебе?

– Потому что меня тошнит от романтики, – поморщился Маркус. – Заканчивай с этим. На работе ты мне будешь нужен как убийца, а не как влюблённый академист.

– Да, сэр, – шутливо кинул Люциан и так же несерьёзно отдал честь.

Молох покачал головой. Глядя на генерала, он день ото дня убеждался в том, что мужественность и брутальность зависят не от позиции в сексе.

***

Дела, ожидавшие главнокомандующего, начались с посетителя в кабинете. Это был репортёр газеты «Пекло», жаждавший взять у Молоха интервью. Тот сидел с самым мрачным видом, раздражённый назойливым журналистом, и пересчитывал содержимое кейса, которое намеревался вскоре передать Маммоне. Периодически Маркус переводил взгляд на Слайза, лишь качавшего головой в ответ, мол, «участие в жизни общественности, сэр».

– Скажите, с чем связано ваше омоложение? – смело поинтересовался репортёр, готовый записывать каждое слово.

Главнокомандующий вновь посмотрел на Слайза, будто спрашивая разрешения разнести этого юнца на тысячу кровавых ошмётков. Секретарь строго кивнул, что должно терпеть.

– Поддерживаю Люцифера, – пряча иронию, ответил Молох, делая пометки в блокноте. Банкноты беспрестанно шуршали в его руках, и он всеми силами старался не сбиться со счёта.

– Так вы ради него омолодились? Невероятно! – воскликнул парень. Конечно, это значило, что вскоре появится много слухов и газетных уток о том, что Молох крутит роман с Люцифером за спиной своего мужа. Ну, тогда появится достойный повод кого-нибудь разнести, а пока – сидеть и терпеть.

– Какой ещё угол моего ящика с грязным бельём тебя интересует? – оторвался Маркус от своего занятия и поднял брови. – Может, рассказать тебе, что я делал прошлой ночью? Как я вытащил печень из-под рёбер одного идиота? Поведать?

Репортёр умолк и тут же перевёл взгляд на Слайза, как на третейского судью в споре. Секретарь смотрел одинаково сурово и на того, и на другого.

– Ещё пару вопросов, ваша милость… – тихо начал юноша.

Главнокомандующий махнул рукой, то ли отгоняя невидимую муху, то ли давая тому возможность продолжать.

– Тут сочиняют гимн Ада, и всем бы хотелось, чтобы вы внесли свою лепту, – аккуратно начал журналист. – Вот, смотрите.

Молох увидел разнообразные партийные листовки – явный признак того, как хорошо Люцифер обосновался в Аду. На листовке он обещал вести Ад в светлое будущее, вперёд к новой эре. Когда именно обещания вступят в силу, не уточнялось. А их было много – и очень громких. Маркус поморщился: как можно было верить такому сопляку.

– И что я должен сделать? – раздражённо спросил главком.

– Придумайте рифму к слову «Ад»! – вдохновился репортёр.

– Угу… – Молох кивнул и откинулся в кресле. Немного покачался. Изобразил всецелую погружённость в поиск ответа на вопрос.

Ответ был лаконичным и не терпящим возражений.

– Зад. Вон отсюда.

Собственно, поэтому его авторитет в Аду становился всё ниже, и репортёров – всё меньше. Люцифер проводил активную политическую компанию, и Молох за неимением там своей ниши оставался постепенно позади. Впрочем, он планировал вернуться, когда этот спектакль ему надоест. Но это потом. Сейчас на повестке дня был визит к Маммоне, любезно предоставившего ему кредит на освоение Верхнего мира под двести процентов.

Демон алчности – персона замкнутая и очень необщительная. Считалось, что единственный его собеседник – платиновые статуи его хранилища. Грешники кипели в раскалённом золоте, и потому всегда воняло жжёной плотью, хотя на самом деле тел не было. Вид огромного дворца с трубами, из которых струился жидкий металл, как раз выходил на такие безумно дорогие моря. Куда уходило золото дальше – вопрос, которым никто не задавался. А потому что после гигантских платиновых статуй, обилия дорогих камней и различных сокровищ голова занята сугубо простыми и близкими вещами: как бы унести побольше. Если кто-то из демонов желал ограбить Маммону, это можно было причислить к списку самых глупых поступков, приводящих к гибели. Таких даже не воскрешали, потому что объявляли круглыми идиотами.

Молох, он же Маркус, явился к Маммоне в назначенный час, ведь демон жадности – жуткий педант. Время и деньги для него неразрывно связаны. Правда, почему он до сих пор заботился о времени и не сошёл с ума – другой вопрос. Ведь Маммона со временем стал частью своего дворца. Молох спустился в помещение, полное золотых гор. Пространство между ними – коридор, ведущий к виновнику торжества. Если пройти до конца, можно увидеть жуткую фигуру, выдающуюся из стены. Уродливый демон, покрытый позолотой и камнями, с маской из драгоценностей на лице, изображающей радостную гримасу. Говорили, что она необходима, чтобы никто не видел, как жадность изуродовала его. Или для того, чтобы уменьшить угол обзора и не позволить Маммоне пожелать вас забрать в свою коллекцию и превратить в одно из сокровищ.

Словом, Маркус стоял перед ним с застывшей на губах усмешкой. Чемодан держал в руках.

– Как договаривались. Крупная валюта новыми купюрами.

Маммона со скрипом двинул головой и издал старческий стон, будто движение причиняло ему боль. Послышался смешок.

– Хе-хе… Я думал, ты не заплатишь и уже приказал расплавить платину. Что ж… В следующий раз процент будет выше.

– Люцифер и тебя просил отравить мне жизнь? – поинтересовался главнокомандующий.

– Мне плевать на него, – демон жадности пошевелил скрюченными длинными пальцами, и Молох передал ему чемодан. Тот сразу же открыл его и тихо рассмеялся шороху банкнот.

– Красивые… Вы любите танцовщиц из плоти и крови, не замечая, что эти, – Маммона кивнул на красочные деньги, – ничуть не хуже. Глупцы.

Молох усмехнулся и не ответил ему.

Маммона поднял голову.

– Давно я тебя таким не видел… И бельмо, напоминающее о твоей глупости, на месте, – заметил он, выползая из стены и опускаясь на пол. В сравнении с Маркусом он был исполином, однако тому это не доставило никакого дискомфорта. Как будто перед главнокомандующим всегда шевелятся огромные золотые уродливые статуи.

– У меня свои цели.

– Разумеется, – закивал Маммона. – У тебя они всегда были, даже когда мы тебя считали безмозглым громилой.

– Какой ты откровенный, – холодно заметил Молох.

– Поздно… Поздно ты поумнел, – вновь кивнул демон жадности. – Но когда поумнел, в Аду стало потише. Деньги пошли в оборот… Оружие, снаряжение, обряды воскрешения, выплаты, выписки… Мой банк работал на славу. Сейчас дела хуже. Люцифер не ведёт войн и тратится на шлюх. Я думал, период юношеского максимализма больше не затронет верхушки. Жаль ошибаться. Не люблю ошибаться. Если бы кто-нибудь его образумил… Или спихнул обратно в дыру, откуда он вылез, я бы не поскупился на вознаграждение. А ты меня знаешь.

– Знаю, – с прищуром усмехнулся Молох. – Ещё с тех самых пор, как ты решил продавать райские яблоки своим же братьям. Творцу не понравилось, что кто-то его обставил в денежном вопросе.

– Тш, – Маммона приложил палец к губам. – Поосторожнее. Некоторые до сих пор считают, что братья – значит по крови. Я бы сожрал Люцифера, будь он мне кровным братом. Мы никогда друг друга не любили. Особенно после того, как мы оказались здесь. Это проигранные скачки, понимаешь?

Главнокомандующий понимал.

– И я не хочу проигрывать ещё раз! – исполин ударил кулаком по полу, и золотые горы зазвенели – отовсюду посыпались деньги. – Впрочем… – Маммона притих. – Я не помню молодых, правящих долго.

– Таких и не будет, – улыбнулся Молох.

– Пусть ты молод телом, но духом ты один из нас, – демон жадности поднялся на руках и стал возвращаться в стену. – Мы взяли тебя в нашу семёрку, и ты оправдал надежды. Я на твоей стороне, как и Азазель, Бафомет, Левиафан и Астарот. Жаль, что Вельзевул не с нами: он талантливый политик. Но я думаю, ты найдёшь, кем его заменить. Если бы ты не нашёл достойного противовеса, может, тебя и не было бы в живых, – Маммона закрыл глаза, чего не было видно под маской, и сложил руки на груди; послышался старческий вздох.

– До чего же ты трухлявый, – хмыкнул главнокомандующий.

Маммона тихо и скрипуче рассмеялся.

– Озолоченная старость лучше нищей юности. Но мне нравится твоя бойкость. В тебе больше сил, чем раньше.

– Я и сам нахожу в этом некоторое очарование, – оскалился Молох. – Нож заходит мягко.

«Нож заходит мягко», – поговорка, которой Маммона усмехнулся. Это значило, что противник не подозревал об истинных намерениях оппонента до победного конца.

– Не увлекайся, в противном случае и на тебя найдётся управа, – просипел демон жадности.

Маркус хотел что-то возразить, но Маммона застыл в объятиях металла. Демон хмыкнул сам себе. Он почувствовал себя тем, кому передали эстафету. И предстояло долго бежать, подобно олимпийцу. «Главное не победа, а участие», – поговорка, которой бы посмеялись основатели Олимпиады. О нет, победа или смерть. Молох, в своё время наслаждавшийся массовыми смертями на греческой арене, теперь сам оказался в центре событий.

========== Оказия 10: Тоска ==========

Лёгкая музыка с приятным женским голосом, почти похожая на вальс, раздавалась по развороченному кабинету. Люциан сидел на диване и часто дышал, чувствуя, как кровь засыхает и стягивает кожу. На полу лежали три трупа в разных позах: каждому выпал свой флеш-рояль. Генерал посмеивался: его опьянил адреналин.

И радио пело так:

«Ты сказал, что обнял бы меня,

Обнимал бы меня до рассвета.

Ты желал, ты спасал меня

Спасал от собственной глупости».

Моргенштерн тихо подпевал, мычал мотив себе под нос и пританцовывал. Эти идиоты, иначе их и не назвать, наведались сюда в надежде, что Молох исчез. Немногие помнили о его форме Маркуса, поэтому предположили, что тот отошёл от дел. Но какой неприятный сюрприз! Оказалось, и Люциан не таков, каким они его представили. От этого генерал смеялся в том числе. Ох уж эта сложившаяся у демонов традиция считать, что слабее тот, кто занимает вторые ряды. Приятно, когда они ошибаются и в итоге захлёбываются собственной кровью.

Началось всё так: Люциан ждал Молоха, чтобы получить указания к действию, но вместо него в кабинет вошли три крупные фигуры и заявили права на компанию. Одному из них Моргенштерн приглянулся в качестве симпатичной добычи.

– Ты понимаешь, что делаешь, да? – ухмыляясь, интересуется Моргенштерн, надеясь докурить сигарету быстрее, чем начнётся драка. Уж очень она была терпкой и вкусной.

– Всё равно этого бычары и след простыл! – развёл руками один из троицы. – И тебе насрать, кому служить.

– Идиоты, – генерал подпёр голову рукой и вальяжно стряхнул пепел.

– Ты кого идиотами назвал?! – завёлся второй, и тогда начался экшен.

Моргенштерн будто попал в замедленное кино. Вот его берут за грудки и отбрасывают на пол. В полёте генерал задевает пепельницу, и она буквально подлетает, высвобождая россыпь ещё теплого пепла. Как красиво он расстелился в воздухе – как застывший огненный дух, потерявший силу. Желавшие прибрать к рукам компанию Молоха были уверенными в себе и очень настойчивыми демонами. Моргенштерн помнил, как сложно оттолкнуть от себя сразу троих. С генерала стаскивали одежду очень быстро и грубо, трещала ткань, отскакивали пуговицы. Но Люциан был не робкого десятка, поскольку каждодневные постельные поединки с Молохом, да и просто совместный с ним досуг, помогли ему выработать хорошую сноровку.

Первый насильник отлетел на диван, вскоре повалившийся на спинку от его веса. Второго Моргенштерн отправил на письменный стол. С третьим же устроил хрустящий кулачный бой. Никто из них не мог сравниться с главнокомандующим по силе, поэтому генерал посчитал это интересной разминкой. Конечно, ему бы не хотелось всего этого. Но ещё меньше ему хотелось подводить Молоха и попадать в такую дурацкую ситуацию.

Однако так просто троица сдаваться не захотела, и Люциану пришлось воспользоваться любимой косой и заняться жатвой. Генерал подумал, что давно не расчехлял её и многое начинал забывать, а здесь – раздолье. После кровавого танца, полного лишних акробатических трюков, призванных впечатлять, но не более, Моргенштерн и оказался на диване, опьянённый дракой. Конечно, ему было немного досадно оттого, что ничего не решилось диалогом. В любом случае – они начали первыми, вот и всё.

Радио включилось от удара по кнопке чьей-то головой. Заиграла милая вальсовая мелодия в стиле шестидесятых, отчего Люциану стало светло на душе. В ноздри въедается запах смерти, в уши – музыка жизни и веселья.

Впрочем, Моргенштерн всё же подал Молоху сигнал о том, что ему бы лучше поторопиться. Через несколько минут после этого послышался назойливый стук. Люциан задумчиво посмотрел на трупы, на своё почти раздетое тело и окровавленное оружие в руках.

– Войдите, – легкомысленно бросил генерал.

Он никак не ожидал увидеть перед собой то, что вошло в кабинет.

Моргенштерн мог чем угодно поклясться, что на секунду на месте человеческой головы незнакомца промелькнула бычья. Генерал нахмурился, но никак комментировать этого не стал. Ему почему-то стало боязно вообще что-то говорить. В воздухе повисла напряжённая тишина, прерываемая сладким голосом из приёмника. Люциан сглотнул и насторожился. Внешний вид незнакомца был абсолютно диким и неухоженным. Непричёсанные медные волосы, кустистая борода и свирепый взгляд из-под неухоженных бровей никак не сочетались с дорогим костюмом.

– Сигару, – скомандовал незнакомец, и генерал не смог не повиноваться.

– Послушный мальчик, – хмыкнул мужчина и засмолил.

Он опустился в кресло, закинул ноги на стол и выдохнул под потолок. Генерал опасался что-то делать и ощущал себя не в своей тарелке. Не сразу, но всё же он спросил:

– Извините, а вы кто?

Незнакомец медленно опустил ноги со стола. Поднялся. Подошёл к генералу, которому стало не по себе ещё больше. В глазах мужчины читалось безумие, готовое разбушеваться в любой момент, как жадное пламя. Моргенштерн больше всего хотел сделать шаг назад, но это стало бы похоже на трусость. Люциан приложил немало усилий, чтобы остаться на месте.

– Не знаю, простительно ли такому мальчишке не знать обо мне. Я понимаю, что не давал о себе знать уже много лет, потому что… – он пожевал губу. – Потому что есть солнце поярче, чем я.

– Вы похожи на брата Молоха, – осторожно ответил Люциан.

И это разгневало незнакомца. Моргенштерн увидел в глазах безумца, что именно этого потока ветра не хватало, чтобы заставить пламя разбушеваться. Неконтролируемый гнев овладел мужчиной, и в наказание он захотел потушить об генерала сигарету. Люциан уже закрылся руками, но боли не последовало.

– Это Ваал, – произнёс знакомый ироничный голос. – И упаси дьявол от родственных связей с ним.

Между ними стоял Маркус. Он с удивительной лёгкостью удерживал ручищу Ваала с тлеющей сигаретой.

– Что, думал поживиться? Ты стервятник, Ваал, – с презрением произнёс главнокомандующий. – Стоило появиться малейшему сомнению в моём могуществе, и ты тут как тут. Скажи, каково это: постоянно ждать куска с общего стола? – Молох разъедал Ваала взглядом, и Люциану стало не по себе. Он притих и по стеночке пошёл к выходу. Боги и без него горшки обожгут.

– Ублюдок, – плюнул Ваал с не меньшим презрением. – Мы в равных условиях, и я достоин не меньшего, чем ты! Посмотри на себя! Ты похож на одного из тех, кого я каждый день трахаю, а потом пожираю, – прорычал демон и попытался освободить руку, однако Маркус был сильнее.

– Так возьми, – вкрадчиво выпалил Молох, приблизившись к его лицу. – Возьми, если хватит сил.

Ваал зарычал и попытался отбросить главнокомандующего, но тот будто в пол врос.

– Видишь, у тебя хватает сил на удары исподтишка, – ухмыльнулся главком. – Я бы с тобой даже сотрудничал, но жаль, что тебе не хватит мозгов. Тебе никогда не хватало мозгов. Из-за тебя меня считали безмозглым громилой.

Они стояли, сцепившись, и Моргенштерн с нетерпением ожидал развязки. Уж слишком всё странно выглядело – будто боролись два Молоха. Ваал вцепился в плечо Маркуса, а тот – в его руку и пояс, будто хотел перебросить через себя.

– Я должен был стать главнокомандующим, – прорычал Ваал и приложил Молоха об стену. – Чёрт тебя дери!

Маркус ударил демона лбом в лицо, прошмыгнул под мышкой и ногой ударил Ваала в спину – тот впечатался в стену, как глупый кот. Демон повернулся, демонстрируя свирепое лицо, готовый напасть на главнокомандующего.

– Уверен, Люцифер дал тебе наводку, – кинул Молох, перенимая у Люциана его косу и пробуя её вес.

– Он уважает меня, – возразил Ваал, повысив голос.

– Или умело использует, – главнокомандующий хмыкнул и повернулся к Люциану. – Кстати, принцесса, а где носит Слайза? Он напрашивается на выговор.

Генерал пожал плечами. Выражение его лица быстро поменялось, когда Ваал воспользовался заминкой, чтобы броситься на Молоха. Главнокомандующий наслаждался своей молодостью: она дала ему ловкость и изворотливость – огромное преимущество перед амбалом Ваалом. Люциан застыл, даже забыл, как дышать, когда началась драка. Грузный и неповоротливый Ваал против насмешливого и жестокого Молоха, который наносил очень болезненные удары, заставляя демона рычать.

– Давай! – подначивал главком. – А потом я прикажу Люциану накинуть петлю тебе на шею. А потом знаешь что? – посмеялся Молох. – Я спущу на твоё поганое лицо!

Ваалу такое предложение не понравилось, и он ударил главнокомандующего в лицо. Моргенштерн приложил ладони к щекам, ожидая кровавой развязки. Маркус рассмеялся и с разворота ударил Ваала в подбородок. Тот пошатнулся, и Молоху хватило времени, чтобы рассечь демону брюхо косой. Брызнула кровь, демон заметался по кабинету в надежде достать изворотливого главкома.

Ваал метался, как раненый зверь, под смех Молоха.

– Иди, иди сюда! – забавлялся главнокомандующий. Он схватил Ваала за выпавшую кишку и потянул за собой. Разъярённый демон вцепился Молоху в лицо и впечатал его в стену. Молох оскалился и запустил руку в открытую кровоточащую рану, и Ваал завыл от боли.

Люциан стоял как истукан. Сердце бешено колотилось. Прошло несколько мгновений, прежде чем Молох толкнул Ваала в сторону окна. Стекло зазвенело и рассыпалось, открыв демону путь к асфальту. Маркус помахал вслед рухнувшему демону. Моргенштерн рванулся к окну. Когда посмотрел вниз, то не обнаружил трупа. Он ошарашенно смотрел на главнокомандующего.

– Он будет зол.

– И это ничего не изменит, – хмыкнул Маркус.

Холодный ветер развевал его лохматые волосы. В уголках глаз красовались небольшие складки, когда он улыбался. Главнокомандующий выпрямился и зашёл в кабинет.

– Остальные – твоя работа?

Люциан кивнул и усмехнулся.

– Чья же ещё.

– Сексуально, – многозначительно хмыкнул Маркус и подмигнул генералу. – Я думал, дойдёт до того, что этот амбал упадёт, и я займусь с тобой сексом на его паршивой туше.

– Какой ты романтик, – тихо произнёс Моргенштерн, надеясь, что его не услышат.

Он подошёл к Маркусу сзади и вдохнул запах волос. Обнял его и почувствовал тепло тела. Ожидал шутки про фонарик в штанах и радость встречи. Но вместо этого главнокомандующий повернулся и поцеловал Люциана. Они были почти одного роста, и целоваться было очень просто. Молох сгорал от любопытства: сколько таких может убить генерал на страже своей чести? Насколько сильно его желание сохранить свою невинность перед ним? С большим удовольствием Маркус занялся бы сексом с генералом прямо среди убитых врагов, наслаждаясь запахом крови, но в кабинет зашёл Слайз с пакетиком из универсама напротив.

Он хотел предложить шефу перекус, но увидев, каким взглядом его встретили, передумал. Заодно секретарь отменил все встречи вечером, потому что опять большинство его времени займёт уборка.

– Я хочу тебя, – прошептал Моргенштерн, сильнее стискивая Маркуса и жадно вдыхая запах его кожи.

– Ну так возьми, – насмешливо разрешил Молох и начал отстраняться.

Генерал удержал его и жадно поцеловал, прижав к стенке. Моргенштерн почувствовал желанный терпкий привкус сухих губ и прикусил их. Маркус поначалу притворялся, что хотел увильнуть, чтобы заставлять Люциана участвовать в этой игре. Дошло до того, что генерал прижал Маркуса щекой к стене, удерживая запястья молодого демона у того над головой.

– А ты с норовом, – усмехнулся Молох, сверкнув глазами.

Вместо ответа Люциан коснулся губами мочки его уха. Ладонь генерала ловко и умело проскользила по животу главнокомандующего вниз – оказалось, что тот не носит белья. Поначалу Моргенштерна это немного смутило, но потом он понял, насколько это на самом деле возбуждает. Никто бы и мысли не допустил, что Молох мог пренебречь такой деталью гардероба. Никто даже не осмеливался думать в таком ключе. Поговаривали, что всех, кто фантазировал о Маркусе, потом находили мёртвыми. Может, это и не было слухами. Моргенштерна согрела мысль о том, что только он – обладатель такой информации. И такое доверие ни в коем случае подрывать нельзя.

Он чувствовал, как пульсирует член молодого демона и активно ласкал его, шумно дыша тому в плечо. До чего же сильно Люциану хотелось любить его дни напролёт, не выпускать из постели ни на минуту, пока не закончится эта жажда тепла. Сердце пропустило удар, когда генерал почувствовал на своих пальцах сперму Маркуса. Чёрт возьми. Он кончил от его действий. Ему нравилось, как его ласкают. Он возбуждается от прикосновений Люциана. О дьявол, дьявол, дьявол…

Но кульминации не было суждено случиться, потому что вскоре начал навязчиво и громко звонить телефон. Молох чертыхнулся и прилёг на стол, чтобы ответить. Люциан почти пристроился сзади, но главком поднял палец вверх.

– Извини, принцесса, придётся подождать до вечера.

Генерал разочарованно вздохнул и с досады шлёпнул Маркуса по бедру. Тот усмехнулся и встал со стола, повернувшись к нему. Люциан ожидал чего угодно, но не жаркого поцелуя.

– В тебе просыпается мужчина, – прошептал Молох. – Надо же.

– Сволочь, – процедил сквозь зубы Моргенштерн. – Пошли всех к чёрту. Не хочу ждать.

– Всё в твоих руках, – игриво произнёс главнокомандующий. – Умей настаивать на своём.

Моргенштерн всплеснул руками и набросился на демона, чтобы вскоре овладеть им. Маркус вцепился в плечо и волосы генерала, когда выгнулся в спине от дрожи, пробежавшей по телу. Для него не существовало внешнего мира. Ему нравилось с обаятельным оскалом посылать его к чёрту. Почти так же, как курить во время секса и стряхивать на спину партнёра пепел. Сейчас Молох с удовольствием бы процедил сквозь зубы немного коньяка – так пересохло горло. Он смотрел на Люциана, побывавшего в бою, потрёпанного, покрытого кровью, и ощущал это очарование войны. Жизнь никогда не становится достаточно яркой, если её не оттеняет смерть. Секс не становится жарким, если нет вероятности, что он станет последним.

– Быстрее, сучка, быстрее, – интимно шептал Маркус, кусая мочку уха генерала.

Тот завалил парня на стол, упёрся руками – и понеслась. Так вышло, что после секса с Молохом генерал выглядел ещё хуже, чем после бойни. Опьянённый, Люциан не чувствовал ран. Он ощущал только скрещенные на пояснице ноги партнера, который ни за что его не отпустит раньше, чем полностью насладится процессом.

Моргенштерн чувствовал, как напряжён главнокомандующий. Буквально всем телом. Чувствовались накопленное желание и одиночество. Люциан понял, что узнал одну из сторон личности Молоха, о которой не знает никто, кроме него. Молох, он же Маркус, за тысячи лет одиночества накопил эту тоску по достойному партнёру, которому не было бы стыдно отдаться. Желание отдохнуть от направленности на то, чтобы брать, и наконец-то что-то получить. Молох отзывался на каждый толчок, старательно стискивал зубы и когтями карябал стол, будто боялся своих чувств.

– Расслабься, – мягко произнёс Люциан, с любовью любуясь им.

– Заткнись, или я убью тебя, – процедил сквозь зубы Молох, готовый сорваться на стоны. Его тело говорило о совершенно ином.