Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Я выйду отсюда, мой срок не вечен, – говорил Молох так, будто нашёптывал проклятие. – А вот твой скоро подойдёт к концу. Я выпущу тебе кишки и обмотаю их вокруг твоей шеи, паскуда.

Охраннику стало не по себе, когда он посмотрел в глаза Молоха. Дело серьёзное: главком не шутил. К тому же чего доброго он прутья разогнёт. Тогда точно не спастись. Трусость взяла своё.

– Откуда вас только набирают, отребье такое, – прорычал Молох. – Это моя добыча, – сказал он, кивнув на Люциана, – а вы, стервятники, можете быть свободны. Прежде чем выёбываться, сначала поймите, с кем имеете дело.

Второй охранник трусливо поднял руку.

– Меня вы тоже убьёте?

– Слышь! – одёрнул его второй.

Молох лбом прижался к прутьям. Нет, правда, откуда такое отребье набирают?

– Ты хороший мальчик, тебя я не трону. Наверное. Я подумаю, – оскалился главнокомандующий. – А теперь быстро убрали руки от Люциана, если не хотите, чтобы я вас прикончил прямо здесь. Идите за дверь и дежурьте там. Быстро, – приказал он.

Охранники закивали и вышли за дверь. Молох запомнил выскочку. Моргенштерн свободно вздохнул, став вытирать мокрую щёку о плечо.

– Ну и мерзкие же типы, – проворчал генерал.

– Мусор под ногами, – согласился Молох. – А теперь иди ко мне. Я помогу тебе избавиться от его мерзкого запаха.

Люциан улыбнулся и вновь подошёл к главнокомандующему. Просунул руки сквозь прутья и погладил демона по телу. Заглянул в глаза и тут же спрятал их. Воцарился молчаливый и трогательный флирт, от которого Молоха всегда воротило, но в этот раз почему-то пришлось кстати.

– Соскучился по мне, говоришь? – прошептал генерал, сверкая лукавыми глазами и приподняв голову.

– Чертовски.

Молох просунул руку промеж слегка раздвинутых прутьев, и ладонью он достал до ягодицы Люциана – и тут же смял её. Моргенштерн фыркнул и приблизился, чтобы куснуть демона за нижнюю губу. В прохладной камере горячие руки были очень кстати. Хотелось, чтобы всё это возымело интересное продолжение.

– За нами наблюдают, – напомнил Моргенштерн.

– Знаю, – кивнул Молох. – Мы можем обойтись без секса, если ты стесняешься.

– Не хочу стонать им на потеху, – виновато хмыкнул Люциан. – Мои стоны ведь только для тебя.

– Как это мило, – с наигранным пренебрежением произнёс Молох.

На самом деле ему было приятно. Люциан поступал вполне разумно. Нечего радовать охранников видами на свою принцессу.

– Я думал, со мной ты разучился стесняться, – хмыкнул главнокомандующий.

– Ну, секса на людях у нас ещё не было, – пожал плечами Люциан. – И не хочу, чтобы он был. Секс – всё-таки что-то личное.

– Ты – моё личное, – прошептал Молох и вновь поцеловал Моргенштерна в губы.

Проник языком и заставил генерала ненадолго забыться. Переплёл с ним пальцы и крепко сжал. Погладил от ладоней до плеч, чтобы потом упокоить руки на его талии. Тесно прижать к прутьям. Прижаться самому. И целовать, пока у Люциашки ноги не начнут подкашиваться и голова – кружиться. Смелый, горячий поцелуй, делающий ситуацию менее невыносимой.

========== Олимп ==========

Молох крепко прижал собой Люциана к постели. Генерал потирался щетинистой щекой о простыню и закатывал глаза от удовольствия. Часто дышал приоткрытым ртом, будто отсчитывал вздохами количество толчков. Главнокомандующий стискивал зубы и закрывал глаза, замедляя дыхание, чтобы не потерять над собой контроль. Моргенштерн выглядел великолепно: взлохмаченный, прижатый, с парой подушек под животом. Округлые ягодицы и покатые бёдра приковывали к себе взгляд и прикосновения ладоней.

Молох всё сильнее оттягивал большими пальцами подвязки чулок, выпрямляясь и замирая. По его телу пробегали мурашки. Главком откидывал голову и сильнее стискивал податливые ягодицы, двигая бёдрами. Люциан внимал размеренному темпу и насаживался на член, провоцируя тихое хлюпанье от смазки. До смущения сильно пахло клубничным лубрикантом. Но уж лучше так, чем пытка мятным, с ментолом.

– Не думал, что ты будешь так рад своему освобождению, – в беспамятстве шептал Люциан, прижимаясь грудью к постели и стискивая в кулаках простыню, подтягивая её к себе.

Молох толкнулся сильнее, и Моргенштерн всхлипнул от удовольствия, закусил простынь и приподнял голову. Наслаждение волной прокатилось по телу и одурманило разум. В таком состоянии генерал позволил бы сотворить с собой всё что угодно. Молох пользовался этим – тянул демона за длинные чёрные волосы и шептал на ухо всякие пошлости.

– А я знал, что ты будешь мне рад. Ты буквально затягиваешь мой член в себя. Не каждая шлюшка так умеет, как ты.

– Заткнись…

Смущенно возмутился Моргенштерн и громко выдохнул, подавшись бёдрами назад.

– Люциашка… – произнёс Молох и укусил демона в плечо.

Он вытащил член, чтобы переодеть презерватив. Магия ожидания окутывала Люциана, у которого от одного шелеста обёртки пробегало волнение по телу, предвкушение вкусного и приятного. Ожидание, что его вновь накроет тёплой волной неги и удовольствия, прерывающиеся тихой болью от когтей Молоха и всяких нестандартных действий. Например, тянуть за волосы было совсем необязательно, но разве главнокомандующего отговоришь?

Всему виной развратный вид Люциана, готового на всё, лишь бы тепло не прекращало поступать. Секс подобен религиозному экстазу. Молох обжигал волшебной и могучей аурой силы. Она окутывала генерала, и ему нечего было противопоставить, кроме частичного повиновения. Против Молоха не существовало приёма. Всё равно что забраться в пещеру дикого медведя и попасть в его хищные когти, но не умереть, а стать предметом развлечения.

Моргенштерна пьянил тяжёлый запах тела Молоха – ему хотелось быстрее, сильнее, больше.

Шелест упаковки прекратился, демон натянул новый презерватив – и Люциан словно рухнул в бездну вниз головой. Голова закружилась, тело содрогнулось, и генерал сильнее прижал кулаки к груди. Молоху такой жест не понравился: в нём было мало живописного, пусть и много – эротичного. Главком приостановился, чтобы снять с недалеко лежащих брюк ремень и перевязать генералу руки сзади. Когда так произошло, Люциан недовольно завозился, и Молох затянул сильнее.

Генерал лежал на боку, раздвинув ноги, и с прищуром смотрел на мужчину, всячески пытаясь сказать взглядом:

«Я не твоя игрушка».

Ответом служил ласковый и благосклонный взгляд, как смотрят взрослые на глупых детей.

«Тогда почему ты весь в моей власти, малыш? Тебе нравится. Давай будем честными друг с другом. Ты любишь, когда на тебя наваливается крепкий мужчина и забирает то, что ему нужно. Тебе хочется быть обласканным мной. Всему твоему телу этого хочется. Так что расслабься и дай затянуть ремень ещё туже».

Молох развёл ноги генерала как можно шире и надавил на колени, заставив Люциана похвастать растяжкой. Головкой члена дразняще прижался к пульсирующему кольцу мышц. Заглянул податливому генералу в глаза и облизал губы, глядя с высоты своей мощи.

«Ради такого верного взгляда я уничтожил бы целый божественный пантеон. Я не собираюсь ни с кем делить такого последователя. Верного как псина и прекрасного подобно полубогу. Как если бы Арес завалил молодого и прекрасного воина, затащив того на Олимп».

Люциан безумно сладко стонет. До дрожи в пальцах. До мутнящегося рассудка. Всем видом просит ещё, несмотря на то, что удовольствие будет сопровождать боль. Он знает, что Молох начнёт кусаться и оставит много следов на груди, плечах и шее. Больше всего на шее, чтобы заявить миру о праве своего владения. Пока Молох двигает тазом, Моргенштерн готов растаять в его руках эротическим воспоминанием. Но слишком рьяно главком держится за реальность. Он белыми нитями пришивает интимное воспоминание к гобелену реальности. А Люциан улыбается, когда через кожу проходит игла с ниткой, наслаждается тем, что занимает собой весь мир Молоха.

Главнокомандующий вряд ли ещё когда-нибудь так опьянеет, как от Люциана. Посмотрит на генерала – зарычит от возбуждения и грубо прижмёт к изголовью кровати. Моргенштерн с затёкшими руками будет бороться с ремнём за право взяться за шею разгорячившегося Молоха, прижаться как можно ближе и провести языком по мочке уха.

Моргенштерн тоже рычит и цепляется зубами за плечи любовника, оставляя яркие синяки. Молох посмеивается – что это для него? Простые царапины. Вынесенные с постельного поединка обожаемые трофеи. Пусть кусается, божится, молится и громче зовёт его по имени.

– Кто твой владыка? Кто твой полноправный хозяин, сучка? – вопрошает главнокомандующий, облизывая мочку уха и прижимаясь к щеке Люциана своей.

– Понятия не имею… – ехидно шепчет Моргенштерн, прижатый к дереву изголовья.

– Ответ, – жёстко требует Молох, оттягивая голову генерала за волосы. – Я жду правильного ответа.

– Мо, – на выдохе тихо произносит Люциан, закрыв глаза от боли.

– Ещё раз, – Молох потянул ещё. – Я тебя не слышу.

– Молох! – громче выдал генерал, ощущая наворачивающиеся слёзы.

– Ещё! – скомандовал ухмыляющийся бог войны и совершил быстрый толчок бёдрами.

– М-м-молох… – Люциан стиснул зубы и сжал пояс главкома коленями. – Мой владыка… Мой хозяин… – проскулил от боли генерал и откинулся на изголовье, часто дыша.

Молоху было достаточно одного движения, чтобы освободить руки Люциана от пут и позволить себя обнять. Моргенштерн тут же воспользовался такой возможностью. Одной рукой крепко обнял за шею, а пальцами другой – взлохматил грубые рыжие волосы. Скрестил лодыжки на пояснице мужчины. Когти свободной руки оставили пятерню между лопаток. Молох зарычал и пошевелил плечами. Он держал генерала под коленями и с наслаждением зажимал между собой и изголовьем постели.

– Какого чёрта ты такой притягательный? Обычная шлюшка, – с фырком произнёс Молох, прищурив глаза.

– Тот же вопрос тебе. Обычный монстр в человечьей шкуре, – хмыкнул Люциан, после чего задрал голову, и Молох впился в шею страстным и затяжным поцелуем.

Чтобы оставить на оттенке бледной кожи немного космического очарования. Ничто так не показывает страсть, как оставленные засосы. Завтра Люциашка будет собираться на службу и думать, как ему прятать постыдные метки. Но он держал демонов за дураков: все давным-давно знали, что к чему. Просто молчали, потому что молчание – золото. И гарант сохранности жизни.

Кровать ритмично скрипела.

Даже после того, как спиной к изголовью прижался Молох и заставил Люциашку седлать себя. Чтобы его мальчик показал ему класс. Моргенштерн смущённо придерживал член рукой, чтобы не соскользнуть, и насаживался, пока презерватив не порвался. Демон замер и посмотрел на Молоха. Тот раздражённо вздохнул, поскольку не хотел прерываться. Прижался губами к груди Люциана и швырнул рваный презерватив на пол, не став его ничем заменять.

– Хорошего понемногу, – хмыкнул Молох.

Он знал, что Люциану больше нравится с презервативом, но к хорошему действительно привыкать не стоит. Кто знает, когда оно кончится? Всегда всё обрывается внезапно.

Моргенштерн напрягся всем телом, когда главком жёстко насадил его на себя. Люциан задрожал и когтями впился в плечи Молоха. Заглянул тому в глаза. Не увидел ничего, кроме удовольствия и откровенного любования.

– Хороший мальчик, – повёл бровями мужчина и шлёпнул генерала по ягодице.

– Какой же ты пошляк, – хмыкнул Моргенштерн и приблизился к мужчине, чтобы поцеловать его.

Они притормозили, чтобы немного подсластить реальность. Окунуться в сладкую бездну с головой, чтобы в груди сердце сдетонировало. Несколько минут дикого и влажного поцелуя – и Молох нетерпеливо заваливает прижавшегося к себе Люциашку на кровать, на спину, чтобы заиметь его до той степени, когда генерал начнёт скулить от наслаждения. Просить пощады.

Но Моргенштерн такой же упрямый, как и главнокомандующий. Никогда не покажет слабости, пока не станет совсем умопомрачительно. С кружащейся головой Люциан будет подтаивать в руках Молоха, послушно стонать и двигать бёдрами, утирая слезинки в уголках глаз. Оставлять царапины и укусы, чтобы главнокомандующему жизнь тоже не казалась мёдом.

– Потаскуха, – часто дыша, выпалит Молох и прижмётся губами к шее мужчины.

Под пальцами твердеют податливые соски, напрягаются мышцы груди и живота. Дрожит Люциан.

– Быстрее… – цепляясь за простынь, почти взмаливается Моргенштерн в усладу Молоху.

И главком замедляется, чтобы отсрочить оргазм любовника.

– Сука, – фыркает Люциан, жадно кусая губы.

– Что-что? – переспрашивает Молох, крепко хватая демона за мошонку и сдавливая её.

– Я молчал, – резко выпалил генерал. – Точно молчал.

– Это ты здесь сука, – хмыкает Молох и языком проводит по щеке Моргенштерна. – Податливая, мокрая сучка.

Люциан морщится от смущения и отворачивается от Молоха, упираясь тому руками в грудь. Главком посмеивается, покусывая кожу генерала – то шею, то плечо, то грудь. Ладонями мужчина упирается в постель и неспешно двигает тазом.

– Я слишком долго этого ждал, чтобы отпускать тебя так быстро, – пробормотал Молох, приблизившись к уху Люциана. – Две недели без возможности трогать тебя действительно неприятная пытка. Розенберг знает, на что давить. Он полностью оправдывает своё звание. Но это не значит, что я исправлюсь.

– Ещё бы, – усмехнулся Моргенштерн, погладив Молоха по щекам.

Главнокомандующий брился совсем недавно. От него ещё пахло одеколоном. Свежий и в костюме с иголочки он после освобождения пригласил Люциана к себе домой, чтобы накормить и… Словом, всё получилось.

========== Обращение ==========

Друзья, спешу обрадовать вас!

Вконтакте теперь есть уютная и многогранная группа по нашему “Вольно, генерал”: https://vk.com/vgeneralv

В группе можно обсудить любимых персонажей, выйти на контакт с автором и стать частью жизни “Вольно, генерал”. Всё от рубрики “Спроси Молоха” до “А что если бы?”.

Буду рад всех там видеть.

========== Оказия 31: Полуденный экспресс (версия 2) ==========

– Напомни, почему мы едем на общественном поезде? – поинтересовался Люциан, сидя напротив Молоха.

– Потому что мой личный поезд замёрз к чертовой матери, – ответил главнокомандующий, скидывая с плеч шубу из медвежьей шкуры. – На нем ледяная корка толщиной с ладонь.

– Как же ты его так забросил?

Их беседу сопровождал размеренный стук колёс, от которого клонило в сон. Молох зевнул перед ответом.

– До сих пор я путешествовал магически. Если и ты будешь нарушать наложенный мной запрет на магию, он потеряет смысл.

– Да ладно, один раз можно простить, – хмыкнул генерал.

– Не смеши меня, – поморщился главнокомандующий. – Разве тебе не нравится? Здесь… нормально.

– Да, ничего, – согласился Моргенштерн. – Гораздо теплее, чем снаружи. И чем тебе только полюбился Восьмой круг?

Молох закрыл глаза и устроился поудобнее, будто собрался подремать.

– Как ты мог заметить, на Восьмом кругу вероятность кого-то встретить крайне мала.

– Да, на станции никого не было, – нахмурился Люциан и почесал щетинистый подбородок. – Я вообще сомневаюсь, что сейчас здесь есть кто-то, кроме нас.

– Не переживай, чем теплее, тем больше народу, – Молох говорил, не открывая глаз. – Уже на следующей остановке загрузится толпа торговок, чтобы отвезти свои товары на круги выше. Делают украшения изо льда, колдуют немного, и получаются побрякушки. Будут ходить и продавать мясные закуски. Не бери, если хочешь жить.

Люциан усмехнулся и положил ладони на стакан с горячим чаем, чтобы немного согреться.

– А ты опытный. Как будто уже ездил без меня.

– Дела, – туманно ответил Молох, дёрнув плечами.

Он задремал от размеренного покачивания вагонов, и Люциан не стал его будить. Вместо этого он взял пачку сигарет и вышел в туалет покурить.

Только Люциан зажег сигарету, как его мобильный телефон зазвонил.

– Странно, – подумал вслух генерал и взял трубку. – Да, Люциста, что за дело?

– Здравствуй, братик, – бодрым голосом произнесла сестра. – В чем дело? Почему Молох не отвечает на звонки?

– Ну, свой телефон он разбил после того, как ему дважды позвонили из сотовой компании. А что, что-то срочное?

– Да, у тебя прекрасное чутьё, у меня очень срочная новость, но ты не волнуйся. Просто передай Мо, что я скажу. Итак, готов?

– Ну, готов.

Люциан задумчиво курил, гадая, что случилось на этот раз. Результат превзошел все ожидания.

– Дело в том, что поезд, который вы выбрали для своего рандеву, заминирован. Спокойно! – воскликнула она, чтобы предотвратить возможную панику, хотя Люциан был абсолютно спокоен (его мало что тревожило после стольких лет с Молохом). – Я совсем недавно об этом узнала от Слайза. Он мастер разнюхивать всякое. Проблема не только в том, что вы можете взорваться в любую минуту, но также в том, что я смогу сесть на поезд только на Третьем круге. Я бы рада подоспеть раньше, но я застряла в пробке! – следующее прозвучало гораздо громче. – Уйди с дороги, мудила!

– На светофор посмотрите, дамочка, и успокойтесь! – ответили ей в той же манере.

Люциан тихо посмеялся.

– Что, скорая смерть кажется забавной, братик? Взорваться удумал?

– Да нет, не обращай внимания, это я так. Продолжай.

– Ну, это, собственно, все. Вам с Молохом лучше оказаться в кабине машиниста, когда все начнёт детонировать.

– Это как-то поможет?

– Ну, да, если взрываться поезд начнёт с конца.

– А если сначала? И вообще, мы что-нибудь можем с этим сделать? – Люциан выглянул в окно.

Стекло отделяло его от заснеженных пустынь, усеянных покрытыми снегом лесами. Моргенштерну не хотелось застрять в таком холоде.

– Если ты, братик, заделался профессиональным сапером, в чем я сомневаюсь, то да, конечно, не буду останавливать. В общем, будь зайкой и скажи Молоху, что вы в заднице, – помимо голоса Люцисты слышался рёв двигателя от нарастающей скорости – видимо, она выбралась из пробки и пыталась наверстать упущенное время.

– И все-таки я не принцесса…

Люциста хохотнула.

– Я не принцесса, – с нажимом настоял на своём Люциан, – чтобы сидеть и ждать спасения. Если ты знаешь о теракте, то в курсе должен быть и Гросс. Где он? Опять в карты играет?

– Гросс, как и я, не успеет. Если бы твой муж не решил заблокировать магию, этой ситуации вообще бы не возникло, к твоему сведению, – хмыкнула сестра. – Но Гросс в пути. Не бойся, никто вас двоих на произвол судьбы не бросит. Все будет хорошо.

– О да, я так и поверил. Сидеть и ждать, пока поезд взорвется.

– Подожди, у меня вторая линия, – пробормотала Люциста и исчезла на пару минут.

Когда женщина позвонила вновь, Люциан обнаружил, что сигарета истлела. Он выбросил ее в унитаз и подумал, что покурить можно и позже.

– Слайз говорит, – подключилась Люциста, – что взрыв запланирован в крупном городе. Мы поймали одного из террористов и допросили. Скорее всего, поезд взорвется в районе Второго круга. Кто виноват, пока не выяснили: наш приятель не колется.

– Оперативно, – оценил Люциан. – Так что делать? Сказать Молоху, чтобы никуда не уходил, а то пропустит огненное шоу? Почему нельзя остановить поезд на следующей остановке и приказать разминировать его?

– Можно попробовать, но ты же помнишь, какие отношения между Молохом и остальными князьями тьмы. Уж извини, но твоя задница имеет ценность в сугубо узком круге демонов и далеко не каждый ринется ее спасать, едва нависнет угроза. – В общем, идите и предупредите машиниста, чего без дела сидеть, – пропела Люциста, после чего Люциан снова начал слышать ругательства, и сестра резко повесила трубку.

Моргенштерн вздохнул, потёр виски, посмотрел на себя несколько секунд в зеркало.

– Мы скоро взорвемся, представляешь, – хмыкнул Моргенштерн, когда вошёл в купе, и сел напротив Молоха. – Что будем делать? Можно дойти до машиниста.

– Очередное покушение, – потянулся Молох и сонно зевнул. – Не устаю поражаться энтузиазму и фантазии моих врагов. Люциста тебе звонила, я так понимаю? Зря я разбил телефон, но уж больно доступным он меня делает для всех.

– Да, я знаю, ты при мне швырнул его об стену, – улыбнулся Моргенштерн. – Ты бы мог проявить терпение.

– К черту все, что не ведёт к успеху. Знаешь, как называют тех, кто терпит? Терпилы. Я не из числа этих слабаков-ждунов.

– Ладно, – поднялся Молох и накинул шубу себе на плечи. – Самое время оповестить машиниста, что его поезд не совсем подходит для перевозки начальства. И вряд ли подойдёт для чего-либо ещё, если тут действительно все рванет. В общем, пошли.

По пути Люциан рассказал Молоху детали. Было сложно сосредоточиться, поскольку путь был длинным и полным искушений. На седьмом круге действительно села группа торговок, от которой на весь поезд пахло мясом. Люциан помнил наставления Молоха, но уж больно некстати генерал вспомнил, что хотел есть.

С урчащим от досады желудком Люциан в задумчивости следовал за Молохом, как вдруг остановился. Его осенило. Поезд проезжал город, а значит, хоть сколько-то должен был сбросить скорость, однако этого не происходило. Моргенштерн шёл и наблюдал, когда будет остановка. Поезд молнией пронёсся мимо удивленных потенциальных пассажиров на станции.

– Мо, дело дрянь! – воскликнул генерал.

– Вижу, – кивнул главнокомандующий сам себе. – Чем быстрее мы дойдём, тем лучше. Позвони Люцисте: пусть она свяжется с Гроссом. Тут нужен вертолёт.

Моргенштерн сделал, как велел главком. Люциста поначалу была не очень рада, но, видимо, она представила, как спускалась бы с вертолета на крышу поезда, и радостно засмеялась.

– Ты адреналиновая наркоманка, Лю, – покачал головой генерал.

– А ты как будто только что узнал, – фыркнула она. – Ладно, ждите меня. Все будет в лучшем виде.

Моргенштерн вздохнул. Он не видел в заминированном поезде ничего весёлого. Молох по спокойствию мог соревноваться с античной статуей, Люциста вообще была рада, поскольку это было своего рода приключение. Неужели он один понимал всю опасность ситуации?

Когда демоны наконец дошли до кабины машиниста, Молоху пришлось дать двери хорошего пинка. Что-то зазвенело в замке, и дверь приоткрылась сама. Открылся замечательный вид на лавовые кратеры, между которых стелилась железная дорога. Машинист лежал без сознания, а на стекле осталась вмятина от удара головой.

– Его нехило приложили, – заметил Моргенштерн и подошёл к нему поближе, в то время как Молох ринулся к кнопочной панели управления. – Твою мать! – шуганулся Люциан от тела.

– В чем дело, принцесса? – задумчиво поинтересовался Молох, оценивая, сможет ли он управлять поездом или нет.

– Это Раух! Тот, из которого сделали Дымова, тот кому ты скормил собственного любовника, тот, кого ты отымел в глазницу. Венцеслав Раух! – в ужасе от происходящего Люциан пытался унять панику.

– И какого черта он здесь забыл? Въеби ему, авось очнётся.

Моргенштерн сглотнул и кивнул. Ночной кошмар во плоти сделал ситуацию ещё сложнее и неприятнее. Люциан почти жалел, что в своё время ничего не сделал для того, чтобы Молох отменил запрет на магию. Чертов параноик! Почему все просто не может быть в порядке, почему Люциану постоянно приходится расплачиваться за своё желание быть с Молохом?

Моргенштерн сделал глубокий вдох, совершив подвиг самоконтроля, и стал хлопать Венцеслава по щекам. После очередного удара Раух зашевелился и с трудом разлепил глаза.

– Мой поезд… остановка… голова… – пробормотал дримхантер, фокусируя взгляд. – Люциан!

– Не произноси его имени, если не хочешь отведать моего ботинка, червь, – прорычал Молох в его сторону, все ещё пытаясь взять управление на себя.

Главнокомандующий не рисковал ничего нажимать и следил за тем, чтобы Раух не наделал глупостей. Люциан развязал Венцеславу руки, помог встать, после чего отошёл подальше.

– Дай я, – просипел дримхантер, морщась от головной боли, и встал рядом с главкомом.

– Какого дьявола ты тут забыл? Я убил тебя, – требовательно спросил Молох.

– Меня оживили дримхантеры. У нас со сплоченностью гораздо лучше, чем у демонов. Нелегко было оправиться от всего, что ты со мной сделал, но я справился.

Люциан помнил, что Венцеслав Раух – персона необычная. Дримхантер был сосудом для целого племени себе подобных и их единственной надеждой на выживание. Поди походи с племенем дримхантеров в голове – кем угодно станешь, даже ублюдком. Моргенштерн не пытался оправдать Рауха, просто успокаивался. Ему было тяжело даже смотреть на Венцеслава. В горле сразу вставал комок, в груди как будто начинала заново зиять дыра. Вся боль воскресла вместе с Раухом.

– Я нашёл себе спокойное место, чтобы жить, как все, и тут вы нарисовались. Проклятие какое-то. Ты меня теперь всю мою жизнь преследовать будешь? – зло спросил Раух у главкома. – Мне не интересна твоя подстилка, так что прекрати быковать. Единственный мой интерес всегда со мной, – он показал и открыл небольшой амулет в виде часов на груди.

Люциан увидел портрет Кальцифера, и ему резко захотелось ударить Рауха покрепче.

– Ты его не тронешь.

– Ещё как трону. Указывать мне вздумал, щенок?

Люциан не заметил, как быстро Молох ударил Рауха по лицу.

– Ты разговаривать нормально научись сначала, – проворчал Молох, потерев костяшки и похрустев кулаками.

Проезжали уже третью остановку мимо, и Люциан подумал, что топор войны раскопать можно и позже.

– Поезд заминирован! – крикнул он Венцеславу.

– Вот как, – хмыкнул он с досадой, – печально. Вы точно проклятие на мою голову…

– Ты можешь остановить поезд? – резко спросил Молох.

Венцеслав посмотрел на него, как на идиота, и нажал на рычаг для торможения. Поезд начал затормаживать, и тогда Раух немного увеличил ход.

– В любое удобное для вас время, – отчеканил машинист.

– Кто тебя вырубил? – поинтересовался Люциан, стоя в дверях.

– Думаю, те же идиоты, которые вздумали минировать мой поезд. Типа вас сброд всякий, – Венцеслав взял на себя управление окончательно и почувствовал себя хозяином положения.

Его не убьют, он нужен, без него они не справятся.

Неожиданно послышался грохот на крыше. Молох открыл окно, и едва успел отойти – просочилась Люциста, совершившая удачную посадку.

– Привет, мальчики, – хмыкнула она. – А вот и подмога.

Демоны поприветствовали бы ее в ответ, но поезд начало трясти. Женщина посмотрела вперёд – поезд приближался к Пандемониуму, главному городу Второго круга Ада, и надо было торопиться.

– Началось, – произнесла она и вздохнула. – Нужно быстро отсоединить вагоны, иначе нам крышка.

– А разве эта часть не заминирована? – спросил Люциан.

– Заминирована, но если сигнал не успеет дойти, то мы останемся в живых, – из милой дамской сумочки Люциста достала гаечные ключи.

Один из них достался Люциану.

– Бегать по вагонам, как кролики? Сразу отсоедини все, – приказал Молох. – Там все равно, кроме сброда, никого нет. О них не будут горевать.

– Это ты так считаешь, – встрял Люциан.

– Люциан, для военного ты слишком чувствительный, – с нажимом произнёс Молох.

– В постели моя чувствительность тебе не мешает! – размахался Люциан гаечным ключом.

Люциста не стала его дожидаться, а Раух закатил глаза.

– Блять, оставьте разборки при себе. Мне про вашу постель слушать вообще не хочется. Пощадите мои уши и нервы.

– Заткнись! – хором ответили демоны, и Раух приутих.

– Там живые демоны, которых, возможно, ждут дома! – настаивал на своём Люциан.

– Что, ты серьезно? – с отвращением произнёс Молох. – Не будь таким наивным, демоны даже пожениться не могут, не то что семью создать! Они все там – закоренелые и погрязшие в грехе отбросы.

– Которые кому-то нужны!

Венцеслав опять вмешался:

– Люциста уже все отцепила, расслабьтесь.

– Это было проще пареной репы, – улыбнулась женщина и пожала плечами.

– Мы ещё поговорим о твоём неповиновении, Люциан, – строго ответил Молох.

– О, непременно, – поморщился Моргенштерн в лицо главнокомандующему. – Бессердечный ты ублюдок.

– Повтори, – навис над ним Молох.

Люциста распахнула глаза, захлопала ресницами и встала перед Люцианом.

– Спокойно, мальчики, не драться. Кто передумает драться, тот получит конфетку от тёти Лю! – она подняла руки, и Молох упёрся в ее ладони. – И не рычи на меня!

– Ну хоть с поездом разобрались, – произнёс Раух и закурил, не представляя, какой нагоняй его будет ожидать от начальства. С другой стороны, что он мог поделать?

========== Оказия 32: Валькирия ==========

***

Венцеслав Раух потратил кучу времени на то, чтобы найти фамильный склеп Моргенштернов. Он находился на территории особняка, и проникнуть туда незамеченным было непросто. Пришлось заходить с наименее обозреваемой стороны и разгибать прутья забора. Чтобы это сделать, Вацеку пришлось призвать все силы, которыми он располагал.

«Крепкий, зараза», – ругался дримхантер и был прав. Пусть магия и не работала по воле главнокомандующего, это не значило, что это повод оставаться без охраны. Охранников, кстати, было не так уж и много, словно Моргенштерны не предполагали, что кто-то может проникнуть на их территорию со злым умыслом.

Когда тяжёлая плита, служащая дверью, сдвинулась, на Венцеслава пахнуло холодным кладбищенским ветром. Полетела пыль и попала в глаза. Раух прокашлялся, взял фонарь и зашёл внутрь.

Внутри склеп, кажется, был больше, чем снаружи. Видимо, какую-то частичку магии в это построение всё-таки вложили, несмотря на запрет. Здесь лежало много Моргенштернов: кузены, кузины, многочисленные братья и сёстры, будто в какое-то время на них была объявлена охота. Все хотели быть фаворитами и за это поплатились. Лежали даже бывшие жёны и любовники Легиона. Им тоже хотелось в первые ряды, но цена оказалась непосильной и очень дорогой.

Впрочем, Венцеславу было на всех плевать. Он ходил от одного саркофага к другому и пытался найти место погребения Кальцифера, чтобы выкрасть тело или прах, после чего попробовать воскресить его. Не то что бы между ними была огромная и всеобъемлющая любовь, но Кальцифер казался Рауху неплохим малым. Вместе они провели много времени, и за этот промежуток Венцеслав успел привязаться к парнишке. Ему хотелось вновь почувствовать нежную кожу ладонями, и горячее дыхание – губами.

Вскоре после нескольких минут блужданий Венцеслав обнаружил саркофаг Кальцифера, однако в чем была загвоздка: он был пуст.

***

Одним прекрасным и солнечным утром Люциан обо что-то споткнулся. Это оказался не толстый домашний кот или вражеская растяжка, или просто чья-то дружеская подножка. Это был сосуд с прахом, который надо было отнести в фамильный склеп. Другой сосуд, чуть больше, спокойно стоял рядом. Моргенштерн выругался и быстро собрал пепел обратно.

«Кальцифер даже после смерти не может успокоиться», – вздохнул Люциан, надеясь, что вскоре сюда кто-нибудь придёт с пылесосом и следов не останется.

Он поставил урны на полку с книгами и подумал, что надо сегодня же посетить фамильный склеп. Шум услышал Молох и крикнул с первого этажа, всё ли в порядке.

– Всё отлично, – без особого энтузиазма громко ответил Люциан.