Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Главнокомандующий перевернул Люциана на живот и опустился, прижался губами к пояснице. Он осторожно взял вибратор и начал его двигать внутри юноши, постепенно имея всё активнее. Генерал выгибался и вздрагивал, приглушённо дыша, чтобы не слишком-то радовать Молоха. Но уже этого было достаточно. Люциан заткнул себе рот ладонью, когда главнокомандующий укусил его за упругую ягодицу, – и получилось громкое мычание. Моргенштерн уткнулся лицом в подушку, когда боль отступила, и понял, что, по ощущениям, след останется надолго. Однако генерал замер, когда почувствовал, как влажный язык оставил дорожку от поясницы до шеи. Тяга в паху стала невыносимой. Люциан всё же двинул бёдрами навстречу, чтобы членом потереться о простынь и кончить.

– Ч-чёрт… – сдавленно произнёс Моргенштерн и содрогнулся всем телом. Со стыдом отметил, какая липкая под ним простыня.

– Всего лишь я, – с усмешкой ответил Молох, оттянув голову Люциана за волосы и полизав мочку его уха. – Не больше.

– И этого достаточно, – выпалил генерал и рвано вздохнул, когда почувствовал, что главком вытащил из него вибратор. – Чтоб тебя…

Видимо, лимит ругательств был исчерпан, поскольку после этого Молох хорошенько шлёпнул юношу по ягодице, с громким, звонким хлопком. Люциан зажмурился и стерпел.

– Кто тебя воспитывал? – саркастично произнёс главнокомандующий и погладил раскрасневшуюся кожу, получая невероятное удовольствие от процесса.

– С кем поведёшься… – на выдохе улыбнулся Моргенштерн.

Молох развернул его и прижал к себе, заставил обнять за шею. Люциан резко вздохнул, когда его приложили к изголовью кровати. Следующая возможность вдохнуть кислорода представилась нескоро, поскольку главнокомандующему очень захотелось распробовать генерала и насладиться его ловким языком. Люциан запустил пальцы в жёсткие волосы мужчины и прижался к нему как можно ближе, чтобы почувствовать тяжёлый запах тела Молоха и его униформы. Её жёсткая ткань возбуждала Моргенштерна и заставляла целовать главнокомандующего как можно глубже и настойчивее.

========== Оказия 7: Вереница трупов ==========

Люциан расположился на оттоманке, накрытой огромным расшитым покрывалом, в самом мрачном расположении духа. Несколько недель назад он узнал некоторые подробности о Молохе. Например, генералу стало известно о том, как главнокомандующий справлялся с одиночеством, когда они не виделись. Вереница черноволосых трупов. Как мило. Как только Моргенштерн представлял, как Молох с ними делает то же самое, что и с ним, внутри него закипали злость и обида. Да, главнокомандующий не был самым нежным на свете партнёром, но…

Словом, через несколько секунд после разговора с недоумевающей Люцистой, Моргенштерн направился прямиком к Молоху. Выложил ему всё, беспрерывно стуча кулаком по столу. Во взгляде главнокомандующего тогда не читалось ничего, кроме сосредоточенности и сожаления. Он рассматривал Люциана так, будто готовился к тому, что тот его убьёт. А что? Вполне соответствующая цена за предательство. Принять смерть от Моргенштерна было бы вполне достойно, если бы демоны могли и вправду умирать, а не воскресать со временем из Инферно.

– Подумать только, пока я искал тебя по всему свету, ты трахал всех этих… этих… шлюх! – кричал Люциан, от злости швыряя папки с документами на пол. Стол пустел очень быстро.

– Люциан, я понимаю, как это выглядит, но я ничего не мог поделать, – вздохнул главнокомандующий, сложив руки на груди и откинувшись в кресле. Он был холоден и спокоен.

– Что?! – всплеснул руками генерал. – Ещё раз: ЧТО?! – голос Люциана дрожал. – Ты ничего не мог поделать?! Да тебя ли я слышу?! Ты, чёрт возьми, один из сильнейших демонов в этой чёртовой дыре, и ты ничего не мог поделать?! Да ты издеваешься надо мной! – орал Моргенштерн так, что на весь этаж было слышно. – Это самое дурацкое оправдание, которое ты мог придумать.

– Я не оправдываюсь, – возразил Молох. – Я ставлю тебя перед фактом. Даже если я расскажу тебе всё, ты не поверишь. Я трахал их не потому, что хотел кого-то другого. Трахал потому, что хотел тебя. Не знаю, что происходило в тот момент в моей голове, но я готов был поклясться, что они были как две капли воды похожи на тебя. Осознание приходило ко мне потом. Когда было поздно, – мрачно произнёс он, сидя за пустым столом.

– Что?! Что ты сказал?! – не веря своим ушам, громко вопросил Люциан, после чего в его руках появилась любимая серебряная коса. – К барьеру, чёрт тебя возьми! – дрожащим голосом призвал он Молоха к ответу, направив оружие в его сторону.

– Ты этого хочешь, Люциан? – спокойно спросил Молох, поднимаясь с кресла под внимательным взглядом генерала. – Этого? Действительно хочешь?

– Меня бы ты даже спросить не успел перед тем, как свернуть шею! – презрительно кинул Моргенштерн. – Сейчас же доставай оружие.

Молох с прищуром усмехнулся.

– Мне хватит рук.

– Самонадеянный моральный урод! – выкрикнул Люциан, и коса просвистела рядом с ухом главнокомандующего, успевшего увернуться.

Моргенштерн чертыхнулся, но сохранил решительный настрой. Коса плясала в его руках, как смертоносная танцовщица, и Молох стал её умелым партнёром. В этот раз ей повезло – боевой танец давался Молоху прекрасно. Под треск ткани пиджака главнокомандующий продолжал уклоняться, слыша, как за спиной обваливается шкаф с книгами, падает картина. Или как лезвие с мерзким лязгом бьёт по стене. Так продолжалось недолго: Молоху удалось зайти Люциану за спину и локтем больно ударить его по затылку. Моргенштерн пошатнулся, и потому удар с разворота получился кривым. Молоху пришлось резко задрать голову и прогнуться назад – пуговицы полетели с рубашки. Коса пошла бы вниз, как гильотина, если бы главнокомандующий не схватил её с силой за древко. Кожа зашипела при соприкосновении с металлом, но Молох не стал отступать. Он резко дёрнул Люциана на себя и лбом ударил по лицу. Генерал грязно выругался и почти выпустил оружие из рук.

Но обида придала ему сил.

Люциан зарычал, его глаза слезились. Коса в руках Молоха стала прекрасной опорой. Демон оттолкнулся от земли. Упершись руками в теперь уже устойчивое древко, он с разворота ударил главнокомандующего ногой по лицу. Так Люциан вновь завладел косой, когда приземлился на пол.

Молох стоял напротив него и часто дышал. Долго так продолжаться не могло. Ему не хотелось причинять Люциану боль.

– Послушай… – обратился главнокомандующий к генералу.

– Иди к чёрту, – хмуро выпалил Моргенштерн.

Схватка началась снова. Чтобы быстро прекратить её, Молох сделал захват, в результате которого коса стала орудием удушения. Моргенштерн оказался тесно прижатым к главнокомандующему. Древко сдавило горло. Люциан вновь что-то прорычал. Попытался вырваться, но, верно, забыл, с кем имеет дело. Он и сдвинуться не смог.

– Что? Что теперь? – нетерпеливо заговорил генерал. – Трахнешь меня, как всех тех, до меня? Конечно! Ты же не можешь удержать свой член в штанах, дерьма кусок! – Люциан говорил, и боль разрывала ему грудь. Это было невыносимо. Почему Молох просто не мог убить его, как других, чтобы не было этой омерзительной агонии?

– Я делал это, потому что люблю тебя, – тихо и гортанно произнёс Молох, смущаясь своих слов.

– Так и прикончил бы потому же! – выпалил генерал и резко ударил главкома пяткой по ноге, что с небольшим каблуком получилось очень болезненно. Молох отпрянул, немного обиженный.

– Нет, я не буду тебя трахать, – мрачно произнёс главнокомандующий. – Я тебя никогда и не трахал.

– Да ну? И что же мы тогда делали все эти годы? – со скепсисом вспылил Моргенштерн.

– Занимались любовью, – убито ответил главнокомандующий.

– Я тебе не верю. Ты поступил омерзительно, – выпалил Люциан дрогнувшим голосом и, сглотнув обиду, вышел из кабинета.

Ему хотелось пойти и высказаться, но понимал, что Молох – единственный настолько близкий ему демон. Без него и внутри, и снаружи образовывалась пустота. Как будто у дома генерала вдруг исчез фундамент, и всё начало рушиться, сыпаться, трескаться… По самому Люциану будто прошла трещина. Он не знал, где искать покоя в этой разбушевавшейся буре и к какому берегу приставать. Тёплые руки Молоха пришлись бы кстати, не будь они запачканы чужой кровью и спермой. Моргенштерн чувствовал себя преданным. Преданным самым любимым демоном на свете. Тем, кого он считал своей половинкой.

Генерал вернулся. Но лишь затем, чтобы швырнуть обручальное кольцо Молоху в лицо.

Прошло около двух недель, прежде чем Люциан захотел выходить на люди. Тому причиной стала мать, к которой он, разбитый, вернулся. Анри настоятельно рекомендовала сыну бывать на воздухе, ведь природа, как она думала, была способна успокоить и обуздать любую страсть. Впрочем, известие об изменах Молоха поразило и её. Когда главнокомандующий подошёл к порогу дома в надежде стать понятым, Анри со всей строгостью отказала ему.

– Уходи, – холодно произнесла женщина. Такого льда от неё Молох не ожидал. Арбалет наготове в её руках подтверждал серьёзность слов.

Молох с печальным пониманием наблюдал за тем, как порой легко может рухнуть замок, который ты воздвигал на протяжении стольких лет. Он не верил в происходящее. Ему так хотелось думать, что в кинотеатре его жизни кто-то просто пустил неудачную ленту событий. Бабины перепутали, подождите, сейчас всё наладится. Но ничего не ладилось. Всё шло к чёрту. Молох возвращался туда, откуда начинал. Чёрная и страшная бездна одиночества, наполненная его внутренними кровавыми страстями. Главнокомандующий с треском вылетел из семьи, которую начал считать почти родной. У него никогда не было матери, но Анри своим ласковым обхождением с успехом начинала её заменять. У него никогда не было такой интересной и желанной жены, как Люциан… Молох не предполагал, что когда-нибудь звёзды сойдутся именно так. Что всё можно очень легко перечеркнуть.

Главнокомандующий осознал, какое он чудовище. Моргенштерн ради него лишился руки. И почему? Не захотел отдавать кольцо. А Молох умудрился сделать так, что и никакой расчленёнки не надо – Люциан швырнул ему кольцо в лицо сам. Пока генерал был готов жертвовать собой во имя чего-то, что является самым чудесным явлением жизни, Молох развлекался, как мог. Люциан был прав. Тысячу раз прав. Но цена за это знание – немыслимо дорогая. Если бы главнокомандующий знал, к чему это может привести, то не стал бы так рисковать.

Не стал бы так рисковать Люцианом. Этими дивными цветами его жизни. Когда от всего вокруг несло дерьмом, распустились эти дивные цветы с нежными бархатистыми листами и острыми шипами, с терпким сладким запахом. Они затмили всю эту грязь, и Молох подумал, что это навсегда. Что за глупец. Разве бывает что-то вечное? Только его глупость. Главнокомандующий понимал, что по-настоящему любил только Моргенштерна. Почему? Ему никогда не хотелось свернуть ему шею. Наоборот, хотелось, чтобы он говорил, улыбался, язвил – ещё. Красовался, наглел, выпендривался – дальше.

Молох никого не пускал в кабинет и глушил виски. Голова гудела от беспробудного трёхдневного пьянства. Демон не регенерировал, предпочитая прочувствовать всё от начала и до конца, чтобы наконец запомнить, что нельзя так обходиться с теми, кто тебе дорог.

Главнокомандующий сидел лохматый, обросший, пропахший потом и алкоголем. В кабинете сильно накурено. Слайз не рисковал заходить к начальнику и говорил, что тот во внезапном отпуске. В глубине души Молох был благодарен ему за это.

Всё могло идти к чёрту. Вид мегаполиса за окном, все эти люди, все эти машины. Никто и ничего ему не было нужно. Если бы Молоху сказали это всё уничтожить за возможность всё исправить, он бы сделал это без сомнений. Чтобы Люциан улыбнулся и простил его. Но сам главнокомандующий отчётливо понимал, что на это нужно время. Может, генералу стало бы легче, если бы Молох никого не убивал и предоставил эту возможность ему?

Невозможно передать, как бы Молоху хотелось сейчас позвать Люциана к себе и коснуться его дивной кожи. Сказать, что всё не так. Сказать, что он имел всех тех хлыщей только потому, что не мог пересилить одиночества. Не мог смириться с тем, что так долго нельзя трогать любимого мальчика. И в то время воображение сыграло с ним злую шутку. Несколько раз.

«Насколько же я был глуп», – с отвращением к себе думал главнокомандующий и невидящим взглядом рассматривал ночной город.

Он не отреагировал, когда в комнате кто-то появился. Кто-то с язвительной улыбкой, живыми движениями и внимательным взглядом. Раздался шорох. Этот кто-то присел рядом с Молохом на корточки и посмеялся.

– Ты такой жалкий.

Молох даже не посмотрел на гостя.

– Значит, Ад мой? – смешливо спросил Люцифер.

Главнокомандующий прищурился и опрокинул стакан с виски демону на голову. Кубик со льдом больно ударил Денницу по макушке.

– Не переживай, я прощу тебя. Ведь не каждый же день выкручивают яйца второму по силе в Аду, – посмеялся Люцифер и поднялся, потрепал Молоха по волосам. – Видел бы ты себя сейчас. Выглядишь как дерьмо.

– Спасибо, – почти безжизненно отозвался главком. – Дай сигареты.

Люцифер присвистнул.

– У тебя здесь куча переполненных пепельниц. Ты уверен?

– Дай сигареты, – тоном, не терпящим возращений, приказал Молох.

Денница подумал несколько секунд и вытащил из кармана свои. Главнокомандующий угостился и засмолил.

– Не может быть, чтобы тебя так подкосил какой-то генералишка, – произнёс Люцифер, садясь на письменный стол. – Я знал, что он тебе дорог, но чтобы настолько.

– Ты многого не знаешь. Оно и понятно, – пренебрежительно махнул рукой главнокомандующий. – А ещё… Тебе ничего не светит.

– Мне уже одного твоего вида достаточно, бычара, – фыркнул Люцифер. – Уверен, твой видок весь Ад бы всполошил. Подумали бы, что конец света наступил.

– Шёл бы ты отсюда, – покачал головой Молох.

– Ну, – Денница поднялся и встал перед мужчиной, – может, я пришёл тебе помочь? Предложить дружбу?

Молох вздохнул, приложил стакан донышком ко лбу и поднял на парня воспалённые глаза.

– Всё равно твой лепет слушать, – он устало стряхнул пепел с сигареты. – Как явился к нам, так и не затыкаешься.

Люцифер терпеливо улыбнулся, тоже закурив.

– И всё же… За небольшую цену я способен тебе помочь.

– Тысячи лет я помогал себе сам, а теперь ты думаешь, я нуждаюсь в помощнике? – Молох поморщился и сдержал желание потушить сигарету об юнца.

– Но не в деле любви, – мягко возразил Денница. – Не в деле любви, дружище. Я помню, у тебя всегда с ней было сложно. Ты всем нравился, потому что всегда был сильным. Тут уж выбор небогат, – он усмехнулся и развёл руками.

– Даже если так, Азазель всегда на месте, – главнокомандующий потёр висок, ища причины продолжать слушать Денницу. – Если тебе неспокойно от чужой личной жизни, отдайся наконец Вельзевулу, а от меня отстань.

Люцифер нахмурился и поджал губы.

– Что, тебе не понравилось, как я влез в твою личную жизнь? – с притворным удивлением спросил Молох. – Почему бы это? Я же так хочу тебе помочь.

– Я хотел по-хорошему, – с меньшим энтузиазмом ответил Люцифер.

– Займись кознями против меня, – отмахнулся Молох, решив оставить пачку Денницы себе. – Гораздо полезнее. И идиотов для контрактов тоже ищи не здесь. Думаю, даже Слайз не настолько туп, чтобы сотрудничать с тобой. Как и весь штат моих сотрудников. Можешь ещё заняться контрабандистами. Газаль отказывается платить барыш. Информацию возьмёшь у Слайза. Заставишь Газаля платить – я взгляну на сотрудничество с тобой с другой стороны.

Люцифер усмехнулся, поскольку не заметил, когда даже сейчас Молох стал править балом. Однако у него это получалось гораздо лучше, чем у Денницы. Ангел задумался над словами о том, что таким, как главнокомандующий, очень важно уметь управлять. А главным козырем в этой игре был Моргенштерн.

========== Оказия 8: Маркус ==========

Люциан лежал на оттоманке и курил. Прошло несколько часов. Он ни к кому не притрагивался. Хотелось с кем-нибудь переспать и отомстить Молоху, однако никого подходящего так и не находилось. Не было достойных. После Молоха все казались жалкими и безвольными, в то время как главнокомандующий – был столпом.

К Моргенштерну подошёл Азазель, позвякивая расшитыми золотом тканями. В алых глазах читалась скрываемая похоть.

– Я знаю, что тебе нужно, – улыбнулся развратник и погладил его по щеке.

– Нет. Не знаешь, – флегматично ответил Моргенштерн и отвернулся.

– Никто не уходит отсюда несчастным, – промурлыкал Азазель. – И тебе я такой роскоши не позволю.

– Отстань, – покачал головой Люциан. – Если ты всё обо всех знаешь, то несложно догадаться, чего хочу я. Покоя.

– В борделе? – фыркнул Азазель. – Ничего. Судьба найдёт тебя сама, – загадочно произнёс развратник и удалился.

Люциан вновь погрузился в омут, полный цветов, звуков, запахов. Он лежал на оттоманке и курил, постепенно растворяясь в мире. Как будто ничего не существовало вокруг, всё такое огромное и единое, и ему самому хотелось перестать чувствовать боль. Просто стать частью ароматного сигаретного дыма. Почти в бреду Моргенштерн увидел пару янтарных глаз, просверливших пелену, покрывшую действительность. Генерал усмехнулся и почувствовал, как у него высохла глотка. Хотелось ответить этому наваждению.

– Привет, – глупо улыбнулся Моргенштерн склонившемуся над ним парню.

Незнакомцу на вид было около двадцати. Фигурой он был очень крепкий, жилистый. Из таких получаются умелые и ловкие убийцы, способные выбить меч у опытного гладиатора хлёстким ударом. Перед Люцианом расположился парень с суровым волчьим взглядом, в котором прочитывалось нечто знакомое. На одном глазу у незнакомца красовалось бельмо, поверх него – жуткие шрамы. Парень с усмешкой наблюдал за Моргенштерном, будто изучал поведение подопытного животного. Вся правая рука молодого демона была покрыта татуировками. Одежда на нём – чёрная и драная. Генерал чувствовал, будто когда-то знал его раньше.

– Мы знакомы? – поинтересовался Люциан, отправив сигарету в пепельницу.

Демон напротив него с прищуром улыбнулся и отправил в рот виноградину из вазы с фруктами. На напольной подушке он расположился недалеко от столика, где та стояла.

– Может быть, – уклончиво и с усмешкой ответил он.

– Как тебя зовут? – Моргенштерна терзало любопытство.

– Маркус, – представился демон и повёл бровями.

– Ты ведь не суккуб? – Люциан склонил голову набок, рассматривая его.

– Я похож на этих подстилок? – поморщился Маркус. – Я понимаю, что выгляжу молодо, но я не шлюха.

– Тогда что ты здесь забыл, Маркус? – чем дольше Люциан смотрел на демона, похожего на молодого воина, закалённого в боях, тем сильнее ему хотелось с ним уединиться. Да. Он определённо казался ему достойным.

– Тебя, – улыбнулся демон и шагнул к Моргенштерну через стол. Это был высокий и широкоплечий парень, которому не хватало меча на поясе для завершения образа. Сколько меди в волосах, сколько золота во взгляде.

Люциан чувствовал повисшую в воздухе тяжёлую атмосферу. О нет, Маркус не собирался никому подчиняться, это другие были обязаны ложиться под него. В противном случае он подрубит пару сухожилий, и противник рухнет сам. Родной терпкий запах ударил в нос, и захотелось надышаться им.

– Ты талантлив для того, кто не является шлюхой. Я заинтригован, – произнёс Люциан, почувствовав пальцы Маркуса на своей груди.

– А ты не думаешь, что я считаю достойным этого только тебя? – красноречивый взгляд демона заставил генерала почувствовать некоторое смущение. И волнующую дрожь.

– Я хорош, этого не отнять, – попытался обратить разговор в шутку Люциан.

Маркус хмыкнул.

– И самовлюблён, – он потянул мужчину за галстук. – Но это другой вопрос. Может, ты хочешь удалиться? Я не люблю заниматься этим прилюдно.

Моргенштерн присвистнул, удивлённый таким напором.

– Конечно, я давно заплатил за комнату, – он улыбнулся. – Угостить тебя вином?

– Если ты этого хочешь, то знай, что я люблю хорошее вино, – произнёс Маркус, поднимаясь с оттоманки и утягивая за собой Моргенштерна. – Чтобы прослыть сильным, необязательно иметь мышцы – можно заиметь и деньги. Но редко сочетание этих двух вещей даёт хороший результат.

– Это верно, – согласился Люциан, вспомнив о Молохе. Ему тут же стало тяжелее на душе. Он не мог развлекаться с мальчишкой, пусть даже главнокомандующий и насолил ему. Это было очень низко. Да, он кинул ему в лицо кольцо, но стоит ли идти дальше? Моргенштерн точно не знал, сможет ли простить Молоха, однако уподобляться ему генерал не хотел.

– Знаешь, я думаю, что всё же не буду этого делать, – возразил генерал, когда они почти подошли к уединённому месту. – Можешь выпить вина за мой счёт, но заниматься сексом с тобой я не буду.

– Почему? – фыркнул Маркус. – Струсил?

– Нет, – покачал головой Люциан. – Я пришёл сюда из-за одного типа. Он, конечно, конченая мразь, но я нескоро смогу с кем-то… взаимодействовать, так скажем. Я пытался себя обмануть, но меня ничто не дурманит лучше, чем его запах. Не знаю… В общем, развлекайся.

– Подожди, – приказал Маркус.

Люциан, привыкший к этому тону, повиновался.

– Что?

– Если не хочешь спать со мной, не спи. Но компанию составь, – демон красноречиво посмотрел на Моргенштерна.

Генерал пожал плечами и решил присоединиться. Маркус казался ему не таким уж плохим малым. В конце концов, ему было приятно с ним находиться. То ли внешность ему нравилась, несмотря на заметное уродство, то ли запах казался близким и давно ясным. Словом, Люциан чувствовал расположение к парню.

– Я наслышан о тебе, – произнёс Маркус. – Вы с Молохом очень популярны. Многие огорчились, когда вы ушли наверх, ведь для большинства вы пример того, что демоны могут быть счастливыми.

Люциан хотел остановить его на середине фразы, но дослушал и после вздохнул.

– Всё не так просто, как кажется. Да, со стороны это выглядит красиво, но внутри… Мы такие же, как все, со своими причудами. Хотел бы я, чтобы всё было так, как смотрится со стороны. Для многих я продажная скотина, отдающаяся начальнику. Для других – камикадзе, который связался с психопатом. Для третьих – муж одного из влиятельных мужчин. Все отчасти правы. Но сейчас я чувствую себя лишь обманутым и преданным. Не знаю, почему я говорю с тобой так откровенно. Может, просто потому, что могу.

Маркус кивнул ему и налил вина. Люциан пригубил его, и ощутил в голове лёгкий, приятный дурман. Образ нового друга расплывался перед глазами, становясь всё более и более знакомым. Моргенштерн жмурился, и наваждение ненадолго отступало.

– А ты думал, как выглядит ситуация со стороны того, о ком ты так говоришь? – серьёзно для захмелевшего произнёс Маркус. – В противном случае ты рискуешь оказаться в дураках.

– Я знаю, о чём говорю, – поморщился генерал, подумав, что ему не верят. – Знаешь, Маркус… Всё же иди ко мне.

Молодой демон прищурился и подошёл, сел к Люциану на колени. Генерал удобно расположился на постели, и любоваться Маркусом было удовольствием. Стройный, жёсткий, закалённый – он представлял для Люциана большую ценность. Мужчина лежал на постели, и юноша поглаживал его по груди – умело и медленно, покачиваясь, чтобы тереться о пах. Люциан дотянулся и снял с его волос резинку – медные волосы, немного вьющиеся, распустились и обрамили лицо.

Что-то в душе Моргенштерна дрогнуло, и он поцеловал Маркуса. Почувствовал горьковатый привкус сухих губ, властный язык – парень быстро перехватил инициативу. Поцелуй получился жёсткий, подчиняющий, и Моргенштерн ничего не смог противопоставить. Вместо этого он начал снимать с Маркуса лёгкие одеяния и обнажать его тело, чтобы рассмотреть и потрогать всё получше. Погладить, поцеловать, насладиться. Обнажённый, демон затуманил разум генерала окончательно. Маркус был похож на не испорченного временем и войной воинственного бога, выточенного из металла.

И Люциан подмял его под себя, прижав запястья парня к постели. Генерал жадно касался губ и лица, медленно переходил от головы к шее – и слышал выдохи Маркуса. Затем – к груди. Люциан касался сосков партнера и посасывал, оттягивал их, слыша, как рвано парень дышит. Да, чем настойчивее ласкал его Моргенштерн, тем сильнее было заметно желание в глазах Маркуса. Он смотрел с нарастающей похотью, но уголки губ парня дрожали.

– В чём дело? – обеспокоенно спросил Моргенштерн.

– Будь аккуратен, – кинул демон и отвернулся.

Люциан хмыкнул и мягко поцеловал того за ухом. Конечно, он будет аккуратен. Разве можно обходиться жестоко с тем, кто тебе нравится? А уж с тем, кого любишь, – тем более. Моргенштерн языком проводил по мочке уха Маркуса, и слышал тихие стоны, которые тот подавлял. Генерал касался демона и получал от этого огромное удовольствие. Кожа на ощупь грубая, но на деле – такая чувствительная. Маркус тихо рычал, даже нетерпеливо, когда Люциан поглаживал внутренние стороны его бёдер.

Генералу было интересно, почему представитель гарема представляется как девственник, впрочем, подумал, что спрашивать – себе дороже. Он просто решил выпить предложенную чашу до дна. Внимательно осматривая Маркуса, Моргенштерн заметил, что у того обручальное кольцо. Картинка в голове стремительно складывалась, но Люциан решил не выдавать себя.

Он просто решил подарить ему ночь любви. Как будто хотел показать пример. Или наконец воспользовался возможностью показать себя.

Люциан ласкал языком грудь, планомерно переходя от одного соска к другому, пока Маркус не стискивал зубы и не начинал сдавленно стонать. Моргенштерн перемещался, когда убеждался, что партнер достаточно возбуждён, чтобы потом хватило легкого прикосновения пальцев, чтобы заставить того задрожать. Маркус кусал губы, чувствуя аккуратные ласки генерала. Когда он почувствовал членом тесный и горячий рот генерала, то сдавленно застонал. Пальцы мужчины, влажные и умелые, протиснулись в узкое колечко мышц. Маркус неохотно что-то проворчал, но после – выгнулся в спине. Закусил губы.

Моргенштерн пьянел от вида партнера. Парень раздвигал ноги, пытаясь контролировать себя, и подавался ближе, сильнее. Люциан не удержался и языком обвёл колечко мышц Маркуса. Тот зажмурился и громко вздохнул – пальцы генерала тесно врезались в чувствительное место, отчего юноша вздрогнул.

И чем дальше, тем чувственнее и удивительнее становилась ночь. Луноликая разбойница, слепящая россыпью звёзд на чёрном платье. Так же ли у неё кружится голова, как у Маркуса, когда он оказывается объятиях генерала?

– Не останавливайся… – выдыхал парень, хватаясь за плечи партнера.

Всё казалось нереальным. Маркус никогда не представлял себе эту сторону любви. Умеющий только брать, он никогда не ощущал отдачи. Только если это не камень в голову.

Он сгорал вместе со свечой, стоявшей рядом с кроватью. Пламя плясало причудливый танец, и Маркус тоже оказался в каком-то воздушном водовороте, подхваченный Люцианом. Ощущал себя тающим воском, текущим всё ниже и ниже, горячим и шипящим. Моргенштерн чувствовал, как дрожит под ним парень, и это сводило его с ума. Он вдыхал аромат кожи и волос, и это заставляло его желать Маркуса ещё больше.

Под одеялом, в полной темноте, генерал позволил себе всё. Отпустил вожжи, заглушив тоску и обиду. Ничего не было, кроме очищения, которого ему так не хватало.

Ничего и никого, кроме Маркуса. Весь мир остался там, за дверью, с его интригами и сплетнями. Только искренние и чувственные стоны, обращённые к Люциану.

Маркус ни на секунду не отпускал от себя Моргенштерна.

***

Утром Моргенштерн проснулся от громких разговоров. Он открыл глаза и увидел Маркуса, который разговаривал со Слайзом. Его Люциан сразу узнал по чешуе. Генерал почти соскучился по настоящему облику ящера, поскольку Верхний мир наводил на секретаря тоску, и тот употреблял сарказм реже. Сейчас Слайз посмотрел на проснувшегося Моргенштерна с тревогой, затем вопросительно – на Маркуса.

– Не бойся, – сонно хмыкнул Люциан. – Я знаю, что за игру вы затеяли.

Маркус прищурился и повернулся.

– Правда что ли?

Генерал придвинулся поближе и губами коснулся щеки Маркуса.

– Не держи меня за дурака. Я учился в Академии лучше, чем ты мог обо мне подумать. Маркус – одно из твоих имён ещё из далекой древности. Тебя выдал учебник истории, – хмыкнул Люциан.

Маркус усмехнулся и щёлкнул генерала по лбу.

– Рад, что ты умеешь читать.

Слайз с недоумением наблюдал за ними. Многое он повидал, однако Молоха в обличии, которое он имел около полутора тысяч лет назад – точно нет. Впрочем, некоторая ностальгия его обуревала. Тогда секретарь вспоминал, каким молодым и горячим был.

– Твоё кольцо, – хмыкнул Маркус и надел на палец Моргенштерну. – Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня, принцесса. И да, – с улыбкой прибавил он, – если кто-нибудь узнает, я тебя убью.

– А почему ты в Слайзе не сомневаешься? – возмутился генерал.

Молох хмыкнул.

– Он реагирует не так резво.

========== Оказия 9: Нож заходит мягко ==========

Молох в облике Маркуса непринуждённо сидел на кухне и пил чай. От чашки исходил лёгкий аромат бергамота. По цвету заметно, что заварка очень крепкая. Молоху нравилось без сахара, а значит – было очень горько. Люциан мог бы с лёгкостью назвать это уколом адреналина прямо в сердце. Однако Маркус сидел и отпивал с полуулыбкой, словно и не чувствовал горечи. У его ног лежал мужчина средних лет с тонким столовым ножом в ухе. Судя по царапинам вокруг глаз, Маркус пытал его, угрожая выколоть глаза. Потом пленник всё-таки рассердил его, и тогда главнокомандующий был вынужден принять меры.

Моргенштерн сидел напротив Молоха и завтракал, пытаясь не думать о трупе под столом. Слайз перед тем, как уйти за продуктами, открыл окно, чтобы запах не беспокоил генерала. Однако ощущение лёгкого дискомфорта не покидало Моргенштерна, и он пытался отвести мысли в приятное русло. Так он начал рассматривать молодого Молоха.

– Что у тебя с глазом? – как бы невзначай поинтересовался Люциан, действительно слегка обеспокоенный.

Маркус поднял взгляд на генерала и снисходительно улыбнулся ему, посмотрев, как на любознательного ребёнка.

– Я пребываю в этом виде не для того, чтобы ты меня рассматривал, принцесса, – почти по-отечески ответил Молох, посматривая на газету. – Но раз уж ты спросил, то так и быть. Знаешь ли, – он вновь взял чашку и отпил чая, немного помолчав, – борьба за власть всегда была интересной и увлекательной вещью. Это милое украшение, – Молох погладил шрамы возле бельмастого глаза, – я получил после падения, когда началась война за могущество. Тогда границы с Тартаром ещё не было. Да-да, ты не ошибся, он существует и он под девятым кругом. Представь, как там свежо, – усмехнулся Маркус. – Один из этих уродов… Хорошо, что Слайза нет, ведь он, как ты знаешь, родом как раз оттуда, – прибавил главнокомандующий. – Один из этих уродов захотел во что бы то ни стало отстоять свои взгляды. Я многое повидал, но их яды – это нечто… Нет, мне понадобилось много времени, чтобы зализать раны. Но в долгу я не остался. Я схватил его, привязал за ноги к потолку и затем вырывал у этой мерзкой рептилии по чешуйке.