Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Романтично, – вздохнул Слайз.

– Всё для свидания, – хмыкнул Молох и всплеснул руками, после чего стал искать запонки. – Следи за всеми торговыми операциями, которые совершают все, кто имеет отношение к Газалю. Я больше не потерплю никаких диверсий, ставящих мой брак под удар. Скажи Йенсу, чтобы бросал леденцы и неусыпно следил за этим крылатым ублюдком. Если понадобится убить – пусть убьёт.

– Так точно, – кивнул секретарь, по зову Молоха подошедший к нему, чтобы застегнуть запонки на правой руке. – Кстати, я слышал о том, что вы сделали с Люцифером. Он в ярости и очень обижен.

– Плевать. Он сделал, что я приказал? – главком посмотрел в зеркало и прикинул, нужно ли что-то сделать с волосами.

Слайз предложил нанести на них немного геля.

– Ещё одна ступень к успеху, босс, – кивнул секретарь на баночку с гелем.

Молох удручённо посмотрел на ящера, но сопротивляться не стал.

– Не знаю, что вы ему приказали, но скандалы, связанные с ним, утихли, – произнёс Слайз, прикидывая, как можно получше уложить волосы. – Вас побрить?

– Думаешь, моя принцесса не оценит бороду?

– Ваше обаяние безгранично, но, я думаю, всему есть предел, – мягко намекнул секретарь.

Молох задумчиво посмотрел на себя в зеркале.

– Но она же делает меня мужественнее.

– Куда уж больше, – запротестовал ящер. – Давайте побрею. Доверьтесь мне.

Главнокомандующий поднял ладонь, останавливая Слайза.

– Я сам. Спасибо.

– Мне заводить машину?

– Иди, – отмахнулся Молох, думая, что бы ему взять с собой.

Он начал собирать кейс, в который упаковал верёвку для бондажа, маленький нож, лубрикант, ароматное масло, небольшой кнут, кляп, повязку на глаза, пузырёк с ромом. Главнокомандующий уже представлял, как совершает с Люцианом множество болезненных и ужасных вещей. Точнее, ужасно эротических. Да, он точно именно это имел в виду.

Молох сел в машину изрядно вдохновленный.

– Как я выгляжу? – поинтересовался он у Слайза.

– Вы сам не свой, – ответил тот, перенимая приподнятое настроение.

– Знаю, – хмыкнул главнокомандующий, – надеюсь, это к кровавому дождю из останков моих врагов.

***

Люциан встретил Молоха довольно сдержанно, насколько это было возможно. За вежливостью он пытался спрятать желание высказать всё и сразу. Приблизиться, надышаться – и так и остаться рядом. Главнокомандующий заметил перемену в лице генерала, произошедшую с самого начала встречи. Глаза у Люциана заблестели былым огоньком.

Кейс мужчина поручил Слайзу отнести наверх.

– Всё почти готово, – произнёс генерал, стараясь почти не смотреть на Молоха, поскольку всё ещё был обижен. – Можем выпить вина, если хочешь.

– Не откажусь, – согласился главком. – Мне интересно, на что хватило твоих умений.

Люциан протянул ему бокал вина.

– Не крепкое, но подойдёт для затравки.

Главнокомандующий принял бокал и удобно устроился на диване в гостиной. По шороху снаружи было слышно, что Слайз вышел через окно. Теперь они наконец остались наедине.

– Здесь… Лучше, чем я себе представлял.

– Да ну? – хмыкнул Люциан. – А что ты представлял? Палатку? Огороженную частоколом голую землю? Не говори, что да, иначе я тебе что-нибудь откушу.

– Будем считать, я сказал «нет», – ухмыльнулся Молох. – И сделаем вид, что я в тебе не сомневался, – он пригубил бокал с вином. – Оно… Действительно мягкое. Такое… гейское.

– Пошёл ты, – парировал Моргенштерн, с вызовом глядя на мужчину. – Тоже мне сомелье нашёлся.

– Я и в еде хорошо понимаю, – улыбнулся Молох и подмигнул ему. – Над чем ты корпела всё это время, принцесса? Вот я приехал в башню, и от тебя зависит, заберу я тебя отсюда или нет.

– Никогда тебя никуда звать не буду, – смущенно вздохнул Люциан. – Ты тот ещё подонок, когда оказываешься в центре внимания.

– Твоего внимания, – аккуратно добавил главнокомандующий. – Согласись, мы оба слишком долго ждали этой встречи.

– Это не значит, что мои старания пройдут прахом и что мы пойдём наверх, так и не выяснив всё до конца, – строго заявил Моргенштерн. – И ты обязан попробовать ужин.

Молох благосклонно посмеялся и поднял ладони.

– Как скажете, ваше величество.

Старания Люциана не прошли прахом. Насчёт еды Молох даже пытаться не стал язвить. Настолько он соскучился по горячей и вкусной пище. Мягкая отбивная в панировке с гарниром заставила Молоха задуматься о том, чтобы в следующий раз никуда не отпускать генерала. Привязать его к чему-нибудь в доме – и пусть только шевельнётся. Вино вкупе с мясом уже не казалось таким гейским. Наоборот, раскрылся вкус, который генерал хотел преподнести. Они не разговаривали во время трапезы, поскольку Люциан не хотел мешать Молоху преодолевать первый этап возвращения домой. А Молох не хотел отрываться от дивной гастрономической симфонии.

Генерал начал говорить, когда главком отложил приборы и попросил ещё вина.

– Что, уже нравится? – съязвил Люциан.

– Ну, оно не противоречит моим взглядам, – отмахнулся главнокомандующий. – И я знаю, о чём ты спросишь меня. Распял ли я нашу псевдо-дочь… Нет. Ты обрадуешься: я приказал задокументировать её права и права кого бы то ни было, являющегося моим потомком. Ублюдки у меня на мушке.

– Рад слышать, – вяло согласился Моргенштерн. – Жаль, что для того, чтобы ты задумался, мне пришлось поступить… так.

– Война сделала меня параноиком, это правда, – медленно кивнул Молох – вино постепенно окутывало мозг сладкой дымкой. – Иногда это оправданно.

– Да, – с нажимом произнёс Люциан, – когда опасность реально существующая.

– Она реальна! – резко возразил главком.

– Хорошо, – примирительно вздохнул генерал. – Главное, что ты теперь никого не убьёшь. Я приберёг десерт.

Молох хотел съязвить про какую-нибудь сладость, соотносимую по уровню гейскости с вином, но проглотил язык, когда Люциан начал расстёгивать рубашку. Расстегнул. Обнажил красивое гибкое тело. Сбросил рубашку на пол. Брюки пошли следом. На генерале остались тёмные чулки с поясом. Он подошёл к мужчине и наклонился. Коснулся его галстука.

– Я надел то, что ты так любишь. Вижу, ты сделал для меня то же самое. В кои-то веки ты послушал Слайза, – с лукавой улыбкой прошептал Люциан.

– Ты играешь с огнём. Ещё движение, и я возьму тебя прямо здесь, – воспламеняясь, нетерпеливо прошептал Молох в ответ.

Моргенштерн засмеялся и поднял брови, притворно удивляясь.

– И не дотерпишь до спальни, в которой остался твой таинственный кейс?

Молох хмыкнул и покачал головой.

– Ты заметил.

– Может, я наивный и доверчивый, но… не слепой, – мягко возразил Люциан и опустился к мужчине на колени, всё ещё придерживая за галстук. – Не пойми меня неправильно, но я чувствую себя шлюхой.

– Моей шлюхой? – ухмыльнулся Молох и наклонился, чтобы поцеловать генерала. Руки уже покоились на упругих бёдрах. Но Люциан приложил к губам главкома пальцы.

– Откушу, – нетерпеливо рыкнул тот.

– В спальню, – настойчиво заявил Моргенштерн.

– Ну и разделся бы там, чёрт тебя возьми, – с наигранным раздражением пробубнил Молох и взял демона на руки. – Как будто так сложно держать себя в штанах в моём присутствии.

– Непросто, – хитро согласился генерал. – Да и мы бы туда попали гораздо позже, если бы я медлил, и… Ты поосторожнее со словами. Вдруг правда какой чёрт заберёт. Я же такой доверчивый.

– Я всегда знал, что ты хочешь этого не меньше моего, – с победой в голосе прошептал главнокомандующий, плечом открывая дверь в спальню.

Он бросил генерала на постель и избавился от всей верхней одежды. Люциана накрыло запахом ментолового одеколона. Пальцами мужчина чувствовал гладкие щёки Молоха и ощутил себя польщённым. Главнокомандующий был при параде. И он тому виной. Все мысли о том, что Молох мог бы его убить, улетучились прочь – правда, обещая вернуться.

Ладони вновь почувствовали крепкие плечи. На Молохе не было и следа чужого пребывания. Он пах так же, как и прежде. Моргенштерн зажмурился и прижался к его лбу своим, запустив пальцы в волосы. Молох не вытерпел и наконец поцеловал его, и они оба опьянели сильнее, чем от вина. Со словами «к чёрту прелюдии» Люциан расстегнул брюки на мужчине. Запахло сладким лубрикантом. Генерал потерял самообладание, когда вцепился в плечи главнокомандующего и почувствовал разряд, прошедший по телу.

Молох с неистовым желанием касался губами шеи и плеча генерала, наслаждаясь дивным терпким запахом, в то время как Люциан с такой же страстью объезжал его. Моргенштерн ретиво седлал бёдра главнокомандующего и ловил частое дыхание мужчины губами. Молох закрывал глаза и стискивал зубы, насаживая Люциана сильнее и быстрее. Мужчина чувствовал, как тесный любовник сжимает его член. И как усиливается пульсация.

Колени генерала сдавливали рёбра главнокомандующего. Откинувшись немного назад и упираясь локтями в постель, Люциан продолжал двигать бёдрами и опьянённо смотреть любимому мужчине в глаза. Непонятно, какая искра проскочила, но Молох вдруг отстранился. Генерал встревожился – и потерял самообладание, когда почувствовал прикосновение горячего языка к члену. Люциан зажал себе рот обеими ладонями и обнял Молоха ногами за шею. Членом он чувствовал горячий рот – и голова кружилась. Сердце неистовствовало и сумасшедшей птицей билось в груди. Моргенштерн двигал бёдрами под руководящими движениями рук главкома. Реальность растворялась, будто кто-то старательно ретушировал краски.

Люциан казался Молоху в этот момент ужасно трогательным и вкусным. Как забавно вздрагивает генерал, как он напрягается всем телом, стоит ему опуститься ниже пояса и немного поразвлечься с молодым мужчиной. Сразу видно, что Моргенштерн очень обделён такого рода ласками – и каждая из них уникальна.

Стоило прибавить к минету пальцы – как Люциан задрожал и тихо забормотал о том, как ему хорошо. Руками стал собирать простынь и шире раздвигать ноги, кусая губы. Начал звать Молоха. Просить ещё. Ругаться. Грязно ругаться.

– Я скучал, – почти простонав, выпалил Моргенштерн и выгнулся в спине. – Ублюдок…

Молох усмехнулся и с прищуром приподнялся. Больно укусил Люциана, заставив его взвыть.

– Следи за речью, – жестко произнёс он и вновь устроился между ног генерала.

Вид трепещущего от удовольствия Моргенштерна сильно раззадорил его – и хватило пары толчков, чтобы Молох кончил. Люциан бы мог с разочарованием подумать, что на этом конец. Однако это оказалось самым началом. Ведь только сейчас щёлкнули замки на кейсе.

– Хочешь наверстать упущенное? – на выдохе произнёс Люциан.

Молоху не составило труда хорошенько связать его. Завести руки за спину. Заставить встать на колени и выпятить задницу. С поцелуем он надел на Люциана повязку на глаза. Добавил кляп. Моргенштерн ёрзал, но неохотно, потому что соскучился по всему этому. Когда он шевелился, то веревки мягко тёрли чувствительные места на его теле. Скользили по соскам. Генерал двигался – и тут же рвано выдыхал от удовольствия. За таким сладким пряником должен последовать очень жёсткий кнут.

Когда Молох достал его, то удара не последовало. Наоборот, рукоятью мужчина поводил по кольцу мышц генерала, – и надавил. Люциан рвано выдохнул от проникновения и потёрся щекой о простынь. Молох имел его рукоятью, внимательно наблюдая за реакцией, и вновь возбуждающимся членом потирался о бедро. Гораздо тверже его член стал после того, как на бедре Люциана осталось множество красных следов от ударов кнутом. Каждый щелчок орудия сопровождался напряжённым мычанием Моргенштерна.

Второму бедру досталось сильнее. Молох бил чуть ближе к члену, заставляя демона дёргаться от боли. Кнут оставлял красные следы – и тонкие царапины, настолько много прикладывал сил главнокомандующий. Чем мучительнее это было для Моргенштерна, тем сильнее становилось возбуждение мужчины.

Но кнут Молоху быстро наскучил. Он решил попробовать нечто новое: главком делал надрезы на теле Люциана. Небольшие, едва заметные. Генерал подумал, что понял замысел Молоха. Боль пронзала его сильнее, чем обычно. Он закусил кляп и почувствовал влагу на глазах, когда главнокомандующий стал раздвигать края раны и заливать туда припасённый алкоголь. Генерал дёргался и выл, стараясь сдерживаться. Молох слушал жалобные звуки и упивался ими. Наслаждался своей властью. Его сперма текла по бедру Люциана.

На вершине блаженства, главнокомандующий опустился и языком коснулся кольца мышц, начав ритмично проникать в партнёра. Молох почти потерял самообладание, когда услышал, как чувственно Люциан застонал. Стало понятно, что он выплюнул кляп, чтобы облегчить частое дыхание. Моргенштерн задрожал в оргазме, когда осознал, что его ласкает один из самых могущественных, безумных и неконтролируемых демонов в Аду. Такое даже в эротических фантазиях редко приходило на ум. Генерал дрожал в оргазме, и верёвки сильнее давили на соски и яички. Молох глубже проникал языком, упиваясь рваными ритмичными вздохами. Слабый, обездвиженный, замученный, беспомощный, чувственный, изворотливый, умелый, головокружительный Люциан – весь его.

Молох звонко шлёпнул расслабившегося генерала по ягодице, и тот резко выгнулся в спине. Веревки сдавили чувствительные места сильнее, и Люциан вскрикнул.

– Я хочу тебя… – на пике страсти нетерпеливо прошептал мужчина и закусил простынь, выпятив бёдра сильнее.

– Сильно хочешь? – вальяжно поинтересовался Молох, ведя влажную дорожку языком по пояснице.

– Заткнись и не торгуйся, – дерзко отозвался генерал.

– Какая принцесса грубая, когда дело касается члена, – в наказание главнокомандующий больно укусил генерала до кровоподтёка, заставив того сердито рычать.

Молох насадил Люциана на себя и потянул того за волосы, намотав их на кулак. Мужчина двигал бёдрами грубо и быстро, издавая пошлые и хлипкие шлепки – яички соприкасались с ягодицами.

– Я рад, что моя шлюшка дождалась меня, – горячо прошептал главнокомандующий и укусил Люциана за мочку уха, оттянув её.

– А моя – меня, – заухмылялся и засмеялся генерал, когда снова больно получил по ягодице и оказался уткнутым лицом в подушку.

Когда Молох злился, то занимался любовью с особой страстью.

Нет, завтра Люциан не встанет.

Моргенштерн в который раз понял, что ничто не способно заменить ему Молоха. Где ещё взять такие умелые и крепкие руки? Изощрённый и своеобразный ум? Умопомрачительный запах и доводящую до оргазма одомашненную жестокость? Мастурбируя, Люциан беспрестанно фантазировал о Молохе, однако реальный секс всегда оказывался гораздо интереснее и горячее. С искусственным членом Моргенштерн тратил гораздо больше времени, нежели с непредсказуемым Молохом, одно прикосновение языка которого заставляет генерала кончать.

Молох размышлял примерно в том же русле. Как бы он ни пытался самостоятельно снимать напряжение, воображение до сих пор не способно воспроизвести стоны Люциана. Такие хрипловатые, громкие, сдавленные. И этот зов… Когда Моргенштерн вне себя от удовольствия призывает Молоха, тот теряет самообладание. Появляется желание затрахать этого паршивца, пока силы не иссякнут, чтобы больше не звал так тихо, чувственно и желанно. Привычный голос вдруг становится таким тихим, слабым, а лицо – украшенным выражением крайнего удовольствия. Закрытые глаза, приподнятые брови, немного опущенные уголки рта. Расчувствовавшееся тело. Сказка. Просто сказка.

========== Жертвоприношение. ==========

Как-то раз Люциан Моргенштерн ради интереса купил авиабилеты в сторону Израиля, чтобы посетить историческую родину Молоха. Позитивное путешествие, учитывая то, какой кровавой баней могло оказаться прошлое главнокомандующего. Верхний мир показался генералу забавным местом: можно послушать музыку в самолёте, посмотреть клипы, пощёлкать орешки, пофлиртовать со стюардессами, и они ответят милой и сдержанной улыбкой.

Ничего не предвещало огромного алтаря из холодного чёрного камня, на вершине которого возвышалась грубо высеченная голова быка. Разумеется, раньше она была украшена золотом, но авторитет культа со временем пал в глазах мародёров. Алтарь находился на одиноком холме, обдуваемом тёплыми и стремительными ветрами. Люциан вытер пот со лба и присвистнул. Вот у него не было собственного алтаря, и это немного ударило по самолюбию.

Демон сделал несколько шагов и дотронулся до раскалённого под палящим солнцем камня – и отдёрнул руку, раздражённо шикнув. Люциан плюнул на подушечки и сердито посмотрел на голову быка, будто обратившись к Молоху.

– Я уже понял, что ты рад меня видеть, Мо.

Откуда-то раздался тихий звон, похожий на шелест множества металлических монеток. Генерал стал оглядываться в надежде увидеть источник, но, конечно же, не обнаружил его. Усмехнулся, когда обнаружил на камне внезапно взявшийся выпуклый след, напомнивший ладонь по очертаниям.

– Этого здесь не было, – заметил генерал, вновь посмотрев на бычью голову с равнодушными пустыми глазницами.

Это не помешало Люциану положить ладонь на след. На этот раз демон не обжёгся – он внезапно потерял сознание. В мгновение ока реальность окрасилась в неприятные и тусклые цвета. Моргенштерн открыл глаза и обнаружил, что находится в самом разгаре процесса жертвоприношения. Генерал резко отошёл от алтаря и стал оглядываться, удивлённый и немного напуганный. Он прошёл насквозь людей, державших на алтаре плачущего младенца.

Демон нахмурился и решил посмотреть, закончится ли это тем, что он ожидает. Люди спорили и кричали, вдали волчицей выла мать ребёнка. Палач держал занесённый над ребёнком булыжник.

«По крайней мере, он удостоится быстрой смерти», – со слабым сожалением подумал Люциан.

Моргенштерн не стал смотреть, как младенца размазывают по камню булыжником. Он отвернулся и упустил момент, когда люди обагрили одежду кровью в одно мгновение. Детский плач затих. Взвыла мать. Люциан поморщился и отошёл. Он давно перестал бурно реагировать на жертвоприношения – слишком много их видел. Эмоции закончились на третьей сотне. Однако внутри осталось едва живое чувство пустоты и негодования. Люди уподоблялись демонам, когда платили кровавую цену за свои эгоистические желания. Не то что бы Люциан был против, но люди, в отличие от демонов, имели право выбирать – бросать камень или нет. Почему-то всегда бросали.

После того, как люди затихли, ожидая результата, послышался дьявольский хохот. Вспыхнуло потухшее кострище. Все присутствующие замерли от ужаса.

– Ещё! – вскрикнул жрец. – Он просит ещё!

– Но это же… уже пятый… – неуверенно начал возражать один из язычников.

– Вы хотите вызвать гнев нашего господина? Хотите, чтобы ваши головы превратились в это?! – завопил жрец, указывая на залитый кровью и забитый мясом алтарь.

Постепенно кровь куда-то сливалась – видимо, в алтаре был предусмотрен слив. Куда стекала кровь – Люциан ума приложить не мог.

Люди вяло запротестовали, и привели следующую жертву. Люциан не стал смотреть продолжения и вместо этого начал искать Молоха взглядом. Демон не мог не появиться, если на его алтаре происходила такая мясорубка. Неужели он так талантливо скрывался? Или решил не являться, нарушая договор с людьми? Или его заместитель запаздывает?

Когда жертву умертвили, пламя зарычало и взвилось вверх. Послышался громкий шелест множества монет, и бычий череп клацнул зубами. Всё заполонил мрак, несмотря на день, и в черноте белым пламенем горели пустые глазницы. Послышался зловещий голос. Люди наперебой начали просить милости и помощи. Умоляли о смерти недругов, богатом урожае, улучшении потенции. Молох всё пропускал мимо ушей, кроме просьб о чьей-нибудь массовой смерти.

Люциан видел перед собой массивную фигуру, скрытую в чаду костра, с бычьим черепом на голове. На рога черепа кое-где были намотаны пряди светло-рыжих волос. Слышалось тяжёлое и хриплое дыхание. Один вид этого существа вселял в людей первобытный ужас. Существо будто вышло из кошмаров, навеянное непроглядным мраком.

Генерал услышал тихий хмык за спиной и вздрогнул.

– Не слышал легенд обо мне? Эти олухи пустили поверье, что волосы у меня потемнели от крови моих врагов. Звучит глупо, но они недалеки от истины.

Моргенштерн фыркнул и покачал головой, ощутив облегчение.

– Дай угадаю: я нахожусь в неудачном месте в ненужное время?

– Да нет, – кинул главнокомандующий, пошевелив и похрустев шеей. – Мог бы позвать меня с собой, а не копаться украдкой в фамильных тайнах. Задавать вопросы совсем не стыдно.

– Когда лакей спросил, какой кофе ты хочешь, ты размозжил ему голову, – мягко заметил Люциан.

– Их обучают, когда берут на работу, – поморщился Молох. – Этот олух умудрился не запомнить простую вещь и поплатился за тупость.

– Если каждый будет платить за тупость, никого в мире не останется, – усмехнулся генерал.

Молох пожал плечами и прошёлся вдоль костра сквозь людей, с подобострастием унижающихся перед могущественным демоном, явившим свой жуткий лик.

– Пока только я сокращаю популяцию идиотов, так что полного истребления опасаться не стоит, – он оскалился, и лицо жутко исказилось пляской теней от пламени. – Скажи, что ты чувствуешь, глядя на эту фигуру в черепе?

– Обычный костюм для выхода в свет любого уважающего себя демона? – хмыкнул Люциан. – Наряд подобран со вкусом, так что мои комплименты его стилисту.

– Как смешно, – покачал головой Молох. – Это не весь процесс жертвоприношения. По праздникам здесь танцевали гибкие юноши в чёрных нарядах и славили меня. Знаешь, откуда звон монет? Именно. С их незатейливых нарядов. Чем больше их танцевало, тем сильнее мне хотелось откликнуться на зов. Где звенит громче, туда я и направляюсь.

– Звучит как идея для ролевой игры, – ехидно улыбнулся Люциан. – Даже не надейся затолкать меня в нечто подобное.

Молох присел на окровавленный алтарь и сложил руки на груди.

– Правда? – он поднял брови. – А по-моему, ты согласен.

Генерал хотел что-то возразить, но холодок, пробежавший по груди, быстро дал понять, что Молох использовал один из излюбленных грязных приёмов – превратил хорошую хлопковую рубашку и брюки в нечто, похожее на костюм для ритуальных танцев.

– Иногда я тебя так ненавижу, – досадливо проворчал Люциан под самодовольный хохот Молоха. – Задавать вопросы не стыдно! – передразнил генерал.

– Если я задаю вопросы, значит, у тебя уже как минимум одна кровоточащая рана, – оскалился главнокомандующий. – Всё ещё хочешь что-то мне сказать?

Генерал вздохнул.

– Да. Люди расходятся, и нам тоже пора. Отлично повеселились, – Люциан развернулся, чтобы уйти, но неожиданно споткнулся – и не упал. Посмотрел на ноги и всплеснул руками.

– Серьёзно?!

Молох продолжал ухмыляться и упиваться своим положением.

– Умилостиви своего бога, а потом ступай, куда хочешь, принцесса.

– Это такой нестандартный способ заставить ублажать себя? – саркастично произнёс Моргенштерн, обернувшись.

– Заставить? Насколько я помню, в танцевальном наряде здесь не я, – прищурился Молох. – Так что это, скорее, ты настаиваешь на том, чтобы я посмотрел, на что ты способен. Тебе повезло: я милостив и готов смотреть.

Люциан подумал, что Молох – самая большая редиска на свете. Ему хотелось дать по наглому лицу покрепче, но он всё ещё не мог сдвинуться.

– С парализованными ногами танцевать тяжело, знаешь ли, – с вызовом кинул генерал.

– Хорошо, что не предусматривается обувь – ты бы и не на неё пенять начал, – хмыкнул Молох и резко наклонился чуть назад – пропустил удар Моргенштерна в челюсть.

Люциан ругнулся и внезапно оказался на коленях главнокомандующего. Вздрогнул от горячего и угрожающего шёпота.

– Если ты хорошо мне станцуешь, то не окажешься в этом костре. Думаю, ты знаешь, что гореть – очень, очень больно, малыш.

Моргенштерн оценил весомость аргумента и высоту положения мужчины.

– После огня я буду некрасивый – нечем будет любоваться.

Молох схватил демона за волосы.

– Живо, – и толкнул вперёд.

Люциан натянуто улыбнулся и взмахом руки затушил костёр. Исчез. Всё покрыла темнота. Широкие ленты непроглядного тёмного материала на рукавах заплясали в призрачном танце подобно змеям. Не было слышно звона – мелодичные шорохи. Молох стал зажигать одинокие огоньки, чтобы различать скромного танцора в темноте, – они запорхали призрачными светлячками. Главнокомандующий наблюдал за изгибами бледного и хлёсткого тела Моргенштерна. Любовался тем, как появляется и исчезает лукавая улыбка Люциана. Моргенштерн кружится, подцепляя пальцами ног тёплый песок под ногами, и его рубиновые глаза мерцают в полумраке.

Молох чувствует невесомые прикосновения лёгкой тёмной ткани к щекам и испытывает непреодолимое желание рухнуть в темноту вместе с Люцианом. Генерал – птица гордая и красивая. Пнёшь – полетит. И не устанешь любоваться – так хорошо полетит. Может, сила пинка равнозначна силе красоты полёта – кто знает, Молох в любом случае не поскупится.

Главнокомандующий вспомнил, как лежал под палящим солнцем, загорал и любовался танцующими молодыми людьми в замысловатых одеждах. Кислое вино не так радовало его, как красота – не покорная, но с характером. Ему никогда не нравились женоподобные юноши с бесформенными и аморфными телами. Стоило привести одного такого к алтарю, как у случайного человека разрывало голову мощным взрывом. Это пугало и предостерегало остальных. Хватало одного примера для науки последующим десяткам поколений.

Молох чувствует терпкий запах вспотевшего и запыхавшегося генерала. Воображение рисует немного влажные и привлекательные губы, гладкую и крепкую грудь, бёдра, просящие ласки. Танец дурманит главкому голову, и он тянет за одно из призрачных чёрных крыльев – широкую ленту наряда. Люциан неуклюже врезается в мужчину и грязно ругается, но это не портит романтики. Молох присаживается на алтарь и возвращает генерала на колени.

– Для ленивого и дерзкого вояки ты двигался достойно, – произнёс довольный главнокомандующий и прищурился.

– «Достойно»? – шутливо возмутился генерал. – За все мои старания?

– Ну, я мог тебя убить, – фыркнул и пожал плечами Молох.

– За плохой танец? – Люциан нахмурился и недоумённо посмотрел на демона.

– Ценю искусство, – рассмеялся Молох, однако генералу смешно не было.

Чтобы разрядить обстановку, главнокомандующий приподнялся и коснулся губ Люциана. Генерал не успел ничего возразить – вынужденный поцелуй получился желанным и терпким. Моргенштерн отстранился и посмаковал волнующее чувство. После прикосновения к губам ему захотелось продолжения. Молох по азартному блеску в глазах понял, что Люциану мало – и вновь поцеловал его. Почувствовал пальцы генерала в волосах. Ощутил острое желание порвать ткань ко всем чертям – и насладиться гладкой кожей. Насколько это возможно, учитывая множество шрамов.

– Ты занимался здесь сексом? – тихо поинтересовался Моргенштерн.

– Я тебе не Азазель, – строго заметил Молох. – Это место девственно и непорочно.

– А если я его опорочу? – заухмылялся Моргенштерн, гордясь внезапной и наглой мыслью.

– Интересно, насколько хватит твоей фантазии, – хмыкнул главнокомандующий.

И почувствовал ловкие пальцы Люциана на своей ширинке. Ну, конечно. Это как заставить хозяина дома ограбить себя самого. Гораздо интереснее не калечить кого-то, но смотреть, как кто-то калечится сам. Не рвать чьи-то любимые письма, но заставлять рвать владельца. Очень милое чувство. Примерно то же самое почувствовал Молох, когда понял, что хочет взять Люциана прямо здесь. За тысячи лет никто не смел из страха смерти осквернить это место, даже сам Молох предпочитал лишь кровь – и ничего больше. Однако ретивый генерал не сдержался. Кончить на алтарь любимого бога, занимаясь с ним любовью. В экстазе не религиозном, но более искреннем и поразительном – прокричать его имя. Оседлать чудовище.

– Ты не боишься меня даже после увиденного? – часто дыша, выдохнул Молох, внимательно всматриваясь в лицо Люциана, двигающегося на его члене.

– Ты не убьёшь меня даже после сделанного? – резонно ответил Моргенштерн и замер, утопая в золотистых глазах главнокомандующего, одурманенный их блеском. Он дрожал всем телом, зачарованный духом жестокого божества.

Главнокомандующий опьянел, и его когти проскользили по лицу генерала. Остались глубокие кровоточащие борозды. Люциан закрыл лицо руками и тихо завыл от боли – Молох провёл красными и пахнущими железом пальцами по ещё теплому камню алтаря – и ощутил небывалый прилив сил. Генерал почувствовал привкус железа на губах от пальцев Молоха – мягкого и почти ласкового прикосновения. Он не различал лица мужчины, полуослепший от боли и заливающей глаза крови. Послушно коснулся пальцев губами. Ощутил прохладу от влажных подушечек по всему телу. Молох приходил в экстаз: Люциан чувствовал, как пульсирует его член. Это чувство заставило его задрожать. Генерал скользкой от спермы ладонью провёл по тёплому камню алтаря. И очень больно укусил Молоха за губу с победным ощущением, будто крыл карту в игре.

Молох фыркнул, оценив жест, и начал губами касаться ран на лице. Медленно и бережно целовать. Если бы не раны, Моргенштерн бы насторожился. Не поднимая головы, генерал часто дышал и водил руками по мощному телу, постоянно ощущая грубую ткань униформы.

– Страшно? – сдавленным голосом, полным желания, пробормотал главнокомандующий.

Люциан усмехнулся и притянул его за галстук к себе.

– А тебе? – и стал двигать бёдрами интенсивнее, заставив Молоха ненадолго забыть о жажде насилия.

Главнокомандующий откинул голову и позволил себе расслабиться, отдавшись в руки ретивого наездника. Его руки хаотично ласкали изгибающееся тело, и было достаточно просто того, что пальцы чувствовали горячую, влажную от пота кожу.

– Жду не дождусь момента осквернить твой алтарь, мой мальчик, – щурился главнокомандующий, наблюдая за покачивающимися прядями волос Люциана и его искажающимся от оргазма лицом.

– Пошёл ты, – у генерала не было алтаря, и они оба об этом знали.

Молох посчитал это достойным поводом для его воздвижения.

Комментарий к Жертвоприношение.

Люциан для визуалов: https://pp.vk.me/c633216/v633216792/432ab/bfBdoGBqF3o.jpg

Молох для визуалов: https://pp.vk.me/c633216/v633216792/432b5/eljgmvRHEiU.jpg

========== Гримуар: а где чулки? ==========

Одна навязчивая мысль не давала Молоху покоя. Он производил смотр войск, погружённый в себя, и потому всю работу выполняли полковники. Среди выкриков «вольно», «смирно» Молох чувствовал себя в лесу, где постоянно аукали, но найти друг друга так и не могли. Все выкрики – шелест листвы и шёпот деревьев, ничего более. Глаз радовали стройные ряды солдат – низших демонов, вооружённых до зубов и пропахших перегаром. Главнокомандующему нравилась мысль о том, что из такого сброда можно сделать что-то хорошее. Привести немного порядка в необузданный хаос.

Молоха не покидали мысли об алтаре Люциана. Да и вообще о том, кто он и чем занимается. Только сейчас, спустя огромный промежуток времени, главком задумался: а чем занимается Моргенштерн, помимо бумажной волокиты и дисциплинирования солдат? Похоже, за вереницей половых поединков Молох забыл о самом главном. Он хмуро закурил и на ходу отругал солдата за криво висящие ножны для меча.