Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Мне незачем говорить, поскольку я предпочитаю всё подкреплять делами. Я же руку отдал за наши отношения, помнишь? Это не единственная жертва, на которую я готов пойти ради тебя. Если понадобится, я жизнь отдам за то, что кажется мне важным. А для меня важен ты.

Ты мой Мо… Пусть и жестокий, кровожадный, иногда не очень дальновидный и эгоистичный. Я мало что могу противопоставить твоей природе, и мои чувства – это единственное, что я могу тебе преподнести. Кровавые жертвы, танцы вокруг алтаря – всё и всегда пожалуйста. Мне ничего не жаль. Я всё отдам, если понадобится, как когда-то в армии был готов отдать всё за единственный твой взгляд. Люблю, когда ты смотришь на меня. Я завладеваю всем твоим вниманием, и ты – только мой. Я ужасный собственник. Я прощаю тебя, поскольку не могу иначе. Я бы никогда не смог убить тебя, у меня бы просто не поднялась рука. К тому же я верю, что ты искренне раскаиваешься в своих поступках. Ты демон на порядки выше меня, так что оно и понятно, какими будут твои дела. Мне остаётся лишь понять и принять это.

Люблю лежать с тобой в постели и ощущать тепло твоего тела. Так я чувствую себя в безопасности. Так мне кажется, что ты защитишь меня от всех бед и проблем, которые могут вдруг приключиться. Правда, чаще всего источником проблем являешься ты, но это уже другой разговор. Я говорю о том, как мне с тобой комфортно. Не было в моей жизни демона, который мог бы тебя заменить. Я никогда не пытался тебе изменить именно по этой причине: нет достойных, способных тебя затмить. Это ты моё Солнце, восход которого я приветствую каждое утро. Ты появился в моей жизни и рассеял мрак, полный ужасов и страхов. Я больше не боюсь, поскольку ты со мной и ты рассеешь тьму, которая прежде представляла для меня опасность. Ты молот в моих руках, сокрушающий врагов.

Да, пожалуй, это сила любви. То, чего мы с тобой так боялись, чего опасается любой здравомыслящий демон. Любовь – проклятие от богов, но также и благословение от демонов. Я люблю тебя, и мне не стыдно в этом признаться.

– Умеешь толкать речи, – хмыкнул Молох, согретый словами генерала.

– Быстро учусь, – отшутился Люциан.

Главнокомандующий никогда не слышал подобных слов в свой адрес, а потому пребывал в недоумении. Неужели этот малый действительно настолько любит его после всего случившегося? Может, он болен? Или болен сам Молох: ему всё это только кажется?

Ладонь Люциана зарегенерировалась, поэтому демоны смогли переплести пальцы. Молох тихо рыкнул и навалился на генерала – повалил того на диван и губами коснулся щеки.

Удивительно чисто и свежо стало на душе, как будто наконец свалились тяжёлые камни. Так бывает после дождя. Свежо и прохладно. Солнце выходит из-за туч, и виднеется радуга.

– Всё, что между нами сейчас было, очень по-гейски, – заметил Молох.

– Иногда можно себе позволить, – хмыкнул Люциан. – Пусть страсти кипят, но не сейчас. Сейчас я слишком расслаблен и счастлив.

– Твоя правда, – кивнул главнокомандующий и уткнулся носом в волосы генерала.

========== Оказия 34: Коньяк ==========

Молох играл в дартс, пока Слайз укладывал бумаги на столе в нужном порядке. Большинство дротиков находилось далеко от центра, лишь немногие попали в яблочко. Очередной дротик едва зацепил середину, и Молох ругнулся, оставив это занятие.

– Быть может, будь я пьян, было бы веселее, – хмыкнул главнокомандующий.

– Возможно, – уклончиво согласился секретарь. – Вам подарок от Йенса Гросса. Мне оставить его здесь?

– Подарок? В честь чего это? – с подозрением произнёс Молох и сел в кресло перед бутылкой коньяка, оставленной Слайзом. – Не помню, чтобы на носу был хоть какой-то праздник.

– Объяснений за подарком не последовало, – пожал плечами Слайз. – Я могу идти?

Молох ответил, глядя на шкаф, в котором у него стояли бокалы.

– Нет. Ты выяснил что-нибудь касательно заминированного поезда? Кто зачинщик? Когда наша служба безопасности заработает, как надо? Когда я сдохну в собственной постели?

Главнокомандующий поднялся, подошёл к шкафу и вытащил один из бокалов. Задумчиво стал вертеть его в руках. Слайз сопровождал каждое его движение взглядом и нервничал.

– Нам ничего не известно, босс. Все концы в воду, – тихо пробормотал секретарь. – Террористы действовали слаженно и чисто. Но я до сих пор работаю над тем, чтобы вычислить, чьих это рук дело.

– Что Йенс Гросс говорит по этому поводу? В конце концов, это он начальник безопасности.

– Я могу вызвать его…

– Нет, Слайз. Сейчас я спрашиваю тебя. Что ему известно? Чем вообще занимался этот охламон, пока я ехал в заминированном поезде? Мне что, разжаловать его? Или тебя разжаловать? Я знаю одно: это дерьмо началось, когда вылезли ящеры во главе с этим скользким Райвасом. Однозначно, это они замешаны во всём. Видишь? Даже я располагаю большими сведениями, чем ты. Чем тот, кто обязан быть в курсе всего. Что не так с твоими информационными сетями? Не может быть, чтобы всё заглохло именно тогда, когда так необходимо!

Молох говорил с нажимом, подбирая бокал под коньяк. Посматривал на бутылку, думая, открыть её сейчас или позже.

– Я всё выясню… – убито ответил Слайз. – Вы можете на меня рассчитывать, босс.

– Конечно, ты всё выяснишь, иначе за что я тебе плачу?! – вскипел главком и отставил стакан.

Он решил припасти коньяк на вечер.

***

– А это точно убьёт главнокомандующего? – Райвас задумчиво вертел в руках бутылку коньяка, внимательно ту рассматривая.

– Нет ничего сильнее, чем ангельское благословение, – улыбался Газаль, сидя в кресле в окружении прелестных девушек во фривольных нарядах. – Господь дал нам власть над демонами, и мы направляем его силу в нужное русло. Мы боремся против зла, и тем самым мир становится лучше. Кто есть главнокомандующий, как не величайшее зло?

Райвас погладил себя по шипастой и перепончатой голове и усмехнулся.

– Похоже, тебя с ним многое связывает, Газаль.

– Оу, больше, чем можно представить. Я торгую и отстегиваю ему приличный процент. Надеюсь тот, кто займёт его место, как и обещано, будет брать столько, сколько я ему позволю взять. Главное – умеренность. Если же меня обманут, то твой век у власти будет недолог, Райвас. Я найду способ обуздать тебя. Молох уже нарушил обещание, я не позволю обмануть себя во второй раз.

– Ну-ну, не стоит так беспокоиться, мои намерения самые дружественные, – усмехнулся Райвас. – Я благодарен за то, что ты сделал, и я постараюсь, чтобы всё было представлено в лучшем виде. Молох давно стоит костью в моём горле. Если мне удастся отравить его, весь Ад окажется в моих руках. Ты будешь в числе избранных, Газаль, никто и слова против не скажет.

– А проблему с Люцифером ты уже решил? Он до сих пор ждёт, когда место освободится, и я бы советовал тебе просчитывать на много ходов вперёд. В противном случае от тебя останутся рожки да ножки. Пока ты здесь, Сатана вовсю развлекается на Девятом круге. Может, он уже собрал сопротивление против тебя, и ничего твоего там уже нет?

– Сатана – проблема вторичная. С ним я тоже договорюсь.

– Ну-ну, как с Молохом? Да ты настоящий дипломат, Райвас.

– С могуществом армии Молоха я смогу сместить кого угодно, в том числе и Сатану. Мы раздавим его как муху, – Райвас стиснул кулак, продемонстрировав, как именно он давит мух.

Газаль засмеялся и принял коктейль из рук одной из прелестниц. Шумно и через трубочку попробовал напиток. Довольный, зашевелил кончиками пальцев в сандалиях.

– Обожаю всякие интриги, а ты такой интриган, такой хитрец! Молох помог тебе подняться, а ты ему нож в спину! Мои тебе аплодисменты, если останешься в живых, Райваси. Пришлю тебе букет лучших цветов, когда ты окажешься на троне. Может быть, даже парочку своих девочек тебе пришлю. Интересует? – он взял одну из девушек за подбородок и лицом развернул её к Райвасу.

Ящер поморщился. Газаль понимающе улыбнулся.

– Ясно. Свойское любишь. Видел, видел, чем вы располагаете. Девушки у вас жёсткие, хлёсткие, как кнут. Ни разу не видел толстой ящерицы, кстати. Вы вообще толстеете?

Райвас закатил глаза и не стал отвечать на этот вопрос.

– Всего доброго, Газаль.

Йенсу Гроссу было поручено лично Райвасом подарить Молоху бутылку коньяка «во спасение родины».

***

– Ещё раз: зачем тебе моё кольцо? – поинтересовался Люциан, чью руку Молох держал в своих.

– Это ради твоей же безопасности. Я сделаю так, чтобы ты мог вызвать меня в любой момент, особенно когда тебе будет угрожать опасность.

Генерал хмыкнул.

– Тебе следовало это сделать намного раньше. К тому же я думал, что кольца это давно умеют.

– Их эффект необходимо усилить. Чтобы чуть что – и я сразу был на месте, – настоял на своём Молох. – Я устал расхлёбывать последствия своих промахов. Больше их не будет.

– Надеюсь, – улыбнулся Люциан, ощущая дыхание Молоха на своих пальцах.

Главнокомандующий торопливо шептал заклинание, и генерал просто молча наблюдал за этим. Когда всё кончилось, на кольце появились светящиеся письмена, которые спустя некоторое время потухли.

– Дело сделано, – всплеснул руками Молох. – Теперь никто не посмеет обидеть мою принцессу.

– Хватит меня так называть, – смутился Люциан.

– Да ладно тебе, – отмахнулся главком. – Ты уже должен был привыкнуть за такое время. Я давно называю тебя принцессой.

– А я давно возмущаюсь, и всё как об стенку горох, – усмехнулся генерал. – О, я вижу, тебе бутылку принесли. Кто проставился, кто проспорил?

– От Йенса, – произнёс Молох. – Абсолютно без повода. Хочешь попробовать? Я вот думаю, открыть или нет.

– Открывай. Уверен, он так извиняется за то, что не помог мне, когда тебя не было, – Люциан взял бутылку и повертел в руках.

– Он ещё ответит за всё, – пообещал Молох.

Ничего подозрительного в бутылке.

Генерал открыл бутылку и понюхал коньяк. Отдавало чудесными древесными нотами, которые так и хотелось почувствовать на языке. Люциан оставил бутылку на столе, а сам двинулся за бокалами. Молох тоже понюхал бутылку и ничего не заподозрил. Генерал разлил напиток по бокалам. Генерал сразу пробовать не стал: дал коньяку возможность раскрыться. Молох же сразу сделал большой глоток из бокала и тут же закашлялся.

Что произошло дальше, Люциан запомнил навсегда. Бокал выпал из руки Молоха и разбился. Главнокомандующий, бешено вращая глазами, закашлялся. Он кашлял до тех пор, пока не брызнула кровь. Генерал выронил бокал и подбежал к Молоху, чтобы помочь ему. Приложил карманный платок ко рту, став утирать выступившую на губах кровь.

– Тише, тише, – заговорил Люциан, что было сил пытаясь удержать Молоха.

Тому надо было присесть, и Моргенштерн помог ему устроиться в кресле. На лбу Молоха выступил пот. Все его внутренности горели адским пламенем. Ужасная боль пронзала всё его тело, и он не знал, куда от неё деться. Регенерация не помогала, она лишь усиливала болевые ощущения, пытаясь восстановить разрушенные ткани. Рвотный рефлекс был бесполезен: напиток уже плотно впитался в желудок. Молох дрожал в агонии, пока не отключился. Люциан это понял по тому, что главнокомандующий перестал шевелиться. Необходимо было что-то предпринять – и быстро.

– Слайз! – громко позвал Люциан. – Живо сюда!

Секретарь не заставил себя ждать и молнией возник перед генералом. Увиденное повергло его в шок.

– Что случилось?!

– Молоха отравили! Что делать?! У тебя есть что-нибудь от отравления? Может, врача позвать?

– Долго, – задумчиво проговорил Слайз. – Думаю, лучше всего отвести его к Инферно. Это единственное, что может помочь.

– До Инферно тоже долго! Чёртов ты, – Люциан обратился к отключившемуся Молоху, – который запретил телепортироваться. Когда ты очнёшься, я тебя убью за это! Слайз, бери его под руку и потащили его к машине. Нужно срочно ехать к Инферно!

Транспортировка тела Молоха оказалось делом едва посильным для двух взрослых демонов. Главнокомандующий имел солидные габариты, которые в данный момент действовали как якорь. Всё равно что тащить огромное судно по песку, прикованное к земле тяжёлым грузом. Молоха едва затолкали в машину. Когда это произошло, Люциан обессиленно рухнул на сиденье и махнул рукой, давая Слайзу знак трогаться.

Думать было некогда: каждое действие может стоить Молоху жизни. Моргенштерн не представлял, как будет жить, если вдруг Молох умрёт от отравления. Всё произошло настолько быстро, превратилось в кошмар так резко, что Люциан ощущал себя не в своей тарелке. Всё походило на дурной сон всё больше. Пока ехали, Моргенштерн утирал платком лицо Молоха, призывая того очнуться.

– Ты не можешь вот так умереть, – твердил он. – Ты не посмеешь вот так вот бросить меня на произвол судьбы…

Молох почти не дышал, мертвенно бледный, что пугало Люциана с минуты на минуту всё сильнее. Он попробовал дать главкому воды, но тщетно: она вышла обратно и потекла по лицу и груди. Моргенштерн зачертыхался и стал вытирать лицо Молоха.

– Ну же, очнись, ты не можешь вот так умереть, просто не можешь…

Машина, по меркам Люциана, ехала бесконечно долго. Когда демоны прибыли к храму Инферно, их встретили привратники. Двум из них был отдан приказ выдвинуться за носилками. Грузное тело Молоха положили на них и затащили внутрь. Вскоре его напоили тёмной жидкостью, отёрли ему лицо и руки. Люциан внимательно следил за процессом, но его отвлёк один из привратников.

– Извините, добрый господин, но как вы рассчитываете оплачивать наши услуги?

Генерал схватился за голову и ответил не сразу, попытавшись унять панику.

– В кредит можно? У меня сейчас нет ничего с собой.

– Можно, господин, всё можно… – прошелестел привратник и удалился, склонившись перед генералом.

Люциан остался доволен тем, что быстро уладил дело с оплатой, хоть и не представлял, что его за это ждёт. По слухам, многих, кто не успел расплатиться с привратниками вовремя, повесили вверх ногами с выпущенными кишками на главной площади города в назидание неплательщикам. Но Моргенштерн пошёл на этот риск: на кону стояла жизнь его любимого супруга.

Когда Молоху дали Инферно, состояние его почти не изменилось: появилось лишь едва ощутимое дыхание. Но и этого хватило, чтобы Моргенштерн смог вздохнуть спокойно и начать на что-то надеяться. Он верным псом сидел рядом с Молохом, ожидая, что тот вот-вот очнётся. Однако этого не происходило. Генерал обратил на себя внимание одного из привратников.

– Извините, а когда он очнётся?

– Одному Владыке известно, когда господин главнокомандующий очнётся. На всё нужно время, – расплывчато ответил прислужник. – Вам остаётся лишь ждать результата. Вы уже уладили финансовые вопросы?

– Да, да, разумеется, – торопливо кивнул Люциан. – Уладил. Меня волнует лишь состояние Мол… господина главнокомандующего. Он ведь выкарабкается?

– Всё возможно, господин генерал, всё возможно, – кивнул привратник. – Вам остаётся только ждать. Господин главнокомандующий останется у нас до тех пор, пока не очнётся.

Слайз всё это время настороженно за всем наблюдал. Он не одобрял решения Люциана ввязаться в кредит, но ничего говорить не стал: другого выхода всё равно не было. К тому же ему ещё предстояло объявить пренеприятнейшее известие.

– Теперь главнокомандующий ты, – прошептал Слайз в полной тишине.

– Я? Почему опять я? – возмутился Моргенштерн. – Я уже был главнокомандующим, и, скажу тебе, мне не очень понравилось.

– Это теперь без разницы, Люциан, – ответил Слайз упрямо. – Другого достойного претендента я не вижу. И Молох не видит. Всё давно им прописано.

Моргенштерн опустился на колени рядом с едва дышащим телом Молоха и взял того за руку.

– Неужели ты не мог назначить преемника получше, Мо? Почему моя голова опять на плахе? Но ничего… Я постараюсь не подвести тебя. Я буду достойным преемником. Я докажу, что могу быть твоим сильным местом, и когда ты проснёшься, то будешь приятно поражен моим талантом управлять. У меня его, конечно, нет, но что не сделаешь во имя всеобщего блага… – Люциан говорил ломко и торопливо, но горячо и с верой.

Слайз с сожалением наблюдал за этим. Ему предстояло выяснить, кто отравил главнокомандующего и почему.

– Извини, что отрываю, но чем отравился босс? – обратился к Люциану секретарь.

Генерал подумал немного и ответил:

– Йенс Гросс прислал бутылку коньяка. Мо как попробовал, так замертво и упал. Чёртов предатель. Я должен был понять, что к чему, когда была возможность, – ругал себя генерал. – Я ведь тоже почти попробовал этого яда. Ничего не предвещало беды, понимаешь, ничего! На вид – коньяк, на запах – коньяк. Я не думал, что Гросс вот так вот просто решит разделаться с собственным начальником. Почему? За что? Молох ему ничего не сделал.

– Видимо, как и в прошлый раз, он решил переметнуться на сторону победителей, – задумчиво произнёс Слайз.

– Кто победитель в этой чёртовой войне?! – убито спросил генерал, вернее, новопровозглашённый главнокомандующий.

– Райвас, – вздохнул секретарь. – Я слишком поздно понял, зачем он так сблизился со мной, – ящер потёр шею, покрытую едва заметными засосами. – Мы слишком поздно поняли, откуда может прийти угроза, и поплатились за это. Если Молох не очнётся…

– Он очнётся! – упрямо вставил Люциан.

– Когда Молох очнётся, – поправил себя Слайз, – он будет единственным, кто сможет навести порядок. Его отравление – объявление войны. Никто не справится с войной лучше, чем Молох.

– Это ты так думаешь, – с нажимом ответил Моргенштерн и поднялся на ноги. – Я покажу всем этим ублюдкам, как травить моего мужа. Никто не останется обделённым. Объяви всем, что власть сменилась. В игру, Слайз, в игру!

========== Ты не заметишь, как я вернусь ==========

Молох спит, и ему снится причудливый сон. Снится, что нет больше тяжёлых стен штаба, свинцовых багровых облаков над головой и бесконечной вереницы идиотов, которым постоянно что-то нужно. Молох в полном покое и забвении. Он не понимает, что отравлен, скорее, Творец послал ему дивное видение с какой-нибудь целью.

Молоху снится Эдем. Боги, как давно это происходило… Главнокомандующему в то время было лет шесть – самый молодой возраст среди ангелов. Ангелы не рождаются, Творец сразу создаёт их такими – маленькими и невинными детьми, постигающими все необходимые знания во время взросления. Вот и маленький Мо среди них был когда-то таким же невинным и юным.

Первое, что маленький Мо сделал, когда его сотворили, – не согласился с обязанностью носить рясу. Будущий главнокомандующий взял у одной из ангелесс нитку с иголкой и попытался превратить свою рясу в комбинезон, чтобы вместо юбки были штанишки. У мальчишки получилось криво, но он был доволен собой. Он уже что-то доказал этому миру, уже самоутвердился.

Творец ничего не ответил на это, но архангел Михаил – старейший из ангелов, как и Люцифер, – пожурил маленького Мо.

– Молох, зайка, что ты сделал? – участливо поинтересовался Михаил.

– Штаны! – с гордостью за себя и сделанное произнёс мальчишка.

– То, что ты сделал, нехорошо, малыш, – мягко назидал архангел. – Посмотри на остальных ангелов. Они носят рясу, как это и положено на небе. Испокон веков никто не смел ослушаться Творца.

– Что мне остальные? Тьфу! – сплюнул Мо на траву и утёр рот, поскольку ещё не умел хорошо плеваться. – Я это не остальные, я – это я. Не хочу носить юбку – не буду носить юбку! Пусть ангелессы их носят, а я буду носить штаны! – заупрямился мальчишка и надулся.

Архангел Михаил вздохнул, взял Молоха под мышку и нарвал крапивы.

«Наказание не грех, а назидание», – думал тогда старший ангел, когда порол мальчишку крапивой. Разумеется, Мо ему этого не забыл. Мо даже был рад через несколько лет оказаться в рядах товарищей Люцифера.

Молоху снится, как он играет на арфе. Вернее, пытается это сделать так, чтобы не порвать хрупкие для его рук струны. Ему уже около двенадцати, он сидит в одном ряду со своими сверстниками и пытается превратить какофонию в мелодию. Ничего не получается, и собратья с усмешками косятся на него, мол, вот неумёха, это же так просто!

Хуже было на уроках ангельского языка, где маленькие ангелы должны были постигать всю его красоту и благозвучность. Язык ангелов можно было сравнить с нежными переливами колокольчика, что для грубого Молоха было чуждо. Он старался выводить буквы в тетрадке, но получались неумелые и кривые каракули. Разумеется, те, кому ангельский язык давался легко, считали себя выше Молоха. Анаиэль, преподаватель, спокойно относился к неудачам Мо и надеялся, что однажды у него получится. Он вообще верил в талант там, где его могло и не быть. Или же Анаиэль понимал, что не всем дано владеть ангельским языком в совершенстве.

Молох был нескладным подростком и потому терпел насмешки от таких, как Астарот и Азазель. Азазель вообще считался красивейшим ангелом после Люцифера. У него были длинные чёрные волосы, благородная бледность, изящная худоба. Всё то, чего не имел Молох. У Мо-подростка волосы были ужасно непослушными, кучерявились и вообще всегда имели неубранный вид. За это архангел Михаил тоже делал замечания, мол, ангел должен быть аккуратным, ведь надо подавать пример людям, однако Молох чхать хотел на людей и вообще всех вместе взятых. Никто в открытую не задевал Мо, поскольку у того были большие ладони, которые можно было сжать в мощные кулаки. Дрался Молох отменно: безжалостно и с азартом. Архангел Михаил качал на это головой и с сожалением смотрел на Молоха, из которого правильного ангела никогда не получится. Почему он такой, не отвечал даже Творец, хотя был ответственен за своё создание.

Молох хмурился от воспоминаний и молодел под воздействием Инферно. На носилках лежал симпатичный молодой демон с бельмастым глазом – Маркус.

Он хмурился и крепко спал. Его не разбудил даже странный сон про Ваала. Последний был примерно того же возраста, что и главнокомандующий, – два девятилетних мальчишки дрались на траве за право владения золотым яблоком. У младших ангелов было развлечение: стравливать Молоха и Ваала вместе. Маммона рассказал поочередно и тому, и другому о золотом яблоке, растущем на самом верху самого высокого дерева в саду. Разумеется, завладеть им захотелось сразу обоим, и Ваал и Молох подрались на этой почве. Разнимать их пришёл, конечно же, архангел Михаил.

– Оно моё! – кричал Ваал, махая кулаками на Молоха, лежащего на траве и пытающегося отдышаться.

Михаил вздохнул, понимая, что эти двое испытывают его терпение.

– Вот ещё! – плюнул в его сторону Молох, но попал на подол тоги архангела. – Ой…

Архангел вздохнул ещё раз и взял обоих под мышки, чтобы выпороть крапивой.

– Дурак! – обозвался Ваал.

– Сам такой! – ответил Молох, на ходу пытаясь отвесить Ваалу ещё тумаков.

– Мальчики, успокойтесь немедленно, пока я не отнес вас к Творцу. Пусть он узнает, как вы себя ведёте, – строго сообщил архангел, встряхнув обоих.

Ваал притих, а вот Молох скорчил ему рожу, и они вновь начали драться, покачиваясь из стороны в сторону. Ваал ударил Молоха по голове, за что тоже тут же по ней же и получил.

– Вы никогда не повзрослеете, – закатил глаза Михаил.

Неожиданно Ваал и Молох перестали драться, когда у архангела случайно задралась ряса во время ходьбы под порывом ветра. Они решили, как поступят, чтобы потом получить по полной. Мальчишки одновременно взялись за подол и что было сил потянули вверх. Архангел тут же отпустил их, став стыдливо прикрываться, и Ваал и Молох что было мочи рванули в сторону дерева с золотым яблоком, хохоча на бегу и прыгая от радости.

– Негодники! – закричал им вслед Михаил. – Ну, держитесь!

Молох запрыгнул на дерево и благодаря штанам ловко забрался на ближайшую толстую ветку, в то время как не очень одарённый умом Ваал пытался запрыгнуть, но претерпевал фиаско, поскольку кора карябала внутренние стороны бёдер.

– Давай, Ваал, попробуй, достань меня! – издевательски кричал Молох, срывая яблоки и бросая ими в сторону мальчика.

Ваал получил яблоком по голове и разозлился. Он ударил кулаком по дереву в надежде, что то содрогнётся, но ствол оказался слишком толстым. Архангел Михаил быстрым шагом приблизился к дереву и неожиданно схватил Ваала за ухо.

– Мо, слезай оттуда немедленно! – строго приказал Михаил.

– Ни за что, ты меня опять выпорешь! – ответил Молох сверху, что было сил стремясь к вершине.

Правда, когда он добрался до верха, то не обнаружил никакого золотого яблока. Обыскал всю верхушку – и ничегошеньки не нашёл. Молох ругнулся и про себя проклял Маммону за обман. Он понял, что золотое яблоко – элементарнейшая ложь, чтобы настроить Ваала и Молоха друг против друга. Ну и достанется же Маммоне, когда Молох слезет с этого дерева и убежит от Михаила!

Но это случилось нескоро. Михаил всё же поймал обоих и хорошенько выпорол в назидание. Ваал утирал слёзы, в то время как Молох злобно сопел на всё и вся, непрерывно почёсываясь. Такие они – ангельские будни…

Следующий сон показался Молоху наиболее странным. В этом сне главнокомандующему около пятнадцати, он стоит на одной из полян, где ангелы тренируются в боевых искусствах. Вокруг него множество пар ангелов, дерущихся на мечах. Он и сам тренируется, и вот он пропустил один из ударов спарринг-партнера. Удар пришёлся на щёку: лезвие оставило там небольшой росчерк. Причиной такой невнимательности стал ребёнок, вероятно, маленький ангел, стоящий под деревом и плачущий. Громкость его плача была ощутимой, однако, похоже, никто, кроме Молоха, не обратил на это внимания.

– Ты слышишь? – поинтересовался ангел Мо у своего партнера.

Тот пожал плечами, непонятливо посмотрев на него.

– Я отойду, – Молох не понимал, почему его так влечёт к плачущему мальчику.

Он бросил свой меч на траву и направился в сторону незнакомца.

– Тренер увидит! Не уходи! Тебя накажут! – кричал ему вслед ангел-партнер.

«Плевать», – подумал Молох и ускорил шаг.

Чем ближе он подходил к мальчику, тем роднее он ему казался. Молох мог поклясться, что если бы видел Люциана в детстве, то это стопроцентно был он. Маленький Люциан лет шести стоял под деревом и ронял крокодильи слёзы, утирал их кулачками. Молоху стало неловко, поскольку он не умел успокаивать детей.

– Эй, приятель, что случилось? – Молох опустился рядом с Люцианом на корточки.

– Говорят, что ты умрёшь… – содрогаясь от рыданий, ответил мальчик. – Я не хочу, чтобы ты умирал.

– Я не умру, – улыбнулся Молох. – Что за ерунда? Кто тебе такое сказал?

– Тени… Тени в чёрных плащах. Они говорят, что ты можешь не выздороветь, – шмыгал носом Люциан. – Тебя поят тёмной жидкостью и требуют всё больше денег. Кредиты растут. Однажды у меня закончатся деньги, и ты… умрёшь.

Молох удивленно поднял брови и сообразил, что к чему. Оказывается, сознание хаотично швыряло его то к одному воспоминанию, то к другому. Стоящий перед ним плачущий мальчик – не кто иной, как Люциан собственной персоной. Просто для сознания было очень удобно оформить его присутствие в подобном виде. Получается, Люциан сейчас сидел рядом с Молохом и причитал от безысходности.

Что ж, если Молох вошёл в этот мир, значит, где-то должен быть и выход. Он был обязан очнуться ото сна, ведь там снаружи его заждалась принцесса.

– Успокойся, – Мо погладил Люциана по голове, слегка взлохматив ему волосы. – Всё будет хорошо. Я вернусь.

Люциан перестал плакать и кивнул, после чего крепко обнял Молоха за шею. На душе стало немного теплее.

Наваждение растаяло. Скорее всего, Люциану пришла пора уходить. Молох проводил взглядом растворившегося в воздухе мальчишку с большими красными глазами, полными верности и внимания. Пожалуй, никто и никогда за него так не переживал. Нет, у Молоха было много моментов, когда он оказывался на краю пропасти, но чтобы кто-то вторгался в его сознание? Это, пожалуй, в новинку.

Молох оглянулся на покинутую поляну. Его там ожидал стоящий руки в боки тренер вместе со спарринг-партнёром.

«Надеюсь, этот сон закончится раньше, чем мне успеют прочитать очередную нотацию», – подумал Молох и со вздохом направился обратно к ангелам.

Он обязательно найдет средство, чтобы выйти из плена своего сознания. Нельзя было оставлять Люциашку одного.

========== Оказия 35: Всё будет, как надо ==========

Люциан облачился в чёрный цвет, хотя повод для скорби был достаточно слабым. Быть может, это было прощание с собственными принципами. Если Моргенштерн хочет выжить, ему жизненно необходимо стать сильнее. У нового главнокомандующего, похоже, все начиналось с одёжки. Вместо униформы на Люциане была чёрная мантия, закрывающая всё, кроме кистей рук и головы.

Первое, что собирался сделать Люциан, это отстранить Йенса Гросса от работы. Он вызвал демона к себе в кабинет для объяснений.

– Узнаёшь? – кивнул Моргенштерн на открытую бутылку коньяка, когда вошёл начальник по безопасности.

Йенс Гросс поднял брови и присвистнул, несмотря на чупа-чупс во рту.

– Как ни странно, да. Я узнаю бутылку. Мне было приказано подарить её Молоху, но ни о чём больше я не в курсе.

– Это такая шутка, Йенс? Ты прямой соучастник преступления против собственного друга! – Люциан ударил ладонью по столу. – Ладно бы начальника отравить, но друга… Ты предатель. Ты предал всех нас. Я отстраняю тебя от работы. Сдай значок и оружие.

– Я принял её от Райваса и подумал, что это примирительное подношение. Я не знаю, что у вас тут происходит, но я ни в чём не виноват.

– Это ты так считаешь, – холодно произнёс Люциан. – Ты и в прошлый раз предал своего друга, когда наступал Ваал. Слишком много предательств, Йенс. Я бы приказал казнить тебя, но вместо этого я выбираю для тебя изгнание.

– Ты не можешь сместить меня с этой должности, без меня всё в тот же час рухнет, – настоял на своём Гросс.

– Всё рухнет быстрее, если ты останешься на службе, – хмыкнул Люциан. – Сдавай значок и оружие.

Йенс Гросс подошёл к столу и повиновался, но неожиданно схватил пистолет и направил его Моргенштерну в лицо. Новый главнокомандующий усмехнулся, посмотрев на оружие.

– Застрелишь меня? А потом что? Побег на соседний круг Ада и игра в прятки с правительством? – сыронизировал Моргенштерн.

– Я не дам так просто сместить себя, – процедил сквозь зубы Йенс. – Слишком долго я нахожусь на этом месте. Кого ты возьмёшь вместо меня?

– Угадай с трёх раз, – дверь в кабинет открылась, и вошла Люциста с пистолетом, направленным на Йенса. – Уж извини, но я не могу позволить тебе застрелить новое начальство. Слишком долго я ждала момента, чтобы наставить на тебя пушку. Ты всё знал об отравлении Молоха, но молчал. И сейчас даже под пытками ничего не расскажешь, а этого и не требуется. Мои источники сообщают, что ты та ещё мразота, Гросс.

– Да? – Йенс резко повернулся к Люцисте, надеясь пристрелить её, но сзади напал Люциан и приставил к его горлу нож.

– Да, – шепнул ему на ухо новый главком.