Текст книги "Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

========== Пролог: Денница. ==========

Тишина звенела эхом от громогласного свержения прекраснейшего из ангелов.

Темнота яркая, как − ослепляющее пламя гнева всемогущего Демиурга.

Пещера промозглая, как − приятный и нежный бриз в освещённом ласковым солнцем просторном Эдеме.

Лёд − сухой и холодный, как сердце самого Творца.

Люцифер внимательным взглядом рассматривает пещеру на протяжении тысячелетий. Конечно, он запомнил каждый сталактит, каждую щель, каждый камешек. Если бы вдруг пространство поменялось, Люцифер по памяти смог бы произвести, что и как было до этого. Он бы мог видеть её всю, если бы не тот факт, что можно лишь дышать, шевелить губами или моргать. Полностью вмёрзший в огромный кусок льда, Люцифер мог смотреть только на потолок и слушать звон капели.

Ангел не чувствовал ни рук, ни ног. Сходя с ума от одиночества, он вообще начинал думать, что потерял тело и сам по себе являлся куском замёрзшей воды. Вкрадчивый голос Вельзевула отрезвлял его.

– Если ты лёд, то почему ты дышишь и говоришь со мной, Люцифер? – тихо спрашивал демон и подносил к губам падшего ладони с талой водой.

Ангел жадно пил, чувствовал, как сухость изо рта уходит, и вновь можно говорить. С Вельзевулом сложно спорить. Он удивительно рассудительный собеседник, знающий, вероятно, ответы на все загадки и ребусы. Может, это он и создал библиотеки? Наговаривал писцам, а они и рады поглощать ничем не подтверждённое знание.

Люциферу было трудно объяснить, почему Вельзевул остался верным ему. Множество ангелов было сброшено с неба, и только Вельзевул остался подле Люцифера до конца. Почему? Денница не раз задавал себе этот вопрос и всматривался в холодные голубые глаза Вельзевула. Кстати, он никогда не замечал, чтобы в облике демона был хотя бы один изъян. Педантичность Вельзевула доходила до крайности, поэтому внешность его смотрелась вылизанной.

Люцифер всматривался в своего советника и порой думал, что его кожа по цвету очень схожа с этим мёртвым льдом. Аккуратно уложенные светлые волосы прибавляли облику мертвенности, хотя сам Вельзевул называл это аристократичностью. Когда приходило время поить Люцифера, он снимал с рук белые перчатки, и Денница видел удивительно аккуратные, но сухие и шершавые ладони.

Лилит, первой жене Адама, соблазнённой Люцифером, было плевать на своего ухажёра. Она наслаждалась свободой, как и все остальные. Все демоны почему-то разом решили забыть о существовании Люцифера, как о чём-то ужасном и уже, слава Творцу, прошедшем.

«Я привёл их к свободе, и вот, как они мне отплатили», – с досадой думал Денница, скованный ледяной субстанцией, которая будто обладала жизнью. Конечно, лёд имел свойство таять, но стоило малой части превратиться в воду, как на её место вставала новая. И количества льда не становилось меньше. Отбывая свой срок, Люцифер пробовал разговаривать с ним. Конечно, никто ему не отвечал. Но какое-то странное эхо из месива голосов до Денницы всё же доходило. Ангел предпочитал думать, что это – отголоски восьми кругов Ада, находящихся у него над головой.

«Веселятся, трахаются, пьют шампанское… Куски дерьма», – злился падший ангел, и на него накатывал гнев, который не приносил ничего, кроме душевной усталости. Лёд не разбивался, ругаться было не на кого. Выливать ненависть на Вельзевула Люцифер себе не позволял, поскольку слишком им дорожил.

«Если я обижу Веля, то останусь совсем один».

Люцифер отказывался верить, что отныне он всеми забыт. Ангел упрямо смотрел вверх, будто ожидал, что верхушка пещеры разверзнется, появится яркий свет, и с ним заговорит сам Творец. Не скажет об освобождении, но хотя бы даст шанс объясниться. Но с каждым веком Люцифер всё больше убеждался в своей наивности и глупости.

Отношения с Демиургом у Люцифера всегда были странными. Денница был его фаворитом. Только ему удалось испытать то, что называют благодатью: сладостное чувство, похожее на оргазм. Люцифер мог лежать в уединённом месте на траве и чувствовать, как его с головы до ног пронизывает дух Творца, как ему тепло и замечательно. Хотелось смеяться и плакать от счастья.

Но Демиург жесток в той же мере, в которой – щедр и милостив. Люцифер никогда не понимал, как можно считать его добрым. В особенности он был шокирован, когда услышал о Заветах. Смеялся над Новым. Сожалел о Ветхом.

– Сколько ещё нужно жертв, чтобы эти глупцы поняли, в каком дерьме находятся? – негодовал Денница, высматривая ответ в лице Вельзевула.

– Я бы назвал это стокгольмским синдромом, но он появится ещё очень нескоро, – сдержанно ответил «холодный принц», как его про себя называл Люцифер.

Люцифер до сих пор отчётливо помнил момент, когда Творец ненадолго покинул ангелов и оставил одних в Эдеме. Все засуетились, и один Люцифер оставался спокоен. Прошло несколько дней, прежде чем Денница понял, как ему не хватает Творца. Он почувствовал тоску, которая заставила его сесть на небесный трон – единственное, что подтверждало существование Демиурга. Тогда Люцифер на секунду почувствовал что-то, похожее на благодать. И это стало похоже на кровавую роспись в роковом контракте.

Сразу же появился архангел Михаил, который указал на него пальцем и провозгласил:

– Что ты себе позволяешь!

Люцифер не понял, что произошло. В его намерениях не было ничего плохого.

– Что ты о себе возомнил? – презрительно сказал архангел. – Думаешь, если ты Его фаворит, то имеешь право посягать на святое?

– Я… Я не то имел в виду, Михаил… Это не то, что ты думаешь, – сглотнул Люцифер.

Но Михаила было уже не остановить.

– Эй, смотрите все! – он поднял руки, говоря на манер громче. – Этот божий любимец возомнил, что может править нами в Его отсутствие!

Люцифер вскочил с трона.

– Братья, это неправда!

Ангелы с укором смотрели на него. Все, с кем Люцифер когда-либо дружил и разговаривал. Все они тут же ополчились на него. И он понял, что это: зависть. Нужен был лишь повод, чтобы избавиться от него. Меньше всего Люцифер хотел выглядеть в глазах Демиурга предателем.

Однако несколько самых верных друзей Денницы выделились из общей толпы, как тайные шпионы. Они обменивались взглядами, кивали друг другу и подавали знаки. Чуть позже они присягнули Люциферу на верность, испытывая тошноту от толпы – жертвы манипуляций Михаила.

– Я не дам вам опозорить моё имя! – в отчаянии воскликнул молодой, своенравный Люцифер и вспорхнул в небо. – Я найду Творца и расскажу ему, какие вы на самом деле!

Но долго искать Демиурга не пришлось. Он убедился в беззаветной верности и сильнейших чувствах Люцифера. Понял, что тот исполнит любое его желание. Маленький крылатый юноша в его власти. И Творцу резко стало скучно.

– Если ты любишь меня, Люцифер, то не станешь роптать на меня. Если ты действительно меня любишь, то вынесешь долю, что я тебе уготовил.

Люцифер ожидал чего угодно.

– Я изгоняю тебя из Рая.

И Денница ничего не успел сказать. Его парализовала боль.

– Ты… Всё знаешь. И веришь им?

– Твои братья не поймут меня, если оставлю тебя здесь. Для них ты – предатель.

Ангел взмолился.

– Но ты всесилен! Ты можешь оправдать меня!

Воззвания Люцифера оказались впустую. Ангел понимал, к чему эти жалкие доводы. Демиург отказывался говорить напрямую, что развлекаться с людьми ему стало гораздо интереснее. Вместо одного послушного Люцифера – миллионы верных рабов в будущем. Причем «раб» – для них не будет оскорблением. Для них это будет честью. Творец проработал целый план по тому, как заставить себя любить. Вынудить их поверить, что он – Иисус, и заставить сына позволить распять себя – один из важнейших и любимейших пунктов. Рабы, у которых отнимешь всё, а они продолжат прославлять тебя. Идеально.

А всю вину – водрузить на хрупкие плечи этого юноши, который впредь не посмеет возразить ему, потому что не сможет и пальцем пошевелить.

Денница почувствовал что-то подобное. И у него нашлось лишь два слова.

– Ты чудовище.

И раздался гром. И сверкнула молния. Люцифер почувствовал, как его разорвало на части, обожгло едким пламенем и крепко приложило об землю. Она жадно проглотила его, перенося сначала в жуткое пекло, затем – в изголодавшийся лёд. Денница оказался в совершенном новом пространстве – сделанной по заказу самим Демиургом пятизвездочной по шкале садизма темнице.

Первые несколько веков падшие ангелы, осваивающиеся в Аду, слышали под ногами пронзительный грудной вой, леденящий душу. Это скорбел Люцифер. Единственным, кто не выдержал этой пытки, оказался Вельзевул.

Он пришёл в подземелье к заточённому Люциферу, испуганному, отчаявшемуся, разбитому, заплаканному. И умыл ему лицо талой водой.

– Тише, всё хорошо… Только вслушайся в эту тишину, Люцифер. Мы свободны. Ты решился. Ты освободил нас.

– Он… Чудовище, Вель… – сипло твердил в бреду Денница.

– Я знаю. Когда мы увидели, что он с тобой сделал, то дали бой, – продолжил Вельзевул тихо и методично, как воспитатель. – Он смотрел, как мы бьёмся, а когда наскучило, то сбросил нас следом. Поверь мне, я знаю, что ты чувствовал.

– Где… все? – прохрипел Люцифер.

– Там, – демон кивнул наверх. – Осознают, что произошло.

– Они не придут сюда? – падший ангел начинал привыкать к предательствам.

– Тебе предстоит стать нашим Владыкой, так что им придётся прийти, – с нажимом произнёс Вельзевул. – Мы уже присягали тебе, осталось назначить наместников.

– Этот лёд…

– Его не разбить, – оборвал его Вельзевул резко, а после – тихо прибавил. – Прости.

Люцифер закричал, что было сил, от боли и гнева. Вельзевул не стал мешать. В крике сконцентрировалась вся тоска, злоба и ненависть. Отчаянный вопль рвал душу. Вельзевул сидел, ссутулившись, на глыбе льда, рядом с лицом Люцифера, и молчал. Эхом осколки души Денницы отскакивали от стен, возвращаясь к нему.

– Я придумаю, как тебя освободить, – спокойно прошептал Вельзевул, когда Люцифер притих.

– Почему, Вель? Почему всё это произошло?.. – рыдая, вопрошал Денница.

Вельзевул вздохнул. Ему было нелегко критиковать того, кого он глубоко ценил и уважал.

– Тебе не следовало путать карты Творцу. Думаю, ему не понравилось, что ты делал с людьми. Во что ты превратил Лилит. Понимаю, что это была ревность, но она ослепила тебя. Трон стал последней каплей. Михаил с упоением ждал возможности сбросить тебя с пьедестала любимца, ведь Демиург никому столько не прощал, как тебе.

– Неужели… Он всё-таки…

– Он любил всех, – пожал плечами Вельзевул. – А те, кто любит всех, не любят никого. Тебе всё равно повезло больше, чем нам.

– Почему? – Люцифер пытался проморгаться, чтобы демон не расплывался у него перед глазами. Вельзевул мягко провёл пальцами по глазам Денницы, утирая тому слёзы.

– Потому что Демиург сохранил тебе твою красоту.

Вельзевул спрыгнул с ледяной глыбы, и хватило нескольких секунд, чтобы прекрасный ангел обратился уродливым существом, похожим на мерзкое насекомое. Красивые руки стали склизкими лапками, изящное тело – перепончатым брюшком с сетчатыми крылышками за спиной. Очаровательная голова – отвратительной мордой навозной мухи.

Люцифер застыл в испуге, но ничего не сказал. Вельзевул не стал его мучить и вернулся в прежнее состояние.

– Мы будем скрываться, но от себя настоящих не уйдём никогда, – с сожалением подытожил Вельзевул. – В отличие от тебя. Может, Демиург ещё захочет полюбоваться тобой.

– И вы все… теперь такие?

– Нет, – покачал головой демон, – каждому достался свой уникальный облик. Тут Демиург поработал на славу. Все виды уродства под стать цирку.

Люцифер стиснул зубы и зажмурился, снова начав дёргаться во льду. Ему хотелось вырваться и отплатить Демиургу. Чудовищу, обрёкшему их на такое жалкое существование.

– Не трать силы, – посоветовал Вельзевул. – Это бесполезно.

– Тогда… Я хочу, чтобы ты был моим наместником там, наверху, – выпалил Денница, часто дыша. – Мы наберёмся сил и поднимемся наверх, чтобы отплатить этому монстру. Я сколько угодно готов ждать, чтобы заставить его валяться в моих ногах.

– В тебе говорит жажда мести… Что ж, – повёл бровями Вельзевул, – надеюсь, она скрасит твоё пребывание здесь. Нет, не смотри на меня так. Я тебя не брошу. Я буду навещать тебя. Сам понимаешь, что сидя здесь сложно налаживать дела в Аду. Одно я тебе обещаю точно: это будет нечто прекрасное. Когда я придумаю способ освободить тебя, будет на что посмотреть. Придумаю, не сомневайся.

– Если я выберусь отсюда… Я отплачу тебе по достоинству, Вель, – Люцифер был тронут таким вниманием.

Вельзевул впервые улыбнулся. В улыбке блеснуло что-то хитрое и снисходительное.

– В таком случае, пожалуйста, не сойди с ума до тех пор, пока я что-нибудь не придумаю. Сумасшедший, ты принесёшь мало пользы новой цивилизации, которую мы воздвигнем.

– Единственное, от чего я сойду с ума – сладость мести. И пьянящий вкус победы.

Вельзевул вышел из пещеры, чувствуя на себе жадный взгляд Люцифера, до смерти боявшегося одиночества. Ему искренне хотелось верить, что желание возмездия поможет падшему ангелу продержаться хотя бы немного, прежде чем безумие застелет его разум.

========== Оказия 1: На кой чёрт я его искал? ==========

Люциан почувствовал острую боль от удара стека и замер. Звякнула цепочка от ошейника, за которую его держал Молох. Он любовался своим подчинённым. Смотрел так, будто ждал, когда он начнёт умолять и вырываться. Цепь начнёт бешено звенеть и смешиваться с руганью и мольбами.

Удары стека становились всё более сильными и колючими. Люциан стискивал зубы и шумно дышал носом. Он сидел напряжённый, с идеально прямой спиной, будто к ней привязали прут. Связанные за спиной руки затекали, и Люциан периодически шевелил пальцами, чтобы убедиться, что они к чёртовой матери не отсохли.

Молох особенно сильно ударил Люциана стеком по щеке, но тот не сдвинулся и стерпел. Начал сверлить мужчину волчьим взглядом, на висках вздулись вены. Он старался не сутулиться, чтобы не радовать Молоха возможностью сломаться. Позвоночник, он же внутренний стержень, не должен сломаться под натиском домашнего тирана.

У Молоха начищенные до блеска ботинки, пахнущие так же горько, как ремень на поясе и ремешок от часов. Неизменно, изо дня в день, он надевает вариации одного и того же чёрного костюма, который когда-то принял как шаблон. Молох похож на гангстера, делающего вид, что ничего криминального под покровом ночи в его кабинете не происходит.

Непослушные вьющиеся волосы он собирает в хвостик и кое-как приглаживает, будто так он обуздывает свою свирепость, чтобы приберечь её на потом. Люциану приходят на ум ассоциации с языческим богом войны, изо всех сил старающимся слиться с миром смертных. Арес накидывает капюшон на голову и надеется, что греки не узнают его. Одного бог войны не учёл: только идиот не обнаружит горящих жаждой крови глаз под мраком мешковатой ткани.

– Всем бы твоё упрямство, Люциан, – усмехается Молох, присаживаясь на край стола и закуривая. Стек он на время положил рядом с собой. Дал себе время полюбоваться избитым и потрёпанным мужчиной.

За спиной Молоха представал головокружительный вид на раскинувшийся мегаполис. Огромное, во всю стену, окно будто демонстрировало феодалу все его владения. Словно Молох хотел знать, что происходит в каждой улочке вычищенного от грязи, но не от пороков большого города.

– Ты бы не успевал за каждым упрямцем, – ехидно улыбнулся Люциан и поднялся на ноги, пошевелил руками. Он встал так, будто нарочно демонстрировал своё тело не одному Молоху, но всем тем, кто расстилался там, внизу, за стеклом.

Молох приподнял брови, восприняв это как своеобразный бунт, и хлёстко ударил Люциана по бедру, вблизи от паха. Тот вздрогнул и сделал громкий вдох, пожевал губу. Подождал, пока боль пройдёт. Молох приманил его пальцами к себе и широкой шершавой ладонью погладил по красивому тренированному телу.

– Вряд ли тебя до сих пор не убили только из-за твоего хорошего личика, – насмешливо прошептал мужчина и припал губами к шее любовника.

Люциан почувствовал горячее дыхание и вздрогнул, немного задрав голову.

– В том числе. Я знаю, что ты не допустишь, чтобы меня изуродовали, – хмыкнул он и напрягся, когда пальцы Молоха проскользили по спине вниз, до поясницы.

– Твоё уродство никак не помешает тебе отсасывать, – усмехнулся Молох, и вскоре его пальцы заставили Люциана напрячь ягодицы и замереть. – Кхм, ладно, к чёрту. Ложись, быстро, – и повалил мужчину на стол, чтобы продолжить ласки в более удобной позе.

Люциан прижался щекой к столу, ощутив едкий запах лака. Стол был совсем новым и гораздо крепче предыдущего. Тот, что был до этого, явно не предназначался для досуга, предпочитаемого Молохом.

– Какой ты романтик, – шутливо произнёс Люциан, стараясь не тереться щетиной об стол – и приподнимая голову. Он упёрся подбородком в стол, когда после шелеста упаковки презерватива почувствовал грубое проникновение. Люциан на выдохе грязно выругался под тихий выдох Молоха. Похоже, он давно хотел овладеть мужчиной и ждал момента с нетерпением.

– С-с-сука, – процедил сквозь зубы Люциан, за что Молох крепко взял его за волосы и потянул на себя, заставляя выгибаться в спине. До жгучей боли он ударил любовника по ягодице.

– Следи за языком, – прошептал мужчина и укусил Люциана за мочку уха, сильно оттянув её.

Люциан что-то промычал в ответ и почувствовал, как его собственный член постепенно начинает упираться в новенькую поверхность стола. Он немного выпятил бёдра, чтобы этого не происходило, и Молох принял это как согласие и подчинение. Движения стали грубее и чаще, и Люциан вновь тесно прижался к столу. Мужчина стонал сквозь зубы и жмурился, чувствуя, как быстро нарастает оргазм. Сложно передать симфонию ощущений и запахов, волнующий трепет в груди и чувство близости, готовое разразиться белесыми красками. Все раны вдруг перестали ныть, вся обида превратилась в дикое влечение. Люциан прижался спиной к Молоху, и тот не стал возражать. Почувствовал плечом частое горячее дыхание, прислушивался к тому, как тот позволяет себе тихо стонать. Люциан наслаждался руками, блуждающими у него по телу. И изнемогал оттого, что не может помочь себе кончить и избавиться от мучительной тяги в паху.

Молох до крови закусил кожу на плече Люциана, и тот тихо взвыл от боли. Сперма потекла по его бедрам. Он задрожал в железной хватке мужчины и вцепился в его руки. Железный привкус крови опьянил Молоха, и он с жадностью припадал к ране, пока та не перестала кровоточить. Похоже, это было лучшее вино для него.

***

Люциан Моргенштерн не любил возвращаться к реальности. Как только сладкая пытка заканчивалась, ему приходилось вновь приступать к работе. Он искал по просторному кабинету одежду и торопливо одевался. Это не мешало Слайзу, личному секретарю Молоха, стоять рядом и зачитывать распорядок дня.

– На двенадцать часов у вас встреча с представителями чайной компании «Дарлинг»…

Люциан наблюдал, как Молох слушает Слайза, отвернувшись к окну и о чём-то думая. Он положил подбородок на сложенные руки, мыском ноги став постукивать по стеклу. Секретарю с аккуратными очками и прилизанными волосами было всё равно. Он разве что немного улыбался, чувствуя отношение босса к происходящему. Слайз – высокий, широкоплечий, но жилистый. По нему не скажешь, что ночью он может вытащить из ботинка небольшой нож и, если Молох прикажет, избавить его от назойливых посетителей. Под ними подразумевались, конечно же, такие же дельцы, как и сам босс.

– В час нужно поехать в аэропорт, чтобы встретиться с турецким послом и заключить договор на поставку… – Слайз посмотрел по сторонам и шёпотом добавил, что именно, однако Моргенштерн этого не услышал.

– А им это по карману? – развернулся и с ухмылкой поинтересовался Молох.

– Да, босс, я проверил их банковские счета. Они не обманут, – кивнул секретарь.

Люциан хмурился, глядя на эту парочку, и пытался завязать галстук. Сколько ни пытался, постоянно возникали проблемы. Даже был случай, что прежде чем застрелить своего оппонента, он попросил его завязать ему галстук. Странно, что тот не воспользовался случаем и не придушил его.

– Если это всё, я продолжу, – кивнул сам себе Слайз. – На встречу запланирован час, постарайтесь уложиться, потому что после этого вам необходимо посетить званый вечер с представителями других компаний, – секретарь выделял самые важные пункты.

– Звучит до смерти скучно, – подытожил Молох, подперев голову рукой. – Они предусмотрели, что я захочу взять туда свою прекрасную леди?

Моргенштерн смерил его красноречивым взглядом и показал ему средний палец.

– После того случая… Определённо, – улыбнулся сам себе Слайз. – Могу уточнить, если желаете.

Под «тем случаем» Слайз подразумевал неловкость, создавшуюся, когда Молох взял с собой Люциана. Чтобы показать серьёзность своих намерений и презрение за такое отношение к его личной жизни, он посадил Люциана к себе на колени и вёл дела исключительно таким образом. Несогласным Молох обещал сладкую жизнь. Если кто-то отказывался вести дела, он приказывал Слайзу решать проблемы, как тому захочется. Хуже всех было Люциану, который почему-то оказывался в эпицентре неловких и немного сумасшедших событий. Однако ему льстило, что Молох так заявляет права на него.

– К чёрту, – отмахнулся Молох. – Пусть не рассчитывают, что я останусь до конца. А вечер свободен?

– Да, если вы откажетесь от встречи с нашим юристом, – вкрадчиво ответил Слайз и как будто уже автоматически стал завязывать галстук подошедшему к нему Моргенштерну.

– Сам с ним встречайся, я сегодня со спонсорами достаточно потрахался. Говорят, процент я им маленький выделяю. Пусть скажут спасибо, что они до сих пор живы, – сердито отозвался Молох. – Принцесса, я тебя не отпускал, – прикрикнул босс, когда заметил, что Люциан хочет незаметно смыться.

Моргенштерн вздохнул и встал неподалёку, поскольку сидеть – при всём желании пока невозможно.

– Как скажете, – внешне бесстрастно сказал Слайз, но на самом деле ему было досадно: вечером он хотел расслабиться и посмотреть сериал. – Через полчаса за вами прибудет машина.

– Свободен, – махнул рукой Молох, после чего с ухмылкой повернулся к Люциану.

Мужчина подошёл к нему и почувствовал ладони на бёдрах.

– Я теперь никуда тебя не отпущу, – хмыкнул Молох. – Мы слишком давно не виделись, чтобы я позволял тебе такую роскошь.

– Знаю, – Люциан заправил за ухо прядь волос. – Неужели в Аду всё так же паршиво? И ты не планируешь туда возвращаться?

– Принцесса, – Молох покачал головой. – При всех минусах пребывания здесь – тут чертовски весело. Люди гораздо живее демонов, и я хочу выпить из них все соки. Хочу почувствовать их пульсирующие жилки голыми руками. Надышаться этой жизнью.

– Это не потому, что Люцифер устранил тебя как конкурента? – хмыкнул Люциан. Любого другого за такой вопрос тут же бы выкинули из окна.

Молох немного наклонил голову и одним взглядом спросил, надоело ли Люциану жить. Тот с такой же уверенностью смотрел ему в глаза. Мужчина сдался.

– Нет, принцесса. Просто в Аду действительно пресно. Как давно случалась хоть одна стоящая того разборка? Кроме бумажной волокиты, признайся, делать было нечего. А я её ненавижу. Представить себе не можешь, насколько сильно. Да, Люцифер решил, что там я ему помешаю. Но это не значит, что я не могу периодически туда возвращаться, чтобы в очередной раз попробовать выбить из него его самодовольное дерьмо.

– Просто это выглядит так, как будто ты ищешь плюсы в изгнании, – мягко возразил Моргенштерн. Молох поднялся и грубо взял его за подбородок.

– Тебе что-то не нравится?

– Нет, сэр, – отчеканил Люциан, и Молох понял, что начинает перегибать палку. Он вздохнул.

– Люцифера не сдвинуть, как бы я того ни хотел, – мужчина посмотрел на свои костяшки. – Со временем я выбью из него достаточно дерьма, чтобы стало возможным вернуть себе власть. А сейчас… Развлекайся, принцесса.

– С человеческой оболочкой это не так-то просто, – всплеснул руками Люциан. – Тут и раны ноют и зарастают дольше, и… задница болит сильнее. Серьёзно, я не могу заниматься этим так часто.

– Только не говори, что мы начинали разговор, чтобы подойти именно к этому, – хмыкнул Молох.

Люциан засмеялся, почувствовав нелепость ситуации, но всё же возмутился.

– Вообще-то это важно! – со смехом произнёс тот.

Молох фыркнул.

– Вечером я о тебе позабочусь, – и прищурился. Люциан понял, что речь идёт о чём-то пошлом и скрестил руки на груди.

– Разве сегодня мы не запланировали милую беседу с конкурентами?

– Подождут, – подмигнул ему Молох. – А теперь иди работай, пока я тебе мотивационного пинка не отвесил по больной заднице.

Люциан вздохнул и хмыкнул.

«На кой чёрт я его искал?» – иногда спрашивал себя мужчина, но приходил потом к выводу, что долго бы на одном запахе рубашке не протянул.

========== Оказия 2: Как мы жили ==========

Когда Люцифер начал укреплять позиции и Молох исчез, Люциан остался наедине с письмом. Он нашёл его в кабинете главнокомандующего, в запертом ящике. Замок пришлось сломать – уж слишком сильно генерал хотел объяснений.

Штаб формально оставался во владении Молоха, но по факту – им владел Вельзевул как приближённый Люцифера. К Люциану никаких претензий не было, однако на работу в тот день он пришёл с опаской. В первую очередь он хотел услышать от Молоха объяснений. Ответ требовался ему уж слишком срочно, поэтому на свой страх генерал перекопал всё. Пока ему не попался закрытый ящик. Ключа не нашлось, и Люциан не без усилий выломал его.

Сам факт того, что Молох что-то писал – быстрым, отрывистым почерком – уже было дурным знаком. У Люциана всё внутри сжалось, когда он увидел строки с крупными и острыми буквами с лёгким наклоном вправо. Молох писал так, будто в его распоряжении находилась целая бумажная фабрика.

Люциан прижался спиной к ящикам, чтобы его не обнаружили, если что, и локоть положил на сиденье кресла. С замирающим сердцем он начал читать.

«Принцесса.

Знаю, ты хочешь объяснений. Вряд ли тебе понравилось просыпаться в одиночку. Думаю, я знаю, как тебе неприятно. Впрочем, если ты читаешь это письмо, значит, уже многое не в моей власти. И у меня нет времени на сопливую романтику.

Люцифер вернулся, а значит, у бешеного коня по имени Ад вновь есть наездник. Что ж, его право. Но это не значит, что я с удовольствием уступлю ему. Пусть попробует побороться за то, чего так хочет. Если он думает, что все будет так легко, то ошибается.

Если ты читаешь это письмо, значит, от меня уже избавились как от конкурента и обзавелись верным врагом. Не вздумай искать меня. Почему? Ну, мы же не хотим, чтобы твое прекрасное личико превратилось в кровавое месиво, правда? Повезёт, если этот ублюдок не сотрет мне память, как это бывает в глупых фильмах. Если нет, я постараюсь найти шлюху, максимально похожую на тебя (шутка). Рене знает, что делать, и я рекомендую тебе поступить, как она.

Слайз тоже ко всему причастен, поэтому не пытайся искать его. Он найдет тебя, если я прикажу, но не раньше. До этого – либо не высовывайся, либо постарайся не умереть. Я прошу немногого. Если сдохнешь, я воскрешу тебя, а потом убью снова. Если сдохнешь изнасилованным… Ну, ты понял. Не ищи меня. Мы не в дурацкой романтической комедии. Смерть реальна и как никогда близка (для тебя уж точно). Пусть и по учебнику, но ты знаешь, что это.

Можешь снять кольцо и сделать вид, что никогда не был знаком со мной. Мало кто в это поверит, но ты можешь попытаться. Или скажи, что это ты сдал меня Люциферу с потрохами, или прикинься, что никогда не любил меня и лишь ждал возможности освободиться (это уже правдоподобнее), после чего – исчезни где-нибудь в Испании. Я жду от тебя хорошего прикрытия. Лучше тебе постараться и выжить, ясно? Мне плевать, что это будет – католический священник или индийский шудра. Слейся с толпой. Никаких демонических штук, тебе ясно? И тебе уж точно не стоит мелькать перед Люцифером. Он почувствует на тебе мою энергию, уверится в том, что рассказанное о нас Вельзевулом – правда, и обрадуется выпавшему джек-поту. Не радуй его. Радовать можно только меня. Понял?

Я не знаю, сколько пройдет лет, прежде чем мы увидимся. Будь готов к любым срокам и не делай глупостей.

Мне тоже будет не хватать тебя.

Твой единственный и бессменный супруг».

После этого письма жизнь Люциана кардинально поменяла свой ход. Генерал сидел в кабинете Молоха, прижав бумагу к губам. Когда читал, он представлял, как главнокомандующий сосредоточенно и торопливо пишет письмо, желая сообщить всё. Вылить на бумагу, пока не стало слишком поздно. Запер на ключ и сделал вид, что ничего не было, когда Люцифер уже вломился к нему и заявил о своих правах.

Генералу стало не по себе. Насколько же падший ангел силён, что сумел сдвинуть Молоха и вынудить его оставить пост? И куда теперь делся главнокомандующий? Где его, чёрт возьми, искать?

Люциан почувствовал себя одиноким и в каком-то смысле брошенным. Он сидел на полу кабинета и будто на интуитивном уровне хотел поймать хоть немного воспоминаний, немного запаха Молоха, чтобы запомнить его. Спрятать поглубже в грудь и пойти хотя бы с этим маленьким кусочком дальше.

Моргенштерн поджал губы и уткнулся лбом в колени. Молох и раньше исчезал, но теперь всё стало гораздо серьёзнее. Прятаться? Не искать его? Да он, чёрт возьми, смеётся! Как будто это вообще возможно! Люциан пытался сосредоточиться и почувствовать связь с супругом, однако не ощутил ничего, кроме глухой тишины. Может, не было никакого изгнания? Может, Люцифер просто прикончил Молоха? Но зачем? Если да, то это самое бессмысленное убийство. Не было более умелого командира, чем Молох. Главное – уметь управлять им. Здесь Люцифер совершил большую ошибку: пришёл не подготовившись.

Люциан поднялся с пола и опустился в кресло Молоха. Потрогал подлокотники, откинул голову на спинку. На секунду генерал посмотрел на мир глазами главнокомандующего. Увидел удивительно просторный, но всё равно немного жуткий кабинет. Входящий сюда оказывался в самом устрашающем месте адской бюрократической машины.

Генерал предвкушал долгий путь, который ему предстоит преодолеть, прежде чем он увидит мужа.

«Муж» звучало очень гордо и массивно, Люциан только сейчас почувствовал терпкий вкус этого красивого и требующего почтения слова. Он осознал, что Молох был его мужем. Жестоким, кровожадным, вспыльчивым, но одновременно с этим по-своему заботливым, обаятельным и уверенным во всём демоном. Люциан подумал, что всё то время, пока они были в браке, он чувствовал себя как за каменной стеной. И сейчас этого не стало. Сейчас Моргенштерн остался один против огромного мира, близкого к тому, чтобы рухнуть в широкие объятия обрисовывающейся антиутопии.