Текст книги "Цветик (СИ)"
Автор книги: Надежда Михайловна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
–Иди уже, сирота, не отвлекай! – -За что и люблю соседок – с голоду помереть ни в жисть не дадут! Девки, с наступающим! Аль, тебе мужика хорошего, у меня язык, сама знаешь, поганый. Как накаркаю, так и бывает, вот я тебе и каркаю. – -Иди, каркальщик, вон, Танька сюда бежит. – -Ты думаешь, ревнует? – засмеялся Славка,– ни фига, она пироги учуяла. Ща будет тесто клянчить. И точно, огрев шутя, мужа по затылку, ухватила из кулька пирожок, откусила половину и, торопливо жуя, заныла:
–Алюнь, ну тестичка немножко, а? Алька закатила глаза:
–Тань, я тебе каждый раз показываю как его заводить! – -Алюнь, у меня все равно не такое получается. У тебя оно дышит! – Отдали счастливой Таньке оставшееся тесто. Только прибрались, пришли мужики. Самый главный мужик заснул в санках – укатался. – -Умотался вдрызг, думаешь он на санках катался? Ага, на попе, и визжал от восторга! – Серега мало чем отличался от племянника – тоже весь взъерошенный и в снегу. – – Солнышко ты моё! – аккуратно раздевая спящего румяного малыша, мурлыкала Алька. Поречная, наблюдая за ними, вздохнула:
–Тебе хорошо, родила, вон, уже какой большой, а тут придется девять месяцев вынашивать, потом не спать... Но как же славно, когда они есть, вот такие забавные... – -Ты у Борисовны Полиночку не видела. Там ваще куколка, папина радость, Аркадий больше Борисовны с ней возится. – Так оба заслужили такое счастье, а вот Тонков, который... похоже, больной на всю голову. – -Валь, что ты его сегодня вспоминаешь, проехали уже давно... Я не пропала, работа интересная есть, сынок подрастает, вот комбинат детский сдадут весной, пойдем туда – все нормально. Да и была ли у меня 'любовь всей жизни'? Сомневаюсь, скорее, влюбленность сильная, или придуманная. Любовь, она, наверное, вот как сейчас, – Алька кивнула на сопящее чудо свое, – тут полностью себя отдаешь, так, поди, и с мужиком, когда дышать без него никак, а я дышу – ровно, причем. Да и честно если, нечасто про него думаю, времени путем на все не хватает, да и кто знает, чтобы получилось из нас, случись пожениться? Он мужик видный. Дамы таких не обходят, погуливал бы однозначно, а на фига мне? Мамка правильно говорит: "Что Бог ни делает..." -Пойду я с Минюшкой своим вздремну, ночью-то не получится-мои одноклашки все со скипидаром в заднице, да и в клубе весело будет.
А Валюха и Драган опять сидели, негромко разговаривая, югослав, казалось, что-то тщательно решал и прикидывал.
Через час пришел незнакомый им молодой человек, спросил Альку, та выскочила сонная, радостно поздоровалась с ним и увела его "пошептаться".
–Чего-то ты замутила, подружка моя?
–Сюрпрайз, Валь!
Мужичок разоспался и 'проснулись его величество' только в семь вечера. Пироги и пирожки, домашние заготовки уже унесли к Ваське. Его жена ругалась, говоря, что все есть, но кто бы слушал?
Ребятки тоже притащили по сумашке.
–У нас всегда так! – пояснял Драгану Петька. – Кто чем богат, а я сам персонально делал "хреновую закуску" и оставил несколько банок на новый год, наши все её уважают.
–Что есть хре.. эээ, така закуска?
–А вот оценишь, попробуешь. Понравится, значит, ссужу пару банок.
К Ваське подтягивались ребята, задерживалась только Алька с Мишуком, но вот и они пришли, и мужичок сразу же всех и удивил и умилил – едва мать сняла с него шубу с шапкой, он прямо в валенках пошел по дамам: каждой из женщин поцеловал руку, а Дашку, Васькину дочку, обнял и звонко чмокнул.
. -Вот, дамский угодник растет, Аль, смотри, полтора годика, а рыцарь! Нам нос утер, мужик! – Петька подкинул Мишука вверх, а тот запищал: – Исё!
– Это он у Драгана подсмотрел, я думала, один раз и забудет. А он запомнил, надо же!
Драган же качал головой:
–Буду внимательный, малиш как губка. Запомнил всичко! Аля, малиш – супер!
"Малиш" побежал играть с Васькиными детками, а народ расселся за стол, проводили старый год, подурачились, посмеялись, включили магнитофон с последними записями, начали танцевать, меняясь партнерами в медленном танце. Но Валюху с Драганом никто не разбивал, видя, как они наслаждаются обществом друг друга.
–Аль, мы, надеюсь, на свадьбе международной погуляем? – поинтересовался Гешка.
–Думаю, что да, Драгану никто не разрешит ехать в Караганду, заморочки наверняка найдутся. Мы их в Горнозаводске пропьем, вон, уже три свадьбы были, немцы тоже разморозились, начали с нашими девами "дружить".
–Ты-то своего немца не обнадёживаешь больше?
–Сдурел?
– Да не, я чёт неудачно брякнул.
Валюха с Драганом пошли чуть-чуть подышать свежим воздухом, то есть покурить, перевела про себя Алька и как оказалось, не угадала. Наступил уральский новый год, покричали -'УРА!!', выстрелили в потолок шампанским, пожелали счастья в новом году, дружно навалились на необыкновенно вкусных тушеных зайцев, и ложками ели Петькину 'хреновину'.
Драган с осторожностью попробовал:
–Не понял что есть ето?
Пояснили: хрен, чеснок и помидоры.
–Что ето – хрен? Но вкусно!
– Наш человек!! Летом покажем, у вас перцы горькие, а у нас хрен.
И тут в дом ввалился с большим мешком дед Мороз, которого встретили дружными воплями, детишки тут же запрыгали возле него, ожидая подарки...
И дед Мороз не разочаровал. Он доставал из своего мешка подарок, поднимал его и громко спрашивал: "Кому?" и тут же сам себе отвечал: "Дашутке!" И получили подарки, немало тому удивляясь, все, пусть по маленькому, скромному, типа пены для бритья, или приличному одеколону – ребятам, по небольшому флакончику таких редких в их краях, польских духов "Быть может" – девчонкам, по косынке с люрексом – мамкам, Мишуку и сыну Васьки, Колюне, – по набору машинок, Дашутке – куклу и конечно же, мелким по большому новогоднему подарку с конфетами.
Но тут дед Мороз очень удивил Альку:
–И ёще у меня есть персональный подарок для нашей Алюни, Альбиночки! – он полез в мешок и вытащил два пакета. – Я знаю, что она ничего не просила для себя у меня, но за её доброе сердце и отзывчивость, мы все поздравляем её от всей души с Новым годом! Эти подарочки примерь сразу! Разворачивай!
–Мы так не договаривались! – стушевалсь Алька.
–Ну вот, разболтала всю интригу, несерьезная какая! – вздохнул Дед Мороз.
–Разворачивай! – пристали Петька с Гешкой. В пакете была коробка с туфлями, именно теми, что так приглянулись Альке. Она даже как-то померила их. Помнится, приезжал Петька, и они проходили мимо обувного, где на витрине красовались туфельки. Алька посетовала, что так мечтает когда-нибудь заиметь такие шикарные лодочки, а Петька потащил её примерить их, – "мало ли как хреново ногам в них будет". Алька померила, вздохнула – сумму в пятьдесят пять рублей потратить на себя не представлялось возможным, с тем и ушли... А сейчас эти самые туфельки лежали в коробке.
–Ребята, – потрясенно сказал Алька, – ребята, у меня нет слов!
–И на кой нам твои слова, носи не стаптывай! – тут же выдал Петька.
– А второй пакет смотри, может, тоже чё нужное? – всунулся Гешка.
Во втором была шикарная, под цвет Алькиных глаз, вязаная кофточка...
–Да, дед Мороз, у тебя подарочки для меня великолепные! Ребята, Валь, спасибо, я вас так люблю!!
–Мы тебя тоже, периодами, когда не ругаешься и не портишь нам кровь!! – Петя разве смолчит.
И тут вступил Драган:
–Мой, наш Сербский дидо Морз, сьюда не дойдет, я сам сечас малкие сувенири, за Нови годину!
Всем достались смешные фигурки женщин и мужчин в национальных костюмах, симпатичные, но в огромных башмаках. "Сувенири" вызвали дружный смех и бурю восторга у малышни.
Дед мороз снял бороду и костюм:
–Дайте пожрать, а? Пока до вас дошел, пол улицы к себе в наглую затаскивали – детишек их поздравить, выпить – пожалуйста, а пожрать ни фига, ну, а как не поздравить мелюзгу было.
–Колюха? Во ты нас провел, теперь понятно чего Алька мутила. Ешь да погнали в клуб, там ща дым коромыслом.
Веселье в клубе шло по нарастающей. Все дурачились, танцевали, водили хоровод вокруг елочки, распевая бессмертную песенку всех времен и народов "В лесу родилась елочка". Часа в четыре к Альке подошла глубоко беременная жена Валерика – Лизавета, в силу своего интересного положения почти не танцевавшая и с тоской смотревшая, как народ веселится.
– Аля, можно с тобой поговорить?
– Да, конечно. Вышли в фойе, где никого не было, все кучковались в зрительном зале. И Лизавета поплакалась на мужа: на последних двух месяцах беременности резко изменился, стал раздраженным, постоянно злился, ныл, что ему нужен секс, а она жмется.
–Аля, я бы и не против, но Раиса Михайловна сказала, что тогда ребенка не доношу! – всхлипывала Лизавета. – А с неделю назад застала его на Ружговой. Аль, он вас всех всегда слушал, поговорите с ним, а?
–С кем? – переспросила Алька, – такого быть не может!
–Не может, да вот, я сама выкидывала её шмотки на улицу...
И тут, в подтверждение слов Лизаветы, с улицы вошли в обнимку Валерик и Ружгова.
–Всё ноешь? – с разгону начал Валерик, – жалуешься? Нет бы мужа ублажать!
–Лиза, иди присядь в зале, а мы немного пообщаемся.
Та кивнула и ушла, едва сдерживая слезы.
– А ты брысь отсюда, с тобой никто разговаривать не собирается, мозги твои все в передок ушли! -Альку несло, было противно видеть своего нормального, вроде бы, одноклашку в обнимку со всехней давалкой.
–Подумаешь, сама-то далеко от меня ушла?
–Куда я ушла, тебе там точно не быть, – отрезала Алька, – иди, пока на пиночину не нарвалась.
Васька Бутузов в свое время поднаучил Альку давать сдачи, и пиночины у неё лихо получались, Ружгова когда-то на себе уже испытывала, наваляли в десятом классе ей девчонки за любимую учительницу, а Алька поставила завершающую точку – пинком.
–Ты женился по любви? Ребенок родится твой?
–Ещё бы, конечно, мой!
–А то, что ей нервничать нельзя, не слыхал?
–А чё? Пусть не нервничает! – принявший на грудь, Валерик чувствовал себя героем. – Я, может, оголодал на почве секса, слышь, а может ты меня ублажать начнешь, а чё? Ты у нас мать-одиночка, нагулявшая короеда, а я старый друг, почему нет?
Опешившая Алька дикими глазами смотрела на него: полупьяный, весь какой-то расхристанный, с масляным взглядом... и это её обожаемый одноклашка? Она передернулась от отвращения.
–Чё, Алечка, не нравится правда? Если хочешь знать, ты в моих глазах такая же проститутка, как и Ружгова. Не зря же по поселку слухи гуляют, что ты всем нашим втихую... – он заткнулся от движения Алькиного кулака. (Спасибо Ваське! Учил крепко: – Аль, никогда не замахивайся, бей резко кулаком, и в живот, вот сюда – дыхалку точно перехватит.) Вот и попала она ему под дых.
– Я ТЕБЯ НЕ ЗНАЮ БОЛЬШЕ! – выделяя каждое слово сказала Алька. – Ты для меня не существуешь!
–И для меня! – добавил стоящий неподалеку и не замеченный Алькой Бабур. – Слышь, гнида, я тебя бить не буду, жену твою жалко, но и руки тебе никогда не подам!
Алька нашла в себе силы зайти в зал, сказать Валюхе с Драганом, что устала и пойдет домой, поулыбалась ребятам и выскочила на улицу.
Не было слез, не было злости, какая-то страшная опустошенность в душе...
"Может, они, её искренне любимые и составляющие большую часть дорогих людей, одноклашки, тоже так думают, как этот..."
–Алька! – её догнал Бутузов, – Алька! – взглянув в её застывшее лицо, взял её за плечи и начал трясти как грушу: – Не смей думать так про всех! Ты наша жизнь, мы тебя искренне любим и стараемся хоть как-то да помочь тебе. За все время, что мы с армии пришли, хоть раз тебя подвели?
–Вась, не тряси меня!
–А ты не будь дурой! Нашла, кому верить! Мы как-то после его женитьбы мало общаться с ним стали, у него интерес к бутылке явно выраженный проявился. А кто пьет, сама знаешь... бить его не буду, но и для меня его теперь нет, я такое не забываю!!
–Ха, а мы, думаешь, забудем? – Оглянувшись, Алька увидела всех 'рыцарей', стоящих раздетыми в двух шагах от неё.
–Вы придурки? На улице морозяка, простынете ведь?
–А лучше простыть, чем ты будешь сопли размазывать и думать про нас всякую ху.. фигню! – припечал Гешка.
–Идите уже, я все поняла, не буду!
Дома сразу же прошла к сыночку. Он спал как всегда: раскинув ручки в сторону и сбросив с себя одеялко, что-то снилось ему серьезное – он морщил лоб и постанывал...
–Спи, солнышко мое! – Алька потихоньку погладила наморщенный лобик и поцеловала в щечки, мужичок пробормотал: 'Мама', улыбнулся и, повернувшись набок, сладко засопел.
–Вот, дурища, вот, чьё мнение и любовь тебе важнее всего! – поругала себя Алька. Неприятно, обидно, но не смертельно!!
Днём пошли на традиционные в первый день года пельмени, которые в каждом доме хранились в больших количествах, замороженными в сенях. Пока шли до Васькиного дома, на пельмени приглашали все соседи, встречающиеся на улице. У Васьки в полном составе за столом сидели все ребята, на столе исходили паром пельмешки...
–Давайте быстрее, водка прокисает! – Петька внимательно смотрел на Альку, она же вела себя как обычно.
А после пельмешек Драган, негромко кашлянув, сказал:
–Други, прошу внимания! Я хочу сказат, я... Валя... я хотел бы... Валя, я удай си за мене! Аля, помоги!
–Валь, он тебя замуж зовет, так, Драган?
–Да, да!
Валюха прижала руки к запылавшим щекам.
–Драган! Я согласна!!
–О, надо за это событие выпить, Вась, тащи шампанское!!
Сияющие Валюха и Драган держались за руки, и разве упустят такую возможность Алькины орлы?
Переглянувшись, Петька и Андрюха дружно заорали: – Горько!! – их тут же поддержали все остальные!
Из-за орева не услышали стука в дверь, а когда на пороге появились две девушки, опять заорали -приехали 'девки наши' – Галя Латынова и Светка Ганьшева.
– Девки, вы чё, Новый год проспали что-ли?
– Новый год праздник семейный, вот и отмечали дома, а до клуба сил не было дойти! Ладно, не серчайте, мы же здесь! – обнимаясь со всеми, щебетали девки.
Больше всего обнимашек досталось Андрюхе: – Вот, казалось бы, самый резкий и хулиганитстый, а девки его зацеловали. Наташ, как ты такое терпишь? – посмеялся Петька.
Наташка только счастливо улыбалась:
–Я что, не знаю девок? Или росла не с вами? Вы же все безбашенные, но дружба ваша всегда была именно дружбой, чёт я не помню, чтобы в вашей компашке хоть одна пара объявилась!
Смеялись и дурачились долго, а мимо Васькиного дома раз пять проходил Валерик и все больше мрачнея, слышал доносящиеся из дома взрывы смеха и веселые крики теперь уже недоступных ему одноклашек.
Второго января Драган повел Валюху к своим, знакомить с другами, и слушала она: 'Драго ми е'-приятно познакомиться. -Много лепа жЕна', – югославы хлопали Драгана по плечу, целовали Вальке руку, она бывшая в напряжении поначалу, расслабилась. -Цветик, – говорила она вечером, – они такие открытые, меня приняли вмиг, через полчаса было ощущение, что я их всех сто лет знаю.
–Ты домой-то сообщать будешь, что через неделю 'хвамилию' поменять собралась?
–Да, вот только с духом соберусь, но Цветик, как бы не восприняли мои, что бы не сказали, я решила и никому его не отдам!!
Мирич же встретился с Редькиным и решили устроить они "показательную международную свадьбу, чтобы дух захватило, и все знали, что наши народы – истинно родственные души!!"
Валька впала в уныние:
–У меня же ничего нет подходящего из одежды, я просто Цветика навестить ехала!
–Не надо грустит, всичко будэ! – утешал её Драган.
Зоя Петровна отпустила Альку на пару дней, и поехали девки и Минька в Пермь, Славиных навестить и прикупить наряд для невесты. Валькины родители всполошились, поахали, поохали, но, как ни странно, против не были, в отличие от Витмана, которого категорически не хотели ей в мужья.
Славины пришли в восторг от чудо-мужичка, который обаял всех, особенно младшую Славину, Полиночку. Она ходила за ним хвостиком, а Минька водил её за ручку.
– Аль, может, это судьба? – посмеивался Аркадий.
–Может, но обручать не будем, подрастут – разберутся.
–А что, зять шикарный!! Вон как руки женщинам нацеловывает, но хорош мужик, за одни глазки влюбишься, такие хитренькие.
Полдня мотались по свадебным салонам и нашли-таки красивое платье, как на Вальку пошитое: -Валюха, ты прям королева!! Ещё туфельки подберем и хоть на конкурс красоты!
Алька искренне радовалась и восхищалась за подружку, а подружка с Борисовной вечером вместе посетовали:
–Как-то нечестно, у нас Борисовной все хорошо сложилось. А тебе вот...
–Валь, мне, помнится, блюдечко Сашку-мужа нагадала. А пока в моем окружение каких имен только нет, а Сашки не наблюдается, похоже, где-то заблудился. Ну годам к сорока объявится, глядишь.
А Сашка, нагаданный муж, и не знавший об этом, в эти дни привыкал к сухому жаркому климату Афганистана, задыхался от жары днем и с нетерпением ждал ночи, когда можно было немного расслабиться.
Славины твердо обещали приехать на свадьбу, а в Горнозаводске на станции встречал Драган: -Ужжасно много скучал, Валя!
И видела Алька свою подругу урывками, но не обижалась, а наоборот, радовалась за неё!
ГЛАВА 8.
На неделе прилетели родители Поречной и старший брат – Саша. Алька посмеялась: -Вот и Саша объявился. Только вряд ли это мой суженый, у него, глянь, какая красивая казашка-невеста, опять облом!
Драган очень сильно волновался, как-то его таст и ташта (тесть с тёщей) воспримут, но вся такая уютная, кругленькая, невысокая теща сразу же полезла обниматься:
–Нагнись, зятюшка, уж очень ты для меня высок, это ж надо, как вымахал!
Расцеловала обалдевшего серба в обе щёки и погрозила пальцем:
–Смотри, дочку мне не обижай, она у меня одна!
Драган расцвел:
–Ништо! Не буду! Отец же суховато поздоровался и весь день пристально следил за молодыми, к вечеру подобрел:
–Ты не волнуйся, зятюшка. Он всегда приглядывается к новым людям, а к тебе особенно, дочка-то у него любимица! Но разглядел, что у вас все серьёзно, и вишь, подобрел.
Через два дня Любовь Викторовна знала всех югославов по имени, кормила их наваристым борщом и котлетами, а они начали звать её 'наша мама Льюба' и откровенно завидовали Драгану:
–Повезло ему, выигрыш на миллион такая ташта, – подвел итог Живко.
Приехали одноклашки в полном составе. -Группа поддержки явилась! – отрапортовал Пеьтка, здороваясь с Драганом.
Свадьба удалась на пять с плюсом. Жених и невеста были изумительно красивы. Зайдя в зал ДК – в ЗАГСе все желающие не уместились бы,– вызвали восхищенные вздохи всех и выкрики 'Браво!' со стороны югославов. Алька и Живко были свидетелями(ребята сразу же отметили, что подружка в подаренных ими туфлях). Поздравлений, шампанского и цветов было много – для любимой Валюши Драган какими-то неведомыми путями достал розы. Зимой, в двадцатиградусный мороз у невесты в руках были нежно-розовые розы, вызывавшие у всех без исключения женщин завистливо-восторженные вздохи: -Какая красота! Вот это любовь!!
Отговорили торжественные поздравления официальные лица, подарили молодым подарки, а затем перешли в зал, где были накрыты столы. Сначала гости вели себя немного скованно, оглядывались на Редькина и Мирича, но Алькины ребята не стали тянуть резину и за небольшое время завели всех гостей, кричали -"Горько!", стащили у невесты туфлю, потребовав у Драгана и Живко выкуп, пока те торговались, украли и спрятали Валюху, опять потребовали выкуп. Драган комично закатывал глаза и плакался, что все деньги ушли на выкуп, на что будет содержать младу жену?
–Дело поправимое, – сориентировался Петька, притащил два подноса из кухни, и пошли они с Гешкой собирать на прожитво молодым, оставшимся без копейки, изображая то ли Кису Воробьянинова с его знаменитыми: "Подайте что-нибудь на пропитание!", то ли кота Базилио– "подайте слепым и зрячим!" Устроили перепляс с югославами, кто кого перепляшет. Те охотно вышли и сплясали свой 'Коло', наши же забацали "Цыганочку с выходом из-за печки" и разудалым Андрюхиным свистом, ну, а какой же русский не любит 'Цыганочку'?
–Ничья! – отдуваясь проговорил Петька, – ладно, давайте по одному с каждой стороны, посмотрим, кто кого.
У югославов юркий подвижный Младан, казалось, летал по кругу, наш Гешка был немного потяжелее в танце, но когда он пошел вприсядку, Младан не выдержал, засмеялся, остановился и поднял вверх руки: -Браво, руснак!
Обнявшись, плясуны долго дурачились, как заправские артисты, кланяясь и посылая воздушные поцелуи. Потом, немного угомонившись пели песни, кто во что горазд, нашу 'Катюшу' знали все югославы, а наши стали подпевать, не зная слов, но повторяя слова песни 'Тамо далэко'. Ребята из ДК сделали подборку югославских песен, какие нашли, вызвав бурную овацию, потом несколько раз пели Магомаевскую "А эта свадьба, свадьба пела и плясала!!"
Алька утомилась и присела отдышаться, к ней подсел Франц:
–Алья, какие вы веселые!
– Душа поет, вот и веселые!-
Тут же подлетел Гешка и потащил танцевать:
–Аль, ты просто стой и качайся. Я вижу, ты устала, но нечего этому... возле тебя ошиваться!! О,пошли вон, твои Славины. Я тебя с рук на руки передам!
Борисовна, утомленная, но веселая восхитилась:
–Аль, ну у тебя и одноклашки! Молодцы ребята!! Вы просто одна семья!
Время полетело быстро, через неделю уехала 'млада жена' утрясать все проблемы и дела: увольняться, переводиться на заочное отделение, выписываться. Драган скучал, загружал себя работой – отделывал однокомнатную квартирку в достраивающемся доме, жить им здесь оставалось еще полтора года. Договор заключали на три, вот и выделили всем трем международным семьям по однушке.
А Минька собирался в ясли, в райкоме решили не тянуть, и открытие детского комбината наметили на День Космонавтики, вот и обходили врачей, сделали Манту, мужичок был полностью здоров. Неделю правда попищал и температурил – оказалось, зубы лезут, он самостоятельно одевал штанишки, в колготках, правда, путался: или одевал задом наперед, или начинал громко возмущаться: "Гад, гад!" -где-то услышал. Если что-то было не так – ругался, рыдал очень редко, даже ободрав коленки, тихонько поскуливал: – "боно Мине!" И жалели Миню бабки, и мама, дуя на них, и целуя хитрюгу три раза: в обе щёки и обязательно в кончик носа. Если кто забывал, Минька тут же напоминал: "Нёсик надо!" Говорил уже прилично, все так же истово обожал сказки, замирал, смотря мультики или фильмы-сказки.
По выходным ходили с мамой в ДК на детские сеансы, потом обязательно шли в небольшое кафе, которое до пяти вечера было детским, а вечером там тусовалась молодежь. В кафе покупали 'сок и пиёзю', показывал пальчиком какую: -Етю! Любимый вопрос у ребенка стал: "Поцему?"
Познакомились с воспитательницей группы – Еленой Ивановной, молодой девчонкой только после педучилища. Алька порадовалась, что имя у неё не сложное, Мишук тут же схватил: "Лена Вановна". Руки целовать всем подряд прекратил, только своим, тем, кого уважал и любил. Сережка привез ему маленькие лыжи, и несколько раз они с "Дя" катались. Мишук пыхтел, падал, но упорно вставал и опять пытался шагать на них.
–Упорный малиш, молодец, много у него получится! – определил Драган, который у Мишука был просто 'Ган'. В марте приехала Валька, стало шумно и колготно.
С первого апреля приступила к работе новая девушка-технолог из родного технаря и Альке стало полегче. Появилось немного больше свободного времени, она наконец-то собралась поменять прическу-волосы отросли до пояса, и сушить их после мытья, особенно зимой, было мучением.
А её обожаемые развыступались:
–У тебя такие волосы, дура что ли? – бурчал Васька.
. -Не отрезай такую красу! – присоединился и Драган.
–Не, у тебя и есть-то ножки твои и волосы, а так ты давно уже не цветик, а воробей,..но боевой, – ржал Петька, уворачиваясь от затрещины.
–Не, ну правда, ты в девках такая аппетитная была. А ща одни мослы! Ты думаешь твой обожаемый Бабур одобрит? Ага, жди! Больше всех выступать будет! – добавил Гешка.
Петька зачастил в Горнозаводск, к весне приехал работать на цемзавод:
–Чё дома делать? Скучно, только если винище жрать, как бывший друг, не хочется. А здесь какая-никакая цивилизация. Пока в общаге поживу, женюсь вот, глядишь, немцы домов настроят, и квартиру дадут!
Ездил на большом цементовозе. Одноклашки все, кроме Вохмяши отучились на шоферов, Вовик же учился в Челябинске, в машиностроительном техникуме.
Ребята ничего Альке не говорили, но мамка рассказала, что будучи на каникулах Вохмянин Валерику засветил в глаз – приличный синячище долго красовался на теперь уже постоянно опухшем лице бывшего другана. Алька прижала Петьку, тот нехотя сказал, что Валерик несколько раз подкатывал к ним: Васька его сразу послал, а ребята 'вежливо так, по-французски' полчаса поясняли где они его видели.
Вовик, приехавший на каникулы, был не в курсе всего, вот Валерик ему и поплакался, типа, Алька, бессовестная, он хотел после армии на ней жениться, а она его кинула – уже была с пузом, а подпив на Новый год, вспомнил старые обиды и наговорил ей не то, что надо. Вовик полетел к ребятам, наезжая на них, что ребята неправы, но когда ему объяснили и повторили Валериковы слова, он молчком сорвался и убежал. Вызвал Валерика на улицу и, не особо выбирая выражения, засветил тому в глаз.
–Рыцари вы мои, самые любимые, я, наверное, всю жизнь не устану вам в любви объясняться! – с повлажневшими глазами проговорила Алька.
–Мы тебя тоже любим, когда ты не вредничаешь и не лезешь с нравоучениями, мамки нас так не разгуливают, как ты. Моя Галина Васильевна, чуть что – выступает: "Петя, я ведь Але пожалуюсь..." А Пете двадцать два уже, штаны самостоятельно одеваю и на горшок тоже хожу.
Мишук с удовольствием ходил в садик, вставал без слез и нытья, в группе стал лидером, как сказала воспитательница. Она как-то незаметно изменилась, стала косо поглядывать на Альку... пока та не догадалась, что виной всему Петр Петрович собственной персоной.
Тот, хитрюга, положил глаз на воспитательницу и приладился забирать Мишука.
–Чё ты, Аль, я с работы по пути иду и заберу. Мне не сложно и мужику в радость, мы же с ним все горки-качели обходим...
–Ах ты, аферюга, слабо к воспитательнице самому подойти, вон, в кафешку пригласить?
–Да я бы с удовольствием, но вдруг не согласится? Знаешь, как-то мандражирую я.
–Блииин, ты ж недавно распинался, что совершенно взрослый?
На следующий день, забирая Мишука попозже, Алька проговорила:
–Елена Ивановна, вот, мой одноклашка, Петь... э-э... Пётр Петрович, давно мечтает вас в кафешку или кино пригласить, но побаивается, вдруг откажетесь?
Та вспыхнула:
–А как же Вы?
–А что я? Они, мои семеро одноклашек, нет теперь уже шесть, самые лучшие в мире друзья, я им как сестра. Да он сам Вам расскажет про наш дружный класс. Так, что, согласны? Он, вон, у калитки мается. Петь, иди уже сюда!
Динамик на вокзале как-то хрипло прокаркал:
–Скорый поезд номер восемьдесят девять 'Москва-Нижний Тагил прибывает на первый путь! – и встрепенулись трое мужчин лет за шестьдесят, что стояли недалеко от Альки с Мишуком и негромко переговаривались.
Из-за поворота показался поезд и Мишук запрыгал:
–Деда? Прравозик?
–Да, сынок!
Минька как-то за день стал четко говорить букву "Р", самому нравилось, и буква получалась замечательно-раскатистая – рррыба, ррама!
Поезд приблизился, и Алька с Мишуком и подбегающим Петькой пошли к пятому вагону.
Дед выходил из него задом, на спине висел чем-то набитый огромный рюкзак, а из вагона вслед за дедом, спускался молодой парняга, таща две большие корзины. Поставив их и пожав деду руку, полез обратно, а мужчины встречающие обнимали высокого крупного мужика, вышедшего из соседнего вагона.
Алька, наобнимавшись, ругалась на деда:
–Сдурел, куда столько надо было тащить? Корзины какие-то, да ещё и неподъемные, весу-то больше чем в самом!
Дед же, сняв свой "сидор", нацеловывал Миньку.
Тот изо всех силенок обнимал его:
–Деда прриехал!
– О, какой ты большой стал, постреленок! Скоро деда догонишь! А чаго ты, унучка, мене ругаешь, я ж у гости с пустыми руками не прийду?
Поезд уже отъехал, и стало слышно дедову непривычную речь. -Я жеж к унукам на усё лето приехав!
Высокий мужик, услышав дедово 'гуканье', как-то дернулся и, отдав встречающему зажженную сигарету,– Подержи-ка! – в два шага шагнул к деду, который, отпустив Миньку, собирался опять надевать свой сидор. Мужчина легко поднял на уровень своих глаз худенького, едва достигавшего ему до плеча, деда.
–Жив, курилка старый?
–Ну, жив! – не узнавая мужика, сказал дед, – а ты хто таков будешь?
Тот не отвечал, сглатывая что-то в горле, всмотрелся в дедово лицо и крепко прижал его к себе. Потом отпустил:
–Старый, а старый, дай твоего горлодеру-то, попробовать? – как-то не в тему произнес он.
Дед встрепенулся, начал внимательно вглядываться в него:
–Этта чаго делается? Этта ж... Ах ты ж пострелёнок, малолетний, желторотый, а ну хади отседа, мал ещё до моего горлодёру... Лешка? Лёшка, ТЫ?
–Я, старый, я! – Мужик опять облапил деда. – Вот это праздник у меня, у нас! Ай да старый, мы же сто раз тебя вспоминали, думали, что и не дожил ты!
–Не дождесся, малец! Колька? – дед опять начал обниматься уже с другим мужчиной, а оставшиеся двое дружно обняли их, так и стояли обнявшись несколько долгих минут.
–Ах ты, малина в рот, ребяты, живыя! – Дед, не стесняясь своих слез, внимательно разглядывал мужиков и восхищался: – От, унучка, я дожив до радости, это усе мои расп... разгильдяи, от я на их ругався, а они у меня кисет воровали...
Алька сунула деду платок.
–Дедуль, я так рада за вас всех!
–От тож, а ты, Ванька, увсягда хитрец был, вона как усё провярнул!
Подошедший Ванька, которого так никто кроме жены не называл – в районе он для все был не иначе,как Иван Егорович, только улыбался.
–Ну как, ребята, сюрприз-подарок вам на Победу?
–Ох, Вань, лучше не бывает! – "желторотик" под метр девяносто, легко закинул дедов сидор на плечо. -Пошли уже, я думал, что сидор остался в прошлом, после войны видеть его не могу. А Панас, гляди, не расстается с ним. Чё ты туда, камней напихал?
–Не Леш, усякую полезную... – мужики дружно захохотали.
–Старый, ты совсем не изменился,"усякую полезную вешчь", мы все замечательно помним.
И пояснили непонимающей Альке:
–Дед твой постоянно ходил с набитым вещьмешком, подбирал веревочки, проволочки, болтики, мы подсмеивались, но если что-то надо было скрепить или прошить, шли к нему. У него "усякая полезная вешчь" находилась всегда, мы-то молодые, безалаберные были, а он как мама-наседка нас опекал, Лешку, вон, вовремя успел сдернуть с бруствера, от пули уберег, Ивана полумертвого вытащил... Дед твой, унучка, не смотри, что у сапогах кирзовых, и при любимом сидоре, героический мужик. – С любовью глядя на такого худенького, ни чем не примечательного старика, сказал мужчина немного постарше их.
