Текст книги "Цветик (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

–Поздравляю!! Это здорово, я очень рада за вас, вы такая красивая пара!

–Мы вас с Валей Поречной приглашаем вместе с нами отметить подачу заявления. На свадьбу-то не приедете, Валя будет на отработке, а у тебя срок подойдет, жаль, так что в субботу в семь у меня.

Алька улыбалась, ходила как ни в чем не бывало, а в голове крутились строчки из письма:

–Миша сказал, мало ли с кем я когда-либо переспал? Не надо ноги раздвигать раньше времени, а тем более, вешать ему на шею неизвестно кем заделанного ребенка.

–Дура! Дура! Дура! – И словно поняв, что его мамка сходит с ума от обиды и мерзости этих слов, в животе как-то сильно и больно забился ребенок.

Алька охнула:

–Прости, малыш, я больше не стану так дергаться. – Она гладила живот, – что мы с тобой не выживем что ли? Всем 'подругам' назло выживем!

На распределении Ольхин, прищурив глаз сказал:

–Цветкова. Какая ты у нас персона, оказывается! Специально тебя затребовали пермяки. Ну и ладно, надеюсь, родной техникум не опозоришь?

–Не должна, Евгений Дмитрич!

На выпускной Алька не осталась, распрощавшись со всеми, поплакав и пообещав всем писать, поехала домой.

А там, вдалеке, не знал и не ведал Тонков, что родится скоро у него ребенок, не дошло до него письмо Лариски. Жена и Анна сочинили ответ от него как можно пакостнее – написали и отправили.

– -Нечего грабли протягивать на моё! – выразилась жена, Анна поддакнула, хотя сама спала и видела, как это 'моё' будет с нею.

Побыв неделю дома, Алька приступила к работе на хлебозаводе, который с приходом Зои Петровны заметно преобразился. Отремонтировали давно заброшенные помещения, и теперь кроме хлебного, здесь имелся цех переработки даров природы: благо лес был рядом, и местные жители, сдавая грибы и ягоды, получали неплохие деньги. В другом небольшом цехе делали так любимые детворой петушки и леденцовые карандаши, работы было много, Алька вертелась юлой. Ей нравилось, что она как-то без трений и шероховатостей влилась в коллектив.

Домой ездила только на выходные, а в будние дни, опять же повезло – жила на квартире у вахтерши, которая с большим удовольствием согласилась принять Альку на постой. Жила Мария Антоновна поблизости, в небольшом домике, одна, с двумя кошками. Было ей одиноко. Увидев небольшой ещё живот Альки, поохала, но и утешила:

–Ничё, девк. В войну и не так приходилось, выживешь, ты, видно вон, не блудливая. А то и оставайся после родов у меня – места хватит, мамка вон подсобит, чё дитя таскать по нашим дорогам туда-сюда. Поживете здесь, а там видно будет, да и я в вашу Медведку доеду, в огороде что-то посею-посажу. Мать-то пусть приедет, поговорим и определимся. Мой-то Вася, когда ещё соберется приехать.

Вася-сынок, подводник, служил на Дальнем Востоке, наезжал домой редко. В отпуск, как правило, ездили семьей к морю. А к мамке на Урал, все как-то не по пути было. Да и не заладились у Антоновны со снохой отношения сразу, но, как мудрая женщина, она сыну ничего не говорила:

–Выбрал, пусть живет, вон детишков, уже двое. А у тебя, точно, мальчик родится, по животу, вон, видно.

Мамка, приехав, тут же подружилась с Антоновной. Та на выходные шустро собралась в Медведку, там внимательно и пристально все осмотрела.

Вывод сделала:

–Хорошо, огород большой, и для меня местечко найдется, всякие травки-приправки посадить. Месяц проскочил незаметно, и как-то резко вылез живот, что не прошло мимо внимания Кухтинской, и поползли по поселку сплетни и домыслы, но мамка встретив Броню выдала:

–Чё ты переживаешь за чужой передок? Жалко чужую – подставь свою! Тебе что, водиться принесут, или просить денег придут? Нет? Вот и утяни язык в задницу. Наше это дело, никак не твое, лучше за своим Стасиком присматривай, он больной, вот и, не дай Бог, падучую получит, за такой же длинный как у тебя язык! – и пошла из магазина, не обращая внимания на тявканье Брони.

Собравшиеся в магазине бабы – а где ж ещё посплетничать, тоже поддержали Ритку:

–А то Алька первая ребенка в подоле принесет? Сплошь и рядом, угомонись, Броня, это не Людка! Да и та давно уже уехала. Лучше, правда, за своим смотри, – выдала Нина Васяжиха, горластая и шумная бабёнка, мать Алькиного одноклашки Гешки. – Разберется, девка всегда была серьёзная, знать, обманул какой.

А 'какой' злился и психовал: жена, которая лила слёзы и заверяла перед свадьбой, что беременная, никак не беременела, каждый месяц слезно заверяя, что теперь-то уж точно.

–Лох ты, Тонков, первостатейный! – ругал сам себя Мишка .

Прапорщик Драчёв уехал добровольно в Афган, не желая видеть свою драгоценную супругу, надеясь, что она свалит к родителям, но Анна не спешила уезжать, меняя мужиков одного на другого, в части на неё не сильно клевали, если только вновь начавшие служить, и то все быстро заканчивалось, среди солдатиков давно ходила её кликуха -'Одноразовая'. Она начала знакомиться с 'нерусями', называя так всех кавказцев, и частенько у КПП торчали красавцы-джигиты, поджидая её. Комполка Лунин пару раз разговаривал с ней о недостойном поведении, она строила глазки, принимала соблазнительные позы, клялась исправиться, и все продолжалось. Наконец, Лунин не выдержал, и дав ей три дня на сборы, велел убираться в к родителям.

Анна пришла к Тонковым попрощаться. Мишка, как всегда в последнее время, где-то зависал – и подруги поднакушались как следует. Светка, размазывая пьяные слёзы, сокрушалась:

– Гад, как бы мне сделать похитрее, чтобы он поверил, что я залетела? А потом и выкидыш устроить, ведь мне ещё три года назад, после третьего аборта поставили диагноз бесплодие. А такого мужика терять-то не хочется, я согласна, пусть гуляет, но только чтобы не разводился!

Зашедший в прихожку и услышавший этот разговор, Тонков обессиленно прислонился головой к косяку. Потом выдохнув, пошел к двери – и явился домой только через два дня, пропахший чужими духами и весь в засосах. И не стало феейрверка, рубахи парня, обаятельного, искрометного Мишки. Появился мрачный, никому из баб не верящий, какой-то жесткий Михаил.

ГЛАВА 4.

В двадцатых числах апреля приехала делегация на Пашийский хлебозавод – три серьезных мужика долго и тщательно обследовали все, заглянули даже в подсобки, везде был порядок. И пригласив Зою Петровну на разговор – подведение итогов. Ей там озвучили, что из всех выбранных для проверки заводов их – самый перспективный, и комиссия будет рекомендовать и голосовать за расширение их производства, а именно: оснастить и запустить кондитерский и пряничный цеха, а также наладить производство газированных напитков – ситро, лимонада.

– Специалиста-технолога вам по распределению направили, вот и начинайте.

– Я понимаю, пряники, кондитерка, но газировка? Это ж совсем не из нашей оперы?

–Зоя Петровна, еще великий Ленин говорил, что всякая кухарка может управлять государством. Подучим вашего специалиста, пока цеха отремонтируют, оснастят, приедет в Пермь, постажируется, и мы очень надеемся, дело пойдет.

–А сбыт? Наши небольшие посёлки вряд ли будут потреблять много пряников и тортов?

–Если у вас будет качественная и вкусная продукция, сбыт по соседним районам наладим, да и Свердловская область рядышком. Так что, думайте, просчитывайте, предлагайте варианты, мы открыты для диалога и помощи!

Директриса повела двоих на обед в столовую, а третий, Славин, поспешил к Альке.

–Аля, как ты? Меня Леночка настоятельно просила расспросить тебя тщательно .

– Все нормально, Аркадий Иванович! Работать нравится. Интересно, через месяц рожать будем, врачи говорят, скорее всего, мальчик родится.

– Не тяжело тебе с животом, нарушение КЗОТа ведь?

– Аркадий Иванович, пока все нормально, живот не особо большой, многие думают, что я много ем. Как у вас дела?

– Да, ждем окончания учебного года, будем оба вместе, Леночка ведь тоже на третьем месяце.

–Как я рада за неё, за вас, – поправилась Алька,– Елена Борисовна такая классная, и так замечательно, что вы встретились.

–Спасибо, Аля, вот, родим невесту для твоего сыночка, Леночка сладости ест в неограниченном количестве, я смеюсь – значит девочка!

–Ага и с младенчества помолвим, – засмеялась Алька. – Немного подождите, я щас.

Отпросившись на десять минут сбегала до Антоновны, объяснив, что надо передать гостинчика славным людям, помогшим ей с распределением, наложила варенья различного, пару банок грибов – в одной были белые, а в другой – маслята, только шляпки размером не больше пятикопеечной монеты. Вручила все Аркадию, тот отнекивался, но Алька сказала, что от чистого сердца, да и мамульку свою пусть порадует домашним вареньем. Пообещав обязательно сообщить Славиным, когда родит, расстались довольные друг другом.

Проводив комиссию, Зоя Петровна, немного помолчав, сказала:

–Значит так, до нового года потянем со строительством, там, пока оборудование установят, к весне поедешь на стажировку, пусть маленький подрастет, почти годик будет и без мамкиной сиськи в случае чего обойдется.

Май начался теплыми деньками, и к средине месяца посадили картошку и все овощи. Серега готовился к экзаменам, мать сдружилась с Антоновной, обе как орлицы, смотрели за Алькой.

Алька заметно погрузнела, отяжелела, ходила смеясь над собой, как гусыня. Двадцать пятого мая приехал из Армии первый одноклашка Петька, служивший в Забайкалье, за ним, через два дня Валерик из Приморья, ждали Гешку, его шумная маманька возмущалась:

–С другого конца страны уже приехали, а сына, служившего не так далеко, с Западной Украины не дождешься!

Ребята первым делом пришли к Альке, она все годы была для них своим парнем, знала все их секреты и похождения, кто кого любил, кто кому нравился, письма ей писали чаще, чем домой. Осмотрев её со всех сторон, поехидничав и похихикав, приступили к расспросам: -Кто и кому морду набить?

–Давайте уже Гешку дождемся, суровые мои, тот ведь тоже мозги будет компостировать. Ребята, я так счастлива, что вы приехали, вы мои самые-самые!!

– Были бы самые-самые, – проворчал Петька, – дождалась бы нашего одобрения. А то, вон, и бражки с такой гусыней не выпьешь!

Гешка явился тридцатого мая, а тридцать первого, в восемь утра Алька родила сына. Рожала дома, до Пашии, где наблюдалась, не успела. Мужичок родился крупненький, аж четыре килограмма. Роды случились быстрые, сынок сразу же заревел громко и оглушительно. Акушерка, тетя Паня, сто лет, а, может, и больше, работающая в больнице, приняв его, охнула, потом сильно засмеялась:

–Аль, мало того, что богатырь и горластый, ты смотри, меня описал, чудо какое, первый раз сразу, едва вылезши, сикают. Да как метко, прямо мне на халат... Смотри, мать, какой красавец у тебя народился!

Она показала завернутого в пеленки малыша, тот таращил глаза и сердито ревел:

–Мишка, – произнесла уставшая Алька.

–Ну, значит, так и назовем! – тут же проговорила тетя Паня.

Засыпающая Алька не врубилась: она-то просто углядела, что сын вылитый Мишка, и вырвалось у неё имя, а акушерка, сообщая матери о ребёнке, сказала, что Алька назвала сына Мишкой.

Радостная бабка слетала в поссовет и записала малыша Цветковым Михаилом Михайловичем, по отчеству матери, Алька – Михайловна и сын тоже Михайлович!

Когда Альке принесли сыночка кормить, тогда он уже имел имя, покривившись, Алька смирилась, она-то хотела Егором назвать.

Одноклашки, отмечавшие свой дембель, орали под окнами, как мартовские коты, поздравляя Альку с сыном, пока их не разогнала дежурившая фельдшерица.

А Тонкову приснился маленький мальчик, трех-четырех лет, удивительно похожий на него... Обрадованный Мишка рванулся к нему, бегом преодолевая расстояние и желая побыстрее взять свою копию на руки, но в двух шагах от ребенка, мальчика позвал женский, смутно знакомый голос: "Мишуткааа!" Малыш улыбнулся и, повернувшись, побежал на голос, а Тонков как-то увяз и не смог сделать больше ни одного шага. И такая жалость появилась у него во сне, что не успел он к ребенку... Проснулся с колотящимся сердцем и весь в поту.

Долго потом сидел на балконе, курил и с горечью думал, что не суждено ему иметь детей с этой... Пытался он мирно договориться, чтобы развестись, но Светка орала и истерила:

–Только с понижением в звании ты от меня отделаешься, будешь вечным летёхой!!

–Раз так, ты будешь соломенная жена. Я к тебе не прикоснусь больше!

Вот так и жили, все больше понимая, что чужие абсолютно во всем. Мишка перебирал баб, благо, в городе был текстильный комбинат, и приезжало много молодых ткачих из России, сразу честно предупреждая, что женат. И не желая иметь незаконнорожденных детей, всегда подстраховывался. А жена... он абсолютно не интересовался ею, тестя, попытавшегося вправить ему мозги послал:

– Ты хотел, чтобы она стала офицерской женой? Стала, что ещё надо?

– Но семья должна быть семьёй!

–Да? А как же насчет того, что после третьего аборта твоя доченька бесплодна?

–Врешь, гад!

–От гада и слышу, пошел ты, Сергеев, не хочет твоя драгоценная развода, пусть так живет.

И только об одном жалел Тонков, что не успел спросить у Анны про Альку. Где-то глубоко в душе свербело, что надо было хоть пару строк когда-то написать девчонке, влюбленной и смотрящей только на него .

На выписку к Альке заявилась целая компания: принаряженная мамка, серьёзный и какой-то важный Сережка, его вечная тень двоюродный братец – Вовка Горбунов, Антоновна и пятеро ребят одноклашек, два были на год постарше – Васька Бутузов и Юрик Горбушин,– уже работали в соседнем поселке на заводе, год, как отслужив.

Вот эти пятеро до слез растрогали Альку,подарив ей коляску для сыночка.

–Ребята, я ..

–Успокойся, тебе нельзя реветь, ты теперь кормящая, – пожурил Васька Бутузов, женившийся ещё до армии и недавно ставший отцом во второй раз. Добрейшей души парняга, учился очень плохо и учителя, зная его трудолюбие и отзывчивость, просто дотягивали его до окончания восьмого класса. Алька же с шестого класса сидела с ним за одной партой и исправляла ему ошибки в диктантах и контрольных по математике. У них с Васькой была крепкая дружба, в поселке все знали, что они друг за друга горой.

–Аль, ты же знаешь, наша дружба, она крепкая. Мы тебя всегда поддержим и поможем по-любому, вы не болейте с сыном! Сама знаешь, говорить я не мастак, я лучше делом, вон, Петька речь приготовил!

Все засмеялись, зная Петину любовь к длинным речам.

–Не, ребят, я сегодня только и скажу – здоровья тебе, Аль, и сынку! Серега, клади мужика в коляску, пусть свою первую машину осваивает!

– Что бы я без вас делала?

–Не, а куда мы денемся, мы без твоей ругачки не проживем, кто ж нас так от души отматюгает и поворчит, если не ты? – Геша состроил умильную рожу, – ещё и девушек, когда выберем, на твое одобрение приведем. Да и кому, как не тебе секреты можно доверить?

–Да, уж ваши секреты сколько раз мне боком выходили? – Директриса, Алевтина Павловна, зная, что Алька в курсе всех ребячьих дел, частенько пыталась её расколоть, но Алька своих не сдавала, за что и была для пацанов своим парнем.

Серега осторожно положил сверток с племяшом в коляску, и поехал Мишутка домой.

Мальчик, как бы чувствуя, что мамка у него одна, спал по ночам, но уж если хотел есть, то оповещал своим недовольным криком всех. Алька, боявшаяся, что не будет слышать его писки, просыпалась мгновенно, едва он начинал ворочаться, шустро меняла пеленки, кормила и старалась, чтобы ребенок днем побольше был на улице, гуляя с ним часами, давая Сережке возможность спокойно готовиться к экзаменам.

Частенько с сыном гуляли ребята, они постоянно приходили как бы в гости, принося конфет-печенья на чай.

Броня опять начала молоть языком, говоря, что Алька спит со всеми тремя, и как-то Альку с сыночком встретили три 'старые девы', начав прикалываться, стали откровенно хамить, приглашая на вечерок...

Алька вежливо попросила пропустить её с коляской, но вошедшие в раж три мордоворота старались как можно больше сказать гадостей, особенно выделывался ближайший шестерка Стасеньки, Максимовский.

– Да, ты, проститутка, че выеживаешься? Думаешь, мы не знаем как ты дружишь со своими ребятами?

–И как? – за их спиной раздался такой знакомый всем в поселке голос участкового – Адамовича, который шел на обед и увидел своих постоянных клиентов. Подойдя ближе, как раз и услышал все оскорбления.

– Борисыч? Мы это... вот, решили с Алечкой поговорить за жизнь, – тут же поджав хвост, ответил Максимовский.

– Альбина, пиши заявление за оскорбление, я подтвержу, хватит, распустились, хуже баб, на женщину с капельным ребенком нападаете.

–Да ты чё, Борисыч, мы пошутили!!

–А я нет! Давно надо было вас проучить, все руки не доходили, а тебе Грищенко, через неделю так и так за тунеядство отвечать! Альбина, я с обеда к вам зайду, напишешь заявление, и завтра же дадим ему ход.

–Да ты чё, Борисыч, мы же не со зла, это Стасян нам красненького поднёс и намекнул, чтобы мы Альку и попозорили, – тут же сдал Кухтинского самый пакостный из них, Чижиков.

–Кухтинского не наблюдаю, а вы, голубчики, ой как давно нарываетесь. Свободны! Альбина, при малейшем оскорблении – идешь ко мне и пишешь заявление, все, глядишь, воздух в поселке чище станет!

. Как-то трусливо, вжав голову в плечи, троица быстро свалила.

– Не плачь, девочка, недостойны они твоих слез, у тебя ребенок маленький, молоко испортится! Мне давно пора ими заняться, вот и подвернулась возможность им языки прищемить, а там, глядишь, и склизкого Кухтинского с маман прижму.

–Спасибо, Александр Борисович!

В поселке через полчаса знали о том, что Адамович прищучил троих поганцев, а к Альке прибежала мамашка Максимовская и с порога начала:

–Да ты, пигалица мелкая, да ты...

–Вот-вот, – входя в дом, сказал участковый, – кроме сына и Вас, Ганна Яновна, придется привлечь за оскорбления, штрафом ограничимся или как? Нет, чтобы сыночку по пьяной роже нахлестать, решили ни в чем не повинную девчонку ещё пуще обидеть?

Та покраснела и залепетала:

–Но сынок сказал, что она сама напросилась...

–Как? Гуляя с грудным ребенком, никого не трогая? Что ж Вы за женщина такая, сынку тридцать три года, нигде толком не работал, сидит на Вашей шее, постоянно пьяный, а девчушка, без ваших грязных языков самой судьбой наказанная, должна сплетни и оскорбления слушать? Эх, люди, хуже зверья!

Влетела мать Альки:

–Борисыч, я это так не оставлю, не примешь меры, сама их, подлюк, накажу. А ты чего сюда приперлась, сыночка жалко стало?

Максимовская пулей вылетела из дома.

–Аля, пиши заявление, я их знатно попугаю, да и штраф приличный огребут!

А через пару дней, после вынесения решения судьи о штрафе всем троим, излупили их неизвестные, весьма прилично. Накинув мешки на головы, их изрядно отпинали, а кто, так и не узнали, только у Петьки были сильно сбиты костяшки, да неприлично ухмылялся Васька Бутузов.

К концу июня приехал из армии, прослуживший второй год в Афгане, Андрюха Бабуров, резкий, задиристый с детства, сейчас, после всего пережитого, он стал ещё отчаяннее, тут же вломил Стасяну "за всё хоршее", а когда Броня по привычке побежала ругаться за сыночка, нарвалась на такую отповедь, что как задохлая рыба, только открывала и закрывала рот.

Адамович, выслушав Броню, веско сказал:

–Кому поверят больше, солдату, награжденному медалью 'За отвагу', или твоему сыночку?

И всё, сдулись 'блатные и нищие', если что и начиналось, то, заслышав знаменитый на весь поселок залихватский Андрюхин свист, все тут же разбегались, не желая связываться с афганцем.

Андрюха через пару дней пришел к Альке, крепко обнял её, попросил подержать сына, немного покачал его на руках, а потом долго расспрашивал Альку обо всем.

Про себя же говорил немногое:

– Аль, ты же знаешь, мамка умерла в восьмом, батя все жен ищет, хорошо, хоть Ольга школу закончила, Анька вот пока на мне будет. А ты на меня всегда как ведро холодной воды действовала, вот и поговорим немного... Аль, всякого было, спать вот толком не могу, все воюю и вскакиваю – я же только из-за своего свиста жив и остался. Такая ситуевина была: с десантурой должны были встретиться, подходили уже к назначенному месту и случайно, вот, что значит живу быть, увидел как неестественно, в другую сторону от ветра, кустик качнулся, а охотничал я, сама знаешь, неплохо.., вот и сообразил, что... Что делать, стрелять куда-в белый свет, да и на прицеле наверняка уже наши у духов. Они, гады, выше забрались, и тропа как на ладони. А нам не видно, сколько их и где?Старшина, мужик битый, нас за камни загнал, а как тех навстречу идущих предупредить, не знает. Ну я и скажи: "А давайте я свистну, небось, сообразят, что засада, или хотя бы, что что-то не так?" Тот минуту подумал: "Давай, Андрюха!" Ну, я и свистанул, наши в момент попадали за камни, а по моему укрытию, ох, и вжарили сверху. Ты девкам не говори моим, рикошетом мне в предплечье, долго валялся в госпитале, а десантура без потерь, только трое раненых, они потом меня все навещали по очереди, крестники, вот, теперь у меня есть, двенадцать человек.

Он сгорбился – Алька обняла его:

–Андрюха, ты жив, самое главное! Помнишь свое любимое "стихваренье"?

Он заулыбался:

–Все-то ты помнишь, это классе в третьем я так говорил?

–Да!

–Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла!! – дружно проговорили оба.

–Аль, какая помощь нужна, я вот он!

–Я вас так всех люблю, одноклашки мои родименькие!

–Аль, и мы тебя тоже, слушай, а давай я на тебе женюсь?

–А как же Наташка Стопочкина?

–Нужен ли я ей, такой перековерканный?

– Дурью не майся, ты такой, настоящий, и Наташка тебя любит!

– Уверена?

– А то!! Вот приедет, сам увидишь.

– И правда, приехавшая вскоре Наташка, едва сойдя с автобуса и увидев, кто встречает, с радостным криком повисла на шее у Андрюхи, плача и целуя его, не обращая ни на кого внимания.

Андрюха растерянно обнимал её и бормотал:

–Чё ты, Натах, живой же я!

А одноклашки и Алька стояли неподалеку и радовались за своего Бабурова.

Месяц проскочил быстро, Алька уезжала в Пашию, надо было на работу выходить, ребята дружно пришли провожать её, обещая заскакивать. Что за расстояние, полчаса на электричке!

На работе Зоя Петровна сразу же разрешила Альке уходить на пятнадцать минут каждые три часа кормить Мишука, благо что дом Антоновны был в трех минутах, Алька замирая смотрела как сопит и чмокает её сыночек, аппетит у него был очень даже неплохой.

–Бычок наш, мамка пришла, молочко принесла, – ласково приговаривала Антоновна

. Она ушла с работы, пенсия у неё была потолок – сто тридцать два рубля, и работать пошла от скуки, теперь же с удовольствием возилась с Мишуткой, тем более, что малыш был спокойным. Покормив его, Алька бежала на работу, а Антоновна уходила гулять с ним. Неспешно прогуливаясь, Антоновна общалась с подругами, и получали удовольствие от прогулок и старая, и малый.

Зоя Петровна силком усаживала Альку поесть, та спешила узнать все тонкости будущего производства. Славин прислал с оказией много сборников рецептур и описания технологических процессов. Вот так и проходили недели, время летело быстро, сыночку исполнилось два месяца, когда Альку вызвала на проходную зареванная Наташка Стопочкина.

–Наташ, что?

– Андрей! Привезли вот сюда, совсем больного. Аль, поговори с Латыновым, он же тебя хорошо знает, тем более с Галей вы вместе учились.

–Сейчас отпрошусь!! Алька полетела в райбольницу, где уже три года работал молодой перспективный хирург, Иван Латынов, брат лучшей школьной подружки Гали.

–Вань, привет, Андрея Бабурова, вот, к вам направили, что с ним?

–Ох, этот ваш десятый, не зря дома говорили:– "Пьяницы, но дружные", Галя с утра звонила из Тольятти, истерила, ты вот прибежала, ...тиф у него Алька, брюшной тиф.

–Кккакой тиф, это ж в войну такое бывает?

–А Андрюха ваш где был?

–И чё делать?

–В Пермь вертолетом отправляем, через час, Наташке надо бы с ним полететь, сможет?

– Наташ, ты как, сможешь?

Зареванная, съежившаяся Наташка, всхлипывая, сказала:

–Только вот, где побыть в Перми, нет ведь у нас там никого?

–Наташ, я тебе напишу письмо, найдешь, где это, там должны тебя пригреть, пока летите, я дозвонюсь. Вань, объясни где там, примерно, такая улица – Луначарского.

–Говори номер, – быстро сказал Иван, набрал и передал трубку Альке.

–Алло, – ответили тут же.

–Елена Борисовна? Как хорошо, что Вы дома!! – Алька сбивчиво рассказала проблему

–Аля, не волнуйся, пусть девочка приезжает, сколько надо, столько и будет у нас. Скажи, как ты, как сынок?

– Я вам в выходной позвоню, все расскажу, у нас все нормально, растем потихоньку... Спасибо!!

Пока Иван чертил схему как из больницы добраться до Славиных, Алька шустро смоталась домой, забрала ведро лесной малины, привезенной вчера мамкой, пересыпала в банки и полетела отдать Наташке для Славиных.

В небе как раз послышался рокот вертолета – Андрюху вывезли в маске, на каталке:

–Бабур! – с расстояния шумнула Алька, – не смей киснуть, ты выздоровеешь, я тебя крестным для сына наметила! Только попробуй не выздороветь, из под земли достану!!

–Знаю, подруга, знаю! Спасибо тебе!!

–Твое спасибо мне знаешь, где? Чтоб через месяц огурцом был и будем Мишука крестить!!

В пятницу приехали пацаны – Петька и Гешка, Валерик как-то срочно-неожиданно собрался жениться, приехали на отработку медсестрички из медучилища, и он, очаровав одну из них, 'спешил, чтобы никто не увел' – посмеивались ребята.

Свадьбу назначили после выздоровления Бабура, в поссовете не возражали.

–Аль, давай звонить в Пермь?

–Да, пошли!

Славины все пожелали поговорить с Алькой, рассказав сначала, что Андрюхиной жизни ничего не угрожает, пришлось, правда, побывать в облвоенкомате и объяснить, что у недавно демобилизовавшегося воина-афганца нет средств на лечение. Славин подключил знакомых, и теперь Андрюха лежал в приличной палате и его усиленно лечили.

Алька выдохнула:

–Славины, я вам так благодарна!

–Алечка, малина твоя – изумительная. Тебе спасибо, – шумнула мать Аркадия, Инна Анатольевна, – я давно такую малину не встречала.

Поговорили ещё немного, Алька рассказала про сынишку, Борисовна пожаловалась на сложную беременность – токсикоз мучил и ноги стали отекать, а так, все замечательно.

–Девочка твоя, такая старательная, постоянно рвется чем-то да помочь, она повеселела немного, когда сказали, что одноклашка ваш выкарабкается!! Сейчас ещё не пришла от него, все передадим, что ты сказала!

Ребята откровенно радовались, неделя выдалась для всех напряжная: так повелось у них со школы, что сплоченное ядро класса – семь пацанов и восемь девчонок всегда и во всем старались друг друга поддержать и помочь, вот и дергались со вторника за Андрюху.

–Теперь пошли с мужиком здороваться!

Ребята приволокли ещё ведро малины и большую корзину грибов, Антоновна вмиг захлопотала, а проснувшийся и громко возмущавшийся сынок, требовал мамку.

Алька ушла в дальнюю комнату, покормила буяна и вышла к ребятам:

–Смотри, на человечка стал похож, и волосы на голове появились, кудрявый, похоже, будет!

–Вы от него только тем и отличаетесь, что говорить умеете, а так, такие же дети.

–Ну, не скажи, мы дети с большими... как бы помягче выразиться... – заржал Петька.

–Началось! Я и говорю – детский сад, штаны на лямках!

Посмеявшись и подержав мужика на руках, ребята собрались домой на ночной электричке, надо было Андрюхиных сестер успокоить, там младшая, Анютка, очень сильно переживала за братика и постоянно ходила с красными глазами.

–Слышь, Аль, а все-таки здорово что у нас такой дружный класс был! Жаль, девчонки, кроме тебя, все далековато забрались! Там в поссовете что-то замутить собираются – какой-то фольклорный, что ли, форум, с других районов приедут всякие коллективы, на Алмазном ключике такую типа будочки поставили, через неделю будет торжество, приедешь?

–Посмотрю, как с работой будет, если что, звякну соседям, чтоб вам передали. Серега мой как интересно там в Свердловске, поступит ли?

Серега подал документы в лесотехнический институт, после десятого должен приехать с результатом. Алька, естественно, переживала за него.

Вечером, засыпая под сладкое сопение сыночка, Алька подумала, что все пока неплохо складывается: работа есть и много, сынишка растет, ребята рядом, Андрюха выкарабкивается, с деньгами вот напряженка, но привыкать, что ли?

Папашка оставил их, когда Альке было почти шесть, а Сереге три – исчез в неизвестном направлении, три года был во всесоюзном розыске, потом объявился где-то под Армавиром. Прибился к женщине с ребенком, девочкой, на год младше Альки, похоже, не от большой любви, а от выгоды. Новая жена работала завстоловой, а папашка устроился на малооплачиваемую, непыльную работу, присылая по 28-30 рублей алиментов. Альке, а затем Сережке,как малоимущим, школьный родительский комитет покупал форму и иногда самое дешевое пальто. Оба учились хорошо, активные и неунывающие, всегда были в гуще событий, не сильно страдая от отсутствия отца. Серега неплохо бегал на лыжах, занимался легкой атлетикой, ориентированием, умел косить, мастерить всякие поделки, разбирался в электрике, кроватку, вот, для Мишутки сделал добротную и надежную. Мамка же тянула их как умела, зарабатывая не такие большие деньги. Ну, что с того, что не всегда у неё хватало времени на детей – то работа, то симпатия, выросли оба и неплохие, а остальное...

А Тонков поехал в отпуск, в Мурманск к матери. Не горя особым желанием, сильно не скучая по ней, он как-то враз и навсегда влюбился в Хибины, горы эти, покрытые вечным снегом – завораживали, он мог бесконечно любоваться ими.

–Миша, что ж ты без жены-то?

–А тебе она на что?

–Ну как же, хочется же увидеть невестку!

–Увидишь... когда-нибудь!

–Сыночек, – жалостливо моргая, сказала мать, – я же тысячу раз просила прощения за твое детство!

Родители Мишки разошлись, когда ему едва исполнилось десять месяцев. Оба начали устраивать свою жизнь. И если отец почти сразу заимел вторую жену, то мать... как в минуту откровения когда-то он признался Альке:

–Знаешь, я все могу понять, но... когда ей надо было погулять, она сплавляла меня к деду!!

Дед по отцу, тоже Мишка, прямолинейный мужик, искренне материл и сына, и сноху за ребенка, но безрезультатно, вот и рос Мишка травой при дороге, к окончанию школы сильно хулиганистый и избалованный девками. Парень видный, не лезущий за словом в карман, он нравился многим, чем и пользовался, меняя одну на другую, сильно не переживая по их поводу.

В десятом классе дед сказал: -Не хочешь сесть, иди в военное училище! Там хоть толк из тебя будет!

Так и сделал, поступил в Тамбовское артиллеристское, отучился и попал в десантно-штурмовую бригаду. Мать, заметно постаревшая и угомонившаяся, наконец-то вышла замуж и стала откровенно и шумно гордиться сыночком, хотя заслуги её в этом не было.