Текст книги "Цветик (СИ)"
Автор книги: Надежда Михайловна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
–Спасибо, товарищ подполковник!!
Выйдя из кабинета, хлопнул Ваньку по плечу.
–Йес!
–Пошли быстрее, а то начнем здесь орать! – Ванька потащил его на улицу. – Ну?
–Вань, в распоряжение Пермского Облвоенкомата .
–Ну, значит, быть тебе в этом вашем Горнозаводске военкомом, там наверняка уже такой приказ лежит!
–Вань, дядька твой...
–Скажу по секрету, его мамка моя замучила: "Толюшка, ты обещал Сашеньке помочь". И чё Галинка Витька выбрала, надо было тебя в зятья. Вот бы любовь к зятю была, почище чем ко мне!
Толюшка вечером, сидя на кухне у Чертовых, вяло отнекивался от благодарностей Сашки.
–Саша, если люди, а тем более, близкие люди не будут помогать друг другу, то мы скатимся до уровня зверей. Вот приеду летом на недельку. Я столько слышал про Урал, интересные у вас там места, мне тут про уваровит, интересный камень рассказали, так моя Аксинья меня достала, прямо влюбилась в его цвет. Она этими камнями смолоду болеет, чего только нет, вон из Якутии чароит привезли, красивый такой сиреневый, только там и водится.
– Товарищ гене... Анатолий Евсеевич, – поправился Авер, видя, как морщится Толюшка от официальности, – я по приезде сразу вам отправлю дедовы поделки из уваровита, он там такие шкатулки делает из дерева и наносит слой мелких крошек камня. Выставка районная была, ему грамоту вручили, и назаказывали много всяких поделок. Дед у нас боевой, восемьдесят четыре стукнет, а живчик. Да и жена говорила, что Сараны, где этот камень добывают, в часе езды, так что будет вашей жене уваровит.
–Заинтересовал ты меня дедом, на неделю, точно, заявлюсь. Как, Вань, поедем?
–Да, там Сашка невесту присмотрел для меня, мелконького, малорослика, как раз – метр восемьдесят в ней, говорит. Да и из глубинки люди всегда проще. А чё, понравится – сразу и женюсь.
Саша хмыкнул:
–Не знаю, не знаю, я сам долго угорал, когда она мгновенно засветила в глаз какому-то местному. "Он оборзел", сказала.
–Наш человек, похоже! – засмеялся Ванька, – заинтриговал ты меня, а то все попадаются типа:"Ваня, я ваша навеки"!!
Толюшка посетовал, что пирожков таких, как испекла Аверова жена, 'он сроду и не ёдывал' – на что Сашка расплылся в счастливой улыбке:
–Знаете, её стряпню полпоселка обожает, на всякие праздники всегда бывают пироги с рыбой, а югослав, наш друг, обмирает по пирогам с черемухой. Соседки постоянно теста выпрашивают, а тёща, на удивление, только начинки делает, не получается у неё как у дочки.
Прощаясь, Евсееич сказал:
–Верю, что все у тебя наладится, удачи!!
Утром Саша долго уговаривал Ольгу Евсеевну не заморачиваться с гостинчиками для его Аверов. -Сашенька, у тебя славная семья, хочется всем сделать приятное, вот и для дедушки мы тоже немного приготовили, для мамы Алиной и братика.
–Ольга Евсеевна, мне же ещё в Пермь заезжать, а вещей – как у невесты приданого, две телеги.
–Сашенька, Алюня много рассказывала про свою Борисовну, звони ей, неужто они тебя не приютят?
–Ох, тётя Оля!
–Сашенька,я только все нужное положила.
–Сашк, ты мою мамку не знаешь? Она же как комарик, будет зудеть, не, милый такой, пухленький, но комарик! – Ванька со смаком расцеловал свою мелкую мамку, – звони уже.
Борисовна, взявшая трубку, очень обрадовалась, что Саша будет рядом с семьей, клятвенно пообещала не проговориться Альке, если та будет им звонить.
Ванька проводил, посадил на поезд, похохотал:
–Авер, а ведь и врямь – богатым женихом с выкупом за невестой едешь.
–Я посмотрю, какой ты будешь!
В Перми встретил Аркадий. Вещи закинули в камеру хранения, а у Славиных ждал накрытый стол и славные такие детки, ласковая, нежная Полюшка и шустро ползающий, лезущий везде Павлушка. Полюшка весь вечер не отлипала от Авера, несла ему своих кукол, тащила за руку в детскую комнату, залазила на колени. Аркаша посмеивался:
–Вот ведь, даже ревную немного. Саш, а, может, она будущего свекра чует?
Утром в облвоенкомате был долгий разговор, военком всея области сказал:
–Вас, капитан, на место военкома города Горнозаводска и района рекомендовал Обком партии. Надеюсь, что Вы, несмотря на свою молодость, оправдаете такое высокое доверие партии? Пару дней задержитесь здесь, ознакомьтесь как следует с правами и обязанностями военкома. Вы боевой офицер, вам, как говорится, и карты в руки – район большой, но вот военно-патриотическая работа сильно хромает, предлагайте, внедряйте что-то новое и дельное, поддержим, поможем! Желаю успеха!
Два дня Авер пропадал в обл, а потом и в райвоенкомате, дотошно выясняя и выспрашивая все нюансы. Особенно повезло ему в райвоенкомате Мотовилихинского района. Военком, майор Гречихин, мужчина лет сорока, тоже пришедший на эту работу после Афгана с формулировкой "ограниченно годен", рассказывал много и интересно, дал Саше свой домашний телефон, велел звонить, не стесняться.
– Поможем, чем можем! В одной упряжке, поди!
На третий день, завершив все дела, в обед Авер сел на электричку, идущую до Чусового, там через пятнадцать минут шла другая – в сторону Нижнего Тагила – ждать пассажирского еще четыре часа не было терпения. Славин обещал позвонить Петьке, чтобы встретил и помог дотащить вещи.
Алька придя с работы, на скорую руку приготовила мужикам супчик и, сославшись на усталость, отрубилась мертвым сном. Дед и Минька как всегда занялись своими делами, дед что-то мастярил, Минька играл в машинки, оба ждали семи часов, по местной программе в это время бывали мультики, и не слышали они, как тихо открылась дверь, и вошли папа с Петькой. Аккуратно, стараясь не шуметь, поставили вещи, Петька пожал Аверу руку, и шепнув: "Завтра увидимся", свалил.
Саша счастливо вздохнул, быстро разделся, осторожно открыл дверь в зал, услышал спящее мерное дыхание своего подсолнушка, прикрыл, и на цыпочках пошел в Минькину комнату, откуда слышался негромкий дедов голос. Встав на пороге, увидел изумленный взгляд деда и приложив палец к губам тихонько позвал сына:
–Минь!
Тот вскинул на него глазенки, которые мгновенно наполнились восторгом:
–Па!....
–Тихо, сынок, тихо, давай маму будить пока не будем!
Авер подхватил счастливого сына на руки, и пошли мужики на кухню, вот там уже и наобнимались всласть. Дед выпячивал грудь и хвастался своим Ванькою, "от молодчага, горжуся"!
Посмотрев на супчик, Саша хмыкнул и быстро переодевшись, начал готовить 'царский ужин', мужики были на подхвате, аппетитные запахи разносились, наверное, по всему подъезду... А мамочка всё спала...
–Она сильно устаёть чагой-то, ты, Сашк, можа у больницу яё наладишь? – волновался дед. – Хади уже, буди свою ненаглядную, а то усё проспить.
Альке снился Авер... такой родной, теплый, он нежно нацеловывал её и почему-то приговаривал:
–Сонюшка, просыпайся!
–Авер! – счастливо выдохнула Алька, – я так по тебе скучаю!
–Подсолнушек, я теперь всегда буду рядом!
Алька вздохнула:
–Какой хороший сон, а проснусь, тебя опять нет...
И тут Авер засмеялся и начал её тормошить:
–Проснись, милая, я вот он, это не сон!
Алька распахнула глаза:
–Саш, ты, правда, здесь, я не сплю? – растерянно спросила она.
–Нет, правда, вот он я! – любуясь своей разлохмаченной, с оставшимися на щеке вмятинами от подушки, такой желанной Алюней, ответил Авер.
И тут Альку проняло:
–Сашка, Сашенька, ты приехал? – она в одно мгновение ухватила Авера за шею и стала вглядываться в его лицо. – Авер, я не верю своим глазам!..
–Мама, папа, когда уже вы придете кушать? – всунулся Минька.
–Вставай, милая, у нас праздничный стол уже накрыт!
–Ох, ты, сколько же я проспала! – втянув носом вкусные запахи, пробормотала Алька, – я ща, встаю.
Пока Алька приходила в себя, умывалась, причесывалась, дед не утерпел:
–Минька, нук, Ваньку набяри, домашний.
Минька в две секунды набрал номер, послушал и сказал:
–Здрасьти, Егорыч! Деда хочет чаго сказать.
Дед узял трубку:
–Вань, чаго хОчу сказать... Усё получилося. Сашка приехав. У нашем военкомати будя, да, есть приказ у яго! Я? А як же, годов на двадцать помене, запрыгав бы от радости! А, ну, завтра свидимся, а як же, не, Вань, этта як у Победу, радуюся! Ага, и тябе усего!
–Не держится худая вода в одном месте, – проворчала Алька.
–А як же, Ванька должон поперед усех знать, яго заслуга наибольшая, он жеж три раза у обком ездил, и усякий раз просил и писал усякие разные письмы.
–Да, я не про то, до завтра потерпеть не мог.
–Не, Альк, ня мог, я жеж никому, только Ваньке. – Дед любовался сияющими лицами всех троих. Его серьёзный и невозмутимый зять, с нежностью поглядывая на всех троих, постоянно улыбался, успевал подкладывать своей Алюне мяса, поймал тарелку, которая "сама убежала" от Миньки, выпил с дедом его постоянные наркомовские... А уж унучка с праунуком... от их радости млел и дед.
–Сашк, наливай нямного ешчё, я мужик из дяревни, многога гаворить ня буду, як жеж я рад, што вы усе есть у мяне, и што усё получилось справно!! А што, здоровье твое, Сашк, не важное, ничаго, возля женки и оклемаешься, вона как она на тебя поглядываеть...
–Все ты видишь, придуряешься больше, что сляпой.
–Не, Альк, и взаправду сляпой, но вы дюжеть заметно сияете, без очков вона видать.
И кто бы дал посидеть в узком семейном кругу? После второй дедовской нормы пришли, прогуливающиеся по вечерам всей семьёй, Стоядиновичи, забежали поделиться радостью – их Михайло начал топать.
–А радость на радость – много приятно! – Драган облапил Сашу и долго хлопал его по плечам, -Ай, Сашо, многославно! – И взгрустнул. – В лято буду в Сэрбии уже, но душу вам оставляю, как это...Валя?Я до вас?
–Прикипел душой! – добавила Валюха.
–Истинно так! И долго горел на Алькиной кухне свет, давно уже уснули Мишук и Михайлик, Валюха пошла с ним домой, задремала возле сыночка Алька, а мужики все говорили, слушали рассказы редко вспоминающего про бои деда, от себя добавлял Саша, а Драган молча слушал, и видно было, что потрясен до глубины души. -Дядо, как же можно тако выживать?
–Да, вот выжил я, а малой, вишь у восямнадцать... да, жизня... она и бьёть, и ломаеть, вон, Сашке тожеть досталОся, но я от надеюся, што праунучку мяне родять, жизня, она не стоить на месте.
Спохватились в первом часу ночи, дед и Драган шустро подхватились и попрощавшись ушли. Авер же, полюбовавшись на своих любимых, убрал со стола, помыл посуду, разобрал постель и перенес туда посапывающую Альку.
–Аля, давай раздеваться! – Авер, видя, что его милая тянется как кошка и не открывает глаз, начал потихоньку раздевать её, замер, потрогал руками грудь, погладил, потом, разулыбавшись, хитренько так шепнул на ушко: – Алюнь, а чего это у нас грудь больше стала, а? Это то, о чем я мечтал?
–Авеер, – сонно протянула Алька, – ну, так неинтересно, даже сюрприза не получилось.
–Ещё какой сюрприз и подарок для меня! Мне же год врачи давали на восстановление репродуктивной функции, а ты вон как меня лихо восстановила, как же я тебя люблю, не зря столько времени болел тобой...
–Саш, я теперь такая сонная муха, неинтересно поди будет, то всю ночь, а сейчас...
–Дурочка малолетняя, мне одного твоего сопения катастрофически не хватало, а то что плюсом пойдет... ммм, маленькая моя, я так счастлив, девочку родим?
–Да кто ж знает?
–Я согласен и на мальчишку, но девочку так хочется, а в принципе, все равно, лишь бы у вас с маленьким все хорошо было.
–Будет, будет, – Алька обняла своего такого нужного Авера, уткнулась носом в его шрамы. – Вот, хотела поспать, но разве удержишься, когда под руками такое богатство...
Уснула его невозможная жена мгновенно, закинув на него руки и ноги, а Авер долго лежал, вслушиваясь в её дыхание, не до конца веря, что вот она рядом, посапывает. А он, оглушенный всем сразу: радостью от приезда и осознания, что он рядом с ними, и можно в любую минуту потрогать жену, подержать на коленях сына, послушать забавную речь деда, и невозможной, уносящей в заоблачную даль близостью, от которой плавится каждая клеточка тела, и самое важное – зародившейся от их такого всепоглощающего единения и растворения друг в друге, новой жизнью.
Авер тихонечко положил руку на Алькин, ещё плоский животик.
–Маленький, папка твой безумно счастлив, что ты уже есть! – чуть слышно шепнул он.
Алька, промычав что-то, перевернулась на другой бок. Саша встал, прошел в комнату к сыночку, прикрыл его одеялом, постоял, полюбовался, не удержался, легонько поцеловал теперь уже старшего сына, попил водички, подлез к своей родименькой и наконец-то уснул.
Его крепкий, безмятежный сон не стали тревожить. Проснувшаяся Алька долго рассматривала своего серьёзного на людях и такого нежного наедине Авера, любовалась им, потом нехотя встала и пошла к сыночку. Тот уже встал и, пыхтя, натягивал штанишки.
–Минь, папа наш устал сильно, сейчас крепко и сладко спит, давай его не будем будить?
–Мамочка, я буду тихо-тихо играть в игрушки, давай я в садик не пойду и подожду, когда он проснется?
–Сына, сегодня суббота, я на немножко сбегаю на работу, а ты кашку поешь и играй, папа проснется и я как раз подбегу.
–Хорошо! – Мужичок умылся, поел овсянку и пошел в свою комнату играть в машинки, периодически подходя к открытой двери и посматривая, не проснулся ли папа. Папа же бессовестно проспал до десяти утра, резко, рывком дернулся. А потом вспомнил: "Я же дома!"
Встал, натянул домашние брюки и тут же был атакован сыном, с громким воплем бегущим к нему:
–Папочка, ты проснулся? С добрым утром!
–С очень-очень добрым, сынок! – подхватывая его и подбрасывая вверх, ответил папа.
–А мама придет часиков в одиннадцать, а я тебя не будил, играл в машинки.
–Минь, тебе солдатики мои много поделок передали, сейчас умоюсь и мы их посмотрим.
–Мне? Твои большие ребятки? Папочка, скорей умывайся! – запрыгал ребенок.
Пока папа приводил себя в порядок, пришел дед. Позавтракали, убрались и все втроем дружно стали разбирать солдатские подарки для сына. Дед придирчиво рассматривал усё, хвалил ребятишков, кой чаго узял у Миньки на время разглядеть как следоваеть... вот так и застала их Алька за разглядыванием подарков. Две черных и одна седая голова, склонившись над чем-то, дружно обсуждали и спорили, а мамочка стояла и не могла налюбоваться на открывшуюся картину.
Авер, каким-то шестым чувством угадывающий её присутствие, резко поднял голову, засмотрелся на своего подсолнушка:
–Вот и мама наша пришла, сейчас и для неё подарочки достанем.
Алька, скинув куртку, тут же присоединилась к такому приятному занятию.
–А это тебе Иванченко персонально передал, когда только и успел?
На небольшом куске грубого полотна каким-то замысловатым швом было вышито поднимающееся из воды солнце и идущие, держась за руки, навстречу ему три фигуры – мужчина, женщина и ребенок.
–Ох, какая красота! Саша, у мальчишки необыкновенный талант, как бы его уберечь-то?
–Да мы с ребятами на отходной перетерли этот вопрос, они пообещали походатайствовать, чтобы он при части дослуживал, думаю, пойдут навстречу, нашей выставкой заинтересовались, это как камешек в воду бросить – волна пошла. А умение Иванченко – уникально!
Потом разбирали подарочки Чертовых. Тут уж дед крякал долго и откашливался:
–Этта чаго ж выходить? Про мяне аж генерал прознал? – Он вертел в руках красивый портсигар с выполненной на нем надписью "Самому лучшему деду". – Этта да!
–Дед, ты сильно-то не расслабляйся, я тебе все равно больше двух пачек не дам искуривать.
–Не, Альк, в яго ня буду ничаго класть, пусть у мяне тама деньги будут, якую красоту жалко портить табаком...
Разобрали подарки, сложили папины вещи в гардероб, прикинули, куда повесить красивые картины и панно и пошли пить чай с праздничным тортом, сделанным собственноручно с утра мамой на работе – при хлебозаводе имелся отдел заказов, и работники оплачивали стоимость выпеченных тортов или сдобы через него.
Когда всем положили по кусочку торта, Саша попереглядывавшись с Алькой, торжественно начал:
–Ну, что, мои дорогие мужчины, – его прервал звонок в дверь.
Подбежавший к двери Мишук обрадованно завопил:
–Дядь, баба Рита, а у нас папа приехал!!
–О, как мы вовремя! Не зря меня домой потянуло!! – Серега плотоядно облизнулся глядя на торт, – Аль, мне один, но большой кусь!!
–Да, знаю, знаю, растущий организм, тебе в одно личико не хило весь съесть. Теща расцеловывала зятя:
–А мы волновались, что у тебя и как, ай как славно все получилось. Дед, ты у нас незаменимый просто!
–А як жеж, вы для мяне третий год як – усё на свете!
Расселись теперь уже полным составом Цветковско-Авеченковской семьи, и тут Саша сказал:
–У нас ещё есть новость, самая лучшая и важная – у нас будет второй ребенок!!!
. Все загомонили, Минька спрашивал:
–Это как – второй ребенок? – когда объяснили, что родится или братик, или сестричка, восхитился: – И я стану старший и большой? И буду защищи... а, всегда заступаться? И он меня слушать будет? И мультики вместе смотреть, и сказки?
Пока объясняли сыну, что и как, никто и не заметил, что дед сидит, притихнув и отвернувшись к окну.
–Дед, ты чего? – окликнул Серега.
–Ничаго, – сдавленно сказал дед, – я за усю жисть столько слез ня пролил, як на на вашем Урале! – По-детски шмыгнув носом, утерся салфеткой, сунутой ему Минькой, как-то судорожно вздохнул: – От, надо будеть у церкву поехать, этта ж усе мои горячие молитвы услышаны. Аль, унучку роди, а?
Мнения-желания разделились: Минька хотел непременно братика, дед, мамка и Серега – девочку, Авер -хоть кого, но лучше девочку, а мамочка смотрела на всех с улыбкой:
–К сентябрю узнаем.
–Наливай, зять, такое дело надо обмыть непременно! – выдала мамка, дед встрепенулся:
–Сяргей! Живо хади до мяне, няси медовуху!
Отметили такое радостное событие, мужики пошли на улицу, Минька уже прилично катался на лыжах и канючил, зовя всех на горку, показать как он лихо скатывается с неё.
Мамка, пересмотрев солдатские поделки, вздохнула:
–Нашему-то год остается учиться, а там тоже армия. Я не против, он у нас себя в обиду не даст, вон борьбой этой своей, увлекся, лишь бы в Афган не попал. Не хотела расстраивать, у Лиды Шефер Валёк... там... вчера телеграмму получили...
–Ох! Горе какое!
– Весь поселок горюет, парнишка-то был неплохой, девятнадцать всего и прожил... Нашего-то если бы Санька Плешков не вытащил... Ох, беда, беда... – обе вытирали слезы.
–Аль, – отвлекла свою беременную дочку мамка, – папаня ваш Серому письмо прислал на трех страницах аж.
–Чё опять захотелось-то, или, на самом деле, на алименты задумал подать?
–Не, на двух листах извинения: не так понял, не так подумал, он же не знал, что твой муж офицер, извиняется за слова, сказанные в горячке – очень сожалеет, согласен на все, хотел бы увидеть зятя и Сереге опять помогать будет доучиваться...
–Интересное кино... а если б зять золотарем оказался?
–Каким ещё золотарем? – не поняла поначалу мамка, а потом засмеялась, – не, тогда бы, скорее всего, кучу этого самого и навалил, что золотари возят. Чё скажешь, дочка?
–Мам, ну я ему уже в Чаховке сказала – чужие мы с ним, я без него столько жила, не пропала. Дед, вот, одной крови с ним, казалось бы, а столько для нас сделал, а тут... не знаю, как Серый – у меня дед и дядь Ваня – да, настоящие родственники, а там... Чё ты за него замуж пошла, не видела что ли, что дерьмо?
–Проходу, Альк, не давал, любил на словах, безумно. Это твой Авер много не говорит, но зато делом доказывает, а там шелуха одна была, я, дурища, пока разобралась, там уже любовница нарисовалась.
Алька аж сплюнула:
–Фу, ну у него и вкус, там же мерзость, пародия на женщину, или папашка все, что ползает, не пропускал?
Любовница родителя и впрямь была мерзкой склочной хамкой, намного старше его, отсидевшая какой-то срок. Вечно одетая в телогрейку и ватные штаны, в шапке ушанке с завязанными на затылке ушами... женского в ней ничего не замечалось, но папашка упорно говорил, что у них только 'совместный труд'-выращивание и откорм свиней – он возил ей отходы со столовой, работал возчиком, а она расплачивалась как бы салом и мясом, заодно.
–Я тебе не говорила: классе в 8-9 она перед отъездом как-то в магазине попыталась меня зацепить, думая, что я как ты с ней скандалить начну, щас, как же... Я? С такой мерзостью?
–Да уж, говорила потом Нина Моржицкая, что та чуть ли не плевалась тебе вслед, когда ты как мимо стенки прошла, – вздохнула мамка.
–Ну, Серега как хочет, а мне он никто.
Серый, как подслушав Алькины слова, вечером сказал:
–Аль, я на письмо в наивежливейшей форме ответил: типа, извините, Михаил Афанасьевич, но в финансовой и всякой другой помощи нет нужды. Писает, небось, от злости кипятком. Не, оно, конечно, деньги лишними не бывают, но уж очень от них дух, как дед скажет, чижолый!
А баба Рита смотрела на свою дочку и Авера и безумно радовалась, видя, как чутко они оба реагируют друг на друга, так вроде и незаметно, ну супруги и супруги, но сквозила в каждом их жесте и прикосновении мягкая нежность. Её хулиганистая, грубоватая Алька сейчас напоминала дивный цветок, долго сидевший в бутоне, а сейчас, под воздействием тепла и нежности, распустившийся и притягивающий внимание своим сиянием.
–Во, старая, до чего додумалась, Господь, он не без милости, послал вот испытание для Альки, а и такую ей послал награду! И Альке и Миньке, – поправила она себя, – ведь ни единым жестом не выказал, что Минька ему не... А, вон, у тебя, Ритка – родной, а хуже Симиного душного козла. Господи, пошли нашему славному Аверу здоровья, пусть они деток вырастят, пусть у них с Алькой всегда так будет! – мысленно взмолилась она, никогда особо не верившая и, если честно, не знающая ни одной молитвы.
–Надо и вправду с дедом съездить в церковь куда-то, помолиться за своих, как умею, где-то же слышала, что, если молишься от души, молитва доходит до Бога. Да и я не за себя буду молиться, вон, за них, за всех! А и старый пусть бы пожил, что он тоже в своей жизни видел – одни кирзовые сапоги, да ватник, сейчас вон какой бодренький, активист!
–Мам, ты чего задумалась?
–Да, так... Буду Ваську просить, в церковь съездить. Надо хоть на старости лет лоб перекрестить!
Саша проговорил:
–Это, мам Рит, надо к нам съездить. У нас по Рязанщине храмов много маленьких, но таких уютных. Много, правда, закрыто, вон, у нас в Гусе какая Троицкая церковь, Аль, скажи? -Мам, такая необычная, чем-то напоминает готические храмы, высоченная, ободранная, но величественная. Я каждый день на неё любовалась.
–Стиль называется псевдоготический, были у нас там помещики – братья Баташевы, старики говорили самодур страшный один из них был, но храм возвели красивейший. Мне на стажировках довелось увидеть много, но везде в городах пятиглавые храмы, а тут наособицу. Еще в Есенинском Константинове церковь интересная,такая вся светлая, кажется, взлететь хочет, а купол в виде капли.
–Да, ладно, на Руси только маковки были? – не поверил Серега.
–Да, я интересовался, есть и такие купола, луковицы вроде пошли от формы шлема, а капля – толи пламя свечи, то ли слеза. У нас в Рязани, в краеведческом музее был занятный такой дедок, помешанный на истории родного края. Вот я у него и поинтересовался про наш храм, откуда и знаю, что псевдоготический стиль, а потом незаметно заинтересовался остальным и забегал в увольнение к нему на часок. Ванька-то тогда на свидания бегал, Витек тоже. А меня как-то незаметно увлекло все это, Архип Иваныч, натура увлекающаяся, много чего рассказывал, а про каплю сказал, что, по его мнению, это все же слеза – уж столько на Руси слез было... Про Кирицы вот, это усадьба фон Дервизов, где любимый фильм всей советской детворы снимали – 'Золушку', про старую Рязань, где я побывал, вид оттуда-шикарный, дух захватывает от простора, весь правый берег Оки как на ладони. Едешь вот по России куда-то, и где-нибудь на холме церквушка: старая, покосившаяся, бурьяном заросшая, полуразрушенная, вместо креста береза растет, а сердце замирает. Вера – это одно, а красота и величие – это другое, восхищаюсь умением древних строителей: и строили на века, и такие вот церквушки со всех концов деревни ясно виделись, место для храма везде выбиралось идеально. Вот, в Тамбовской области есть село Пичаево, там храм не закрывался, такую в нем приподнятость ощущаешь, душа светлее что ли. Да, я коммунист, но почему надо отрицать красоту и умение предков строить на века? Касимов наш, под боком, там тоже старая часть города даст сто очков новостройкам.
–А мы на Урале, чисто басурмане, церкви порушили, одна в Тагиле, ещё Верхотурье, а ближе-то и нету. Ребятки вон некрещеные, – вздохнула мамка.
–Поедем к нам, там всех и покрестим, – улыбнулся Саша, – в этом году нет, отпуск-то ещё заработать надо, да и Алюня будет колобком, а на следующий год и рванем летом, усе.
–А чаго, – оживился дед, – у Рязань я с удовольствием, на хронте был у нас рязанский, ня помню чей, шиловский, чи ряжский, ай якой другой, гаворил, красиво у их тама. Ну да, от на старости лет довялося пол Росии проехать, вязде красивые мяста имеются.
Воскресенье проскочило в миг, и в понедельник Саша пошел в военкомат, ровно в девять он был там. Дежурный на входе не спеша просмотрел его документы и, записав данные, пригласил пройти. По коридору к кабинету военкома Саша шел не торопясь, рассматривая все и прикидывая в уме, что надо взять на заметку сразу, особенно его раздражали выгоревшие плакаты, висевшие на стенах, явно его ровесники.
В приемной ему навстречу поднялся среднего возраста лейтенант. -Здравия желаю, товарищ капитан!
–Здравствуйте, военком на месте?
–Пока нет, присядьте, товарищ капитан!
Зазвонил телефон:
–Да? Здравствуйте, Иван Егорович! Нет, пока нет на месте! Да, да, обязательно!
Секретарь тут же набрал номер, звонил явно Дубенюку:
–Владимир Иванович, Редькин звонил, в десять партхозактив. – Послушав ответ, сказал: – Да, прибыл капитан ВДВ, да, ждет!
–Извините, товарищ капитан, – секретарь как-то нервно дернул шеей, – товарищ майор будет через несколько минут!
Вскоре влетел злой, какой-то весь взмыленный майор.
–Извините, капитан, дела непредвиденные задержали! Проходите! – пригласил Дубенюк Сашу в кабинет. И опять Саше не понравилось, весь кабинет, загроможденный какими-то шкафами с папками, темно-зеленые мрачные шторы на окнах, все казалось унылым и беспросветным.
–Представляюсь по случаю назначения военкомом города и района – капитан Аверченко Александр Борисович!
–Понял уже, понял, – он пожал Саше руку. – Ну, сейчас нет совсем времени, надо к секретарю райкома, а потом представлю Вас коллективу.
У Редькина в кабинете собрались все руководители города и района. Поздоровавшись, офицеры сели на свободные места. Редькин четко и коротко провел планерку, затем в конце сказал:
–Представляю вам, товарищи, нового горрайвоенкома, капитана Аверченко Александра Борисовича. Боевой офицер, прошедший службу в Демократической Республике Афганистан! Будем надеяться, с приходом молодого военкома в городе и районе оживится военно-политическая работа.
Саша стоически выдержал любопытные взгляды и оживленный гул.
–Молодой – это хорошо, наверняка найдет занятие для наших подростков, вон сколько праздношатающихся стало. У меня в общежитии постоянно какие-то разборки происходят, все от того, что деткам заняться нечем, так что, товарищ капитан, очень прошу, ты им хоть полосу препятствий устрой. Какие вопросы возникнут, приходи, чем смогу – помогу! – начал говорить Аверу шустрый мужчина в возрасте. – Антон Иванович я, Чернов, директор цемзавода.
–Все свободны, военкомов попрошу остаться.
Когда все вышли, Егорыч сказал:
–Вот, Александр Борисович, Вас директор цемзавода сразу озадачил, но я тоже попрошу, быстрее входите в курс дел и подумайте о возможных вариантах занять болтающихся без дела, пятнадцати-семнадцатилетних пацанов.
–Обещаю, товарищ секретарь, что не буду затягивать с этим, только надо осмотреться.
–Недели хватит?
–Постараюсь, товарищ секретарь. -Меня проще по имени отчеству называть, как-то уж очень сурово звучит: "товарищ секретарь". Иди, капитан, удачи тебе! Всегда звони и приходи – по всем вопросам мы здесь привыкли сообща все дела решать, всем миром. Владимир Иванович, задержись на два слова.
Вышедший вскоре Дубенюк, какой-то очень хмурый, сказал:
–Поехали представляться коллективу.
–Но тут же пять минут ходьбы?
–Какой авторитет будет у военкома, если он пешком станет ходить?
–Я все-таки пешком прогуляюсь, – отказался Саша от поездки.
В военкомате в небольшом актовом зале собрался весь коллектив, смотрели на Авера по-разному, но, в основном, взгляды были снисходительные, типа, "ну что ты мальчик, можешь, молодой ещё!"
"Мальчик" разглядывал своих новых подчиненных. "Молодежи совсем мало, вон только два лейтенанта, ну, да где наша не пропадала?" Весь день Саша принимал дела у Дубенюка и все больше мрачнел, как-то уныло-запущено было в военкомате, но, как говорила его теща, "глаза боятся,руки делают!" Он упорно и тщательно проверял все и старался вникнуть, делал для себя пометки в специально взятом у деда блокноте – у него возля телефона ляжали у запас.
–Извините, товарищ капитан, я несколько расслабился последние полгода, не сегодня-завтра собрался уезжать, дети-то давно все там, мы с женой только вот подзадержались. Одной ногой уже был на родине, а замены все не было, кой чего подзапустил. Я честно скажу, рад, что молодого прислали, народ здесь открытый, суровый климат, видимо, из них таких цельных людей выковывает. Но есть, конечно, и слизняки. Старая гвардия, такие как Чернов, Редькин – это мужики надежные, жаль, на смену им приходят все более, как скажет внук, борзые, с теми трудней. Но если слабины не дашь – сработаешься со всеми. А наши? Ну, в целом неплохие, отдел учета подтяни, там Щелкунов расслабился. С него и начни мести по новому! Из гражданских прошу только за Анну Сергеевну, она хоть и в возрасте, но ходячая энциклопедия, помнит про все. Я ей постоянно говорю: "Сергеевна, то-то, могу закрутиться, забыть – напомнишь, как штык!"
Неделя прошла в большом напряжении для Авера, одно утешало -вечером он был дома, даже не так, ДОМА!
Заходил с работы в садик за Мишуком, который к приходу папы уже держал в руках свою шубу, завидев его, тут же надевал её, папа застегивал такие неподатливые, ускользающие пуговицы, и они важно шли к маминой проходной, где их поджидал и дед. Пока ждали её, разговаривали на разные серьезные темы, выбегала радостная мама... и шли они, не торопясь, иногда домой, иногда забегали в кафешку, чаще туда Минька с дедом наведывались, а маме с папой покупали мороженое на вынос. Мама как-то не сильно любила его, а папа и, особенно, Серега – эти обожали.
И были славные вечера, сидели, разговаривали, смеялись, спорили, провожали деда домой, а потом сидели обнявшись все трое, наслаждаясь обществом друг друга.
