Текст книги "Цветик (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 13

Часов в десять на следующий день у деда уже суетились связисты, как-то шустро протянули провод, сделали розетку, подключили старенький аппарат, посоветовав выкупить у них в конторе новый, поприличнее, и сделав пару прозвонов, удалились. Дед, ухватив Сашу с Минькой побёг у контору, -Алюня пошла на работу – выбрали самый красивый тилифон. Конечно же, выбрал Мишук.

Дома Саша поменял старый на новый и, внутренне робея, набрал телефон своей школы в Гусе, зная, что уроки первой смены закончились, и его Антонина Николаевна наверняка в учительской.

Незнакомый молодой женский голос попросил подождать немного, и через пару минут Саша услышал родной голос: -Алло? Мам, привет, это я!

–Санька? – охнула мать. – Ты где? Что с тобой, почему так долго не писал, где ты был?

–Мам, у меня все хорошо, даже отлично, жив здоров. Вот женился, сын у меня есть, три с половиной почти года.

–Как, женился, какой сын? Погоди, я сяду, ноги не держат.

–Докладываю по порядку – была у меня девушка, которая мне очень-очень нравилась, я тогда в Азербайджане ещё служил, а она к подружке приезжала. Вот и случилась у нас любовь, а потом поругались крепко. Она сильно обиделась на меня и не написала, что ждет ребенка, я-то ничего не знал, а вот по весне увидел у своего солдатика фото её, она с ним с одного поселка, он мне и сказал, что у неё есть сын, а мужа нет.

Я посчитал – по времени точно мой, ну и поехал сразу к ним в отпуск. Надо же было прояснить всё, нельзя, чтобы мой ребенок рос без отца. Мам, он на меня похож, только волосы как у деда, немного вьются. Ну я и женился сразу. Сейчас вот переоформим свидетельство о рождении сына, и постараюсь на неделю их привезти, если Алю с работы отпустят.

–Боже мой, сын, и ты столько лет молчал?

–А что я мог сказать, мам? Ну болван я, признаю, но зато у меня самый лучший сынок есть! Минь, иди-ка сюда...

Послышалось какое-то шебуршание, пыхтение, и потом звонкий голосишко сказал:

–Здрасьти! Меня Мишук зовут, мне три года и ещё половина, я живу на Урале! Пап, я побежал? – и опять трубку взял сын.

–Санька, у меня нет слов, голова кругом.

–Не переживай, они у меня самые лучшие, тебе точно понравятся, давай я тебе вечером на теть Маню позвоню, как раз и с женой поговоришь? Часиков в семь вечера, тут разница во времени два часа с Москвой.

–Хорошо, сынок, я постараюсь в себя прийти от таких новостей.

–Всё, мам, пока, целую. Уфф, – отдуваясь, сказал Сашка, – как вагон с углем разгрузил.

–Сашк, а можа ты зазря матке не сказав про Миньку?

–Нет, дед, он мой сын, нечего кому-либо ещё знать про другое. Сам же говоришь, он на меня помахивает.

–Эгеж, он с каждым днем усё больше твояго хватая, усе жесты и прывычки твои .

–Вот и замечательно, это только наши проблемы. У мамки есть закадычная подруга, хорошая тетка, но с худым языком, а моя может и 'погориться' ей, а на фига нам домыслы всякие. Дед, я ещё звонок сделаю?

–Чаго спрашиваеть? Ты посля Ваньку мяне вызвонишь?

Саша набрал Чертовых, и как по заказу, трубку взял Ванька, тут было намного проще разговаривать. Авер сказал, что есть сын, Чертов сразу просёк, чей, только и спросил:

–Тот знает?

–Письмо присылал, типа, мало ли с кем Алька спала, ему чужие не нужны.

Во, козел! И как пацан?

–Не поверишь, мировой, такой желанный, на меня похож все считают, тоже темненький с карими глазами, цвет немного разный, но кого это..? Хитренький, меня больше мамки и деда полюбил, я для него авторитет.

–А ты?

– А я, Вань, пропал полностью, даже и не думал,что так может быть, трясусь над ними!

–А Алюня твоя?

– Алюня моя – самая замечательная!!.

–Витек чё сказал?

–Витек сказал, что она ему сестричка. -Ну, значит, наш человек. Витька ошибиться не мог! Рад за тебя, Авер! Матери-то сообщил?

–Да, без подробностей, незачем ей знать... сын он и сын.

–Мудёр не по годам! – хохотнул Чертов, – но красава, уважаю. Когда увижу их, должен же я... оценить?

–Оценщик хренов, вот ща сделаем свидетельство сына на Аверченко и на недельку в Гусь, а потом, – он тяжко вздохнул, – в Руклу поеду, а они сюда... Вань, ты подскочи на пару дней, надо вопрос один порешать.

–Замётано, жду, жене привет!

–Сашк,звони Ваньке, вота тилифон, на работу.

Саша прозвонился у Погар – небольшой городок в Брянской области, где Ванька работал у ДОСААФе, его на месте не оказалось. Саша попросил перезвонить отцу как появится. Дед ждал, держа телефон в поле зрения, а, "Ванька, суккин...этта кот, усё не звонив". Саша шумнул из комнаты, что начинается мультик про Масленицу, и старый с малым, мгновенно забыв про все, уселись на диван. Саша возился на кухне, потихоньку подкручивая ослабленные шурупы на шкафчиках, зазвонил телефон. Мужики, увлеченные мультиком, не слышали звонок. -Да? Здравствуйте, Иван Афанасьевич! Деда сейчас позову – они с Минькой мультик досматривают... Дед, иди, сын звонит.

И долго потом улыбался Сашка, вспоминая этот разговор.

–Ванька, здорово! Я як? Добре! Вот, вишь, тилифон мяне поставили, могу хоть у Америку звонить. Не, не по блату, усем хронтовикам. Ляксей унук як? Хулюганить? Добре, значит у Цвятковых пошел! Хто? Как хто – этта Сашок, муж, значить, Алькин. Як откуда взялся, приехав от, посля госпиталя, ранения имеются, ну а як же, ахвицер жа. Истинный батька, Минька от вылитый ён. Минь, пагодь, дай я, от неслух! Вань, Минька тябе хочеть слухать.

Минька радостно закричал в трубку:

–Дядя Ваня,привет! А у меня папочка теперь есть, а фамилия моя Аверченко, а мамочка на работи, а мы муцкой компанией её ждем, да, хороший, да, да, пока! На, деда, – сунул трубку деду и побежал играть.

–Ваньк, ты, можа, усем скажешь, што унучку муж нашев, хай эттот суккин сын успокоится и не трепеть яё. Не, Ваньк, я казав, у мяне один сын остався, ешчё Хвилипп был. А хорошо, Ванька, я и не знав, што можа так вот жить, на шестьдесят годков стал, а и весяло усё время – унуки, Мишук, зять от, югославы, Ванька. Ну, как всягда, не, не забываить, ну да. Ну, бывай здоров и семья твоя тожа. Усем сродственникам поклон от мяне. От как у Бряньске побывав.

Авер, видя, как оживился дед после разговора с далёким сыном, сам себе твердо пообещал не разделять деда с Алькой и особенно Минькой. Те уже о чем-то громко спорили.

–Вы что не поделили?

–Да этта мы за просто так, Сашк, у нас завсягда бываеть громкий разговор-наречие, да, Миньк?

–Деда, я тебя люблю! – хитрый жук уже подлез к нему на колени .

–От, видишь, этта же хитрющщая личность растёть, из мяне веревки усе время вьёть. И як я без их обходився? А Сяргей у меня... Не, батька у них оказався сук... э-э...

–Сукиным котом, да, деда? – продолжил Мишук.

–Минь, этта жеж нягодное слово, у садике не скажи, а то заругають нас с мамкою.

–Ты же говоришь?

–Ну, я старый, неграмотный, мяне можно, иногда, а тябе нияк нельзя, вона, у папы спроси, он тоже скажеть.

–Да, Минь, не надо так говорить, некрасиво.

–Не буду! Мамочка пришла! – услышав звонок, побежал Мишук к двери.

Мамочка попала в объятья своих мужиков уже на пороге, а дед умиленно смотрел на них, молясь про себя: "штоб так и было увсягда!"

Поужинав, подсели к телефону. Сначала прозвонились в Пермь, Славиным – там все шумно радовались за Альку, поздравляли, знакомились заочно с Авером, а потом Аркаша попросил к телефону деда, тот минуты три слушал, потом прокашлялся и сказал:

–Этта я жеж как рад, что унучку такие люди любють, ну чаго я сделал, они для мяне большее уладили... А и правда! А чаго вы к нам не доедете? А, ну вясной тагда ждем! – осторожно положив трубку расчувствованно скзал:

–От, Сашк, какие люди нашу Альку уважають, Аркаша каже, ежели б не она – со своей Еленушкой и не свиделся бы, а вон, гляди, двое детушек уже!

Потом был долгий разговор с матерью Авера, той хотелось знать все и сразу и про Альку, и про внучка, про деда, мамку и братика. Авер говорил коротко, пояснил,если долго говорить – придет большой счет за межгород, пообещал уговорить Алькину директрису отпустить её на недельку, чтобы поехать в Гусь.

Дед и тут подсуетился,назвав мать "Сватья Тоня", на что она звонко рассмеялась, а дед добавил:

–Как молодые кажуть – споемся!

Посля попросил Альку куплять большой блокнот – записывать, хто и зашто звонив для их, и читали потом ребята записи дедовы, подхихикивая: дед грамоте был мало обучен, "чатыри класса усяго", писал так: "Сватя, у 17, зоя – зайтить, унук."Что означало:сватья звонила в 17-зоя, с маленькой буквы,звонила чтобы Алька ей перезвонила, а унук-это для деда лично напоминание.....

Алька, посмеиваясь, спросила:

–А что ты про Серегу ничего не написал?

–Так этта, забыв наверно...

–Ага, унуку деньги понадобились на очередной прибамбас?

– Ну дак чаго, ён жеж не чужой!

Серега "заболел" модной борьбой тхэквондо, ходил два раза в неделю на платные занятия – вот и позвонил деду, чтобы немного помог, естественно, не говоря тому, что занимается, так сказать, втихую, – официально эту борьбу разрешили позже. Ну а дед, чтобы не забыть, написал – унук.

Минька теперь засыпал под папино чтение сказок Пушкина, он очень изменился, заметно повзрослел. Папа с ним разговаривал как с мужиком большим, и ребеныш старался во всем походить на своего папу.

У Авера оказалось много талантов: разбирался в электрике, поменял кран-смеситель в ванной, приколотил в прихожке полочки и ещё изумительно готовил. Умел все, даже блинчики:

–Тебе, Аля, только стряпня остается, остальное – мое!

Алька и не возражала, объедаясь и удивляясь, где он этому научился.

Сашка посмеивался:

–Мать постоянно в школе зависала, отец рано умер, мне восемь было. Приду из школы – жрать охота, мамку ждать долго, вот и стал потихоньку учиться, начал с яичницы. Пару раз сжег все, потом приладился, картошку вот варил. У соседской бабульки выпросил старинную поваренную книгу, там с азов все давалось, ну и хотелось умученную после работы мамку порадовать, втянулся, стало интересно что-то свое приготовить, вот, что и имеем.

–Муж у меня кладезь...

–Ещё какой, и дневной, и ночной! – хитро поглядывал на неё Авер.

Ночи у них были фантастические, улетали они вместе, Алька уже и помыслить не могла – как это быть без своего Авера, он стал всем в их с Мишуком жизни.

–Саш, ну почему вот так... сладко нам? – спросила Алька, придя в себя после оглушающей близости. -Я же ничего не помню, где твои руки бывают? -Везде, милая, – чмокнул её в нос Авер, – вот этим-то и отличается просто секс от того, что называется взаиморастворением что ли, а такое возможно, только когда человек тебе очень дорог, я немного не понимал, а теперь уразумел, как дед говорит. Помнится, зацепило меня Асадовское:

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем хочется проснуться...

И утром, расставаясь обернуться,

И помахать рукой, и улыбнуться,

И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,

Пить утром кофе, говорить и спорить...

С кем можно ездить отдыхать на море,

И, как положено – и в радости, и в горе

Быть рядом... Но при этом не любить...

Как мало тех, с кем хочется мечтать!

Смотреть, как облака роятся в небе,

Писать слова любви на первом снеге,

И думать лишь об этом человеке...

И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,

Кто понимает с полуслова, с полу взгляда,

Кому не жалко год за годом отдавать,

И за кого ты сможешь, как награду,

Любую боль, любую казнь принять...

Вот так и вьётся эта канитель -

Легко встречаются, без боли расстаются...

Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.

И мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель...

Как мало тех, с кем хочется проснуться...

И жизнь плетёт нас, словно канитель...

Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: – работа... быт... дела...

Кто хочет слышать– всё же должен слушать...

А на бегу – заметишь лишь тела...

Остановитесь...чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем – по уму...

Порой боимся на улыбку– улыбнуться,

Но душу открываем лишь тому,

С которым и захочется проснуться...

–Мне повезло, я всю оставшуюся жизнь могу и помолчать с тобой, и понять с полуслова. В общем, я счастлив, Алюнь, Саньке Плешкову благодарен безмерно и... – он помолчал, – даже, прости что напоминаю, Тонкову. Если бы у него хватило ума тебя разглядеть, жил бы я с кем-то, когда-то, не открывая душу.

–Ну, раз речь зашла о нем, то давай уже последние, как говорится, точки расставим, – ответила Алька. -Я тогда думала, что это любовь на всю жизнь, все же в розовом цвете казалось, да и целовалась-то до него один раз всего... В его сущности, наверное, заложено, ну как у котов... пометить, повелась вот, хотя совсем не испытала ничего, что сейчас каждую ночь переживаю, вот. Я эту тему поднимать больше не буду, просто надо было сказать, пусть все будет между нами определено до конца.

–Авер, что ты молчишь?

–Распирает меня гордость, во какой я молодец, Подсолнушек мой, были у меня... как бы небольшие романчики, а проще – прости, перепих, ну, не затрагивало это всё душу – физиология, гормоны, а с тобой... Мне кажется, я на секунду раньше определяю, что ты хочешь, как тебя обнять, где поцеловать, погладить, и от этого просто шалею... И... не умею я красиво говорить, чтобы ах и все, но точно знаю, что даже будучи дряхлым, трясущимся стариком, всегда просыпаться рядом с тобой – счастье.

Он замолчал.

–Авер!

–Ммм?

–Спишь, что ли?

–Алюнь, это тебе утром на работу, не мне.

–Сашка, я так тебя люблю!!

Он замер, потом сгреб её в охапку:

–Боже, дождался!! Не ошибаешься?

–Нет! Сказала же!

И опять до утра слышался шепот, перемежающийся обоюдными стонами.

–Аль, а если ребенка сделаем?

–Значит, родим!

–Девочку, такую, как ты?

–Все равно, хоть парочку. Я ж теперь не одна, ты рядом!

–Ох, Алюня, как же мне славно с тобой!!   Дед, видя их сияние, радовался и делился с Редькиным:

–Вань, ну як на унчкино лицо гляну – сам молодею.

–Старый, ты потихоньку Альку настраивай, пусть своего Сашу перетягивает к нам, в военкомат, Дубенюку-то давно ничего не надо, а твой зять молодой, глядишь, и военно-патриотическая работа оживится. Молодым и карты в руки. Тут у нас молодежь не такая разбалованная, а с жильем сразу же поможем, небось народят тебе ещё детишек.

–А я и рад буду, усе при деле, не в обузу!

Через неделю получили свидетельство о рождении Аверченко Михаила Александровича, порадовались и одновременно опечалились – уж очень быстро у Сашки отпуск проскакивал, оставалось десять дней. Зоя Петровна отпустила Алюню на неделю, съездить к свекрови, шустро собрались и поехали.

В Перми на вокзале ждали Славины с Полинкой. Минька поцеловал малышку сказав: -Моя подружка!Славины обнимались с Алькой, Борисовна, внимательно посмотрев на них, расцеловала и её, и Сашку: -Ребята, я так рада за вас!!

–И я тоже! – Аркадий протянул Альке пакет. – Презент от нас небольшой для Сашиной мамы, а вам подарок на обратном пути заберешь, не возить же его по стране.

Двадцать минут стоянки проскочили быстро, и поехали Аверы дальше, утром на Казанском их встречал громадный Чертов. Обняв Сашку, подкинув несколько раз вверх Миньку, он повернулся к зажавшейся Альке – та вспомнила, что видела его тогда в Азербайджане. -Здравствуй, Аля Аверченко, – прогудел Чертов, – я тебе так благодарен, что этот чертушка сияет, лучшего подарка для нас троих и быть не может! Спасибо тебе! Сашк, я можно твою жену в благодарность поцелую? Не, ну чё набычился, я в щечку. О, ревнивец какой из него выродился, а был-то пофигист. Да проверял я тебя, проверял, собственник хренов! Ну, поехали к нам, мамулька там шуршит с раннего утра, как же Сашенька приезжает! Не поверишь, Сашеньку больше сына родного любит, – он крякнул поднимая две сумки, – чё там у вас неподъемное такое?

Алька с Сашкой переглянувшись выдали:

–Усякая полезная вешчь! – и засмеялись.

–Не понял?

–Да, Вань, это дед наш так говорит. Расскажем про него, вот эту сумищщу надо в камеру хранения, это повезем домой.

Чертов быстренько смотался, принес номерок, сказал, что сдал в ручную кладь. И поехали по столице. Алька и Мишук не отрывали взгляда от окошек, обоим было интересно.

А у Чертовых Сашку сразу же обняла Ольга Евсеевна, затем долго тискала Мишука, а Альку обняла... отстранила, чуток порассматривала:

–Не обижайтесь, Алечка, я много про Вас слышала. Сашенька, я так за вас рада!

От уральских гостинцев впала в полный ступор:

–Это что же, всё нам? Боже, я никогда такого изобилия не видела. Ой, какие грибочки! А варенье!Ой, орешки, кедровые, они у вас растут? Ребятки, у меня нет слов, это же настоящее богатство!!

Пришедшая из школы невеста Доронина, Галинка, в один миг обаяла Миньку, тот даже сказал, что женится на ней. -Вот, и останется ваш ненаглядный Витёк с носом! – торжествующе выдала Галинка.

–Ну-ну, кое кто, не будем показывать пальцем, никак не дождется восемнадцати.

–Я, может, передумаю, вон какой классный мужичок у Авера!

Ванька потащил прогуляться по Москве. Конечно же, начали с Красной площади, Алька долго любовалась на Кремль, на красоту храма Василия Блаженного: -Дух захватывает!

Побродили немного по Арбату. Художник, возле которого они остановились понаблюдать, как он рисует, посмотрел на них, отложил кисть и, взяв плотный лист ватмана, несколькими штрихами набросал коллективный шарж-портрет всех четверых.

–Здорово! Спасибо!

А Саша попросил:

–Друг, а ты можешь жену мою и сыночка отдельно набросать, будет у меня с собой их портрет. Тот кивнул, несколько мгновений подумал и начал рисовать, поглядывая на Альку с Минькой. И так классно у него получилось, что даже Ваньку проняло:

–Слушай, друган, шедевр просто!!

Друган расплылся в улыбке:

–Знаете, счастливых людей всегда легко рисовать! У тебя, друг, очень красивая жена, она красива изнутри, из неё такой внутренний свет идет, закачаешься. Дай Бог вам всю жизнь обоим такой свет излучать, поверь мне, так не часто бывает.

Авер сунул мужику червонец, тот не стал отнекиваться:

–Многовато, конечно, но спасибо. Я вот подумал, кто-то из вас может появиться здесь, – он что-то прикинул в уме, – ну после Нового года, ближе к февралю? Я напишу ваш семейный портрет, очень вы мне в душу запали.

Чертов продиктовал свой телефон:

–Я тутошний. Как сделаешь – позвонишь, приеду, заберу.

Художник кивнул, глядя на Аверов и что-то набрасывая на большом листе:

–Спасибо вам, ребята. Вы меня просто вдохновили, Гоша меня зовут, рад буду познакомиться.

–А меня Минька, – тут же протянул ладошку сынок.

–Очень рад, ты клёвый мужик!

–Что такое клёвый?

–Ну, это – очень хороший, наш человек, значит.

–А-а-а, тогда у меня много клёвых друзей! – догадался Минька. Побывали во многих местах, Мишук утомился, и поехали домой. Там уже весь Ванькин 'малинник' собрался, сестрицы разной внешности и комплекции дружно обнимали Сашу и Альку, желали им счастья, вместе с мужьями, любовались их сыном, который всем пришелся по душе.

–Сашенька, как же сыночек на тебя походит, ведь даже жесты все твои.

–Сын и должен быть похож на батю! – прогудел Чертов, все засмеялись, батя у Чертова был чуть повыше Ольги Евсеевны.

–Мам, мы завтра в обед валим к Сашке, там теть Тоня заждалась, я на пару дней, они на недельку, а потом Аля с Минькой домой рванут, а Сашка в Литву.

– Ох, уж эта ваша служба, – вздохнула Ольга Евсеевна, – знать бы, что всякие горячие точки начнутся-костьми бы легла, а не пустила в военное училище.

–Ладно, ладно, хорош, все живы-здоровы! – пробурчал Ванька.

Уставшие от множества впечатлений, Алька с Мишуком заснули мгновенно, а Саша и Иван сидели на кухне за разговорами почти до рассвета. -Знаешь, Вань, что-то меня не тянет уже служить, ща вот в Рукле буду солдатиков готовить, чтобы сумели приспособиться там и выжить, а как подумаю, непредвиденный какой форс-мажор, а с нашим безбашенным рас...ством, это постоянно... Я, наверное, всю жизнь буду себя виноватым считать, что те пятеро могли бы выжить, поверил, блин, что все чисто...

–Сашка, не вини себя, это, как они там скажут, кисмет-судьба. Я вот тоже летаю на нервах, ведь в любой момент можно загреметь... но суждено выжить-выживешь. Ты мне лучше скажи, что думаете? Жить-то в разных концах хреново.

–А вот, Ванька, и нужен совет твоего Анатолия Евсеича! Смотри, какая петрушка получается: в Рукле квартиры сразу не видать, хорошо, если к весне, а то и после следующего Нового года, мне без них будет совсем тошно, да и не факт, что никуда не перебросят после. Это опять собирай узлы и на новое место...

–Алюня твоя, вроде, не из кисейных барышень?

–Алюня моя хлебанула с детства, ей такое не страшно, дело в другом: смотри, там у себя она на своем месте, работа ей нравится, её ценят, квартиру, вот, двушку дали, как молодому перспективному спецу, сын в садик возле дома ходит, школа опять же рядом, а самая большая головная боль – дед. Ему восемьдесят три, он бросил свою брянскую деревню и резко поменял жизнь, чтобы быть возля унуков. Там такой дед – закачаешься, неугомонный, дотошный. Но, Вань, таскать его по гарнизонам – просто угробить быстрее, да и ему там тоже однушку как фронтовику выделили.

–Короче, у них там все налажено, как это, лучше быть первым в деревне, чем сотым в городе? -Так-так, десантуры близко не имеется, – Ванька нахмурился. – Вот, блин, задача.

–Погоди, Вань, у деда имеется фронтовой крестник, дед его полумертвого на себе из боя вытащил, а крестник выжил, он у Альки в городе секретарь райкома.

–Не, ну это другое дело, надо с ним перетереть.

–Да он со мной уже перетёр все. Предлагает или военкомом к ним, или на гражданке – филиал АТП открывать будут, я же в моторах-то волоку.

– Сашк, слушай, у вас там секретарь – мозга! Не, я думаю, военкомат больше подойдет, на пенсию уйдешь раньше, на гражданке-то и не дожить можно до шестидесяти, это ж опухнешь сколько ещё трубить. Завтра Евсеича с утра выловим и прикинем хрен к носу. Не, я за военкомат обеими руками, а ихний военком чего?

–Да там как раз под шестьдесят мужику, собрался на родину переезжать, на Украину куда-то.

–Сашка, а ведь военкому и жилье положено сразу, слышь, чё-то мне этот вариант сильно нравится. Ну чё еще дядька завтра присоветует. Ладно, давай по коням, скоро вставать уже. Да, я заметил, что Алюня как-то сначала зажалась, меня увидев. Понимаю, вспомнила, что видела там, в Мамедии, ты такой вариант имей в виду: по нашим гарнизонам мотаясь, ещё знакомых можно встретить, а на фига тебе такие узнавания?d   -Да, думал, Вань, и об этом тоже... совсем не улыбается, чтобы кто-то сына с этим... ловеласом... сравнил.

–Не, Сашк, а пацан и вправду на тебя походит, это если тщательно разглядывать и зная того, а так один в один Авер. Не переживай, теть Тоня точно, внука увидев, расплывется! Славный пацаненок, забавный такой! А деда хочу увидеть, там, похоже, тот ещё дедок!

ГЛАВА 14

Саша с Иваном умотали чуть свет, зная занятость дядьки, Иван потащил Авера к приходу Евсееича на работу. В приемной генерала Иванова еще не было даже адьютанта.

–Саш, подождем, ща явится!

И как бы оправдывая его слова, в приемную вкатился шустренький, невысокий, в меру полный мужчина, в генеральской форме, ребята вытянулись:

–Здравия желаем, товарищ генерал!

–Здравствуйте, товарищи капитаны! Вы ко мне? – Ванька ещё по дороге предупредил, что дядька не терпит вольностей на работе, дома – это да, а на службе ни-ни.

–Разрешите обратиться, товарищ генерал?

–Разрешаю, проходите в кабинет. Опять Ширшов опаздывает, переведу в часть, надоело! Садитесь, слушаю вас, капитан Чертов.

Ванька сжато изложил проблему Авера. -Так-так, капитан, – он повернулся к Ваньке, – а может, мы вместо Ширшова твоего Авера возьмем? Опять же столица, возможностей намного больше, чем в этом вашем Горнозаводске, никогда и не слышал такого названия, да, велика Россия. Как ты на это смотришь Авер? – запанибратски спросил генерал, немало удивив племянника.

–Отрицательно, товарищ генерал, дед у нас тут зачахнет, да и я, извините, боевой офицер, не штабной...

–Уважаю, Ванька, ты прав – друг у тебя стоящий, другой бы правдами и неправдами уцепился за такой вариант.

–Ну, товарищ генерал, тут надо уметь прогибаться, а мы как бы не из этих... – ухмыльнулся племянник.

– Так, давай координаты все, телефоны, почтовый адрес, состав семьи – кто, когда, где родился, про деда-фронтовика поподробнее, про секретаря райкома КПСС тоже напиши все, что знаешь. Быстро не обещаю, но помогу. Олечка ведь вчера ещё звонила, просила помочь, а ей отказать я не могу!

Ольга Евсеевна была младшенькой, самой любимой сестричкой генерала. Братика своего, старше её на шестнадцать лет, истово любила, он платил ей тем же, обожал всех её девчонок, а Ванька был любим на особицу, звал его в узком кругу 'Гренадер лейб-гвардии Драгунского полка'. Знал дядька про Ваньку больше, даже чем мать, переживал и волновался за каждую его командировку и, естественно, был в курсе, что Ванькин лучший друг был тяжело ранен в Афгане.

–Со здоровьем у тебя как?

– Пока годен, через полгода должен опять обследование проходить.

–Результаты обследования мне пришлешь сразу же, – услышав осторожный стук в дверь, рявкнул:

–Входите!..

Как-то бочком, в едва открытую дверь, влез старший лейтенант, несмотря на отглаженную форму, имеющий какой-то потрепанный вид.

–Товарищ генерал, извините, я... – как-то подобострастно начал он.

–В одел кадров шагом марш, скажешь, я приказал с завтрашнего дня в войска! Круугом! – рявкнул генерал и, видя, что тот пытается что-то сказать, добавил, – Капитана Ермакова ко мне!

– Все, капитаны, свободны! Надеюсь, капитан Аверченко в гости пригласишь на Урал, Олечка вчера в полном восторге была от ваших даров!

–Так точно, товарищ генерал! В любое время! Лучше, конечно, летом! Вам понравится!! Спасибо!

–Пока ещё не за что, идите, гренадеры!

И едва закрылась за ними дверь, набрал сестру:

–Олечка, девочка моя, были они у меня, оба. Что скажу? Славный парнишка, не лизоблюд, Ваньке повезло иметь такого друга. Да, да, сказал же, я слово всегда держу, вкусные, говоришь, с капустою и картошечкой? Ох, искусительница! Заеду, заеду, ну, часиков в восемь буду. Уезжают? Ну даст Бог, ещё увидимся. Да, да, не прощаюсь!

Он положил трубку и улыбнулся, Ванька-то каков, за друга в огонь и воду, ведь никогда не просил никаких послаблений для себя, хорошего мужика вырастили Чертовы.

Алька с Евсеевной расставались лучшими подругами. Пока мужиков не было, Алька шустренько замесила тесто, навертела пирожков с капустой и картошкой, мамулька только ахала:

–Алечка!! Какая ты мастерица, ой, как вкусно! Мишенька съешь пирожочек, а?

Мишенька сосредоточенно лепил свои:

– Я занят!

Пирожков получилось как всегда много. Ванька, увидевший такое богатство, с порога в два шага оказался возле пирогов и ухватил сразу два.

–Ммм, нектар Богов!! Авер, так нечестно, ты сам вкусно готовишь и жена пирожки бесподобные печет, или ищи мне такую же мастерицу, или отобью!! Путь к моему сердцу точно лежит через желудок! – Он ухватил ещё два.

–А почему ты руки не моешь? Мне мама и папа всегда говорят, чтобы мыл!

–Ох, Минь, такие вкусные пирожки у твоей мамы, что я забыл, прости! – заталкивая оба пирога в рот и мыча от удовольствия, Чертов пошел в ванную.

–Правильно, Мишенька. А то видишь, большой вырос, а маму не слушает.

–Слушаю, слушаю, – Чертов подхватил свою маму и аккуратно опустил на стул. – Я – хороший! Так, мамуль, мне на дорожку отдельно в пакетик штук эдак... цать положи, а сестрицам по два хватит, они на диете.

–Толюшка заехать грозился!

–Ну если Толюшка, то тогда мне поменьше, Толюшке надо, животик чтоб не схуднул!

Авер, сначала не понявший о каком Толюшке идет речь, расхохотался.

–И неча ржать! Толюшка у нас один!

– Молчу!

Шустро собрались и поехали на вокзал. Опять Алька с Мишуком не отлипали от окна – здесь, в средней полосе осень была другая. Если на Урале росли преимущественно хвойные, то в Подмосковье преобладали лиственные деревья, и природа щедро раскрасила их в различные цвета. На подъезде к старинной Коломне на другом берегу Москвы реки появились купола многих церквей, а возле самой станции, слева, неспешно открылся красивый голубой храм, Алька залюбовалась:

–Как же красиво!

–А там дальше, на выезде ещё один красивый будет, на месте впадения Москвы в Оку, построен давно, еще Дмитрий Донской велел после победы на Куликовом поле его заложить, и вроде, Сергий Радонежский его освящал. Жаль, не восстанавливают пока, такая красотища. Вот, по правую руку, смотри!

–А ещё в Коломне Дмитрий же Донской проводил смотр русских войск, что шли на битву с татарами на Куликово поле! – добавила сидевшая неподалеку женщина.

После храма въехали на железнодорожный мост и открылась широкая лента неспешно текущей величественной Оки, которая привела Альку в восторг.

Потом она похихикала от названий станций – Пирочи, Фруктовая, Рыбное, особенно её развеселило название – "Истодники":

–Хи-хи одну букву заменить, получится веселее.

В Рязани, на вокзале их встречал одноклассник Авера:

–Муха, Мухин, то есть, Леша! – представился он Альке. – Сашка, Антонина Николаевна все глаза проглядела, велела везти как хрустальную вазу. Правда, дороги не везде позволяют, но довезу. Не разобью, чай.

Влезли в 'Уазик'. Чертова посадили впереди, а Саша сел сзади, обняв свою Алечку и усадив Мишука на колени. Добирались до Гуся три часа, устали трястись, а едва остановились возле небольшого домика – выскочила мать Авера, обняла сыночка, а потом резво подскочила к Альке и внуку

–Вот вы какие! Мишенька, маленький, дай я тебя расцелую!!

Сынок засопел:

–Я не маленький, я большой, скоро как папа вырасту!

–Ой! – всплеснула руками новоявленная бабка, – прости, я немного ошиблась, можно тебя обнять-то?

. -Да, ты баба Тоня? Мне папа про тебя говорил, у меня есть баба Рита, которая мамина, ещё Антоновна, а ты третья баба

–Ну, третья, значит, третья! – целуя его в обе щеки ворковала бабка. Саша взял Мишука за руку.

–Аля, девочка, здравствуй! Я тебя совсем не такой представляла, ты такая худенькая!!

–Ага, тебе тёть Тонь, больше нравятся ядрёные, кровь с молоком? – влез Чертов. – Да, я не то имела в виду, – смутилась свекровь, – просто рядом с вами тремя она как лозинка смотрится.

– Ну да, нас дядька давно гренадёрами зовет. Ниче, откормим.

–Ой, что это я, пойдемте в дом, Аля,прости пожалуйста. -Я понимаю, сама волнуюсь!

Ну, не скажешь же ей, что Алька не за себя переживает, а за сыночка. Вдруг не понравится, или скажет, что на Сашу не похож? Но оказалось, переживала напрасно – ребенок затмил бабке все. Она как наседка вилась возле него, восхищаясь и заметно гордясь таким умненьким внуком.