Текст книги "Цветик (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

И оглохла от радостного: -Леночка? Рррад, очень рррад, что вспомнила прро старрика!. Он радостно гудел в трубку, Лена тоже сияла, а Аркадий уткнувшись носом ей в макушку, казалось, не дышал. Заславский приглашал в гости в любое время года, шумно радовался, попросил номер телефона Лены, пообещал непррременно звонить.

–Ты мне, девочка, принесла радость!! – на прощание сказал он.

Выйдя из кабинки, Лена в восторге поцеловала Аркашу в щеку:

–Спасибо! Я так счастлива !

Аркаша же, подхватив её, закружил по залу. От группы студентов, сидящих в переговорном зале послышались аплодисменты. -Лена засмущалась: -Пойдем скорее на улицу.

На улице уже стемнело, зажженные фонари отражались в воде пруда, было тихо и пахло мокрыми листьями. -Славный такой вечер у нас получился, давай я тебя провожу и потом пойду искать, где переночевать.

–Так, – и словно бросившись с обрыва, Лена произнесла, – поехали ко мне, время позднее, я виновата, что задержала тебя, места у меня хватит.

. В такси Аркадий осторожно взял Лену за руку и не отпускал, когда она захотела вытащить, молча доехали до ее улицы, попутно зашли в магазин. Лена, смущаясь, сказала, что она почти не готовит себе и кроме фруктов и геркулеса, ничего не держит. Аркаша же, пользуясь такой возможностью, набрал аж два пакета, мотивируя тем, что мужчина голодный – это катастрофа. Вот и пошли неспешно... Лена поймала себя на ощущении, что идут они как давнишняя семейная пара... "Да, помечтать не вредно!" В её уютной двушке Аркаша, сразу же приметив и порадовавшись про себя, что мужских тапок не имеется, пошел на кухню:

–Лена, позволь, я приготовлю ужин, – легонько отстранил её от плиты. Сняв свитер, закатав рукава рубашки и повязав фартук, он выглядел таким домашним... Лена опять одернула себя. -Пойду, приготовлю тебе постель! – смутилась и ушла в зал. Пока разобрала диван и возилась с бельем, с кухни стали доноситься ароматы жарящегося мяса, а войдя на кухню, увидела на столе уже приготовленный салат, нарезанный сыр. Аркаша сосредоточенно мешал что-то в небольшой кастрюльке.

–Я соус свой фирменный делаю, надеюсь, тебе понравится, – не переставая мешать проговорил он, – тут еще минутки две надо помешать и будет готово.

Лена взяла заварочный чайник и стала насыпать туда чай вместе с какими-то травками:

–Грешна, люблю вечерком смесь чая с травами попить!

Ужин получился и вкусным и тёплым, Аркадий даже попросил налить и ему чаю.

–Попробую твою смесь.

Попробовал, посидел, проверяя свои ощущения:

– Знаешь, неплохо, учитывая, что я столько лет его на дух не переносил, я бы сказал, даже, здорово, наливай ещё!

Лена посмеялась:

–Я же первая отпила чай, да и засыпала при тебе, не бойся!

–Я из твоих рук все приму, – очень серьёзно сказал он. – Лена, я тебя ни в коем случае не хочу к чему-либо принуждать, но наверное, не зря нас с тобой опять свела судьба, может, сможем мы с тобой плюнуть на прошлые ошибки? У меня за это время ни разу не возникло желания связать с кем-то свою жизнь, все как-то не дотягивали до тебя. Я монахом не жил, но и какие-то длительные отношения не завязывались, не то чтобы я всех сравнивал с тобой, нет, откуда-то твердо знал: ты – это ты, и кроме тебя, жены быть не может. Милая, я знаю, что тороплюсь, но я столько лет ждал мгновения, чтобы сказать это тебе. Прошу тебя, не руби с плеча сейчас, дай нам обоим шанс!

Она долго молчала, Аркадий же неторопливо пил чай и ждал.

– Знаешь, страшновато, но... а, чем черт не шутит... давай! Только не торопи меня, ладно?

Вот на такой оптимистической ноте и разошлись. Аркадий как-то быстро уснул, а Лена в своей такой уютной всегда кровати, вся извертелась, никак не могла заснуть, думы окаянные замучили, в конце концов плюнула на всё – "чему быть, тому и быть" и, наконец, уснула.

Проснувшись от запаха кофе, недоуменно подумала: откуда? Может, кажется? А потом услышала негромкое звяканье ложек за дверью и вспомнила: "Аркаша! Проспала!" Накинув халат, вышла из комнаты и попала в объятья мужчины:

–Доброе утро, спящая красавица! – Он умудрился легонько поцеловать её в щеку. – Надеюсь, в скором времени я буду каждое утро любоваться такой вот заспанной, взъерошенной Леночкой? Кофе готов, быстренько умываться и пробовать мой любимый рецепт.

Умытая, немного смущающаяся Лена, сначала осторожно хлебнула кофе, а потом не удержавшись, начала пить:

–Слушай, это так необычно, но вку-усно! – протянула она. – С солью я никогда не пробовала, соль как бы оттеняет вкус! Великолепно!! Ну что, я звоню Альке?

– Да, поговорим с ней, потом, пользуясь погожей погодой, погуляем?

Дозвонившись до общежития и попросив дежурного вахтера передать Цветковой ей позвонить, вели неспешные разговоры.

Алька прозвонилась быстро, и узнав, что надо подъехать, сказала, что в течение часа будет, как всегда, с Валькой.

. И Лена даже не представляла в каком напряжении находился Славин, как он изо всех сил сдерживался и старался казаться невозмутимым. Ему становилось страшно от того, что Лена могла сказать 'Нет!' Сам себя мысленно нахваливал, что догадался позвонить Заславскому. Ароновича любили нежно и очень ценили его заботу. Прошедший всю войну, трижды раненый, он сохранил в своей душе много тепла и щедро делился им со своими студентами, вот и Леночка растаяла от одного звука его голоса.

Сейчас же, сидя напротив своей Леночки – а он твердо уверился, что теперь-то она точно будет его, ждал неведомую Альку и ясно понимал, что если он сможет ей помочь, то Лена намного быстрее согласится стать его желанной, такой долгожданной женой.

–Однолюб, ты, Аркашка, оказалось. Вон, как встрепенулось все вчера при виде её, а и погусарить захотелось, и подурачиться... Хорошо! – подумалось ему.

Алька оказалась совсем не такой, как ему подумалось: худенькая, невысокая, глазастая, такая обычная девчушка, только вот притягивали внимание глаза – цвета потемневшего моря и очень грустные. Валька же, наоборот, полная противоположность: высокая, яркая, заметная, шумная. Видно было, что девчонки понимают друг друга с полуслова, и дружба их не показушная.

Лена увлекла Вальку на кухню, а Аркадий сидел и думал, как начать разговор.

–Вам, наверное, Елена Борисовна обрисовала мою ситуацию? – волнуясь, начала Алька.

–Да, только я не представляю где эта Медведка?

–Чусовской район, ближе к Кушве.

–Так-так, горнозаводская ветка?

–Да!

–Хмм, надо подумать, заявку именно на тебя от 'Облхлеба', точно, пошлем, а вот дальше? – Он задумался. – Медведка. Медведка. Что там рядом из более крупных поселков?

– Пашия.

–Во! Я думаю откуда у меня чувство, что что-то знакомое? Так-так. У нас отпочковывается как раз этот район, уже точно Пашия будет Горнозаводском, а это уже легче, была у меня там знакомая, если она на старом месте, то, думаю, сумею с ней договориться. Надо подождать, недели так две-три, как только что прояснится, я сообщу Елене.

–Спасибо Вам, Аркадий Иванович! – глаза у девчонки немного повеселели.

–Ох, Альбина, ты такую тяжесть на себя берешь! – искренне посочувствовал ей Славин, – маленькое поселение, всегда сплетни, грязь.

–Не я первая, – грустно улыбнулась Алька, – деться-то некуда, отработка будет, а малыш только родится, вот, и придется дома жить, надеюсь, что мамка согласится хоть немного с малышом посидеть.

С кухни потянуло запахом выпечки...

–О, дружить с пищевиками – здорово, всегда вкусненьким побалуют, – улыбнулся Аркадий, заходя в кухню. И столько нежности было в его взгляде на Леночку, что у Альки внутри всё сжалось – на неё-то вряд ли кто так посмотрит. Но и искренне порадовалась за Малышеву, которая просто помолодела, стала сейчас не суровой предподшей, а подружкой, ненамного старше их с Валькой.

Все трое: Елена, Аркаша, Валюха – наслаждались кофе с выпечкой. А Алька с огромным аппетитом наворачивала соленые огурцы. Славин заливисто смеялся:

–Леночка, какие у тебя выгодные гости, не надо придумывать разносолов, огурцов хватает.

Алька смущалась, но тяга к огурчикам перевешивала все, немного посидев, девчонки стали прощаться.

Малышева сунула Альке трехлитровую банку с огурцами:

–Съешь, ещё дам, банку только верни.

–У нас их много скопилось, все привезем Вам.

–Аркаша, получится ли что-то?

–Лена, помнишь Лешникову?

– Зою Петровну, да!

– У неё лет десять назад сын в аварии погиб, она не смогла жить, где всё о нём напоминает, и уехала на малую родину, как раз в районный центр твоей Альки. Выйду на неё, если надо будет, съезжу, думаю, договоримся.

–Аркаш, ты... – Леночка обняла его и поцеловала в щеку.

–Ну, уж нет!

Славин начал её целовать. -Боже, как я по тебе исстрадался!

Она ответила, и вскоре оба, забыв обо всем, целовались, казалось, припали к роднику с необыкновенно вкусной водой.

Такой кайф прервал длинный телефонный звонок.

– Межгород, странно? Алло? – взяла трубку Лена.

–Здравствуйте, Леночка, Аркашка, негодник у вас?

– Да! – растерянная Лена протянула трубку Славину.

–Да? Да, мамуль, все нормально! Да, да, надеюсь, совсем скоро. Где ты телефон взяла и как вычислила меня? – послушал ответ, засмеялся, – ты у меня прямо шпион. Да, да, непременно, завтра к вечеру. Всё, целую. Да, передам!

Положил трубку: -Ох и мамка, вычислила ещё вчера, что мы с тобой встретились и вместе 'по голосу – он у тебя радостный как никогда, сынок, был'. Нашла твой телефон через межгород, вот и звонит. Интересуется, когда с тобой познакомится? Просила тебе передать поклон и 'мальчика моего не обижать'.

И опять "мальчик" прижал её к себе:

–Не отпущу!!

И получился вместо прогулки крышесносный день: они упивались друг другом, изучали, гладили, спешили насладиться друг другом, старались слиться как можно сильнее...

Очнулись уже вечером – жутко захотелось поесть.

–Леночка, ты решись поскорее, мне тебя даже на день отпустить будет трагедией, я так по тебе исстрадался. Я может только и начинаю жить, – он притянул её к себе и усадил на колени. – Я страшный собственник, мне до смерти надо видеть, трогать, ощущать тебя ежеминутно.

– Аркашка, солнышко, – прижалась поплотнее к нему Лена, – давай потом подумаем, сейчас мне только одного хочется – тебя потрогать, погладить...

– Леночка, давай чуть поедим, а? – жалобно попросил Славин.

– Вот, мужики, весь настрой своим голодным пузом сбивать можете.

– Где ж у меня пузо, я без тебя совсем стройный, вот откормишь если... буду толстым, сытым и... – он засмеялся, – ленивым.

–Тогда я тебя поменяю.

– Вот так, дурачась, кормили друг друга. Теперь уже неспеша изучали друг друга, и не было никого в этом мире кроме них, их нежности и восхищения друг другом. Потом, уже под утро, Аркаша, целуя свою засыпающую Леночку произнес:

–А ведь Алька твоя, как талисман для нас, если б не она, я бы так тебя и не обрёл.

–Угу! – пробормотала Леночка и уснула. Аркадий же долго прислушивался к мерному дыханию, улыбался и затопляла его изболевшееся сердце волна нежности и обожания.

ГЛАВА 3.

В понедельник Ольхин удивленно смотрел на Малышеву:

–Елена Борисовна, ты что ли в косметическом кабинете два дня зависала? Шикарно выглядишь!

–Спасибо, Евгений Дмитрич, я старалась! Елена, казалось, летала над землей, Аркадий каждый вечер звонил, его боевая мамулька не вытерпела, позвонила:

–Леночка, я женщина старая, больная, любопытная, жду Вас в пятницу вечером у нас в Перми, надо оччень серьёзно поговорить!! – И тут же, съехав с официального тона, – Леночка, приезжайте поскорее, жажду с Вами познакомиться, Аркаша тоже будет рад.

И собралась Малышева в Пермь. Аркаша сияя, сказал: -Матушка заждалась уже, эта неделя прошла под знаком усиленного любопытства.

Мамулька оказалась пухленькой, уютной такой бабулей, с живыми глазками. Она так искренне обрадовалась Лене, что та растаяла, как-то вмиг завязался общий разговор, бабулю интересовало всё-она с одинаковым любопытством слушала и про студенческие годы, и про дальнейшую жизнь, и про Альку тоже.

–Жаль девочку, но я всегда говорила и скажу так: значит, Господь отвел. Значит, не её это судьба и суженый! Как говорит мой духовник, отец Никон, мы в этот мир приходим для испытаний: кто-то выдерживает с честью, кто-то с трудом, а кто-то и ломается, даст Бог, девочка сумеет выдержать свои испытания. А то, что они предназначены каждому, в этом нет сомнений. Ты, Леночка, подоходчивее ей это обскажи, что суждено, ведь не обойдешь-не объедешь. Так, ребятушки, годы мои не молодые, здоровье тоже не ахти, вы как хотите, а до внуков мне доскрипеть надо, не затягивайте! Хочу уйти успокоенной, зная, что Аркашка не один на этом свете будет, и продолжение нашей фамилии растет. Я человек простой, лукавить не буду, хотите – вместе со мной живите, нет – тоже не осерчаю. Но только прошу, здесь, в нашем городе, сынок, работу Лене присмотрел?

–Мам, ну чего ты торопишь Леночку? Ей надо подумать!

–А что думать-то? Вы друг друга любите, нашлися, вон, значит, судьба! Пойду я на боковую, вы порешайте что и как, а к лету внука или внучку жду!

А Алька поехала домой на нелегкий разговор с матерью. Настраивалась на крики и ругань, но к её великому удивлению, ничего этого не было – мать долго-долго молчала, потом тяжело вздохнула:

–И что тебя угораздило в такого влюбиться? Дочь повторяет судьбу матери говорят, я, вот, одиночка при живом муже, и ты туда же. Ладно, – видя что Алька прячет трясущиеся руки под теплую шаль и никак не согреется, – что уж я, враг своей дочери, что ли? Если получится у тебя с распределением, вырастим внука, работать будешь, моя пенсия, вытянем! Сережку, вон, отец обещал помогать учить, если в институт сможет поступить.

–Да ты чё? Объявился?

–Письмо сыну прислал, вспомнил, что ему семнадцать, ладно, только, вот, давай придумаем, отец твоего ребенка где? Я подумаю, чтобы заткнуть рты всяким Кухтинским.

Кухтинская Броня была поистине ядовитая баба, горе всего посёлка – никто не мог сравнится с ней в ругани и сплетнях, а к Цветковым она просто пылала ненавистью. Дочка двоюродной сестры Зои, Людка, приходящаяся самой что ни на есть родней Рите – Алькиной матери, всегда отличалась блудливым нравом и похождениями. А Стасичек, как называла его мамаша, долгое время имел с Людкой тесно-интимные отношения. Броня истерила, поливала Людку грязью, скандалила, догадалась вымазать калитку дегтем... ничего не помогало, Стасичек не отлипал от Людки, и естественно, Броня возненавидела всех Цветковых.

Когда полгода назад Людка, на удивление всему поселку, вышла замуж за газовика (тянули газопровод куда-то на Украину, работали мужики со всех концов необъятной страны) и уехала в Молдавию, Стасичек страдал, а Броня сияла. Стасичек, такая мерзко-смазливая рожа, был липко-подленьким, умел незаметно стравить меж собой ребят местных, всегда успевал вовремя свалить, если становилось ясно, что будет драка. Мамашка отмазала его от армии, 'временно, по причине болезни' – ага, медвежьей – смеялись в посёлке. Мало кто с ним дружил, ребята местные, наоборот, в армию шли с охотой, тех, кто не служил по причине 'болезни', просто презирали. Были в его окружении три таких недалеких, сильно попивающих, "старых дев", которых прозвали так из-за их возраста. Всем было за тридцать, а желающих выйти за них замуж все не находилось.

–Ты, пока пузо на нос не лезет, доучишься, а там видно будет.

В общаге сразу же набежали девчонки. Всегда так было: кто что привозил из дома – делили по-братски, тут же почистили и поставили жариться картошку, открыли литровую банку грибов, оценили квашенную капусту и, поставив три чайника, сели обжираться домашними припасами. Напившись чаю с земляничным и малиновым вареньем, начали болтать – больше всего разговоров было про преддипломную практику. Долго рассуждали, где лучше и кому куда желается.

–Аль, чё молчишь, как партизан? – влезла в Алькины постоянные думы излишне любопытная Витищенко.

– Да, буду проситься здесь остаться, мать что-то неважно себя чувствует, – сжимая в кармане халата фигушку и мысленно прося прощения за вранье у того, кто на небесах, проговорила Алька. – Домой, вот, почаще поезжу.

–А-а-а, я думала ты поближе к Москве, типа, в Звенигород.

–Туда же круглые отличницы поедут, с четверками там делать нечего, хотя Веруня, вот, говорит, что самый обычный хлебзавод, ничего современного, всё как и везде, только и форсу, что Подмосковье, в Москву можно поехать, недалеко.

– Да ладно, вы с Валюхой у Малышевой, вон, в любимчиках ходите, что она вас не отправит, куда хотите?

– Завидовать грех, – тут же отозвалась резкая Валька, – месяц погоды не сделает, так что не брызгай слюной, Алька останется здесь. А я, может, и не Звенигород выберу, а вон, Тюмень.

– Девки, девки, не ссорьтесь! – влезла Кома. Была в группе простецкая, немного наивная, попадающая в смешные ситуации, Тома Комарова, с легкой руки Черепашки, переделанная в Кому Томарову. -Ты, Танька, чё заедаешься? Осталось учиться всего ничего, а потом и неизвестно, когда встретимся. Может, совсем никогда не увидимся больше. Девки, как же я без вас скучать буду! А давайте, давайте, на блюдечке погадаем?

Шустро разобрали стол, помыли разнокалиберную посуду, нарисовали на ватмане цифры и буквы и уселись вокруг... Непонятно под воздействием чего, может даже и исходящих от пальцев биотоков, но блюдечко начало крутиться, останавливаясь на буквах или цифрах. Все увлеченно спрашивали его про мужей – как будут звать, сколько лет и прочее, про детей, про все-всё. Одна только очень серьезная и малоразговорчивая Валя Лосева, комячка, сидела поодаль на кровати и усиленно вязала какую-то салфетку.

Валька спросила как будут звать мужа у Альки, Витищеноко хмыкнула:

–Небось, Мишка?

А блюдце написало: – "Саша".

–Не, так не честно, Алька руку не прикладывала, врет поди? – неуёмная Танька достала, и Алька дотронулась пальцами до блюдечка, ответ вышел такой:

–"Я уже сказал-САШКА!"

И вдруг, резко забегав, блюдце начало писать матерные слова: – "Сука, б... пусть уйдет!"

Все подумали на Витищенко, которая уже даже размером мужнина достоинства успела поинтересоваться.

–Я? – спросила Витищенко.

– "Нет, Лосева!"

У той выпал из рук крючок и ошарашенная Валя переспросила:

–Я? Но я же ничего не спрашивала у тебя.

Иринка Ананьина вспомнила:

–Девки, нельзя никакую работу делать при гадании.

Валя отложила вязание, а остальные все пытали блюдце, что и как. Наконец, блюдце перестало вертеться напрочь, и из 35-ой комнаты ещё долго доносились взрывы смеха.

Разошлись, все так же гомоня, Валька спросила у Цветика:

– Что мать сказала?

–Знаешь, неожиданно, не орала и не плевалась. Наоборот, сказала, что будет помогать.

–Валь, – залетела Кома, – пойдем, покурим! Цветик, ты, вот, несовременная, все после большой практики стали курить, а ты все никак!

– Если мне не нравится, зачем начинать?

–Ты прямо, как старая сорокалетняя баба, рассуждаешь.

Валька, вздохнув и закатив глаза – от Комы не отвяжешься – пошла с ней в курилку.

Залетела румяная с мороза и сияющая после свидания со своим Уфимским солдатиком, Лариска: -Цветик, он меня замуж зовет!! В меру полная, на голову выше Альки, староста закружила её по комнате.

–Поздравляю, ты согласна?

– Сказала, подумаю, но Вазир очень мне нравится, я ещё с мамкой поговорю. Но до весны все равно ничего не получится, он вот-вот отслужит, уедет в Уфу. Пока на работу устроится, пока с учебой определится, его обещали восстановить, но, кто знает, что было за эти два года, может, все изменилось? Одно радует, у него однушка от бабули осталась – жить есть где!

Пришедшие из курилки девы долго фантазировали на тему молодой жены, проржали, пока из соседней комнаты не стали стучать в стенку.

– Все, все. Спим!!

Неделя прошла, на следующей все разъезжались, Малышева позвала девчонок в кабинет:

–Девочки, здесь поговорить не удастся, – к ней поминутно заглядывали отъезжающие, – вечером, часов в семь приезжайте ко мне.

– Неудобно, Елена Борисовна, вам надоедать!

–А в кафешках ваших пить коктейль удобно? И ладно бы коктейль был стоящий, а то почти всегда один портвейн!

При слове портвейн Алька судорожно сглотнула:

–Извините, даже слышать про выпивку не могу – тошнить начинает.

–Все, идите, жду!

Выйдя, натолкнулись на Витищенко:

–Ну, чё я говорила, ходили, просились куда получше?

–Отвали, а?

–А чё отвали? – явно нарывалась та, – подумаешь, офицера она заимела, который к тому же и не пишет, да и невеста у него давно... имеется, – как-то заторможенно проговорила последнее слово Витищенко, глядя испуганными глазами за спину Альке.

–Витищенко, я так жалею, что не отчислил тебя после третьего курса, мать твою пожалел, а, похоже, зря! Чем сплетни собирать и распускать, лучше бы об учебе больше думала. Какое тебе дело до того, кто и у кого есть, за собой надо смотреть, а не кивать на других, еще раз увижу, что плюешься ядом... и вместо диплома, выйдешь со справкой!

– Простите, Евгений Дмитрич, – бледная, вся враз поникшая Витищенко опустила глаза вниз.

–Что ж ты такая завистливая-то, а? – Директор тяжело вздохнул. – Иди, подумай о моих словах!-

–Аль, пошли!

–Да-да, мы же с тобой хотели в пельменную смотаться, – нашла в себе силы спокойно проговорить Алька. Вышли и тут Альку стало колотить:

– Всякое дерьмо...

– Цветик, не хотела тебе говорить, Витищенко постоянно пишет Анне, а зная её любопытство, ... ты сильно расстроилась из-за невесты?

–Даже и не знаю, что-то надломилось во мне, той ослепляющей любви уже нет, да и наверное, правда, большое видится на расстоянии. Пошли, пельмешков хочется. Давай договоримся, нет в моей жизни ни Анны, ни Тонкова – и не будем про них вспоминать!

А Тонков готовился к свадьбе, и случилась эта свадьба по залету. Прапорщик Сергеев фактически снял его со своей, жаждущей получить любого из холостых лейтенантов в мужья, дочери. Вот и влетел красавец-гусар в дерьмо на полном ходу, подвыпили с ребятами хорошо, и понесло его на подвиги, смутно помнил он события того вечера, а когда проспался, вызван был к командиру, и обязали его жениться на обесчещенной девушке. Чести правда там уже не было давненько, но кого волнует, факт налицо и вперед.

–Да, бумеранг вернулся, я всегда ржал над бедолагами, а сам это же получил, – с усмешкой сказал своему верному Завиновскому Мишка. – Лучше б я тогда на Альке женился, там хоть честь была... А, не смертельно! Верности от меня она не дождется. А так хоть залета больше не случится.

Свадьбу сыграли на Новый год, невеста цвела и пахла а жених... просто тупо напивался. Как-то приелась ему жена за неполный месяц, "глаза б на неё не глядели" – проговорился он Толику.

Ближе к концу вечера Тонков решил подколоть Авера, что стоял рядом покуривая:

–Ну что, Авер, теперь только тебе жениться осталось, да Чертову, остальные все окольцованы? Зная, что у Сашки нет даже девушки, решил "наступить на любимую мозоль", и получил ответ:

–Теперь точно в отпуске женюсь, соперник, вот, отвалился, теперь не упущу.

– Соперник у тебя был?

–Да.

–Здесь, у нас? Странно, у тебя ж даже бабы не было для физиологии? И кто же он?

–Да ты, Миша, ты!

–Не хочешь ли ты сказать, что Светка тебе..?

–При чем здесь Светка, я про подсолнушек говорю, девочку такую светлую, Алю.

И столько тепла было в голосе Аверченко, что Тонков поперхнулся дымом.

–Ха, ты думаешь, она тебя ждет? Небось, давно уже во все дыхательные и пихательные... – и задохнулся от удара в живот.

– Грязь-то не лей, что ж так из тебя дерьмо-то поползло?

Сплюнув, Аверченко пошел к себе. А Тонков вдруг как-то ясно понял, что гадость он сказал только от того, что разум затопила какая-то черная ревность. Весь оставшийся вечер он был мрачнее тучи, мало улыбался и волком смотрел на Анну. Та зазывно улыбалась, явно не понимая, отчего это такой всегда веселый и обаятельный Миша Тонков, казалось, готов её покусать.

Гости расходились, Тонков пошел на КПП – проводить мужиков из соседней части, бывших на свадьбе, когда подъехало позднее такси и из него выбрался, тяжело опираясь на палку, капитан Ковшов, успевший получить ранение в первые же дни пребывания в Афганистане и отлежавший два месяца в госпитале.

–Здорово, капитан!

– Здорово!

–Давай я тебе чемодан донесу.

Приноравливаясь к неровному, рваному шагу капитана, Мишка спросил:

–И как там?

–Как видишь, стреляют! А ты чего ребят провожал, сабантуй какой?

– Женился я!

– Да? Поздравляю! Девочка хорошая! Светлая такая!

– Кто, Светка Сергеева светлая? – поразился новоиспеченный муж.

– А, вот ты на ком... Я подумал про ту девчушку, что летом улетала от тебя, плакала она всю дорогу до Москвы.

И Тонков взбеленился (сговорились все, что ли, про Альку напоминать?):

–Побольше поплачет, поменьше пописает! – со злостью выговорил он.

–Зря ты так, – с какой-то грустью выговорил Ковшов, – слезы и пот, они соленые, даже горько-солёные! Проверил на себе. О, увидела! – к нему, раскинув руки, бежала его жена, и столько счастья было на её лице, что где-то внутри у Мишки сильно и глубоко заныло.

И разладились у него приятельские отношения с Авером, да и Ковшов при встречах как-то холодно здоровался с ним. И раздражала до зубовного скрежета жена...

Быстро пролетел месяц преддипломной практики, встретили Новый, 81 год, Алька дома, Валька в Свердловске, в компании школьных друзей, Малышева у Славиных – все надеялись, что год будет спокойный и принесет что-то доброе.

Алька надеялась, что родится мальчик, уж очень не хотела она девочку – мужику все полегче в жизни, да и мать с Сережкой тоже ждали мальчика. Мать как-то рьяно взялась готовить пленки и подгузники. Серый нашел журнал 'Сделай сам' и упорно мастерил кроватку для племяшки. В технаре всех выпускников распределили по руководителям, Альке достался пофигистский мужик из проектного бюро, ему постоянно было некогда, консультации без конца переносил, Алька слезно просила Малышеву помочь хоть как-то, уж очень она не любила черчение... Та нашла недавнего выпускника, толкового парнишку, и тот за три вечера все разъяснил и помог вычертить основное.

Валюха, будучи из хорошо обеспеченной семьи – её папа был автоиспытателем – подарила Альке на Новый год красивую сиреневую кофту, связанную под пончо,

– Как раз живот не будет видно, да тепленькая она, будешь обо мне вспоминать каждый раз.

Обе сильно расстраивались, тем более, что в Караганде, где жили родители, был у Валюхи молодой человек, Витя Витман, который целенаправленно собирался переезжать в Германию.

Общежитские остались в меньшинстве. Все, кто жил поблизости, свалили по домам, приезжали только на консультации. Для Альки и Вальки настало золотое время, никто не любопытничал, никто не стоял над душой, красотень.

Валька постоянно вытаскивала Альку гулять, зима выдалась мягкая, морозы ниже минус двадцати пяти не опускались, вот и приходили они обе раскрасневшиеся и подуставшие, но довольные. Алька подуспокоилась, особенно когда внизу живота уловила слабое тиканье:

–Валь, – она смотрела огромными глазами, – Валь, там внизу как будильник затикал, зашевелился человечек!!

И после этого стала совсем спокойной, не реагировала на ехидные реплики появлявшейся на консультации Витищенко.

Кома подсуетилась, подлезла к ней и узнала, что Анна уже и не зовет её в гости, и с месяц, как не пишет ответы. Витищенко сильно рассчитывала к ней съездить, типа, раз уж Алька нашла себе офицера, то уж на Витищенко однозначно кто-то сильно отреагирует. Кома посмеивалась: -Да уж, за усиленное любопытство все мужики её будут.

. Елена Борисовна предала координаты Зои Петровны, и Алька поехала на встречу с ней: средних лет женщина, видная, но с такими усталыми глазами, сразу располагала к себе. Алька, обычно осторожная в общении с новыми людьми, как-то сразу разговорилась, да и что ей было скрывать?

–Вот и хорошо, что у нас с тобой сразу контакт получился, значит, должны сработаться. Насколько я знаю, выпускников вашего техникума хвалят, специалисты неплохие выходят. Давай определимся сразу, выпуск в феврале, март на отдых а в апреле приступать к работе, так?

–Да! Но я хотела бы сразу в марте попробовать, поработать хоть месяц-полтора, потом в конце мая родить и через месяц опять выйти на работу.

–А малыш?

–Мамка сказала, что будет с ним сидеть, она у меня на пенсию в пятьдесят лет вышла. -Храбрый заяц ты, девочка. А кормить как же?

– Наверное, сцеживаться буду, если нет, то смеси придется...

Зоя Петровна оставила Альку у себя ночевать, а утром потащила в больницу: -Давай на учет встанем, работать будешь здесь, вот и наблюдаться начнем сразу же.

Сдали анализы, прошли все процедуры обмера, обвеса. -Для такого срока вся динамика положительная, – подвела итог гинеколог. – Не переживай, Зоя Петровна, косточки у неё хорошие, родит быстро!

Пошли на хлебозавод, облазили все. Алька умудрилась пару раз дельные замечания высказать, Зоя повеселела:

–Сработаемся! – Вот на такой оптимистичной ноте и расстались.

. Валюха прыгала до потолка:

–Классно, Цветик! Мамка твоя правильно говорит: "Господь не без милости!"

Подошла защита, все было неплохо. Но на последних днях Альку ждал сюрприз – пришло письмо. На конверте красовался почерк Анны, отправителем же значился Тонков М.А.

–Странно, секретаря, что ли, завел? И о чем можно писать? – подумала Алька, вскрывая конверт. Прочитала, отбросила листок в сторону, поморщилась от брезгливости, посидела, потом пошла позвала Лариску:

–Ларис, поди-ка! – Завела в комнату, протянула листок. – Читай! И скажи-ка мне, зачем, и кто тебя просил?

–Но, Цветик, а вдруг бы стрельнуло? Ребенку отец нужен.

–Кто ещё такой догадливый у нас?

–Не, никто, я, просто, нечаянно увидела, когда ты переодевалась. Цветик, я дура, прости меня, -староста заплакала.

Влетела Валюха:

–Что случилось?

– Почитала, помолчала, испуганно глядя на Альку:

–Цветик, ты как?

–Не знаю, как дерьма нахлебалась, а в то же время ясно, и конкретно поняла, что не хотела бы когда-нибудь увидеть этого человека.

–Аль,– помолчав, сказала Валька, – ты письмецо-то не рви, сохрани, мало ли, какие обстоятельства будут, ребенок спрашивать про папу станет, когда подрастет, да и вообще... мало ли...

–Ладно!(И как в воду смотрела Валюха, пригодилось письмецо-то спустя двадцать лет)

А пока сидела расстроенная Алька, и больше всего было противно, что даже ответить не потрудился сам, по его просьбе написала ответ Анна.

–Зато никаких мечтаний и иллюзий, – подумав, сказала Алька, – так легче, когда сама себе не придумываешь рыцаря!

–Цветкова, – заглянула в дверь дежурная, – тебя Малышева зовет!

Малышева сказала, что пришел запрос из "Пермьхлеба" конкретно на Цветкову Альбину Михайловну, обе одновременно воскликнули:

–Ура! Замечательно!

–Аля, я рада, что смогла тебе помочь, надеюсь, мы будем видеться, хотя бы раз в год, я по окончании учебного года перевожусь в Пермь, мы с Аркадием Ивановичем будем жить вместе!