Текст книги "Воплощение снов (СИ)"

Автор книги: Надежда Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– А, то есть и мне, значит, за глаза перепадает?.. – с неприятной улыбкой сощурив глаза, протянула Орнелла. – Несмотря на то, что я – твоя лучшая подруга? Знаешь, Кэсс, твое дело, конечно, но…

– Вот именно, – рассердилась Кассандра. – Мое дело! И хватит уже лить мне в уши всякую чушь!

– Заботишься о ней, заботишься – и никакой благодарности, – горестно качнула головой герцогиня. – Упреки одни. Ладно! Ни слова тебе больше не скажу, но учти – когда этот ловелас с окраины нарезвится с новой игрушкой и даст тебе отставку, плакаться будешь Сельвии…

– Орнелла!

– Что?! Если ты последний ум растеряла, так мой, слава Танору, пока что при мне!.. «Энрике, Энрике»! Да на нем пробы негде ставить, а ты… Ты еще замуж за него выскочи, дурочка!

Кадет Д'Элтар, закусив удила, вскинула голову.

– И выскочу! – гневно припечатала она. – И буду счастлива, в отличие от…

Четко очерченная темная бровь герцогини медленно поползла кверху, и Кассандра, осекшись, умолкла. Конечно, Орнелла порой слишком много на себя берет, но как ее упрекать? У них с Энрике все хорошо, а у нее…

Устыдившись злых, необдуманных слов, едва не слетевших с языка, Кассандра отвернулась и выдвинула из-за стола стул. За спиной ее кадет эль Тэйтана молча захлопнула книгу, рывком поднялась с кровати и вышла. Подруга, исподтишка проводив ее взглядом, недоумевающе качнула головой: без того хорошенькая, в ярости Орнелла была ослепительна. Куда только смотрит этот де Кайсар?..

Сочувственно вздыхая, Кассандра вынула из своей тумбочки учебники и тетради. Разложила их на столе, села, придвинула раскрытую на первой странице методичку… И глядя куда-то поверх нее, мечтательно улыбнулась. К счастью, Энрике был совсем не Ричард де Кайсар – и со зрением, слава богам, у него тоже всё было в порядке.

* * *

Кадеты Даккарая, покончив с ужином, отодвигали пустые миски и один за другим поднимались с лавок. Первый курс, всегда самый голодный и торопливый, уже покинул столовую, второй, что обычно держался где-то посередине, разошелся ровно наполовину. Кадеты третьего, которым не подобало вылизывать миски и нестись сломя голову в казарму, чтобы успеть на сон грядущий прочесть главу-другую учебника, пока присутствовали в полном составе, неспешно прихлебывая жиденький остывший кофе и вполголоса переговариваясь.

– Вернусь домой, – пробурчал Рональд де Ласси, с отвращением цедя из своей кружки землистую жижу, чуть разбеленную молоком, – и прямо с порога опрокину в себя полный кофейник! Ну что за дрянь, боги свидетели!..

– Так не пей, – отозвался рыжий Стрэттон. – Силком в тебя заливают, что ли?

Клиффорд Вэдсуорт, сочувственно взглянув на товарища, улыбнулся:

– Ну потерпи, Рон, всего семь недель осталось до роспуска – и напьешься, и наешься…

– А потом опять весь сентябрь будешь по плацу едва живой ползать, – со смешком обронил Энрике. Улыбка Клиффорда медленно погасла, но кадет Д'Освальдо этого не заметил: его взгляд блуждал по столовой, словно выискивая кого-то. Очевидно, нашел – молодой человек вернул пустую кружку на стол и поднялся с лавки.

– До вечера, – уже на ходу бросил он, и Реджинальд Стрэттон понимающе усмехнулся.

– Про караул не забудь! – крикнул он в спину другу. Энрике, не оборачиваясь, вскинул вверх правую руку – помню, мол, не беспокойся. Рональд, совладав наконец со своим кофе, опустил кружку. Проводил взглядом кадета Д'Освальдо, целеустремленно пробирающегося между столами к дверям кухни, и весело хохотнул:

– Эк его разобрало!

– Ну, еще бы, – сказал рыжий. – Весна… Хотя в целом согласен. Не удивлюсь, если он в следующем году с кольцом на пальце в школу заявится.

– Это Энрике-то? – не поверил де Ласси. – Брось, морковка! У него же сегодня одна, завтра другая… Да и потом, я думал, Миранда…

Стрэттон сардонически хмыкнул.

– Не городи чепухи, – сказал он. – Миранду за него в жизни не отдадут, уж герцог эль Виатор, смею думать, ее красоту подороже продать сумеет. И на приданом, само собой, здорово при этом сэкономит… А Д'Элтары – совсем другое дело! Брат баронессы большой приятель старика Д'Освальдо, а южане, сам знаешь, всегда за своих горой. Плюс барон в детях души не чает – я слыхал, что Даккарай всей семье был поперек горла, однако младшенькую учиться все же отпустили? Ну вот и замуж отпустят, дай только срок.

Кадет Вэдсуорт с громким скрежетом отодвинул от себя миску и встал. Рональд, уже собиравшийся продолжить животрепещущую тему, прикусил язык.

– Да брось расстраиваться, Клифф, дружище! – после паузы неловко проговорил он. – Что на ней, свет клином сошелся, что ли? В море полно другой рыбы!

Долговязый бросил на него сумрачный взгляд.

– Рон дело говорит, – согласился будущий граф Стрэттон. – Тем более, уж прости, тут ты сам виноват – меньше над девчонкой смеяться надо было. Может, тогда и успел бы вперед Д'Освальдо. А сейчас вставать быку поперек дороги плохая идея, против Энрике ты не боец.

– Посмотрим, – глухо уронил Вэдсуорт. И, не прощаясь, направился к выходу из столовой. Кадет де Ласси сочувственно качнул головой.

– Бедняга!

– Что есть, то есть…

* * *

Тем временем кадет Д'Освальдо, не подозревая, какие страсти полыхают у него за спиной, уже входил в ярко освещенную масляными фонарями кухню. Обычно здесь стоял дым и чад, но не теперь, когда ужин кончился, а до завтрака было еще далеко: младшие кухарки и их помощницы из числа кухонной обслуги мыли пол, начищали до блеска котлы, таскали к огромной печи воду на завтра; пара зевающих первокурсников носила из столовой грязные миски и кружки, еще пятеро, склонившись над двумя большими лоханями, по локоть в мыльной пене мыли посуду. В одном из них Энрике узнал Кассандру. Без мундира, в форменной рубахе с закатанными рукавами и мешковатом холщовом фартуке она как раз опускала стопку чистых тарелок на длинный стол между лоханями.

– Отставить, кадет! – весело сказал он, подходя. – Мне кажется, или сегодня не ваша очередь полоскаться?..

Кассандра, удивленно обернувшись, вспыхнула от радости.

– Энрике! А ты зачем тут? Я думала, третий курс посуду не моет?

– И второй тоже, – согласился он, расстегивая мундир. – Но помощь добровольцев никто не отменял… Держи, повесь куда-нибудь. И снимай фартук.

– Зачем? – растерялась она, принимая протянутый мундир и машинально перебрасывая его через локоть. Кадет Д'Освальдо улыбнулся. Потом взял руку Кассандры и, перевернув ее ладонью вверх, провел пальцами по двум длинным розовым шрамам.

– Мне твое здоровье дороже, – негромко сказал он, глядя ей в глаза. Девушка, покраснев до корней волос, смутилась, но руки не отняла. Закрепляя успех, он мягко коснулся губами раскрытой ладошки и, как ни в чем ни бывало, повернулся к лохани.

– Ну что, герои? – закатывая рукава, сказал Энрике, весело глядя на двух раззявивших рты первокурсников. – Забьемся, кто больше тарелок за час перемоет – вы двое или я один?..

Юнцы переглянулись и дружно кивнули. Кадет Д'Освальдо одобрительно хмыкнул, словно принимая вызов.

– Кэсс! Давай сюда фартук! Проверим, кто победит – молодость или опыт…

Победила дружба. Через неполный час грязная посуда кончилась, а на столе между лоханями выросли две ровные груды мисок и две шеренги отмытых до блеска кружек. Кассандра, которую соревнующиеся назначили судьей, пересчитала посуду и объявила ничью, первокурсники у соседней лохани, что больше глазели на состязание, чем работали, нехотя вернулись к своим обязанностям, а Энрике, набросив мундир, вышел на задний двор. Кассандре пришлось задержаться. «Я скоро, – пообещала она, – чистую посуду надо еще протереть. Подождешь меня снаружи?» Кадет Д'Освальдо кивнул – и теперь, привалившись плечом к одному из столбов крыльца, любовался звездным небом над головой. Облака наконец-то рассеялись, значит, завтра будет солнечно… Губы Энрике тронула довольная улыбка. Всё шло как по маслу, и это был повод себя поздравить – еще немного, и соляные шахты Д'Элтаров будут у него в кармане! Не все, конечно, и не сразу, барон еще жив и отнюдь не стар, да Энрике и не желал ему смерти. «Пока что, пожалуй, мне вполне хватит приданого, – подумал он, глядя на звезды. – А там поглядим. Главное, с предложением не затягивать, до каникул всего ничего» В том, что оное предложение будет принято, молодой человек не сомневался. Конечно, так рано связывать себя узами брака он не планировал, да и будущую супругу представлял себе несколько иначе, но в нынешней ситуации было уже не до жиру.

Не то чтобы Кассандра совсем ему не нравилась. Она была, пожалуй, недурна, пусть пока и не оформилась окончательно, а учитывая свою блестящую матушку, имела все шансы через год-другой превратиться в красавицу. К тому же, несмотря на наивность, пустоголовой ее тоже назвать было нельзя. А почти щенячий восторг, который читался в ее глазах при виде Энрике, кадету Д'Освальдо даже льстил. Кэсс была забавная. Совершенно не в его вкусе, слишком уж увлеченная небом, порядком избалованная, но все же – чем не жена?.. Да, он не любит ее, но это, по мнению Энрике, их будущей совместной жизни только на пользу. Любовь? Увольте, он на нее насмотрелся дома, где редкий день не заканчивался скандалом и слезами матери. Он вырос в атмосфере этой «любви», больше похожей на ненависть, и для себя такого не желал. Он будет добр к Кэсс, не то что его отец. А его дети никогда не будут стоять у стены, зажмурившись в ожидании удара…

Позади послышались легкие торопливые шаги. Энрике обернулся.

– Скоро ты, – с улыбкой проговорил он. Выпорхнувшая из темного коридора черного хода практически в его объятия Кассандра смущенно улыбнулась в ответ. И упершись ладонями ему в грудь, чуть отстранилась, опуская глаза. Энрике не стал настаивать, хотя момент для первого поцелуя был самый подходящий, – ведь совсем девчонка еще, полезешь раньше времени, напугаешь, чего доброго, и все придется начинать заново. «Успеется», – подумал Энрике, спускаясь с крыльца и протягивая девушке руку для опоры. А вслух сказал:– Пойдем, я провожу тебя до казармы. Кстати говоря, что ты все-таки сегодня позабыла на кухне?

– А, – она скорчила сердитую гримаску. – Наряд вне очереди. И казармы мне тоже до самого утра не видать, в караул заступаю, спасибо Джесси…

– Опять? – нахмурился он. – Нет, ваш Марстон допрыгается, и я его все-таки вздую!

– Энрике!.. – ахнула Кассандра, и кадет Д'Освальдо едва удержался от смешка – осуждения в ее голосе было гораздо меньше, чем восхищения его решительным настроем.

– Ладно, – с деланым разочарованием проскрипел Энрике. – Пусть пока живет, бестолочь… Держись поближе, Кэсс, тут дорожку размыло – демон бы побрал эти дожди.

– Ну, они, наверное, все равно лучше новой засухи, – предположила девушка, послушно шагнув ближе. Энрике подставил ей локоть. Почувствовал прикосновение теплой, чуть дрожащей ладони, помедлив, накрыл ее своей и, не встретив сопротивления, удовлетворенно улыбнулся про себя.

Глава XXI

Кадет Д'Освальдо явился на пост вовремя и в отличном настроении. Пусть с легкой руки злопамятного Марстона продавить свою линию как следует ему сегодня не удалось, однако по крайней мере он подготовил для этого почву – избавил даму сердца от необходимости гнуть спину над лоханью, потом проводил ее ко второму ангару и как величайшее сокровище сдал с рук на руки главе караула, в награду получив влюбленный взгляд синих глаз. С душой изобразив в ответ точно такой же, Энрике пожелал всем спокойного дежурства и удалился, довольный собой. На ближайшие пару дней он планировал взять передышку – пусть Кэсс соскучится как следует, а уж с пятницы он возьмется за нее всерьез… Благо, времени на это будет вдоволь, впереди целая неделя вольницы: в Даккарай на экзамены привезут адептов-магов из военных школ Аморета, Кэлхоуна и Мидлхейма, все загоны займут громоздкие драконы-бомбардиры, и занятия по летному делу будут отменены. Жаль, устных лекций это не касается, подумал Энрике. Он всегда предпочитал практику теории, пусть и признавал очевидную необходимость последней.

Сегодня третий курс стоял в дозоре на стенах. Поднявшись наверх, кадет Д'Освальдо принял разнарядку, сменил на посту зевающего кадета Декстера и заступил в караул. Ночь стояла совсем по-весеннему теплая, лунная. Над головой мерцали звезды, тихая пустошь внизу спала, неслышно вздыхая под изредка налетавшим ветерком. Издалека, приглушенный расстоянием, долетел сигнал к отбою, и Энрике, застывший у острого обсидианового зубца, встряхнулся – пора было в обход. «Где Клифф запропал? – про себя удивился он, размеренно шагая вперед. На этом участке стены они с Вэдсуортом сегодня по графику стояли вместе. – С самого ужина его не видно. Или прилег на час вздремнуть перед дозором, да все на свете проспал?» Молодой человек сочувственно хмыкнул. Такое и с ним случалось, особенно когда не везло получить два-три наряда подряд. Бедняга Клифф! Огребет он от капитана знатно, а ведь и так какой-то снулый последнее время ходит…

Добравшись до границы вверенного ему участка и перекинувшись парой приветственных фраз с другим таким же дозорным из числа однокашников, Энрике повернул назад. И уже через каких-нибудь полсотни шагов увидел знакомую долговязую фигуру, привалившуюся плечом к одному из зубцов крепостной стены.

– Здорово, соня, – весело сказал Энрике, подходя. – А я уж решил, что сегодня один тут куковать буду!

Тот не ответил. «Верно, влетело таки за опоздание», – подумал кадет Д'Освальдо. И уже хотел посочувствовать вслух, когда услышал вдруг:

– Заканчивал бы ты с этим, Энрике.

– С чем?..

– Сам знаешь, – Вэдсуорт обернулся и посмотрел ему в лицо. – Оставь ее в покое.

Кадет Д'Освальдо изогнул губы в насмешливой ухмылке. Он понял, о ком идет речь.

– Оставить? С чего бы? – снисходительно поинтересовался он. – И с каких это пор мне вдруг не стало позволено ухаживать за девушкой, если она мне нравится и ничего не имеет против?

– Не нравится она тебе, – отрезал Клиффорд. – Уж во всяком случае, не так, как ты стремишься показать!.. Думаешь, вокруг одни дураки собрались? Ты знать ее не знал, а стоило Реджи соляного барона вспомнить – и нате вам, тут же любовь проснулась! Шахты Д'Элтаров покоя не дают, а, Энрике?..

Он уничижительно сощурился. Д'Освальдо оставил его выпад без ответа.

– Не лезь в бутылку, Клифф, – пока еще миролюбиво посоветовал он. – Я у тебя, кажется, невесту не отбивал, чтоб ты так зубами щелкал… Сам прошляпил – на себя и скалься.

– Ты мне еще указывать будешь?! – вскинувшись, прошипел неудачливый соперник. – Ты?! Охотник за приданым?

Улыбка на смуглом лице Энрике погасла, в темных глазах зажглись недобрые огоньки. Он сделал короткий шаг вперед.

– Буду. И не только указывать, если не успокоишься. А хоть раз увижу рядом с Кэсс – своих не узнаешь. Понял?

– Она не твоя собственность!..

– Пока нет, – пожал плечами Энрике. – Не лезь не в свое дело, Вэдсуорт, как друга прошу. Тебе же хуже будет.

Клиффорд вздернул подбородок.

– Да хранят меня боги от таких «друзей», – презрительно бросил он. Энрике вздохнул.

– Значит, не понял… Жаль.

Он потянулся к верхней пуговице своего мундира. Долговязый, узнав это короткое ленивое движение, побледнел, но с места не сдвинулся. Только расправил плечи и еще выше поднял подбородок – он знал, что прав, и даже перспектива загреметь в лазарет на несколько дней, нарвавшись на кулак Д'Освальдо, печально знакомый многим его сокурсникам, не могла поколебать его решимости. Готовый пострадать за то, что ему дорого, Клифф молча смотрел на Энрике. Как там сказал Стрэттон – «вставать быку поперек дороги – плохая идея»?.. Идея и вправду была дрянь. А кадет Д'Освальдо сейчас как никогда напоминал своему соседу по комнате молодого быка, нагнувшего голову перед тем, как ринуться в драку… Однако пальцы Энрике, уже коснувшиеся пуговицы у самого воротничка, замерли, так и не довершив начатого.

– Не стану я тебя бить, – коротко хмыкнул он, опуская руку. – Много чести. Дурак ты, Вэдсуорт, – верно, и впрямь любовь человека последнего ума лишает! Мне с тобой делить нечего… А Кэсс, что бы ты ей ни сказал, все равно тебе не поверит.

Он одернул мундир, развернулся и все тем же размеренным шагом двинулся по стене в обратном направлении. Клиффорд, в бессильной злости сжимая кулаки, смотрел ему вслед. Он понимал, что еще очень дешево отделался, и знал не хуже практичного Реджи, что как боец он против Энрике почти ничего не стоит: учили их, может, и одинаково, да вот опыт был разный, где сыну помещика-землевладельца тягаться с будущим хранителем заставы? Д'Освальдо и штурмовику при желании челюсть набок своротить может. «А я что могу? – с горечью подумал кадет Вэдсуорт. – Только стоять и смотреть, как он…» Продолжить у Клиффа не хватило сил даже в мыслях. А уж о том, чтобы рассказать о своих подозрениях Кассандре, даже и думать было нечего. Не потому, что она, разумеется, никогда ему не поверит – вываливать такую правду на юную влюбленную девушку, пусть и невыносимо смотреть, как ее обманывают, просто бесчеловечно. Она-то в чем виновата, в том, что она Д'Элтар? Ведь родителей не выбирают… Он вспомнил синие глаза Кассандры, сияющие, точно звезды, в присутствии Энрике, вспомнил слова Стрэттона о «кольце на пальце», и кулаки его вновь судорожно сжались. Д'Освальдо всеми зубами вцепился в «жирный пирог», и теперь уже просто из принципа никому не уступит дороги. А она – она ничего не видит! И поделать ничего нельзя!

«Проклятые шахты! – думал Клиффорд, часто моргая. – Проклятые деньги! Нет их – плохо, есть они – еще хуже! И я тоже хорош, сам себе яму вырыл, а что теперь? Поджать хвост и через полгода поздравить молодоженов?»

Невдалеке, приближаясь, послышались знакомые неторопливые шаги. Кадет Вэдсуорт встряхнулся, и его подвижное веснушчатое лицо на миг исказила до свирепости решительная гримаса.

– Нет, – пробормотал он, сдвинув брови, – лежать мне в лазарете… Точно лежать!

* * *

Кассандра не знала о том, что, сама того не желая, стала яблоком раздора между двумя товарищами. Энрике ей не докладывался, а о долговязом кадете, который, бывало, едва не до слез доводил ее своими насмешками, она уже и думать забыла – тем более, что он давным-давно привычку эту бросил. Миранда эль Виатор, правда, все так же не упускала случая отпустить шпильку в адрес кадета Д'Элтар, но ее приятелю, похоже, эта забава наскучила… А впрочем, что за дело Кассандре было до них обоих? У нее наконец-то были крылья – и Энрике. Энрике! До чего же красивое имя, часто думала она, отсутствующим взглядом уставившись поверх раскрытого учебника или вполуха прислушиваясь к голосу преподавателя на лекции, и лицо ее каждый раз принимало такое мечтательное выражение, что Орнелла, глядя на него, только мученически закатывала глаза. Правда, с нравоучениями к подруге уже не лезла – раз что-то пообещав, герцогиня эль Тэйтана всегда держала слово. «Хамом», «деревенщиной» и прочими обидными словами кадета Д'Освальдо она в присутствии Кассандры тоже больше не называла, и та была благодарна ей за это. Когда же сам Энрике в очередной раз нелестно отозвался о кадете эль Тэйтана, ее подруга сердито нахохлилась и сбросила с плеча его руку.

«Хватит! – заявила она. – Оставь Орнеллу в покое, она тебе ничего худого не сделала. Стыдно мужчине так говорить о девушке!» Несколько опешив, Энрике вскинул брови.

«Можно подумать, она мне дифирамбы поет с утра до вечера, – недовольно обронил он. – Да и что я такого сказал, Кэсс, в самом деле?»

«Ты назвал ее блестящей пустышкой! Это, по-твоему, ничего?»

«Кэсс, право слово…»

«Мне это надоело, – отрезала Кассандра. – Я знаю, Орнелла тебе не нравится, но это не повод так себя вести! И я не хочу больше слушать про нее гадости, ясно?»

«Ясно», – после паузы отозвался молодой человек, задетый ее непривычно жестким тоном. И дулся еще два дня кряду, лишь на третий сменив гнев на милость. Зато с тех пор ни слова – хорошего ли, плохого – в адрес подруги Кассандра от него не слышала.

Это была первая их размолвка, и она очень быстро забылась. Энрике по-прежнему встречал Кассандру с дежурств и провожал до порога женской казармы, неизменно вызывая среди ее обитательниц любопытное шушуканье, а у Миранды – плохо скрываемую зависть, по воскресеньям они вдвоем бродили по узким улочкам Даккарая, выбирая самые дальние, самые пустынные, и Энрике веселил Кассандру какими-нибудь забавными байками, время от времени умолкая и поднимая на нее задумчивый взгляд своих темных глаз, будто желая и не решаясь ей что-то сказать… Дни становились длиннее, в воздухе пряно и сладко пахло весной, кончились дожди, очистилось небо, а лунные ясные ночи были так хороши, что караулы уже не казались Кассандре тяжкой повинностью – особенно когда Энрике, удрав из казармы, присоединялся к ней.

День ото дня он нравился ей все больше и больше. От его ласкового взгляда у Кассандры теплело в груди, его улыбка заставляла ее сердце биться чаще, а его голос, с таким знакомым тягучим выговором, музыкой звучал в ее ушах. Никого не было лучше Энрике! И порой, вспоминая давнюю ссору с Орнеллой и ее брошенные сгоряча слова: «Ты еще замуж за него выскочи, дурочка!», Кассандра закрывала глаза и тихонько вздыхала, сама не зная, отчего. Не то чтоб ей так уж хотелось замуж – скорее, совсем не хотелось. Но Энрике… Он был такой чудесный. И дяде Астору он бы точно понравился.

Мысли о дяде будили другие воспоминания, и тогда сердце Кассандры трогала грусть – она скучала по дому, скучала по Нейлу. Ей так хотелось увидеть его, забраться следом за ним на широкую ветку старого дуба и, как бывало, приткнувшись к другу под бок, до самого рассвета болтать обо всём – о Даккарае, о Яре, о том, как красива цветущая пустошь с высоты драконьего полета… Энрике больше любил говорить сам. И пусть Кассандре нравилось его слушать, но это все-таки было совсем другое, не то, что с Нейлом. А Орнелла, конечно, ей подруга, да только… Рука Кассандры медленно тянулась к медальону, пальцы привычно скользили по кривоватому барельефу в виде веточки чертополоха, в глазах поселялась тихая печаль – а герцогиня эль Тэйтана, заметив это, с недоумением качала головой. В том, что загадочный даритель «жуткого репейника» не был ее подруге братом, она не сомневалась. «Но как тогда всё это понимать? – озадаченно думала Орнелла. – Кэсс по уши влюблена в Энрике Д'Освальдо и, коль уж ей так хочется думать, взаимно – так что же она до сих пор за свой медальон хватается?..» Ее светлость терялась в догадках, Кассандра, не замечая пытливого взгляда подруги, молча вздыхала о своём, а время шло.

Апрель пошел на убыль, впереди замаячили долгожданные летние каникулы вместе с предваряющими их квартальными зачетами, и любопытному кадету эль Тэйтана сделалось уже не до чужих сердечных тайн – даже свои пришлось отодвинуть в сторону. Основательно запущенная учеба давала о себе знать, и к концу года «хвостов» у Орнеллы накопилось так много, что ее успехи в летном деле стало совсем мелко видно. Подозревая, что даже новое пожертвование на нужды школы вряд ли спасет ее от отчисления, если весь преподавательский состав вынесет единый и неутешительный вердикт, Орнелла скрипя зубами взялась за книги и карты. И уже через неделю поняла, какого сваляла дурака, не озаботившись этим хотя бы на месяц раньше: времени на то, чтобы осилить такой объем информации, категорически не хватало, а в сутках было всего двадцать четыре часа. Кадет эль Тэйтана забыла про сон и отдых, и даже когда усталость брала свое, а голова ее, склоненная над книгой, бессильно падала вниз, снилась ей всё та же опостылевшая учеба. Кассандра и Сельвия, как могли, помогали подруге, но эта помощь все равно была каплей в море, так что теперь с заката до рассвета в комнате на первом этаже не гасла лампа – это герцогиня эль Тэйтана, с красными глазами и запавшими щеками, грызла гранит науки, про себя поминая всех демонов нижнего мира и Ричарда де Кайсара – причем последнего такими словами, что услышь их кадет Д'Освальдо, он и впрямь счел бы ее недавнее фырканье на свой счет «дифирамбами»…

Впрочем, не одной Орнелле приходилось туго. Кайя, первая на курсе по летному делу, хоть и не пренебрегала занятиями, однако сильно отставала от своих соседок по многим другим дисциплинам. И если герцогиня эль Тэйтана могла хотя бы попытаться в качестве последнего аргумента тряхнуть кошельком, Кайе об этом и думать было нечего. Оставалось надеяться на собственные силы – а много ли их, когда ты и читать-то научилась только в пятнадцать лет?..

В одну из последних апрельских ночей, когда кадеты Д'Ориан и Д'Элтар давно спали в своих постелях, а обе их соседки, склонившись над столом друг напротив друга, молча зубрили каждая свое, Кайя вдруг тяжело покачала головой и закрыла учебник.

– Всё? – подняв на нее слезящиеся глаза, без выражения спросила Орнелла. – Сундук собирать?..

В голосе ее не было обычного высокомерия. Пусть эту свою соседку Орнелла не любила, считая ее мужланкой и не ровней себе – не говоря уж о том, кто приходился ей братом – но сейчас они с Кайей были в одной лодке. Кадет Освальдо вновь покачала головой.

– Какие у меня сундуки, – таким же бесцветным голосом отозвалась она. – Но тебе, если что, собраться помогу…

Орнелла криво усмехнулась, бросив взгляд на раскрытую учебную тетрадь. Собственный почерк казался чужим, буквы расплывались какими-то причудливыми кляксами, а смысл написанного она перестала понимать еще добрых полчаса назад.

– Спасибо, – сказала она, по примеру соседки захлопывая тетрадь. – Предлагаю прямо сейчас и начать. К утру, должно быть, управимся…

– И на кой демон тебе столько тряпок? – улыбнулась Кайя. – Все равно их тут не наденешь.

– Так кто же знал?.. – герцогиня вяло пожала плечами. Потом отодвинула тетрадь в сторону, к прочим учебникам, и подперла голову рукой. Она так устала, что у нее не было сил даже на то, чтобы встать из-за стола. – Обидно, конечно. Столько времени впустую… Ну, хоть выспимся наконец!

Кайя задумчиво шевельнула бровью.

– Не знаю, – обронила она. – На заставе особенно не разоспишься… Если отец вообще примет меня обратно. Он четыре года жилы рвал, чтобы меня сюда устроить. Едва титула не лишился и на всю семью беду не накликал – а выходит, зря. Так что, верно, лучше бы мне в Освальдо теперь и не возвращаться вовсе.

Ее скуластое лицо помрачнело.

– А куда же ты пойдешь? – спросила Орнелла. Та не ответила, только пожала плечами. – Да, скверно… Ну хочешь – поедем со мной? В Каменном Логе тебя никакой отец не достанет!

Она говорила о родовом поместье эль Тэйтана, в Верхнем Предгорье. Кадет Освальдо, подняв голову, громко фыркнула:

– И что я там буду делать?

– Не знаю, – протянула Орнелла. – Ты здорово управляешься с драконами… Их там, конечно, не будет, зато другого зверья предостаточно. И егеря мои совсем обленились, кнута на них нет… Поставлю тебя над этими лоботрясами – то-то уж они взвоют!

Они посмотрели друг на друга и, не сдержавшись, одновременно прыснули в кулаки. На койке позади Кайи зашевелилось одеяло, над ним приподнялась растрепанная голова Сельвии.

– Что такое, девочки? – сонно пробормотала она. – Уже подъем? Так рано?..

Она слипающимися глазами посмотрела в темное окно и, зевая, села в постели. Кадет Освальдо обернулась:

– Спи. Еще ночь.

– А вы что же? – кадет Д'Ориан склонила голову набок. Окинула взглядом горящую лампу, разложенные по столу учебники и понимающе вздохнула:– Всё готовитесь? Ну нельзя же так, девочки… Отдыхать тоже нужно! Вы ведь совсем себя загоните до конца мая!

Кайя только безрадостно махнула рукой.

– Да тут хоть загоняй, хоть нет, – сказала Орнелла. – Все равно без пользы. Не успеем, даже если совсем спать перестанем, просто времени не хватит на всё на это!

Она с отвращением кивнула на стол. Сельвия склонила голову к другому плечу:

– Ну, с первого по десятое полегче будет, – подумав, сказала она. – Для нас ведь загоны закроют на целую неделю, плюс два воскресенья… А это свободных четыре часа в день…

– Загоны закроют? – ее светлость, решив, что ослышалась, посмотрела на Кайю, но та ответила ей лишь новым пожатием плеч. – С чего бы?

Кадет Д'Ориан улыбнулась своей детской улыбкой:

– Так ведь магов же привезут! На ежегодный выпускной экзамен! Объявление вторую неделю на входе в главный корпус висит – как же вы его не заметили?

Обе девушки уставились на нее во все глаза. С головой погрузившись в ученье, они и впрямь давно уже перестали замечать окружающую действительность. Сельвия, оценив выражение их лиц, весело рассмеялась.

– Будет у вас еще время, – сказала она, вновь откидываясь на подушку. – Гасите лампу да ложитесь скорее спать! Незачем так себя мучить…

Из темноты за спиной Орнеллы послышался шорох.

– Маги? – недоверчиво-тревожно донеслось с койки Кассандры. – Какие маги? Откуда они в Даккарае?

Сельвия, закрывая глаза, сладко зевнула:

– И ты туда же, Кэсс… Для кого только вешают объявления?.. Боевые маги, конечно. Из столицы и других городов – те, кому служить на бомбардирах. У них выпускные экзамены всегда в начале мая, а бомбардиров в города не потащишь, там и условий нет… Ложитесь, девочки! Хоть немножко отдохнете до горна.

Кадеты эль Тэйтана и Освальдо не заставили себя уговаривать. Торопливо раздевшись и погасив лампу, они забрались в свои постели и уснули, едва только головы коснулись жестких подушек. Кадет Д'Ориан, перевернувшись на бок и натянув на плечо одеяло, снова зевнула.

– Прости, что мы тебя разбудили, Кэсс, – пробормотала она.

– Ничего… – отозвались из темноты. – Сельвия!

– Ммм?..

– А из Бар-Шаббы адептов привезут тоже?

– Не знаю, – после паузы невнятно отозвалась подруга. – Наверное… Спи, спи. Не бойся, магов к нам все равно не подпустят близко…

Зевнув в очередной и последний раз, девушка умолкла.

– Я не боюсь, – тихо обронила Кассандра, пусть никто ее уже не слышал. И отвернувшись к стене, подложила ладонь под щеку. Напряженный взгляд ее скользнул по белой штукатурке, опустился на краешек одеяла и остановился на подушке. Золотой медальон тускло блеснул в лунном свете неровными гранями барельефа. Маги! Здесь!.. Да как же она не знала, ведь дважды в день проходила мимо доски со школьными объявлениями в холле?

«Сельвия сказала – с первого по десятое мая, – думала Кассандра. – А сегодня двадцать восьмое… нет, уже двадцать девятое апреля. Значит, совсем скоро?..» Она затаила дыхание, даже в мыслях боясь спугнуть внезапную радость. Еще три дня – и ворота Даккарая распахнутся перед адептами боевых факультетов, и, может быть, среди них… «Конечно, Нейл в небо никогда не рвался, я бы знала, – размышляла она. – Но ведь мог же он передумать? К тому же, он как раз на третьем курсе, и уже, должно быть, выбрал специализацию, как там у них заведено!» Она чуть нахмурилась, покусывая подушечку большого пальца. В Даккарай привезут только боевых магов. А у сына герцога эль Хаарта с боем всегда было не очень – вспомнить хоть те шесты, что никак ему не давались. Опять же, его светлость – магистр алхимии, наверняка он желал бы, чтоб наследник пошел по его стопам… Но все-таки? Вдруг Нейл тоже приедет? Как это было бы здорово! Она закрыла глаза. И, сжав в кулаке медальон, беззвучно зашевелила губами.