Текст книги "Сказания о Хиль-де-Винтере (СИ)"

Автор книги: Моранн Каддат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10. Преследователь и перевоплощение

– Где мы?

Тот самый парень в широких джинсах, который следил за ней от самой остановки в Н-ске, удивленно оглядывался по сторонам. Как она и ожидала, ему понадобился тот же маршрут, что и ей самой. И он также вышел за ней в полкило от Высоких Круч, замешкавшись на остановке, якобы завязать шнурки своих видавших виды кед. И продираясь в фисташковых зарослях к выходу из этого мира – его шаги она все время слышала у себя за спиной.

Удивительно! Но ему также хватило отчаянной смелости, чтобы прыгнуть за ней в лодку Дерева-Призрака, пока она читала заклинание. А уже здесь, в Сеймурии – хватило наглости о чем-то ее спрашивать.

– Где…

– Ты кто такой? – Като резко обернулась к нему, не дав закончить вопрос. В кармане плаща она сжимала короткий нож.

На этот раз она оделась по местной моде – никакой джинсы и водолазок – на ней был длинный непромокаемый плащ, короткие байкерские сапожки и в довершение – длинная туника из натурального полотна. С собой она прихватила спички, капроновый шнур, зеркальце и любимый гель для душа. И конечно, нож – которым была готова в случае чего дать отпор своему преследователю.

– Где мы? – Парень все же решился повторно задать интересующий его вопрос. Выглядел он ошарашено, взгляд его блуждал по верхушкам гигантских вековых вязов и тропке, истоптанной лошадиными копытами.

– Вижу, умом тебя природа обделила, – выцедила Като, раздраженно поигрывая ножом в кармане. – Иначе ты бы не потащился за мной в Высокие Кручи и не прыгнул в лодку-Древо. Кто тебя подослал?

Наконец, взгляд ее преследователя сфокусировался на ней, окончив обозревать окрестности.

– Мы сейчас не там, где ты, чертова колдунья, из дерева сотворила лодку. Мы не в Высоких Кручах. И даже не в окрестностях Н-ска. – Медленно, силясь подавить удивление, проговорил он. – Может быть, ты прекратишь, наконец, играть со своим ржавым перочинным ножиком в кармане и скажешь мне, где мы? После всего того, что я своими глазами видел, я умываю руки!

Като смотрела на него, изучающее сузив глаза.

– Кто ты? – Ножа в кармане она не отпустила.

– Всего-навсего обычный ювелир, который взялся помочь твоей сестре. Мне от вас двоих ничего не нужно.

– Верно, я посылала свою сестру искать шерлы по ювелирным салонам.

Гард в патетичном жесте воздел к небу руки, мол, все сходится, кто же еще мог искать ведьмин камень, как ни самая настоящая колдунья!

– Зачем ты следил за мной? – Просто спросила его девушка.

Парень помедлил с ответом.

– Я сейчас вижу, что в сущности, ты права. Не нужно было и начинать за тобой никакой слежки, валить нужно было сразу из Н-ска и предоставить вам самим разбираться с той шайкой налетчиков.

– Какой еще шайкой?

Гард покачал головой.

– Ответ за ответ, колдунья. Ты говоришь мне, где мы, я – рассказываю тебе все, что знаю о твоих преследователях.

– Да ты и есть мой преследователь. – Усмехнулась Като. – Ну хорошо, будь по-твоему – ответ за ответ. Итак, мы сейчас не в Высоких Кручах.

Гард улыбнулся не без доли сарказма.

– Да ты сама умом не блещешь. Это я уже понял!

– Не хами мне, парень, – предупреждающе зашипела на него Като, покрепче перехватив лезвие в своем кармане.

В этот момент Гард поймал себя на мысли, что все же опасается эту, как он думал, колдунью, а вовсе нее ее перочинного ножа, и решил вести себя сдержаннее. Размышляя об этом, он опустился на поваленный неподалеку вяз, приглашая ее последовать за ним; Като отрицательно помотала головой.

– А я, с твоего позволения, присяду. Итак, продолжим. Где мы находимся?

– Я уже ответила тебе наполовину – мы не в Высоких Кручах. Твоя очередь отвечать на вопрос.

Гард усмехнулся.

– Хитра, чертовка. Мне скрывать нечего, так и быть, скажу. Твоя сестренка описала мне, что вы там ищите для своих колдовских делишек. Как она меня, кстати, нашла – это ты у нее спроси, вывески в моей мастерской нет и не было.

– Ну и? – Поторопила его Като. Ей не терпелось узнать о своих преследователях.

Гард вздохнул. Настырной тон этой ведьмы начинал выводить его из себя.

– У тебя не найдется пожевать чего-нибудь?

– Я даже не знаю до сих пор, как тебя зовут, парень, – напомнила ему Като, но все же протянула один из своих заготовленных бутербродов.

– Я уже сказал, я просто ювелир, – отозвался он, откусив громадный кусок и делая могучее глотательное движение. – Просто Гард.

– Так зачем же ты катаешься за мной на автобусах и Древо-лодках, просто Гард? – Едко процедила Като, наблюдая, как он с аппетитом поглощает еду.

– Уж явно не от нечего делать, – заверил ее Гард. – Глядя на то, что ты тут вытворяла с той Древо-лодкой, я только сейчас начинаю понимать, почему те изверги побоялись иметь с тобой дело напрямую… Запить не найдется?

Като опустилась на тот же поваленный вяз, на котором расположился наш ювелир, хоть и чуть поодаль, и принялась рыться в сумке. Питье-то она взять забыла и нашарила лишь данную ей когда-то ведуньей-Энсетой небольшую бутыль – наполненную неопределенным мутноватым содержимым. Она откупорила ее и понюхала так, как это делают в лабораториях – то есть помахала кистью над горлышком.

– Какой-то отвар, – заключила она, окончив исследовать содержимое бутыли на вид.

– Давай сюда это свое колдовское зелье, – и не успела она сказать и слова, Гард выхватил у нее бутылку и опорожнил залпом.

– Но… – Начала было Като.

– Гадость, согласен, но «голод – не тетка, жажда – не матушка», знаешь, поговорка есть такая.

– Ты привираешь. И вообще будет лучше, если ты вернешься назад к Белому Древу, дождешься завтра заката, а потом скажешь то, что уже слышал. – Като с опаской глядела на парня, пытаясь не пропустить первых признаков отравления. Все-таки что ей всучила сумасшедшая бабка?

Откуда-то издалека вдруг послышался протяжный волчий вой, приглушенный, но все же леденящий душу и вызывающий какие-то первобытные страхи.

– Здесь волки что ли? – Спросил ее ошарашенный ювелир, с трудом проглотив последний кусок бутерброда.

Като вздохнула. Ну конечно. Как же она могла забыть, что Ульмский лес кишит волколаками? В любом случае, парня одного, без оружия, оставлять здесь нельзя.

– Тебе нужно вернуться назад.

Гард хмыкнул.

– Не очень-то и хотелось.

– Глупости. – Оборвала его Като. – Здесь тебе не Н-ск.

– Н-ск не резиновый, на всех его прелестей жизни не хватит. Одну минуту, – Гард поднялся и с сосредоточенным выражением направился в сторону кустиков. Като деликатно отвернулась.

– Как самочувствие? – Крикнула она спустя какое-то время, опасаясь, что бабка действительно подсунула ей какую-то отраву.

– Сносное, – голос его звучал приглушенно, словно ее незадачливый преследователь уже отошел на порядочное расстояние.

Като подобрала бутыль с оставшимся в ней глотком мутной жидкости, каплями стекавшей по стенкам. Она еще раз понюхала жидкость, даже немного глотнула, но тут же выплюнула. Кто знает, что это такое?

Като надоело изучать неизвестное вещество и она засунула бутыль обратно в сумку, надеясь исследовать ее в лаборатории на работе, совсем забыв, что из «Частной галереи» ее уже давно уволили заочно за прогулы и кражу Книги.

– Эй, ювелир? – Громко крикнула девушка, но ответа не получила. – Ты как там?

Молчание. Тишину нарушал только шелест листьев и скрип веток вязов на ветру.

– Эй, ты живой? – Еще раз крикнула она, но ответа так и не получила.

Последние несколько метров, отделявшие ее от густых зарослей молодых деревьев, оплетенных ежевикой, Като преодолела бегом. Она ворвалась в них и тут же остановилась, как вкопанная.

Ювелира там не было. Вместо этого она столкнулась нос к носу с огромным хищным зверем.

Гигантский, более чем двухметровой длины кот-каракал смотрел на нее немигающим взглядом блюдцеподобных желтых глаз. Его золотисто-песчаная шерсть мерцала бликами солнечного света, падавшего сквозь полог листвы; зверь нервно подергивал хвостом с длинной кисточкой темных волос – в тон кончикам ушей. Но Като ничего этого не разглядела. Ее взор был прикован к острым клыкам каракала, которые он обнажил, словно готовясь к атаке.

Голос, наконец, вернулся к девушке, и она крикнула, что было мочи:

– На помощь, кто-нибудь!

Каракал отшатнулся от нее. «Может, он напуган внезапностью моего появления», – подумалось Като, и это придало уверенности.

– Ювелир, ты где? – Срывающимся голосом крикнула она, озираясь по сторонам, и одновременно пытаясь не упускать из поля зрения хищного зверя.

– Я здесь, – услышала она его странно изменившийся голос настолько близко, что вздрогнула от неожиданности.

Като запрокинула голову, осматривая верхушки деревьев.

– Где – здесь? – переспросила она уже тише.

– Да здесь я!

Като повернула голову в том же направлении, откуда предположительно доносился голос Гарда, и опять очутилась нос к носу с хищником.

– Като, я здесь, – ответил его хрипящий сдавленный голос.

Девушке потребовалось около минуты, чтобы осознать, что она только что говорила с каракалом и ухватиться за ветвь куста, дабы не упасть в обморок.

Она перевела взгляд на брюхо зверя и не своим голосом крикнула:

– Гард, ты внутри? Тебя проглотили?

– Да никого я не глотал, кроме твоего колдовского отвара!

– Наверняка это всего лишь один из этих дурацких, чересчур реальных снов…

– Могу укусить, потом не жалуйся, что «чересчур реально». Только боюсь, вряд ли ты проснешься.

Като бросила взгляд на клыки нового обличья ювелира и одурело пробормотала, наполовину теряя сознание:

– «Выпей, когда понадобится». Представляю, что бы было, если бы я стала кошкой! Да меня облаяли бы все соседские собаки, когда я возвращалась бы домой!

– Слушай, ведьма, ты несешь редкую околесицу. Тебе нехорошо, ложись полежи на травке, глядишь, вспомнишь, как вернуть мне мое прежнее тело.

Като несколько раз вздохнула-выдохнула, и, последовав кошачьему совету, тяжело опустилась на лесную подстилку, держась рукою за куст.

Она вытянула вторую руку перед собой и легонько дотронулась до кончика каракальего носа, словно удостоверяясь, что зверь перед ней настоящий – но тут же в страхе отдернула. Нос оказался влажным, слегка шершавым на ощупь, как у всех кошек. Узкие стрелки зрачков его при этом на мгновение расширились, из вертикальных черточек превратившись в черные кружки.

– Мне жаль тебя разочаровывать, – севшим голосом прошептала Като. – Но я не колдунья. Не я варила это зелье, и не мне знать, как тебя расколдовывать.

* * *

– И после этого они сожгли оборотня, – Като только что закончила вкратце рассказывать Гарду о своих приключениях здесь, в Сеймурии. Она не бралась утверждать, что услышанный ими ранее вой издавали волколаки, но по ходу своего рассказа торопливым шагом следовала в сторону Совитабра, намереваясь как можно скорее покинуть небезопасный лес.

Кот неслышно ступал рядом пружинистыми лапами со смертоносными когтями, уши его ходили ходуном, и было ясно, что он не пропускал ни слова.

– Чушь. Волки-оборотни, надо же! Свежо преданье; знаешь, ведьма, в Н-ске ты бы прошла как соучастница убийства человека, какие бы галлюценогенно-оптические игры не представали в твоем помутившемся на тот момент мозгу. Волки-оборотни, вот же фантазерка!

Ювелир в кошачьем облике помотал из стороны в сторону большой кошачьей головой, и кончики-кисточки на его ушах смешно зашевелились.

Като вдруг подумалось, что она с удовольствием придушила бы своего собеседника за такое хамское неверие, не будь им опасный хищник, что, безусловно, и останавливало. Девушка даже поймала себя на мысли, что присутствие в ее кармане перочинного ножа уверенности в нее больше не вселяло, и что она побаивается ювелира в его новом обличье.

– Однако же ты видел, как Белое Древо обращается лодкой. – Сухо отозвалась она. – Вдобавок, ты теперь – кот. Станешь отрицать магию?

– Я все еще питаю робкую надежду, что это всего-навсего какой-то твой колдовской фокус с моим сознанием, и что при свете яркого солнышка, как только, ты говоришь, мы беремся из этого мрачного леса – что все развеется, и от колдовства твоего не останется и следа.

Еще несколько минут ходьбы, и они действительно вышли к опушке Ульмского леса, а с вершины первого песчаного бархана пустыни перед ними открылся небывалый, сказочный вид.

Пустыня расстилалась впереди, насколько хватало глаз, она подступила к самому лесу, и ее костяного оттенка песчинки подбирались к корням вековых вязов на опушке.

А над апельсиновой дымной полосой далекого горизонта распростерлось небо цвета берлинской лазури, непривычно яркое, безоблачное. Луна, почти втрое больше обычного, уже ясно просматривалась на сумеречном небосводе, впрочем, как и малиновая гигантская планета Войны – эта светила почти наравне с заходящим Солнцем, только в противоположной части небосклона – где-то над самым сердцем Белой пустыни.

Разливавшийся от горизонта закат поглощал небесную лазурь картинно, рыжими мазками-пятнышками. Его отсветы играли на узорчатых, из полированного камня воротах Совитабра; и кот, и девушка зачарованно следили за необычным наступлением сумерек в этих краях.

Но едва чья-то невидимая рука рассыпала но небу звезды, горящие в далекой вышине разноцветными алмазами, ворота Совитабра затворили, дабы ночные демоны из леса и пустыни не проникли в город. Казавшиеся лилипутами с такого расстояния, стражники с луками и арбалетами заняли свои места на башнях у ворот, готовые дать отпор любому зверю или же нечисти.

А нашим двоим – коту и девушке – ничего не оставалось, как спуститься с холма и держать курс по периметру леса, надеясь встретить по пути поселение, которое в любое время суток откроет свои двери проходящим путникам.

Глава 11. Вдова Клико

Спустя час или полтора они ступали по петляющей среди безлесных холмов сельской улочке. Что правда, селом это назвать можно было с большой натяжкой – с десяток деревянных хижин, некоторые обнесены особыми заборами от волков и медведей, так же, как и несколько больших загонов для скота. Да небольшой трактир с прогнившей вывеской, к которому они направились, рассчитывая устроиться на ночлег – вот и все поселение, сеттер.

Сеттеровское злачное место смотрело в проулочек одиноким окном с разбитым, припорошенным дорожной пылью стеклом. Като покосилась на вышибалу с бельмом в глазу, подпиравшего косяк трактира, со стопкой крепкого пойла в косматой руке, и не решилась заглянуть внутрь.

– Ты чего-то боишься, будучи рядом с парнем? Ах, да, рядом с двухметровым котом-переростком. Но так ведь даже безопаснее, да, ведьма? – Позади нее вкрадчивым приглушенным голосом отпускал колкости бывший ювелир.

– Не называй меня больше ведьмой, – шикнула на него Като, направляясь к трактиру.

– Стой! – Вышибала в дверном проеме преградил им путь. – Со зверьем нельзя.

– Ты кого здесь зверьем назвал? – Взъерошился Гард. В голосе его больше не звучало ни капли обычного для него, как уже успела заметить Като, сарказма.

– Ха! Может, ты, конечно, прекрасный принц, которого заколдовала злая колдунья? – Захохотал собственной шутке вышибала, да так оглушительно, что в окне соседнего дома показалось недовольное лицо селянки, с треском захлопнувшей ставни.

– Не совсем принц, но в остальном – более-менее близко к истине, – отозвался кот, делая шаг вперед.

Вышибала покосился на острые кошачьи когти и немного посторонился, чтобы они могли войти.

– Ладно, кот, проходи – крикнул он им вдогонку, когда они уже переступили порог трактира. – Но только смотри не сделай так же, как моя собака в День Зимней Ночи.

– Какой-какой день? – Гард обернулся на мгновение к Като, взглядом как бы вопрошая – что еще за день такой? Девушка в ответ пожала плечами.

– Ну что еще она могла сделать? – Вышибала не обратил внимания на кошачий вопрос, или попросту его не расслышал, продолжая рассказывать свою историю. – Псина забежала в празднично убранный жертвенный угол, и оставила там свой «подарочек».

– Поищи себе других слушателей твоих грязных историй.

– …А дальше я не побоялся выйти с ней на улицу в этот самый день кромешного Мрака и Тьмы, когда день чернее самой темной в году ночи, я прихватил с собой жертвенную тисовую треногу, вырубил в Эвстене прорубь и выбросил туда псину вместе с этой самой треногой. В том смысле, что привязал ее хорошенько и принес в жертву речным русалкам. Вы же знаете, как тисовое дерево прекрасно тонет…

Но наши путники не слышали конца истории, ибо уже прошли во внутренность сеттеровского трактира.

Трактир «В гостях у гула» представлял собой довольно странное зрелище. Он так же походил на бар, как жилище сатаниста, а именно на последнее он и был похож больше всего.

Виной тому было ржавое колющее, режущее и рубящее оружие, а также обилие цепей, покрывавших закопченные стены и даже барную стойку. По соседству с бутылкой крепкого пойла там же красовался лошадиный череп, который, видимо, и сообщал этому заведению непередаваемый аромат в купе с пропитым и затхлым запахом его постоянных клиентов. Столиков в трактире не было, как, впрочем, и официантов, зато отовсюду на них глазели сельские пьяницы, рассевшиеся кучками по углам. Многие из них были вооружены, а одна компашка, чтобы расширить тумбу, служившую им столом, примостила на нее настоящий боевой щит. Еще одну тумбу у самой стенки напротив занимал музыкант – такой же сельский любитель выпивки, неистово наяривающий на своем странноватом струнном инструменте нечто вроде понтийского кочари. Пустовали только места у барной стойки. Возможно потому, что здесь ежилась одна единственная посетительница трактира женского пола, закутанная в черную шаль и опухшая от слез, которой никто не хотел составить компанию. Надо отдать должное бармену, он не оставлял ее стакан пустым надолго.

– Кто это? – Не удержалась от вопроса Като, пристраиваясь у стойки чуть поодаль заплаканной женщины.

– Выпивку брать будете? – Перебил ее бармен – нескладный веснушчатый детина в кожаном жилете, с бегающими глазами и камушком вместо одного из верхних резцов.

– Мне, пожалуйста, вермут, коту – двойной виски.

Бармен хохотнул, сверкнув резцом-самоцветом, некоторые из посетителей этого злачного местечка обернулись на его смех и смерили пришедших недовольными взглядами.

– Вермутов не держим, миледи! – Продолжал гоготать детина за стойкой. – Вы вообще представляете, кому из здесь собравшихся нужна рафинированная кислятина из подвалов чертова Хиль-де-Винтера?

Услышав знакомое название замка, Гард и Като переглянулись. Бармен понял это по-своему.

– Сразу видно, что вы не здешние! Виски! Кому вообще могло прийти в голову пускать последнюю пшеницу на сусло? Будто и без того уже Белая напасть не замела своими треклятыми песками последние посевы в предгорьях…

– Что пьет тогда все это сборище? – Вприщур уставившись на бармена, а вовсе не на «гостей гула», отчеканил кот.

– Метаку.

Кот и девушка снова переглянулись, на этот раз чтобы убедиться, что слово это не знакомо ни одному из них.

– Ну вы оба вообще что ли с Северных равнин спустились? – Поразился их невежеству бармен. – Метака – это такая ездовая скотина, горбатая и горбоносая полу-нечисть, которую захватили в битве при Горэйле у тамошних племен. Она одна и находит себе поживу в наступающих песках. А молоко ее когда перебродит, получается вполне себе сносная метака. Вам одну или две?

– Мне чуть-чуть, на пробу, – не замедлила отозваться Като, смутно представляя себе вкус этой полумифической араки или же кумыса.

Бармен незамедлительно достал два бокала откуда-то из-под стойки, и у Като возникли подозрения, что им подали остатки чьего-то заказа.

– А насчет вон той женщины, о которой вы спрашивали, это вдова Клико.

– Странное у нее имя. Винное какое-то, – отозвался Гард, примериваясь к бокалу метаки. – Пошире посудины не найдется?

– Просто никто не знает ее настоящего имени, – заговорщицким шепотом, чтобы их не расслышал предмет их разговора, ответил бармен, переливая метаку Гарда в плоскую миску. – Она приходит сюда каждый вечер, иногда расплачивается деньгами, но чаще – вещами пропавшего мужа. Думаю, она уже все продала из дома, что могла, вот и сидит, плачет, что не может расплатиться за выпивку.

– А что с ее мужем? – Так же шепотом поинтересовалась Като. – Он умер?

– Никто точно не знает. – Бармен взял бокал с беловатыми потеками метаки и немытым поставил на полку. – Говорят, ушел однажды на охоту и не вернулся. Наверное, волколаки загрызли, он был откуда-то издалека.

– Волколаки? – С ужасом переспросила Като, чуть не расплескав свою порцию странного напитка.

– Опять вы про эту чушь! – Встрял в их разговор кот.

– А вы, насколько я понимаю, тоже некоторым образом оборотень? – Глаза бармена при взгляде на Гарда разгорелись от любопытства.

– Я? Это еще почему? Может быть, я просто зверь какой говорящий.

Бармен хохотнул, но тут же притих.

– К нам в трактир однажды заходили гулы. Вы, конечно, знаете, это оборотни из Белой пустыни. Побежденные при Горэйле, кстати, предрекали, что гулы нас чуть ли не всех однажды захватят и сожрут … Так вот, зашли, процокали своими когтями, прямо вот сюда к барной стойке – и заговорили со мной человечьими голосами. Я потом неделю лежал в запое. – Бармена всего передернуло, словно он только что увидел в своем заведении нечисть, о которой рассказывал. – Так вот, выпивки они не заказывали, только куриную кровь…

Бармена снова передернуло.

– Ну а ты, – пересилив себя, он обратился к Гарду. – Если ты обычный хищный зверь, что же пьешь с нами метаку и так странно косишься на наш череп? – С этими словами бармен любовно протер лошадиный череп со стойки той же тряпочкой, которой секунду назад надраивал стакан.

– Тоже мне, сельский Эркюль Пуаро, – фыркнул кот. – И зачем вообще держать эту дрянь в баре?

– Наш хозяин пасечник, – объяснил детина в жилете. – Лошадиный череп всегда был символом пасеки. Странно, что вы и об этом не знаете, – удивился он.

– А мы не сельские, – отозвалась Като, допивая последний глоток своей жирно-сырной на вкус метаки.

Глядя, что они собираются уходить, бармен поспешил их остановить.

– Стойте, подождите. У меня тут для вас кое-что есть.

– И что же? – Недоверчиво спросил кот, угрожающе вытягиваясь в полный рост – от пола до стойки.

– Эй, вдова! – Крикнул он заплаканной женщине по ту сторону барной стойки. – Покажи посетителям, что ты сегодня принесла.

Вдова Клико неспешно поднялась со своего места и приблизилась к нашим странникам. Черная шаль ненароком спала с ее плеч, и Като вдруг увидела, какая же вдова была на самом деле маленькая и худенькая. Она была совсем еще молодой девушкой, ее просто старили опухшие от слез веки и тяжелый взгляд потухших глаз. Может, даже раньше она была красива, симпатична – наверняка, но сейчас в это верилось с трудом, ибо потеря мужа и ежедневные попойки оставили неизгладимый след на ее лице.

– Что они хотели? – Произнесла она резко, поднимая свою шаль и снова кутаясь в нее, хотя было совсем не холодно.

– Брось, Клико, покажи им, что ты сегодня принесла. Им-то это точно понадобится.

– Я не собираюсь отдавать вещи моего мужа в руки всяких, – она в последний момент сдержала себя, чтобы не нагрубить Като.

– Ну и дура, – упрекнул ее бармен. – Останешься без выпивки.

Борясь с остатками гордости, хмуря некогда черную, а теперь почти полностью седую бровь, вдова нехотя развернула какой-то сверток, который все это время лежал у ее ног. Като увидела большой резной лук, тугой, не намного меньше ее самой, и синий бархатный колчан, набитый стрелами с наконечниками из серебра. Затем вдова достала большой кинжал, длиной чуть меньше расстояния от кончиков пальцев до сгиба локтя. Он блеснул в этом тускло освещенном трактире, как брильянт, и тут же снова стал матово-серым. В его ручку был вделан большой синий камень.

– Несокрушимая дамасская сталь с лазуритами, врачующими раны, стрелы из тисовой древесины, которые не сломать рукой, с наконечниками из чистейшего серебра, сафьяновый колчан с шагреневым подкладом… Ну, Клико, сколько ты хочешь за всю эту прелесть? Или желаешь продать по отдельности? – Обратился к женщине бармен, в то время как вдова бережно, почти любовно заворачивала от посторонних глаз оружие обратно в сверток.

– С такими вещами нужно уметь обращаться, – нехотя бросила она, присаживаясь на свое место у стойки.

– Сколько ты хочешь? – Повторил свой вопрос бармен. – У нас тут бесплатно не наливают.

– Десять золотыми, – шепнула женщина.

– Сколько? – Не расслышал бармен.

– Я говорю, девять золотом, – срывающимся, будто просила милостыню, голосом, еле слышно проговорила владелица оружия.

Като никогда еще не предлагали купить такую красоту так задешево. Да и ювелир, пусть и заточенный теперь в кошачьем обличье, шепотом подтвердил ее догадки о немалой ценности показанного им оружия. Като, конечно, смутно понимала, зачем ей все это нужно, но и не купить всю эту прелесть уже не могла. Порывшись в кармане, она начала пересчитывать сеймурианские золотые и серебряные монеты, которые когда-то оставили ей герцогские слуги в «Красной розе».

– Что ж, цена низка, как никогда. Даже, можно сказать, задаром. – Прокомментировал бармен. – Ну что, девушка и кошко-оборотень, найдется в вашем кошельке десяток золотых монет? Одна златая – нашему заведению, так сказать, за посредничество…

– Да, да, конечно, – Като уже отсчитывала денюжку, когда случилось непредвиденное.

Из-за дальней тумбы, накрытой щитом, с вызовом поднялся здоровенный детина – под два метра ростом, в плечах шире, чем дверь в этом самом кабаке, а голова его и вовсе походила на пушечное ядро. Он криво ухмыльнулся, глядя на Като, и девушка заметила еще и неполный комплект зубов. Этот детина явно не чурался если не боя, то пьяной потасовки – уж точно.

– Купила бы ты себе куклу, девочка, а эти игрушки оставь тем, кто умеет с ними обращаться. – И с этими словами трактирный вояка вооружился палицей, все это время служившей ему чем-то наподобие подставки для ног.

– Шел бы ты к себе в песочницу, – посоветовал ему Гард.

Като предупреждающе цыкнула на него. Еще не хватало уйти отсюда со сломанными ребрами вместо великолепного оружия.

– Ты что-то сказал, котик? – Рявкнул детина, косматой ручищей перехватывая поудобнее свой обитый полосками железа кусок дерева.

– Я говорю, у нас свои игрушки, а у тебя – свои. И мы тебя играть не звали.

С ревом разъяренного быка вояка сделал шаг своими исполинскими ножищами в сторону Гарда, одновременно замахиваясь палицей. Като проворным прыжком очутилась между котом и пьяным детиной – в надежде, что тот опустит оружие перед женщиной. Не тут-то было – она сама и не заметила, как очутилась в одном углу с вдовой Клико, а громила продолжал наступать на кота.

– Ой, извините, трудно иногда рассчитать место посадки, – обратилась она к женщине. Та не обратила ни малейшего внимания на ее слова и продолжала с интересом наблюдать за схваткой.

Кот увернулся от занесенной над ним палицы, взвился свечой в воздух – и тотчас же шея и руки его противника начали покрываться бесчисленным множеством укусов и царапин. Палицу тот уже отбросил за ненадобностью, к ближнему бою она была бесполезна, и, пытаясь защитить левой рукой лицо и шею, правой схватил Гарда за шкирку. Наш хищник вывернулся змеей, попробовал было укусить схватившую его руку – вот только его противник вовремя ее отдернул – иначе не досчитался бы нескольких пальцев. На лету перехватывая кота, на этот раз – за переднюю лапу, вояка тут же безжалостно вывернул ее, и Гард низко, по-звериному зарычал. Пускай лапа теперь была выведена из строя, когтями он почти насквозь проткнул сжимавшую ее вражескую кисть. Воин и сам рыкнул как-то не совсем по-человечески и оттолкнул от себя кота, предоставив тому замечательную возможность для контратаки – яростному укусу в бок. Вот только Гард едва не сломал свои кошачьи зубы – оказалось, пьяный вояка немногим рисковал, ввязавшись в драку – под холщевой рубахой на нем была тяжелая боевая кольчуга.

Единственное, чем теперь кот мог попробовать нанести увечья противнику – оставались его когти. Задними лапами он царапал кожаные штаны воина, одной из передних дотягивался лишь до его плеча, – и все потому, что его собственная голова в какой-то момент оказалась зажатой у амбала подмышкой. И оставалось уповать лишь на левую лапу – той он мог попробовать лишить противника глаза или, скажем, бесплатно сделать сплит языка – тут уж не угадаешь, куда попадешь вслепую. Только вот и его противник так просто сдаваться не собирался. Неизвестно, был ли у него опыт в драках с дикими кошками, но действовал он пока что верно – второй раз за время схватки поймал лапу Гарда, грозившую изувечить лицо, и сжал до хруста.

Пожалуй, именно так кричат домашние кошки, если вы нечаянно наступите им на хвост. В кошачьих воплях, правда, Като послышалось и какое-то вполне людское ругательство.

А громила хватку ослаблять и не думал, методично сжимая кошачью лапу все сильней и сильней. Уличив момент, Гард попробовал выскользнуть из-под этого подмышечного захвата вниз, ему этого не удалось – детина прошел с ним несколько шагов и с ревом рухнул на барную стойку, подмяв кота под себя. Именно тогда Гард все же переменил положение, хотя и но не так удачно, как хотелось – теперь его голова оказалась на уровне локтя противника и дальше ему за спину. Лапу тот по-прежнему давил изо всех сил, да еще и навалился всем весом на его, Гарда, ребра, так что становилось совсем тяжело дышать. Борясь с асфиксией, собрав последние силы, наш ювелир резко дернулся, на этот раз вверх, выскользнув из захвата и молниеносно отцапав большой лоскут кожи с мясом от незащищенной кольчугой шеи обидчика.

Настала очередь громилы взвыть от боли, у него это получилось на удивление смешным каким-то голоском. Он, наконец, выпустил кота, рукой зажимая рану на шее, и ломая мебель на своем пути. Вдова Клико испустила короткий победный клич и зааплодировала.

– Да пошел ты, – выругался провокатор драки, подставляя окровавленную шею собутыльникам – на нее тут же выплеснули метаку, и детина заревел не хуже этого самого мифического чудовища, из молока которого делалось это пойло.

– Чтобы больше я вас двоих здесь не видел. – Наконец, выдал он своим нормальным голосом.

Вдова Клико, к удивлению Като, вдруг схватила деловито ее под локоть, прихватила свой сверток, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор, почти кокетливо поправила шаль на плече и потащила ее к выходу.

– Вставай, кот, – уверенно, звенящим, словно клинок ее мужа, голосом на пути крикнула она Гарду.

Одноглазый вышибала, все еще торчавший в дверном проеме и развлекающий самого себя своими жутковатыми странными историями, не стал загораживать им выход из «Гостей гула».