Текст книги "Сказания о Хиль-де-Винтере (СИ)"

Автор книги: Моранн Каддат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Глава 24. Гранатовые игрища

Повернув два раза ключ в замочной скважине своей комнаты, Като зажмурилась от полившегося на нее яркого света свечей. А когда глаза ее привыкли к этой иллюминации, она увидела оставленную для нее на комоде коротенькую записку.

«По анфиладе направо, 8я дверь. Вниз 2 пролета. Сегодня, в 8. Гранатовые игрища».

Като понюхала приложенный к записке цветок желтой кувшинки.

Не пахнет.

Кратко, лаконично. Почерк, хоть и с породистыми завитушками – подпорчен поспешностью. Словом, едва читаем. Вполне возможно, что речь идет не о поедании гранатов. В чем же явиться?

Выбрав бордового, в тон гранатам, оттенка парадный туалет, Като удалилась за стену из плюща. Пока не набежало прислуги, можно спокойно принять душ и побрить ноги клинком.

Как оказалось, ноги были бриты не зря – кованая ручка двери на втором пролете вниз впустила ее в пещеру наподобие Каменного зала, только предназначенную вовсе не для официальных приемов.

Кристаллики соли покрывали ее своды – герцог прикладывался прямо к ним после очередной рюмки текилы. И да, у его ног покоилась целая скульптура из долек лаймов. А еще – парочка рабынь в намокших шифоновых одеяниях. Еще бы не намокших, ведь они плескались в бурлящем бассейне.

Завидев ее, герцог поднял в ее честь рюмку из горного хрусталя.

– В вашу честь, графиня! Присоединяйтесь! Не найдете желаемого напитка в одном из фонтанов – мы это сейчас же исправим.

Като только сейчас поняла, как же нелепо она выглядит в этом мини– СПА-курорте – в парадном шелковом платье. Ее окружали несколько бассейнов с термальной бурлящей водой, каскадами лившейся по стенам откуда-то сверху. На небольших островках покоились высоченные фонтаны с шампанским, ликерами, винами… Между ними – емкости с живыми лотосами, кувшинками, какими-то диковинными водными цветами, похожими на райскую птицу в полете… На еще одном островке высились корзинки с фруктами и печеной в них же дичью; чуть поодаль еще один островок заняли музыканты, исполняющие что-то в стиле Diablo Swing Orchestra.

«In love and in glory we worship her story», – Напевала она в такт музыке про себя, направляясь с бокалом в руке к фонтану с чем-то вроде бейлиза.

– Эй, мост шатается! Мне придется добираться вплавь? – Она придерживала полы роскошного платья в попытке не намочить их, все же понимая, что это безуспешно, ибо ее дресс-код попросту не соответствует регламенту вечеринки.

– Конечно, девушки могут это сделать за вас, но как по мне, добытый вплавь бокал бейлиза по вкусу может превзойти обычный.

Като оставила полы платья; и оно тотчас же погрузились на два пальца в воду. Ах, так? Вплавь, так вплавь.

– Подайте отрез шелка, – обратилась она скорее к Матею, чем к рабыням.

Тот пригубил какой-то другой напиток; лаймовую скульптуру куда-то увезли, и вместе с тем одна из рабынь оставила свой пост у его ног и бросилась выполнять желание нашей «графини».

А пока Като отправила еще одну рабыню вплавь за сгущеночным ликером. И нетерпеливо барабанила пальцами по плавучему столику, разглядывая длинную свободную рубашку герцога, насквозь промокшую, но в виду своей плотности не ставшей от этого прозрачной.

– Смею поинтересоваться, в чем же «гранатовость» вечеринки? – Несколько более раздраженным, чем следовало, тоном, задала она давно зревший в ее голове вопрос.

– Всему свое время, – снова поднял бокал в ее честь герцог. – А вот и рабыня с вашим поручением.

Ей поднесли огромный отрез кораллового цвета шелка. Вооружившись ножом для колки льда, Като разорвала ткань в нескольких местах. Затем – отвернувшись от герцога, с помощью служанок медленно, сантиметр за сантиметром, обнажила спину, подвязала отрез наподобие микро-топа, а затем, словно фокусник, медленно спуская непригодное платье, тут же облачала оголившееся тело в импровизированное парео. На уровне колен шелк был снова безжалостно отрезан – и вуаля – купальный костюм готов!

– Удивительно прелестно, – отозвался герцог, заворожено наблюдая эту сцену и пытаясь съесть дольку ананаса со стороны шкурки.

– Извините мое несоответствие дресс-коду вашего сегодняшнего… м-мероприятия. Посему вынуждена была импровизировать, – несколько едко заметила Като, погружаясь в бассейн с бокалом в одной руке.

– Право же, оставьте, – герцог сделал могучее глотательное движение, прежде чем ответил ей. – Это я был должен предупредить вас человеческим языком, а не цветком кувшинки. Примите в качестве извинения тарталетки с дикими фруктами и небольшое ассорти мороженого.

Небольшое – относительно чего? Поднос мороженого на тележке мог бы стать причиной переедания для целого слона. Но Като твердо решила – хотя бы по ложечке – попробовать с десяток сортов, каждый из которых – ароматизирован диковинными цветами и фруктами. Ведь можно не бояться застудить горло или замерзнуть – и погрузиться по самую шею в согревающий термальный источник. После каждой съеденной корзиночки с фруктами она совершала небольшой заплыв, правда, выпитое спиртное не способствовало удержанию на плаву. Скоро пришлось перейти на матэ со льдом в калебасе.

– Я вижу, нашей вечеринке не хватает некоего, как сейчас принято говорить. экшена.

Като поперхнулась даже через трубочку. Настолько неожиданно было услышать это слово из уст герцога – этого живого пережитка средневекового уклада.

Матей, тем временем, оставил выпивку и закуски, хлопнул в ладоши. Служанки тотчас же принесли низенький лакированный столик, на котором в пределах нефритового с рисунком блюда были рассыпаны гранатовые зернышки.

– Забава стара, как мир. Хотя, поговаривают, пришла она от кочевников с Востока. Якобы, так они решали, что делать с захваченными пленниками. – Сообщил Матей подошедшей Като.

– И что делать с этими зернышками? – Держа в одной руке калебасу, в другой – недоеденную корзиночку, Като заинтересованно разглядывала рисунок, который образовали зернышки на блюде.

– Все предельно просто. – Заверил Матей. – Сейчас я расскажу вам правила. И да, разговоры во время игры дозволяются. – Добавил он, чуть склонив захмелевшую белокурую голову.

– Э…

– Вы сегодня настолько молчаливы, графиня, что превзошли саму себя.

– Мм, приснился страшный сон, только и всего. – Като, теребя пальцами конец парео под столом, ответила первое, что пришло ей в голову.

Герцог бросил на нее какой-то не характерный для него взгляд. А может быть, наоборот, Като просто недостаточно его знала.

– Я давно хотела спросить вас… – Като замялась, пытаясь на ходу придумать тему для диспута. – Все-таки ваш титул герцога ко многому обязывает, несмотря на то, что многое и дает. Как вы справляетесь со всем этим? – Като сделала широкий жест кистью руки. – Хиль-де-Винтер и все прочее? Как находите на все время?

– Видите ли, графиня, – герцог сосредоточенно выстраивал гранатовые зернышки для игры. – Времени в сутках определенное количество. А насчет как справляюсь…

 
«Силен не тот, кто нерушимой глыбою, твердыней
Застыл на пике своего успеха;
А тот, кто вьется беспрестанно у подножья
Змеею Перемен колоссам на потеху».
 

– Вы же знаете, эти замийские поговорки… Сложно передавать весь смысл их многозначных понятий…

– А что делать, если все-таки первоочередных дел накопилось слишком много? – Като все еще пыталась втянуть ледяной матэ через серебряную трубочку, хотя калебаса давно уже была пуста. Но девушка этого не замечала.

– Слишком много первоочередных дел может быть только в одном случае. В том, если вы не умеете вычленить Истинное из тлена. – Герцог щелкнул пальцами высоко поднятой руки, что в Хиль-де-Винтере означало время чая. – Еще матэ или пуэр?

– Пуэра, – протянула Като, вспоминая всеобъемлющую теплоту от матеевского любимого сорта чая.

– Ваш ход, графиня. Будьте внимательны – в случае проигрыша одна из рабынь достается мне. – Зубами он сорвал со шпажки большую маслину.

– Но… мы же не по-настоящему, в шутку играем, – растерялась Като.

– Конечно, нет. Но, скажем, если вы загоните ваши зернышки в Белый дом в этом раунде – служанка останется вам на вечер. Если же волею случая попадете в Черный дом – устроим шуточную казнь. Раз уж мы играем не по-настоящему.

О чем это он сейчас говорил? Шуточная казнь? Като едва не спросила Матея о его собственной казни, которая неминуемо должна была последовать вслед за его пленением гвардейцами на подъезде в Совитабр. И только в самый последний момент успела захлопнуть рот. Хорошо, что им подали пиалы с чаем. Теперь в такие щекотливые моменты можно делать вид, что она дегустирует, а не решает, что сказать, а что – нет.

– Ох, графиня, – легкое хихиканье герцога на миг переросло в громогласный хохот, который он тут же оборвал, этикет ведь не позволял смеяться над гостьей благородных кровей. – Если вы сейчас хотели повернуть разговор в русло моего недавнего пленения. Право же, я не смогу удивить вас пикантной историей. Все просто и банально – некоторая сумма денег решила вопрос, и казнь была отменена.

Като сузила глаза, изучая герцога сквозь легкую дымку над своей пиалой.

– Да уж, деньги везде правят балом.

– Я бы так не сказал. – Не согласился Матей, снова предоставляя Като право хода, уделив время поеданию какого-то диковинного тирамису. – Да и как по мне, средства борьбы человеческих индивидуумов между собой не представляют такого же интереса, как их мотивация.

Като поймала себя на мысли, что морщит лоб, силясь вникнуть в герцоговский непростой слог.

– Другими словами, вас больше интересуют причины поступков.

– Да, но вы проиграли одного пленника, графиня, смею заметить, вы не расторопны.

– Эта игра мне в новинку, – оправдывалась Като, глядя, как одна из рабынь переходит на сторону Матея.

– У вас еще есть возможность отыграться и оставить меня всего с одной пленницей, – Матей отправил выигранную рабыню за цветком лотоса. – Не печальтесь, графиня, говорят, выпитое с лепестков лотоса вселяет ясность ума и мудрость.

– Что ж, испить что ли с него шампанского из ваших хваленых погребов, – Като это предложение несколько задело. Как и проигрыш хозяину замка. – Разбирайте ваши зернышки, Матей. Извольте рассказать мне немного о человеческой мотивации. Всегда ли вы способны угадать ее.

– Нет, графиня. – Улыбнулся герцог, просчитывая какую-то комбинацию ходов в игре. – О вашей мотивации, к примеру, мне ничего не известно. Имея титул, смею предположить, некие владения или земельный надел, пусть даже в перспективе наследования – что подвигло вас путешествовать налегке, без слуг, насколько я мог судить, даже без лошади, а лишь в компании дикой кошки, которую вы, кстати, не взяли и сюда, с собой в замок – для меня это загадка. А бой с огненным чудовищем рино, против которого, признаться, я сам не осмелился бы выйти, ибо это предельно рискованно – здесь я сдаюсь.

Като почувствовала, что медленно краснеет. О чем рассказать герцогу? Она медленно поставила пиалу с недопитым пуэром на соседний столик, плотнее запахнулась в парео. Рассказать ему о том, что никакая она не графиня, а весь ее «надел» – это съемная квартирешка пополам с сестрой?

– Это действительно было непросто. Я про бой с рино. Но скажем, я почувствовала, что родные стены дома меня стесняют. Что там я не могу испытать свои силы по-настоящему и узнать, кто я и какой дорогой мне идти по жизни.

– Недурно. Можно даже сказать, если бы я не видел перед собой обворожительное девичье личико, я бы принял вашу тираду за слова отчаянного вояки, который пытает удачу на чужбине. Мне жаль огорчать вас, но вы опять проиграли мне пленницу. Возможно, мне стоит играть мягче и дать вам шанс.

– О нет, никаких поблажек, – Като отклонила его предложение, оперев голову о поставленный один на другой кулак, она склонилась над полем битвы гранатовых зернышек. – Это мне нужно быть внимательнее.

Герцог пожал плечами; еще одна рабыня перешла на его сторону, и партия возобновилась.

– Сколько известно комбинаций в этой игре? – Спросила она герцога, не отрываясь от рисунка зернышек.

Матей улыбнулся и вторично пожал плечами. Только что выигранная им, по сути, его же собственная рабыня принялась мягко растирать его затекшие плечи.

– Желаете массаж, графиня? – Осведомился герцог.

– Я пока не выиграла себе служанку на вечер, – отшутилась Като, поглощенная игрой.

– Не уходите в игру с головой, вы нам нужны здесь, – в тон ей ответил герцог. – О… мне кажется, или вы меня обскакали, графиня? – Шумное удивление герцога – это реакция на ее победу.

Като самодовольно улыбнулась.

– Теперь и мне можно массаж, – усмехнулась она, снова принимаясь за спиртное. Выигранная служанка была ей знакома – именно она прислужничала в Золотой спальне и помогала Като в душе. Так что сейчас она легко позволила ей растирать по плечам масла и благовония, но лишь ненадолго – пока это не стало отвлекать ее от игры.

– Ради этого стоило выиграть, – смеялась Като, поднимая бокал в честь герцога. Хотя конечно, ее обрадовал не столько массаж, сколько сам факт победы.

– Осталось еще несколько рабынь, – отозвался герцог, с учтивой улыбкой наблюдая за своей гостьей. – А затем вы сможете насладиться выигрышем в полной мере.

Като пропустила его слова мимо ушей. Стоит ли говорить, что весь следующий раунд она была настолько невнимательна, что не просто позволила герцогу выиграть, она попала в тот самый Черный дом – в былые времена это означало бы проигрыш пленника силам Тьмы, то есть попросту – принесение в жертву.

Герцог продолжал улыбаться. Только теперь еще и легкий блеск предвкушения каких-то особенных развлечений светился в его стальных глазах. Он сделал один за другим два порядочных глотка спиртного.

– Отчего бы и нет. Казнь, так казнь, – веки с белесыми ресницами сблизились, подарив его глазам легкий прищур.

Рабыне, на которую ставили в этом раунде, другие служанки завязали руки за спиной. Пропустив конец веревки несколько раз между кистей для верности, веревку протянули до лодыжек, которые также опутали ею. Невысокая рабыня с каштановыми волосами и острыми, выпирающими из-под одежды плечами, спокойно дала проделать с собой все эти манипуляции. Затем служанки отступили к противоположной стене, оставив ее на милость герцога и Като.

– Ну-с, графиня, назначьте казнь, – предложил он своей сопернице по игре, поднимаясь из-за стола.

– Я не понимаю вас, – вырвалось у нее.

Признаться честно, она была несколько ошарашена происходящим и продолжала оставаться за столом.

– Ну хорошо. Да вы и не обязаны в этом разбираться, право же, – эти слова герцог как будто говорил самому себе, или же в этом момент о чем-то размышлял.

Решение созрело в его голове быстро. Схватив проигранную Тьме рабыню за волосы, Матей рывком подтащил ее к краю бассейна.

– Говори. – И не успела Като опомниться, как он дернул рабыню вниз, головой в воду.

Секунды три – не меньше, он так и держал ее, а затем выдернул обратно на поверхность.

– Говори, – повторил он.

– Я ничего не сделала, – часто и шумно дыша, ответила та. Матей тут же снова погрузил ее головой в термальный источник. Связанные руки рабыни мелко подрагивали.

– Матей! – Возмущенно крикнула ему Като, отбросив закуску и собираясь подняться с места, чтобы остановить истязание.

– Спокойно, графиня, – отозвался герцог, снова давая рабыне возможность отдышаться. – Небольшая встряска им не повредит. Узнаем, чем они грешат и балуются за моей спиной. И потом, вы ведь проиграли эту рабыню в Черный дом, – привел он последний аргумент.

Като так и осталась сидеть на месте. По-настоящему, конечно, рабыня принадлежала герцогу Эритринскому. И он волен был делать с ней все, что ему вздумается. Но с другой стороны – плевать на их местные законы и устои – она ведь человек, и смотреть на эти истязания Като спокойно не могла. Она вцепилась в ручку кресла, не зная, чем апеллировать Матею.

– Спокойно, графиня, вы ведь не думаете, что я стану причинять вред своим слугам. – Негромко, но отчетливо произнес он.

– Но я не…

– Давайте на этом и покончим.

После еще одного принудительного купания с головой рабыня сделалась красная, как рак – она успела наглотаться воды.

– Плеть, – коротко приказал он стоящим поодаль слугам. Тотчас же в его руку вложили короткую двадцати-хвостку. Предупреждая очередной протест со стороны нашей графини, Матей показал ей замшевую сторону орудия. Мол, как можно ею нанести увечья.

– Сознавайся, несчастная, – с ноткой драматизма и все с той же строгостью он обратился к связанной рабыне, пытающейся отдышаться на каменном полу перед бассейном. Все еще придерживая ее за волосы, он несильно стегнул ее чуть ниже спины.

– Герцог, хватит! – Като не выдержала и поднялась.

Матей повернулся к гостье, не выпуская плети из рук.

– Графиня, это мои рабы, и мне лучше знать, как поддерживать порядок в огромном замке.

Сказано это было вовсе не тем тоном, каким он менее часа назад учил ее игре в гранатовые зернышки и рассуждал о человеческой мотивации. Сейчас его голос был избавлен от налета мягкой учтивости, в отсутствие которого представлял собой нечто настолько твердое и жесткое, словно сталь без обшитых бархатом ножен, что ему было страшно перечить.

Вместо дальнейших дискуссий герцог снова принялся за плеть. Для эффективности ударов он освободил рабыню от ее шифоновых одежд, оставив в неглиже. Скоро замшевая плетка начала дарить коже несчастной красные полосы, жертва оставила всякие попытки оправдаться и лишь негромко постанывала с каждым ударом. Като совершенно растерялась при виде всего этого и не могла решить, как должным образом отреагировать; но одно она знала точно – эта сцена разворошила в ней бурю эмоций, разнородных, частью – давно забытых, родом из юности или даже детства. Она сама пребывала в каком-то смущенном напряжении, словно что-то могло случиться с ней самой.

Матею, тем временем, скоро наскучило охаживать рабыню плетью. То ли он устал, то ли был удовлетворен – сказать по виду человека, не слишком, как оказалось, хорошо его зная – для Като это было трудно. Она оставила алкоголь и просто сидела в плетеном кресле за столиком с рассыпанными по нему гранатовыми зернышками. Подошедший герцог разом смахнул стопку какого-то спиртного.

– Сыграем на оставшихся рабов или же продолжим казнь? – Осведомился он у Като.

– А… нет, – Като вдруг поняла, что если она согласится играть дальше, то может проиграть еще одну или даже несколько жертв в Черный дом. – Игра требует такого напряжения…

– Игра ли? – С едва ощутимой ноткой сарказма осведомился герцог, поставив рюмку и занявшись закуской. В правой руке он все еще держал двадцати-тихвостку из отрезков кожи, половина из них была белого, вторая – черного цвета. Покончив с закуской, хозяин замка вернулся к связанной рабыне. – Черт вас дери, слуги, давно можно было пристроить ее как-нибудь поудобнее, – указал он на жертву Черного дома.

Служанки, на ходу кланяясь, направились к своей связанной соплеменнице.

– Мне что, к ноге ее привязать, бестолочи? Где деревянная лошадка?

Като с тревогой наблюдала всю эту сцену, предчувствуя худшее. Деревянная лошадка? Это еще что такое? Матей никогда раньше в ее присутствии не оскорблял и не истязал своих слуг. Эта «шуточная казнь», как он ее окрестил заранее, открыла для Като в нем новые грани.

Убедившись, что слуги поняли его верно, Матей снова занял свое место за столиком с нефритовой чашей и зернышками, которые по взмаху его руки тотчас же убрали. На их месте появилось ведерко со льдом, выпивка и фрукты, а прямо перед ним – немаленькая треугольная в сечении, продолговатая фигура, высеченная из цельного вязового ствола. Так вот она какая, «лошадка».

Обреченную на казнь рабыню осторожно усадили на острую грань фигуры, жертва не доставала ногами до пола, и несколько раз успела вскрикнуть, прежде чем ей кляпом не заткнули рот и не приковали цепью к кронштейну в потолке – за прищепки, зажавшие соски.

– Итак, думается, вам по душе более изысканные удовольствия, графиня, – с ноткой легкого недовольства начал хозяин рабыни. – Признаться, я ожидал большего азарта, фантазии и изощренности ума, и что уж таить, пылкости от девушки, вышедшей один на один на бой не с кем-нибудь, а со свирепым огненным рино.

– Но…

– Вы в чем-то подобны льду, графиня. – Вместе с этими словами герцог воткнул нож в один из кубиков льда в ведерке. – Точно также, как лед: стоит попробовать взять в руки – как он тут же меняет свою форму и убегает мелкими каплями.

Выдав этот опус, Матей еще раз хлестнул рабыню, и тут же прислонил к месту удара лед на ноже. Затем тут же убрал его, и выплеснул на ее тело глоток виски. Короткий, сдавленный кляпом вскрик при ударе, тихий протяжный стон от холода льда и тут же снова крик от обжигающего спиртного. Като только на слух определяла реакцию герцоговской жертвы, потому что в этот момент она наблюдала исключительно за ним.

– Вам это нравится, герцог? – Не выдержала она.

– Отчего же нет? Поверьте мне, графиня, стоны этой женщины сейчас гораздо искреннее, правдивее, чем вопли и стоны тех дам, которые чаще всего оказываются в наших постелях. А правда, разве она не услаждает слух?

– Не понимаю, как может нравиться причинять людям боль.

– Вы забываете, что людям это нравится, они хотят чувствовать боль. Разве вам не приходилось упиваться собственными страданиями, скажем, неразделенной любви или что-то в этом роде?

– Мм, – промычала с сомнением Като.

– Смотреть на то, как другие страдают – как вы считаете, ради чего сотни, тысячи обалдуев, от подзаборных пьяниц и до альбицийских министров – ради чего все они спешили на праздник Урожая? Бесплатная выпивка – хорошо, а рискующие своей шкурой и получающие увечья в бою с фаэрино отчаянные смельчаки – вот что на самом деле влекло их.

Като молчала, она не нашлась, что ответить. А тем временем герцог продолжал водить кусочком льда, насаженным на лезвие ножа, по спине и ягодицам рабыни на «лошадке». Оставив лед, он снова хлестнул ее плеткой.

– Разве вы не замечаете это напряжение, когда я заношу плеть? Не вздрагиваете ли вы, когда вздрагивает она, – Матей снова взялся за лед. – И не задерживаете дыхание, когда она принимает удар? – Он вынужден был положить на стол орудие пытки, чтобы одновременно выпивать и потчевать рабыню ледяными ласками. – И решающий удар по вашим взываниям к моей доброте и милосердию – для участия в «гранатовых играх» я выбираю только тех рабынь, которые предварительно дают на это согласие, и все они, независимо от того, попадет ли одна из них в Черный дом, все они после игры получают по серебрянику.

Като потупив взор, грела в руках бокал спиртного, пытаясь придумать повод уйти с этой гранатовой вечеринки. Если Матею и его рабыням нравятся такие развлечения – что ж, пусть делают это не в ее присутствии.

– Я даже больше вам скажу, графиня, – роль палача и тем более, зрителя, вряд ли сравнится по остроте и разнообразию ощущений с ее ролью. – Лед, подтаяв, со стуком упал на каменный пол, в руке Матея остался один лишь нож, и совершенный им легкий укол оставил на теле рабыни крошечную кровавую точку, растущую в размерах. – Что бы вы сейчас ни думали, я сумею доказать вам, что именно боль доставляет человеку наслаждение.

Следующий удар хлыстом пришелся рабыне по весьма болезненному, судя по ее крику, месту. И тут же крик перерос в несколько сладострастных стонов. Като инстинктивно отодвинулась дальше, когда герцог встал из-за стола, приблизившись к рабыне, опустился перед ней на колени и с чувством поцеловал место укола ножом, а взяв ее за ноги, потянул слегка вниз – дабы жертва сполна прочувствовала грань деревянной коняшки в момент пика этого во всех смыслах, острого, наслаждения. Наша графиня вызывающе шмякнула о стол свой запотевший бокал, собираясь демонстративно покинуть гранатовую вечеринку.

– Вот что, герцог. Я не нахожу приемлемыми ваши жестокие забавы.

– Какое рассудительно-официозное слово вы выбрали, графиня, – подчеркнуто холодно отозвался герцог. – «Приемлемо». И это-то в сфере чувств.

Пускай этот обмен заключительными репликами с хозяином замка мог казаться неучтивым, Като в данный момент мало что заботило. В полу-бреду или трансе она встала и вышла из зала, поплотнее запахнувшись в свое парео. С того момента, когда она использовала тот же нож, разрезая не плоть, а всего лишь шелк для купального костюма, чтобы безмятежно плескаться в термальном бассейне, – прошла словно целая вечность.