Текст книги "Сказания о Хиль-де-Винтере (СИ)"

Автор книги: Моранн Каддат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Сердце ее билось чаще, чем копытца газелей касались земли, они летели во весь опор, напуганные не меньше ее. И когда Като заметила огни по краям тропы и попыталась остановить газелей, то не смогла этого сделать, и они продолжали мчаться стрелой по лесной тропе, которую кому-то понадобилось осветить в такой час.

Газели скакали, пока не выбились из сил, грациозные, но хрупкие животные. Огни по пути не исчезли, наоборот, их стало больше, временами они сливались в одну сплошную линию.

Откуда-то с моря задул теплый, почти горячий ветер. Огни качнулись, окружающая действительность словно смазалась, потухла, а затем словно родилась заново из ничего. Като согнулась пополам от головокружения, к горлу подкатил какой-то комок, и она выпала из колесницы. Газели мелькнули белыми задами среди вековых деревьев и скрылись, увлекая за собой колесницу. А Като осталась лежать одна на узкой лесной тропе, в глинистой пыли и опавшей листве, одна среди мрачного леса.

Хватая пропитанный чем-то липким воздух ртом, Като потихоньку начала приходить в себя. Очертания ночного леса становились четче, словно кто-то невидимый баловался с резкостью. Деревья перед ней перестали кружиться в полуобморочной пляске, она стала различать лесные запахи и звуки. И как только в голове все вернулось на свои места, перепуганная девушка вскочила на ноги и бросилась прочь с окруженной мерцающими огнями тропы.

– Здесь с тропы не сходят, – предупредил ее невесть откуда донесшийся до нее странный, щелкающий голос.

Като оглянулась. Никого. Впереди на тропе ее внимание привлекла какая-то коряга, но ведь не мог же кусок дерева разговаривать с ней.

– А почему? – Спросила она в надежде узнать, кто говорит с ней.

– И еще не задают вопросов, она этого не любит.

Коряга на тропе слегка пошевелилась.

– Кто она? И кто вы?

– Для начала твое имя, – потребовала «коряга».

Като обуяла смесь страха и тревоги. Для чего этому неизвестному существу на ее пути понадобилось ее имя?

– Канта, – буркнула она первое, что пришло в голову.

– Твое имя, твое собственное, – потребовала «коряга», издавая какие-то странные щелкающие звуки.

– Като. Мое имя – Като Камбрези, – созналась девушка и отпрянула назад, потому что в ту же секунду, как она произнесла свое имя, существо на тропе сбросило с себя плащ и поднялось с четверенек на ноги.

Голову гигантской крылатой фигуры венчали длинные тонкие рога. Сероватое лицо с большими синими, подернутыми белой паволокой глазами чем-то напоминало человеческое, если бы не вытянутый острый клюв, издававший пощелкивание вперемешку с речью. Передние и задние лапы существа напоминали птичьи, отчасти благодаря загнутым когтищам. Кожа, обтягивавшая хвостатую фигуру, делала чудище похожим на ощипанную посеревшую курицу, и лишь синеватые глаза без зрачков и радужки поблескивали во тьме. «Глаза, как сапфиры в тумане» – вдруг пронеслась в голове у Като строка из Книги, и цепочка мыслей замкнулась. Гул, перед ней гул – ночной убийца путников в песках пустынь. Като вспомнила растерзанное тело воина неподалеку от лесной сторожки, и ее пробила крупная дрожь. Нужно бежать, скорее бежать от этого монстра куда подальше. Но ноги словно приросли к тропе, отказались подчиняться ей, сводя на нет все ее попытки к бегству.

– Оставь дурные мысли, – посоветовало ей чудовище. – и следуй за мной.

Гул двинулся вперед, взрывая опавшую листву когтищами на лапах, а Като ноги сами понесли вслед за ним.

По мере того, как они шли по тропе, огней по сторонам становилось все больше, они уже ясно освещали им путь, и скоро их стало так много, что они слились в одну сплошную светящуюся линию.

И тут гул остановился. Потянулся куда-то вверх, чуть расправив кожистые крылья, и принюхался, со свистом втягивая воздух.

– дальше пойдешь одна. Свернешь с тропы на северо-запад к морю…

– А… где это, северо-запад? – спросила все еще не пришедшая в себя Като, глядя, как гул разворачивает крылья чтобы взлететь.

– …Отродья Адама и Евы, – рыкнул гул, предварительно выругавшись и злобно блеснув глазами. – Это прямо и налево. Там тебя встретят, а я теперь свободен.

И, несколько раз с силой взмахнув крыльями, чудовище взвилось в ночное небо, задев верхушку лещины у тропы.

Като постояла еще немного, загипнотизированная покачивавшейся из стороны в сторону лещиной, и побежала с тропы к морю, налево, с такой скоростью, словно гул вернулся и гнался за ней по пятам.

Устав от бега, Като перешла на торопливый шаг. Лес вдруг резко оборвался, уступив место мокрому от росы прибрежному песку. Прямо по курсу шумело Кэтлейское море, крутило соленую воду пенистыми волнами, обрушивало ее на берег, грозя подобраться к Ульмскому лесу.

Перед тем, как исчезнуть, гул предупредил ее, чтобы по выходу из леса она не оглядывалась. Но, забыв советы чудища, Като не смогла побороть искушения, оглянулась и увидела, что лес позади нее исчез, вокруг только бескрайняя белая пустыня, а вместо темных стволов вязов позади нее – целая армия. Только то было не человеческое войско, ее преследовали вооруженные мечами и копьями закованные в латы крылатые гулы. Их сапфировые глаза бешено блестели в ночном мраке, они хищно щелкали клювами, и им вторили волколаки, кишевшие у них под ногами и, судя по всему, бывшие в сговоре с пустынными тварями. Над рогатыми головами гулов кружили черные вороны, падальщики, что непременно бы поживились поверженными воинами любой стороны.

Като, обуреваемая ужасом, бросилась к морю, словно оно могло спасти ее от этих демонических преследователей. Шум позади нее нарастал, тяжелый мокрый песок взрывали сотни, может, даже тысячи когтистых лап, вороны протяжно каркали в предвкушении добычи, подвывали волколаки, гнавшие свою жертву, гулы со свистом расправляли крылья и взлетали в воздух, вызывая недовольство воронов. Еще чуть-чуть и они настигнут ее, по пути Като перепрыгнула небольшой овражек, и вдруг позади все стихло.

Като даже позволила себе оглянуться – и надо же, все демоническое войско исчезло! Позади снова шумел резными листьями на ветру Ульмский лес, верхушками подпиравший звезды.

– Невиданное везение, – изумился кто-то за ее спиной.

Като резко обернулась к морю. Ее словно ждали. На витом троне прямо посреди песка, у самой кромки воды, так что набегавшие волны омывали ей ноги, сидела женщина с длиннющими зелеными волосами, похожими на водоросли, в которых роились крошечные крабы и другая морская живность. В руках женщина держала небольшой белый посох, увенчанный какой-то рогатулькой, голову ее украшала жемчужная диадема, и больше из одежды на ней ничего не было. Более того, ярчайшие, цвета гибискуса, соски и губы вызывающе алели на фоне темно-зеленой кожи, местами переходящей в чешую. По бокам от Морской Владычицы стояли тритоны с факелами, у ее ног жались русалки, освежавшие кожу повелительницы чем-то из больших раковин. В отличие от ее спутников, у Владычицы были настоящие, человеческие ноги, и в целом она могла бы сойти за раскрашенную зеленкой, хоть и весьма экзотическую, девушку – если бы не змеино-длинный живот, какой-то нескончаемый от бедер до пупка – и не заостренные зубы.

– Приветствую тебя, дочь Лары, – спокойно и вроде бы доброжелательно, но все же с ноткой снисходительности проговорила она. Като изумилась тому, что это морское создание откуда-то проведало имя ее матери.

– Приветствую тебя, э… морская Владычица.

Та в ответ расхохоталась.

– Можно и так, можно и так, – проговорила она себе под нос, справившись с приступами хохота. – надеюсь, ты знаешь, кто и зачем привел тебя сюда.

– М-м, – замешкалась Като. – Меня привел сюда гул.

И снова хохот.

– гул действовал по чьему-то указанию, это ли не очевидно? Будь у него такая возможность, он бы напал на тебя, а не устраивал ночные экскурсии.

Като кивнула, выражая свое согласие. Все равно ей нечего было сказать на это. Она все еще не знала, по чьей воле она здесь очутилась и тем более, для чего.

– Возможно, – с нажимом произнесла Владычица. – Ты пожелаешь испить из этой чаши, – и, грациозно выхватив костлявыми пальчиками раковину у одной из русалок у ее ног, протянула Като. Та хотела ответить, что не испытывает жажды, но подумала, что это было бы совсем невежливо, потому подошла ближе и отпила из импровизированной чаши.

Като с трудом сдержалась, чтобы не выплюнуть соленую морскую воду с привкусом водорослей. Но когда она отняла раковину от губ, то чуть не выронила ее от удивления, благо Владычица придерживала ее цепкими пальцами.

Вода в чаше вдруг закружилась, завертелась, на поверхности выступила пена, которая тут же разом очистилась. А на ее месте словно из ниоткуда появился комок свалянных ниток нежно-голубого цвета.

– Все еще не догадываешься, кто вызвал меня сюда? – спокойно и отрешенно, словно о планах на пикник, проговорила Владычица.

Като отрицательно замотала головой, наблюдая, как кружатся нитки в лопающейся пене.

– тогда смотри дальше, – Кивнула на раковину владычица.

Като вгляделась в чашу. Шутит она так, что ли?

Комок ниток вдруг пошел на дно, закружился там волчком, и на поверхности проступили неясные тени. Като нагнулась к раковине так низко, что почти коснулась носом поверхности воды, но все равно не разглядела ничего.

– Подумай о чем-нибудь, – предложила Владычица, также следившая за танцем теней в чаше.

Като вспомнился почему-то круглый диван, кальян и вообще вся ее теплая и уютная спаленка в замке.

И тут же сразу тени закружились с умопомрачительной скоростью, разошлись к стенкам сосуда, и поверхность воды, словно зеркало, отразила небо. Посреди него неслась темная крылатая фигура. Като оторвалась от созерцания чаши и вгляделась в ночное небо. Оно было звездным и ясным, и ни одна птица не разрезала его крыльями.

Владычица улыбнулась.

– Это не та реальность, которая сейчас тебя окружает.

Като хотела было спросить, что это значит, но Владычица шикнула на нее и призвала снова погрузиться в созерцание воды в морской раковине.

Внезапно летящую фигуру в чаше разорвало на куски, тени снова начали свою безумную пляску, и Като почувствовала головокружение и подступающую тошноту.

– Потерпи, – заметив ее состояние, проговорила главная из русалок.

Като еле нашла в себе силы вернуться к чаше.

Сначала кошачьи глаза. Затем весь кот, все яснее и яснее. Это Гард. Он что-то говорил ей, но что? Безмолвная гладь воды не могла передать того, что он кричал ей. И тут его лапы подкосились, и Гард ухнул куда-то вниз. Затем и он пропал, а поверхность воды в чаше окрасилась в багряный цвет крови. Като, испуганно вскрикнув, отпрянула.

– Смотри дальше, – призвала ее владычица спокойным и холодным тоном.

В чаше, как в зеркале, отразилась она сама, вся в слезах, опухшая и раскрасневшаяся от слез. Под глазами у нее залегли синеватые тени, на веках проступили кровеносные сосуды. Она сидела где-то в лесу, на поляне, словно в трансе, раскачиваясь и бесцельно теребя выбившуюся прядь волос. И вдруг все снова распалось на тени, а голубые нитки всплыли наверх. Больше ничего она не увидела.

– Твои враги уже строят тебе козни, – расшифровала Владычица. – Будь внимательной и осторожной, реальность вокруг полна знаков и предупреждений, которые можно читать, как книгу, только вы, смертные, почему-то почти никогда не замечаете их в своей извечной суете.

Като перестала ждать новых видений в чаше и взглянула прямо в глаза главной русалке. Та рассматривала ее высокомерным, но не лишенным живого интереса взглядом.

– Те, кто кажутся тебе врагами, могут протянуть тебе руку помощи, а те, кто был вхож в круг твоих знакомых, могут оказаться недоброжелателями. – Владычица сделала паузу. – Гул, показавший тебе дорогу, был и в той Армии Тьмы, что гналась за тобой до самого берега, а русалка, от которой ты так стремительно убегала в лесу, хотела всего лишь проводить тебя сюда. Племя ткмеров, от которого ты также поспешно ретировалась, приняло твое спасенное русалками тело, они нанесли на твою кожу, я вижу, татуировки. Я слышала, ваше племя умеет сводить их, но не торопись делать это – ткмеры наносят рисунок в трансе, так что это может быть как оберег, так и знак тебе к познанию твоей собственной сущности.

Като погрузилась в философские размышления, на которые ее натолкнули пространные рассуждения Владычицы.

– но довольно слов, – ударив посохом о влажный песок, вдруг вскрикнула та и поднялась с трона. – До рассвета осталось не так уж и много.

Поднявшись, Русалка сбросила с себя налипшие на ее зеленоватую кожу водоросли. Тонкая и гибкая, с гипнотизирующим взглядом лимонных глаз, она невольно подчиняла на каком-то ментальном уровне.

Владычица, подняв костлявые руки к небу и нараспев произнеся какое-то неизвестное Като слово, сделал два шага к ней вперед. И только сейчас Като заметила, что они стоят в центре какой-то фигуры, начертанной на песке. У нее мелькнула безумная мысль, что почти такие же знаки она видела у Матея в подземелье. Неужели она сейчас в руках врагов?

Словно прочитав ее мысли, Владычица прервала исполнение какого-то ритуала и шепнула ей:

– Ничего не бойся.

Като уставилась себе под ноги, силясь прочитать загадочные письмена, что змеились по кругу вокруг фигуры.

– Не рассматривай тайного, – все тем же загадочным шепотом произнесла Владычица.

Пока она кружилась, читая заклинания, тритоны установили по периметру фигуры факелы, стараясь не пересекать разделявшей их с владычицей линии. Русалки, вскрикнув, как чайки, резко и отрывисто, бросили раковины и исчезли в пенистом прибое. Если раньше Като казалось, что у них есть ноги, то теперь в свете луны сверкали чешуйчатые рыбьи хвосты. Тритоны, покончив с факелами, также покинули сушу, оставив Като один на один с их предводительницей.

Владычица, не заходя в углы рисованной на песке фигуры, обходила ее по кругу. Она быстро-быстро читала какое-то заклинание, шум обрушивающихся на песок волн частично заглушал ее слова, и все, что ей удалось расслышать, было несколько раз повторившееся слово «отала».

– Кланяемся тебе, – вскрикнула владычица, и, очутившись возле Като, рухнула на колени, дернув ее за собой. Что это за странный ритуал, в который ее втянули, у Като не было не времени, ни желания разбираться, так что она последовала за русалкой и очутилась на коленях в самом центре рисованной пентаграммы.

Владычица замедлила темп чтения заклинания и теперь произносила его медленно и нараспев, проговаривая каждый слог, раскачиваясь в такт. И так как она схватила Като за руку, девушке волей не волей пришлось повторять ее движения.

Откуда-то, может, из волос, Владычица выхватила кривой и острый нож. Като инстинктивно отдернулась, но цепкие русалочьи пальцы удержали ее на месте.

– Ничего не бойся, – шепотом повторила ей Владычица. Раскачиваясь, немигающим взглядом она смотрела куда-то вперед, ничего перед собой не видя, пребывая в каком-то трансе или экстазе.

Свободной рукой она резко полоснула себя по запястью, и Като почувствовала, как рука, державшая ее, дернулась. Но главная русалка не подала и вида, что испытывает боль, и спокойно продолжала читать заклинание.

Затем она потянулась к Като. Та сжалась в предвкушении боли. Но Владычица лишь обмакнула кинжал в свою зеленоватую кровь, змеившуюся у нее по запястью, и стала чертить на руке Като какие-то ветвистые письмена, слегка царапая кожу. Когда она почти закончила, Като вдруг ощутила тепло и странную легкость во всем теле, у нее возникло удивительное ощущение – будто ее тело способно выполнить любое ее указание. Захочет вскочить на ноги и побежать быстрее ветра – пожалуйста, напрягшиеся мускулы только и ждут этого, захочет взвиться выше облаков – стоит только взмахнуть, как птица, руками.

– Следуй мысленно за мной, – услышала она булькающий голос Владычицы, словно их разделяла толща воды.

Като пригляделась и открыла рот от удивления – они и вправду плыли куда-то под водой, Владычица энергично работала хвостовым плавником, держа ее за руку и увлекая за собой сквозь какую-то морскую пещеру. Пульсирующее покалывание в районе левого виска известило ее о том, что ее сознание находится в одном из измененных состояний. То ли это сон, то ли другая реальность, то ли они и вправду ушли под воду, то ли это просто галлюцинация…

И вдруг – знакомое головокружение, вокруг замерцали, закружились какие-то огоньки, краем глаза она заметила какое-то лимонное свечение, пластом подбиравшееся к ним.

Вокруг проплыло несколько призраков. При виде девушки и русалки они безмолвно рассмеялись и что-то крикнули им вдогонку. Но они уже были так далеко, ведь Владычица морей и океанов плыла с какой-то нереальной быстротой, со скоростью мысли…

Лишь на мгновение она остановилась, изогнув вопросительным знаком чешуйчатый хвост, быстро огляделась и, вытянув вперед белый чуть светящийся посох, снова поплыла, увлекая за собой Като. Затем им открылся странный вид – прямо под ними, на морском песке, изборожденным сетью света, отбрасываемого волнами, была начертана та же фигура, какую они оставили там, на морском берегу. Русалка покружила над ней, читая письмена. «Это она», – буркнула она скорее себе, чем Като, и, взмахивая хвостом, стала медленно опускаться к ее центру. И как только они коснулись дна, все как-то иррационально перевернулось, или поменялось местами, Като пронизал ужас; по коже побежали мурашки, а на спине выступил холодный липкий пот. Что-то начало давить на грудную клетку, все сильнее и сильнее, она попыталась вздохнуть под водой, захлебнулась и в ту же секунду провалилась куда-то.

Глава 30. Встреча

Като встала, отряхнула налипший на одежду песок и огляделась. Она все еще находилась на морском берегу, на промокшем за ночь песке. Она промерзла, простыла и теперь вытирала тыльной стороной ладони нос. И в этот момент на глаза ей попались засохшие зеленые потеки у нее на запястье, совсем не похожие на сопли. В сознании сразу же всплыли фантастические события прошлой ночи, Като еще раз осмотрела запястье, испачканное русалочьей кровью, и огляделась по сторонам. Волны не пощадили нарисованную на песке пентаграмму, исчерченную какими-то закорючками, размыли ее, оставив лишь один угол, нарисованный дальше всего от моря. Рядом валялись потухшие факелы, теперь похожие на простой валежник, да русалочья раковина, доброшенная волнами до самых дюн. Като нагнулась за ней, воды в чаше больше не было, и она стала похожей на самую обычную, ничем не примечательную раковину, которые море сотнями и тысячами выбрасывает из своих недр на сушу.

* * *

О еде и питье она не думала. Она то и дело поднимала голову и наблюдала, как Солнце двигалось к закату. Като планировала дойти к вечеру хотя бы до тропы, ведущей к «Золотому клену», но, как видно, ошиблась в расчетах. Краем сознания она понимала, что сможет преодолеть это расстояние за такое короткое время, только если у нее вырастут крылья или оставшиеся позади газели сами вернуться к ней вместе с колесницей, из которой они, наверное, уже высвободились.

И все же голод становился невыносим. Такое ощущение, что пустой желудок прилип к позвоночнику, и позвонки впечатались в него. Като позволила себе присесть всего один раз, когда живот от бескормицы свело болью. Дрожащей рукой она откупорила тыквенную флягу. Воды в ней больше не было, тыква же не была флягой-самобранкой. Внутренности свело снова. Като поискала глазами хоть какое-нибудь мало-мальски съедобное растение, но природа, словно издеваясь над ней, показала ей самое ядовитое растение в лесу – бледную поганку.

Като угнетало еще и то, что вчера она сгорела под палящим солнцем Белой пустыни, ее знобило, спина и плечи цветом стали напоминать вареную креветку и жутко болели, разукрашенные теперь навечно непонятными рисунками.

Она чувствовала, что у нее поднялась температура, и брела, не разбирая дороги, и все мысли ее были направлены только на то, чтобы найти хоть какой-то источник прохлады и облегчения для сгоревшего тела.

Като плохо помнила, как она шла сквозь чащу сумеречного леса, все вперед и вперед, пока, наконец, не наступил вечер, и солнечные лучи почти перестали пробиваться сквозь шатер из листьев. Может, к полуночи она бы и дотащилась до «Золотого клена», он ведь был ближе, чем город, но силы покинули ее. К тому же Като чувствовала, что может в любую минуту упасть в голодный обморок. Она тяжело опустилась прямо на лесную тропинку и долго так сидела, положив голову и руки на колени. Вдали снова завыл волк, хрипло и протяжно. Но что было совсем ужасно, это что ему ответили один за другим еще несколько волчьих голосов. Хищники вышли на охоту, и безразлично, кто это был, серые обитатели леса – волки или ужасные полулюди-полуволки – Като не чувствовала в себе сил бежать ни от тех, ни от других.

Но как только повелители леса прекратили свою леденящую душу и переворачивающую внутренности песнь, до слуха Като донесся тихий, но равномерный шум. Он шел откуда-то справа, и чтобы понять, что это такое, нужно было сойти с тропинки и отклониться от курса на «Золотой клен». Ну и ладно. Постепенно, по мере приближения, шум превращался в рокот, все ближе и ближе, несколько раз крякнула дикая утка, и Като поняла, что ульмские вязы скрывали от нее там, впереди. Забыв об усталости, она побежала.

Ее встретил гигантский водопад, Звенящая вода, с прямо-таки звериным воем низвергавший пенную воду в Эвстен. Като на бегу сбросила с себя оружие, шубу и платье, белье. Вода Эвстена оказалась холодной, будто текла из самого сердца Арктики, а поросшие водорослями камни на дне скользили. Она пыталась удержать равновесие, размахивая руками, как мельница, но не смогла и полетела в холодной прозрачный Эвстен. Она взвизгнула, хотела уже вылезти из ледяной речушки, но передумала и залезла по горло, выпила столько воды, что стала похожа на барахтающийся в воде арбуз. Она растянулась в блаженстве на спине на водной глади, забыв абсолютно обо всем.

А в это время большой кот-каракал лакал воду из каменной чаши под водопадом. Он подкрался бесшумно, как ночь, и его золотистые глаза светились в подступавшей темноте. Он наблюдал за лежавшей на воде девушкой с улыбкой, если такое можно сказать про его кошачье тело.

– Ну где бы еще я встретил обнаженную татуированную красавицу? – Крикнул он ей, перекрывая шум водопада.

Като от неожиданности пошла ко дну и нахлебалась воды. Пока она отплевывалась и выбиралась из реки, Гард ждал ее на берегу, положив лапу на тыквенный сосуд.

– Это тебе Матей в замке подарил? За какие такие заслуги? – Усмехнулся он, рассматривая вырезанные на тыкве рисунки. – А татуировки тоже от него? Надеюсь, они хоть временные?

– Не говори глупостей! – Като наскоро оделась и выхватила бутыль из лап кота. Она злилась, что он даже не отвернулся, пока она одевалась. – Что мне, что ли, не от кого больше получать подарки?

Кот не ответил. Она зажималась, одеваясь, а он бесстыдно ее разглядывал. Только Като знает, как испортить все удовольствие от созерцания обнаженного женского тела. Какая же она отчужденно холодная…

– Ты в «Клен»?

Като молчала, пытаясь просушить волосы огненной шубой.

– Я домой.

Теперь настало время замолчать коту. Минуту, или даже две, они изучающее глядели друг другу в глаза, и каждый разглядел тревогу и недоверие в глазах напротив.

– Снова оставишь меня? – Первым нарушил молчание кот. – Оставишь в личине кота?

Като торопливо подобрала резную тыкву и другие вещи, завязала их в узел, поднялась, чтобы двинуться по направлению к Белому Древу.

– Ведьма, которая варила заколдовавшее тебя зелье, живет там, не здесь.

Кот хмыкнул.

– Бьюсь об заклад, как только ты вернешься в Н-ск, ты и думать забудешь об этих землях, да и обо мне в том числе.

– Нет, не забуду. – Като размышляла о чем-то своем. – Мне нужно идти.

– Провожу. – Зло кинул ей кот. – А то встретишься в лесу с волколаками или своим герцогом, вдруг еще одной татуировкой на заднице обзаведешься.

Като густо-гранатово покраснела.

– Не надо меня провожать. Как-нибудь встретимся, – и быстрым шагом направилась к Древу.

* * *

А тем временем Ноктурнусу снова довелось предстать перед Рокберном, снова в его кабинете в ратуше, а не в одном из залов завоеванного и вновь упущенного Хиль-де-Винтера. Именно по этой причине Ноктурнус был уверен, что эта их встреча вряд ли будет такой многообещающей, как в прошлый раз.

Рокберн по своей дурацкой привычке снова стоял и смотрел в окно, не повернувшись к вошедшему. Он видел Ноктурнуса на улице из окна, еще перед входом в ратушу, и не счел необходимым одаривать его взглядом повторно.

Воин прокашлялся. Рокберн все так же стоял спиной к визитеру, но жестом показал ему, что тот может сесть. Ноктурнус предпочел остаться на ногах.

Один ус его опалило в том грандиозном пожаре в Хиль-де-Винтере, и он стал чем-то похож на дворового кота, которому усы с одной стороны прищемило мышеловкой. И теперь полководцу казалось, что все потешаются над ним за спиной, над этим его недо-усом. Но даже это не выводило его из себя так, как неучтивость главы Совитабра.

– Плохие вести, Ноктурунус, – наконец, нарушил молчание Рокберн. – Мы с тобой не оправдали доверия Его Величества.

– И что же теперь, – буркнул видавший виды командующий, нервно дергая себя за обгоревший ус.

– И то. – Спокойно продолжал граф. – Тебя лишают звания, а меня – титула главы Мраморных островов и, соответственно, протектора Хиль-де-Винтера.

– Как звания?! – Опешил воин. – Что это еще означает?

– Тебя разжаловали. Теперь ты рядовой гвардеец, каким и был когда-то. Эхз, – Рокберен притворно-участливо вздохнул. – Все конное войско Сеймурии во главе с тобой, Ноктурнус, – Рокберн слегка обернулся, представ на секунду в профиль перед командующим. – Подумать только, огромное войско бежало при виде двух безоружных всадников…

– Так уж и безоружных, – возразил Ноктурунус.

– …Всадников, захвативших замок, – Рокберн не обратил на его реплику ни малейшего внимания. – А вы, поджав трусливо хвосты, бежали…

Ноктурунс резко дернул себя за недо-ус, выдрав из него несколько обуглившихся волосков, и залился краской.

– Да если бы…

– Если бы да кабы, – передразнил его Рокберн. – Вы упустили замок – упустили. Второй раз захватывать его никто не даст, казна не бездонна. Флот останется еще в районе на какое-то время, пусть чертов герцог не расслабляется, а вот конницу придется отправить назад, в столицу. – Рокберн кивнул кому-то за окном.

Бывший командующий потоптался на месте. Его так и подмывало выйти, громко хлопнув дверью, сдать гвардейское обмундирование и отправиться домой, на равнины, возделывать какую-нибудь редиску.

– Стоять, – предупредил его желание Рокберн.

Ноктурунус даже вздрогнул от неожиданности – мэр словно прочел его мысли.

– Учитывая твои былые заслуги перед короной, я все же мог бы выспросить у его Величества для тебя должность командующего. Естественно, эту честь оказываю тебе авансом.

Сердце Ноктурнуса сладостно затрепыхалось. Он мысленно снова восседал на своем грузном жеребце, и что-то кричал бесконечным отрядам бойцов, выстроившихся до самого горизонта.

– Не главнокомандующего конницей, конечно, нет. А командующего, скажем, стражей городских ворот.

Ноктурнуса перекосило от бешенства.

– Все не так плохо, как кажется на первый взгляд. – Елейным голоском проворковал Рокберн. – Во всяком случае, это все, что я могу для тебя сейчас сделать.

Рокберн, разумеется, лгал. Он мог все, ну почти все, имея прямой доступ в королевский кабинет. Говоря все это, он явно наслаждался своим положением. И получал удовольствие, унижая когда-то высокопоставленного воина.

– Ты мой должник, Ноктурунус, – крикнул он воину, когда тот вышел.

Покинув Рокберна, экс-главнокомандующий конницей отправился к городским воротам Совитабра. Шум, возня, ржание лошадей, вопли и рев других животных, крики выезжавших из Совитабра и перебранка стражников с теми, кто собирался въехать в город – все это довело его до дурноты, пока он миновал ворота. Уже отъехав, он круто развернул коня и подъехал к страже.

– Чего тебе? – Буркнул стражник, пересчитывающий серебро – плату за въезд торгового каравана. – Ехал бы ты своей дорогой…

– Ты хоть знаешь, с кем ты разговариваешь? – Напустился на него Ноктурунус и тут же вспомнил, что с должности главнокомандующего его сняли. – Теперь я начальник этих ваших… треклятых городских ворот.

* * *

В тот день незнакомец пришел за лошадьми, когда молодой пастух, по его предположению, еще спал. Накануне вечером ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы хозяева коней больше не вернулись домой и не помешали ему.

Он загнал своего стареющего коня еще до того, как они миновали равнины и достигли Ульмских гор. Четыре жеребца Ноктурнуса были плохо объезжены, но незнакомца это не пугало. Снежные пики в объятиях таких же снежно-белых облаков уже маячили впереди, и цель была близка.

На третий день дороги пешком они достигли гор и забрались на такую высоту, что каждый выдох превращался в пар. Ночами их доставали морозы, но незнакомец только выше поднимался в горы, плотнее кутаясь в свой дорожный плащ.

Наконец, он нашел то, что искал – горную пещеру, скорее даже расселину между гор, в которой по стенам росла зеленоватая плесень и струилась конденсирующаяся влага, а жидкие лучи солнца не могли просочиться туда и одарить теплом его и четверых уставших животных, жавшихся друг к другу в попытке согреться.

Незнакомец привязал коней к большой каменной глыбе, из которой торчало неизвестно откуда взявшееся в этой глуши стальное кольцо. Он сбросил с плеча дорожную сумку и вышел из пещеры, отправившись неизвестно куда и зачем.

Вернулся он с тушкой черной курицы. Остается только гадать, откуда достал он ее в этих местах, незаселенных людьми. Он вытащил из-за пояса нож, из сумки – чашу и почти до краев наполнил ее кровью курицы. Сделал порядочный глоток из чаши, а затем поставил ее перед лошадьми. Те не пили уже второй день, но к крови все же не притронулись.

– Ну ничего, я подожду, – сказал он, вытирая рукавом кровь с губ.

Прошла еще целая ночь и полдня, прежде чем вороной жеребец Ноктурнуса не подошел к чаше. Три других коня безучастно следили за тем, как их собрат пьет свернувшуюся кровь. Незнакомец, тоже наблюдавший за этой сценой, одобрительно похлопал коня по шее, а затем разжег костер и растопил снег с гор, чтобы тот мог напиться. Обессилевший от жажды конь пил жадно, путнику пришлось не раз сходить за новой порцией снега. И все это время остальные кони наблюдали за вороным из своего угла на привязи, а перед ними, словно пропуск к настоящему питью, стояла чаша с куриной кровью.

Ночью незнакомец проснулся от лошадиного фырканья и возни. Сразу два коня – рыжий и субтильный чалый – подступили к чаше и, толкаясь, шумно лакали ее содержимое. Человек с трудом отогнал их и принес им воды.