Текст книги "Остров Свиней"

Автор книги: Мо Хайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

10

В конце концов мне помогла Соверен. Во время обеда я вышел из-за стола, чтобы принести из коттеджа Блейка новый блокнот, и на обратном пути я услышал, как сквозь туман кто-то шепчет мое имя. Сделав несколько шагов, я увидел Соверен, стоявшую между двумя коттеджами, прижав палец к губам и подзывая меня другой рукой. На ней был накинутый на плечи джинсовый жакет, на ресницы была нанесена тушь, словно она собиралась на свидание. Оглядевшись, чтобы убедиться, что меня никто не видит, я вошел в проулок.

– Я отведу вас туда, – подавшись вперед, горячо сказала она. – Я знаю, как попасть на сторону Малачи, чтобы камеры ничего не засекли. Там есть мертвая зона.

– Ты имеешь в виду лодку?

– Нет, через ущелье. Я наблюдала за этими камерами и уверена, что мы сможем это сделать.

– Когда?

– Сейчас. – Она усмехнулась, глаза ее блестели от возбуждения. – Вода и туристские ботинки. – Она указала на прислоненный к стене рюкзак. – Это сведет с ума маму с папой, но не все же мне их слушаться.

Я оглянулся на стоявшую за спиной стену тумана. Как быстро меня хватятся? Минут через десять?

– Ладно, – сказал я, наклоняясь, чтобы взять ее рюкзак. – Только давай побыстрее.

– Нет, подождите. Мне нужны деньги.

– Деньги?

– Двадцать фунтов, и я все сделаю.

– И что ты будешь делать с двадцатью фунтами?

– Я коплю на то время, когда уеду отсюда. Двадцать фунтов – или ничего не будет.

– О Господи! – Бросив ей рюкзак, я начал ощупывать карманы в поисках кошелька. – Ты деловая женщина, Соверен. Я дам тебе деньги.

– Я знаю, – сказала она, не сводя глаз с моего кошелька. Я достал пару измятых десяток и тут же отдал ей. Она схватила их так, словно они могли исчезнуть, и засунула в карман жакета. Потом, вместо того чтобы повернуться и пойти, закусила губу и подняла на меня глаза. – И кое-что еще.

– Что?

– Мне нужно быстренько потискаться.

Я замер, наполовину засунув кошелек в карман.

– Что?

– Потискаться. Вы знаете, что я имею в виду. – Взглянув в конец аллеи, она наклонилась ко мне. Я чувствовал ее дыхание – пахло какой-то карамелью, кажется, ирисками.

– Давай называть вещи своими именами, – с невольным страхом сказал я. – Ты хочешь потискаться. И за это готова перевести меня через ущелье?

– Да.

Я затолкнул кошелек в карман.

– И что это значит? Я тискаю тебя или ты меня?

– Оба.

Я недоверчиво засмеялся:

– Ты что, шутишь?

– Нет, – ответила она. На этот раз в ее голосе звучала неуверенность. И некоторая обида. – Я серьезно.

– Ну-ну, – протянул я. – Ты… – Я замолчал. Ее лицо обмякло, вся бравада куда-то исчезла. Внезапно она как-то уменьшилась, словно ребенок, готовый вот-вот заплакать. – Соверен! – сказал я. – Послушай, Соверен, это было бы неправильно.

– Что было бы неправильно? – дрожащим голосом спросила она. – Почему неправильно?

– Потому что… – Я вытянул руки. Нужно ли все растолковывать? – Потому что мне тридцать восемь, Соверен. Я вдвое тебя старше.

– Мне уже почти восемнадцать.

– Тебе почти восемнадцать, и ты очень симпатичная, Соверен, но ты… ты не должна говорить подобные вещи мужчинам моего возраста.

– Почему?

Я взглянул на небо, словно там был ответ на ее вопрос. Мы с Лекси уже пять лет были вместе. Мы были верны своим клятвам, хотя в своем воображении я изменял ей миллион раз. Не буду врать – мысленно я проделывал это со всеми: с деловой женщиной, сидевшей рядом во время долгого перелета в Калифорнию, с девушкой, которая упаковывала экологически чистых цыплят в мясной лавке в Килберне; с медсестрой, измерявшей мне давление, когда у меня болела грудь после поездки в Мексику. Даже, прости Господи, с одной из подруг Лекси. Этот список был бесконечным. И некоторые девушки – вот какой я извращенец – даже были одного возраста с Соверен. Или еще моложе.

– Почему? – повторила она, будто знала, о чем я думаю. – Что в этом плохого?

– Потому что, – неуверенно произнес я. – А кроме того, я женат. – Я поднял вверх руку, демонстрируя обручальное кольцо. – Это было бы нечестно по отношению к моей жене.

Соверен фыркнула и провела рукой по волосам, закусив губу и глядя на кольцо. В глазах ее стояли слезы.

– Здесь так скверно, Джо! – дрожащим голосом сказала она. – Здесь нет никого – никого. Я имею в виду – с кем бы я могла оторваться. С Блейком, что ли?

Я посмотрел на нее с жалостью, сопротивляясь желанию положить ей руку на плечо.

– Когда ты уедешь, все станет по-другому.

– Но ведь еще ждать четыре месяца! – Из ее глаз скатились слезы, и она смахнула их рукой. – Все, что я хочу… – Она замолчала, ей в голову явно пришла какая-то мысль. – А можно я вас по крайней мере понюхаю? Это не повредит.

– Соверен…

– Я не буду дотрагиваться до вас, Джо. Я обещаю. Просто… я даже не знаю, как пахнут мужчины. Я знаю, как пахнет папа, но я хочу… – Она помедлила. – Я хочу знать, как пахнете вы.

Я посмотрел в конец проулка. Мое отсутствие длилось уже более пяти минут. Скоро Блейк начнет гадать, что случилось и куда я делся, а я торчу тут с девчонкой, которая хочет меня понюхать. Она смотрела на меня большими влажными глазами – и мне сразу вспомнились детеныши тюленя. Вздохнув, я покачал головой и, не веря самому себе, стянул с себя футболку.

– Только побыстрее.

Она замерла, переводя взгляд с моей груди на мои голые руки.

– Ну да, я грязный старый козел, – глядя на нее, сказал я, – который не любит мыться. Только не думай, что мы все такие.

Она не ответила. Смахнув слезы, Соверен шагнула вперед и оказалась совсем близко. Я уже собирался отступить, думая, что она бросится мне на шею, но вместо этого она закрыла глаза, вытянула шею и сделала глубокий вдох. Глядя на ее жидкие волосы, я думал о том, как нелепо все это выглядит: я с выпяченной вперед грудью и отведенными назад руками, и Соверен, которая с улыбкой на лице втягивает в себя воздух – так, словно вдыхает аромат изысканного вина, а не запах моего вонючего старого тела. Настоящий кайф. Как печально – эта девочка с ее напористым и хвастливым характером нюхает грязную футболку в темном проулке. Что станется с ней, когда она покинет Куагач? Она считает себя вполне подготовленной к жизни, но не имеет ни малейшего представления о том, что в действительности происходит в большом мире.

– Ну все? – сказал я. – Теперь знаешь, как пахнет мужчина?

Мечтательно улыбаясь, она отступила назад, глаза ее все еще были закрыты.

– Да, знаю. – Она открыла глаза. – Джо!

– Что?

– Мне не терпится оказаться на материке. Думаю, мне там понравится.

Остановившись у коттеджа Блейка и не заметив никаких признаков появления поисковой группы, я поднял свой рюкзак, куда запихнул фотокамеру и бутылку с водой. Кусачки все еще лежали на дне рюкзака, но в ворота можно было пройти и без них – у Соверен был ключ, который она украла несколько месяцев назад. Настроение у нее было хорошим, вполне жизнерадостным, и поход оказался гораздо более приятным, чем в прошлый раз. Несмотря на туман, путь к ущелью был несложным. Вскоре мы миновали первую горгулью.

– Это мамина идея, – с презрением сказала Соверен, обходя горгулью, словно та могла ее укусить. – Вот смотришь на моих родителей, и кажется, будто они вполне нормальные, но поверьте – у них есть причуды, очень и очень странные. Прошу прощения, но маму невозможно воспринимать всерьез. Я имею в виду всю эту чепуху с дьяволом и горными выработками.

– Есть вещи, которые она не может понять, – сказал я, неизвестно почему понизив голос. Мне не хотелось обсуждать все это на пути во владения Малачи. – Девяносто процентов моей работы заключается в том, чтобы думать о таких вещах, которых люди не могут объяснить.

– Скорее, ей просто нравится разыгрывать мелодраму.

Как только мы вышли на уступ, мелкий дождь внезапно прекратился. Небо над ущельем было сухим и безоблачным. Земля внизу казалась высохшей от жары, свет был таким ярким, что хотелось прищуриться. Но Соверен совершенно не интересовал вид на колышущийся в раскаленном воздухе противоположный склон. Приняв вправо, она быстро пошла по уступу, тяжело дыша и размахивая на ходу руками.

– Вот почему я нанесла пентаграмму на ту свинью. Никогда бы не подумала, что кто-то на это купится.

Я резко остановился.

– Что?

Она повернулась ко мне.

– Не смотрите на меня так – я знаю, что из-за меня все стало намного хуже, но мне страшно хотелось ее зацепить.

– А свинья?

– Свинья настоящая. – Пожав плечами, она повернулась и вновь двинулась вверх по склону. – Все произошло на самом деле. Свинью я нашла в ловушке. Насчет камеры тоже правда – Малачи ее действительно сорвал.

– Так он из-за этого подал на деревню в суд?

– Дело не только во мне. Сюда многие приходили и ему надоедали. Но я думаю, что ловушка стала последней каплей. Вы только подумайте – я могла поймать его с этим фальшивым хвостом!

Пройдя почти с километр, мы достигли обрывающегося вниз со склона русла пересохшего ручья.

– Блейк обманывал, когда говорил, что здесь нельзя спуститься, – сказала Соверен. – Он просто не хотел, чтобы вы прошли туда и вас бы засняли на видеокамеру.

Мы не то спустились, не то съехали по руслу, увлекая за собой целый поток мелких камешков. Внизу чувствовался простор – земля уходила куда-то в бесконечность, всюду громоздились бочки с отходами, с желтых этикеток скалились черепа со скрещенными костями. Почва под ногами пружинила, собираясь поглотить нас в любую минуту; немногочисленные деревья были мертвыми и высохшими, точно пугала вздымая к небу свои голые ветви, к которым цеплялись один-два коричневых листочка.

Время от времени Соверен останавливалась и смотрела на установленные на дальнем склоне видеокамеры, прикрывая глаза от слепящего света.

– Клянусь вам, Джо, если камера нас засечет, Блейк нас убьет. – Девушка часто меняла направление и даже возвращалась назад. Было так жарко, что мне приходилось время от времени вытирать лицо краешком футболки. Но через два часа мы все же проскользнули в мертвой зоне видеокамер и стали взбираться по противоположному склону.

Наверху между деревьями виднелась изгородь, а свиные головы на фоне густой листвы напоминали какие-то странные светильники. Склон здесь был не таким крутым, как в центральной части, и вскоре потрескавшаяся желтая почва стала уступать место серым камням с кое-какими растениями: сначала это были пятна вереска и подорожника, затем пошла жесткая трава и кое-где полевые цветы. Совершенно неожиданно мы вдруг оказались перед изгородью – до нее было метра три, а в высоту она достигала четырех с половиной метров. Сверху на нас смотрела свиная голова, окруженная целой стаей мух. Глаза были выедены личинками, но зубы все еще оставались на месте – большие, похожие на полированную кость. Вонь, которая вчера распространялась по острову, сейчас стала просто невыносимой. Откашлявшись, я провел языком по губам. Значит, Малачи, здесь ты и проводишь свои скромные ритуалы, старый безумный козел?

– Гм! – произнесла Соверен, глядя за изгородь, где среди деревьев вились стаи мошек. Набежавший с моря легкий ветерок пошевелил ветки. – Вряд ли он поставил камеры внутри изгороди. – Присев на корточки, она прищурилась и посмотрела на верхушки деревьев. – Привет, Малачи, старый тупица! Приходи, покажи нам свой фальшивый хвост!

За изгородью подлесок был таким густым, что видимость составляла не больше метра. Все вокруг было странно неподвижным, только где-то в глубине слышалось низкое гудение насекомых, наводя на мысль о стоячей воде.

– Я никогда не подходила так близко, – сказала Соверен, – с тех пор как он поставил эту изгородь. Может, он уже умер и разлагается где-то в ветвях. – Она внезапно замолкла. – Джо!

Я не ответил. Выпрямившись, я пристально смотрел на то, что находилось у нее за спиной.

– Что там такое?

Я приложил палец к губам и медленно, осторожно повернул голову: может, показалось? За толстой сеткой на земле лежало что-то чуть более светлое, по размерам и форме напоминавшее большую змею, а по цвету – человеческую кожу. Казалось, это что-то вырастало из затененного участка, находившегося рядом с большим пнем. На всем теле волосы у меня встали дыбом.

– Джо! – прошептала Соверен. – Он что, сзади меня?

– Угу, – прошептал я.

– Он за нами наблюдает. – Голос ее был едва слышен. – Правда? – Медленно повернувшись, она уставилась в лес, туда, где деревья стояли неподвижно и в тени слышалось жужжание насекомых, где на земле лежал странный комок плоти. – Ой! – выдохнула она. – Ой!

Я молча вытащил из рюкзака фотокамеру и присел на корточки рядом с Соверен, поспешно сняв крышку с объектива. Возможно, живая плоть сообщает о своем присутствии по каким-то неизвестным нам каналам. Я был на сто процентов уверен, готов был держать пари, что мы смотрим на нечто живое. Я поднял фотоаппарат, и тут хвост змеи слегка дернулся – как у кошки. Потом он дернулся еще раз, и Соверен вскочила на ноги, тяжело дыша.

– Черт! Черт! Черт! – прошипела она. – Вы это видели?

Ее голос вспугнул таинственное существо. Хвост снова дернулся, затем скользнул между деревьев и с шорохом исчез, оставив за собой лишь пятна света и тени.

– Черт! – пробормотал я, опустив фотокамеру, и посмотрел на то место, где только что находилось существо, пытаясь что-то разобрать среди этих пятен.

Рядом со мной Соверен медленно пятилась назад, твердя потрясенно:

– Что это было? Что это было?

– Тсс!

– Джо, я хочу уйти. Пойдем. – Она схватила меня за футболку, пытаясь поднять на ноги. – Сейчас же! Ну пожалуйста, я хочу домой.

Это был критический момент. Как только Соверен прибежала из ущелья, вся покрытая пылью, едва держась на ногах и плача, пастыри психогенического исцеления немедленно возвели меня в ранг своего самого ненавистного врага.

К тому времени, когда я устал ждать повторного появления существа и двинулся вслед за ней, появилась поисковая партия. Ее участники наблюдали за нами с покрытого надписями обрыва. Соверен, увидев своих родителей, бросилась к ним, обдирая в кровь колени, вскарабкалась по руслу потока и, рыдая, упала в объятия отца. Бенджамин осуждающе смотрел на меня поверх ее головы. Когда я с трудом преодолел последние несколько метров, Блейк вышел вперед и заглянул мне в глаза.

– Мое терпение кончилось, Джо, – пробормотал он. – Как только туман рассеется, я отправлю вас обратно на материк.

И вот я, словно прокаженный, сижу в полной изоляции в коттедже Блейка и жду, когда погода наладится. Однако погода не спешила выполнять его волю: к ночи туман так и не разошелся, остров был покрыт пеленой, словно «Летучий голландец», а я все лежал на своей кровати, и пустая тарелка из-под ужина стояла на полу. Внизу выставили охрану – в лице Блейка и нигерийского миссионера – на тот случай, если я попытаюсь совершить еще один побег. Когда стемнело, я закрыл глаза, положил пальцы на веки и попытался вновь мысленно прокрутить те несколько секунд, проведенные в шелестящем лесу, – точно так же, как снова и снова прокручивал снятое туристами видео. Как же Дав это проделал? Я попытался представить себе самый фантастический сценарий а-ля Франкенштейн: Дав в одеянии сумасшедшего ученого воздействует электрическим током на выбритый хвост животного; Дав колдует в своей лаборатории над искусно сконструированным манипулятором, возможно, обернутым в кусок мяса. И так далее и тому подобное.

В десять вечера по дому начали ходить и передвигать мебель. К одиннадцати в коттедже стало тихо. Спустившись вниз, я обнаружил, что задняя дверь загорожена комодом, рядом с ней на раскладной койке спит нигериец, а Блейк дремлет в кресле возле парадной двери. Я немного постоял, глядя на «часового»; грудь его мерно вздымалась и опадала. К себе он прижимал железную кочергу – возможно, считал, что с ее помощью сможет меня победить. Меня, который вдвое его моложе и в два раза крупнее! Я поднял руку в молчаливом прощании – на миг мне стало жалко этого человека с его страхом и амбициями.

Прыжок из окна спальни завершился вполне удачно. Я ловко приземлился, прижимая к себе все свое имущество. Небо словно подавало знак, что я поступаю правильно, – туман уже начинал рассеиваться, в холодной ночи светила луна. Когда я двинулся вперед, держа наготове кусачки, было слышно только, как в отдалении волны бьются о берег. Пробираясь в одиночестве по ущелью с его призрачными бочками, я время от времени тихо вздыхал. «Есть же какое-то объяснение тому, что я видел за деревом! – говорил я себе. – Просто я никак не могу его найти».

К полуночи я снова оказался на том месте, где мы стояли с Соверен. Теперь запах был сильнее, чем раньше. Я двинулся по периметру, принюхиваясь и освещая фонариком деревья с другой стороны изгороди. На земле Дава было очень тихо, слышался непонятный скрип, словно издаваемый каким-то проржавевшим механизмом. «Звук доносится с рудника? – подумал я. – Со старого сланцевого рудника?» Я шел уже больше пяти минут и, вероятно, приблизился к краю ущелья, поскольку слышал, как впереди море бьется об отвесный берег. Я думал о разлагающемся теле, о Малачи, который лежит на ветвях, сложив на груди руки, как делал это во время молитвы. Стянув с себя футболку, я прикрыл ею нос и рот, достал из сумки кусачки и двинулся по траве прямо к изгороди, готовый к действию.

Как я уже говорил, моим важным достоинством является то, что я не суеверен – меня трудно смутить. Вот почему, подойдя вплотную к изгороди, я остановился, застигнутый врасплох. Я почувствовал, как волосы у меня на голове и руках встали дыбом. Посмотрев на свои руки, я поднял их вверх – так, чтобы луна осветила волоски. Какое шестое чувство могло вызвать такое? Это на меня не похоже – совсем не похоже. Я вгляделся в заросли за изгородью. Никакого движения, только механическое поскрипывание. Да и ветер ослабел, так что дело явно не в нем. Нахмурившись, я раскрыл кусачки, потянулся к изгороди, и когда их лезвия сомкнулись, в голове у меня мелькнуло объяснение: «Это же статическое электричество, гребаный козел!» Увы, оно пришло с опозданием на какую-то миллисекунду. Пять, шесть, семь сотен вольт и черт его знает сколько ампер пробежали по моим грудным мышцам и бицепсам, вызвав такой спазм, что я отлетел назад, поскользнулся, ремешок на сандалии лопнул и кусачки серебристой дугой пролетели над головой.

Статическое электричество – вот из-за чего волосы встали дыбом.

Я неподвижно лежал на спине, беспомощно раскинув руки, и только водил глазами, следя за тем, как облака проходят сквозь созвездия, и выискивая Небо, которое, как верит половина мира, находится где-то за ними. «Это тебе предупреждение, парень, – не будь таким тупоголовым. Нервная система отмирает», – подумал я, и эта мысль заставила меня разразиться приступом смеха – первый признак того, что я буду жить. «Ладно, – подумал я, – не отмирает, это просто нервный срыв – первый в моей жизни. Первый в жизни электрический удар. Он прожигает изнутри, прокладывает дорожку из горелого мяса, о котором узнают только тогда, когда произведут вскрытие. Так считает Финн. Дескать, можно провести по ней пальцем и увидеть, каким путем прошло электричество – точно так же, как можно вставить ручку в пулевое отверстие в стене».

Первой вернулась к жизни левая ступня. Затем по телу прошла теплая волна – и вот уже обрела чувствительность вся левая нога и левая часть тела. Затем я внезапно закашлялся. С усилием повернувшись на бок, сплюнул в заросли вереска. Моя правая рука безвольно лежала рядом, словно не имея ко мне никакого отношения. С трудом приподняв голову, я осмотрелся по сторонам. Должно быть, я пролежал на спине очень долго – многие часы. Луна на небе передвинулась, восток начал розоветь. Светало. Я повернул голову и через плечо посмотрел на изгородь. Ничего страшного. Похоже на военный объект, и никаких признаков высокого напряжения.

– Ку-ку! – донеслось откуда-то с той стороны изгороди. – Ку-ку.

Я замер, волосы у меня на теле встопорщились, как у кошки.

– Ку-ку.

Оттолкнувшись левой ногой, я перекатился по земле, чтобы видеть огороженный участок. Среди деревьев было темно. Сверху на меня смотрела свиная голова, по-прежнему окруженная роем мух. Задрав подбородок, я с усилием прищурился, по шее пробежала судорога. Что-то опять скрипнуло, хрустнула ветка, потом вновь наступила тишина. Я затаил дыхание.

– Разве тебя не предупреждали?

Сердце отчаянно заколотилось. Я забился словно пойманная рыба, пытаясь понять, откуда раздается голос. Там кто-то был – примерно в метре от изгороди. Я даже его видел – бледный, раздувшийся силуэт, совсем невысокий, словно говоривший сидел на корточках. Глаза его бешено вращались в темноте.

– Разве тебя не предупреждали обо мне?

Это был он. Я это сразу понял. Я видел ногу в поношенной кроссовке и белую руку, сжимавшую рукоятку какого-то предмета. Оружие. Все инстинкты подсказывали мне, что я оказался по уши в дерьме. В его лягушачьей позе было что-то угрожающее – словно он собирался на меня прыгнуть. Я бешено извивался, пытаясь привести в чувство собственное тело, но потерпел неудачу и откинулся на спину, тяжело дыша.

– Разве они тебе ничего не говорили? Разве ты не знаешь о…

Он осекся на полуслове, наступила долгая пауза. Его дыхание стало более шумным и тяжелым, словно у старика. Я чувствовал, как его интерес усиливается, целиком сосредоточиваясь на мне. «Вот оно что, – в панике подумал я. – Он знает, кто я такой».

Внезапно человек встал. Я напрягся, ожидая, что его лицо появится возле изгороди, но вместо этого он подался назад и исчез среди деревьев. Грузное тело тяжело двигалось в зарослях. Слышались хруст веток и слабое шуршание, затем все стихло. В мире снова воцарилась тишина.

Собрав все свои силы, я перекатился на бок и принялся всматриваться туда, где он только что исчез, гадая, не привиделось ли мне его появление. Сердце стучало, словно колеса поезда. Камни, трава и деревья пребывали в полной неподвижности. Пролежав, казалось, целую вечность – мир за это время заметно приблизился к рассвету, – я сделал глубокий вдох и неловко уселся.

Я сидел, смотрел на надвигающийся рассвет и, впившись пальцами левой руки в бицепсы правой, пытался пробудить их к жизни. «Есть ли в изгороди ворота, сможет ли он выйти на мою сторону? – думал я, окидывая взглядом длинную изгородь. – Может, он туда и направился?» Мой рюкзак находился бог знает где, но фонарик валялся на земле примерно в трех метрах от меня, и его угасающий луч подсвечивал редкие побеги вереска. Там же, поблескивая в его свете, находились и кусачки. Я заерзал на заднице, словно ребенок, который еще не научился ходить. Кусачки – вот что мне сейчас нужно. «Ну же, вставай, Оукси. Сделай это сейчас же. Вставай, подними их». Схватив онемевшую правую ногу, я отвел ее в сторону и неловко привстал на левое колено. Давай, давай! Каким-то образом я сумел подсунуть под себя левую ступню и выпрямить ногу, правая нога беспомощно волочилась. Тем не менее у меня не хватало сил, да и равновесия, на то, чтобы продолжать двигаться. Предпринятое усилие едва меня не убило, я не мог подняться во весь рост. Мне суждено было остаться здесь, стоя кверху задом и глядя на свои поцарапанные колени, слегка покачиваясь и стараясь сдержать тошноту. Может, броситься на землю в ту сторону, где лежат кусачки?

Я увидел его у себя между ног – опрокинутый вниз головой силуэт на фоне розовеющего неба. Он поднимался на холм совершенно спокойно, не торопясь, огромной, как гора, тенью загораживая мне обзор. Был момент, когда я не мог даже пошевелиться и застыл на месте, вбирая все детали. Он был массивным, в потертой и грязной одежде, за эти годы груди у него отросли, как у женщины. Сзади не болтался приделанный хвост, зато был топор. «Ну конечно, – подумал я, – ясно, почему меня охватила такая слабость. Это же топор. Топор».

– Ну давайте! – прошипел я, обращаясь к своим коленям. – Выпрямляйтесь, козлы! – Но ничего не получалось. Я проиграл. Мне оставалось торчать здесь, словно нелепая шпилька, покачиваясь из стороны в сторону как пьяный, пока он спокойно поднимался сзади. Он не перешел на бег и не набросился на меня – нет, он просто приблизился ко мне и небрежно толкнул вперед.

Не устояв, я упал в траву лицом вниз, руки подвернулись под живот, нос хрустнул, и этот звук эхом прокатился по голове.

– Ух! – вырвалось изо рта. Голова кружилась, лицо было вдавлено в землю, рядом виднелась длинная нить вытекавшей изо рта кровавой слизи.

Опустившись на колени, он аккуратно и методично, всей своей тяжестью разместился у меня на спине, дыша мне в шею так, словно собирался меня трахнуть. Сердце у меня бешено колотилось, под таким весом каждый вдох и выдох давался с трудом. Слишком испуганный, чтобы пошевелиться, я ждал, что же он будет делать. Но он просто лежал на мне, повернув лицо так, что оно упиралось мне в щеку. Прядь его волос мешала мне как следует видеть. На вид она была толщиной с руку.

Я осторожно сжал пальцы левой руки. «А ведь ты, наверное, можешь двигаться, – сказал я себе и несколько раз стиснул зубы, стараясь, чтобы щелкнули зубы. – Наверное, можешь». Я проглотил кровь, стекавшую по горлу. Если скосить глаза, можно увидеть свет фонарика и валяющиеся рядом кусачки. Лежавший на мне Дав вдруг напрягся.

– Что? – Мой голос звучал громко и хрипло, словно я был сильно простужен. – Что ты делаешь?

– Твое душевное спокойствие, – прошептал он. – Ты помнишь о своем душевном спокойствии, Джо Финн? Ну так вот, я его сейчас трахаю. Я трахаю твое душевное спокойствие, Джо.

Он слез с меня, и я откатился в сторону, хватая ртом воздух, руки конвульсивно поднялись вверх. Он схватил топор, и прежде чем я успел подняться, обрушил его на меня сначала тупой стороной. Я сделал слабую попытку перехватить удар, моя левая рука ткнулась в топорище и на секунду задержала его, но Дав тут же снова вскинул топор, и я упал на спину. Мои руки кровоточили, весь мир вокруг меня бешено вращался.

Тут оно все и произошло. Бах! Серебристое лезвие опустилось на мою голову, и старина Оукси распластался на земле. Конечно, не мертвый, но очень близкий к этому.