Текст книги "Остров Свиней"

Автор книги: Мо Хайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

4

Иногда я сама себе удивляюсь. Когда мы отъезжали от того места, где останавливались, я вся дрожала. Но потом, когда опустила стекло и подставила лицо ветру, чтобы прохладный воздух проникал мне в нос и легкие, стала думать об одной вещи. Я думала о Кристофе. Я думала о том, что ему приходится выносить – человеческие трагедии, опасность, зоны бедствия, – все те ужасы, с которыми он сталкивается (несомненно, достойные слез). Плывущее в небе солнце светило мне в лицо, и я вдруг почувствовала, что мы очень близки. У меня появилось странное ощущение, что произошедшее на Куагаче каким-то образом должно нас еще больше сблизить. К тому времени, когда мы приехали в Обан, я уже больше не дрожала. Пожалуй, я даже была взволнована. Со мной происходило нечто очень важное, и никто в клинике не сможет долго это игнорировать.

В приморском городке было абсолютно тихо, не считая шума от первого утреннего парома, отправляющегося на остров Малл. Единственным признаком жизни были следы ночных попоек – ветер гонял по булыжной мостовой обертку от жареного картофеля, чайка клевала в канаве недоеденный кебаб. Оукси остановил машину в переулке, и мы вышли из машины, раннее солнце освещало наши потрясенные лица. Анджелина выбралась из автомобиля с трудом, отстав от остальных, и, пожалуй, именно в этот момент я поняла, что с ней что-то не так.

До этого я предполагала, что она поранилась на острове и поэтому сидит как-то странно. Просто удивительно, что при всем своем опыте я не придала этому большого значения. Но теперь, когда мы шли к полицейскому участку, я наблюдала за ней краем глаза, и меня осенило, что с ней творится что-то очень странное. Она слегка хромала и покачивалась, будто правая нога у нее была короче левой, и раз или два поднимала руку вверх, словно пыталась сохранить равновесие, причем край ее пальто поднимался. Она не отставала от нас, но когда я замедляла шаг, чтобы взглянуть на нее сзади, она тоже шла медленнее, не давая мне этого сделать. Тем не менее у меня возникло ощущение, что сзади у нее находится какая-то странная выпуклость, словно под пальто была привязана сумка.

Полицейский участок оказался темным кирпичным зданием, расположенным на главной улице, и пока мы ждали в дежурной части, она стояла спиной к стене, тесно сдвинув ноги, и смотрела по сторонам с таким видом, будто кто-то вот-вот нападет на нее из засады. Человек за стеклянной перегородкой был достаточно дружелюбным до тех пор, пока Оукси не рассказал ему, зачем мы здесь. После этого улыбка застыла на лице, и все дружелюбие разом исчезло. Он посмотрел на Оукси, на меня, на Анджелину, потом снова на Оукси, словно был уверен, что мы его разыгрываем.

– Ждите здесь, – пробормотал он и куда-то исчез. Потом он снова появился и, не глядя на нас, пошел по коридору. Мы проследовали за ним в кабинет, забитый шкафами, со щербатыми кружками на столе. – Ждите здесь, – включив свет, сказал он. – Дежурный по отделению Стразерс сейчас на вызове, но он едет сюда, чтобы поговорить с вами. Сейчас я принесу вам кофе.

Мы сидели молча, ожидая кофе. Оукси рассматривал собственные ноги и водил пальцами по длинным царапинам, которые уже покрылись коркой. Я продолжала следить за Анджелиной. Она так нервничала, что не могла усидеть на месте, и время от времени вытирала рукавом пальто выступающий на лбу пот. Сидела она как-то странно – опираясь на правую ногу и ухватившись одной рукой за сиденье, словно у нее что-то болело.

Через пять минут в открытой двери показался сонный мужчина в мятом костюме. Мы все вопросительно на него посмотрели, но он ничего не сказал – просто стоял и изучающе смотрел на нас. Он был молод, лет, вероятно, двадцати девяти, и немного полный (что там говорят насчет уроженцев Глазго? Что у них ожидаемая продолжительность жизни меньше, чем у эфиопов?). На затылке волосы у него были выбриты, зато спереди торчали дыбом, причем кончики их отдавали желтизной.

– Я дежурный по участку Каллум Стразерс, – через некоторое время сказал он. – Дежурный по отделению рассказал мне вашу историю, и вот я думаю… – Он по очереди окинул нас взглядом. – …правда ли это?

– Правда.

– Вы все приехали со старого доброго Куагача? Все трое?

– Только я, – сказал Оукси и кивнул в сторону Анджелины. – И она.

– И что вы собираетесь мне рассказать? Что видели там дьявола? Маленькую противную бестию, которая ползает по лесам?

Я почувствовала, как напряглась сидевшая рядом со мной Анджелина. Опустив голову, она принялась ожесточенно почесывать свою стриженую голову. Грудь ее вздымалась и опадала, губы бесшумно шевелились, она что-то бормотала вполголоса, словно уговаривала себя оставаться на месте и не убегать. Оукси повернулся к Стразерсу и смерил его тяжелым взглядом. Глаза у него налились кровью, как бывало всегда, когда он выходил из себя.

– Ваш сержант рассказал вам о том, что произошло?

Стразерс опустил веки и кивнул:

– Да. Но если честно, я слышу эту историю не в первый раз. Когда речь идет о старом добром Куагаче, люди любят приврать. Человеческие останки опять плавают возле полуострова Крейгниш? Я хочу спросить – за кого вы нас принимаете?

– Больше не произносите этого слова.

– Какого слова?

– Приврать.

«Ого, – подумала я, – сейчас будет еще одна драка». Но Стразерс неожиданно смягчился. Войдя в комнату, он сел и пристально посмотрел на Оукси.

– Наши диспетчеры в Говане должны отправить на Куагач людей, чтобы взглянуть, что там происходит. – Он посмотрел на висящую на стене большую карту. – Они должны были послать кого-то с Лохгилпхеда, и этот человек должен был нанять там лодку, не знаю, в Ардферне или еще где-нибудь, потому что поездка не может начаться на Стрэтклайде, до тех пор пока… – Он осекся. – Пока мы не узнаем, что происходит. Так что получается… – Стразерс присвистнул и с сомнением посмотрел на часы, – что через два часа мы узнаем, как там обстоят дела.

– Это не обман. Разве мы похожи на подростков?

Секунду-другую Стразерс ничего не говорил. Затем открыл шкаф и, достав оттуда какую-то папку, ногой закрыл дверцу.

– Вот что я вам скажу. Почему бы мне не сделать то, что положено? То есть взять у вас показания! Давайте-ка, освежите свою память.

Первым вместе со Стразерсом ушел Оукси – с каменным лицом, все еще вне себя от гнева. Мы с Анджелиной остались с ужасным кофе в пластиковых чашках, который принес дежурный сержант. Между собой мы не разговаривали. Анджелина сидела напротив меня, съежившись, ее поза не располагала к общению. Она перестала непроизвольно почесываться и теперь держала руки между колен, опустив лицо и время от времени поглядывая на дверь, словно ожидая, что кто-то вот-вот сюда войдет. Я оперлась подбородком на руки – так, чтобы Анджелина не могла видеть, что я за ней подсматриваю. Казалось, будто женщина сидит на большой подушке. Я вспомнила, как она прореагировала на слова Стразерса, и внезапно мое сердце учащенно забилось, ладони вспотели. Мне пришла невероятная мысль – о той штуке, которую она таскает под пальто. Почему она не снимет пальто? Она же в нем изжарится…

Человеческий хвост – это звучит фантастически, не правда ли? Но вы как врач должны знать, что каждый год сотни детей рождаются с хвостами, просто в большинстве случаев их удаляют в первые же часы. Крестцово-копчиковое новообразование, рудиментарный человеческий хвост… Я видела статью об этом в одном журнале в клинике. Существуют различные виды человеческих хвостов, некоторые из них относятся к гемангиомам. [14]14
  Доброкачественная опухоль, развивающаяся из кровеносных сосудов.


[Закрыть]Я смотрела на Анджелину с застывшей улыбкой на лице, и в голову мне лезла вся эта научная терминология. Другие хвосты имеют какое-то отношение к расщеплению позвоночника. В том журнале были фотографии. На одной был изображен индийский мальчик с длинной, прикрытой кожей жировой трубкой, свисающей с нижней части позвоночника. Как же это называлось? Спина бифида оккульта? Расщепление дужки позвоночника? Но тот хвост казался довольно маленьким – не больше дождевого червя. Тот, который на видео, был намного длиннее.

И тут мне пришло в голову кое-что еще. Щелк-щелк-щелк – все быстро встало на место, и я едва сдержала улыбку. Пожалуй, вся эта ужасная история может иметь и свои положительные стороны. У Оукси сейчас в руках гораздо более интересный сюжет, чем рассказ о Центре здорового образа жизни. Несколько статей на первых полосах таблоидов – конец нашим финансовым проблемам. Анджелина расскажет Оукси все, что ему нужно знать о Малачи. Но эта история поможет не только Оукси – Кристоф умрет от желания в ней поучаствовать. Я представляю себе его лицо, улыбающееся с газетной страницы, когда он стоит после операции возле постели Анджелины, может, даже держит ее за руку. А кто ее нашел? Я! От возбуждения у меня зачесались ладони.

Я посмотрела на дверь, затем откинулась назад, отхлебывая кофе и улыбаясь. Мое сердце стучало ровно, так как я знала, что Анджелина Дав скоро нам поможет. Сначала она поможет Оукси. А потом мне.

5

Новости поступили от диспетчера не через два часа, как предсказывал Стразерс, а уже через пятьдесят минут. И сразу все изменилось. За то время, пока Оукси давал показания, участок из тихой заводи превратился в чрезвычайно шумное место: вокруг деловито сновали какие-то люди с бумагами и объемистыми папками, в кабинетах звонили телефоны, хлопали двери, трещали полицейские рации. Для всего этого должны были использовать здание суда в Лохгилпхеде, но там шел ремонт, поэтому штаб по расследованию инцидента устроили здесь, в Обане, в чересчур маленьком здании, и к обеду то тут, то там в коридорах возникали споры между местными полицейскими и женщинами из группы ХОЛМС, [15]15
  Английская аббревиатура HOLMES (Home Office Large Major Enquiry System); полицейская компьютерная справочная система, используемая при расследовании преступлений.


[Закрыть]только что прибывшими из Глазго со своими компьютерами. Вокруг зазвучали голоса: «Нам негде поставить машины!», «Что?! Здесь только один женский туалет? Во всем здании?». «И вообще здесь только один сломанный кипятильник, которым можно обжечься, если зазеваешься», – подумала я.

В обед мы с Оукси молча сидели за столом в кабинете Стразерса и поедали сандвичи из супермаркета, словно конторские служащие в дождливый обеденный перерыв. Анджелина не могла есть. Она попыталась, но было видно, что с тем же успехом она могла глотать камни. Когда Стразерс пришел за ней, чтобы получить ее показания, она встала, но дрожала так сильно, что пришлось вызвать женщину-полицейского, чтобы ее увести.

– Она в шоке, – сказал Оукси. – Вы там с ней поосторожнее.

Через десять минут его увел детектив, представившийся «старшим уполномоченным по идентификации». Ему нужно было помочь составить список пропавших. Это заняло часа два, и все это время я оставалась в кабинете одна. Делать мне было абсолютно нечего – разве что читать листовки типа «Что делать, если вас арестуют?», «Безопасность в Лохе», «Программа для кадетов: вы считаете, что слишком молоды, чтобы служить в полиции?» и разглядывать карту района. Никто не говорил, когда заберут наши вещи из бунгало, хотя я много раз об этом спрашивала, а у меня не было телефона, чтобы послать текстовое сообщение.

– Никто даже не предложил мне чашку чая, – пожаловалась я Оукси, когда они с Анджелиной вернулись в кабинет. – С самого обеда абсолютно ничего. Против чашки чая я бы не возражала.

В четыре часа из Думбартона прибыла группа молчаливых, мрачных людей в штатском под началом главного регионального инспектора – он чуть постарше Кристофа, лет пятидесяти пяти, очень худой и суровый, рост, как у баскетболиста, а лицо длинное и серьезное – настоящий профессор. Войдя в кабинет Стразерса, он не поздоровался, а сразу прошел мимо нас к окну и прижался носом к стеклу. Я знала, что находится за окном – маленькая автостоянка, две машины с опознавательными знаками и мусорные баки. За всем этим крыши домов… потом багрянистые, покрытые вереском холмы, пустынные и чужие.

Через несколько минут он закрыл жалюзи, аккуратно прижав друг к другу планки так, чтобы внутрь не проникал дневной свет. После этого зажег люминесцентные лампы и сел напротив нас. Некоторое время он молчал, внимательно рассматривая нас одного за другим.

– Меня зовут Питер Дансо, – наконец произнес он. – Я начальник чрезвычайного штаба – для вас это означает, что я руковожу расследованием. Прошу прощения за то, что не сразу приехал с вами поговорить. Нужно было много… всего сделать. – Подавшись вперед, он пожал нам руки. Мы по очереди назвали свои имена, словно дети на перекличке. Казалось, он очень тревожился, и это заставляло меня нервничать. – Я прочитал ваши показания, и есть кое-что, что я хочу сказать вам обоим. Во многом это связано с вашим психическим состоянием, и, конечно, мы сделаем все, чтобы вас поддержать. Но что меня больше всего интересует, для чего я сюда пришел – так это ваши дальнейшие планы.

– Я остаюсь, – сказал Оукси. – Я остаюсь здесь.

Дансо кивнул, оценивающе посмотрев на его покрытые струпьями колени и исцарапанные руки.

– Вы понимаете, что сейчас вы можете просто уехать из Стрэтклайда, и мы не вправе вас остановить. Не буду вас обманывать: ваши показания имеют решающее значение для нашего расследования, и в идеале я бы хотел, чтобы вы остались – причем оба. – Он посмотрел на Анджелину, которая с багровым лицом молча смотрела в пол. – Но я хочу, чтобы вам было ясно – я могу только посоветовать вам остаться. Но не могу заставить.

– Я знаю, – сказал Оукси. – Я остаюсь.

– Хорошо. – Дансо оперся локтем о стол и неловко почесал ухо. – Послушайте, нет нужды объяснять вам, насколько все это серьезно. Прочитав ваши показания, я заметил пару обстоятельств, которые заставляют серьезно задуматься о вашей безопасности. Учитывая неприятности, в которые вляпался отец этой девушки… опыт подсказывает мне, что он опасен. – Он посмотрел в глаза Оукси. – Даже очень опасен. В следующие несколько часов кто-нибудь займется оценкой последствий, в том числе и оценкой того, насколько он опасен…

Зазвонил телефон. Дансо взглянул на дисплей, сбросил вызов и снова посмотрел на нас.

– С автостоянки гостиницы «Криниан» угнали машину – примерно в одиннадцать часов. Вы знаете Криниан? Это одно из тех мест, куда приходят суда с островов.

– Он забрал в центре небольшую плоскодонку. Она пропала.

– Да, и хоть разум подсказывает мне, что это сделали несколько человек, приехавших из Глазго, но сердце имеет свое собственное мнение. У вас были с ним счеты, мистер Оукс? Он ведь один раз уже вас ранил. Я прав?

– Да.

– Он знает, где вы живете? И он вам угрожал?

– Да.

Вздохнув, Дансо потер висок, затем махнул рукой в сторону Оукси.

– Жаль, что вы об этом не сообщили. Если бы вы вовремя об этом сообщили, мы могли бы…

– Я знаю, знаю. Не надо мне об этом говорить. Я уже миллион раз об этом думал – если бы я тогда вам все рассказал, вы могли бы принять меры.

Дансо кивнул и молча посмотрел на Оукси, словно с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему что-нибудь гадкое. Мое сердце все еще учащенно билось, но на секунду я почувствовала слабое удовлетворение. Я ведь умоляла Оукси сообщить в полицию, но что он сделал? Это будет долго тебя мучить, Оукси.

– Послушайте, – наконец сказал Дансо, – я буду с вами откровенен. У меня не так уж много опыта в области защиты свидетелей, но… – Вытащив из шкафа ящик, он быстро просмотрел его содержимое и, достав какую-то папку, поднял ее вверх, откашлялся и посмотрел на нас извиняющимся взглядом. – …полиция Стрэтклайда располагает отработанной схемой защиты свидетелей. Не хочу заниматься пиаром, но такая вещь есть только у нас. – Открыв папку, он подал каждому из нас пачку скрепленных металлическими скобками бумаг. Я взглянула на первую страницу. – Это квалификационные бланки. Думаю, их стоит заполнить и отправить в центр, чтобы посмотреть, что они там думают.

Оукси с напряженным видом пролистал бумаги. Не глядя на Дансо, Анджелина взяла свой экземпляр. Она читала молча, прижав руки к лицу, бумаги лежали у нее на коленях.

– Это произойдет не сразу. Даже если Питт-стрит [16]16
  Улица в Глазго, на которой расположено полицейское управление.


[Закрыть]даст положительный ответ, все равно понадобится некоторое время, чтобы все организовать, поэтому мои ребята в Думбартоне позвонили местным, чтобы пока найти для вас безопасное место. И такое место нашлось – кстати, совсем недалеко от моего дома. Мне кажется, это гораздо лучше, чем то, что сможет вам предложить любая группа по защите свидетелей.

– Конспиративная квартира? – спросила я. – Вы имеете в виду конспиративную квартиру?

Взглянув на меня, Дансо улыбнулся. Его лицо внезапно стало приятным, утратив прежнюю суровость.

– Ну, девушка, если вы хотите так это назвать – ради Бога. Надеюсь, вы не будете разочарованы. Это место мы используем для содержания потерпевших. Очень уязвимых потерпевших, если вы меня понимаете, – жертв расовой дискриминации, жестокого обращения с детьми, изнасилования. – Он сделал паузу, чтобы мы успели все это усвоить. – По правде говоря, это, конечно, не «Хилтон».

– Все мои вещи остались в бунгало. И адрес вам известен.

– Мы уже послали туда людей. Если там все чисто, мы заберем ваши вещи.

– А может, тебе стоит навестить маму, Лекс? – повернувшись ко мне, сказал Оукси. – Все это закончится через несколько дней, и тогда я приеду и заберу тебя. Мы повезем ее в то место, где подают тапас, [17]17
  Бутерброды с колбасой на латиноамериканский манер.


[Закрыть]которые она так любит, и…

– Нет. Все в порядке – я остаюсь. Я поеду на конспиративную квартиру.

– Думаю, тебе лучше уехать…

– Я знаю, что говорю, – оборвала его я. – Я не собираюсь никуда ехать. Я остаюсь с тобой. И… – Наклонившись, я дотронулась до руки Анджелины. Застигнутая врасплох, она убрала руки от лица и посмотрела на мои пальцы, чистые и белые, с розовыми ногтями, составляющие резкий контраст с ее землистой кожей. – …и ты должна с нами поехать. Обязательно должна. Ты должна быть с кем-то, кто сможет о тебе позаботиться.

6

Как выяснилось, мать Анджелины умерла два года назад. Она пробыла на острове всю свою жизнь и не имела контактов с друзьями или родственниками на материке. Ей было некуда ехать.

– Послушайте, девушка, – сказал Дансо, – если хотите, вас может посмотреть врач – выяснить, не нужна ли вам психиатрическая помощь или какое-то лечение. – Говоря это, он неопределенно посмотрел на ее бедра, затем перевел взгляд на волосы, которые – тут я с ним согласна – имели нездоровый вид. Но в ответ на все его предложения она упорно смотрела перед собой, изредка поднимая на него настороженный взгляд и что-то бормоча себе под нос. Лишь минут через десять Дансо удалось получить членораздельный ответ.

– С ним, – сухо сказала Анджелина, кивая в сторону Оукси. – Я хочу поехать с ним.

Полицейский в штатском провожал нас в «фиесте» до бунгало. Отправленная туда группа доложила, что все чисто. Оукси хотел забрать наши вещи и поехать на конспиративную квартиру. Дансо собирался вывести нас с заднего хода, поскольку к тому времени, когда мы были готовы ехать – после того как у Оукси и Анджелины взяли отпечатки пальцев, – перед входом в участок собралась пресса. Журналисты все прибывали: если в десять часов утра там были две или три невероятно обшарпанные машины, то теперь их число возросло до сорока или пятидесяти, все они выстроились в ряд на прибрежной стороне улицы, с дверцами, открытыми со стороны водителя, и все терпеливо ждали. В самой гуще стоял фургон Би-би-си.

– Чертовы гиены, – пробормотал Оукси, очевидно, забыв, чем сам зарабатывает на жизнь. – Паршивые скоты.

За рулем сидел Оукси, я была на переднем сиденье. «Нянька» – невысокий бритоголовый мужчина в свитере с высоким воротом, с темными участками кожи на пальцах, наводящими на мысль, что раньше там красовалась какая-нибудь татуировка вроде «МЭРИ» или «ТИНЫ», – сидел сзади рядом с Анджелиной. Он говорил мало. Всю дорогу, пока мы пробирались по узким закоулкам, он держался рукой за спинку сиденья и смотрел в заднее стекло, наблюдая за другими машинами.

Уже темнело, и к тому времени, когда мы добрались до бунгало, опустилась ночь. В начале подъездной дорожки стояла машина без опознавательных знаков, дальше находилась другая, уже с опознавательными знаками, мигали голубые огоньки, освещая окружающий лес. Оукси остановил «фиесту» и вместе с «нянькой» отправился к водителю, оставив нас с Анджелиной сидеть в машине с работающим двигателем. Желтые конусы света от наших фар выхватывали из темноты полицейскую машину и лица людей, но за их пределами лес, дорожка и бунгало были погружены в тот спрессованный, безграничный мрак, который никогда не встретишь в городе. Я молча смотрела на бунгало, думая о том, почему не догадалась оставить свет включенным. На меня это не похоже, так почему же сегодня утром я забыла это сделать? Подавшись вперед, я положила руку на ветровое стекло, прикрыв как козырьком глаза ладонью и пытаясь за светом фар хоть что-то разглядеть; на стекле конденсировался пар от моего дыхания.

Водитель вышел из машины с опознавательными знаками, и теперь все мужчины стояли возле дорожки, на краю освещенного пространства, и что-то рассматривали на земле. Оукси произнес несколько слов, и оба полицейских посмотрели ему в лицо, затем перевели взгляд на дорожку и полицейскую машину. Подойдя к ней, водитель присел на корточки и принялся рассматривать переднее колесо, потом достал из кармана ручку и стал ковырять в протекторе, словно что-то искал. Двое остальных, наблюдая за ним, обменялись парой фраз. Через некоторое время водитель встал и отрицательно покачал головой. Оукси с «нянькой» вернулись к нашей машине.

– Ну что? – спросила я, когда они залезли в салон, принеся с собой запах ночного дыма и холодок раннего мороза. – Что вы там увидели?

– Когда? – спросил Оукси, встретившись со мной взглядом.

– Только что. Вон там.

– Ничего. – Оукси снял машину с ручного тормоза и повернул руль. – Только следы от покрышек.

– Следы от покрышек? Каких?

– Вот этих. – Он кивнул в сторону полицейского автомобиля. – И больше ничего.

Я посмотрела на машину, мимо которой мы медленно проезжали. Водитель уже сидел на месте и что-то рассматривал – карту или записную книжку; включенный фонарик отбрасывал на его лицо красноватую тень.

– Ты уверен? – спросила я, стараясь говорить спокойно. Еще недавно я была просто в восторге, но теперь ситуация снова становилась неприятной. – Ты уверен, что это именно та машина? Он не мог спутать?

– Уверен.

Остановившись возле бунгало, Оукси выключил двигатель. Мы вышли из машины и секунду-другую рассматривали свое отражение в огромном зеркальном окне.

– Внутри кто-нибудь побывал?

– Перед тем как мы сюда приехали, проверяли – все было заперто. Никаких признаков жизни.

– Думаешь, это они выключили свет?

– Не знаю. Возможно.

Полицейский в другой машине запустил двигатель и включил фары, затем проехал по дорожке и остановился позади нас, ослепляя светом фар.

– Вот придурок! – воскликнул «нянька», прикрывая ладонью глаза от света, отражающегося в зеркале заднего вида.

– Пойдем? – Оукси открыл дверцу.

Вздрогнув, я посмотрела в сторону бунгало.

– Нет, спасибо!

– Ладно. Я там не задержусь. Десять минут, не больше. Надо еще снять показания счетчика для хозяина.

– Только не помни мою одежду. Клади ее аккуратно.

Он долго смотрел на меня, словно придумывая, что сказать. Потом вздохнул.

– Не беспокойся, – сказал он, устало выбираясь из машины. – Я не помну твою одежду. – И он ушел.

В машине становилось все холоднее. Полицейский во втором автомобиле выключил фары и двигатель, и постепенно воцарилась полная тишина. Вокруг сгустилась темнота. На заднем сиденье Анджелина грызла ногти и безучастно смотрела в окно. Во всем свете существовали только мы двое и наше дыхание, казавшееся все более громким.

– Анджелина! – наконец сказала я. – Как ты думаешь – твой отец попытается найти Джо? Я имею в виду – ты не думаешь, что он мог побывать здесь? Среди этих деревьев?

Пауза.

– Я не знаю.

Я ждала, что Анджелина скажет что-нибудь еще, но она по-прежнему молчала. Здесь она была не более общительна, чем в полицейском участке. Откинув голову на сиденье, я сунула руку в карман рубашки, где обычно лежал мобильник, но, конечно, он остался в бунгало. Было очень странно ощущать, что ты осталась без всякого контакта с внешним миром. С мамой или Кристофом. Чтобы не думать об окружающих нас лесах, я попыталась удержать в голове образ Кристофа.

В конце концов я выпрямилась и повернулась на сиденье. Анджелина не сдвинулась с места. Она сидела возле окна, держась за ручку дверцы. Из-за странной прически ее лоб в рассеянном свете казался большим и выпуклым. Во второй машине полицейский был совершенно неподвижен.

– Анджелина, – осторожно сказала я, – как ты думаешь, что имел в виду детектив? Ну, дежурный по участку Стразерс? Насчет дьявола? Дьявол острова Свиней – ты знаешь, о чем он говорил?

Она не ответила, продолжая смотреть на бунгало, на ту дверь, за которой исчез Оукси, – взгляд сосредоточен, губы поджаты. Опершись локтем о спинку сиденья, я опустила подбородок на руку и не отрываясь смотрела на Анджелину.

– Анджелина! Я спрашивала тебя, знаешь ли ты, что он имел в виду. Потому что я, кажется, знаю. Думаю, я видела то, о чем он говорил. На видеозаписи.

Наступило недолгое молчание. Потом она быстро повернулась и посмотрела на меня. Я видела, как забилась жилка у нее на виске.

– А ты разве не знаешь? Существует видеозапись, Анджелина, на которой изображено нечто, гуляющее по пляжу на Куагаче. Изображение немного смазано, но нет никаких сомнений, что там такое. Там какое-то создание – получеловек, полузверь. – Я облизала губы и посмотрела из окна на полицейскую машину. Внезапно мне показалось важным, чтобы сейчас никто на меня не смотрел. – А может, – тихим голосом отчетливо сказала я, перегнувшись через сиденье и многозначительно глядя на нее, – это был полузверь-полуженщина…