Текст книги "Последняя из страны Лета (СИ)"

Автор книги: Мишарина Галина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Я немного замерзла, и мысли пришлось прервать. И так постоянно думала о супружестве, решая, как лучше поступить. То ли затеять разговор вечером, то ли на самотёк всё пустить… Я уже собиралась вернуться домой и напиться горячего отвара, когда вдруг услышала странный звук, доносящийся из рощи. Я знала, что вряд ли кто-то в такой близи от дома меня обидит, но на всякий случай достала кинжал, который мужья велели всё время носить с собой.

– Эй! Кто здесь?

– Ты кто такая? Откуда взялась?

– От кабанов, солнечная госпожа… – выдавила девушка. – Сбежала… рабыня я. – И вдруг бухнулась передо мной на колени: – Не прогоняйте меня, умоляю! Я не подсыльная! Меня хотят на потеху старшим сыновьям отдать, а они набалуются – и в речке утопят!

Я вздрогнула. О безжалостности и мерзких обычаях кабанов Жилль многое рассказала.

– Не мне решать, можно ли тебе остаться, – сказала я. – А моим супругам. В лесу тебя не брошу, но ты должна позволить себя обыскать.

Я ожидала подвоха, хитрого и быстрого удара, но девушка тотчас раскинула руки и шагнула ко мне. Впрочем, ей вовсе негде было спрятать оружие: тонкая сорочка открывала колени, в спутанных волосах разве что палочки мотались. Я на всякий случай осторожно ощупала её возле рёбер, и рабыня тихо охнула.

– Тебя били?

– Да.

– До дома дойдешь?

– Да, госпожа, – со слезами отозвалась девушка. – Спасибо вам!

Я накинула на неё свой плащ, потом поняла, что девушка просто не может идти, и подставила незнакомке спину.

– Полезай на закорки, так мы быстрее доберёмся!

– Спасибо, госпожа… Вы так добры…

По виду ей было лет пятнадцать, и лицо обсыпали почти такие же, как у меня самой, веснушки. Больше никакой похожести у нас не было: девушка была рыжеволосой, с яркими светлыми глазами.

– Яника.

– А меня Нуала.

– Я знаю о вас. Весь Зальмит облетела весть о прекрасной госпоже волков. Вы – свет, нарэ этого леса. Вы – ахдар ин морр…

Я понимала не всё, что девушка говорит, но хотя бы правильно произнесла её имя.

– Поговорим в замке, тебе только сильнее замёрзнуть не хватало. Держись крепче!

Кое-как мы доплелись до дома – промокшие и грязные, и Ульф с Йаном удивлённо воззрились на меня, затащившую в зал какое-то хлюпающее носом, маленькое существо.

– Ну, вот мы и дома. Слезай. Пожалуйста, помогите ей! – успела сказать я – Яника увидела волков, ахнула и начала заваливаться.

На подмогу пришел молодой парень по имени Вали. Он поднял рабыню на руки и вопросительно посмотрел на вожаков.

– Неси в одну из женских комнат, – распорядился Ульф. – И позови Жилль. Нуала, кто это? Как ты её нашла, да в сумерках?

Я рассказала то малое, что узнала от Яники. Я очень боялась, что супруги не разрешат её оставить. Зачем им лишний раз ссориться с кабанами?

– А, рабыня, – нахмурился Йан. – Снова они своих хряков балуют… Девчонка, конечно, останется.

Яника была не просто рабыней. Она была взята ещё ребёнком из соседнего, маленького и беззащитного клана Оленей, который долгие годы был в подчинении лесных свиней. Хряки, как называл их Йан, всегда с особой радостью отбирали для себя юных красавиц, и делали потом с ними всё, что только в голову взбредет. Я не хотела бы знать подробности, но Яника никак не могла замолчать, говорила и плакала, и путала слова, и дрожала. Она не верила, что Драгнур безопасен, и уснула от истощения.

Я сидела с ней допоздна, потом, поручив девушку заботам волчиц, всё-таки смогла забрать руку, и пошла спать. Однако, дойдя до лестницы, не спешила подниматься наверх. Меня прорвало внезапно, и слёзы хлынули из глаз мощным потоком. А если бы через город проезжал кто-то их этих свиней? Конечно, зальмы нечасто выбирались в Вардар, но вдруг? Что бы я испытывала сейчас, будучи на месте этой девочки?

– Эй, малышка, – раздалось сзади тихое.

Я обхватила Йана за шею, и тотчас промочила ворот его рубахи.

– Я подумала, что могла бы быть на её месте… И они бы меня… Трое, а то и четверо…

Йан обнял меня за пояс и долго ничего не говорил. Ему ли было не знать, насколько далеко простирается мужская жестокость?

– Но ты здесь, – сказал он, прижимая меня к себе и приподнимая над полом. – Ты наша. Мы никому не дадим тебя обидеть, берёзка.

Всё ещё всхлипывая, я подняла голову и, положив ладони ему на щёки, заставила склониться ниже, чтобы поцеловать в губы. Йан удивлённо хмыкнул и приподнял брови:

– Нуала?

– Почему мы больше не занимаемся любовью? – выпалила я, и покраснела как назло до самых ушей. – Я снова что-то сделала не так?

Он тотчас нахмурился.

– Нет. Не совсем. Ты так тихо спишь между нами, что мы с братом решили – опять боишься.

Я отчаянно рассмеялась, но потом нахмурилась совсем как он.

– Вы правда так думаете? Но ведь тот наш последний раз был замечателен! Я не знаю, как мне лучше всё устроить. Жилль говорит, что она прежде намекала мужьям, кого из них хочет первым или не хочет вообще, но, боже, это так… странно и как-то неправильно. Не могу же я табличку на дверь вешать!

– А если бы могла, что бы ты на ней написала? – спросил он. Губы подрагивали, и мне тоже стало смешно.

– Периоды времени для любовных игр с вами. Например, от сумерек до полуночи – ты, а потом Ульф.

Мы рассмеялись, и я сказала:

– В нас? – улыбнулся он. Улыбка была с новым выражением, какая-то удивительно довольная.

– Не одновременно, – поспешно уточнила я. – Ты прости, но к такому я пока не готова.

Внезапно он сжал ладонями мои ягодицы.

– Обхвати меня ногами, малышка.

Я послушалась, внимая сладостной внутренней пульсации, которая всегда предшествовала нашей близости. Йан быстро донёс меня до спальни, где не оказалось Ульфа, и уронил на кровать, чтобы, перевернув на спину, начать поспешно расшнуровывать платье.

– Хотим ли мы тебя? Конечно. И ты не должна стесняться своих желаний. Говори о них! Ну, или хотя бы намекай. А то мы два тугодума, и у каждого свои собственные мысли.

Он стянул платье, стянул сорочку и позволил мне раздеть себя до пояса.

– Когда мы лежим рядом, можно лёгкое поглаживание по спине будет условным сигналом? – спросила я.

– Ты снова покраснела, – широко улыбнулся он. – По спине, по животу, по чему угодно гладь, малышка.

– Вот только если мы начнём… Я с Ульфом или с тобой… А что второй будет делать? Как представлю, все эти вздохи и стоны… Ни поспать, ни присоединиться…

Теперь его улыбка была сочувствующей.

– Второй потерпит. Обычно в таком случае муж уходит в свою постель. Никакой злобы и разочарования нет, волки умеют терпеть. Конечно, если ты постоянно будешь выбирать кого-то одного…

– Нет! – вырвалось у меня поспешное. – Нет, Йан. Вы нужны мне оба. Никогда бы не подумала, что признаю это.

– Эх, Нуала! Знала бы ты, что переживаешь зря. Но довольно слов. Сейчас мы вдвоём, и я тебя хочу.

Однако он, поцеловав меня как всегда глубоко и страстно, встал и зачем-то отошёл к тумбе.

– Хочу показать тебе кое-что.

Через пару секунд он достал какую-то баночку, как выяснилось, с маслом, пахнущим горьковато и приятно.

– Ложись на спину, Нуала, и можешь закрыть глаза.

– Новое удовольствие? – сглотнула я.

– Да.

Я откинулась на подушку и, доверяя ему, смежила веки. Что он станет делать с этим маслом? Йан коснулся меня влажной рукой, провёл по шее, меж ключиц и грудей, к животу и ниже. Потом ладони его легли на бедра, нежно обхватили колени, добрались до щиколоток и пощекотали пятки. Я рассмеялась с тихим удовольствием, предвкушая новые мурашки. И Йан гладил меня долго, медленно, ласково. Я не могла ни думать, ни шевелиться – таяла, словно снег на солнце, превращалась в одну дрожащую каплю и стремительно текла вниз, к земле… К нему в ладони.

– Я могу тебя коснуться? – едва ворочая языком, спросила я спустя долгое время.

– Конечно.

Он лег рядом, и я повернулась, нащупывая масло. Постепенно тело обрело гибкость, и мне захотелось обездвижить Йана так же, как он меня. Я села сбоку от него, потом, передумав, устроилась у мужчины на бедрах.

– Не забудь снять с меня штаны, – сказал он с улыбкой.

Я сделала это, аккуратно их отложила, и для начала с осторожностью погладила его плечи. Потом коснулась шеи, провела по груди, и животу, и остановилась, увидев, как сильно его возбудили мои прикосновения.

– Ты всё ещё боишься коснуться меня, жена?

Закусив губы, я обхватила пальцами его плоть, медленно и нежно сжала. Приятно, и он прикрыл глаза, наслаждаясь. Мне начинало нравиться его расслабленно-напряжённое состояние. Я гладила его, уже не задумываясь о том, как лучше это делать. А, когда мне пришло в голову лечь и потереться о него, подобно кошке, Йан тотчас прервал игру.

Он поднялся на ноги, взял меня под колени, и приказал крепко держаться за его плечи. Задыхаясь в предвкушении, я так и сделала, и ощутила мощный, глубокий толчок. С губ сорвался крик, затем ещё один – и я уже ничего не соображала. Так Йан никогда прежде себя не вёл, и яростная страсть сперва напугала меня. Пальцы скользили, голоса не хватало. Я чувствовала его растущее возбуждение, и, едва закрыв глаза, потеряла ощущение пространства и времени. Был только он, мужчина, который жаждал меня. Была я – отдавшаяся слиянию, заполненная негой новых чувств. И крепло ощущение единства, полного доверия, и Йан не останавливался, наращивая темп, а я слабела. Молила о чём-то неосознанно, не стыдилась собственных стонов, которые ему нравились, и вскоре мы упали, растворились друг в друге, и так и остались лежать на постели, единые и счастливые в одном бесконечном всполохе.

Я пыталась не заснуть изо всех сил, чтобы не пропустить приход Ульфа, но всё-таки задремала, уткнувшись носом Йану в бок. Разбудил меня тихий плеск воды, и, понимая, что это Ульф умывается, я поднялась и тихо постучала:

– Да, – отозвался он.

Мужчина стоял возле таза, лицо его было мокрым. Сегодня воистину был насыщенный самыми разными эмоциями день: Ульф мирно и ласково улыбнулся мне, глаза его мягко сияли.

– Привет, – смутилась я.

Он вытерся и отложил полотенце.

– Пришла пожелать мне доброй ночи?

– И поцеловать.

Я шагнула к нему и прижалась к широкой, чуть влажной груди. Ульф погладил меня по щеке и склонился, выжидающе улыбаясь. Коснуться губами его губ было приятно и замечательно. Мне нравилось, что он слегка колючий, и нравилось, когда он во время поцелуя ласкал мои волосы.

– Пойдём в постель? – предложил он, когда мы, увлёкшись, чуть не перевернули таз.

Я вложила пальцы в его ладонь, и Ульф повёл меня к своей кровати. Нежность, что разливалась внутри, было лунной, сияющей. Мы легли лицом друг к другу, и долго целовались, не желая большего. В прикосновении губ, единении дыханий есть свои особые чары, и я чувствовала, как волшебство окутывает нас. Внимала запахам леса, что исходили от мужчины, и знай гладила его плечи и широкую спину, длила объятие, наслаждаясь.

– Сааф, – прошептал он мне в губы. Потом чуть отстранился и сказал: – Салер аро им нат. Унил а тао, нори.

Солнце, что рядом со мной, дай тобой согреться. У меня мурашки побежали от его тихого голоса…

– Драг нати, – отозвалась я, и он снова поцеловал меня.

А потом вдруг перебросил через себя, прижался сзади и крепко взял за пояс. Я почувствовала, чего он добивается, и выгнулась, приподняла бедро… На сей раз близость получилась сладко-неспешной, словно длинный, дивной красоты сон. Я дышала тихо-тихо, и чувствовала себя как облако, и не ждала развязки, наслаждаясь самим единением. Но стоило Ульфу коснуться моей груди, как резко возросло трепещущее наслаждение, и вскоре меж нами вспыхнула страсть. Он двигался быстро, крепко держа меня за бедра. Он делал со мной, что хотел, и я не сопротивлялась, думая лишь о том, что не смогу после такого встать…

Это был первый по-настоящему жаркий день на Зальмите. После завтрака мы с Йаном и Ульфом ждали, когда встанет Яника – волки хотели задать ей несколько вопросов – но, так как девушка явно не собиралась просыпаться раньше полудня, мужчины предложили мне прогуляться до относительно тёплого озера.

Путь был недалёкий, и мы не взяли лошадей. Узкая тропа петляла меж деревьев, и прямо над головой зеленели маленькие дикие яблочки. Йан шёл впереди, Ульф позади, и я чувствовала себя под надёжной защитой.

– Наверное, волки часто ходят к этому озеру?

– Постоянно набирать ванну не слишком удобно, хотя у нас есть специальные бадьи и водостоки, – ответил Йан. – Куда лучше посетить настоящие купальни за рощей Света. Там и баня есть, и горячие источники, и дом для сна.

– Ух ты! Как здорово! А я о них и не знала.

– Они больше для осени и зимы, – сказал Ульф. – Летом хватает озёр.

– И там, наверное, много народу сейчас?

– Нет, будем только мы, – ответил старший. – Когда видят, что семьёй пошли купаться – выбирают другое место, или идут после нашего возвращения.

– У нас здесь не принято из камыша подглядывать, – обернулся и подмигнул мне Йан. – Хотя порой находятся дуралеи. Особенно когда девушки незамужние дружной толпой собираются.

Я улыбалась, счастливая. Ульф сказал о нас «семья». Я успела позабыть, что такое радость общения с близкими, и совершенно не помнила, каково это – проводить время вместе. С дедушкой мы выживали, нам было не до веселья. С супругами оно началось, едва мы вышли к лесному озеру в обрамлении янтарных сосен. Я глазом не успела моргнуть, как мужчины скинули одежду и ринулись в воду – только голые попы мелькнули вдалеке!

С моего лица не сходила широкая улыбка. Я раздевалась неспешно, порой встречаясь взглядом то со стремительно плывущим Йаном, то с вынырнувшим Ульфом. Плавали они, конечно, здорово, а вот я наверняка успела позабыть этот навык. Да и где мне было купаться? Возле Города Невест не имелось подходящих озёр.

Смысла не было оставлять сорочку, однако я, не удержавшись, распустила волосы. Прошла по горячему песку, старательно избегая шишек, и тронула ногой воду: холодно!

– Да, не парное молоко, – усмехнулся Ульф. Мне очень нравилось, как улыбка преображала его лицо, разглаживала ранние морщинки.

– Малышка, а ты с разбегу! – посоветовал Йан. – Головой вниз нырни.

Ахая и ухая, я побыстрее вошла в воду, и поплыла, отчаянно дрыгая ногами. Мужчины расхохотались одновременно, и мне тоже стало смешно.

– Что? Я за десять лет впервые плыву!

– Вот и хорошо. Плыви к нам, – улыбнулся Ульф.

Я не знала, чем это может закончиться, но уже не боялась. И была поражена, что два взрослых волка надумали учинить. Они забрызгали меня водой, залили ею по самые уши! А когда я, похожая на выдру в водорослях собственных волос, попробовал дать сдачи – просто убежали в разные стороны, хитрецы!

– Погодите, доберусь я до вас!

И попробовала нагнать Йана, который стоял ближе. Мужчина тотчас устремился к берегу, и я, так как всё ещё стеснялась собственной наготы, больше не могла его преследовать. Оставалось попробовать обрызгать Ульфа, и мне это удалось. Он не слишком старался уплыть, а потому я безжалостно плеснула ему с ладоней прямо в лицо. И, пока не пришёл в себя, удрала на камни, по которым оказалось очень удобно скакать. Было уже не до смущения – я чувствовала, что в мужчине проснулся задорный и опасный зверь. К тому же Йану надоело плескаться на мелководье, и они решили взять меня в тиски.

Догонялки с волками – нелёгкое дело! Они гоняли меня, словно зайчишку, а я от смеха несколько раз чуть не улькнулась обратно в воду. Дразнила, придумывала им глупые прозвища – и чудом оставалась на скользкой тропе.

– Ишь ты! – восхитился Ульф через несколько минут. – Какая проворная!

– Ловка, красавица, – подхватил Йан, – но от нас не уйдёшь.

Неожиданно он прыгнул через несколько камней, и я, взвизгнув, попыталась ускользнуть из-под руки Ульфа. Но не удержалась и плюхнулась спиной вниз, а, когда вынырнула, опутанная волосами, мужчины уже плавали поблизости.

– Не ушиблась? – спросил Йан, погладив моё плечо.

– Нет, но вода в нос попала, – рассмеялась я.

– Давай-ка на берег, – сказал Ульф. – Хватит с тебя купания. Вон, губы синими стали.

Я и правда немного замёрзла, но была бы счастлива провести здесь остаток дня. Мы вышли, и супруги тотчас взялись за полотенца: Йан вытирал мне волосы, Ульф тело. Руки у мужчин были сильные, но касались они нежно, и я прикрыла глаза, наслаждаясь. Было спокойно и замечательно, и вскоре я согрелась от их прикосновений. Захотелось вздремнуть где-нибудь в теньке, обняв обоих, и я удивилась, что мужчины мне это позволили. Йан расстелил свой плащ, и предложил мне лечь, а сам сел рядом. Я уютно устроила голову у него на коленях, а мои ноги забрал себе Ульф.

– Жара несусветная, – отозвался младший. – Отдыхай, берёзка.

Я прикрыла глаза и улыбнулась, когда мужчина начал расчесывать мои пряди. В такой воде и мыла было не нужно, окунулся – и чистый. Ульф нежно поглаживал мои бёдра, они с Йаном мирно беседовали о самом разном, и было нам хорошо. Я чувствовала, как по лицу скользят тени, как солнце касается щёк новыми веснушками, и впервые в жизни чувствовала настоящее счастье. В такие мгновения не хочется грезить, потому что твой мир и есть прекрасная грёза.

– Мне жаль прерывать твоё блаженство, Нуала, но нам пора. Дома много дел, – сказал Ульф и пощекотал мне пятку.

– Да, пойдёмте, хотя я могла бы здесь навсегда остаться, – отозвалась я с улыбкой.

– Это не последний наш хороший миг, – сказал Йан. Он поцеловал меня в кончик носа, и мы одновременно поднялись.

Мужчины оделись быстро, и Ульф даже помог мне зашнуровать корсет. На обратном пути мы говорили всё время на зальмском, но, когда супруги неожиданно заговорили о какой-то таинственной «защите душ», я попросила их перейти на вардарский.

– Разобраться хотелось бы, о чём речь?

– О нашей вере. Точнее, о глубинном, древнем волшебстве Зальмита, – сказал Йан. – После смерти тела душа человека становится самостоятельной, стремительной энергией, для которой расстояние и время – не помеха. Душа сохраняет память, все чувства, что были у неё, и возвращает накопленный опыт прошлых своих воплощений. Она может решить, что ей делать дальше: оставаться энергией и развиваться в чистое волшебство, которое окутывает родную землю, или переработать полученное богатство и родиться заново.

– Можно стать хранящим духом рода, или попробовать войти в живого взрослого человека, чтобы наделить его удивительными силами, – добавил старший.

– Эм, понятно. Вы не рассердитесь, если я уточню кое-что?

– Мы разве на тебя сердились когда-нибудь? – улыбнулся Йан.

– Нет, но… Просто я хотела спросить, откуда вы знаете, что испытывает душа?

– Это хороший вопрос, – сказал Ульф. – И правильный. Как думаешь, как бы ответили на него жрецы короля Сагора?

– Что им поведал о возможностях души сам Бог.

– Верно. Вардарцы не привыкли к свободомыслию. Им всё преподносят на блюдечке. Но наши знания получены напрямую от тех, кто бывал в двух мирах.

– Как это? – взволнованно спросила я.

– Когда человек готов уйти, душа его покидает тело, и ей доступны любые параллели, – принялся объяснять младший. – Порой бывает так, что тело справляется с недугом и зовёт её обратно. Так, некоторые воины бывали при смерти, но не умирали. Среди наших предков есть несколько говоривших со временем, и они записали всё, что им удалось запомнить. К тому же в Волчьей долине есть особое место. Если человек придёт туда за помощью, с чистым сердцем, или ему будут необходимы знания – он сможет вместить столько, сколько позволит его внутренняя пустота. – Йан задумчиво почесал подбородок. – Мой дед был говорящим со временем. Он принял в себя древнюю душу, получив возможность слышать и понимать голоса ветров. Правда, он сильно изменился после объединения, ведь новая сила – всегда ответственность, и порой тело к ней не готово.

– Но если это правда, способны ли на такое все людские души? Или только Зальмит дарует своим детям подобное право выбора?

Мужчины не успели ответить: на пеньке возле тропы сидел незнакомец.

– Добрый день, друзья, – сказал он, поднимаясь нам навстречу. Глаза у него были карие, а одежды – светлые и легкие.

– Калип Рысь, – шагнул к нему Ульф. – Ты никак к нам в гости? Будем рады.

У меня отлегло от сердца – друг! Они по очереди пожали друг другу руки, и мужчина поклонился мне. Йан представил нас, и дальше мы шли уже вместе. Я жалела, что не успела узнать больше о говорящих со временем, но решила непременно продолжить разговор после обеда, или, ещё лучше, вечером в постели.

Однако по возвращении у мужчин сразу нашлось множество дел. Проснулась Яника, и они некоторое время беседовали с ней наедине. Потом отправились в зал советов с рысем и его товарищами, которые, оказывается, ожидали возвращения вожаков во дворе замка.

– Тигры хотят заключить соглашение, зовут на переговоры, – сказал Йан, когда я пригласила их всех к столу.

– Нам надо ехать, – кивнул Ульф. – Ты отправишься к медведям, а я к лисам, и встретимся у границы земель барсов.

– А какое именно соглашение? – сглотнула я. В воздухе запахло разлукой.

– Мирное. Мы с ними не слишком ладим, но и открыто не враждуем. Хорошо бы, наконец-то, выбрать одну из сторон.

Я надеялась, что они ещё на одну ночь останутся дома, но Йан сказал:

– Сегодня. Гости отобедают с нами – и в путь.

– Ясно, – отозвалась я, проталкивая ком в горле. – Надолго?

– На пару недель, – сказал Йан. – Самое большее на месяц. К осени вернёмся.

– Можешь продолжать уроки с Матти и Жилль, – сказал Ульф. – А Роуми и Кларса всегда бери с собой на прогулки. Это приказ, Нуала.

Я кивнула.

– Что с Яникой?

– Она остаётся. Мы непременно побываем у кабанов, но прежде должны решить дело с тиграми.

– А они не приедут в Драгнур требовать её назад?

– Если хотя бы одна свинья ступит со злом на землю волков, мы пустим её на бекон, – без улыбки сказал Йан. – Не бойся. Хряки жестоки и омерзительны, но не глупы. Из-за одной рабыни они не развяжут войну.

– Это успокаивает.

– Не стоит беспокоиться, – сказал Ульф. – Ты не одна остаёшься. С тобой твоя семья.

Почему-то именно в этот миг я снова ощутила на себе странный взгляд, и не сразу, но поняла, от кого он исходил. На меня с улыбкой смотрел Гурфик. Я улыбнулась в ответ, и он вежливо кивнул. Разговор зашёл о прошлых столкновениях с тиграми, а я занялась едой. Маг больше не смотрел на меня, иногда я поддерживала беседу с несколькими другими девушками за столом, но некая важная мысль, словно тонкая нить, затерялась средь плотного плетения безрадостных чувств.

Вскоре мужчины поднялись наверх, чтобы собраться в дорогу. Я, конечно, заглянула в свою «колдовскую» комнату, как называл её Йан, и прихватила несколько проверенных зелий. Спустилась, положила прочные склянки в сумки мужьям, и стала обречённо ждать прощальных мгновений.

Первым оделся Ульф, и я тотчас шагнула к нему, чтобы обнять.

– Возвращайся скорее, супруг мой.

Он погладил меня по щеке, наклонился – и ласково поцеловал. Не выдержав строгого прощания, я крепко впилась в его губы, и мужчина ответил страстно и решительно.

– Я вернусь, – сказал он. Снова согрел меня дыханием, кончиками пальцев провёл по моему лицу и вышел.

– Плакать не будешь, я надеюсь? – усмехнулся Йан.

– Возвращайся скорее, муж мой, – повторила я, и порывисто поцеловала младшего.

– Вернусь непременно, – отозвался Йан, даря мне нежный и глубокий поцелуй.

Он отпустил меня, и я пошла следом. Провожу их до тропы, и буду смотреть до тех пор, пока не скроются из виду. Мне хотелось плакать, и слёзы всё ближе подступали к горлу.

Вот они сели верхом, вот остальные волки заняли свои места и расположились позади вожаков.

– До встречи, – сказала я. – Да хранит вас свет.

Я не решалась снова коснуться их, и просто протянула руку ладонью вверх – прощальный жест летов, обращение души к небу.

– Ты – сердце нашего дома, Нуала, – сказал Ульф. – Помни об этом.

– Ты – наша семья, – сказал Йан. – Не грусти, берёзка, – добавил он уже тише.

Они тронули коней, и я долго смотрела супругам вслед, чувствуя, как дрожит в груди сумеречная печаль.

Уехали. Когда вернутся – неведомо. Мне нужно собраться с силами и пережить разлуку достойно, как следует главной волчице. Чтобы не расплакаться, я пошла на кухню помогать Жилль, но встретила женщину у парадной двери.

– Ну, вот и уехали, – вздохнула она. – С тиграми давно надо было решить, и уж лучше не ждать до зимы. Не грусти, лучше пойдём со мной, поможешь.

– С радостью, – отозвалась я. – А что нужно сделать?

– Нарра рожает, и мы соберём для неё успокаивающих трав. Гурфик мне посоветовал некоторые, другие я сама знаю. И ты тоже травница хорошая, подскажешь.

Я кивнула, мы взяли по корзинке, но вскоре я спохватилась:

– Мне велено брать с собой Роуми и Кларса.

– Слово волков – закон. А, вон и они, тут как тут.

Ребята улыбались. Они бы пошли за мной, даже если бы я забыла об этом. Вскоре мы уже стучались в дом, где рожала Нарра. Правда, девушка открыла нам сама, и она не выглядела измученной.

– К утру, скорее всего, – сказала акушерка Лэйт. Это была высокая и худая женщина лет тридцати пяти с добрыми ореховыми глазами. Её густые русые волосы были заплетены в длинную косу, а на шее висел серебряный амулет в виде волка. Я заметила уже, что такие носят все незамужние волчицы. – Первые роды обычно долгие, хотя бывает по-разному. Нам бы сюда хоть одного мага-целителя, чтоб женщинам было спокойнее.

– Он к роженицам не ходит, – ответила Лэйт. – Считает, что не мужское это дело.

– Даже если очень нужно?

– Даже в сложных случаях я справляюсь сама – материна награда. Все знания бесценные от неё. Гурфик даёт травы да зелья… – Она чуть нахмурилась. – И этого вполне достаточно. К тому же у волков не принято супругам оставлять жену в одиночестве. Так что вчетвером мы вполне неплохо справляемся.

– Отлично. Пойдём, посмотришь, что у меня есть.

– Вот у меня, например, усики были над верхней губой, – рассказывала Жилль. – Уж как я переживала по этому поводу, как плакала! А потом однажды грязью помазала – со злости, кстати – и все волоски отвалились.

– Я давно уже хотела эту грязь попробовать, – отозвалась Лэйт. – Хотя мне вроде как не для кого прихорашиваться.

Я знала, что зальмы живут не меньше ста пятидесяти лет, а это означало, что женщина ещё вполне могла создать семью. Тем более что Лэйт была статна и грациозна, а уж улыбалась – теплом веяло и светом.

– Придёт время – найдёшь своего волка. Вот тогда и порадуешь его гладкой и нежной кожей. Ну, а нам с Нуалой прямо сейчас нужно хорошеть. Да, милая?

Я рассмеялась в ответ. Глубокую печаль приходилось тщательно скрывать, и, как бы я ни была занята, а жила лишь ожиданием. Да и лето едва держалось за распаренную землю. Ещё немного – и покинет горы, попрощается на долгие несколько месяцев. Как я буду согреваться в одиночестве, если мужчины задержатся?

Когда мы добрались до небольшого тёмного озера, Жилль сказала парням подождать за деревьями. Мы не собирались купаться, только испробовать чудесное средство. А для этого нужно было оголить ноги.

– Ого, какая густая, – сказала Лэйт, когда Жилль подала ей мисочку с серой грязью. – И что, прямо всё отвалится, и действительно помолодеем?

– Это ты правильное слово подобрала, – рассмеялась Жилль. – Сейчас сами увидите.

Вскоре я пораженно гладила собственную ногу, с кожей, похожей на младенческую. У меня почти не росли на теле волосы, да и были они едва заметны, но грязь превратила икры в нежнейшее, гладкое и сияющее великолепие.

– Ага, – усмехнулась Жилль. – Видите? То-то же. Ещё не верили.

– Теперь мне точно нужно искать мужа, – рассмеялась Лэйт. – И я знаю, чем буду соблазнять его. Не только прогулками по дивным местам и тёплыми поцелуями, но и этими вот чудесными ножками.

– А разве можно ноги до свадьбы показывать? – улыбнулась я.

– Случайно всё можно. Я вот, влюбившись в Матти, случайно на него упала, – хитро сощурилась Жилль. – Он, правда, сразу предупредил меня, что они с побратимом неразлей вода. А я и не против была. Меж двух волков спать приятней, это тебе всякая скажет.

Я вздохнула. Ещё полгода назад ни за что бы не поверила, что буду тосковать по супругам одинаково сильно. Правда, Ульфа я не любила. Да, он был мне дорог, и я желала его, но того прочного, глубинного чувства, что появилось к Йану, покамест не было.

Мы набрали грязи впрок, а по дороге задержались на склонах, собирая огромные пахучие букеты из светлячковых цветов. Кларс и Роуми всё пытались помочь Лэйт, но та отмахивалась – букетом, и все трое смеялись. Я не могла сдержать улыбки. Вдруг решат да поженятся? Из них бы вышла замечательная семья.

– Это его твои волосы пленили, – вдруг улыбнулась Жилль. – И ещё запах. Волки те ещё нюхачи.

– Что? – удивлённо отозвалась я.

– Судя по взгляду, ты о мужьях думаешь. А, точнее, о Йане. О том, почему он выбрал тебя. И о том, почему он, не признавая любовь, ведёт себя так, будто любит тебя.

– Как ты поняла это?

Она пожала плечами.

– Скорее почувствовала. Я понимаю тебя и разделяю твои чувства, но, не сочти за грубость, если спрошу: ты только младшего любишь?

– Не уверена… – покраснела я. – Я дорожу Ульфом, и чувствую, что нравлюсь ему, но любви пока нет.

– Ты ждёшь, что они признаются в своих чувствах? – спросила Жилль.

Роуми, Кларс и Лэйт шли позади, и я могла говорить со старшей подругой без опаски. Теперь-то я чувствовала, что могу доверить ей почти любые мысли.

– Я хотела бы этого. То есть – хотела раньше. Но сейчас понимаю, что вовсе не слова главное.

– Да. Я вот до сих пор всё жду от Матти этих самых слов, – усмехнулась женщина. – Но, слава предкам-хранителям, догадалась не настаивать на признании. Слова действительно не главное, когда есть поступки, близость тел и верность чувств. Воины не привыкли сочинять оды в честь своих избранниц. Они сразятся за свой дом и за свою семью, любого обидчика на куски порвут, а что стих не прочитают, не споют у окна, подобно вардарским ухажёрам – не беда.

– Согласна. Я теперь знаю, что главное – это чтобы они были здоровы и счастливы.

– Чтобы вы были счастливы вместе, – поправила женщина. – И чтобы стая наша укрепилась прекрасными юными волчатами.

– А почему у вас с Матти нет детей?

Женщина вздохнула, и стало ясно, что я выбрала неудачный вопрос.

– Ребёнок был, – сказала Жилль ровным голосом. – Десять лет уже прошло, как похоронили.

– Прости, пожалуйста… Я не знала.

– Да не за что извиняться. Откуда ты могла об этом узнать? Единственное, от чего воины не могут защитить нас – это болезни, приходящие вместе с тёмной магией.

– Как та, от которой погибла Такэйл?

– Да. Нашему волчонку было всего шесть месяцев, когда с тёмных скал пришла эта зараза. А младенцы всегда наиболее открыты для магии… Мы не смогли спасти его, хотя Гурфик пытался. – Она посмотрела в сторону гор и тихо вздохнула. – А потом умер в битве с саблезубами Айон, и мы с Матти больше не думали о детях.