Текст книги "Последняя из страны Лета (СИ)"

Автор книги: Мишарина Галина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Мне нравиться быть желанной, Йан. Ты помог мне обрести утраченную веру в себя, доказал, что проклятию не всегда нужно подчиняться. Я обрела некоторые новые страхи, но избавилась от прежних, сильных и безжалостных…

Я не знала, как объяснить, но он, кажется, понял.

– Пойдем-ка в постель, малышка. Думаю, всё уже чистое.

Я кивнула и прополоскала вещи, а Йан их отжал. Когда всё было развешено, он первым сел на кровать, удобно прислоняясь к деревянной спинке.

– Не одевайся, сегодня слишком жарко.

– Хорошо, – отозвалась я и убрала косы назад. – Мы уже ложимся?

– Нет ещё.

Стоило приблизиться к постели, как он посадил меня спиной к себе и обнял.

– Голову клади мне на плечо. Удобно?

– А что мы будем делать?

– Просто посидим. Расслабься, ни о чем плохом не думай, а я тебя тихонько поглажу.

Рука его скользнула вниз, нежно сжала грудь, и я прикрыла глаза. Он действовал и правда тихо, неспешно, но настойчиво, и у меня вырвался вздох, полный наслаждения. Я запрокинула голову, почувствовала его дыхание на своей щеке, и сама коснулась губ мужчины. Узнавание было тонким, полным чувственности и тепла. Йан целовал меня медленно и сладостно, то легко, то глубоко и влажно, а пальцы продолжали танец, и я решилась погладить супруга по бедру и руке. Он второй рукой он поймал мои пальцы и положил на свою твёрдую плоть:

– Не бойся коснуться, мне это будет приятно так же, как тебе.

Я попробовала со всей осторожностью, и поняла, что это приносит странное удовольствие. Если не смотреть – можно и решительней действовать!

– Ай, – прошептал мужчина мне в ухо. – У тебя сильные пальцы.

– Неприятно? – напугалась я.

– Нет, просто чувствительно.

Я попробовала гладить его мягко и щекотно, и Йан рассмеялся мне в губы.

– Это замечательно.

Долгих несколько минут мы касались друг друга руками и губами, как вдруг он мягко толкнул меня вперед, заставляя встать на колени спиной к нему. Я не сразу поняла, что от меня требуется, но не успела ни слова сказать: Йан сжал мои бедра и оказался внутри, заставив меня застонать.

– Это… это грешно! – выговорила я, но он положил ладонь мне на поясницу, вынуждая прогнуться и принять его сильные, глубокие движения.

– Что именно?

– Так только животные… в такой позе нельзя! – прошептала я, сдаваясь.

– Тебе неприятно?

– Немного больно… непривычно, – отозвалась я.

Страсть и жажда любви не пугали меня, но нельзя разом позабыть всё то, что нам втемяшивали в головы жрецы.

– Что же, – отозвался мужчина, склоняясь и прикусывая моё ухо. – Значит, отныне тебе придётся жить во грехе…

– Я читала, что за многие века никто не смог преодолеть их.

– Верно. И никто не знает, что лежит по ту сторону, если не пользоваться Вратами, а взлететь, подобно птицам.

– Только птицы и знают. Вот бы спросить у них!

Йан улыбался, и мне нравилась эта улыбка. По прошествии стольких дней я не хотела даже думать о том, что он мог оставить меня в городе. Да будет благословенна псина Фрэн! Я теперь боялась только одного: как меня примут волки и второй муж.

Добрая супруга Привратника снабдила меня прекрасными тёплыми вещами, самой шикарной из которых был серый, в чёрных пятнах, меховой плащ. В таком не то что гулять – спать в снегу можно! Я была взволнована, и по нескольку раз благодарила новых знакомых, обещая, что буду замечательные вещи беречь.

– Да вещи что, – хитро улыбнулся Брэгс. – Ты мужей береги.

Мне было даже жалко проститься с ними, такими внимательными и сердечными, и я до самого появления преграды молчала. Но уж когда из тумана неожиданно выступили высоченные отвесные скалы, не сдержала удивленного возгласа.

– Невозможно представить, что за сила создала подобные стены! Они сами небеса подпирают макушками. Как думаешь, это магия?

– Да, притом самая могущественная.

Серый камень был почти гладким, и только чернело в полотне скал узкое отверстие: Врата Зальмита, или Прореха. Я представила, как мы въедем в этот разлом, и дрожь пошла по телу.

– А если меня не пустит?

– Куда уж там, – отозвался Йан. – Ты принадлежишь мне, Нуала. Не пустит тебя – и меня тоже не пустит.

Я кивнула, зная, что его уверенность не надуманная, но чем ближе мы подъезжали к Вратам, тем крепче я прижималась к мужу. Ворон шёл бодрой рысью. С таким-то хозяином чего ему бояться? Я вдруг представила, что прямо сейчас случится что-то невероятное, страшное…

– Будешь прощаться с Вардаром? – спросил Йан.

Он привёл меня в чувство. Конечно, я должна была проститься, хотя бы ради дедушки. Кто теперь узнает его могилу, принесёт цветы? Это была всего лишь красивая лесная опушка, окруженная рябинами… Губы шептали на позабытом наречии, вздрагивало внутри. Мысленно я просила предков поддержать мой выбор, и через несколько минут мужчина подал голос:

– Готова?

Впереди стало как будто светлее, и дунуло холодом.

– Ах! – вырывалось у меня.

Из тёплого туманного утра мы выехали в прозрачную от мороза ночь. Бархатно-чёрное небо Зальмита глядело множеством синих звезд, а возле двух ослепительно-белых лун дымкой горела серебряная туманность, похожая на стрелу. Казалось, будто лес и не думает просыпаться – он любовался миллиардами алмазов, что таинственно мерцали в лунном свете, и лишь тёмно-синие тела деревьев и набухшие почки доказывали, что на Зальмит пришла весна.

Широкая тропа вела через старую рощу, где дремали в ожидании мохнатые великаны-дубы. Их толстые шершавые тела плавно выгибались вдоль дороги, и мне показалось, будто они выросли, танцуя…

Выезжая от Привратника, я переоделась в то самое фиолетовое бархатное платье, и, хотя оно было достаточно плотным, прохлада быстро пробралась под одежду. Йан остановился, спешился и накинул мне на плечи меховой плащ.

– Не хочу, чтобы ты к седлу примерзла.

– Спасибо, – тихо отозвалась я. – А что, здесь всегда весна такая?

– На холмах она ласковая, – отозвался мужчина, жадно вдыхая родной воздух. – Но чем выше, тем суровей природа и жёстче магия.

– Здесь бесподобно, Йан! И луны не розовые, и звезды не золотые, но они прекрасны, и как будто тихо шепчут что-то важное.

– Они приветствуют тебя, дитя Лета, – улыбнулся он. – А небо в начале весны всегда такое тихое. Это потом оно станет фиолетовым, как твои глаза, и начнет петь.

Я смотрела по сторонам, стараясь запомнить всё. Леса вокруг были воистину чудесны, темны и безмолвны. Длинные ветви сплетались над тропой, и сквозь них можно было горстями собирать сияние небесных светил… А когда мы миновали сказочную синюю чащу, и мне открылся вид на просторы новой родины, я в восхищении широко распахнула глаза.

– Что за чудо вон там? – прошептала я.

– Это цветные скалы восточной границы. Как станет светлее, ты ещё посмотришь на них.

– Там как будто водопады!

– Так и есть. Десять потоков на десяти вершинах. Это волшебное место. Тебе плохо видно, но за деревьями можно разглядеть Восточную деревню. Населяют её ремесленники и мастера-камнетёсы.

– Все, конечно, – хмыкнул он. – Но нужно ведь не только меч уметь в руках держать. А кто жене гребень вырежет? Кто сеть сплетёт или ложе из дерева сработает? Рабов тут нет, всё сами.

– Понимаю, но дивлюсь такому равенству. А соседи ваши где?

– Их отсюда не видно, у нас обширная территория. Лунный берег и Восточный волкам принадлежит, и остров Мглы на северо-западе наш. Ближайшие союзники – чайки, бурые медведи, барсы и лисы. В океане Тюлени сидят. Там куда холоднее, чем здесь, и ходят зелёные ледяные острова, огромные, как замки. Лисьи норы на юго-западе, а за Керальскими горами лежит огромное море Теней. – Он обнял меня крепче. – На юге логово тигров, которые сами по себе, и свирепых саблезубов, грызущих всех, кто посмеет проникнуть на их территорию. На юго-западе кабаны, а далеко на юго-востоке львы да быки. Есть и иные, с кем мы едва знакомы – гепарды, обезьяны и змеи.

– Ты забирался когда-нибудь на самые высокие вершины? – зачем-то спросила я.

– Да. Я знаю здесь каждую пещеру. А что?

– Просто подумала, что оттуда, должно быть, открывается невероятный вид.

– Ты увидишь все наши земли, Нуала, обещаю, – улыбнулся мужчина. – Но пока что давай прибавим ходу, мне не терпится увидеть брата.

К счастью, вскоре меня сморило, и проснуться выпало уже на рассвете, когда снежный, в прогалинах чёрной земли, лес преобразился в светло-золотую чащу, пронзаемую теплом длинных лучей. Правда, сквозь густой туман мало что можно было увидеть, но я любовалась всё равно: и крутыми холмами, и лесами, и мужем, чего уж скрывать.

Йан отпустил меня привести себя в порядок в охотничьей хижине, и теперь, с распущенными волосами, в мехах, бархате и расшитых сапогах, я чувствовала себя странно. Словно изменилась не только внешне, и, став новой собой, никак не могла к себе привыкнуть. Я дрожала не от холода – от волнения, страха и неизбежности. Красота вокруг заполняла меня сладостью: снег стал цветным, заискрился, и поползли под деревьями густые фиолетовые тени, а маленькие замерзшие озера сплетали в трещинах льда удивительные картины. Всего несколько минут прошло, и туман вздрогнул, медленно распадаясь…

– Драгнур, – сказал Йан, когда мы оказались на гребне высокого холма.

Я жадно смотрела, как выступают из белого плена очертания удивительного дома, что теперь стал и моим.

– А что это означает?

Замок стоял на удобной и широкой макушке горы, и был окружен высоченными сизыми деревьями, которых я никогда в жизни не видела. Он был огромен, и выглядел устрашающе, но я не могла не отметить, как прекрасен дымчато-синий камень его башен, и тёмная лазурь черепицы, и, против обыкновения, большие окна и даже длинные балконы. Жилище волков нельзя было назвать мрачной ловушкой, скорее, замок походил на волшебное творение очень смелого зодчего, который вдохновлялся и горами, и небом, и самим старым лесом.

– А что это за деревья?

– Лунные сосны. Они очень старые, и продолжают медленно расти. С некоторых балконов можно коснуться их толстых стволов. Предки посадили семена, чтобы поддержать силу горы, и крепостная стена нам, в общем, не нужна. Их древесина не горит, и из неё не построишь лодку – сразу тонет. Эти деревья умеют скапливать тепло, и зимой греют нас вместе с пламенем очагов. А еще налёт на их иголках мерцает, отчего ночью вокруг замка образуется сияющий ореол.

– Волшебство… – выговорила я. – Никогда не жила в замке. Вообще-то никогда и не была внутри…

– Ты привыкнешь, – уверенно сказал мужчина. – Волки крепко держатся за свою стаю, и тебя примут. Там Кузнечья деревня, – показал он уютное скопление домиков неподалеку от длинного озера. – Там роща Света, но сейчас её сияние едва заметно. За теми далекими голубыми хребтами, кстати, уже начинаются земли Медведей. И, когда мы во двор въедем, ты собачек не пугайся, они добрые. Эй, Ворон, вперёд!

Я в ужасе схватилась за луку седла: радостный зверь диким галопом понесся вниз по склону. Йан расхохотался, когда я завизжала, и был таким довольным, что мне захотелось его расцеловать.

Однако потом стало не до счастья. Слишком уж быстро вырос впереди высоченный мост, а затем толстые неприступные стены. Ликующие возгласы стоящих на постах дозорных вынудили меня сжаться возле супруга. Я чужая здесь. Как меня примут? Наверняка без особого тепла, ведь во мне не было ярой крови зальмы… Вот открылись ворота, и мы въехали в поросший клёнами двор.

Первыми выбежали навстречу звери. Нет, не собаки, а самые настоящие волки – рыжие, бурые, чёрные и серые. Попадались средь них и белые, а всего стая насчитывала около тридцати зверей. Они радостно поскуливали, глядя на Йана с преданностью и обожанием. Вот уж точно – собачки… Крутились да вертелись у ног Ворона, и Йан весело на них прикрикнул:

– Ну-ка, приставалы, дайте дорогу! Потом понюхаете.

Волки убежали, и мы подъехали к главному входу, где собралась большая толпа. Я чувствовала на себе десятки взглядов, и всё гуще краснела. Люди имели полное право на любопытство, но как же тяжело быть в центре всеобщего внимания! У меня замерло сердце, когда по широкой лестнице спустился навстречу Йану высокий и мощный мужчина в тёмно-зелёном плаще. Я сразу поняла, кто он, и вцепилась в лошадиную гриву. С улыбкой на тонких, красивых губах, нас встречал Ульф Орхи по прозвищу Лютый… Он действительно был темноволос, но пряди отливали старым золотом и не кудрявились, как у Йана. Глаза походили на дымные изумруды, изогнутые брови придавали лицу хитрости, а борода и усы были густыми, хотя и аккуратно подстриженными.

Ульф говорил на хорошем вардарском, но с тем же лёгким акцентом, что и его брат-волк. Неужто ради меня?

Йан спешился, оставив меня сидеть на приплясывающем Вороне, и шагнул навстречу побратиму. Они стиснули друг друга, похлопали по спинам, и рассмеялись, отчего у меня дрожь пошла по телу. Мужчины были почти одного роста, но Ульф – немного выше и плотнее.

– Я бы приехал раньше, но вёз сокровище, брат мой.

Мужчина поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Грохот сердца стал больным, едва выносимым.

– Да, я понимаю, – сказал Ульф. Он уже не улыбался, но и сердитым не выглядел.

Йан снял меня с седла, и поставил прямо перед Ульфом, отчего мне пришлось задрать голову.

– Нуала Лета, это твой супруг, Ульф Орхи.

– Очень рада познакомиться с тобой, Ульф, – выговорила я, утопая в густой зелени его строгих глаз. Он был красив и мужественен, но я боялась его до мурашек – сама не зная, почему.

Мужчина шагнул навстречу, мягко взял меня за подбородок, и мучительно долго смотрел в глаза.

– И я рад, Нуала, – наконец сказал он. – Пойдёмте в дом, всё уже готово.

Я вздрогнула, ощутив на своей спине руку Ульфа и тёплую ладонь Йана. Идти между ними было также странно и волнительно, как и слышать приветственные, одобряющие крики остальных волков.

– Да здравствует новая госпожа!

– Доброй волчицей одарил нас вождь!

И многие другие восклицания на чужом, певучем и звонком наречии. Откуда они знали о моём роде? Угадали? И почему Ульф не слишком удивился моему появлению? Неужели Йан как-то смог предупредить побратима о том, что появится не один? Я надеялась, что волки не пожалеют о своих словах спустя время, но никак не могла унять дрожь в коленях. Куда уж там осмотреться! Я так сильно волновалась, что не замечала обстановки и деталей. Даже когда Йан снял с меня плащ, лишь вздрогнула и робко ему улыбнулась.

В обширной прихожей нас встретила молодая женщина с длинной чёрной косой и серыми глазами. Была она высока, стройна и округла – сама женственность и великолепие во всём: от синего струящегося наряда до гордой осанки.

– Ох, радость-то какая! – воскликнула она. – Наша госпожа! Ты, должно быть, устала с дороги?

Я могла только кивнуть, и женщина принялась хлопотать возле меня, то предлагая попить тёплого молока, то протягивая влажное полотенце – освежиться с дороги, то по-матерински поглаживая меня по плечу и ворча на Йана, что он как всегда ехал день и ночь, не давая коню и супруге достойного отдыха…

– Ужин почти готов. Сейчас покушаешь нормально, и сразу сил прибавиться. Йан, ты загорел, словно вархуг! – сказал она, по-дружески пихнув мужчину в бок. – Проходите скорее. Младший и старший снова вместе, радость вернулась в дом!

Так я узнала, что Ульфа и Йана зовут не только вожаками или просто по именам, но и согласно их возрасту. Старшим был, конечно, Ульф, хотя, как я вскоре выяснила, он родился всего на год раньше побратима. Ему было тридцать три.

Настойчивую и заботливую женщину звали Жилль, и она уже много лет была домоправительницей Драгнура. Йан подвел меня к огню, мерцавшему в большом очаге, и, успокаивающе погладив по щеке, оставил одну. Появились волки, и я понимала, что ему хочется пообщаться с друзьями, которых он давно не видел, но как же пусто и тревожно стало без его крепкого пожатия, дыхания и настойчивого запаха.

Я поправила платье, как можно ровней устраивая на плечах широкий ворот, и пригладила волосы, растрепавшиеся после бешеной скачки. Вот бы заплести косу! Я боялась двинуться места, и только смотрела на пламя, не думая ни о чем. Мне даже есть не хотелось, и вряд ли я смогла бы сейчас уснуть. Лишь через несколько минут отважилась поднять голову и осторожно осмотреться.

Главный зал был обширным и хорошо освещался, но не грибами, а большими мерцающими камнями – светло-голубыми. Я знала, что такие светильники – большая редкость для Вардара, но здесь они, судя по всему, были привычным украшением. К тому же окна, не забранные ставнями, пропускали достаточно солнечного сияния, и стекло было настолько прозрачным, что позволяло увидеть в точности рисунок облаков на синем небе. Высокий потолок поддерживался колоннами, а стены были завешаны искусно выполненными гобеленами в сине-зеленых тонах. Я, поняв, что временно лишена всеобщего внимания, подошла к окну и выглянула наружу. Зала располагалась на высоте третьего этажа, то есть отнюдь не на самой верхотуре, но вид всё равно был впечатляющий: круглые оладушки холмов, реки и озёра, и далёкие высоченные вершины в снегах, искрящихся на солнце. Мне очень понравился засаженный деревьями внутренний двор, он был по-особому уютным. Я определила, где находится конюшня, увидела вдалеке загоны с коровами, козами и овцами, и странный теремок у озера. А когда снова обернулась, поняла, что никто на меня не смотрит – мужчины увлечённо и весело что-то обсуждали.

Стоило немного расслабиться, как они подошли ко мне. Оба протягивали свои ладони, наверняка для того, чтобы отвести к столу. Наверное, здесь так было принято, но я чувствовала себя неловко, однако постаралась вести себя естественно и спокойно – ради Йана.

Моё место располагалось меж супругами во главе стола, и, едва я устроилась на широком стуле, как сели и все остальные. За столом помимо меня женщин не было, и это только больше пугало. Я почувствовала голод, но, когда еда была расставлена на столе, напряженно ожидала, что кто-нибудь начнет трапезу.

– Только после тебя, – склонившись, сказал Йан.

Я подцепила кусочек из тарелки, и, стоило ему оказаться у меня во рту, как за столом начались разговоры и застучали ложки. Я старалась понять вкус пищи, но жевала только потому, что урчало в животе. В таком волнении всё казалось одинаково пресным, хотя выглядело вполне аппетитно.

– У Глаха и Лави сын родился, – сказал Ульф на вардарском, и я запоздало сообразила, что они действительно говорят на нём ради меня.

– Здорово! – улыбнулся Йан. – Как назвали?

– Тари. Здоровый малыш, но роды были тяжелыми. К счастью, Лави уже ничто не угрожает.

– Это радостная новость, особенно после того, как они потеряли старшего в последней битве. Я не вижу Гурфика, – продолжил Йан, уминая еду с видом человека, оказавшегося в раю.

– Он пошел собирать травы и коренья для зелий.

Мне очень хотелось спросить, кто такой этот Гурфик, но я промолчала. Однако Йан, видимо, прочитал мои мысли.

– Гурфик – наш целитель, – сказал он. – Отличный. Он не рожден волком, но живет с нами уже десять лет и является полноправным членом стаи.

– Понятно, – улыбнулась я. – И знает травы.

– Нуала тоже хорошо знает травы, – сказал Йан. – У неё целый сундучок со всякими склянками. И Ворон её, кстати, принял как родную. Сразу видно: зверословка из Летов!

Его последняя фраза не осталась без внимания: мужчины по очереди стали поворачивать головы, и вскоре один из старших, красивый седовласый воин, обратился ко мне:

– Добрая госпожа, не могли бы вы рассказать немного о своей родине? Прежде ни один из нас не имел удовольствия встретить дитя солнечного света, и мы никогда не бывали в стране Лета.

Я посмотрела на Йана, потом на Ульфа, ожидая их разрешения, и братья одновременно кивнули. Нужно было собраться с мыслями и попробовать отдать им всем хотя бы частицу моей светлой памяти. Никто ведь не хотел узнать, как погибал мой род… Я откашлялась и постаралась улыбнуться как можно приветливей:

– Спасибо за вашу просьбу, господин. Мне будет приятно поведать о красотах жаркого края. – Я машинально поправила косы и сказала: – Моя родина славилась самым вкусным мёдом и прекрасными лошадьми, а ещё хитрыми речными рыбами величиной с человека, поймать которых считалось великим делом. Летам не было нужды носить меха, у нас не бывало сильных холодов, хотя снег выпадал. Возле дома у нас росли низкие раскидистые черешни и старые корявые яблони. К середине лета на них появлялись зелёные зародыши, которые к осени превращались в огромные ярко-малиновые плоды. Вся земля была усыпана ими, и мы варили повидло и делали наливки. А ещё у нас рос янтарный виноград, из которого делали прекрасное вино. Я, правда, не знала его вкуса, была слишком мала, чтобы пробовать. – Я замолчала, подавляя тяжёлый вздох, но за столом царила тишина – мужчины ждали продолжения, и я сказала: – У нас не водились волки, и до встречи с Йаном я не знала, как они выглядят. – По залу пронесся тихий одобрительный смех, и я продолжила увереннее: – Самым крупным зверем светлых холмов был дикий земляничный кот.

– Который ловил мышей, а на десерт закусывал земляникой? – улыбнулся Йан.

Я не сдержала облегчённого смешка.

– Он действительно любил землянику, но помимо мышей отлично ловил рыбу, крупных птиц и кроликов. А земляники у нас было очень много, целые огромные поля, обобрать которые не удавалось даже всем родом. – Я задумчиво поправила выбившийся локон и добавила: – Я росла средь белых табунов и пушистых трав, но всё это осталось далеко в прошлом.

– Только чудо могло помочь тебе спастись после резни Тёмных магов, – сказал один из волков.

– Да. И этим чудом были мои родители.

– Он был зверословом и отличным стрелком, но никогда не воевал, хотя в тот роковой день сражался до последнего, пока не лишился обеих рук. А вот дедушка был мастером стали, но он во время битвы был на дальних выгонах, и просто не успел к сражению… Зато сберегал меня долгие годы, не давая отчаяться и сдаться на милость врагам. От него у меня осталось особое оружие, которое он после своей смерти велел хранить вдали от чужих глаз. Он сказал, чтобы я спрятала его и делала вид, будто не знаю о его существовании до тех пор, пока не обрету новую семью. Если обрету… – Я прикусила губы, надеясь, что не сболтнула лишнего, но потом решила, что от волков у меня не должно быть тайн.

– Покажи, – тотчас попросил Ульф. – Мы не оскверним его своим любопытством.

Я кивнула, и начала было подниматься, но Йан удержал меня.

– Я принесу.

Когда он вернулся с моими сумками, я поспешно склонилась над самой большой, коря себя за то, что не показала эти вещи Йану раньше. Я просто забыла о них, замотанных в плотную ткань, но теперь ощутила привычную дрожащую тревогу, едва два кинжала в простых ножнах увидели свет. Мышкой пробежала мысль: а ведь меч Йана, что назывался Теменью, был чем-то на дедушкино оружие похож…

Ульф и Йан тотчас склонились над оружием, и остальные волки встали со своих мест.

– Белое железо, – сказал Ульф.

– Узорчина! – подхватили остальные.

– Удивительно, – улыбнулся в усы тот самый седовласый волк.

Они всей толпой долго изучали кинжалы, и, когда двое подряд парней порезались, едва коснувшись лезвий, Йан посмотрел на меня:

– Можно мне твою ленточку?

– Конечно.

– Не перережет, – сказал один из мужчин.

– Ещё как, – отозвался Йан.

Тонкое полупрозрачное облачко упало на лезвие – и мгновенно распалось надвое.

– Несите полено!

– С гвоздями!

– Кем был твой дед? – наконец спросил Ульф.

Я отважилась поднять на него глаза.

– Он служил королю Лета в годы своей молодости. За несколько дней до смерти он рассказал мне, что выполнял особые приказы, а также разведывал магию, но большего я так и не узнала.

– Жаль, – сказал мужчина, и всеобщее внимание вновь переключилось на кинжалы.

Жилль подошла ко мне и тихонько потянула за руку.

– Идём, милая. Они сказали тебе замок показать. Пусть поглядят да поизучают. Не бойся, волки ребята аккуратные, не испортят.

– Я не боюсь и доверяю им.

Решительно встала и пошла за Жилль, и была рада, что та попросила называть себя по имени и обращаться впредь по любым вопросам. Вскоре я познакомилась с девушками, которые жили и работали в замке. Многие из них были супругами воинов, и нашли дело себе по душе.

Жилль провела меня по этажам, объясняя устройство замка, но я немногое запомнила. Поняла только, что Драгнур был велик и красив, и всем хватало в нём места. Я встрепенулась, только когда женщина стала подниматься в одну из башен, на ходу поясняя:

– Там ваша комната. Далековато, конечно, но энергии наверху замечательные. Ты сама скоро почувствуешь.

Я была взволнована тем, что увидела. Покои побратимов оказались отнюдь не мрачными. Большая комната разделялась на три части: спальню, гардеробную и купальню. В спальне было не так много мебели: две кровати по углам, тумба, красивое тёмно-голубое кресло, а на стенах – плотные шерстяные покрывала. Я заметила винтовую лестницу, ведущую выше, и спросила Жилль, что находится под самой крышей.

– Да ничего. Хлам всякий лежит. Потом залезешь, поглядишь. Может, придумаешь, для чего можно использовать эту странную мансарду.

Я как-то сразу поняла, что можно сделать в верхней части башни: комнату для хранения и изготовления зелий и микстур! А ещё там наверняка будет удобно сушить травы и ягоды.

– Скоро здесь появится брачная постель, – продолжила с улыбкой Жилль. – Поставите её в центре – и горя знать не будете.

– Не… не уверена, – задохнулась я. – Ты же понимаешь, что леты придерживались иных обычаев… Порой человеку нужно время, чтобы освоиться.

– Хорошо тебя понимаю, хотя я чистокровная волчица.

– Было, – вздохнула женщина. – Первый погиб несколько лет назад, а второй, Матти, как раз тебя про родину спросил. Красавец он, да? Вот ты удивляешься, как мужчины делят одну женщину, а мне не понять, как по ту сторону Врат единственный муж использует свое право силы и за оплошности жену колотит. У нас такое поведение бесчестно, неприемлемо.

– То есть мужья не наказывают жён?

– Не кулаками уж точно. Тут ведь что важно? – деловито произнесла она. – Взаимопонимание между мужчинами. Вот ты бы согласилась делить своего мужа с ещё одной женщиной? И я нет. А они умудряются так между собой ладить, что каждый по-своему любит, бережет, радует. И без ревности.

– Что само по себе странно.

Женщина отмахнулась.

– Чужие обычаи всегда кажутся странными. Ты сердцем, не умом, это попробуй понять и принять. Йан и Ульф справедливы, терпеливы и добры, хотя и не всегда. Порой им необходимо быть жёсткими, но не с тобой. Брак трёх – это труд и терпение. Иногда мне казалось, будто любви моей не хватает для всех, а иногда я злилась на них обоих… Бывало, что мне не хотелось видеть ни того, ни другого. Я в юности была чрезвычайно обидчивой.

– И как ты справлялась? Где находила терпение?

– В них же, в мужьях моих. Прежде всего, терпеливы были они. Я любила их несмотря ни на что. Любовь-то ведь тоже разная бывает – порой это нежность, порой страсть, а иногда обычный сон бок о бок – спокойный и мирный.

В дверь постучали, и вошли два парня с моими и Йана вещами.

– А, спасибо, волчата, – сказал Жилль.

– Большое спасибо! – сказала я, принимая сумки.

– Доброго вам отдыха, госпожа, – отозвались парни и закрыли за собой дверь.

– Скоро ещё воду принесём, – сказала женщина. – Кровать тоже найдем и поставим, ребята устроят.

– Я могла бы помочь…

– Нет, ты слишком устала. Вон, синяки какие под глазами! Разбери вещи, а мы сделаем это мужское логово поуютней.

Разбирать было, в общем-то, нечего, я только разгладила свои платья на вешалках, и разложила немногочисленные вещи по полкам. И тут пришел Ульф – один, без Йана.

– Будешь пока что спать на моей кровати, а я на полу, – сказал он. – Большая кровать сломана, мы сделаем новую.

– А я думала, она на чердаке, – сказала Жилль. Женщина успела принести полотенца и простыни, а ещё несколько сорочек.

– Нет, – коротко ответил Ульф. – Подушку нужно поискать. Я привык без неё.

– Спасибо тебе. Я тоже могу без подушки, – неуверенно улыбнулась я.

Ульф сказал Жилль что-то на зальмском, и та вышла. Мы с мужем остались наедине, и я чувствовала, как тягостно молчание.

– А… тебе будет удобно на полу? – выдавила я, чтобы сказать хоть что-то.

– Да.

– А я не знаю вашего языка.

– Ничего. Изучишь.

– Говорят, он сложный.

– Смотря, как тебя будут учить. Думаю, главное не торопиться. Зальмы в своей речи используют чувства и образы. Одно и то же слово можно произнести так, что оно будет иметь разное значение.

– Я буду стараться.

Ульф кивнул. В нём не было самоуверенности, но от него исходила подавляющая сила, и я хотела забиться в уголок, а ещё лучше залезть под одеяло, если бы была уверена, что там он меня не достанет. Хорошо, что с подушкой вернулась Жилль, и Ульф, кивнул нам, вышел.

– Ну, вот. Твое временное ложе, – сказала женщина, когда мы вместе застелили постель чистой простынёй и мягким пледом из светлой шерсти.

– А почему не колется?

– У нас овцы волшебные, – хитро подмигнула мне Жилль, и мы рассмеялись.

Через некоторое время пришли несколько женщин с ведрами, и, когда ванна заполнилась до краёв, Жилль предложила мне помочь с мытьем головы. Я была ей благодарна, но, сидя голышом в окружении горячих камней, каждый миг ждала, что вернутся мужья. Я и сама не понимала, почему так боюсь. Наверное, слишком уж ладно всё шло: новый дом оказался прекрасным, волки были добры и спокойны, и, кажется, моё проклятие ни на кого не подействовало…

– Я пойду, дела ещё есть, – сказала женщина, напоследок облив меня чистой водой. – Не стесняйся, обживай комнату. Они будут только рады.

– Огромное спасибо за помощь с волосами! – улыбнулась я. – Я вообще-то привыкла сама справляться, но так быстрее и удобнее.

– Я с радостью, но можешь в следующий раз просить супругов. Мне Матти и спинку трёт, и волосы расчёсывает. Хорошо!

– Десять лет уже, – улыбнулась Жилль.

– Вы вместе так долго, но сохранили тёплые отношения, – сказал я. – О таком можно только мечтать.

– Скорее жаркие, – хмыкнула женщина. – Страсть меж любящими обязательна, особо когда муж такой сдержанный и спокойный, как Матти. Ты отдыхай, завтра увидимся.

– Доброй тебе ночи, – сказала я, раздумывая над её словами.

Едва женщина ушла, я замоталась в полотенце и осторожно подошла к окну. Благодаря камням в купальне было душно, но прохладный воздух задувал из приоткрытого окна, и я любовалась светящейся хвоей исполинских сосен. Это было что-то невероятное, воистину магическое. Даже луны не давали такого искрящегося мерцания.

Спохватившись через несколько минут, я слила воду, как показывала Жилль, и, надев плотную сорочку, села на постель чесать волосы. А всего через мгновение вошли Ульф и Йан. Я тотчас поднялась, щёки вспыхнули, но Йан успокаивающе поднял ладонь: