Текст книги "Последняя из страны Лета (СИ)"
Автор книги: Мишарина Галина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Мне было не больно и не страшно. Я даже рану на руке как следует не перевязала. Облизнула пересохшие губы и зашептала:
– Молю вас, светлые боги моей родины, услышьте! Молю вас, духи волчьей долины, придите на зов! Не оставьте любимого моего одного во тьме! Пусть весь свет, что дарован мне, перейдет в мой новый дом, к моей новой семье, моим мужьям – живому и мёртвому. Молю тебя, хранящий предок-волк, не покинь! Помоги Ульфу Орхи биться во мраке, подскажи ему путь! Помоги Йану Орхи обрести успокоение, выведи его к зелёным берегам далёкого неведомого края, где соберутся достойнейшие из воинов… Небо благородное, святое, молю, окутай тёплыми туманами всех, кто упал во тьму! – Я сглотнула слезы и продолжила: – Любимый, прошу тебя, вернись! Ты нужен своей стае и твоей сааф! Пусть эта вода даст тебе силы, пусть она всех, кто храбро сражался и победил, поставит на ноги. Умоляю, не оставь нас, добрая магия земли! Лунный свет, даруй надежду и силу!
Я зачерпнула полную флягу, потом набрала ещё одну. Склонилась, касаясь лбом промёрзшей земли, коснулась губами ручья, и встала, чувствуя, как дрожат в горле слёзы.
– Едем, – как-то странно посмотрел на меня Роуми.
Дома нас ждали с нетерпением. Я чувствовала, что волкам хочется задать мне множество вопросов, но они сдержались. Первым я напоила Ульфа, потом остальных. И потекло медленное, усталое время, когда мгновения застревали в жаре и холоде, в печали и надежде.
Я не могла спать. Смотрела на Ульфа, не отрываясь, и шептала без устали слова молитв. Я держала его за руку, целовала его, проверяла повязки и ждала. Все мы ждали.
Настала ночь. Луны по-прежнему были красными. Один из воинов, Толл, рассказал, что бурые и белые остались добивать тёмных, и что Гацерос закрылся. Напился крови. Получил свои жертвы. Теперь много лет он будет спать…
Йан. Я не могла думать о нём как о мёртвом. Наверное, просто не осознавала этого. Что есть внезапная и жестокая смерть, даже если она – во благо будущего?
– Нуала, – вдруг сказал Ульф.
Он не проснулся, но ладонь моя метнулась к его лбу и упала на грудь мужчины.
– Жар спал, – прошептала я. – Он не горячий! Слава богам!.. Матти, прошу, побудь с ним.
– Ты куда? – насторожился мужчина.
– Мне нужно выйти. За ворота. Я сейчас. Через несколько минут вернусь.
Он кивнул, и я, не взяв ни плаща, ни шапки, побежала прочь. Не выбирая направления, я просто скатилась с горы вверх тормашками, села в сугроб и завопила, закричала, застонала. Сорвала прочь повязку, вцепилась в волосы, впилась ногтями в ладони – до крови.
– Сааф, – вдруг сказал знакомый голос.
– Светлые боги, зачем ты встал?!
Он опустился рядом со мной в сугроб, и, морщась, раскрыл плащ:
– Иди сюда.
Я попыталась было поднять его, но потом прижалась, осторожно обхватила, продолжая стонать в голос от боли.
– Я так счастлива, что ты жив… Мне больно… Я позабочусь о тебе, обещаю.
Он коснулся моих мокрых щек губами и пробормотал:
– Прости, моя солнечная малышка. Я должен был сберечь Йана.
– Ты сделал всё, что смог, Ульф. Ты сражался яростно, и был рядом с братом до последнего. Это вражеская стрела убила его, не ты.
– Откуда ты знаешь?
– Значит, правда. Я видела сон этой ночью. Видела битву у Глотки… Прошу, пойдём домой. Тебе нельзя сейчас вот так запросто вставать и ходить за мной.
– Мне можно всё, что я посчитаю необходимым, – отозвался он беззлобно. – И твои слёзы – они и мои тоже, Нуала. Я не хочу, чтобы ты скорбела в одиночестве. Помоги мне, – вдруг сказал он шёпотом. – Я ведь совсем не умею плакать.
Я прижалась к его щеке губами, чувствуя, что никак не могу сдержать тёплый болезненный поток. Горе было слишком велико, и слёзы всё не кончались.
Я почувствовала, как он судорожно сжал мою руку, но не понимала, целуя его лицо, где чьи слёзы. Мы словно стали одним целым, срослись намертво, и, хотя это не приносило успокоения, но даровало облегчение нашим усталым душам.
– Потери велики у всех, – говорил Ульф. – Тигры и барсы лишились половины своих людей, саблезубы потеряли у Врат почти всех, но они и сражались безрассудно. Полезли зачем-то на мост, да так там и остались бы, если бы не бурые. – Он задумался и продолжил: – Я не был в битве двадцать лет назад, но знаю, что, когда Гацерос закрывается, происходит огненная вспышка – красная и чёрная. В этот раз всё было иначе.
– Так ли, как в летописях? – спросил старик Горд, воевавший с тёмными много лет назад.
– Нет. Не похоже на все прежние смыкания Врат. Острые зубы чёрного острова не просто окаменели, они как будто ссутулились, изменили очертания и цвет, словно покрылись золотисто-песочным налётом. И снег пошёл голубой – от него раны сильнее болели.
Волки начали взволнованно переговариваться, а я прижалась к Ульфу, чувствуя, как он тихо вздохнул. Мужчина рассказал всё, не утаив ни детали, не поведав лишь об одном: о своих чувствах. Однако я знала, что ему больно, и эту боль он не отдаст никому.
Вскоре мы накрыли на стол, и снова все разговоры были о битве. Каждая семья потеряла кого-то – сына, отца или родного брата. В стае кроме Гурфика не было чужих, и те женщины, что вышли замуж за волков, оставив родные кланы, считались теперь волчицами – пусть рыжими или светловолосыми, как я.
Йан мог стать замечательным отцом и прекрасным дедом. Он должен был прожить гораздо дольше. Для меня самым трудным было чувство глубокой опустошённости, которая, если надавить, вздувалась, подобно пузырю. Я никогда не коснусь Йана. Никогда не поцелую. Он не обнимет меня и не посадит впереди себя на коня. Мы не сможем стать ближе, не проснёмся в путанице рук и ног, и не прыгнем в сугроб, чтобы изваляться в снегу по самые уши.
Его нет. Он ушёл. Моё сердце медленно остывало. Я не смогу сказать ему, что люблю. Не расскажу о своих снах и не узнаю, что снится ему. Йан не улыбнётся мне…
Если бы только я получила возможность управлять временем! Если бы могла вернуться в прошлое! Лучше бы мне никогда не знать его, сидеть в тот вечер дома. У нас не было бы счастливых мгновений вместе, но он был бы жив.
Однако глубинная мудрая часть меня повторяла, что иначе быть не могло. Я спасла братьев от Гурфика, но не смогла справиться с кромешной тьмой гор. Мне казалось, будто из меня выжали всё доброе и нежное. Прошло, оставило Драгнур биение большого огненного сердца. Мы не могли даже правильно проститься с Йаном, ведь его меч исчез во мраке вместе с хозяином.
Без его тепла моя душа серела, теряла искры важных чувств. Я молилась через боль, думая о том, что второе сердце всё ещё бьётся, и всё ещё жив мой старший муж. И ради него нужно было справиться, принять муку. Ради него я должна была жить – не как прежде, бесконечно счастливая, но и не сдаваясь. Если моего света хватит для осторожного счастья. Если он вообще остался у меня, этот свет.
– Как мы простимся с погибшими, Ульф? С теми, кто упал за край…
– Для этого есть специальная церемония. Я отдам брату свой меч. Так как тел нам не обрести, нужно найти что-то, что принадлежало Йану и другим… – Рука его, гладившая моё плечо, на мгновение замерла. – Считается, что все, кого приняла Глотка, становятся её пленниками, но волки в это не верят. В смерти для каждого будет свой сааф, и, уверен, Йан его уже обрёл.
– Как нам справиться, Ульф? – прошептала я. – Я даже думать не могу… А когда пробую почувствовать, сразу плачу.
– Это пройдёт. Боль утихнет, – сказал он. Пальцы мужчины напряглись, и я ощутила, как он подавил тяжёлых вздох. – Волки быстро выздоровеют, мы будем жить, как жили раньше. Почти также, – прошептал он. – Вот только сами вряд ли станем прежними. Смерть рядом с нами с момента рождения. Она не плохая и не хорошая, она – продолжение. Когда лежал без сознания, я видел её. Парил, как ты и описывала, стремительно перемещался. Я побывал у Глотки, пронёсся над водой, и как будто увидел Йана на берегу Гацерос. Словно он стоял, обнажённый по пояс, в воде, и сражался с чем-то невидимым. А потом посмотрел на меня и улыбнулся.
– Я бы так хотела, чтобы он вернулся… Хотя бы на минуту. Чтобы сказать, как я дорожила им и как сильно любила. Говорят, любят просто так, но я могу назвать множество причин, почему Йана можно любить. Также как тебя.
– Нуала, не нужно, – сказал он. Голос звучал напряжённо.
– Ты не веришь мне?
– Верю, сааф. Но сейчас мне трудно принять твоё чувство.
– Малышка, ты слишком строга к себе. Я верю, что это истинное чувство, которое даровано нам свыше, но не могу избавиться от собственного чувства вины. – Он приподнялся, поморщился, и я поспешила помочь. – Это Йан должен был вернуться, не я. Он был необходим клану. Таких молчаливых суровых волков, как я, у нас пруд пруди… Младший же был способен создать радость из крошечной искры, а его порывистость никогда не была излишней.
– Вы должны были вернуться вместе. Ты, значит, нам без надобности? – яростно возмутилась я. – Не надо так!
– Не нужно утешений, Нуала, – сказал он строго. – Я прекрасно знаю, как было бы лучше. И ты любишь Йана. Любила. Я чувствовал между вами особую связь, которую старался поддерживать. А теперь, когда она разорвана, ты стала другой. Твой свет угас, и вряд ли новая любовь – ко мне или моя – сделает его таким же ярким, как прежде.
Снова я выбрала совсем не тот момент для признаний, но должна была удержать Ульфа от падения во тьму. Я склонилась и поцеловала его – без страсти и напора, но вложив в прикосновение все те противоречивые, пылающие чувства. Мне было больно, страшно, горько… Но Ульф был рядом. Он не погиб, хотя я могла потерять их обоих!
Мужчина ответил на поцелуй не сразу, замер, нахмурился. Но потом положил ладонь мне на затылок, нежно погладил.
– Дай мне время, сааф.
– Сколько угодно, мой волк.
Я обняла его, постаравшись не задеть повязки, и вскоре мы уснули, не ожидая от ночи ни покоя, ни чуда.
Мы похоронили младшего совсем не так, как следовало. Отправились в огонь его вещи: расшитая рубаха, пояс и серебряная пряжка волка… И меч Ульфа покинул хозяина, встал за брата стеной.
Не знаю, как сдюжила я эту боль. Если бы не Ульф – сама бы в костёр вошла, только бы не бросать Йана одного во тьме. Но старший нуждался во мне, а я нуждалась в нём, и было в этом отчаянном объятии хоть какое-то облегчение.
Спустя три недели после битвы, когда волки уже залечили раны, в Драгнур приехали вожаки на Совет Кланов. Были там не только наши союзники вроде бурых и белых медведей и лис, но ещё и кабаны, саблезубы и тюлени, которые предпочитали сохранять нейтральную позицию и ни с кем соглашений не заключали. Я сдержанно радовалась, что наконец-то познакомлюсь с сестрой Ульфа, но она приехать не смогла. Капитан чаек, Оси Остр, передал от сестры письмо и сказал, что женщина совсем скоро родит.
– Ты уж прости, Ульф. Не отпустил я. Знаешь, каким трудом нам это дитя далось…
Мужчина кивнул и сжал плечо старого друга.
Глава чаек понравился мне сразу. Было в нём что-то притягательное, и дело было не только в запоминающейся внешности. Мужчина был ниже Ульфа на полголовы, худощав и строен, но подвижен и гибок. У него были сизые волосы до плеч, светлые живые глаза и загорелое лицо с красивыми чертами. Он говорил со звериным акцентом, и собрание кланов было для меня возможностью лучше изучить зальмский. Я знала уже, что каждый клан несколько иначе произносит многие слова, а некоторых и вообще с трудом удавалось понять.
Однако мысли мои всё равно были только об Ульфе и Йане. Я не могла не думать о них. Даже сон мне снился всегда один и тот же: Йан, который слепо бродит по лесу, и Ульф, лежащий у воды и не могущий напиться. Я пыталась истолковать гнетущий кошмар самостоятельно, и никому о нём не говорила. А потом к недавним бедам добавились новые: в замке начались напряжённые, порой грубые беседы между давними противниками. Тот же глава кабанов смотрел на меня со свирепой вежливостью, и, чувствовалось, что только здоровый кулак Ульфа останавливал его от того, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
Собрание состоялось на третий день, когда враги и друзья немного пообтёрлись, и готовы были встретиться лицом к лицу в большом помещении зала советов. Женщин туда никогда не приглашали, а потому мы с Лэйт и Жилль остались за дверями, навострив уши. Молодые волки, стоящие на страже, только посмеивались.
– Зря время теряете.
– Ничего не услышите.
– Идите отдыхать, они там до ночи будут заседать…
В конце концов, Лэйт не выдержала:
– Девочки, идёмте. Разговор есть. – И решительно нахмурилась, когда мы остановились возле окна: – Предлагаю разделиться. К этому залу можно подобраться с балконов, можно подслушать сверху – там есть проход.
– Или из коридора, – кивнула Жилль. – Который у второго входа. Там дверь не такая толстая.
– Я – на балконы.
Они не стали спорить, и вскоре я уже сидела на морозе, скрывшись за скамьёй, и внимая чужим голосам. Было странно и как-то не слишком радостно, но потом любопытство победило здравый смысл.
– А если вы ошибаетесь? – сказал кто-то. Возможно, голос принадлежал капитану Оси. – Если причина не в этом?
– Мы тебя слушаем, вожак саблезубов. – Это был Ульф. – Только помимо предположений попробуй предоставить неопровержимые доказательства её вины.
У меня мороз пошёл по коже. О ком они говорили?
– Тёмные маги никогда не ошибаются в своих проклятиях. Твоя жена стала причиной этой войны, Ульф Орхи, хочешь ты признавать правду или нет!
– Я всегда признаю правду, когда она доказана. И, не сочти за оскорбление, но ваш брат – Гурфик – пытался мою жену изнасиловать и убить, а до того отравил и замучил нескольких волков. Он делал так, потому что хотел власти, но я бы никогда не поверил в предательство, если бы не был свидетелем его злодеяний. И сейчас…
Я сжалась в клубочек. Всё. Это был конец.
– Она принесла с собой тьму!
– Эта женщина была привезена Йаном из тленного края!
– Мы поддержим волков. Лисы не пойдут против своих побратимов.
– Вы слепы! Какие доказательства вам нужны? Никто не мог спровоцировать открытие тьмы кроме чужестранки!..
– Нуала Орхи из летов – моя жена, – повысил голос Ульф, и все сразу замолчали. – И я не позволю оскорблять её. Не на этом собрании. Не тогда, когда ещё не оплакали павших. Она спасла всех, кто был ранен у Глотки, в том числе меня самого. Проклятая кровь никогда бы не оживила спящую землю…
– Ты не прав!
– Грядут новые беды!..
– Волки всегда поддерживали нас, и мы их поддержим. Барсы с тобой и твоей супругой, Ульф.
– А мы против!
– Ты не будешь ничего требовать у меня, Суд. Моя жена не появится перед вами, пока вы все не перестанете судить бездумно, просто потому, что так проще.
– Значит, вы вынудите нас разорвать братство кланов…
Я отшатнулась от двери. Он будет защищать меня до последнего, даже ценой собственной жизни, если саблезубы и кабаны объявят нам войну. Как долго я буду отравлять чистые земли своим присутствием? Пока не пойму, сколько боли причиняю людям? Конечно, именно моя тьма убила Йана. Из-за меня погибли остальные… Это моя невиданная смесь привлекла нечисть: врождённый свет вперемешку с чернотой магии. А вдруг Гацерос не закрылся? Вдруг оттуда снова вылезет смерть?
Ульф ошибался. Йан ошибся насчёт меня. Я была и оставалась Проклятой, и ничто не могло этого проклятия снять. Я должна была покинуть Зальмит как можно быстрее, и от принятого решения сердце пронзили ледяные иглы безысходности. Сбежать можно было только сейчас, когда Ульф целиком сосредоточился на проблемах кланов. Иначе потом, когда страшное решение будет принято, он меня не отпустит. Но нельзя было уехать, не попрощавшись. А потому я, вернувшись в башню, схватила лист, тонкое перо и принялась писать, едва сдерживая слёзы: «Любимый, прости за всё плохое, что я сотворила. Знаю, одних только слов недостаточно, также как мне всегда будет недоставать твоего тепла. Но я должна уехать. Зальмит не должен страдать от моего проклятия, и ты должен жить. Я счастлива, что у нас был этот год, заполненный болью и любовью. Если ты когда-нибудь сможешь простить меня… если я прощу себя… И душа Йана вернётся, чтобы всегда охранять свой дом, своё логово, и своих братьев. Я знаю, что оставлю в Драгнуре своё сердце. Я знаю, что ты всегда будешь моим волком. Мои благословения – смерть, и только. А раз я не могу быть счастлива и отбираю счастье у тех, кто мне дорог, остаётся только уйти. И ещё раз прости… Я всегда буду любить тебя, мой суровый, бесстрашный, добрый волк».
Чувства мои метались в ужасе от происходящего, и боль выкручивала внутренности, делая невозможными даже слезы. Я наскоро собрала самое необходимое, оставив и наследие предков, и даже свои зелья. Только тёплая одежда, парочка склянок для храбрости, прочная обувь да оружие. Ну и немного еды, что осталась от обеда.
Мне нужно было успеть добраться до портала до того, как волки хватятся. Они любили меня. Они попытаются меня остановить. Но чтобы из-за проклятой началась война между кланами?.. Нет. Я должна была положить конец пересудам, обвинениям и ненависти.
– Нуала, ты куда это? – спросил дозорный по имени Корри.
– Немного развеюсь. Тишину давно не выгуливала.
– Одна?
– Я недалеко. Не переживай, скоро вернусь.
Как плохо, что мне приходилось ему врать!
– Ну, ладно. Будь осторожна, солнце скоро сядет.
Я знала это. Я ждала необходимый мрак. Совсем скоро меня снова окутает темнота портала, и я ринусь к Вратам, чтобы вернуться на Вардар. Я знала, куда отправлюсь. Туда, где самое место приносящим несчастья – на проклятую землю моего угасшего рода, в прежде зелёную, а теперь чёрную страну Лета. И да простят меня любимые за то, что принесла в их дом столько горя…
В сердце выросла пустота, тишиной объяло душу. Я прощалась с синими деревьями, и узкими тропами, и красными кустами, которые шагали по склонам в глубокие овраги. Деревья не боялись одиночества, и я постараюсь его принять. Главное, чтобы продолжалась жизнь, и сила не иссякла, а что мне больше не дышать ветром и ароматами гор – пусть. Я справлюсь ради любимого. Как бы больно ни было.
Чтобы осуществить задуманное, я снова должна была стать парнем, но на сей раз зайти дальше: не просто отрезать волосы, но еще и перекрасить их. Корень вогра мог придать прядям противный морковный цвет, к тому же следовало подпортить кожу, сделаться грязной и плоской. А уже потом отправляться через леса и поля к чёрным землям Леты. Смогу ли я добраться туда живой, было неведомо.
В Вардар уже пришла весна, и всё вокруг цвело. Мне не составило труда найти нужный корень и размочить его. Я взяла кинжал, безразлично отрезала волосы по плечи и убрала косу в сумку. При первой же возможности сожгу.
Корень ужасно пах и жёгся, но мне было всё равно. Я вымазалась, потом кое-как, не до конца, оттёрла руки. И подошла к маленькому озеру поглядеться.
Моё отражение было бесполезно и уродливо. В глазах застыло виноватое отчаяние, сухие пряди цвета ржавчины некрасиво торчали. Я достала одежду Ульфа и натянула её на себя. Теперь нельзя было сказать, что я женщина, жаль, что и на юношу я тоже не слишком походила. Однако, пристегнув на пояс короткий меч и накинув плащ, я почувствовала себя увереннее. Коли придётся – дам бой, и даже хорошо, если погибну именно так…
Шорох, донёсшийся из кустов, заставил меня стремительно обернуться и принять кривую боевую стойку. Разом улетучилась вся решимость: на полянку у озера вышел мужчина в сером плаще. Лица его видно не было, зато за спиной красовался странный светлый клинок, непохожий на те, что носили вардарские воины. Он был слишком уж тонок, и даже изящен, но сразу стало ясно – остр, как бритва.
– Не бойся, – сказал мужчина на вардарском. – Я не враг.
Как просто! Я перехватила меч поудобнее.
– Но и не друг – стой там, где стоишь!
– Хорошо, – отозвался он. – Я не хотел пугать тебя, но и ждать до утра не собирался. Меня зовут Ракх, и я один из последних тёмных магов востока.
У меня мурашки побежали по затылку.
– Ты следил за нами! – узнала его я. – Тогда, в торговых рядах!
– Да. Потому что должен был забрать тебя, – ровным голосом сказал он. – Ты же понимаешь, почему?
– Я проклята, и несу с собой смерть, – отозвалась я, проталкивая ком в горле. – Но это не значит, что я добровольно поеду с тобой, куда скажешь.
– Думаю, нам в одну сторону, Нуала.
– Возможно. Но зачем тебе «туда»?
– Потому что я тоже проклят. За то, что совершили, мы все заплатили сполна.
Он снял капюшон, снял тёмную повязку с левого глаза, и я подавила крик: око его было абсолютно чёрным, и жуткий сетчатый шрам пролёг через щеку. Если бы не это, Ракха можно было бы называть красивым: тёмно-русые блестящие волосы, каре-зелёный здоровый глаз, густые изогнутые брови…
– Этого недостаточно, чтобы искупить грехи, – резко сказала я. – Ты и тебе подобные убивали женщин и детей! Да хоть ослепни и лишись рук, ты бы не исправил содеянного!
– Спешу уверить тебя: я всё равно что мёртв, – сказал он холодно и отчуждённо. Поправил повязку, чтобы она закрыла глаз, и снова натянул капюшон. – И ты вскоре умрёшь, если, конечно, не примешь мою помощь.
– Расскажи обо всём. Только когда я узнаю правду, я смогу принять решение.
– Нам лучше поговорить в пути, – сказал он. – Потому что твои супруги так это дело не оставят. Они наверняка уже ищут тебя. Почему ты, кстати, решила сбежать?
Я нахмурилась, губы наверняка дрожали.
– Не нужно говорить со мной так, будто мы друг друга хорошо знаем! Я не буду отвечать на вопросы, пока сама не получу ответов. Но лучше и правда поговорить в дороге.
Маг кивнул и коротко свистнул: из кустов выбежал высоченный стройный конь серой масти. Мужчина шагнул было помочь мне сесть на Тишину, но встретил мой взгляд и отошёл, раскашлявшись. В этот миг мне показалось, будто тьма, что загустела кругом него, стремительно отступила, но когда между нами увеличилось расстояние, она снова вгрызлась в свою жертву. Откуда-то я точно знала, что Ракх, в отличие от меня, страдал каждый миг своей жизни, и не ведал ни любви, ни тепла, и из этой мучительной тьмы он бы никогда не выбрался самостоятельно. Удивительно, что я в смятённых чувствах ещё и умудрялась жалеть этого негодяя!
– Итак, поехали.
– Поехали. Откуда ты знаешь меня, и как оказался здесь в нужный миг?
– Я слежу за тобой с того момента, как ты прибыла в Город Невест. Я ждал твоего появления здесь неподалёку, в лесной хижине. Знал, что рано или поздно ты вернёшься на Вардар.
– Меня пустили бы в город только как жениха, коим я не являюсь.
– Ты мог притвориться.
– И взять тебя в жены? – ощерился он. Улыбка была кривой и жуткой, и я сжала рукоять меча, который неудобно держала на бёдрах.
– Если я так необходима тебе – почему бы нет?
– Потому что я не даю клятв, которые точно нарушу. Мне нужно было, чтобы кто-то другой взял тебя, вывез, ненадолго оставил одну. Но Орхи Нэбис всё время был рядом, как будто чуял слежку. Единственное, мне почти удалось встретиться с тобой в доме торговца. Я подкупил Ходжа, но только время зря потратил – у него были на тебя другие планы.
– Понятно. Подробностей мне не надо. Теперь второй вопрос: чего именно ты ждёшь от меня? Было бы глупо полагать, что тёмному магу нужно подсказать путь в страну, которую он сам уничтожил.
– Было бы любезно с твоей стороны не напоминать мне каждый раз о том, что случилось годы назад.
– А, ну прости. Моя семья была сожжена, как уж такое забыть! – воскликнула я со слезами в голосе.
Мало того, что я только что предала волков, так ещё должна была прошлое ворошить, вынуждая призраков печально вздыхать в своих тюрьмах.
– Не ты одна многое потеряла, – сказал он холодно. – Я тоже лишился всего: семьи, друзей, дома. И всё равно мы проиграли. Просто потому, что саму магию страны Лета никто и никогда не воссоздаст, ибо она рождалась из любви людских сердец.
– От которых остался лишь пепел.
Он что-то невнятно прошипел, потом сказал:
– Я клялся служить правителю и верховному жрецу. Я не мог преступить клятву, иначе моих родных постигла бы страшная участь… Что и так произошло, но тебе вряд ли захочется об этом слушать.
– Либо солнечные дети, либо вардарские, – сказала я, снова подумав о Йане, у которого уже никогда детей не будет. – Я могу это понять, но простить – никогда.
– Мне и не нужно твоё прощение. Мне нужна помощь. Если ты освободишь меня от моего проклятия, я помогу тебе избавиться от твоего.
А вот это была неожиданная, опасная надежда, за которую я не спешила хвататься. Он мог придумать что угодно, заманить меня в ловушку ещё хуже той клетки, в которой я сидела прежде. Нужно было сразу выставить несколько условий.
– Ладно. Попробуем. Только будет по моему. Во-первых, я тебе не подчиняюсь. Во-вторых сама выберу путь. В-третьих, ни о каком всецелом доверии речи не идёт.
– Но так было бы правильнее, и лучше для всех…
– Наоборот. Едва ли они отпустят тебя со мной. К тому же тёмная магия имеет свои особые циклы, напрямую зависящие от хода лун по небу. Время дорого, а я не хочу неизвестно сколько уговаривать волков поверить в мою магию.
– Но путешествие займёт всего-то пару дней! – нахмурилась я.
– Если бы я мог творить магию при твоих мужьях, я бы предложил тебе избавление ещё в Городе Невест, при Нэбисе. Но тёмные проклятия – особое колдовство. Зачастую оно возможно лишь между двумя, и все остальные будут только мешать. Решай, Нуала, и лучше прямо сейчас – либо ты едешь, либо остаёшься.
Я посмотрела ему в глаза, а, вернее сказать, в глаз. Конечно, Ракх недоговаривал, и я понимала, что сильно рискую, помогая ему. Но у меня и правда не было иного выхода, кроме как согласиться.
– Ладно, я согласна. Есть ещё условие: ты не задаешь вопросов обо мне и моём прошлом.
– Согласен.
– И последнее: могу ли я быть уверена, что в случае нападения ты не станешь прикрываться мною?
На его лице снова появилась кривая усмешка.
– Вот уж не думал, что леты бывают такими дерзкими! Вардарскую жену за подобное давно бы выпороли.
– Значит, хорошо, что я не вардарка, – сощурилась я.
– Я не трус, Нуала Лета. И не спрячусь за твоей спиной, если случится бой. Но к нам и так никто не полезет – моя магия ощущается на расстоянии как щит. Разбойников не привлечёт ни твоя кобыла, ни мой меч. С нас нечего взять, да и кому охота совать руки в пасть тьмы?
Я кивнула. Это было похоже на правду.
– Итак, каковы твои условия? Ты согласился на мои, но ведь наверняка есть что-то, что мне следует знать.
– Да. Путь будет долгий, и мы не раньше чем через три месяца доберёмся до южных границ. Тебе следует собраться с силами и научиться молчать. Как бы ты ни пыталась себя изуродовать, голос тебя выдаёт. А нам не нужно лишнее внимание. Я буду звать тебя Арчи, послушником. В случае чего отвечай односложно, и попытайся сделать голос более хриплым. Но у магов вообще-то не принято разговаривать с учениками на людях, поэтому, думаю, проблем не возникнет.
– Да, но будет лучше, если покупки сделаю я. И не зови меня по имени на людях, только «учитель».
– Поняла.
Так как это не была сделка, мы не пожимали рук, но я всё равно ощутила, как безмолвная клятва связала нас. Если почувствую подвох – сбегу тотчас. Даже ехать рядом с тёмным, который неизвестно, какие на самом деле цели преследовал, было мукой. Возможно, лично он не убивал моих родных, но был повинен в других злодеяниях против Леты. Я просто не могла испытывать к этому человеку светлых чувств, кроме мутной, невнятной жалости. Пусть одинокий, пусть несчастный, он избрал свою судьбу сам. Мне вот никто не оставил выбора, когда наделил проклятием…
– Когда приедем на проклятые земли, что ты станешь делать? – спросила я.
– Проведу ритуал, который очистит нас.
– Хм. А если мы по дороге встретим кого-то из твоих собратьев?
– Это будет также невероятно, как если бы мы встретили короля Лето. Говорю же, тёмных почти не осталось. Теперь Сагора охраняют стихийные маги, и, думаю, он только рад этому.
Больше мы вопросов друг другу не задавали, и я с тоской подумала, что каждый шаг отдаляет меня от Ульфа и семьи. Поймут ли они? Простят ли? Если бы только счастье можно было создавать из боли! Я пыталась убедить себя, что принимаю правильное решение, но уверенности в будущем не было, тем более когда моим партнёром неожиданно стал тёмный маг…
Первые недели всё шло как будто хорошо. Мы ехали, останавливаясь на отдых в погостах, ни о чём не говорили и не спорили. Ночевали под открытым небом, а когда и в постоялых дворах, но я спала нормально, правда, ни на секунду не расставалась с оружием. Даже когда шла по делам – брала его с собой и всегда клала так, чтобы можно было сразу ударить.
В этот раз прикидываться парнем оказалось проще: я не раскрывала рта, не снимала тонкий плащ и вряд ли выглядела по-девичьи милой. Тяжёлые, отдающие болью мысли сковали разум, страдало сердце за Ульфа. Я думала о нём постоянно, и видела его всякую ночь. Мы бродили по лесу в густом тумане, окликали друг друга, смотрели друг на друга – и были порознь. А где-то средь деревьев проглядывал иной знакомый силуэт…
Йан что-то пел мне, иногда кричал из тумана, а порой он приходил в виде большого чёрного волка, и смотрел голубыми звёздами прямо в душу. Я плакала от этих снов, дрожала, как в лихорадке, и просыпалась с мокрыми щеками. И видела, что Ракх почти готов о чём-то спросить, но маг каждый раз молча протягивал мне еду, и я молча ему кивала. Нет уж, не узнает он моей боли. Да и зачем она могла ему понадобиться? Я чувствовала и была уверена: колдуну хватает и своей.
– Я всё ещё рядом, – сказал Йан.
– Я с тобой, – сказал Ульф.
И ни упрёков, ни сожалений. Ни горечи, ни холода. Только мы во всём – в стенах, ветрах и отражениях. Всё прочее было тишиной. Я внимала грёзе как единственному возможному счастью, ведь реальность была полна сожалений и боли…
Я проснулась, беззвучно рыдая, и долго сидела на постели, силясь унять зашедшееся сердце. Что это было? Знак или прощание? А если со старшим что-то случилось? Мне хотелось орать от безысходности, тем более что надежда на избавление была слаба и ранима.
Утром Ракх показал мне подробную карту и попросил начертить маршрут, но я отказалась.
– По мере продвижения узнаешь.
Он как всегда холодно отреагировал на моё недоверие.
– Если тебе так удобнее – пожалуйста. Но ты должна понимать, что, если бы хотел, я бы давно тебя убил.
От него не исходила угроза, но что-то было не так. Только к концу месяца я поняла, что дело не в мужчине, а во мне, в моём самочувствии. Вардар казался мне чужим, жарким и тесным. Я не радовалась ни сияющим полянам, ни высокому синему небу, ни рекам чистым и прозрачным. И думала каждый день о том, чем заняты волки, и от этих мыслей внутри всё сжималось. Что подумал обо мне Ульф? Понял ли, что я пытаюсь спасти их всех потому, что очень люблю? И простил ли меня за то, что натворила? Ведь проклятие было реально, именно оно открыло Гацерос, что повлекло за собой и гибель Йана!
