Текст книги "Последняя из страны Лета (СИ)"
Автор книги: Мишарина Галина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Они посмотрели на меня с двух сторон, и я попросила, чувствуя, как потекло по щекам:
– Обнимите меня, пожалуйста. Пусть, когда я проснусь, ничего этого не станет, но нынешнее мгновение будет принадлежать нам.
Младший склонился низко-низко и поцеловал меня в краешек губ. Ульф повторил движение брата, и я крепко зажмурилась. Сейчас разрыдаюсь и напугаю младенцев! Супруги осторожно легли рядом, обняли нас, и вскоре я задремала, иногда резко распахивая глаза и убеждаясь, что они ещё не исчезли.
Я ощутила, что малышей нет рядом: всё это время они постоянно сосали грудь. Зато возле меня тихо дышал некто знакомый. Стоило раскрыть глаза, и невероятная радость подтвердилась: рядом лежал младший.
– Йан!
Я обняла его, прижимая к себе лохматую голову, и расплакалась в голос. Руки сами собой гладили знакомое тело, сокрытое лишь лёгкой рубашкой да штанами, сжимали твёрдые плечи и узкие бёдра. Я ощупывала его, проверяя, насколько он прочен и реален, и бормотала, сама не зная, на каком языке:
– Ты здесь. Тёплый. Ты пахнешь жизнью. Мне так не хватало тебя, Йан! Я думала, что смерть как всегда забрала у меня самое дорогое… Я едва отбила у неё Ульфа… Думала, что и он… вслед за тобой!.. Но ты настоящий! Ты такой замечательный! Я очень люблю тебя. Полюбила сразу. Я обещаю, что буду заботиться о вас лучше. Не брошу, не предам. Ты ведь подарил мне счастье, научил страсти и нежности, которых я не ведала, и не изведала бы… И наши дети… как мне отблагодарить тебя? Какие слова сказать Ульфу? Вы спасли малышек! Я бы одна… никак… И даже не мечтала, что снова увижу тебя. Коснусь. Поцелую. Обниму. Учую тебя…
– Я с тобой, Нуала, – отозвался он хрипло. – Я никогда и не покидал тебя, моя хорошая… Ты вернула мне веру в любовь, и стала моим долгожданным, преданным светом-светлячком. В тебе было столько чарующей отваги, и упрямства, и трепетности… Я нуждаюсь в тебе, славная моя. Нужно было раньше признаться, ведь это так важно. Но – трус! Я боялся важных слов, боялся связи, что сразу меж нами зародилась. Мне пришлось оттолкнуть тебя тогда, чтобы время рассудило, указало глубины наших чувств. Но грузел всё падал, растворялся средь сияния, и я понял – это бездна. Как та, в которую я упал, когда был ранен в сердце, только не чёрная.
Он поцеловал меня в кончик носа, потом сразу в губы, но бережно, без страсти. Я отозвалась, поймала его тёплые губы, обхватила лицо ладонями.
– Я не понимаю, Йан… Как же так? Мы ведь потеряли тебя! Ульф говорил, что та стрела… – Я сглотнула горечь и продолжила: – Это волшебство? Чудо богов?
– Я всё объясню, но позже. История длинная будет, а тебе нужно набираться сил.
Я прижалась к нему, тихо вздрагивая. Мой. Никому больше не отдам. И Ульфа тоже не позволю ни тьме, ни боли обидеть. Мне отчаянно захотелось обнять и дочек, и старшего, и новое, странное чувство охватило сердце.
– Мы поедем домой? – спросила я, целуя шершавые мужские пальцы.
– К сожалению, не сейчас, – проворчал он с тихим удовольствием. Его рука зарылась в мои волосы и теребила гладкие пряди. – Теперь страна Лета вся бела, лучше бы дождаться весны.
– Так скоро снег лёг? – воскликнула я.
– Здесь всё происходит внезапно. Вон, и маг вовсю старается огородить наше зимовье от напастей. Понимает, что ему тоже, в случае чего, достанется.
– Его Ракх зовут, и он мне очень помог.
– Знаю. Но прежде того едва не погубил. – Перехватил мой удивлённый взгляд и добавил: – От волков таиться бесполезно, мы здесь теперь все заодно. Он сам рассказал, как дело было.
Я поймала его руку, что скользнула по шее к сердцу. Неужели вернулась моя сладость, моё трепетное настоящее?
– Они у Ульфа под плащом, не переживай. Да и, несмотря на снег, холода как такового нет.
– Зима принесла зло? – прошептала я.
– Она открывает потусторонние двери, из которых может прийти то угодно…
Дверь отворилась, и вошёл Ульф. Он улыбался, неся всё ту же большую корзину, в которой недовольно пищали две голодные детки.
– Ульф!..
Он опустился рядом, и, едва устроил дочек, наклонился и горячо поцеловал меня в губы.
– Здравствуй, моя прекрасная волчица.
– Здравствуй, любимый… – прошептала я и тихо заплакала, боясь как всегда напугать малышек.
Йан усмехнулся.
– И за какие такие благие деяния нам досталось это сокровище, а, брат?
– Не иначе, балует нас судьба, – улыбнулся Ульф, сжимая мою руку. Он протянул пальцы и вытер слёзы, что катились по моим щекам. – Ну что ты, малышка! Будет, мы ведь рядом. Всё самое страшное уже позади.
И снова открылась дверь: вошёл Ракх. Он нахмурился было, словно застал нас за чем-то греховным, но Йан кивнул магу, и тот пристроился возле большого тёплого камня.
– Ракх! – позвала я.
– Да? – насторожился мужчина.
– Спасибо тебе. Я выполню клятву, как только верну силы.
Нам предстояла нелёгкая зима. Едва крохи наелись и уснули, как ребята помогли мне подняться. Я смутилась, когда поняла, что всё это время они ходили за мной, словно за тяжелобольной – меняли пелёнки, вытирали, поили… Ужас представить, на что мужья насмотрелись во время и после родов!
Но они были воинами. Им не впервой было видеть кровь и муки. Только почему-то прикосновения их сделались ещё ласковей, голоса звучали с тихой нежностью, а дыхания обволакивали. Они обращались со мной, как с хрустальным сосудом, и это было ново, непривычно.
Я не могла сдержаться: плакала, улыбаясь своему удивительному счастью, гладила тёплые мужские руки, хваталась за них, словно тонула. Делала осторожные шаги…
– Вот точно: сон и есть, – сказала я, зарываясь носом в волосы Йана и сжимая пальцы Ульфа. – Как будто солнечным дождём дом укрыло.
– Куда уж там, – не выдержал Ракх. – Мы скорее в болотной жиже по самые уши.
Я почувствовала, что мужья сейчас пошлют мага куда подальше, и поспешила вмешаться:
– Да хоть в сугробе ледяном, главное, что мы вместе. Ты меня не бросил. Любимые меня нашли. И детки целы… Кусаются только больно.
Я почему-то совсем Ракха не стеснялась, когда кормила грудью. Наверное, потому, что братья просто не давали магу ничего лишнего увидеть, да тот и сам на меня не смотрел.
Колдун что-то пробормотал и нахохлился, отворачиваясь к стене. Он, верно, хотел бы себе отдельную комнату, но что поделаешь, если я всё обустроила лишь здесь. Через несколько минут Ракх не выдержал, поднялся и пошёл «проведать». Поначалу я хотела остановить его, но потом увидела, что маг едва сдерживает странно тёплую улыбку, и не стала.
Он нарочно оставлял меня наедине с мужьями. Он многое понимал. А вдруг сам когда-то был любящим супругом?..
– Сааф, – сказал Ульф и обхватил меня, мягко поднимая над полом.
А едва поставил, как Йан подошёл сзади, прижался гибким телом. Мы снова стали одним целым – трое наперекор предрассудкам. Кто научил меня этой любви? Как обширно сердце человека, где хватает места родителям, братьям и сёстрам, мужу или мужьям, деткам и родным людям! А ещё друзьям, зверям и небу с землёй – чудесам природным, что созданы богами. И всё это было мной. И в этот миг я была самой счастливой. Не ведать бы нам этих бед вовсе, но что суждено – не изменишь. Я научилась уважать прошлое, и теперь наслаждалась настоящим, лелеяла его, как самый великий дар.
– Как назовёшь? – прошептал Йан, когда я неуклюже подняла младенца на руки и принялась осторожно баюкать.
– Не знаю. Мне кажется, она на тебя похожа… А эта – на Ульфа. Которая старшенькая?
– Светленькая, – улыбнулся Ульф. – Ты заметила, у неё уже глазки потемнели? Вот уж точно – моя дочка.
В его голосе слышалось неприкрытое, чудесное удовольствие, и снова у меня на глаза навернулись слёзы. Никогда столько не плакала!
– А у тёмненькой губки совсем как у Йана, – сказала я. – Правда ведь?
Мужчина как будто смутился, склоняясь над дочкой.
– Не знаю. Хорошо бы на тебя была похожа, красавица.
– Определённо, младшенькая твоя, Йан, хотя они обе наши, – широко улыбнулся Ульф.
– А потому и имена мы придумаем вместе, – подхватила я, всё ещё зарёванная, растерянная и абсолютно счастливая. – Но пока что мне жуть как хочется уединиться в «ванной». Отпустите ли?
Йан тотчас взял малышку, прижал к себе бережно и нежно. Захныкала старшая, и её подхватил Ульф.
– Иди, Нуала. Мы о них позаботимся.
Сорочка была чистой, супруги умудрились переодеть меня после родов. А вот пелёнки нужно было менять, и всё это ужасно смущало. Когда я вышла, чистая и довольная, мужчины что-то тихонько напевали в два сильных голоса. Я залюбовалась прекрасным зрелищем: молодые отцы с крохами, которых в больших руках было едва видно… Йан посмотрел на меня с нежной улыбкой:
– Ложись, милая. Мы принесём поесть. Тебе сейчас много пищи нужно.
– А я не устала вовсе, – отозвалась я, ласково на него глядя. – Тем более что дел много.
– Никаких дел у тебя нет, – сказал Ульф. – Все дела сейчас наши.
– Кроме объятьев, поцелуев, и кормления этих двух чудесных созданий, – улыбнулся младший. – В самом деле, жена, не вздумай спорить!
Я не выдержала и шагнула к ним, чтобы снова обнять.
– Я вас очень люблю. И я послушная жена, а потому буду есть, если все будут есть вместе со мной. Вы ведь позовёте Ракха? Он заслужил и отдых, и ужин.
– Знаем уж, – проворчал Ульф. – Но, прости, не спешим доверять ему всецело. Хотя сейчас мы и правда заодно.
Мне не хотелось с ними спорить. Я была так счастлива, что не могла сдержать улыбки. И всё ещё не до конца верила, что происходящее – реально. В самом деле, как объять столь громадное счастье?
Во время общего ужина я спохватилась:
– Йан! Расскажи, пожалуйста, какое волшебство вернуло тебя к жизни?
– Твоё, – сразу ответил мужчина. – Потому что иного у меня не было.
– Невозможно. Я не волшебница вовсе. Наоборот, это моя тьма отобрала твою удачу! – от волнения я задохнулась, и старшенькая недовольно завозилась. – И хотя Ракх говорит, что нет на мне проклятия, я чувствую, что отголоски чёрной магии ещё звучат в сердце. И тогда, во сне, я преследовала вас обоих, словно злобный зверь…
– Всё было с точностью до наоборот, малышка, – возразил Ульф. – Твоя душа была в тот день на поле боя, и дарованная тебе сила света прогнала тьму. Думаю, ты обрела особую способность не просто перемещаться во сне и видеть настоящее, но и вмешиваться в него, творя особое светлое колдовство.
– Никакого проклятия нет, Нуала, – сказал Йан. – Всё то, что ты чувствовала, было борьбой за счастье и баланс света в Зальмите.
Я сжала его руку и посмотрела на старшего:
Мужчина невесело усмехнулся, вздохнул тяжело.
– Я едва рассудка не лишился, когда понял, что произошло. И это твоё письмо… Оно мне душу выжгло. Я Драгнур бросить не мог, чтобы следом отправиться, но, слава предкам, догадался иначе поступить.
У меня задрожали губы.
– Прости меня, Ульф. Я такая дура! Только спустя время поняла, что натворила. А уж когда узнала про беременность… Я твою душу излечу, напою прохладой нежности! Ты только прости меня, пожалуйста…
– Да что ты, малышка! – склонился он, нежно сжимая в ладонях моё лицо. – Ярость моя давно прошла. Тем более что в помине не было злобы – одно лишь безумное страдание и беспокойство, что ты в беду попадёшь. – Он поцеловал меня в губы. – Жилль призналась сразу, что вы подслушивали, и я попросил клав кланов покинуть Драгнур. Остались только наши вековые друзья, они и помогли.
– Неужели следили за мной? Странно. – Я посмотрела на Ракха, который с интересом слушал наш разговор. – Ты говорил, что чуешь слежку!
– Коли бы люди следили, – улыбнулся маг. – Я ж не вездесущ. След наш стирал, но не знал о том, что у волков есть особые друзья, которым волшебство не преграда.
Ульф неожиданно улыбнулся в ответ.
– Доверяй природе – и будешь вознаграждён. За вами следовали всё это время несколько воронов.
– Ох, и правда! Я видела их порой, но и значения не придала… Только тоска брала, как вспомню умных птиц, что жили возле замка. Значит, они потом обратно вернулись? Но ведь это долго, Ульф!
– Вороны Зальмита наделены магией, и они могут попасть домой, если найдут особые места, которые в Вардаре никто не считает волшебными.
– Здесь есть порталы! – догадалась я.
– Ага. Жаль только, они не настроены, и пользоваться ими могут разве что животные.
– Понятно, – кивнула я. – Неясно мне другое: что всё-таки произошло со мной в том сне, и что потом случилось с тобой, Йан? Неужели я действительно повлияла на исход битвы? Но это же невозможно!
– Ты сражалась с тьмой и победила, – ответил Ульф. – Тяжесть возрастала, потому что ты отдавала свет своей души для спасения нас. Ты впитывала гадостную тьму бесстрашно, упорно, и почти победила само время. Если бы не твоё врождённое тепло, кабы не обретённые тобой в смерти силы – жертв среди зальмов было бы куда больше.
– Всё так, я пострадал, и Йан действительно упал в Глотку.
– Но ты призвала верв, которые спасли меня и исцелили, – улыбнулся младший. – Светлые духи, что берегут летов, помогли мне выплыть, теплом укутали моё сердце. Они же меня на берег выволокли, напитали какими-то странными, непривычными энергиями, и оставили в Белых лесах. Я долго в себя приходил, встать не мог. Будто спал, набираясь сил… И пытался попасть в ваши сны, рассказать о себе, попросить дождаться, чтобы обо всём поведать. – Он заглянул мне в глаза. – Гацерос открылся вовсе не потому, что ты принесла на Зальмит тьму. И не потому, что монстров манил твой свет. Это была его последняя, отчаянная, вспышка. Он остыл, Нуала.
Я открыла и закрыла рот.
– Вервы? Сны? Он что, закрылся навсегда? Всё сказанное столь удивительно, что у меня в мыслях не укладывается…
– Ты себя недооцениваешь, сааф, – нахмурился Ульф.
– Ты привыкла к тому, что не имеешь значимости, – кивнул Йан. – Но ты значительна, особенна, важна, Нуала. Ты ведь наша волчица, и мы дорожим тобой. Коли бы не светлые чувства – лежать мне с пробитым сердцем на дне Глотки…
– А мне – в огне последнем сгореть, – подхватил Ульф, и я неожиданно для себя расплакалась.
– Простите… Я ведь тоже очень дорожу вами… А всё поверить не могу, будто сон дивный вижу. Вот сейчас моргну – и проснусь…
– Тогда уж мы проснёмся вместе, – проворчал Ульф, касаясь колючей щекой моей щеки.
– Семья тебя не бросит, – сказал Йан.
Он осторожно обнял нас, я обняла в ответ, и успокоено прикрыла веки. Нет, они не исчезнут. Теперь-то не расстанемся до самого конца миров.
Однако прежде нам предстояла нелёгкая зима, и все это понимали. Хорошо, что за широкими мужскими плечами мне было не разглядеть прежних страхов. Едва минула неделя с момента родов, как сил у меня прибавилось. Ещё бы им не вернуться, если мужья старались оградить меня от любого труда! Всего и оставалось, что малышек лелеять, да понемногу начинать готовить из всего, что супруги приносили.
Мы дали дочкам имена. Теперь старшую звали Ливой, а младшую Диной. Пока что они были схожи по характеру: спокойные, если день-деньской качать на руках, обнимать и кормить, и крикливые, когда положишь. Даже с помощью мужей я спала урывками – дочки висели на груди часами, и мне было жаль их прерывать. Отчасти поэтому с Ракхом удалось поговорить только на десятый день, когда маленькие капризули спали, а Йан и Ульф сторожили снаружи: в пургу что угодно могло проникнуть в дом.
Колдун отсыпался. Ему, в общем, тоже нелегко было: постоянно выслушивать магию, бродить кругом развалин, отталкивая тьму прочь. Но стоило Ракху открыть глаза, как я подошла ближе.
– Привет. Хорошо, что ты проснулся. Девочки спят, может, хоть пять минут поговорим.
– О чём? – проворчал он, потирая глаза.
– Обо всём. Прежде всего, я должна поблагодарить тебя и уверить, что выполню свою часть клятвы.
– Хочешь сказать, что снятие проклятия представляет серьёзную опасность для моей жизни? – нахмурилась я.
– Я владею магией уже двадцать лет, – отозвался мужчина. – И могу точно сказать тебе, что проклятия – самая сложная её часть. Конечно, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы защитить тебя, но кто знает, как оно выйдет? Ты подумай, прежде чем решишься.
– Я обещала. Клялась на крови. Что же теперь, всё это отринуть?
– Ради любви, – с необыкновенной горечью произнёс он, – я бы отказался от самого сильного дара.
Я посмотрела на него в немом изумлении, но боль ушла из глаз мужчины мгновенно.
– Мы попробуем, коли ты не боишься. Тем более что сила волчья не последнюю роль сыграет.
– Ты вроде говорил, что Йан и Ульф тебе только мешать будут, – напомнила я.
– Тогда я многого не знал. Не только мне пришлось обманывать тебя, меня самого обманули, Нуала. Тем, кто обладает властью, часто приходится лгать, чтобы сохранить её.
Я кивнула.
– В любом случае, мы попробуем.
– Хорошо, что ты решительно настроена, но теперь уже до весны ждать придётся, потому что сейчас у меня на сложные ритуалы магии не хватит.
– Понимаю. Спасибо.
– Чего уж, – усмехнулся он. – Мужей благодари, они вовремя появились. Из меня целитель никакой, да и детей принять вряд ли смог бы…
Я вздохнула.
– Но ты не бросил меня. Ты сделал всё, что было в твоих силах.
– Я не настолько труслив, чтобы сбежать от роженицы, хотя и оказался бесполезен. Ульф сказал, что даже без моей помощи ты бы обязательно нашла в себе силы справиться, и родила бы, просто не без последствий. Так вот и зашивать не пришлось, и на ногах стоишь крепко. Да и малышки, знай себе, едят да спят. Здоровые.
– Моя бы воля – свалил бы отсюда в другую комнату! – вдруг рассмеялся он. – Эх, прости…
Удивительный смех тёмного колдуна разбудил младенцев, и мне пришлось тотчас устроиться рядом с ними. Ракх, странно улыбнувшись, отвернулся к стене. Вот уж воистину – он мог бы стать мне братом, если бы не беды в наших судьбах…
Чего только не случилось в лесу этой колдовской опасной зимой. С какими только существами не боролся маг, не сражались мои супруги! Приходили к домику и духи наподобие кумров, и дрожащие лешие, и кровопийцы, которых привлекал стук наших сердец. Разная зимняя живность прокладывала под окнами следы, и однажды снова появилась та самая волчья стая с чёрным вожаком. Йан и Ульф тогда вышли на крыльцо, и глава волков подошёл, почтительно принюхиваясь, а потом подставил загривок, признавая их силу.
Не раз и не два приходилось мужчинам сражаться, а мне оставалось только успокаивать малышек, которых вой и рычание нечисти сильно пугали. Помимо этих схваток, волки охотились, рыбачили и таскали воду, чтобы мы могли купаться. Стирка тоже легла на плечи супругов, и порой я чувствовала себя неловко оттого, что была избавлена от домашних трудов. Правда, кормление девочек отнимало много сил, и есть мне приходилось на троих. Я-то думала, что останусь при своём весе, ну, разве что без живота, ан нет, всё сошло с меня очень скоро, оставив снова ту же лёгкость и худобу.
Но вместе мы преодолели трудности, и на смену тяжёлой тёмной зиме пришла весна – цветная, радостная, добрая. Я, конечно, рассказала мужчинам о Дамире, и о том, что где-то есть поселение выживших летов, но ни у кого, у меня в том числе, не возникло желания ехать искать это место.
Ливе и Дине исполнилось три месяца, и они уже вовсю баловались на открытом воздухе в руках отцов. Обе отлично держали головки, улыбались и пробовали на вкус всё, что могли удержать маленькими пальчиками. Я не могла налюбоваться на любимых, когда они принимались одновременно дурачиться с дочками, валяясь на кровати и строя им глупые рожи. Да и можно ли было представить Ульфа, который смешно надувает щёки, или Йана, нежно и едва слышно напевающего колыбельную? Все мы изменились. Всем предстояли новые испытания и новые радости, и не знаю, как, но я чувствовала, что последних будет куда больше. Но прежде Ракх должен был снять с меня метку, а я должна была попробовать убрать его проклятие.
Мы долго обсуждали, как лучше поступить. Йан и Ульф отказывались отпускать меня с магом в чащу, но и брать с собой дочек было нельзя. Мало ли, как ритуал пройдёт? Рисковать детьми колдун и сам не хотел. В конце концов, мы договорились, что отправимся на поляну втроём: я, маг и Ульф, а Йан останется с малышками. Теперь они уже могли обходиться без мамы с полчасика, и не так много плакали.
– Только смотрите, через час не вернётесь – искать пойдём, – хмуро сказал Йан.
– Этого времени нам хватит, – сказал Ракх. – Конечно, хорошо бы на землях твоего рода побывать… Но я понимаю, что это сейчас невозможно.
– Что я должна буду сделать?
– Когда я стану снимать метку – просто расслабься. Не тебе её, насильно поставленную, стирать. На это сил у меня должно хватить, тем более что тепло уже объяло землю. А вот когда тьму из меня будем выковыривать – придётся тебе иное колдовство творить. И, прежде света, прощение мне должна дать.
– Ещё нет, – невесело усмехнулся он. – В твоём сердце по-прежнему полыхают угли ярости. Не сможешь затушить их – не быть и мне свободным. Как я сотворю кругом нас щит, придёт время тебе всё заново пережить, узнать и увидеть, что именно сделал я с твоей родиной. Тогда и решишь, возможно ли в принципе подобное простить.
– Я готова.
– Знаю.
На следующее же утро мы отправились на поляну. Если бы не Ульф, я бы от страха не справиться попросила перенести хоть на пару дней столь важное действо. Но муж был рядом, и я не хотела снова поддаться слабости. Не отступлю.
Ракх велел Ульфу держаться от меня на расстоянии вытянутой руки.
– А у меня молоко не пропадёт? – запоздало встревожилась я.
– Наоборот, ты себя лучше почувствуешь без метки. Дай мне руку.
Я протянула ему ладонь, и, не глядя, почувствовала, как напрягся старший. Его бы воля – не дал бы ничего подобного вытворять, но я не могла бросить тёмного. Не знаю, почему, но оба ритуала казались мне важными. Словно они что-то решали в нашей общей судьбе, поворачивали её той самой, счастливой стороной.
– Закрой глаза, – приказал маг. – Дыши глубоко. Если станет неприятно – сразу скажи.
Я кивнула. Было самую малость страшно. А потом по телу прошёл жар, руки налились свинцовой тяжестью, и сердце забилось быстрее. Я схватила ртом воздух, вздрогнула, и как будто нырнула с головой в грохочущий поток. Кругом была вода! Я дышала в ней совершенно спокойно, и бесконечно плыла в прохладе, которая казалась замечательной. Постепенно кругом меня начали образовываться пузыри, и чем больше их становилось, тем выше я поднималась. Они выталкивали меня к светлой, бирюзово-золотой верхушке, и вскоре воды распались, позволив мне полной грудью вдохнуть сладкого, вкуснейшего воздуха.
– Кончено. Получилось, – сказал Ракх. Я видела, что колени его дрожат, а на лбу выступил пот.
– Нуала, как ты? – спросил супруг.
– Замечательно! Как будто сбросила тяжелейшую ношу. Кажется, что взлететь смогу, стоит только получше оттолкнуться! – И я широко улыбнулась.
Ульф улыбнулся в ответ и посмотрел на мага:
– Ты дальше-то справишься? Сил больно много потратил.
– Да, – отозвался тот, утираясь. – Нужно только всё приготовить. Сейчас, я позову стихии. Необходимо, чтобы все они кругом нас собрались.
– Зачем?
– Потому что они всегда – первые свидетели зла и добра. Огонь, вода, земля, воздух, металл, дерево и камень, – перечислял он, и на равных расстояниях друг от друга по широкой окружности возникали язычок пламени, щепотка парящих частиц земли, прозрачный булькающий шарик, крошечный смерч, металлическая капля, кусочек дерева и красивый синий камушек.
– Готово. Теперь я попробую поймать поток времени. Предупреждаю: возвращение будет непростым. Ты, Ульф, тоже с нами отправишься. Теперь из круга не выйти, пока дело не будет сделано.
Старший кивнул.
– Я могу взять жену за руку?
– Да.
Едва наши пальцы соприкоснулись, как лес и травы исчезли. Мы оказались в полумраке, где только и было видно, что стихии да нас самих. А потом я, не переставая чувствовать руку Ульфа, полетела прочь, над знакомыми землями, над пока ещё живой страной Лета.
Она уже местами полыхала, но ещё сражалась. Разбегались из-под огненных шаров, что пускали тёмные, лесные звери, пытались улететь птицы… Не могли спастись. Маги не щадили никого.
А потом я увидела Ракха – молодого совсем, стройного и красивого. На лице его не было шрамов, глаз не превратился в чёрную дыру. Он стоял в одиночестве у обширного загона и наблюдал за взволнованно гарцующими лошадьми. Это был белый небесный табун нашего рода… Высокие, длинногривые красавцы чуяли близость смерти, видели быстро шагающий по полям огонь – и не могли убежать. Загон был открыт, но у створок лежал человек, и лошади не смели самовольно прыгать через зверослова, а тот не находил сил приказать им. Я ощутила, как закапали невидимые слёзы – это был мой старший брат. Ещё живой, он пытался подняться, но руки не слушались.
Маг опустился на корточки возле брата, и тот трудно поднял голову:
– Тёмный… Если жечь пришёл… жги. Лошадей… не тронь.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и я понадеялась: внемлет! Нет. Маг поднялся, потекло меж пальцев пламя…
– Шеба архис! – вдруг громко и звонко произнёс брат.
Ракх не успел опомниться, как кони ринулись прямо на них, прыгнули… Они не задели хозяина – тот сам упал. Ракху досталось несколько ударов – и в грудь, и по голове. Небесные кони были не просто украшением, но и атакующей силой, если придётся. Но колдун смог подняться – и огонь сорвался с его рук, вспыхнул в самом центре табуна…
Брат уже не видал этого. Он умер с улыбкой на губах: что смог, сделал. Не ушёл рабом и не дал тёмному напоследок порадоваться. Кони бы всё равно погибли.
Я чувствовала, как нарастает гнев. Заживо сгорая, лошади дико метались, звали хозяев. Они падали, тонкие копыта превращались в обугленные ветви… Вместо чёрного – белое. Смерть глотала Лету живой. Став одним сгустком ненависти, я метнулась к магу, чтобы и его обжечь. Заглянула ему в лицо и обомлела… Ракх плакал. Слёзы медленно текли по загорелым щекам, губы его были плотно сжаты, и дыхание трудно клокотало в груди. Вот он пошатнулся, потом опустился на колени. Жаль, не знала я тёмного наречия. Не ведала, что шептали бледные губы. Когда огонь подобрался близко к плащу тёмного, тот не отпрянул, позволил ему схватить себя за ногу… Я не хотела более смотреть на этот кошмар. Я рыдала сердцем, металась душой.
Ракх недолго терпел лютую боль, смял пламя, поднялся. Возвёл кругом себя преграды и пошёл прочь от полыхающих трупов. Потом вдруг резко развернулся, и воротился к брату, что лежал лицом к небу…
Он похоронил его. Пронёс сквозь пожар к дереву у озера и там закопал. Я знала точно, что вижу истинное прошлое, и задыхалась от ярости, горечи и боли. Не все из тех, что идут на войну, звери. Ракх выполнил приказ, он зачистил поместье. Но и против себя молодой маг не пошёл, уважил мечущееся сердце. Было видно по нему – не хотел убивать. Изо всех сил старался показать свою холодность, гордым себя мнил.
Я резко выпала из воспоминания как раз на том моменте, когда маг, оставив поместье, осматривал свою обгоревшую плоть.
– Нуала, – позвал голос из тьмы.
– Да, Ракх.
– Я в тот день не только ваших лошадей сжёг заживо. Я многих зверей погубил… И сам умер. Меня и сейчас нет, но я всё-таки человек. А у каждого человеческого существа есть жажда, цель. И мне мою, не избавившись от проклятия, не исполнить.
– Я должен был. Я не мог… оставить.
– Твои сожаления напрасны. Мёртвых не вернуть, – произнесла я трудно.
– Но я всё равно прошу у тебя прощения. Прости за всё, Нуала из рода Нукк. Я погубил твою родину, твоих светлых друзей, твой дом под солнцем. Я знаю, мне нет оправдания. Война не может быть оправдана ничем. Коли бы мы добро своё и семьи защищали… Но всё одно – власть, самость, лицемерие. Если хоть чуть облегчишь мой груз, и за это спасибо скажу. Знаю, подобное отпустить невозможно.
Я прикусила губы: по лицу текло.
– Но ты же мог уйти. Мог всё оставить! Разве это предательство, когда доброту чтишь? Разве смерть по приказу предпочтительнее жизни без тяжкого бремени вины? Ответь, Ракх, почему ты не ушёл?
– Сберег? – прошептала я.
– Нет, – едва выговорил он.
Я всхлипнула, и, уже не таясь, зарыдала.
– Нет там ответов, – сказал Йан. – Ни для одного из вас. Всё впереди теперь, на востоке, где солнце рождается.
Ракх больше молчал. Я видела, что он постоянно о чём-то важном размышляет, и не хотела мужчину отвлекать. Тем более что мне хватало забот в пути. Несмотря на то, что я с малышками ехала в удобной повозке, Лива, что была вообще-то спокойней сестры, стала много плакать.
– Вот уж точно в меня, – сказал Ульф на первой стоянке. – Я чужие дороги не люблю, дома намного лучше.
– Ага, – хитро усмехнулся Йан. – А Диночка молчит.
Правда, совсем скоро малышки привыкли, и стали любопытны и деятельны. В повозке и на стоянках не больно-то подвигаешься, но супруги стелили им свои меховые плащи, обкладывали по краю вещами – и получался уютный загончик, где вскоре дочки научились перевёртываться, раскачиваться на четвереньках, и потихоньку начали ползать.
У меня было, несмотря на постоянную поддержку мужей, много забот. Одни только пелёнки чего стоили! Правда, мы научились распознавать, когда дочкам нужно по делам, и по очереди высаживали их. Пришлось вспомнить навыки шитья: Ульф и Йан не привезли детских вещей. Получалось у меня, по правде говоря, неважно, просто потому, что нужно было многое, а шить быстро я не умела.
– Только представь, что мы испытали, когда вошли в дом! – говорил младший, идя рядом с повозкой. – Нас сначала магия не пускала, но уж когда твои крики услышали…
– Думали, маг тебя там истязает. Йан его, как ворвался, чуть о стену не размазал, – сказал Ульф с усмешкой. – Подлетел, схватил за шиворот, а тот оглянулся – глаза бешеные, губы дрожат! Тут-то мы и догадались.
– Первый раз в жизни я был близок к тому, чтобы потерять сознание, – смущённо признался Йан. – Ракх вцепился в меня и к тебе толкнул. Причём назвал по имени, умолять начал! Сразу понятно стало, что он никакой не злодей.
– Мы на несколько мгновений растерялись, тем более что ты смотрела сквозь нас, – сказал Ульф. – Словно нас вообще рядом не было, как будто мы – пустота. Я, если честно, тоже был ошарашен. Настолько, что даже не сразу сообразил, что малыш вот-вот на свет появится.
– Но откуда ты знал?.. Как вы так быстро сориентировались? И что детей двое… И те прикосновения, о которых вы у Лэйт узнали…
– Это она настояла, – сказал Йан. – Сказала, что в будущем пригодится в любом случае. Никто и подумать не мог, что ты беременна! Поверь, мы уверенными только казались. Всё как-то само получилось.
– Нам повезло, – кивнул Ульф. – Обе малышки шли головками вперёд, к тому же они были некрупные.
– И ты хорошо старалась, себя не щадила.
– Я орала, – напомнила я смущённо.
Дорога была долгой, и мы с Ракхом притёрлись друг к другу. По правде, я вовсе не хотела отпускать его, и всё советовалась с мужьями – не пригласить ли на Зальмит?
