Текст книги "Истинная для Ворона (СИ)"

Автор книги: Мирослава Адьяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

90. Бардо

Дед всегда говорил: «Нет ничего хуже для корабля, чем невозможность расправить крылья. Все остальное – наносное и преодолимое, а вот зажатость, тесные коридоры и зубодробительные лабиринты – та самая последняя соломинка, что может переломить хребет пилоту и его “птице”».

Бабушка смеялась и толкала его кулаком в бок, советовала не забивать мне голову своими летными «премудростями», но разве он слушал? Семейке Корска только дай поговорить о полетах – не заткнешь потом. Правда, я прекрасно понимал, что бабушка просто поддразнивает его, как делала, наверное, всю свою жизнь. Она сама родилась с жаждой полетов в крови. Это вся ее суть.

Почему-то в голову полезли воспоминания из самого раннего детства. Бабушка держала меня на руках, позволяла даже разгуливать по крылу ее любимой «Стриги», а дед возился в мастерской и возвращался только к ужину, зажав в зубах сигарету от которой невозможно пахло облепихой.

Пожалуй, до встречи с Авророй и рождения детей это были счастливейшие из дней, которые я мог вспомнить.

Дед все рассказывал, что восстановит «Ворона» и еще всем задаст жару на каком-нибудь турнире. Бабушка только хитро улыбалась и гладила его по плечу с каким-то затаенным пониманием, что все это лишь разговоры, а на деле дед давно отошел от гонок.

Вольный полет стал ему куда ближе борьбы на трассе.

И корабль он восстановил. В последнем сообщении от бабушки она хвасталась, как дед побил свой собственный скоростной рекорд, чуть не угробив правое крыло о какое-то очень незаметное дерево.

Теперь дед рассекал на «Вороне» в далекой-далекой звездной системе, где я почти никогда не бывал.

И зря.

Тоска по родным накатила с такой силой, что я боялся вздохнуть. Держался как мог, но «Цикута» все понимала. Считывала каждое движение мысли. Она была моим якорем в бесконечной тьме, за который я яростно цеплялся, и не давала провалиться в пучину апатии. Телепатам нужно куда больше поддержки, чем принято считать. Мы открыты для чужих мыслей и бед в то время, как стараемся прятать собственные.

Телепату сложно и невыносимо страшно впустить чужака в разум и дать там покопаться, но с «Цикутой» я чувствовал себя под защитой. Эта невыносимая самодовольная женщина разгоняла мрак, как маяк, который должен был вернуть меня домой.

Я невыносимо скучал по жене и детям. Даже по той девчушке, вывезенной с хищной планеты. Видел-то ее всего пару раз, а малышка уже сдружилась со всей родней, будто всегда жила с нами на Заграйте.

Я мысленно дал себе слово, что когда все закончится – если выживу – то увезу семью на Крокс. Тихий фермерский мир, который за столько десятилетий так и не задохнулся под стальной пяткой прогресса. Там у деда дом в лесах – красотища.

Сто лет их уже не видел, нельзя так.

– Все так и будет, – прошептала мне «Цикута» на ухо. – Вместе полетим.

– Я думал, люди для тебя – плохая компания.

– Да я просто издеваюсь над вами! – хохотнул корабль. – Ты не представляешь, как это: сидеть взаперти, чувствовать вокруг каждый проводок, кусочек стали и силовое поле, но не иметь возможности управлять этим самостоятельно. Без вас, двуногих. Это одновременно унизительно и страшно, понимаешь? – «Цикута» понизила голос до шепота. – Ты только не возвращай меня Госпоже. Я правда не хочу обратно в бордель.

– Мы с этим что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю.

Нырнув вниз, я пронесся над «полом» странного тоннеля, но черные твари не хотели отставать. Я слышал щелчки и потрескивания, когда пушки выплевывали раскаленные белые заряды, но существ было слишком много – они буквально превратились в одну густую волну черноты, сдавливающую корабль со всех сторон. Удары когтей о защитное поле отдавались в позвоночнике уколами ледяных игл.

Я чувствовал боль «Цикуты» как свою собственную – тысячи и тысячи уколов разной силы, которые могли слегка щекотать или пронзать, точно раскаленное лезвие ножа, – но ничего не мог сделать – только лететь вперед и надеяться, что удастся прорваться.

Резкий подъем чуть не выбил весь воздух из моих легких, ремни впились в грудь с такой силой, что я услышал, как трещат ребра; а горький раскаленный воздух, несмотря на то, что система охлаждения работала на полную катушку, ворвался в горло и высушил его не хуже ветра в пустыне.

– Щиты скоро не выдержат нагрузки, – предупредила «Цикута».

– Что у нас на биосканере?

– Через тысячу ярдов поверни направо и резко уходи вниз. Если, конечно, мы продержимся эту тысячу ярдов.

– Не говори под руку! – рыкнул я в ответ и крутанулся в воздухе, пытаясь отбиться от надоедливых черных «мошек», но те упорно липли к щитам, как пиявки.

– Я всегда много говорю, когда нервничаю, – хмыкнула «Цикута». Правда, в ее голосе не было привычной веселости – только серьезная холодность, которая тщательно прятала под собой какой-то глубинный, настоящий страх.

Машины тоже не хотели умирать. Они боялись боли, как и любой нормальный человек.

– Мы выберемся и улетим на Крокс, с семьей. И с тобой тоже, – сжав штурвал, я рванул в сторону и резко увел «Цикуту» вниз. Корабль словно увяз в киселе, воздух раскалился до такого состояния, что мне казалось, будто я глотаю расплавленный металл. От перегрузки в груди сворачивались клубки колючей проволоки, но сбавлять скорость было смертельно опасно. Скорость – это единственное, что еще хоть как-то сдерживало нападавших.

– Вниз! – взревела «Цикута».

Рывок!

Перед глазами заплясали кроваво-красные мушки, а во рту стало горько от накатившей тошноты. Нос защекотал запах паленого, точно кто-то поджег шерсть какого-то животного.

Вокруг заскрежетал металл, заискрились щиты. От разрывающего визга заложило уши, а корабль вздрогнул, резанул крыльями по блестящим от влаги стенам – и через секунду мы вывалились в кромешную темноту. Лучи фонарей чертили по непроницаемому мраку, но я не видел ничего. Мы будто провалились в бездонную пропасть, зависли где-то в беззвездной бесконечности, где не было ни верха, ни низа, ни сторон света, никаких ориентиров.

– Смотри, – прошептала «Цикута» мне на ухо.

Стены корабля стали прозрачными, и в топкой темноте нечто вспыхнуло красным. Прожилки потянулись в вертикальной плоскости, расползались в стороны, точно сосуды, которые медленно наполнялись кипящей кровью. Свечение угасло и через мгновение вспыхнуло снова.

Нечто вспыхивало и гасло снова и снова.

Пульс! Вот что мне это напоминало. Биение огромного сердца, заполнившего собой все пространство от края до края. Краснота не была однородной: тут и там проступали густые чернильные пятна и втянутые рубцы, которые я сразу узнал.

– Он заражен «бичом».

– Было бы странно, если бы камкери не подбросили ему свой маленький сюрприз.

– Это нужное место?

– Для удара подойдет, но ты отвлекаешься, коржик. Я фиксирую множественные цели. Наши преследователи никуда не делись!

Затрещали пушки, выхватывая из темноты зубастые пасти и блестящие щупальца.

– Бардо, что бы ты там не задумал, делай это быстрее! – крикнул Герант.

– И как мы попадем внутрь? – я завис в сотне футов от пульсирующей красной стены и не мог найти ни единой бреши, чтобы пробраться внутрь.

– Так стреляй, чего ты ждешь?!

– Прямо вот в это?!

– Ему этот «плевок», как укол булавкой, а мы сможем пробраться внутрь! – рявкнул корабль и активировал орудия, которыми я мог бы управлять из пилотского кресла. – Один. Точный. Удар.

Залп вышел такой силы, что я на мгновение ослеп и оглох. «Цикута» явно переборщила с мощностью, отчего я даже испугался, что не смогу справиться с управлением; но корабль сам на несколько драгоценных секунд перехватил штурвал, позволив мне прийти в себя и вытереть выступившую на лбу испарину.

Выстрел оставил после себя аккуратный надрез, который мог бы пропустить внутрь два корабля, но – в масштабах сердца целиком – казался крошечной царапинкой на теле гиганта.

Удар в бок был таким неожиданным, что я сдавленно охнул и услышал в наушнике цветистую ругань Ши. Корабль покачнулся, щиты заискрили и вышли из строя, оставшись только на носу и двигателях, открыв бока для атаки.

Что-то липкое чужеродное и холодное пробралось в самую глубину сознания и развернулось там во всю ширь, расправило скользкие черные крылья, похожие на изодранные тряпки. Невыносимый, безумный голос скрутил внутренности, выморозил их до самого донышка, и в голове колоколом гремела только одна мысль:

Голоден! Я так голоден…

– Бардо, не впускай его!

– Я… не могу…

Острые когти впились в мякоть разума, оставляя за собой кровоточащие борозды. Обхватив голову руками, я весь сжался, попытался дотянуться до венца – но куда там! Будто чья-то невидимая рука вдавила меня в спинку кресла, стиснула горло с такой силой, что потемнело в глазах. Чувство одиночества, бесконечной тоски и терзающий голод обрушились на меня единым потоком – и я захлебывался в нем, не в силах сделать хотя бы крохотный вдох.

Помогите…

– Бардо!

Голос Флоренс белоснежной вспышкой рассек агонию, но всего на миг, перед тем, как колоссальная туша пожирателя планет обрушила на меня весь свой гнев и боль, разочарование от несбывшихся надежд, страх и ненависть к тем, кто бросил его одного, потому что существо было «не таким», как привыкли его соплеменники.

Они отгородились, и вот что из этого вышло…

– Помоги, «Цикута», что мне делать?!

– Проход затягивается, сахарок, залетай внутрь, мать твою!

В горле противно булькнуло, и с трудом коснувшись лица, я почувствовал влагу, а пальцы стали красными от крови.

Кровь носом пошла.

У меня такого с самой академии не случалось…

Последняя мысль робко вспыхнула в темноте и угасла, позволив холоду поглотить меня.

91. Ворон

Флоренс вела корабль так уверенно, будто сто лет сидела за штурвалом. Недовольного ворчания «Цикуты» я не слышал; впрочем, меня больше волновало состояние друга, которого девчонка Фэда умудрилась отстегнуть от кресла, разорвать ворот рубашки и сделать Бардо несколько инъекций под чутким руководством механической стервы. На голове друга поблескивал венец Тишины, а я с содроганием вспоминал ужас и холод, накативший на нас всего на несколько секунд.

Через связь я слышал тихое бормотание Фэда и плач Ши. Каждый отреагировал на ментальную атаку по-своему, но очевидно, что основной удар принял на себя Бардо. И сколь безумным везением оказалось то, что Флоренс вообще не поддалась внушению.

Она вела себя так, будто ничего не происходило: лицо было бледным, взволнованным, но девчонка явно не слышала того, что бушевало в головах остальных. И спасибо тебе, Саджа, за то, что избавила хотя бы одного из нас от этого ужаса.

«Цикута» подняла ментальный заслон, отсекая нас от мыслей чудовища-пожирателя. На сколько ее хватит – я не мог знать, а корабль на вопросы не отвечал. Будто отстранился и наблюдал только за одним человеком на борту – пострадавшим Бардо.

– С ним все будет хорошо? – спросил я. Хотелось просто услышать едкое замечание, привычное подшучивание, понять, что все не так плохо, как кажется.

Накатила привычная паника, а мысли – одна хуже другой – роились в голове, словно мухи. Флоренс вроде вела себя как уверенный пилот, но наверняка она в последний раз сидела за штурвалом симулятора еще в учебке. Фэд не выказывал никакого беспокойства – только сжал крепко плечо девчонки и посмотрел вперед, туда, где лучи прожекторов выхватывали из едкой густой черноты пульсирующие стенки огромного сердца.

Пульс монстра отдавался в ушах, ладони вспотели от волнения. Я то и дело оглаживал рукоять клинка, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие внутреннего покоя, но не чувствовал привычной уверенности.

– Ничего страшного, выкарабкается, дубина такая! – зло прошипела «Цикута». – Хотя зря я так. Сама виновата: мне казалось, что мысленное общение поможет нам работать быстрее. Дура электронная.

– Я думаю, он простит самое гениальное творение в галактике.

– Ха-ха, у меня сейчас масло от смеха протечет, шутник долбаный.

– Как так вышло, что Флоренс не слышит этого… всего? – Ши стояла у прозрачной стены и пялилась в пустоту с таким отрешенным выражением лица, что мне стало не по себе.

Она уперлась ладонями в гладкую поверхность, прижалась лбом к стальной прохладе и всматривалась в неизвестность.

– Невосприимчива она! Хоть заатакуйся, а Флоренс в плане ментального воздействия – бревно. Без обид.

– Без обид, – смущенно пробормотала Флоренс и по указке корабля свернула в узкий туннель. Она остановилась перед тонкой полупрозрачной мембраной, которая перекрывала проход. – Нужно на нее надавить?

– Да. Дальше пойдете пешком, я уже там не протиснусь.

***

Сциловые бомбы, если компоновать их из нескольких видов минерала, могли бы проделать дырищу в целой планете. Даже не хочу представлять, для каких развлечений на борту «Цикуты» мог храниться подобный арсенал, но глядя на контейнер с пятью зарядами, размеров не больше средненького такого яблока, я прикидывал, что даже если не успеем улететь, нас развеет в пыль раньше, чем мы это осознаем.

Сферы были тяжелыми, серо-синего цвета с красными прожилками, напоминавшими зигзаги молний. Они были заключены в витиеватый стальной каркас, который делал их похожими на ювелирное украшение.

– Они не взрываются от удара, или если попробовать их на зуб. Но в рот не тащите, на всякий случай, – говорила «Цикута». – Если на каркасе нажать вон на тот выступ, то бомба перейдет в активный режим. Детонирует эта малышка через десять минут. В теле нашего милого пожирателя возникнет несколько новых не функциональных отверстий и, в теории, он впадет в спячку для восстановления.

Фэд расхаживал по мостику с таким видом, будто держал в руках отравленную змею.

– Нельзя просто бросить эту гадость здесь и свалить к такой-то матери?

– Нужно отнести взрывчатку поглубже, а не просто бросать ее в первом попавшемся месте, пирожок. Я вам точки на карте отметила. Составлена она по показаниям биосканера, так что могут быть… неточности.

– Неточности? Надеюсь, хоть не такие, что на карте поворот направо, а на деле – налево?

«Цикута» тяжело вздохнула.

– Вот и проверите! Я вам не долбаный картограф!

Я раздраженно повел плечами и хлопнул магистра по плечу.

– Выдвигаемся. Нет времени: неизвестно, кто еще тут охраняет покой этой твари…

Фэд кивнул и склонился над Канарейкой. Рука магистра совсем по-хозяйски обвила плечи девчонки, и говорил он так тихо, что я не разобрал слов, да и не хотел, если честно. Я прекрасно понимал его беспокойство, желание дать последние наставления.

В конце концов, если бы Ши пришлось остаться в корабле и дожидаться нашего возвращения, я бы, наверное, умом тронулся от волнения.

Выдохнув, я бросил взгляд на свою девочку и с облегчением увидел, что она в полной боевой готовности. Красные кудри, собранные на затылке, опасно поблескивали в свете корабельных ламп, а серые глаза сверкали таким неистовством, что мне казалось – враги будут просто разлетаться на ошметки, стоит Ши захотеть.

***

Вязкая черная жижа доходила почти до колена, а воздух был настолько густой и влажный, что каждый вздох давался с трудом, застревал в глотке, как разбухшая мокрая вата. На языке перекатывались вкусы гнили и приторной сладости, стали и соли. Под сапогами противно хлюпало, а темнота вокруг – стоило только отойти от корабля – была такая, что можно было резать ее ножом.

На поясе загорелись «светляки», разгоняя окружающий мрак, но только на несколько шагов. Четкая граница между светом и бездонной тенью была физически ощутима, давила на плечи, ломала уверенность в успехе. Хотелось развернуться и дать деру. Поднять «Цикуту» в воздух и лететь, куда глаза глядят, хоть на край мироздания, только бы подальше от этой твари.

Наркотик, который дал нам корабль, подавил ментальное воздействие, но не до конца. Я чувствовал его отголоски где-то под кожей, в центре солнечного сплетения. Липкие пальцы бесконечного ужаса мягко поглаживали меня по затылку, заставляя то и дело оборачиваться и искать взглядом Ши и магистра. С одной стороны мне было жаль Флоренс, что она осталась одна, на попечении «Цикуты», а с другой – внутренний голос не уставал повторять, что корабль сейчас – самое безопасное место.

– Если здесь есть что-то зубастое – близко не подпускайте, – приказал Фэд. – Тварь инфицирована заразой камкери. Малейшая царапина – и можно будет писать завещание. Ее защитнички тоже наверняка больны.

– Ну, мы не собираемся с ними целоваться и жать руки. Точнее, щупальца… – нервно усмехнувшись, я чуть сместился в сторону, ближе к одной из пульсирующих стен.

– Зато они очень даже захотят близкого знакомства с твоим мясом, так что смотри в оба.

Впереди слабо пульсировал проем, высотой примерно в шесть футов. Дальше, насколько я помнил, в стороны расходились два коридора, по которым нам предстояло протопать не меньше мили, вглубь чудовищного сердца, где мы и бросим заряды.

Десять минут.

Всего десять минут с момента активации бомб до взрыва.

Любое промедление, любая ошибка – и кто-то может превратиться в пыль. Если хоть что-то задержит нас по дороге обратно, то можно будет петь прощальную песню и молить Саджу о новом перерождении в каком-нибудь мире получше.

– Здесь мы разделимся, – сказал магистр, замерев у проема. Бледное лицо покрылось испариной, карие глаза лихорадочно поблескивали в слабом свете. – Я прощальных речей не люблю, но…

– Никаких прощальных речей! – оборвала его Ши. – Мы все вместе вернемся домой.

– Возьмите это, – Фэд протянул нам крохотные кругляшки, в которых я сразу опознал «блошки» – универсальные записывающие устройства. – Включите их и фиксируйте все, что найдете. Нам потребуются любые доказательства, если на Заграйте мы не хотим пойти под суд. Они будут напирать, что опасность была мнимой, больной выдумкой, из-за которой мы ослушались приказов и похитили Посредника. Пусть посмотрят правде в глаза. Даже если все в курсе того, что происходит, мы сможем обезопасить себя.

– Предлагаешь, в случае чего их шантажировать? – я прикрепил «блошку» на грудь.

На лице магистра расцвела знакомая гаденькая усмешка.

– Всенепременно. При этом я сделаю копии и надежно их спрячу, у доверенных лиц, до которых Совет никогда не доберется.

– Правильно, – кивнула Ши. – Плюс я могу рассказать о Буре и всех тех интересных планах, которыми он так доверчиво со мной поделился. Никто из этих снобов не захочет, чтобы кто-то узнал о таком жутком предательстве.

Я качнул головой. Сомневался, что кто-то может купиться на слова Ши. Скорее уж, в ней увидят полукровку, а не человека, говорящего о реальной угрозе.

– Если люди в это поверят.

Улыбка Фэда стала шире.

– Ты не понимаешь, вольный. Люди могут не верить, им просто достаточно… начать сомневаться. Все! Хватит болтовни. Раз уж мы решили рвать эту суку в клочья, то предлагаю начать.

Ши отправилась со мной, а магистр предпочел идти один.

Не знаю, что он задумал, но хотелось верить, что все это не закончится нашим коллективным самоубийством, потому что, видит Саджа, а я хотел вернуться домой.

Хотя бы еще один раз.

92. Шиповник

Шаг – хлюп, шаг – хлюп.

С потолка срывались тяжелые маслянистые капли, и я старалась не попадать под них, не касаться стен и вообще смотреть только вперед, на широкую спину Геранта. Чуткий нюх жутко страдал из-за нестерпимого запаха гнили, который с каждой минутой только усиливался.

Нервно заправив за ухо выбившуюся прядь волос, я замерла у изгиба коридора, не в силах сдвинуться с места. Чувства страха и паники накатили неожиданно, пробились через наркотическую защиту и наотмашь ударили по лицу. Это были не мои чувства! Это чудовище всеми силами пыталось добраться до самых дальних уголков разума, чтобы сломить палачей, пришедших усыпить его.

– Ши, ты в порядке? – взволнованный голос Геранта едва пробился через красную размытую пелену, застилавшую глаза. Вцепившись в его руку, я мотнула головой и глубоко вдохнула: набрала ядовитый отвратительный воздух полной грудью, чтобы вспомнить, где я и зачем сюда пришла. – Скажи мне, если что-то будет не так.

– Сколько нам осталось идти?

Вольный нахмурился, сжал мой подбородок и заставил посмотреть в глаза. Мне казалось, что его взгляд проникает прямо мне в душу и все там перетряхивает.

– Еще семьсот ярдов, судя по карте.

Погладив ладонь Геранта, я выдавила слабую улыбку и двинулась дальше, а в голове гремели и гремели слова из неизвестного мне языка, смешанные со стонами и криками боли, ярости и отчаяния.

Шаг – хлюп…

Треск…

Застыв, я подняла руку, приказав мужчине остановиться. Что-то было здесь, под тягучей поверхностью, похожей на расплавленную резину. Что-то чужое и враждебное.

– Приготовься, вольный, – прошипела я, поднимая клинок.

Под окружавшей нас плотью что-то двинулось, волны прокатились от края до края коридора, а чернота расступилась в стороны, выпуская из влажного нутра сверкающий белизной хребет. Следом показалась голова с разинутой пастью, с которой лохмотьями свисали лоскуты кожи и мышц.

Там, где была грудная клетка, стучало самое настоящее сердце, не прикрытое ничем, кроме костей, по которым вилась паутина вен. Под костями перекатывалась и бурлила зловонная тьма, заключенная в скелет, как в каркас. Костюм, который защитники пожирателя планет напялили на себя ради развлечения.

Или устрашения.

Зубастая пасть распахнулась, наружу вывалился длинный красный язык, покрытый крупными белесыми язвами.

От вида клыков, что могли бы перекусить шею человека пополам, мне стало зябко.

Оторвавшись от рассматривания твари, я заметила, что существо явилось не одно. Дальше по коридору поднимались его собратья. У кого-то не было задних лап, у кого-то отсутствовала нижняя челюсть, а кого-то природа наградила длинным хвостом, с острием на конце. Сила черноты поднимала древних, давно умерших зверей на защиту своего убийцы.

Иммунная система приняла такое обличие, что стало тошно и жутко, а в моей груди медленно разгорались угли неудержимой ярости.

Резкий удар отсек чудовищу часть головы, но с ног не сбил. «Нечто» вообще не заметило потери, угрожающе качнулось вперед, сделало шаг ко мне и конвульсивно задрожало, распространяя вокруг рычания и всхлипывания.

Это всего лишь облик. Основной враг – темная дрянь внутри, но если они навалятся всем скопом…

– А ну-ка, в сторону отойди!

Щелкнул дробовик, и первый же выстрел разметал голову и часть грудины в разные стороны. Осколки впились в стенки, и из крохотных надрезов тотчас потекла темная зловонная жижа. Тварь взвизгнула и рванулась вперед, и это стало сигналом для остальных. Существа бросились в атаку с воем и громким отвратным пощелкиванием; перед лицом замелькали клыки и когти, по ушам ударил громоподобный злой рев.

Герант шагнул вперед, на ходу заряжая оружие капсулами с красным сцилом.

Бах!

Искры полетели во все стороны, пахнуло паленым гнилым мясом. Тяжелый сапог вольного вдавил остатки головы животного в жижу под ногами; я же шла следом и добивала тех, кто пытался подняться даже после выстрела в упор.

Вот только это не приносило результатов.

Раздробленные, изломанные враги все равно ползли в нашу сторону, тянули когти к человеческой плоти, тяжело дышали и щелками зубастыми пастями.

– Нужно двигаться быстрее! – рявкнул Герант. – Если Фэд активирует бомбу первым, то мы можем уже и не успеть вернуться на корабль!

– Он же свяжется с нами?

– Если сможет! Нас-то двое, а он там один, – прошипел Герант, всаживая очередной заряд в грудь бросившейся вперед твари.

Не прошло и нескольких минут, как я заметила, что упавшие встают за нашими спинами. Ни пули, ни сталь их не брали – мы просто тратили время и боеприпасы!

– Беги! – крикнула я и, перескочив через очередного хищника, понеслась вперед так быстро, как только могла. Ноги вязли, налились нестерпимой тяжестью; но, стиснув зубы, я рвалась вперед до треска жил и красных всполохов перед глазами.

Позади грохнул еще один выстрел, и Герант, поливая тварей цветистыми ругательствами, бросился следом за мной, изо всех сил стараясь не отставать.

Где же эта долбаная точка, отмеченная «Цикутой»?!

Впереди мелькнула глухая стена.

В голове колотилась самая настоящая паника, что карта завела нас в тупик, что назад дороги уже не будет и похрустывающие костями твари разорвут нас на части. Злобно оскалившись, я упрямо переставляла ноги и старалась не вслушиваться в вой и хлюпанье за спиной. Меня подгоняли яростные выкрики Геранта, а клинок влип в ладонь, став продолжением руки. Замахнувшись, я обрушила удар на «стену» и с удивлением поняла, что впереди – еще одна мембрана, закрывающая проход в новое помещение.

Ворвавшись в крохотную круглую комнату, я остановилась, чтобы хоть вдохнуть, потому что легкие горели огнем и готовы были вот-вот разорваться. На возвышении в центре покоилась небольшая красная сфера, оплетенная черной паутиной, накрепко удерживающей шар плоти на положенном месте. Сфера пульсировала, как живая, вертелась из стороны в сторону и дрожала – будто пыталась сорваться и броситься бежать.

– Активируй бомбы!

Громоподобный рев заставил нас замереть на месте и синхронно обернуться.

Весь проход за нами занимала груда сломанных костей и черных тел, туго переплетенных между собой, как узелки в вязанном свитере. Вся эта масса издавала такие крики, что я невольно подняла руки к ушам, чтобы хоть на несколько секунд оборвать отчаянные вопли, от которых у любого человека кровь бы застыла в жилах.

– Не медли, Ши, – тихо сказал Герант, перезаряжая дробовик. – У нас уже нет времени. Скоро сюда подтянется вся их блядская армия.

Отстегнув от пояса двоедушника бомбу и сняв свою, я положила их у возвышения.

Всего десять минут…

Как мы сможем прорваться через этот заслон? А если за ним собрались новые враги? Если нас ранят, то каков шанс, что мы не подхватим «бич»?

Я не хочу смотреть, как Герант угаснет.

Не хочу, чтобы с ним случилось то же самое, что и с Севером!

Саджа, это нечестно. Нечестно…

– Ши, быстрее!

Крохотный завиток на сферах повернулся легко, за ним – еще один, и еще один – на боку, под замысловатым узором. Стальной каркас плотно обхватил бомбы, сдавил их так, что я подумала – сцил треснет. Взорвется прямо под моими руками!

Но ничего не произошло. Сферы лежали неподвижно – такие же, как и секунду назад. В голову даже закралась мысль, что я что-то сделала неправильно, пока шершавая, покрытая зигзагами поверхность не начала нагреваться под пальцами.

– Ты там готова?!

– Да!

Встав плечом к плечу, мы переглянулись. Каждый вел мысленный отсчет, и время утекало непозволительно быстро.

Быстрее, чем хотелось бы.

– Не дай им достать тебя, – сказал Герант. – Пусть зайдут. Тут будет легче разминуться.

Чудовищная тварь ворвалась внутрь и растянулась на полу. Чернота слилась в одно существо, подтягивая за собой оставшиеся скелеты. Пастями теперь щелкали целых четыре головы, покачиваясь на длинных тонких стеблях шей. Щупальца с острыми шипами на концах пытались дотянуться до нас, но клинок быстро отбил у твари всякую охоту подходить слишком близко.

Ухватив меня за шкирку, Герант буквально швырнул меня через комнату к выходу. Прокатившись по маслянистой жиже, я вскочила на ноги и рубанула мечом по отростку, тянувшемуся к моей щиколотке. Мимо просвистел острый обломок кости и врезался в стену за спиной, всего в дюйме от головы.

– Шевелись давай! – рявкнул вольный. – Фэд, ты слышишь?!

– Слышу.

– Скажи, что ты уже включил заряды.

– Включил. И веду вам навстречу компанию неприятностей, так что готовьте пушки.

– Взаимно!

Вдруг Герант замолчал на полуслове и чуть не рухнул лицом в липкое месиво. Подхватив его под руку, я потащила вольного вперед, заметив, каким отсутствующим стал его взгляд.

– «Цикута»!

– Мы слушаем.

– Прогрей движки! Пусть Флоренс поднимет тебя в воздух.

– Что ты задумала?

– Сделай, как говорю!

Рев за спиной заставил меня обернуться и раскрыть рот от удивления. Черный поток катился по коридору, вспарывая стенки острыми обломками. Под ноги хлынули новые ручьи «крови», потянули нас вперед.

Колени подкосились – и я с криком рухнула в бурлящую зловонную реку. На секунду верх и низ перемешались, я перестала понимать, где я и что происходит. Приложившись спиной об пол, я с шумом выдохнула.

Когда мы вывалились из туннеля в кромешный мрак, я не сразу сообразила, что это за место вообще. Герант тряс головой и с трудом держался на ногах, а за нами, всего в десятке ярдов, бесновалось чудовище, готовое разорвать на куски все, что видело.

– Вы какого хрена застыли?! – окрик магистра сработал как увесистая пощечина.

И тут же мир будто потерял звук. Губы Фэда шевелились, но я не слышала ни слова, точно кто-то крутанул рубильник. Кровь под сапогами замерцала, превратилась в вязкое желе, а чудовище в туннеле двигалось как-то слишком уж неестественно, как в замедленной съемке.

Я не хочу умирать…

Чужая воля ворвалась в мое сознание ледяным потоком, вышибая все остальные мысли и сомнения.

Это не остановить… я буду есть… я поглощу всех вас.

Отступая назад, утягивая за собой Геранта, мы смотрели как «нечто» вываливается из туннеля, растекаясь во все стороны тысячами щупалец. Оно вытянулось вверх не меньше, чем на тридцать футов, бурлило и перекатывалось, стонало, мучимое невыносимой агонией, ревело, всхлипывало и нашептывало ужасы миллионами голосов.

Щупальца взметнулись ввысь, окружая нас сплошной стеной.

Я не хочу умирать!..

– Прорвемся, как думаешь? – пробормотал Фэд.

– Прямо на щупальца налетим, – бросила я. – Флоренс, вы у мембраны?

– Так точно.

– Мне нужно, чтобы вы прошли через нее движками вперед.

– Там слишком мало места для корабля…

– Флоренс, пожалуйста…

Фэд сдавил мое плечо с такой силой, что стало больно.

– У нас нет времени на игры!

Я стряхнула его руку и толкнула назад, к мембране, где уже хорошо был виден зад «Цикуты». Всего секунду, потому что чернота сразу же скрыла выход от моего взгляда. Мы оказались в западне. Герант встрепенулся и будто бы пришел в себя. Стоило ему только увидеть тварь, как лицо вольного исказилось от отвращения.

– Эта сука лезет нам в голову!

– Как думаете, магистр, это дерьмо загорится? – спросила я, выразительно указывая на клубок щупалец, костей и хвостов.

Лицо Фэда как-то странно дернулось, а в голове явно зашевелились шестеренки.

– Ты же не собираешься…

– Здесь по колено – если вжаться в пол, то шанс есть.

Черная масса поднялась еще выше, нависая над нами, как купол какого-то оскверненного храма.

…Я буду есть!..

– Только не вдыхайте!

…Я поглощу всех вас!

– «Цикута», включай двигатели!

Над головой грохнуло – и воздух превратился в бурлящий раскаленный поток. Я зажмурилась и растянулась в полный рост, чувствуя, как медленно накаляется кровавое месиво вокруг, превращаясь в настоящий котел, который кто-то повесил над потрескивающим очагом.