Текст книги "Истинная для Ворона (СИ)"

Автор книги: Мирослава Адьяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

39. Ворон

– Пожиратели звезд создали пространственные врата, – гудит кулганец, – их корабли были слишком велики для подпространства. Они рвали его.

– А врата позволяли им пройти из одной точки в другую мгновенно, – Бардо игнорирует предложение сесть и теперь упрямо подпирает стену за спиной Ши.

– Верно, – в голосе кулганца скользит нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение, будто правильный ответ для него слаще музыки. – Пожиратели не хотели калечить вселенную. Они могли подстроиться под ее законы.

– Как именно работают эти врата?

Флоренс вся обращается в слух, от нетерпения постукивает по полу носками сапог и замирает только под пристальным взглядом Фэда.

– Простите, – бормочет она смущенно и утыкается взглядом в стол.

Магистр выглядит так, будто мысленно приколачивает девчонку к полу, отчего та только сильнее съеживается и втягивает голову в плечи. Кажется даже, что он недоволен своей помощницей не из-за какого-то серьезного промаха, а просто по инерции. И зыркает из вредности и упрямства, а не от злости.

Что между ними творится?

– Не гневайся, Палач, – от этих слов Фэд вздрагивает всем телом, будто его ударили наотмашь. Лицо каменеет, превращаясь в непроницаемую маску, а губы сжимаются в тонкую нить. – Тот, кто ищет знаний ради знаний, – достоин ответа. Тем более вопрос правильный.

Флоренс вскидывает голову и пытается зацепить его взгляд, но Фэд отступает назад, в тень.

Я впервые вижу подобное бегство в его исполнении. Ни насмешливой улыбки, ни лукавого блеска в карих глазах. Только боль и гнев, что окрасил щеки бледным румянцем.

– Две точки пространства и времени сливались в одну, позволяя кораблям прыгать из конца в конец галактики в считаные мгновения. Пожиратели строили врата повсюду, в тысячах систем, но уцелела только часть. И у врат было множество ключей, а один главенствовал над всеми.

– Мастер-ключ?

– Человеческое определение, – кулганец смещается так, чтобы все могли видеть скрытую до этого картину. Я не берусь рассуждать, из чего сделано полотно, но могу сказать точно – картина древняя. Возможно, такая же древняя, как и Великая библиотека. И хоть я всегда был равнодушен к таким вещам, но при одном только взгляде на полотно мне становится холодно, точно кто-то поигрался с системой кондиционирования. – Пожиратели называли его «ликоро юда». Тысячезвездный ключ. Или как иногда зовем его мы…

– …Пронзающий небо, – проговаривает Фэд из своего теневого убежища. В тишине кабинета его голос походит на холодный шелк, скользящий по коже. Тяжело сглотнув, я смотрю на Ши и понимаю, что она чувствует все то же самое.

Зловещий морок, сгущающийся над нашими головами.

Какое-то смутное, неотвратимое бедствие, что клубится черным облаком, заслоняя собой будущее. И эта непроглядная пелена вот-вот должна накрыть каждого, кто посмел прилететь сюда.

Ворон внутри взволнованно ерзает, не может найти себе места и недовольно каркает, хочет вырваться на волю, но я не даю.

– Верно, – кулганец ничего не замечает и довольно раскачивается в своей силовой подвеске. – Он один открывает все существующие двери. Он – регалия давно ушедшего правителя Пожирателей. Была ли она утеряна? Или король оставил ее здесь сам? Неизвестно. Мы не знаем всех ответов.

– Камкери встретили нас на пути к библиотеке, – голос Ши звенит от напряжения. Тонкие пальцы сцеплены в замок и лежат на гладкой поверхности стола. Внешнее спокойствие – наносная шелуха, не более. Я вижу, чувствую всем телом, как тяжело Колючке сдерживать нервную дрожь. – Но не напали.

– Ключ почувствовали, – качает шляпкой кулганец, – он хрупкий, сломается легко. Камкери нуждаются в Ключе, жаждут его заполучить.

– Этого допускать нельзя! – взволнованно восклицает Флоренс. – Очевидно же, зачем он им! Хотят добраться до всех тех планет, что еще не тронуты их заразой.

Девчонка стискивает зубы и смотрит на артефакт с такой ненавистью, что Ключ должен загореться на месте.

– Не по своей воле камкери потрошат другие миры.

В комнате повисает вязкая тишина. Флоренс открывает рот и тотчас его захлопывает, не в силах подобрать нужных слов. У всех на языке вертится очевидный вопрос.

Он неоновыми буквами проступает в воздухе, вгрызается в сознание, жужжит в висках.

– Болезнь помутила сознание камкери, – кулганец чуть наклоняется вперед и прикрывает глаза, будто пытается выразить сожаление, т мы еще помним. Мы знаем, какими они были до того, как «бич» исковеркал их тела и рассудок. Изобретатели и исследователи, любопытные дети. Невыразимая потеря для вселенной. Болезнь лишила их многого, но, что страшнее всего, – она сделала камкери уязвимыми. Кто-то дал им первый ключ от врат на их планете. И знания, куда идти дальше.

– «Кто-то»? – переспрашивает Бардо. – Камкери всегда нападали на людей без поддержки. Своими силами.

– Чужое влияние очевидно. Камкери с радостью делились своими знаниями, но никогда не упоминали о ключе. Врата были не активны вплоть до полного уничтожения Абракша – их материнской планеты – болезнью, а к тому моменту разум камкери уже был исковеркан безумием. Ключ им в руки вложил кто-то другой. Третья сила.

– И вы не знаете, кто это.

– Не знаем. Но знаем, зачем оно посылает камкери в другие миры.

Фэд отлепляется от стены и шагает вперед, встречается взглядом с кулганцем и застывает в привычной позе: со скрещенными на груди руками.

– Зачем же?

– «Бич» не просто заражает планеты. Он их трансформирует в питательную среду. Кто бы ни дал камкери первый ключ, а сделал он это с одной целью, – кулганец чуть-чуть поднимается в своей подвеске, и его глаза оказываются на одном уровне с глазами магистра. – Чтобы питаться.

40. Шиповник

Я погружаюсь в вязкий кисель. Перед глазами всплывают картины родного дома, куда я никогда не смогу вернуться. Уничтоженного прошлого, где теперь нет ничего, кроме красноватой пухлой массы. «Бич» не оставляет после себя ничего, кроме губки из тел.

Страшно даже не то, что камкери расползаются как тараканы, разносят неведомую заразу и уничтожают все на своем пути. Так или иначе, а многие поступают так же: когда захватывают новые территории – нуждаются в пище, минералах, оружии и власти.

Любую расу можно уничтожить. Найти гнездо и вырвать корень проблемы.

Что останется от Заграйта, если вырвать с корнем Совет?

Сколько систем сгинут в неизвестности, когда единственный объединявший их узел поглотит хаос?

Рано или поздно «гнездо» камкери найдут и уничтожат, ведь безумие однажды должно подвести, сбить их с пути и привести к краху.

Куда сложнее сражаться с врагом, что остается в тени: незримый и безмолвный. С призраком, который дает указания, открывает пути и поддерживает жажду уничтожать.

Что можно пообещать безумному народу в обмен на его помощь?

Власть? Исцеление? Новый дом?

Всю галактику? Или, возможно, неприкосновенность?

Или, может быть, и не было никаких обещаний. Неведомый враг и стал причиной, по которой великий народ исследователей превратился в свору бешеных падальщиков, готовых рвать на куски звезды и осквернять целые системы.

И как давно это чудовище – или чудовища – ждал?

Сколько он готовился к тому, чтобы начать кровавую жатву ради пропитания?

Кулганец еще что-то говорит, но я почти не различаю слова. Клубок вопросов нарастает, как снежный ком, я нуждаюсь в дополнительных объяснениях, в целостной картине.

Только одна мысль крутится и крутится, повторяется из раза в раз и не дает покоя. И если я сейчас же ее не озвучу, то сойду с ума.

– Фэд? – Магистр смотрит на меня с раздражением, и я искренне жалею, что не могу передать ему свои подозрения мысленно, что не могу не подбирать слов, чтобы все объяснить. – Заказ ведь пришел от кого-то из Совета? Зачем кому-то там нужен универсальный ключ, который камкери так хотят найти?

Фэд хмурится, отчего карие глаза почти чернеют, превращаясь в остывшие угли, и я понимаю, что его одолевают точно такие же вопросы, как и меня. И все в этой комнате думают об одном и том же.

Даже Бардо выглядит удивительно собранным и мрачным. Готовым к худшему.

– Приказ приходит через Посредника, – медленно отвечает магистр, – Гильдия никогда не имеет дело напрямую с Советом. Этот закон такой же древний, как и я сам, – мужчина кисло усмехается и кладет руки на стол. Пальцы пробегают по резной поверхности, вычерчивают хаотичные зигзаги.

Он о чем-то крепко думает, но мыслями делиться не торопится.

Напротив нетерпеливо ерзает Флоренс и только открывает рот, чтобы заговорить, как магистр поднимает руку и приказывает молчать.

– «Зачем»? – он перекатывает вопрос на языке как лакомство. – У меня есть два предположения. Благородное и не очень. Какое озвучить первым?

– Давай начнем с плохих новостей, – Герант смотрит на мужчину исподлобья, с вызовом.

Ладонь двоедушника оглаживает сложенный дробовик, будто он ожидает нападения. Я вижу, как нервно бьется жилка на крепкой шее, как едва заметные капельки пота поблескивают на висках.

Он думает, что все случившееся – дело рук Фэда?

Но я не чувствую в нем лжи. Дозорных таким вещам обучают, Север всегда выступал за подобную подготовку. Скорее уж Фэд просто перережет горло врагу, чем будет играть в игры.

Но магистр слишком крепко связан с Советом. Любые подозрения имеют место быть.

Он улавливает настроение двоедушника безупречно, отступает на шаг назад и касается клинка. Такого же черного, как и его глаза.

– Я тебе не враг, – цедит сквозь стиснутые зубы, – не пытайся откусить кусок, который не в силах проглотить, вольный.

– Это твое решение лететь на Кулган, – говорит Бардо, – хоть ты и спас нас на Гулан-Дэ – откуда нам знать, что ты сам не замешан в делах Совета?

– Потому что если бы я хотел вас прикончить и забрать Ключ, то сразу бы отправился на Заграйт, а не прилетел сюда слушать древние сказочки о Пожирателях!

– Ты посылаешь нас в задницу галактики, а потом являешься весь такой в белом, спаситель хренов, чтобы лично контролировать ситуацию? Что, шлюхи на Заграйте закончились, что ты решил подышать свежим воздухом лично?

– Для меня большая часть спасать ваши бесполезные жопы.

– Магистр не бросает своих людей! – Флоренс внезапно вскакивает со своего места, и вся ее хрупкость и смущение осыпаются на пол призрачной пылью. На нас смотрит уже не зашуганная девчонка, а разъяренная тигрица. Черные волосы змеями струятся по спине, а губы кривятся от злости и негодования. – Если ты не забыл, пилот, то правила Гильдии требуют личного присутствия магистра в случае чрезвычайной ситуации!

– Хватит! – опускаю кулак на стол с таким грохотом, что все замолкают. – Мы прилетели сюда за знаниями, а не ради грызни. У нас нет времени на споры!

Фэд глубоко вдыхает и демонстративно отводит руку от оружия.

– «Хорошая» версия, что Совет Заграйта готовится к эвакуации. На планете есть транспортные врата Пожирателей. С универсальным ключом открыть их не составит труда. И кулганцы могут нам в этом помочь. Я ведь прав?

Гриб раскачивается из стороны в сторону и одобрительно гудит.

– «Плохая» же версия в том, что…

Магистр сжимает пальцами переносицу и ведет рукой по волосам. На короткое мгновение из-под маски абсолютной уверенности проступает совершенно другое лицо.

Уставшее, бледное, отмеченное печатью тысячи горестей.

Мне не нужно ничего слышать, я знаю, что Фэд не верит в «хороший» исход. Для этого существует миллион причин, о которых никто из нас никогда не узнает.

– …кто-то из Совета или вся эта дружная шайка повязаны с камкери и хотят передать Ключ им.

Из горла Бардо вырывается нервный смешок.

– Это же безумие! Ты себя слышишь?

– Я прекрасно себя слышу! – Фэд складывает ладони вместе, будто в молитве, и прикрывает глаза. – Давайте на секунду представим, что так и есть. Я даже допускаю мысль, что это может быть кто-то один. Я могу предположить, что этот человек безумен или даже, каким-то невероятным образом, заменен камкери.

– Фантастика, – бормочет Герант. – «Заменен»? Двойником? Насколько я знаю, каждый член Совета проходит медицинское обследование каждые три месяца. Чай там не молодые дядьки заседают – нужен уход и поддержка. Думаешь, что никто бы не заметил?

– Подкуп, – Фэд принимается загибать пальцы. – Шантаж. Убийство. Я сам этим занимался, Герант. «Палач», да? Кулганец очень верно вспомнил, как меня когда-то называли.

– Хорошо. Допустим, что эта невероятная теория – правда. Камкери принялись хозяйничать на окраинах галактики – сколько? Лет восемьдесят назад? Поняли, что дело идет слишком медленно, незримый хозяин подгоняет, а толку – ноль. И решили внедрить в Совет своего «человека», чтобы ускорить процесс? И ни одна живая душа ничего не заподозрила?

– Никто в этой комнате не имеет дел с внутренней кухней Совета. Откуда ты знаешь, сколько убийств было совершено «внутри» системы за последний год? Или хотя бы месяц?

– Это все белыми нитками шито, – отмахивается Герант, – никаких доказательств!

– Можем поспорить, что все сказанное, – не моя больная фантазия.

– Хорошо, – я откидываюсь на спинку стула и не отвожу от магистра пристального взгляда. – Если все это правда – что ты предлагаешь?

– Кулганцы смогут заглушить Ключ. Чтобы он не… «пел». Так?

– Верно, – отвечает гриб. – Никто не сможет услышать его.

Фэд начинает расхаживать из угла в угол комнаты, отчего та кажется еще теснее.

– Хорошо! Вернемся на Заграйт. Сообщим Посреднику, что задание провалилось. Камкери не используют подпространство, но перехватить координаты прыжка, если знать как, – не такая уж и сложная задача. Они узнают, куда мы отправились. Если хоть кто-то в Совете с ними связан…

– Предлагаешь изображать наживку?

– Есть другой план, как вытащить тварь на свет?

– Если эта тварь вообще существует, – парирую я.

Фэд только собирается открыть рот, чтобы продолжить спор, как в комнату вплывает еще один кулганец. Он что-то бормочет и булькает – ничего не разобрать.

Они оба смотрят на нас своими черными глазками, и я с трудом сглатываю кислую слюну.

Что-то случилось…

– Корабль Совета просит разрешения на посадку.

– Как интересно, – тянет Фэд. – Откуда же они могли узнать?

41. Фэд

Пульсация в висках не стихает ни на секунду. Я чувствую себя переполненной раскаленным сцилом бочкой, что может взорваться от любого неосторожного движения, и шум транспортной платформы только усиливает постукивание в черепе. Вокруг царит невыносимая духота, и едкий, сладковатый, цветочный запах врывается в ноздри.

Енот прячется в моем нутре и взволнованно вертит головой. Не выносит этот комок шерсти темноту и громкие звуки – сразу поджимает короткий хвост и прячется. Хрен с ним, потерпит. Не до него сейчас, совершенно.

Перебираю в голове имена членов Совета, прокручиваю мысленно их образы, верчу так и эдак, выуживаю из памяти самые гадкие, непристойные и темные куски биографии этого сборища властных стариков. Я помню все, что когда-либо увидел и услышал – о чем частенько жалею – но отец не перестает восхищаться модификацией памяти, что я пережил в восемь лет.

Кто мог пасть жертвой камкери?

Лорзэ? Старый лис всегда отличался богатой фантазией и обширными связями. В последнее время его в Совете не видно и не слышно: ушел в тень и оттуда дергает за ниточки – что на него непохоже. Лорзэ получает истинное наслаждение, наблюдая за грызней в Совете.

Исправно проходит обследования, в свои сто тридцать четыре года еще способен на подвиги.

Но Лорзэ – романтик. В душе он – отчаянный пират и путешественник. Старик, скорее, встретит смерть с клинком в руке, чем прячась среди звезд как последняя крыса.

Альдегир?

От одного только воспоминания передергивает. Отбитый наглухо маньяк, что исправно заведует Пыточной вот уже тридцать лет. Дознаватель до мозга костей. Его лучшие друзья – скальпель, щипцы и раскаленный сцил. Альдегир, нарушая все правила, не пользуется услугами Посредника. Это ниже его достоинства.

Перебираю имя за именем. А в голове настойчиво колотится мысль об отце.

Мне стоит подозревать его в первую очередь, но что-то в душе противится, а енот злобно ворчит и забивается в самый дальний угол нутра. Любит старика.

В этом мы с ним совсем не похожи.

Мы подходим к транспортной платформе, и я замираю на самом краю, над пропастью. Это место впитывается в меня, въедается под кожу, и где-то на задворках памяти откладываются и сухой воздух, и сладковатый запах, и узор крохотных трещин под сапогами.

– Чей именно это корабль? – Кулганцы помогают всем устроиться на транспортной платформе, и уже через минуту мы вспарываем густой библиотечный воздух и несемся по извилистым коридорам в неизвестность.

Я замираю у высоких перил, плавно покачиваюсь, когда платформа вписывается в повороты и выкручивает зигзаги. Спина настолько напряжена, что кажется мне куском камня. Сзади медленно подкрадывается Флоренс и замирает у правого плеча, так близко, что я чувствую запах ее духов.

«Ирисы и лимонник», – услужливо подсказывает память.

Иди-ка ты нахер, долбаная модификация.

Отключить бы тебя…

Закатываю глаза и чуть отхожу в сторону, а Флоренс упрямо тянется за мной и занимает место ровно там же, где и до этого. Вечно ей нужно тереться поблизости!

Несносная птица.

Склоняюсь к ее уху. Приходится, потому что из-за шума движков нужно орать на всю платформу, а у меня нет никакого желания напрягать голос, особенно сейчас.

Флоренс ниже меня на полторы головы, девчонка цепляется руками за поручни, потому что чувствует, как расстояние между нами неумолимо сокращается, нервно облизывает губы и сжимается, как взведенная пружина.

– Два шага назад, Флоренс, – шиплю сквозь стиснутые зубы, а девчонка резко бледнеет. – Я не буду повторять.

Она выполняет приказ безупречно.

Только красные пятна на бледных щеках выдают бурю, бушующую под этой хрупкой оболочкой из смирения.

У нас уговор, Канарейка. Не говори, что я тебя не предупреждал.

«С Саджей ты такую же сделку заключишь?»

Голос сестры в моей голове звучит насмешливо. Память услужливо воспроизводит его, вплоть до мельчайших оттенков и интонаций, как если бы Аврора объявилась передо мной.

Стояла бы, скрестив руки на груди, смотрела, как на нашкодившего ребенка. С ней я частенько забываю, кто первый родился.

Раздраженно морщусь и хочу отмахнуться, но голос настойчиво пробирается под кожу, ввинчивается в уши и кроваво-красной пылью оседает в нутре.

«Ты играешь с судьбой в опасные игры».

Я Саджу ни о чем не просил.

«Ты лжец, Фэд. Саджа всегда дает нам то, чего мы заслуживаем, а ты отталкиваешь ее дар».

Потому что он мне не нужен.

«Когда богиня отнимет свой подарок – ты будешь жалеть!»

Ах, Аврора, яростная поборница всего, что связано с двоедушниками. Никто бы не смог поспорить – она желала мне счастья. Но уже слишком поздно. Подарок Саджи откровенно запоздал, а мальчик, мечтавший не быть один, – вырос.

Жду не дождусь, когда же это случится.

Голос замолкает, мир возвращается в привычную форму. Я понимаю, что прошла всего секунда или две, а мимо все еще проносятся стеллажи библиотеки. Флоренс послушно держит дистанцию, но я вижу, как подрагивают ее плечи.

Или, может, это просто иллюзия из-за вибрации платформы?

Кулганец не отвечает на вопрос, и я уже хочу повторить его, как гриб чуть поворачивается и смотрит в упор своими черными глазками.

– Это боевое судно класса «Потрошитель», – тянет он. – Наши сканеры показывают, что на борту не меньше десятка человек.

– Они готовятся к нападению, – Бардо цепляется за поручни и напряженно всматривается в темноту. Единственный островок света – сама платформа, а вокруг нее – непроницаемый, клубящийся мрак. Чувство тревоги накрывает всех плотным покрывалом, время растягивается, как жевательная резинка, и за гулом движков слышно, как проверяются пушки и клинки.

– Я сразу предупреждаю, – повышаю голос, отчего он перекатывается в воздухе грозовыми раскатами, – если вступим в бой, то предстанем перед Советом как преступники.

Из груди Геранта вырывается сдавленный смешок. Вольный вообще выглядит слишком расслабленным, хотя обычно рвет и мечет, если что-то идет не по плану.

– Мы стали преступниками, как только прилетели сюда, не выполнив приказ Посредника, – он ловит мой взгляд и отвечает широкой улыбкой, почти оскалом. – Или в тот момент, когда ты сообщил нам, что именно за груз мы везем. И если все, что ты там в кабинете наговорил, – правда, то прилетели эти ребята за Ключом. И нам никак нельзя его отдавать.

– Ключ нужно уничтожить, – вдруг выдает Ши, и все взгляды устремляются к ней.

Очаровательно. Но кулганцы, скорее, глотки нам перегрызут, чем позволят разломать такое сокровище.

– Нет, – гриб взволнованно раскачивается в своей подвеске. Вот-вот начнет театрально вздыхать и заламывать руки. – Договоренность была иной. Мы можем изучать Ключ. Заставить его замолчать. Спрятать его. Никто никогда не найдет.

– Откуда такая уверенность? – Ши упрямо вскидывает подбородок, несколько огненных прядей взлетают вверх, как языки пламени, а в серых глазах читается такая отчаянная решимость, что я понимаю: девчонка будет настаивать до хрипоты. – Если магистр прав и кто-то в Совете работает на камкери, то они уже растрезвонили, где мы есть. Это вопрос времени, когда к вам придут за Ключом. Не сейчас, так через несколько недель или месяцев!

– Кулган богат естественными туннелями. Ключ будет спрятан.

– Кулган разберут по камешкам, как только станет ясно, где искать!

– Не смогут, – Флоренс заправляет за ухо темную прядь и смотрит на Ши исподлобья, будто оценивает. – Соглашения о ненападении. Торговля знаниями и технологиями прочно завязана на этой планете, а расшифровать большую часть данных могут только хозяева.

– Ой, я вас прошу! Кто будет соблюдать соглашения, когда выяснится, что кулганцы укрывали преступников? Какое вообще будет иметь значение Кулган, если Ключ попадет в лапы камкери? Достаточно просто наплевать на все и забрать его силой, – девчонка сжимает руки в кулаки, – и отдать чудовищам.

– Ключ может быть полезен, – гудит гриб. – Он может переломить ход войны. Открыть врата к миру камкери, дать людям возможность вырвать врага с корнем. Камкери – саранча. Их не остановит уничтожение Ключа. Пусть и медленно, но они будут продвигаться по галактике, трансформируя одну планету за другой.

– Это можно сделать и через подпространство.

– Если известны координаты выхода – а людям они неизвестны. Мир камкери давно стал страшной сказкой. Мифом, как вы говорите. Его местоположение утрачено, а Ключ может подсказать путь. Нужно только заставить его говорить.

У Ши явно заканчиваются аргументы, но ее идея с уничтожением откликается в душе приятным теплом «правильности». Ключ действительно стоит уничтожить.

Но кулганец дело говорит. Невозможно оставить за спиной такую силу, как камкери. Жить и ждать, что однажды они найдут способ добраться до Заграйта. До самых дальних границ галактики.

Думать о том, что голодное нечто вот-вот начнет проглатывать один мир за другим.

– Корабль получил от нас разрешение на посадку, – сообщает кулганец.

– Это наш шанс выбить информацию, – проверяю пистолет и то, как клинок ложится в ладонь. Черное лезвие тускло поблескивает в свете транспортной платформы, по поверхности бежит вязь из маково-красных зигзагов. – Если на борту боевой отряд, то это десять-двенадцать вооруженных человек. Посредник не упустит возможности присутствовать лично, но не стоит радоваться заранее. Он хорошо подготовлен, серьезно вооружен и вышибет мозги любому, кто окажется в поле зрения и решится напасть. Можете прикончить всех, кроме него, чтобы не путались под ногами.

Показываю им фотографию Посредника, сохраненную в инфобраслете. Над рукой повисает голографическое изображение, чуть дерганое и помигивающее, но достаточно четкое.

Совершенно безликий мужик. Высокий, худощавый, сероглазый, без интересных черт. Такой пройдет мимо вас по улице и не оставит в памяти ничего, кроме размытой тени. И вы никогда не узнаете, что он – ключевое звено, связывающее Совет с наемниками, убийцами и Звездной гильдией. Посредники не набираются из обычных людей – их выращивают и модифицируют. Избавляют от возможности чувствовать боль, нужды в пище и воде, делают преданными хозяину; но у любого механизма, созданного в пробирке или собранного из металла и сцила, есть уязвимые места.

Только бы добраться до него.

Когда транспортная платформа останавливается, мы оказываемся в широком коридоре, где не видно ни одной книги. Гладкие стены тянутся в темноту над головой, поблескивают золотистой глазурью и притягивают взгляд мелкими узорами, покрывающими их от пола до бесконечности.

Кулганское письмо. Это коридор исторической хроники, где грибочки записывают историю своей расы и Кулгана.

Кулганец подводит нас к тяжелой угольно-черной двери и ждет, пока сканер определит, что он не враг и может пройти внутрь.

Там оказывается просторное помещение с такими же золотистыми стенами, что и в коридоре. По периметру установлены голографические экраны, оборудование для управления погрузчиками и грузовыми воротами. За стеклом впереди хорошо видны посадочная площадка и темное пятно боевого корабля. Ламп внутри достаточно – все как на ладони, но из-за защитных полей корабль расплывается и колеблется, будто тень на поверхности воды. Еще три кулганца поворачиваются к нам и тотчас возвращаются к своим делам, стоит только нашему провожатому что-то низко прогудеть.

– К площадке подходят еще два коридора, – говорит он. – Я открою для вас проходы и закрою их за вами. Мы не можем рисковать своей безопасностью.

– Меня это устраивает. – Клинок оказывается в моей руке. Пистолет я доставать не спешу. – Бардо! Идешь со мной. Герант, Ши и Флоренс обойдут с другой стороны.

– Но, магистр! – Флоренс не может сдержать возмущение, однако затихает и опускает взгляд, когда я нависаю над ней, вытянувшись в полный рост.

– Ты идешь с Герантом и Ши. Выполняй!

– Слушаюсь, – цедит она и достает пистолет.

– Минуточку…

Ши замирает у одного из экранов и впивается в изображение. Я вижу, как она бледнеет, стискивает зубы и тяжело выдыхает. Эмоций на лице девчонки слишком много, чтобы выделить что-то одно.

– Буря! – рявкает Ши и едва сдерживается, чтобы не пальнуть прямо в голограмму.