Текст книги "Тайна Орлиной сопки. Повести"

Автор книги: Минель Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

14

Тревожные мысли изматывали Кадырова. Все ему приходилось начинать с нуля. Ведь и сына-то он увидел в первый раз, когда тот уже научился ходить. А как трудно было устроиться на работу! Вначале никуда не хотели брать. Но потом нашлись добрые люди, которые ему поверили.

И вдруг эта непредвиденная встреча.

– Не узнал? – заулыбался Митька Тля.

– К-как же, М-митька!..

Кадыров пил с ним. Пил много, не пьянея. Потом была драка в ресторане с Мавричевым. И вот чем все это кончилось…

Дело по обвинению Рослякова Дмитрия Ивановича было пятилетней давности. Леднев углубился в чтение:

«Гор. Душанбе, 30 июня. Помощник прокурора, юрист 2-го класса… в соответствии со ст. УПК Таджикской ССР принял устное заявление от явившейся в прокуратуру гражданки… Разъяснена ответственность… После чего сделано следующее заявление:

Я живу одна, работаю кассиром в кинотеатре. Домой возвращаюсь поздно. Вчера днем ушла на работу, вернулась около десяти часов вечера. За это время неизвестный путем подбора ключа проник в мою комнату и взял чемодан черный дерматиновый, комбинацию зеленую трикотажную, шарф белый вязаный… Кражу обнаружила сегодня. Никого не подозреваю.

Протокол мною прочитан. Заявление записано с моих слов правильно».

17 июля в прокуратуру поступило другое заявление:

«Живу одна, работаю в гостинице «Душанбе». Сегодня утром пришла домой и обнаружила кражу вещей. Кто-то проник в мою комнату и похитил… Никого не подозреваю».

Спустя девять дней – еще одно заявление:

«Работаю на переговорном пункте. Сегодня в десять часов утра пришла домой после ночной смены и обнаружила, что неизвестный преступник унес из моей квартиры… Никого не подозреваю».

Далее шел протокол задержания Рослякова на месте очередного преступления. При обыске в его квартире обнаружены: чемодан черный дерматиновый, комбинация зеленая трикотажная… Все стало ясно, и следователь соединил дела о кражах в одном следственном производстве.

Из протокола первой очной ставки:

«Следователь прокуратуры… на основании статей… произвел очную ставку между потерпевшей… и обвиняемым Росляковым Дмитрием Ивановичем. На вопрос, знают ли они друг друга и в каких отношениях находятся между собой, они показали:

Потерпевшая: С Росляковым я познакомилась в июне. Он всю неделю приходил за билетами в кино. А потом проводил меня домой. Отношения у нас хорошие, личных счетов не имею.

Обвиняемый: Подтверждаю. Отношения нормальные, личных счетов между нами нет.

Вопрос к потерпевшей: Каким же образом ваши вещи оказались у Рослякова?

Ответ: Не знаю. В квартире у меня он был, но один не оставался, потому я просто не могла подумать на него».

Выдержка из протокола второй очной ставки:

«Потерпевшая: Познакомилась с Росляковым в первых числах июля. Он остановился в нашей гостинице. Проводил домой. Отношения нормальные. Личных счетов не имею.

Обвиняемый: (такой же ответ).

Вопрос к потерпевшей: Как же ваши вещи оказались у Рослякова?

Ответ: Не знаю. В моей квартире он был, но не оставался».

Еще один протокол:

«Потерпевшая: с Росляковым мы познакомились на переговорном пункте. Проводил домой…

Вопрос к потерпевшей: Как случилось, что ваши вещи оказались у Рослякова?

Ответ: Не знаю. В день кражи он звонил мне, никак не могла подозревать его».

Музаффар-заде сидел, плотно сжав губы. Теперь Леднев знал, что не удовлетворяло следователя в той логической цепочке, которая выстраивалась по делу убийства геологов.

– Значит, Митька Тля взялся за старое?

– Вот именно. Но тогда зачем ему нужно было совершать преступление на Орлиной?

– Кто же у нас остается еще: Кадыров и Ергин? У последнего кровь второй группы, а Кадыров и без того наследил, выгружая вещи геологов.

– Думайте, Петр Ильич, думайте. Мне ведь нужны неоспоримые доказательства.

15

В окно заглядывал теплый ласковый вечер. Майор Леднев не заметил, как он подкрался. Сухой вялый ветер пытался расшевелить одинокий тополь во дворе управления.

Ледиев думал о Голубеве. Сейчас ему, должно быть, очень тяжело. Установить машину, на которой он возвращался в город, не удалось. Да это, вероятно, было и ни к чему. Голубев не оставил отпечатков своих пальцев на Орлиной сопке.

Майор набрал номер телефона Голубева – монотонно гудел зуммер. Подождал немного и позвонил вновь – никакого ответа. Тогда позвонил к себе домой.

– Я задержусь, – сказал он виновато. Но жена к этому давно уже привыкла и не удивилась…

«Газик» остановился возле крупнопанельного дома, в котором жил Голубев. Из почтового ящика газеты сегодня не вынимали. Майор нажал на кнопку звонка – в квартире никакого движения, а дверь оказалась незапертой.

На вешалке висели мужской и дамский плащи, зеленая мужская шляпа, черный зонтик с костяной ручкой. На полу выстроился ряд мужских и дамских туфель. Трюмо было заставлено коробками духов и прочей косметикой.

– Есть дома кто-нибудь? – громко спросил Леднев.

Налево была прикрытая дверь в комнату. Еще одна дверь вела прямо на кухню. Майор увидел газовую плиту с кастрюлей и чайником. Газ был выключен.

Мягкая ковровая дорожка скрадывала шаги. Леднев с беспокойством толкнул затворенную дверь.

Судя по всему, он попал в гостиную: сервант с набором чайной посуды и хрусталем, круглый стол с венскими стульями. В углу тумбочка с цветным телевизором, на полу ковер.

Скользнув взглядом по женскому портрету в массивной раме, висевшему на стене, майор быстро пересек гостиную и приоткрыл дверь в смежную комнату. Она была заставлена стеллажами, а на полированном столике рядом с телефоном горела лампа под красным абажуром. В нише справа, на кушетке, в неестественной позе лежал человек, одетый в синий однобортный костюм, который Леднев хорошо запомнил.

Майор бросился к нему. Голубев медленно повернулся. У Леднева отлегло от сердца.

– Что за шутки? – почти грубо спросил он.

Голубев сел на кушетке. Его трудно было узнать: осунувшееся лицо с больными глазами, побелевшие виски. Когда он приходил в прокуратуру, седины не было.

Настойчиво зазвонил телефон. Голубев даже не посмотрел в его сторону. Через некоторое время вновь раздался звонок.

– Возьмите трубку, – предложил Леднев.

Голубев вяло подчинился.

– Да, – пересохшими губами ответил кому-то. – Ах, это вы, товарищ Гулямов?

– Я из больницы звоню. Вы меня слышите?

Голубев бессильно опустил руку с трубкой, которую успел перехватить Леднев.

Гулямов засыпал майора вопросами: как чувствует себя Голубев, почему бросил трубку?

– Мне уже лучше! – кричал он. – Совсем хорошо! Скоро выпишусь и не оставлю его одного!

16

«Наш поезд прибывает в столицу Советского Азербайджана!»

Как отделаться от этой, сейчас уже ничего не значащей фразы?

Кадыров сидел на берегу Каспийского моря. Волны, словно верный пес, лизали ему ноги. В море уходил пароход. Из трубы валил густой черный дым. Уж не от него ли пятна на солнце?

«Наш поезд прибывает в…»

Прямо кошмар какой-то!

А ведь жена беременна. Совсем недавно она вдруг сообщила ему эту новость. Удивительно нежный, ласковый у нее голос. Обещала родить девочку – так он хотел.

И вот эта проклятая встреча в горах. Митька Тля. Все полетело к черту!

Кадыров больше не мог оставаться со своими мыслями. Вскочил в первый автобус и поехал в центр Баку.

– Г-где тут почта?

Он исписал несколько бланков, прежде чем сочинил текст.

– Вы забыли написать, от кого телеграмма, – напомнила девушка в окошке.

– И т-так поймут.

Леднев уединился с Гулямовым на одной из скамеек больничного сада.

– Надо кое-что выяснить. Вы уж, пожалуйста, извините, что тревожу вас больного.

Леднева интересовал Ергин.

– Что ж, он в самом деле не ночевал в палатке… – И Гулямов замялся.

– Помните, как вы мне рассказывали о Сенине? – спросил майор.

– Ну, Сенин – одно, а Ергин – совершенно другое. Сенин весь нараспашку. А Ергин…

Он все-таки разговорился. Ергин – хороший специалист, в управлении его ценят. Однако человек он сложный, живет по своим законам. Да, действительно пытался ухаживать за Голубевой. Роман у них не получился. Вот тогда он и зачастил на третий участок колхоза «Победа».

– Есть там одна учительница, – произнес Гулямов с досадой. – «Сказка», как говорит Ергин.

«Значит, это его записку нашел Голубев!» – отметил про себя Леднев.

Парторг между тем продолжал:

– Я беседовал с девушкой. Она производит хорошее впечатление. Но я очень уважаю жену Ергина и потому не хотел, чтобы она узнала об этом увлечении. «Кончай!» – настаивал я. Тот только усмехался в ответ. Он знает толк в людях – подобрал себе отличных специалистов. Все у него не просто работают – творят. Вероятно, из-за этого ему многое прощают. И у меня рука не поднялась. Ергин одновременно отталкивает и вызывает симпатию. Вот, скажем, Кадыров: вернулся из заключения, а Ергин на это не посмотрел.

– Вы считаете, что он поступил неправильно? – осторожно спросил Леднев.

– Ну что вы! – геолог даже обиделся. – Когда человек возвращается к жизни, ему, конечно, надо помочь.

– А знаете, Кадыров исчез.

– Тут какое-то недоразумение, – удивился Гулямов.

– Разберемся, – заметил майор. – Так что вы еще скажете о Ергине?

– В ту ночь он был у своей учительницы.

– Назовите, пожалуйста, ее фамилию. Ведь не такая уж это тайна, – подбодрил его майор.

– Действительно, – согласился Гулямов. – Ибодат Алимшоева…

Служебная телеграмма из Свердловска в Душанбе:

«Росляков Дмитрий Иванович задержан в аэропорту при попытке приобрести билет по чужому паспорту на имя Валейского Андрея Андреевича».

Ответная телеграмма в Свердловск:

«Для опознания и конвоирования задержанного вылетаем рейсовым сегодня».

Словно сговорившись, все они один за другим шли к майору Ледневу. Он с трудом узнавал этих людей, потому что были в другой одежде, привели в порядок или вовсе сбрили бороды.

Чувствовалось, что геологи многое передумали за минувшие дни и потянулись к Ледневу, который обещал разыскать убийц. Теперь каждый всячески стремился помочь следствию.

Майор отметил, что все хотели подчеркнуть, какими замечательными людьми были Голубева и Сенин.

– Он называл меня Фальконе, – рассказывал седой, с молодым лицом геолог. – То ли по некоторому сходству фамилий, то ли потому, что я занимаюсь лепкой. До Фальконе мне, конечно, далеко. Я никогда не создам «Медного всадника». А Юрий уверял, что смогу, и отправлял моих собачек и зайчиков на какие-то выставки. Я даже премии получал…

Все много говорили о Сенине, и было даже обидно за Голубеву, хотя о ней тоже отзывались хорошо. Майор понимал: Сенин был человеком незаурядным, к нему каждый тянулся. Теперь его долго не будет хватать этим людям.

Как бы между прочим Леднев просил охарактеризовать того или иного участника геологической партии.

О Ергине мнения разделились.

17

– Прошу учесть чистосердечные показания, – заученно проговорил Росляков, когда Музаффар-заде включил магнитофон.

«Думаю, и вы разберетесь, – начал Росляков. – Вот люди в космос летают, и я бы не прочь. Только ведь звезды где? А квартиры… Их что звезд – не перечесть. Я дверным замкам оценку даю, вроде как ОТК. Вы зря меня привезли сюда, гражданин следователь. Завязал я, честно говорю: все! В новую жизнь подался Митька Тля. А что мадам представился под чужим именем, так это чистой воды случайность. Нашел корки, развернул – товарищ Валейский! Рад бы познакомиться, к тому же на фотокарточке очень уж похож на меня. И помчал меня поезд в звездную даль. Мир, думаю, не без добрых людей. Начну жизнь – закачаешься!

«А ты кто будешь, как звать-то тебя?» – спрашивает новая знакомая. Тут я ей и скажи: звать, мол, Андрюшкой, по батюшке – Андреевич. Валейский, словом. Горняк. И паспорт сую для пущей важности. Она начала листать. Ну, влип, думаю. А что как женат мой Андрей Андреевич? Я ведь в такие подробности не вдавался. Разлетимся, думаю, как скорые поезда.

Вдруг она: «Милый, хороший!» Выходит, я не женат. Ай, спасибо, Андрюшенька, – не поторопился, не женился еще.

Отдохну-ка я, думаю, у этой красотки недельку-другую, А она хоть и не теща, но язык во рту не умещается. Раззвонила всем: мой муж, Валейский Андрей Андреевич. С участковым даже познакомила. Ладно, думаю, ты меня еще вспомнишь. А дальше как было, так было. Не отрицаю. Учить таких надо, гражданин начальник…»

Капитан Бабаев не сразу разыскал председателя колхоза «Победа».

– Вы что, раис,[17]17
  Председатель.


[Закрыть] специально от меня прячетесь? – спросил он, поглаживая усы. – А причины-то хоть есть?

– Ну, если милиция пожаловала…

– А я, может, заглянул на огонек?

– Тогда будете желанным гостем.

На берегу прозрачного неторопливого арыка возвышалась глинобитная суфа,[18]18
  Место для отдыха.


[Закрыть] прикрытая грубошерстным паласом. Уютно потрескивали в костре сухие ветки. Ленивые язычки пламени тянулись к закопченному до черноты казану, где доходил плов.

– Учительница Ибодат Алимшоева не старшая ли дочь вашего агронома? – спросил Бабаев.

– Да, но теперь она уже завуч. Вы, случаем, не сватать ее пришли? Тогда из этого ничего не получится – любит она другого.

– Человек хоть стоящий?

– Вы его знаете – Ергин, – вздохнул председатель. – Так в чем же дело, если не секрет?

– Хочу все знать о Ергине.

– Она женщина прямая, – помедлил с ответом председатель. – Вы только сразу объясните ей, что к чему.

18

Лейтенант Ходжаев положил перед Ледиевым телеграмму из Баку:

«Все будет хорошо тчк Береги дочь».

– Эта телеграмма от Кадырова, хотя и без подписи. – Ходжаев уже навел справки. – Когда почтальон доставил корреспонденцию, жена его разрыдалась, говорит, вся уже извелась.

– Странный текст, – задумчиво произнес майор. – Ведь у Кадыровых мальчик.

– Так, может быть, это имеет тайный смысл? – оживился Ходжаев. – Наверное, они о чем-то договорились. Сама Кадырова работает мастером в объединении художественных промыслов «Дилором».

– Немедленно свяжитесь с Баку, – распорядился майор. – Кадырова надо разыскать.

Музаффар-заде протянул Ледневу руку:

– С чем пожаловали на сей раз, Петр Ильич?

Майор протянул телеграфный бланк:

– Не похоже, чтобы это написал человек, только что совершивший тягчайшее преступление. Правда, мне в этом тексте не все понятно. «Береги дочь». А у Кадыровых – сын.

– Все очень просто, – сказал следователь. – Вчера звонила его жена, ждет второго ребенка. Возможно, он это имел в виду?

– Сейчас вы мне скажете, за что отбывал наказание Кадыров, и его тоже придется сбрасывать со счетов.

– Вначале послушайте. Человек был молод и влюблен в свою жену. Не сегодня завтра должен был стать отцом. На радостях выпил лишнее, каким-то образом оказался в студенческом общежитии. Оскорбил вахтера, столкнул с лестницы девушку. У той сотрясение мозга. Вот и отбыл заслуженное наказание. Но я не снимаю с него подозрение, – продолжал следователь, – ведь чем-то вызвано это бегство?..

– Еще остается Ергин, – добавил майор.

Ибодат Алимшоева удивилась:

– Вы ко мне? Тогда прошу вас, муаллим.

Бабаев очутился в небольшой уютной комнате, заставленной стеллажами. Среди книг ослепительно улыбались звезды экрана, над диваном глядел с ковра великий Рудаки.

Некоторое время сидели молча, приглядываясь друг к другу. В конце концов гость не выдержал:

– Я ведь помню вас еще совсем маленькой. Вы так забавно танцевали в детстве. Думал, станете балериной.

Девушка сняла со стены дутар.[19]19
  Двухструнный музыкальный инструмент.


[Закрыть]

– На большее не хватило таланта. – Осторожно провела по струнам. Потекли мелодичные, тягучие звуки.

– Меня интересует Ергин, – наконец решился задать главный вопрос Бабаев. – Что, вас удивляет, что я пришел с этим сюда?

В ее поведении не было никакого замешательства.

– Простите мою бестактность, – продолжал он, – но мне все нужно знать про случившееся в ту ночь, когда были убиты геологи. Ергина не было в лагере.

– Ну и что из этого следует? Ергин… Чепуха какая-то.

– Если вы подтвердите, что в ту ночь… – Капитан запнулся.

– Ни в ту, ни в какую другую! – озадачила его Ибодат. – Ергин никогда не оставался в моем доме.

– В таком случае, – развел руками Бабаев, – у него нет алиби. Или вы можете доказать обратное?

– Несомненно. Но для начала поймите наши отношения, – выговорила девушка. – Они очень сложные. Ергин не скрывает своих чувств. А мне просто радостно его видеть.

– Но как же быть с алиби? – напомнил капитан.

– Зайдите к Назаровым, и все станет ясно.

– Вы что-то недоговариваете.

– Я даю вам точный адрес, муаллим. – Голос у Ибодат дрогнул. – Вниз по улице до старой чинары.

«Митька Тля! – думал Кадыров. – Кто же еще?»

Когда капитан Бабаев сообщил о трагическом происшествии на Орлиной сопке, именно эта мысль обожгла его сознание. В колонии Митька отличался жестокостью. Рубец над бровью – от него полученная метка. Теперь вот убиты хорошие люди.

Кадырова знобило. «Это я навел его на геологов!» – казнил он себя. Не сразу осознал, что совершил ошибку, скрывшись так нелепо от следствия. Как теперь быть? Ведь первый же вопрос будет: «Объясните свое поведение».

Кадыров не заметил, как набежали густые темные тучи. Спасаясь от беспощадного секущего дождя, побежал к автобусной остановке. Желтый «Икарус» приветливо распахнул двери. Ливень хлестал по стеклам, убаюкивал.

– Товарищ, конечная остановка!

Кадыров удивленно открыл глаза:

– Г-где мы? В аэропорту?

А если все же поверят?! Нерешительно подошел к кассе:

– Б-билеты в Душанбе есть? – И протянул паспорт.

– Кадыров?

– Н-ну да. – Он не заметил волнения пожилой кассирши, старательно выводившей его фамилию на билете.

До вылета еще оставалось время. Он купил сосиски в буфете, подошел к высокому круглому столику на металлической ножке. Интуитивно почувствовал, что кто-то пристально смотрел ему в затылок. Кадыров обернулся. Старшина милиции! Что за чертовщина! Да ведь это и не старшина вовсе. Офицерские звездочки на погонах.

19

Из протокола дополнительного допроса обвиняемого Рослякова Дмитрия Ивановича:

«– Почему интересовались Голубевой?

– Неравнодушен к женскому полу.

– А Сениным?

– Не помню. Может, позавидовал. А может, не интересовался совсем.

– Почему затеяли драку в ресторане?

– Не знаю, как это все получилось. В общем, мест в ресторане не было, а за соседним столиком – важная персона: никого не подсаживают. Я таких людей терпеть не могу. Потом он в наш разговор вмешался, словечком мудреным хотел взять. Тут уж я и совсем не сдержался.

– О чем вы с ним говорили?

– Не поверите – о Ленинграде. «Вот ты, мол, такой образованный, а какая из себя одна там скульптура?» У нас до этого свой разговор был. Тут он все и напутал. Мы стали громко смеяться. Официантка подлетела, успокаивает. Он прямо бешеным стал: «Ты Мавричева еще не знаешь!» – кричит мне. «А я Сенина знаю, – говорю, – не сравнить с таким ничтожеством, как ты». Короче, врезал ему.

– Больше вы с Мавричевым не встречались?

– Считайте, что в этом отношении ему повезло».

Здание прокуратуры оказалось такого же дымчатого цвета, что и море, с которым Кадыров расстался всего несколько часов назад. Опять на него нахлынула неуверенность. Боясь, что передумает, он быстро зашагал к стеклянным дверям.

Музаффар-заде сразу узнал его.

– В-вы меня помните? – спросил Кадыров следователя дрожащим голосом.

В разговор вмешался телефонный звонок.

– Все в порядке, – прогудела трубка. – По-моему, Кадыров не заметил, что мы «вели» его от трапа самолета, – сказал Леднев.

Сабурова никак не могла вспомнить фамилию юриста. Зато диалог, который произошел между ними, прокручивался сам по себе, словно испорченная пластинка:

«– …Вот такое мое дело. Но меня ведь не лишали материнства.

– К сожалению, ничем не могу помочь. Кодекс о браке и семье дает Ваганову право требовать возврата дочери. К тому же и лишение родительских прав не избавило бы от обязанности платить алименты на содержание ребенка.

– Да разве это меня пугает? Просто я не могу остаться без девочки.

– Ошибку, которую в свое время вы совершили, очень трудно теперь исправить. Попробуйте договориться с Вагановым. Не поможет, обратитесь в суд со встречным иском. В любом случае вы сможете регулярно ее видеть…»

20

Несмотря на поздний час, капитан Бабаев твердо решил закончить свои дела в колхозе «Победа». Могучая, в три обхвата чинара точно обозначила калитку, в которую он постучал.

– Так это вы здесь живете?.. – удивился Бабаев. Перед ним стояла заправщица с бензоколонки. – Стареть, видимо, начинаю, совсем забыл.

– Что это ты, губа-дура, на себя наговариваешь? Заходи лучше, гостем будешь.

– Сын у тебя? – припомнил Бабаев, тоже переходя на «ты».

– Еще какой! – сказала она с гордостью. – Науку о земном строении изучает. В наших горах он такие минералы найдет, что и Ергин позавидует.

Вот, значит, какие нити связывают этот дом с начальником геологической партии.

– И часто Ергин у вас бывает? – поинтересовался капитан.

– Часто не часто, но заходит. Даже иногда ночевать остается. А что тут плохого? Я ведь не одинокая женщина.

Она охотно назвала число, когда он в последний раз был здесь. Сын как раз приезжал с уборки хлопка. Всю ночь они с Ергиным проговорили.

– У Ергина с учительницей роман, – доверительно поделилась заправщица. – Только уж больно та строгая, извела мужчину. Приходит он к нам, хоть водой отливай. Больше, говорит, ноги моей там не будет. А сам, губа-дура, чуть представится случай – и бежит к ней!

Бабаева это уже не интересовало.

– Что-то мы с вами упустили в наших действиях, – сказал Музаффар-заде.

– Есть слабое звено, – подтвердил Леднев, – и я, кажется, его нащупал. Почему овчарка не взяла тогда след на Орлиной сопке?

– Ну и к какому же выводу вы пришли?

– Вспомните след от велосипеда, обнаруженный младшим лейтенантом Полосовым. А что, если велосипедом почтальона воспользовался кто-то другой?

– Любопытно. Ну и что же вы предприняли?

– Капитан Бабаев устанавливает круг знакомых почтальона. Меня же все больше интересует тот вечер в ресторане «Сечинор»…

В доме почтальона Рауфова засуетились, когда вновь пришли работники милиции. Почтальон помнил визит капитана Бабаева со следователем прокуратуры, стало быть, и на сей раз гости пожаловали неспроста.

Разговор был прямой:

– Вы знаете, что на Орлиной совершено преступление, – сказал Леднев. – Так вот, у нас есть основания предполагать, что убийца воспользовался вашим велосипедом. Вы кому-нибудь его давали?

– Нет, никому.

– Я хочу посмотреть, где вы его держите, – сказал майор.

Рауфов повел офицеров к хаузу. Велосипед стоял у дряхлого карагача с лохматыми длинными ветвями.

– Здесь я его всегда ставлю.

– Всегда ли? – недоверчиво произнес Бабаев. – В прошлый раз вы говорили то же. Но велосипед находился тогда чуть правей, у той молоденькой вишенки.

Эти слова рассеяли последние сомнения майора.

– Вы запираете калитку на ночь? – спросил он у почтальона.

– Нет, товарищ начальник. У нас здесь тихо.

Леднев стал внимательно осматривать велосипед. Старая, побитая машина. Конечно, Рауфов не мог вспомнить, где и когда появились те или иные вмятины и царапины. В довершение ко всему он вчера чистил и смазывал велосипед.

– Чем была вызвана такая необходимость?

– Я чуть не сбил мальчика, – признался Рауфов. – Он неожиданно выскочил на дорогу. Я стал сигналить, но звонок не сработал. Пора, думаю, сделать профилактику.

– А звонок у вас так и не работает, – определил Леднев.

– Он страшно дребезжал все время, на нервы действовал. А тут замолчал, я даже обрадовался.

Майор уже отвинчивал крышку звонка.

– Смотрите, товарищи! – воскликнул он, осторожно извлекая засунутую в корпус звонка тряпку. – Похоже на носовой платок. И любопытная метка в углу – вышитый крестик.

– Ну-ка покажите, – подался вперед Бабаев. – Я уже такой крестик где-то видел, – раздумчиво промолвил он. – Сейчас вспомню… В ресторане «Сечинор». Стоп! – и повернулся к почтальону: – А ведь официантка Сабурова – ваша соседка. Как же могла ее вещь оказаться в таком неподходящем месте?

– Понятия не имею.