Текст книги "Тайна Орлиной сопки. Повести"

Автор книги: Минель Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

2

На рассвете в управление внутренних дел поступило тревожное сообщение: на Орлиной сопке обнаружены трупы мужчины и женщины.

Густой бас динамика распорядился:

– Дежурный судебно-медицинский эксперт Шабанова, эксперт НТО[14]14
  Научно-технический отдел.


[Закрыть] лейтенант Ходжаев – на выход!

С этой минуты они поступали в распоряжение майора Леднева. В прокуратуре дожидался машины Музаффар-заде.

Вялое, точно невыспавшееся солнце повисло над сопкой. За невысоким дувалом поднималось кирпичное строение с черной трубой. Под навесом стояли грейдер и еще какие-то дорожные механизмы, левее – штабеля ящиков. Убитые геологи лежали за ними на раскладушках.

Приехавшую оперативную группу встретил участковый инспектор капитан Бабаев. Музаффар-заде поинтересовался, где сейчас находится дорожный мастер Шукуров, первым обнаруживший убитых.

– Да вот он и сам, – сказал Бабаев.

Шукуров старательно отвечал на вопросы.

Вчера вечером подъехал грузовик. В кабине рядом с водителем сидела женщина. В кузове были ящики, два человека устроились на них возле кабины, один – у заднего борта. На него Шукуров сразу же обратил внимание: человек приветливо махал рукой.

Как выглядели остальные?.. Один был в кепке, низко надвинутой на лоб. Другой все время прикрывал лицо рукой, рубашка была, кажется, желтая.

Спустя некоторое время к дорожному мастеру подошел приветливый человек. Это был Сенин. Шукуров стал угощать его чаем.

– В гостеприимстве – великая мудрость Востока! – улыбнулся геолог. – Надеюсь, и моя спутница убедится в этом.

– Жена? – поинтересовался Шукуров.

– Нет, – ответил Сенин. – Общественная нагрузка.

Ночью все было тихо. А часов в семь утра дорожный мастер понес геологам только что испеченные лепешки. Домой прибежал в невменяемом состоянии. Жена не сразу поняла, что произошло. В районный отдел внутренних дел позвонила она.

Шабанова сообщила о результатах первичной экспертизы:

– У мужчины смерть наступила от сильного удара в голову твердым предметом, возможно, бутылкой. У женщины удушье, безусловно насильственное. Вот пока и все, что могу сказать.

Один из ящиков был сдвинут с места. Майор обратил на это внимание. Ходжаев без особого труда нашел за ним пустую бутылку со следами крови. В ней, судя по этикетке, была «Пшеничная» водка.

Леднев протянул следователю документы убитых. Сенин Юрий Васильевич, геолог. С фотографии смотрел крепкий, здоровый мужчина с приятным, умным лицом.

Голубева Вера Васильевна, начальник лаборатории. Черная коса обернута вокруг головы. Широко раскрытые доверчийые глаза. Чуть выпяченная нижняя губа.

Лейтенант Ходжаев тем временем обнаружил на раскладушках отпечатки пальцев и теперь старательно снимал их на дактилоскопическую пленку. Так же тщательно он исследовал лежавшую на земле небольшую дамскую сумку, в которой были гребешок, пудреница, губная помада, письмо и рубль мелочью.

Музаффар-заде осторожно развернул сложенный вчетверо листок.

«Здравствуй, Вера! И писать-то не хочется. До чего же я, оказывается, ошибся. Думал: ты лучше всех. А ты…»

Буквы прыгали. Кто-то писал торопливо, волнуясь:

«Берегись! Ты еще не знаешь, на что я способен!»

Майор Леднев стал внимательно рассматривать землю вокруг раскладушки, на которой лежал труп женщины. Вскоре он заметил след. Вероятно, Голубева пыталась бежать, но ее быстро догнали, потащили назад.

Когда все было кончено, у нее обшарили сумочку и, по всей видимости, забрали деньги.

– А письмо? – спросил следователь прокуратуры.

– Либо деньги взяты для того, чтобы запутать нас, либо письмо оставлено с той же целью, – предположил Леднев.

Музаффар-заде согласился:

– Отсюда и будем строить план следственных и оперативных действий.

Овчарка сразу бросилась на дорожного мастера. Младший лейтенант Полосов успокоил ее и вернул к раскладушкам. На этот раз собака потянула в другую сторону, однако вскоре совсем отказалась от поиска. Полосов стал водить ее по кругу. В одном месте на песчаном участке змеился велосипедный след.

Полосов не смог определить, куда он ведет, мешал каменистый грунт. Убедившись в тщетности своих усилий, младший лейтенант подписался под документом, который потом будет фигурировать в деле: овчарка след не взяла. Но он доложил о велосипедном следе, с которого на всякий случай с помощью гипса был снят оттиск.

Капитан Бабаев заметил, что скорей всего это проезжал почтальон Рауфов. Он каждый день доставляет корреспонденцию на отгонные пастбища колхоза «Победа». Живет в кишлаке Бунафша, это километра четыре в сторону. Ни в чем предосудительном не замечен.

– Надо провести опознание, – сказал Ледиев. – Если снятый оттиск окажется идентичным рисунку на покрышках велосипеда почтальона, то, видимо, придется искать и другие пути к раскрытию преступления.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Музаффар-заде, жмурясь от яркого солнца.

На фоне безоблачного неба вырисовывались острые вершины. По склону хребта, скупо поросшего арчой, к темно-зеленому островку можжевельника подбирались козы.

Утро было чистое, радостное, с настоявшимися за ночь ароматами земли. Горы излучали свет, точно их побелили. Из глубокого ущелья струился синий воздух.

Трудно было поверить, что сюда, в такую первозданную красоту, только что ворвалась смерть.

Леднев связался с управлением внутренних дел.

– Вас, конечно, интересует, где сейчас геологическая партия? – спросил оперативный дежурный. – Так вот, она за перевалом Машхур. Работы сворачиваются. Сенин и Голубева выехали в район Орлиной сопки на грузовике с номерными знаками 13–47. С ними водитель Султанов и рабочий Кадыров. Розыск машины объявлен.

– Выезжаю на Машхур! – доложил Леднев.

3

Ваганов проснулся совершенно разбитым. Всю ночь его преследовали кошмары. То он стрелял по каким-то смеющимся мишеням, то мучительно долго бежал за Людмилой. А когда наконец прикоснулся к плечу дочери, оказалось, что это кукла.

Николай Гаврилович сел на кровати, мрачно оглядел комнату. Вот она, эта кукла, с отбитым носом. Как нежно обращалась к ней девочка: «Золотая моя Валентина!»

Он вспомнил Зябликову – у той было такое же имя. Последняя встреча с ней оставила неприятный осадок. Ваганов пришел в универмаг «Детский мир» за новой куклой. Зябликова стояла за прилавком, что-то рассказывала покупателю, который слушал ее с ничего не выражающим лицом.

– Здравствуйте! – произнес Ваганов. Но почему-то Зябликова не хотела его узнавать. Тогда он стал разглядывать дамские сумки, зонты, губную помаду, краску для ресниц, духи, лак для ногтей, не очень понимая, зачем все это продают в детском универмаге.

– Покажите, пожалуйста, вот тот ночной крем, – с трудом выговорил он непривычное название, уверенный, что Зябликова откликнется. Она и в самом деле повернула голову.

– Ну как там Надежда? – спросил Ваганов.

– Не Сабурова ли? – вдруг проявил заинтересованность покупатель. – А вы кто ей будете?

– Это отец девочки, – уточнила Зябликова.

– Так это вы, значит, подали на алименты? – В голосе незнакомца прозвучала неприязнь.

Зябликова тоже вдруг рассердилась.

– Скиньте его с лестницы, Мавричев.

– А не лучше ли нам отметить знакомство? – неожиданно предложил Мавричев…

Это было на прошлой неделе.

Ваганов зажег газовую плиту, вскипятил чай. Вспоминать, что было потом, ему не хотелось.

Почтальон Рауфов прижал руки к груди и поклонился. Гости не успели опомниться, как оказались за дастарханом.

– Мы к вам по делу, – попытался внести ясность Музаффар-заде. – Хочу задать вам несколько вопросов.

– Слушаю, ака-джон, – с готовностью отозвался Рауфов.

– Вы вчера были на Орлиной сопке? Если да, в котором часу?

– Около четырех.

– Нам надо осмотреть ваш велосипед.

Капитан Бабаев представил понятых. Почтальон сразу повел всех по заросшей травой дорожке к миниатюрному хаузу[15]15
  Искусственный водоем.


[Закрыть] с зеленоватой водой. Остановился у карагача, похожего на большую разлохмаченную метелку.

Чуть замешкавшись, показал в сторону:

– Да вот он.

У Рауфова был старенький велосипед, хорошо известный всем местным жителям. Не одну тысячу километров проехал на нем неутомимый почтальон. Этим велосипедом его когда-то премировали, и теперь он не соглашался поменять его ни на какой другой.

Полосов достал мешочек с гипсовым оттиском. Рауфов отошел, чтобы не мешать, и заложил под язык табак.

Оттиск точно сошелся с рисунком на задней покрышке велосипеда.

4

Начальник геологической партии был высок и крепок, с суровым, обветренным лицом и давно нестриженной бородой.

– Ергин Юрий Петрович. Прошу. – И повел за собой Леднева.

Солнце повисло над ущельем, расцветило горы. Было видно, как в подсиненном воздухе дрожали золотые лучи.

– Вот моя палатка. – Геолог показал на один из брезентовых шатров.

Леднев вошел первым, быстро огляделся. Небольшой столик, табуретка, две койки. На одной из них полулежал мужчина лет сорока, в очках, с черной шевелюрой и густыми черными бровями, в накинутом на плечи халате.

– Присаживайтесь. А это мой заместитель Гулямов, он же наш парторг. Простужен сильно, – сердито бросил Ергин.

– Мы уже все знаем. Поехать должен был я! – Гулямов снял очки. Его глаза лихорадочно блестели, он тяжело дышал и вдруг надрывно закашлялся. Достал из-под подушки термос, налил себе крепко заваренный чай в алюминиевый стаканчик. – Вместо меня поехал Сенин… – И снова закашлялся.

– Я отправил Сенина, – подтвердил Ергин. – И Голубеву, хотя Веру можно было не посылать. Да ведь Сенин редактировал ее диссертацию – вот они и поехали вместе.

«Общественная нагрузка!» – вспомнил майор.

– Только они уехали, неожиданно приехал Голубев. – Начальник партии заходил по палатке: два шага туда, два обратно. – Вообще человек он странный. Я его знаю много лет. Он любил Веру, но, как бы это лучше сказать… тяжело. И она его любила. Беспокоиться было нечего. Но он всегда тревожился.

Ергин сжал в кулаке бороду:

– Она читала нам его письма. Нежные, взволнованные. Я бы никогда так не написал. Но иногда вдруг эти письма становились резкими – и тогда он приезжал.

– Значит, Голубев уже не раз бывал здесь? – уточнил Леднев. – Зачем?

– Конечно, бывал, и не раз. Выяснять отношения приезжал, зачем же еще? Но таким возбужденным я его еще никогда не видел. – И вдруг резко повернулся к Ледневу: – Вы его подозреваете? Немыслимо!

– А вы кого подозреваете? – спросил майор.

– Я? – Ергин глубоко вздохнул. – Не знаю. Я спал… в этой самой палатке.

– В каких отношениях были Голубева и Сенин? – спросил Леднев.

– Он ей помогал…

– Почему же Голубев, зная, что его жена и Сенин были только в дружеских отношениях, приехал таким возбужденным? Вы не пытались узнать, что с ним?

– У меня своих дел по горло.

– А вы? – спросил майор у Гулямова.

– Вчера я с ним не встречался.

– В котором часу приезжал Голубев? Как он до вас добирался?

– В шесть вечера, – не задумываясь, ответил Ергин. – На автобусе до райцентра, затем по тропе. Здесь идти минут сорок… Мы объяснили, что Верочка и Юрий Васильевич на Орлиной. Он заявил: я должен ее увидеть.

– Мне известно, – сказал Леднев, – что фамилия водителя Султанов, а рабочего – Кадыров. А кто еще был с ними?

– Больше никого не было.

– Так, – протянул майор, думая о чем-то своем, – У Голубевой и Сенина были деньги?

– Конечно, – подсказал Гулямов. – Накануне всем выдали зарплату сразу за два месяца.

– С полевыми, высокогорными, безводными… – стал перечислять Ергин. – Кругленькая сумма получается.

– Как был одет Кадыров? – спросил Леднев.

– Да как обычно, – не задумываясь, ответил Гулямов. – У него приметная кепка.

Ергин вставил раздраженно:

– Эту кепку я ему привез. А что он имеет судимость, так это нас не касается.

– Я верю Кадырову, – сказал Гулямов.

– Ну а человека в желтой рубашке вы не видели? – допытывался Леднев.

– Нет. – Ергин снова закурил.

– Я тоже не видел. – Парторг весь зашелся в кашле.

– Заберите его в город, – попросил на прощание Ергин.

Гулямов кое-как успокоился:

– Да, а о Султанове мы тоже хорошего мнения.

5

Возле бензоколонки скопилось много машин. Раскрасневшаяся заправщица покрикивала на шоферов:

– Давай, давай, пошевеливайся! – Она ловко отбирала у водителей талоны, заученным движением включала автомат. – А, капитан. Давненько не виделись.

– Как живете, как дети? – традиционно поинтересовался Бабаев.

– Вы что, забыли? У меня ведь единственный сын. Уже студент!

– Ну и летит же время, – удивился капитан.

– Заезжайте к нам в колхоз «Победа», – предложила заправщица. – Найдем, чем угостить.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Бабаев. – Да ведь приехать смогу лишь по сугубо служебному делу.

Женщина сразу поняла, чего от нее хотят.

– Тринадцать сорок семь? Как же, вчера заправляла. Не сомневайтесь. Я уж домой собралась. Смотрю – Султанов. А в кабине симпатичный такой шатен. Ну, говорит, и женщина! Женюсь на ней. Это на мне-то?! Вот, губа-дура. А водкой несет, спасу нет.

Голубев был в синем однобортном костюме. Яркие, чуть вздрагивающие губы выдавали его волнение, когда стал отвечать на вопросы следователя.

– Семейное положение? – спросил наконец Музаффар-заде.

В глазах Голубева промелькнула тревога:

– Женат. Супруга, Вера Васильевна Голубева, – геолог.

– Когда вы с ней виделись в последний раз?

– Три недели назад. Я эти дни считаю.

– Сейчас ваша жена за перевалом Машхур?

– У меня нет прямой связи с геологической партией.

– Однако вчера вы были там…

Голубев неестественно засмеялся:

– В конце концов, что означает этот допрос?

Следователь положил на стол его записку жене. Голубев отшатнулся.

– Как попало к вам это письмо? – Теперь он казался растерянным. – Хорошо, я расскажу.

Музаффар-заде включил магнитофон.

– Я действительно написал ей это письмо, – не скрывая волнения, начал Голубев. – Просто не мог поступить иначе. Так не хотелось писать то, что написал, ведь она самый дорогой для меня человек. Я боялся. Вот уже много лет боюсь ее потерять, остаться один.

До нее однажды у меня была любовь – неудачная. Я решил, что никогда больше не женюсь. А тут Вера… И ведь когда я ее встретил, то не от нее – от себя убежал. Я решил: лучше жить одному, чем привыкнуть, но не найти взаимности. И уехал во Фрунзе. Но места себе там не находил, не мог простить, что уехал. Очень тосковал по Верочке.

Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы однажды я не пришел в столовую, где обычно обедал. Так вот. Обедаю я в тот день и не верю своим глазам: сидят за соседним столиком девушки, и одна из них – Вера. Уж мне ли ее не знать?! Губа у нее нижняя чуть вздернута. И брови тонкие, черные.

А откуда ей здесь быть? Смотрит и она на меня, но молчит… Ну, вы понимаете мое состояние.

Я говорю: Вера! Она кивает. Садится за мой столик, будто мы расстались вчера или пять минут назад и обязательно должны были встретиться. Она ни в чем меня не упрекает, не спрашивает, рад я или нет. Просто сидит и смотрит. И я понимаю, что больше не смогу с ней расстаться.

А она, оказывается, была проездом – ехала на практику в горы. И, конечно, мы вместе вернулись в Душанбе.

С тех пор вот уже двенадцать лет боюсь потерять ее снова. Она в горах – месяц, два. Я думал: будет семья, дети, тогда что-нибудь изменится. Но у нас нет детей. Верочка уезжала в свои горы, а я оставался совсем один.

Голубев замолчал, чтобы передохнуть. Музаффар-заде протянул ему стакан с водой.

6

Майор Леднев вышел из палатки. На вершинах еще горели солнечные слитки. Где-то там, среди вечных снегов, начинались ручьи. Сбегая вниз, они сливались в могучий поток, пенились, ворочали камни, упорно прокладывая себе путь в долину.

Леднев сделал шаг вперед. Его окружили геологи, почти все они были с бородами.

– Преступников мы найдем, товарищи, – заверил майор. – Можете не сомневаться.

Кто-то язвительно произнес:

– Скорее мы найдем здесь алмазы.

Вдруг быстро, с возмущением заговорила женщина. Леднев не сразу различил ее, одетую в комбинезон, среди геологов-мужчин.

– Как вам не стыдно, товарищи? Милиция столько делает!

Леднев пошел дальше, не оборачиваясь. Сел в машину рядом с шофером. Гулямов замешкался.

– В больницу, и никаких разговоров! – подтолкнул его Ергин.

Ресторан еще не открылся, но в огромных котлах уже кипела вода. На разделочных столах кромсали бараньи туши, раскатывали тесто, перебирали рис. Рядом вырастали замысловатые сооружения из помидоров и огурцов, яиц и лука.

Бабаев зашел в кабинет директора. Тот любезно отвечал на все вопросы, предупредительно вскидывая на капитана глаза.

Вчера, как обычно, работали до двадцати трех часов. Компанию, которая интересовала Бабаева, не запомнил. Но можно опросить официанток. Одна из них сказала:

– Как же! Хорошо помню. – Это была невысокая худощавая женщина с поблекшим, но еще привлекательным лицом. – Сабурова, – отрекомендовалась она.

– Ты что, Надежда? – сказал Бабаев. – Мы ведь знакомы.

– А директор сказал: называйте фамилии.

К официантке прижималась девочка лет четырех с огромным зеленым бантом в пепельно-русой косичке.

– Моя дочь, Людмила.

– Разве у тебя есть ребенок? – удивился капитан. – Где же ты его прятала столько времени? И вот что еще: меня интересует все о клиенте в желтой рубашке.

Женщина стала вспоминать:

– Он сидел за последним столиком у окна. Шатен. Я раскрыла блокнот, спросила, что будет заказывать…

– Я хочу к папе! – вдруг захныкала девочка.

– Это не ее ли отца я видел с тобой в прошлое воскресенье? – поинтересовался Бабаев. – По-моему, ты с ним выходила из своего дома.

– Да нет, – вспыхнула официантка. – Это знакомый из Душанбе, Мавричев. Он в нашем районе по делам часто бывает.

– Ну а что еще о шатене?

– У них там была компания. Водку пили. Что-то о деньгах говорили. Потом затеяли драку с Мавричевым.

– Значит, он тоже был в ресторане? А драка из-за чего?

Девочка вновь заплакала.

– Этого еще не хватало! – Мать протянула ей носовой платок. – На, вытри слезы. – Но дочь бросила платок на пол.

– Разве так можно? – Бабаев поднял платок. – Смотри, какой здесь хорошенький крестик, – и показал на метку в углу. – Это ты вышивала?

Девочка стала молча разглядывать крестик.

– Как же ты теперь с ней будешь? – участливо спросил капитан. – Не возить же каждый раз с собой на работу. Может, помочь в садик ее устроить?

– Да нет, к соседям определю. Хорошие люди.

– К Рауфовым, что ли? – догадался Бабаев.

– Вот именно.

На вопрос: из-за чего началась драка – Сабурова так и не ответила.

7

«Уазик» сорвался с места, будто застоявшийся конь. В кабину ворвалась струя холодного воздуха. Леднев закрыл стекло, чтобы Гулямова не продуло еще больше.

– А знаете, – вдруг сказал геолог, – я никогда не был в Ленинграде…

– Вам трудно говорить, – попытался остановить его майор.

Но Гулямов решительно продолжал:

– Да, никогда там не был. Однако могу подробно рассказать об Эрмитаже и Таврическом дворце, Исаакиевском соборе и Александринском театре. Я знаю, что Петровские ворота в Петропавловском соборе были первоначально деревянными, а потом заменены каменными. Могу назвать дату: тысяча семьсот восемнадцатый год. Построены по проекту инженера Трезини.

Тогда мы работали на Памире. Сенина застиг обвал. Пять суток провел он в каменном плену, едва разыскали его. А вышел и говорит: «Назовем это место Петропавловской крепостью».

Отец Юрия Васильевича был архитектором. Его имя часто называли в ряду таких известных зодчих, как Никольский, Гегелло, Кричевский, по проектам которых еще в двадцатые годы в Ленинграде начиналось новое строительство. Сенин унаследовал от отца любовь к искусству, мог часами рассказывать о родном городе. И мы были благодарны ему за это…

Гулямов снова закашлялся и вдруг сдавил руку Ледневу:

– Мне не верится, что его больше нет в живых.

Правление колхоза разместилось в новом здании с разрисованными под мрамор колоннами. На ступенях сидели двое. Тот, что помоложе, держал в руке кепку.

– Чья машина? – Бабаев показал на грузовик.

– Моя. – Ответил пожилой.

– Сейчас разберемся, – предупредил капитан. – Далеко не уходите.

Шофер Султанов вел себя спокойно, как человек, которому нечего скрывать.

Да, он отвез геологов на Орлиную. Потом ужинали в Сечиноре. Кадыров встретил дружка, угощал в ресторане. Как называл? Митькой. Драка действительно была… По пьянке. Машину заправлял, однако ехать не собирался. Честно говоря, не смог удержаться, заказал себе пиво.

Потом поехали к чайхане, там и переночевали. В пять тридцать утра хотели было уезжать, а тут распоряжение: кто порожняком – загружаться хлопком. Так попали в колхоз. Митька с ними не поехал.

– Геологи, которых вы оставили на Орлиной, убиты минувшей ночью, – сказал Бабаев.

– Убиты? – изумился Султанов.

– А теперь опишите Митьку.

Султанов наморщил лоб.

– Брюки серые, в полоску. Одет в желтую рубашку…

«Все запомнили эту рубашку!» – подумал капитан.