Текст книги "Пароль остается прежним"
Автор книги: Минель Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
ДЕФИЦИТНЫЙ ТОВАР
– Давно так не фартило.
– Выкладывай.
– Дошел после второй стопки. Целуется.
– Не трепись, говорю. Выкладывай.
– Ах, выкладывать... Вот, пожалуйста.
На траву шлепается кожаный бумажник с двумя отделениями. В одном – паспорт и военный билет. В другом двести рублей наличными и аккредитив на три тысячи.
– Что еще?
– Сумочка.
– Давай сумочку.
– Фэ...
– Слушай, «Зуб», руки у тебя золотые. Иначе бы дал в морду.
– Сумочка тю-тю.
– Не крути.
– Я не крутю.
– Так что же на одном бумажнике пофартило?
– А сумочка?
– Вот ты меня выведешь из терпения...
– Есть сумочка, «Буйвол». Только не у меня.
– Опять крутишь?
– У штымпа[8]
[Закрыть] сумочка. Вместе увели.
– Откуда штымп?
– Ростовский, говорит.
– Как познакомились?
– Ну, я бумажник взял и ходу. В тамбуре электрички дымы пускаю. Сам знаешь, после работы курить хочется. Вдруг он подходит.
Кругом – никого. Он да я. Вытаскивает часы. Я удивился: ну точь в точь как у моего клиента.
– Что же сам не взял?
– Цепочка мудреная. Бился – никак. Думаю: подзашьюсь.
– Так, детка.
– Это, говорит, не вы, случаем, обронили? Конечно, отвечаю, я. Прошу, сэр. Я – за часиками. А он: «Стоп. Предлагаю руку и сердце». Ну, познакомились. Зашился в Ростове паренек. Смылся. Здесь один. Очень чувствительный: скучает.
– Раньше не был в наших краях?
– Упаси бог!
– Ладно. А где часики?
– У него.
– Ну давай штымпа. Познакомимся.
– Организую в момент.
Разговор происходит в зарослях кустарника на берегу ворчливой Нежнинки.
Вечер зажег звезды, выпустил месяц на склоны Знаменского хребта. Вдали угадывается Нежнинский перевал. С грохотом несется невидимая за кустарником электричка. Торопится в Южногорск.
«Зуб» – узкий в плечах, с длинным лицом. Когда смеется, выставляет напоказ золотые коронки. Это его приманка. Замечает приезжий человек хорошо одетого, с виду болезненного парня, тоже, наверно, отдыхающего, и проникается доверием. «Зуб» робко просит разрешения присесть рядом, заказывает коньяк, и жертва обречена...
Ветви кустарника хлещут по щекам. Штымп доверчиво идет за «Зубом», старается не шуметь.
Впереди неожиданно вспыхивает фонарик. «Зуб» отлетает в сторону. Новичок секунду стоит, точно оцепенев, и тоже ныряет в кусты.
Фонарик гаснет. Густой, простуженный голос зовет насмешливо:
– Ну, где же вы, детки?
«Зуб» подталкивает новичка.
– Он.
– Ай, храбрецы!– издевается простуженный голос.
– Так ведь я нарочно,– хихикает «Зуб».
– А я – за ним,– равнодушно говорит новичок.
«Буйвол» раскуривает папиросу – изучает штымпа. Парнишка ничего. Лет восемнадцати. Коренастый. С неприметным лицом.
– Познакомимся, детка.
– Том.
– А кличка, извините?
– Том.
– В таком случае – имя?
– Со всех сторон Том,– спокойно отвечает новичок.
– Ну что же,– соглашается «Буйвол».– И это неплохо. Что о себе расскажешь?
– Вот.
Новичок выкладывает перед «Буйволом» содержимое карманов. Золотые часы на цепочке с мудреным замком. Паспорт и курортная книжка. Лотерейные билеты. Деньги и несколько фотокарточек.
«Буйвол» снова раскуривает папиросу – к фонарику прибегать не хочет – вглядывается.
Молодая красивая женщина снята возле грязелечебницы. Все фотокарточки одинаковые. Видно, только что получила.
– Биография подходящая,– говорит «Буйвол», кивая на вещи.– А где сумочка?
Новичок протягивает руку в сторону Нежнинки.
– Разумно,– скрипит простуженный голос.– Судимости?
– Нет.
– Приводы?
– Два раза имел.
– Сходило?
– Как видишь.
– Молодец, детка.
– Я – Том.
– Ну, ну, милый. Если нужна самостоятельность – пожалуйста. Разве мы звали?
– Одному тошно.
– Отлично, детка.
– Я – Том.
– Хорошо, Том. А на чем засыпался?
Том отвечает скупо:
– Человек под электричкой. И откуда взялся? Спешил, наверно. Не рассчитал. Подбегаю – готов. Потом – еще люди. Кто такой? Не найдут документов. Стою, как пришитый. Протокол. Меня – в свидетели. Я – ходу... Потом смотрю в его паспорт: Басенюк Афанасий Петрович. А паспорт чудной. Никогда, такого не видел. Тошно. Обобрал покойника... Сел на поезд. Уехал.
– Заливаешь складно.
– Правду говорю.
– А где чудной паспорт?
– Вот,– Том лезет за пазуху.
«Буйвол» с любопытством разглядывает бордовые корки с золотым тиснением.
– Загранпаспорт?!
«Зуб» лезет пощупать бордовые корки. «Буйвол» плечом отодвигает его. Спрашивает у Тома:
– Зачем берег? Опасно.
Том говорит безразлично:
– Теперь веришь?
– Чистая биография!– простуженный голос звучит довольно.– Подаришь на дружбу?
– Бери. Мне зачем?
– Большим человеком будешь!– «Буйвол» в отличном настроении.– Все, что принесли – ваше. Хорошо поработали.
«Зуб» тянется за бумажником. «Буйвол» отбирает документы.
– Мое правило знаешь? Документы – штука опасная. Сам уничтожу.– Смотрит на фотокарточки женщины:– И эти – тоже...
Объясняет Тому:
– Приносить документики обязательно,– говорит с усмешкой:– занимаюсь статистикой всех разинь.
Новичку безразлично.
«Буйвол» уточняет:
– Ненужное уничтожаю. Сам... Мерекаешь?
– Куда больше.
– Умница... А теперь скажи время?
Том смотрит на краденые часы.
– Десять.
– Хорошо, детка.
Том отдает часы «Зубу». Тот низко кланяется.
– Идите за мной.
«Буйвол» ныряет в кусты и выводит дружков к станции. Ходят по тускло освещенному перрону. Мирно разговаривают. Садятся в электричку.
Том разглядывает «Буйвола». Тучный. С тяжелыми кулаками. Вялые глаза. Выпирающий кадык.
Едут недолго. В Старо-Нежнинске сходят «обмывать» знакомство. В привокзальном ресторане все столики заняты. «Зуб» исчезает и вскоре появляется с бутылкой. Разделываются с ней в скверике. Пьют из горлышка по очереди. Вначале «Буйвол», за ним Том и «Зуб».
Повеселевший «Зуб» скандирует:
– Выпьем, братцы, пока тут.
На том свете не дадут.
«Буйвол» уточняет:
– Там дадут иль не дадут.
Выпьем, братцы, пока тут!
Оба смотрят на Тома. Кажется и у него приподнятое настроение. Подмигивает:
– Ну, а если там дадут,—
Выпьем там и выпьем тут!..
Все трое хохочут.
К перрону подходит электричка из Южногорска.
– Внимание, детки! – говорит «Буйвол».
Они стоят в темноте, возле остановки такси.
Хорошо видят всех, кто выходит с вокзала.
– Эти!– говорит «буйвол».
Том и «Зуб» разглядывают молодого человека в габардиновом плаще и велюровой шляпе. Рядом с ним щеголеватый лейтенант.
– Сейчас?– спрашивает «Зуб».
– Нет. Просто запомните.
Молодой человек в плаще и офицер поджидают такси. Трое за будкой слышат их разговор:
– Завтра опять вместе поедем? – спрашивает человек в плаще.
– Конечно.
– Где встретимся?
– Не знаю.
– Завтра у вас какие процедуры?
– В четыре тридцать ванны. Кажется, в первом корпусе,– отвечает лейтенант.
– Устраивает. Там и встретимся.
Подходит такси. Лейтенант пропускает вперед человека в плаще и садится рядом.
– Всё слышали?—спрашивает «Буйвол».– А теперь – внимание, детки,– и притягивает дружков к себе.
Потом он тоже останавливает такси.
Том и «Зуб» машут руками вслед.
«Победа» вырывается на загородное шоссе. Встречные машины попадаются редко и стрелка спидометра подбирается к восьмидесяти.
Впереди – электрическое зарево.
– Стоп, приехали! – «Буйвол» щедро расплачивается.
Некоторое время он стоит на шоссе, смотрит, как тает сигнальный огонек на удаляющемся такси. Потом быстро идет к дачной платформе. Ждет электричку.
Он снова куда-то едет. На одной из станций быстро слезает. Долго кружит по улицам и, наконец, исчезает в глухом переулке. Сейчас он где-то на окраине города.
Заходит в приоткрытую калитку. Не обращая внимания на яростный лай гремящего цепью бульдога, поднимается на крыльцо. Звонит. Щелкают затворы. Он идет через темную переднюю. Нащупывает ногой ступеньки. Осторожно поднимается по крутой лестнице и толкает дверь.
Ослепляет свет. «Буйвол» жмурится. Еще никого не видя, говорит почтительно.
– Здравствуйте, Василий Васильевич.
– Привет.
Глаза привыкают к свету. Перед «Буйволом»– крепкий старик с пышными усами и голым черепом. Толстая шея с характерными складками. Руки заложены за спину.
– С чем пожаловал?
– Есть кое-что.
– Выкладывай.
«Буйвол» кладет на стол два паспорта – мужчины, которого подпоил «Зуб», и женщины с сумочкой,– военный билет, курортную книжку, аккредитив, фотокарточки.
Хозяин дома, не глядя, сметает все это в ладонь и выходит из комнаты.
«Буйвол» остается один.
Старик скоро возвращается. Бросает на стол деньги. «Буйвол», не считая, засовывает их в карман. Он знает таксу. Тянет не спеша: Есть хороший товар.
– Ну?
– Боюсь продешевить.
Старик смотрит на него изучающе.
– Принес?
– Да как сказать,– уклончиво отвечает «Буйвол».– Паспортишко один... Специально для вас, Василий Васильевич. Мои детки из-за него чуть не подзашились.
– Посмотрим.
– Сколько, Василий Васильевич?
– Покажи товар.
– Боюсь продешевить.
– Слышал уже. Называй цену.
– Вот столько, да полстолька, да еще четверть столька,– на пальцах показывает «Буйвол».
– Не дурно заломил,– хмурится Василий Васильевич.
– Будет?
– Что за товар?
– Загранпаспорт.
Василий Васильевич недоверчиво смотрит на «Буйвола».
– Принес?
– Деньги мои, паспорт ваш,– как само собой разумеющееся говорит «Буйвол».
Василий Васильевич не торгуется.
– Се-ля-ви[9]
[Закрыть]! – гнусавя произносит «Буйвол» неизвестно где подслушанную фразу и бережно засовывает деньги за пазуху.
Хозяин дома с интересом разглядывает загранпаспорт. Убеждается в его подлинности. Не скрывает удовольствия.
– Силен, Буйвол!
Старик читает вписанную в паспорт фамилию:
– Басенюк. Афанасий Петрович. Он что же, выходит, обиженный?
«Буйвол» понимает: Василий Васильевич хочет знать, где сейчас этот Басенюк. Вздыхает:
– Поставьте свечку за упокой души раба божьего. Сыграл в ящик Афанасий Петрович.
Старик испытующе смотрит на «Буйвола». Тот выдерживает взгляд. Василий Васильевич кивает: поверил.
Деловой разговор окончен. Хозяин дома приглашает гостя к столу. Приносит коньяк и стопки.
– Мы тут пижона одного заприметили,– говорит «Буйвол», закусывая лимоном.– Крутится с лейтенантом. Скоро, думаю, обработаем. Того и другого... Вы как раз офицерское удостовереньице спрашивали.
Василий Васильевич настораживается.
– Пижон?
– Пижон.
– Какой из себя?
«Буйвол» объясняет.
Василий Васильевич снова хмурится.
– Где познакомились?
– Да в Чистых водах... За девчонкой ухлестывает.
– Что за девчонка?
– А клиентка твоя... Из сестричек. Перманент делает.
– Вот что,– строго говорит Василий Васильевич,– ты пижона оставь. И лейтенанта. Это мои. Понял?
«Буйвол» отвечает спокойно:
– Могу не трогать. Только детки обидятся. Так хорошо нацелились. Завтра в ванну залезут – и обработаем.
Василий Васильевич понимает, куда клонит «Буйвол». Достает еще пачку денег.
– Детишкам на конфетки,– говорит он.– Скажешь сам обработал.
«Буйвол» не вдается в подробности.
– Ну, я пошел.
– Погоди,– останавливает Василий Васильевич.– Услуга за услугу.
«Буйвол» ждет.
– Новый прокурор в городе. Старые делишки ворочает.
– Ну и что?
– Будто не понимаешь? – в голосе Василия Васильевича тревога.
Хмель улетучивается.
– Советуете менять климат?
Василий Васильевич улыбается.
– Догадливый. Командировочку дам в Среднюю Азию.
– Сейчас?
– Зачем сейчас. Посмотрим, каков прокурор.
«Буйвол» кивает. Он выходит на улицу. Опять крутится в переулках. Останавливает такси.
ЗВЕЗДЫ
За пятнадцать минут до выхода на границу дежурный разбудил Назарова и Бородулю.
В казарме, освещенной тусклым светом ночника, было темно. Назаров бесшумно оделся.
Бородуля с трудом разыскал гимнастерку, уронил ремень. Куда-то запропастилась портянка. Он долго искал ее под койкой и, к своему изумлению, обнаружил в сапоге. Наткнулся на тумбочку, больно ушиб колено. Пошарил руками в темноте и нащупал спинку кровати. Увидел на полу бледную полоску света, бившую из-под двери. Побрел по ней, протирая глаза.
Лучше было не ложиться. Только сомкнул веки – подняли. И уснуть-то как следует не успел.
Толкнул дверь и зажмурился. Прямо на него уставилась пузатая электрическая лампочка.
– Копаешься, Бородуля,– сказал Назаров, появляясь из соседней комнаты. Он был уже одет по форме, с автоматом. К ремню пристегнут сигнальный пистолет и патронташ с ракетами.
Бородуля непослушными пальцами застегнул воротничок гимнастерки. Пошел за оружием.
– Вначале умойся,– сержант говорил доброжелательно.
«Всё не так!» – подумал Бородуля и пошел умываться.
Дежурный поторопил:
– Время!
– Сейчас! – отозвался Назаров. Прислушался. Во дворе, возле умывальника, чертыхался Бородуля.
– Ну, что у тебя там? – спросил Назаров, подходя ближе.
– Напиться хотел, да кружка куда-то запропастилась.
– Пей из крана,—посоветовал сержант.
– Я его вымазал мылом...
– Да вот же кружка, на тебя смотрит,– Назаров показал на крышку умывальника.
– Верно,– удивился Бородуля.
– Готовы? – опять спросил дежурный, вырастая перед ними из темноты.
– Сейчас.
Бородуля напился.
Я за оружием.
– Натрись мазью,– посоветовал Назаров.– Съедят комары.
– А где мазь?
– В дежурке. Только пошевеливайся, пошевеливайся!
Бородуля побрел к дежурной комнате, Назаров решил, что сам он еще, чего доброго, не найдет мазь и, опережая его, распахнул дверь. Бутылка с «комариной» мазью стояла на подоконнике.
– Скорей!
Бородуля наклонил бутылку и подставил ладонь под горлышко. Мазь была белая, тягучая, как паста. Пахла ликером.
«Ничего!» – подумал они стал растирать мазь ладонями.
– Лицо намажь и шею,– посоветовал Назаров.
– А если воротничок запачкаю? – возразил Бородуля.
– Значит постираешь гимнастерку.
– Так я просто не намажу шею.
Дежурный постучал в окно:
– Товарищ сержант, начальник ждет. Время.
– Хватит,– недовольно произнес Назаров.– Почисть сапоги и бегом за оружием.
– Зачем чистить сапоги? – удивился Бородуля.
– За боевым приказом идешь,—разъяснил сержант. И добавил для большей убедительности:– Будут сапоги грязные – вернет начальник заставы.
Они вошли в канцелярию в ноль часов четыре минуты. Кроме начальника заставы здесь находился майор Серебренников.
Дежурный спросил:
– Разрешите обратиться к капитану, товарищ майор?
– Обращайтесь.
– Товарищ капитан, пограничный наряд в составе сержанта Назарова и рядового Бородули готов к охране государственной границы Союза ССР.
Ярцев постучал по часам.
– Опаздываете, товарищи пограничники.– Он был недоволен.
Серебренников стоял в стороне, молча наблюдая за Ярцевым.
– Виноваты, товарищ капитан,– отозвался сержант Назаров.
– Виноваты,– упавшим голосом повторил дежурный, недружелюбно покосившись на Бородулю.
Один Бородуля не чувствовал себя виноватым и даже злорадствовал, что сержанту всыпали: очень уж придирчив был этот сержант.
– Службу нести можете? – спросил начальник заставы.
– Так точно! – твердо ответил Назаров.
Ярцев подошел к Бородуле.
– Поправьте ремень.
Бородуля передвинул бляху с пятиконечной звездой чуть вправо.
– Так,– заметил начальник заставы и потянулся к карабину.
– Ваше оружие? – спросил он Бородулю
– Конечно, мое.
– Нужно отвечать: так точно,– поправил капитан, как показалось Серебренникову, с раздражением.
– Так точно!
Начальник заставы взял карабин и, отодвинув затвор, на свет заглянул в канал ствола.
– Почищен хорошо,– одобрил он.– Номер карабина?
Бородуля забыл номер.
– Может быть, это не ваш карабин? – спросил начальник заставы.
– Мой.
– Почему?
– Я же знаю, где мой стоит в пирамиде.
– Номер своего оружия нужно всегда помнить,– заметил Ярцев устало.
– Хорошо.
– Есть, рядовой Бородуля. Есть, а не хорошо.
– Есть, товарищ капитан,– согласился Бородуля.
– Ну, вот, молодец. А номер запомните.
Когда были осмотрены патроны, сигнальный пистолет, фонари, капитан Ярцев объяснил задание.
Всё, кажется, правильно. Но Серебренников никогда раньше не слышал, чтобы Ярцев так равнодушно отдавал боевой приказ.
Назаров и Бородуля ушли.
Капитан устало посмотрел на Серебренникова.
– Идите отдыхать, Николай Павлович.– Серебренников легонько подтолкнул его к двери.– Выйду на границу без вас. Тем более, что старшина Пологалов со мной.
– Есть! – ответил Ярцев.
Назаров шел впереди. В четырех шагах за ним – Бородуля. Они спустились к реке и шли дозорной тропой, время от времени включая фонарики.
Бородуля задрал голову. Звезд было так много, что у него зарябило в глазах.
«Ишь ты,– подумал он,– как шмели!»
Даже показалось, что услышал жужжание. Остановился.
– И-ишь ты... и-ишь-шь ты! – передразнил кто-то.
Он прислушался.
– И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
Усмехнулся: река!
Назаров растворился в темноте. Бородуля испугался, что потеряет его и пустился догонять. Вот снова – его спина. Маячит черным, расплывчатым пятном. Пятно показалось Бородуле неподвижным. Наверно, сержант остановился и прислушался.
Бородуля тоже остановился.
– И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
Вдруг звезды стали снижаться, давить на него. Бородуля ощутил, как неприятный холодок пробежал по спине. Шагнул к черному пятну. Это начинались камыши. Он застыл в нерешительности.
Река издевалась:
– Бои-ишься ты, бои-ишься ты!..
– Товарищ сержант!—позвал Бородуля шопотом.
– Бои-ишься ты... бои-ишься ты! – отозвалась река.
Кровь ударила в виски.
– Товарищ сержант! – повторил он настойчивей.
Тихо.
Вдруг он вспомнил и легонько ударил себя несколько раз по голенищу. Сразу из камышей донесся ответ.
Бородуля почувствовал облегчение и шагнул в камыши.
Назаров поджидал его. Спросил строго:
– Почему кричишь?
– А что вы не отзываетесь?– обиделся Бородуля.
Назаров шепнул ему на ухо:
– Кричать нельзя.
– Я не кричал. Я тихо.
– Тихо тоже нельзя. Для того и установлен сигнал.
– Забыл, сколько стучать по голенищу,– схитрил Бородуля,– вот и позвал.
– Забывать нельзя.
– Теперь не забуду.
Бородуля взглянул на небо. Звезды отодвинулись.
«Ишь ты, как далеко!» —с удовольствием подумал он.
Река повторила:
– И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
– Не отставать! – прошептал Назаров.– Держите дистанцию.
Справа сплошной двухметровой стеной поднимался камыш. Слева к вспаханной полосе тоже подступал камыш, тесно сомкнувшись и застыв в немом ожидании.
Комариные эскадрильи почуяли добычу. Они набросились на пограничников, но, будто наткнувшись на заграждение, круто взмыли вверх.
«Ага, мазь не нравится!»– решил Бородуля и сразу почувствовал ожог на шее.
«Нашли лазейку, дьяволы!» – он с наслаждением прихлопнул комара. Едва убрал руку, как снова обожгло, в двух местах сразу.
За рекой тявкнул шакал.
Бородуля прибавил шаг и почти,налетел на сержанта.
– Т-сс! – предупредил Назаров.– Ложись!
Камыши поредели.
Бородуля увидел реку. Впрочем не столько увидел, сколько почувствовал. Река плескалась о берег.
Назаров приказал Бородуле оставаться здесь, а сам пополз дальше. Он скрылся в небольшой ложбине и ударил по голенищу. Слышно хорошо. Бородуля ответил. Он знал, что сержант рядом и все-таки едва справлялся с непонятной дрожью. Может быть, комары малярийные? Может быть, заболел?
Он с наслаждением давил их и считал. Считал и считал, стараясь, главное, не думать о звездах. Он совсем забыл, что находится на границе. И вдруг вернулся к действительности. Что-то случилось. Он не знал – что.
Опять забегали по спине мурашки. Бородуля ударил по голенищу. Прислушался. Назаров ответил и неслышно подполз.
– Что случилось?
Бородуля удивился:
– А вы разве не слышите?
– Нет.
Бородуля опять прислушался.
– И я не слышу...
– Так зачем звал?
Бородуля догадался: шакалий концерт окончился. Поразила внезапно наступившая тишина.
– Проверил сигнал, – выкрутился Бородуля.
Назаров прошептал:
– Больше не проверяй. Лежи тихо.
Он отполз.
Бородуля завертел головой. Шея мучительно ныла.
«Лучше было постирать гимнастерку!» – с сожалением подумал он.
ЧП
Серебренников не ложился. Все его сборы заключались в том, чтобы надеть фуражку.
– Готов, старшина? – спросил он, когда Пологалов вошел в канцелярию.
– Так точно.
Продолжительный телефонный звонок заставил Серебренникова вернуться. Оказывается, полковник Заозерный, находившийся на соседней заставе, тоже собрался на границу.
– Встретимся у отдельного дерева,– предупредил он.
– Есть!—ответил Серебренников.
– Сверьте часы...
Пока глаза привыкали к темноте, все вокруг казалось однообразно серым. Серебренников знал, что в таких случаях надо смотреть на звезды. Он так и сделал.
Дежурный протянул бутылку с мазью.
– Это ты хорошо придумал,—одобрил Серебренников. Конечно, он и сам бы зашел за мазью.
Шли дозорной тропой, тем же маршрутом, что и наряд сержанта Назарова. Комары гудели, пикировали, но жалить не решались. Их тоскливая песня сливалась с монотонным гудением реки.
Старшина лучше знал местность и шел впереди.
Возле какого-то невидимого ориентира он остановился. Подождал майора. Сказал одними губами:
– Двести метров правей, в камышах, моряки.
– Пошли.
Они неслышно спустились к реке. Волны ударялись о берег и рассыпались у самых ног. В маленьком заливчике едва разглядели замаскированный катер. Сразу впереди раздался условный сигнал. Старшина ответил. Тогда старший наряда внезапно появился перед майором. Серебренников узнал Шарапова. Его губы едва шевелились. Серебренников с трудом расслышал:
– Товарищ майор, на границе без происшествий. Старший наряда – старшина первой статьи Шарапов.
– А где младший наряда? – так же тихо спросил Серебренников.
Вахид свистнул, подражая какой-то ночной птице.
За спиной Серебренникова зашевелился камыш.
– Старший матрос Кошевник.
– Хорошо,– сказал майор.– Продолжайте службу.
– Есть!
И сразу наряд растворился, словно его здесь никогда и не было.
Пологалов повел Серебренникова дальше. Комары не отставали. Их гудение становилось злей. Теперь они кружили над головой слипшимся комком. Самые отчаянные все-таки жалили.
Старшина время от времени освещал землю. Признаков нарушения границы не было.
В камышах захрюкал кабан, вспугнул фазаний выводок.
Пологалов и Серебренников остановились. Долго прислушивались.
– Дальше,– наконец шепнул Серебренников.
– За поворотом – наряд,– тихо предупредил старшина.
Майор знал, что сейчас услышит хлопки. И все-таки они раздались неожиданно и не с того места, откуда он их ожидал.
Пологалов снова ответил.
Будто из-под земли вырос пограничник. Узнал Пологалова. Стал докладывать:
– Товарищ старшина...
Пологалов показал на Серебренникова, который остановился в нескольких шагах сзади.
– Докладывайте майору.
Пограничник, мягко ступая, подошел к майору.
– На границе без происшествий. Докладывает старший наряда – рядовой Бегалин.
– Продолжайте службу.
– Есть!
– Где еще наряды?—спросил Серебренников старшину.
– Один – в камышах, в стороне от дозорной тропы. Другой – в районе отдельного дерева...
Серебренников посмотрел на светящийся циферблат часов:
– Пошли к дереву. Кто там в наряде?
– Сержант Назаров и рядовой Бородуля.
...И-ишь ты, и-ишь ты! – пела река.
Бородуля давил комаров. В другой раз он не пожалеет мази и не испугается, что придется лишний раз стирать гимнастерку. Впрочем, стирать не обязательно. Можно походить и в грязной. Кто увидит?
В просвете между камышами виднелся кусочек неба. Бородуля старался не смотреть в эту сторону, потому что неприятное ощущение от будто бы снижающихся звезд еще не прошло.
Потом у него затекли ноги. Он расправил их, и сразу зашуршали камыши, словно повеяло ветром.
К Бородуле подполз старший наряда.
– Лежи тихо. Слушай.
– Что слушать?
– Ночь слушай. И не шевелись. Ясно?
– Ясно.
– Тише говори.
– Я тихо.
– Не забудь: если кто-нибудь пойдет от границы – я пропускаю, а ты подаешь опознавательный знак. Если пойдет с тыла – пропускаешь ты и не допускаешь безнаказанного отхода. Ясно?
– Ясно.
Назаров отполз. Бородуля знал, что он где-то тут, рядом, но чувствовал себя неуверенно. Надо было взять себя в руки. Что он – трус, в самом деле? Подумаешь, звезды... Ну, звезды, как звезды. Вот сейчас поднимет голову и увидит Большую Медведицу. Семизвездный ковш. Это всё, что он знал по астрономии. Большую Медведицу он часто наблюдал дома, когда отправлялся с ребятами в ночное.
Он увидел над собой звездное небо – огненное, громадное, но сколько ни всматривался, не мог различить Большую Медведицу. Все звезды были незнакомые. И чем больше вглядывался в них Бородуля, тем страшнее ему становилось. На самом деле: куда девалась Большая Медведица?
Бородуля прижался к земле и закрыл глаза.
Не думать о звездах... Не думать о звездах... Вообще ни о чем не думать !..
Так он лежал долго. И вдруг на какое-то мгновение сознание отключилось. Бородуля словно провалился куда-то. А на него шла
Большая Медведица.
Он испуганно вскинул веки. Определенно на него кто-то шел.
Небо стреляло звездами и прижимало к земле. Хотелось отползти подальше в камыши и спрятаться. Ноги налились свинцом, не слушались. Тогда он снова закрыл глаза и сдавил голову руками.
– Рядовой Бородуля!
Что происходит?!
– Бородуля, встать!
– Стой, кто идет?!– отчаянно крикнул он и щелкнул затвором.
Кто-то отвел дуло карабина в сторону.
– Этим не шутят.
Бородуля, наконец, увидел, что рядом стоит майор Серебренников. Это он отвел карабин в сторону.
Бородуля вскочил на ноги.
– Товарищ майор, товарищ майор!..– как в бреду бормотал он.
– Спал, Бородуля? – спросил майор, отпуская карабин.—Поставь на предохранитель.
– Он испугался...
Это говорил Назаров.
Старшина Пологалов молчал.
Бородуля вдруг понял всю нелепость своего положения и похолодел.
– Я не испугался.
– Так что же? – тихо спросил майор.
– Я за... маза... скировался,– голос у Бородули дрожал.
– ЧП,– вздохнул старшина.
– На заставе разберемся,– медленно произнес Серебренников.
Вскоре подошел наряд соседей, и майор узнал полковника Заозерного.
Серебренников доложил, что наряды несут службу бдительно, кроме одного.
Полковник слушал хмуро, и Серебренников представил себе, как пульсирует бугорок над его бровью.
– Бородуля – трудный солдат,– сказал Серебренников,– но я уверен: сегодняшний случай послужит ему уроком.
– Возможно,– согласился Заозерный.—Но за него отвечаете вы лично.
– Есть!
– У вас всё?
– Как вам сказать...– Разговаривали по-прежнему шопотом.– Меня капитан Ярцев беспокоит.
– Ярцев? В чем дело?
– Взвинченный он, недовольный.
– А как на заставе?
– На заставе порядок.
– Ярцев – лучший начальник.
– Я знаю.
– Может быть, его расстроило, что не перевели в штаб?
Серебренников пожал плечами:
– А, может быть, он устал?
Заозерный поморщился:
– Я бы давно прислал ему офицера, да замучили разные сборы. Что поделать, и в округе перебарщивают.– Он посмотрел на Серебренникова,– Вы – секретарь парткомиссии, вот и занялись бы этим. Через политотдел.
– А вы? – вопросом на вопрос ответил Серебренников.
Заозерный махнул рукой:
– Мне некогда. На плечах – граница.
Он помолчал.
– Ярцев – удивительно... Вот уж за кого я был совершенно спокоен... Разберитесь, Владимир Михайлович.
– Попробую,– ответил Серебренников.
