Текст книги "Пароль остается прежним"
Автор книги: Минель Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
ЕЩЕ СТРАНИЧКИ ИЗ ДНЕВНИКА
23 августа. 18 часов 30 минут. Бородуля стоит перед младшим сержантом Ковалдиным и, чуть наклонив голову, с интересом слушает. Одет Бородуля необычно. Он в ватных брюках и стеганой куртке. На ногах туго зашнурованные ботинки. Задача – проложить след. По этому следу через несколько часов выйдет Ковалдин с «Амуром». Что требуется от Бородули? Уйти как можно дальше и как можно больше запутать след.
Бородуле такое задание нравится.
Он скрывается за барханами и путает след. Путает так, что сам ни за что бы себя не нашел.
Он идет и идет, петляя, по пескам, которые во многих местах сразу затягивают следы. Где уж тут разобраться «Амуру»!
Через некоторое время он выходит к одному из барханов и замечает след человека. Растерянно смотрит кругом.
Чей это след?
И вдруг улыбается: чужой здесь не может быть днем, значит не всё ли равно – чей? Он пойдет по этому следу и резко свернет в сторону. Пусть-ка тогда «Амур» разбирается!
Он так и делает. Затем прокладывает новый след. И опять выходит туда, где кто-то уже побывал до него. Он повторяет прием. Идет параллельно обнаруженным следам, пересекает их, удаляется в пески.
Потом выходит к следам, где проходило несколько человек. Это для него еще лучше. Добавляет к ним свои следы.
Опять идет там, где еще никого не было. Наконец, устает и, решив, что запутал следы окончательно, за одним из барханов валится в песок.
Не скоро теперь разыщет его «Амур»!
Сумерки сгущаются.
Бородуля тяжело дышит. Расстегивает куртку. Отпускает ремень. Вспоминает о фляге и жадно пьет.
По его подсчетам «Амур» сейчас только выходит с заставы. Значит, если он даже его найдет (что очень сомнительно), то Петр Ковалдин будет здесь не раньше, чем через несколько часов.
На душе спокойно. Здесь, за барханами, в пяти-шести километрах от границы, Бородулю не тревожат никакие звезды. И даже думать о них не хочется.
Он переворачивается на спину и закрывает глаза. Но тут же вскакивает, потому что совсем близко – лай.
Бородуля бежит...
Кто-то сбивает его с ног, прижимает к земле.
«Амур!».
Бородуля кричит.
– Фу!– Это подает команду младший сержант Ковалдин.
«Амур» в последний раз хватает «нарушителя» и недовольно отходит.
Бородуля с трудом поднимается.
Ковалдин раздосадован: занятие сорвалось.
– Как так? – удивляется Бородуля.
– А зачем ты топтался на одном месте?
– Я топтался?
– Эх, Бородуля, даже свои следы различить не мог...
31 августа. Везет Бородуле. Опять старшина Пологалов берет его с собой, и едут они в районный центр: Бородуля, старшина По-логалов и сержант Назаров.
В военторговском магазине отбирают товары для ларька без продавца. Завтра этот ларек должен открыться на заставе. Новенькие погоны и знаки различия. Зубная паста. Щетки. Крем для сапог. Подворотнички. Конфеты. Печенье. Сигареты.
Командир отделения советуется с Пологаловым и говорит Бородуле:
– Тебе ответственное задание. Пойдешь на почту, купишь сто конвертов и двадцать комплектов почтовой бумаги. Вот деньги. Ясно?
– Ясно!—отвечает Бородуля.
– Шагом марш!
Бородуля идет по улице, широко улыбаясь. Идет довольно долго, но почтового отделения не встречает. А оно должно быть где-то здесь, поблизости.
Бородуля решает спросить первого встречного: где почтовое отделение?
Этот встречный показывается из-за угла и, застыв на месте, оторопело смотрит на Бородулю.
«Что,– думает Бородуля,– не узнаешь? А я тут недавно»,– и подходит ближе.
Человек вдруг круто поворачивается.
– Эй!– окликает Бородуля.
Человек останавливается, заискивающе смотрит на Бородулю. Бородуле это льстит. Он напускает на себя суровость:
– Где почта?
Человек неуверенно показывает вправо.
Бородуля кивает. Идет вправо. Оглядывается: того, кто только что ему повстречался, уже след простыл.
Бородуля усмехается: ишь, какой прыткий.
Он идет, а почты всё нет и нет. Бородуля начинает сердиться, Спрашивает у какой-то старушки:
– Где почта?
– Эко, миленький, тебя занесло,—сокрушенно вздыхает она. Почта, оказывается, совсем в другой стороне.
Бородуля быстро идет назад и страшно злится на человека, который решил подшутить над ним и показал неверное направление.
Когда Бородуля принес, наконец, конверты и вручил старшине Пологалову, Назаров спросил строго:
– Почему задержался?
Бородуля засопел:
– Кто-то пошутил и заставил меня колесить по городу.
Он не сразу понял, почему вдруг командир отделения и старшина заинтересовались этим человеком. А они прямо закидали вопросами:
– Где ты его встретил?
– Что спросил?
– Что он ответил?
– Какой из себя этот человек?
– Во что был одет?
– В какую сторону пошел?
Какой из себя? Во что одет?
А Бородуля не помнит. Ну, человек и человек... Мужчина, одним словом. В брюках...
– Зачем же ему надо было обманывать? – недовольно спросил Назаров.
– Так и я удивляюсь, – пожал плечами Бородуля.
– А, может быть, он не знал, где почта?
– Может быть, человек нездешний? – наседали Пологалов и Назаров.
– Может быть,– согласился Бородуля,– Ну и что?
Ответ на этот вопрос он получил через полчаса, когда перед ним снова стоял «тот самый встречный». Его задержали дружинники.
Оказалось, человек приехал в пограничную зону с просроченным паспортом. Приехал к родным, ничего злоумышленного совершать не собирался. Но нарушил пограничный режим.
– Что теперь с ним будет? – спросил Бородуля.
– Оштрафуют и вышлют за пределы пограничной зоны,– ответил Назаров.
– А почему? – опять спросил Бородуля.
– Пусть приведет в порядок документы, а уж потом приезжает,– это сказал Пологалов.
– А-а,– протянул Бородуля. Конечно, он понимал, что неизвестный мог оказаться нарушителем границы.
Старшина Пологалов «накачивает» дежурного.
Кто это сегодня дежурит? А, Шарапов... Бородуля ничего не имеет против Шарапова. Но Шарапов тоже моряк, и значит, пусть ему всыпает старшина за милую душу. А Шарапов, глядишь, Кошевника «надраит». С Кошевником у Бородули старые счеты.
Он подходит ближе.
– Светлая у тебя голова, Шарапов,– говорит старшина Пологалов.– Давай, готовь самодеятельность.
Бородуля останавливается в нерешительности: вот тебе и «накачка». Нет, старшина Пологалов, явно, не на своем месте. Какой же это старшина, если никого не «накачивает»? Даже его, Бородулю, вроде все на заставе «накачивают», а он нет.
Бородуле вдруг страшно хочется, чтобы старшина его «накачал». Он стоит и ждет.
– Бородуля!
Наконец-то...
– Слушаю, товарищ старшина!
– Что же вы, рядовой Бородуля? – говорит Пологалов, и это «что же» кажется Бородуле песней.
– А что я? – немедленно лезет он в амбицию.
Но голос у старшины мягкий, и слова вовсе не обидные. А Бородуля обязательно хочет обидеться.
Пологалов говорит:
– Идите, товарищ Бородуля, в канцелярию, получите свое денежное содержание.
«Не то!» – думает Бородуля и спрашивает:
– А зачем?
– Положено,– улыбается старшина.
– А я потом,– почему-то говорит Бородуля.
– Ну, как знаете,– отвечает старшина и идет в канцелярию.
Бородуля ждет. Жаль, что Пологалов больше не окликает его.
Старшина не задерживается в канцелярии. По дороге в складское помещение Бородуля перехватывает его. Говорит, словно делает одолжение:
– Ладно, товарищ старшина. Идемте за деньгами. А то вам, действительно, некогда.
Пологалов опять улыбается:
– Правильно, Бородуля. Ну так идите в канцелярию.
– А вы? – недоумевает солдат.
– Мне действительно,– Пологалов подчеркивает слово «действительно»,– некогда.
– А что же я там один буду делать?
– Возьмете деньги.
– У кого?
– На столе возьмете и распишетесь в ведомости.
Бородуля заинтригован. Он недоверчиво смотрит вслед старшине и идет в канцелярию. Осторожно стучит. Тихо. Открывает дверь – никого. На столе капитана Ярцева лежит пачка денег и ведомость. Бородуля нерешительно подходит к столу.
Много денег – и никого.
Он находит свою фамилию в ведомости.
Так что же, так самому и брать деньги? Он протягивает к ним руку и сразу отдергивает, потому что слышит шаги.
Кошевник...
– Привет, Бородуля!
– Привет, ефрейтор,– бурчит Бородуля и отходит от стола.
– Старший матрос,– поправляет Никита, расписываясь в ведомости. Отсчитывает положенную сумму денег и прячет в карман. Насмешливо приглядывается к Бородуле:
– А ты чего не берешь? Боишься?
Опять – боишься!
Бородуля презрительно усмехается и тоже расписывается в ведомости.
Ну и порядочки на заставе: приходи сам и бери деньги!
А что, если Кошевник взял больше, чем ему полагается, а потом свалит на Бородулю?
Он подозрительно смотрит на Кошевника.
ВТОРАЯ ТЕЛЕГРАММА
– Мы будем вам очень обязаны, Зоенька,– сказал капитан Харламов,– если вы доставите еще одну телеграмму по тому же самому адресу.
Зоенька вспомнила, какой страх охватил ее месяц назад в безлюдном переулке, когда Василий Васильевич окликнул ее, чтобы вернуть телеграмму, и вспыхнула.
Капитан Харламов понял это по-своему:
– Да вы не бойтесь, Зоенька, мы вас в обиду не дадим.
– Вот еще выдумаете! – сердито сказала она и взяла телеграфный бланк, на котором, кроме адреса, было всего два слова: «Приеду Ходжиев».
Капитан Харламов объяснил:
– Вы, Зоенька, должны сделать вид, что вам неизвестно содержание телеграммы.
– Конечно,– сразу согласилась Зоенька и потянулась к баночке с клеем.– Мы должны вручать адресату запечатанную телеграмму.
– Вот-вот,– подхватил Харламов.– А теперь давайте еще кое-что уточним. Прежде всего я думаю, что когда Василий Васильевич увидит вас возле своего дома, он притворится удивленным и скажет что-нибудь вроде: «Неужели снова телеграмма товарищу Васильеву на мой адрес?» Вы ответите: «Да, Васильеву, на ваш адрес». Думаю, он откажется принять эту телеграмму.
Зоенька кивнула.
– А если он все-таки захочет принять телеграмму?
– Отдайте.
– Ладно,– сказала Зоенька.
– И, наконец, последнее,– заметил капитан Харламов.– Если Василий Васильевич телеграмму не возьмет, но поинтересуется ее содержанием – покажите. Понимаете?
– Понимаю,– опять кивнула Зоенька.
– Тогда в путь! – сказал капитан Харламов.– Сейчас Василий Васильевич должен быть дома. Сегодня он работает с двух.
Сонное утро вставало над городом. Лил мелкий дождь.
Зоенька шла быстро, прикрываясь зонтиком, Ноги скользили по плитам тротуара. Она уже несколько раз попадала в лужу, забрызгала чулки и чувствовала, как вода забирается в туфли. Наконец постучала в знакомую калитку. Бульдог яростно залаял. Василий Васильевич выглянул в окно и узнал девушку.
– Сейчас!
Бульдог гремел цепью, рвался к Зоеньке.
– Да замолчи ты! – прикрикнул Василий Васильевич, отодвигая засовы.
Она сказала;
– Опять на ваш адрес телеграмма товарищу Васильеву.
Старый мастер притворился, что не расслышал.
– Идемте в дом,– пригласил он,– ведь невозможно разговаривать под таким ливнем.
«Вот еще!» – подумала Зоенька и повторила:
– Товарищу Васильеву телеграмма.
Хозяин дома взял ее за руку.
– Идемте, идемте!
Зоенька растерялась и позволила Василию Васильевичу затащить себя на крыльцо. Теперь они стояли под железной крышей. Между крыльцом и калиткой метался бульдог, которого Василий Васильевич отшвырнул ногой, когда вел Зоеньку к дому.
Она собрала все свое мужество и попробовала улыбнуться.
– Дальше я не пойду...
Василий Васильевич отпустил Зоенькину руку и ласково смотрел на нее:
– Как не пойду?
А дождь? Неужели вы будете стоять на крыльце, пока он не пройдет?
– У меня – зонтик,—напомнила Зоенька, стряхивая с него воду.
– Ну, ну,– примирительно сказал старый мастер.– Телеграмму-то вы должны вручить.
– Конечно,– согласилась Зоенька и зябко поежилась.– А где адресат?
– Вы промокли,– мягко сказал Василий Васильевич.– Заходите в дом, обогрейтесь.
– Нет! – решительно заявила Зоенька.
Василий Васильевич потрогал усы:
– Понимаете, как смешно получилось. Тогда вы только ушли, приходит гражданин и говорит: «Прошу извинить, но я случайно перепутал адрес и сообщил другу ваш. Так что если еще придет телеграмма, пожалуйста, примите. А я вас как-нибудь навещу».
Зоенька вспомнила наставления капитана Харламова и охотно согласилась.
– Примите телеграмму.
Василий Васильевич расписался на квитанции и, для приличия еще раз пригласив Зоеньку в дом, проводил ее до калитки.
Обо всем этом капитан Харламов доложил своему начальнику.
– Ну, что же,– заметил тот.– И это небезынтересно.
Между тем из Несвежаля, где, судя по документам, родился Ушаковский, ответили, что точных сведений представить не могут, потому что старый Несвежаль сгорел во время войны и никаких архивных документов не сохранилось. Ушаковские в Несвежале не проживают, но, якобы, эта фамилия кажется здесь знакомой.
Мало что дал и ответ из Министерства Вооруженных Сил. Интересующий капитана Харламова минометный батальон расформирован в июле тысяча девятьсот сорок пятого года. Ефрейтор Ушаковский Василий Васильевич в этом батальоне служил. Где он сейчас – неизвестно, как, впрочем, неизвестно и местонахождение его бывших сослуживцев. Далее следовало несколько адресов, которые должны были послужить зацепкой для того, чтобы разыскать однополчан Василия Ушаковского.
В соответствующие военкоматы был сделан запрос.
Вначале ответ пришел из Новосибирска. Капитан запаса Никитин Григорий Федорович– замполит батальона – скончался в 1949 году от воспалительного процесса, вызванного осколком в правом легком.
Затем поступили сообщения из Одессы и Краснодара.
Старшина роты, одессит Коваленко Максим Иванович, механик рефрижератора, находился в заграничном плавании.
Подполковник запаса Пронин Илья Ермолаевич (бывший командир батальона) снят с учета по состоянию здоровья и где сейчас – военкомату неизвестно.
Из Свердловска сообщили: младший сержант запаса Гойфман Исаак Давыдович, комсорг батальона, в 1953 году переехал на постоянное местожительство в город Минск.
Из Минска пока еще ответа не было.
Откликнулся на запрос и адресный стол. Местожительство гражданки Спириной Марии Кузьминичны установить не удалось.
Капитан Харламов так и предполагал. Он связался с городской прокуратурой и попросил ознакомить его с делами об убийствах в тысяча девятьсот сорок пятом – сорок шестом годах.
Харламову повезло. Новый прокурор города как раз заинтересовался некоторыми старыми делами и облегчил его задачу.
В конце концов Харламов остановился на трех делах, которые вел почему-то один и тот же следователь и, определяя мотивы убийства, неизменно заключал: по сексуальным причинам.
Установить личность убитых в свое время не удалось, а сейчас это вообще казалось невозможным. Между тем Харламова особенно заинтересовало одно дело, к которому была приложена фотография женщины с обезображенным лицом. Безусловно, преступник во что бы то ни стало хотел скрыть, кем является его жертва.
Изучая это дело, капитан Харламов обратил внимание, что на левой руке убитой обнаружено кольцо с выгравированными на нем буквами: «М. Т.».
Он задумался, что значит «М. Т.»? Имя и отчество убитой? Или, может быть, ее имя и фамилия?
М. Т. ...
Капитан Харламов искал Марию Кузьминичну Спирину. Первая буква инициалов подходила. А вот вторая?
Харламов чувствовал, что находится на верном пути. Нужно было только найти то единственное звено, которое свяжет цепь умозаключений.
Тщательное наблюдение за Василием Васильевичем позволило сделать следующие выводы. Весь его день делится на две части. Одну из них дамский мастер проводит в парикмахерской, другую—дома. Имеет много знакомых, но в дом их не приглашает. Среди знакомых – больше женщин. Сам заходит лишь к трем соседям. Бывает у них по очереди.
Семья врачей Розовых вне подозрения. Иван Степанович Розов– заслуженный врач республики, старый коммунист. Еще в 1917 году на Кавказе он был связан с Сергеем Мироновичем Кировым и 17 марта 1918 года принимал участие в съезде народов Терека.
Шофер такси Данильченко Петр Семенович тоже человек проверенный.
Дочь фронтовика – Елена Андреевна – была хорошо известна Харламову. В прошлом году, чего греха таить, у капитана даже начинался с нею роман... Но это вопрос особый. Главное, что сама Елена, по мнению капитана, не могла вызвать подозрений. А вот ее новое увлечение...
Кто такой Анатолий Горский, поселившийся у нее в доме после отъезда сестры? И не удивительно ли, что он так быстро сошелся с Василием Васильевичем?
Горским тоже занялись органы госбезопасности. Вскоре удалось выяснить, что он служит на одном из траулеров, производящих лов в Атлантике, холост, имеет на севере неплохую квартиру. Документы у него в порядке Биография безупречная.
В октябре 1944 года, когда войска Карельского фронта перешли в наступление на Луостари, а затем – Печенгу, где действовала 20-я немецкая горная армия, сформированная из отборных войск, прошедших специальную подготовку, сержант Горский, вместе с частями морской пехоты высадился десантом в районе полуострова Среднего. Здесь он отличился при штурме населенного пункта Поровару и спас жизнь капитану третьего ранга Павлову, с которым с тех пор не расстается вот уже больше десяти лет, плавая под его командованием на судах тралового флота.
Какие же подозрения мог вызвать Горский? То, что он подружился с Василием Васильевичем еще ни о чем не говорит.
Значит, казалось бы, и здесь всё в порядке. Возможно, Леночка устроит, наконец, свою жизнь. Правда, Горский не торопится в ЗАГС. Но это уж их с Леночкой дело...
Горский и в самом деле не торопился в ЗАГС.
Елена тоже не слишком настаивала на этом: она любила самостоятельность.
Как-то уж с детства повелось так, что Людмила ей во всем уступала. Елена быстро нащупала слабую струнку в характере сестры и пользовалась этим. Она жила беспечно, не задумываясь над тем, что делает.
Людмила окончила институт и стала ботаником. Елена решила проще: ее вполне устраивала должность массовика. Она беззаботно коротала время, пока не встретила Горского.
Елена знала, что через месяц Горскому придется возвращаться на север. Предложит ли он ей поехать с ним? И что тогда делать? Или договорятся встретиться следующим летом, чтобы, так сказать, лучше проверить чувства?
Пожалуй, ее больше устраивало последнее. В общем пусть думает он...
Как-то она спросила у Горского: почему так благоволит к нему Василий Васильевич?
Горский пожал плечами:
– Сам удивляюсь.
Василий Васильевич иногда заходил к ним. Интересовался:
– Ну, как живем, молодежь? – и крутил ус.
Горский приглашал его к столу, извинялся и на минуточку уединялся с Еленой.
– Надо угостить старика,– говорил он.– У нас что-нибудь есть?
– Конечно,– отвечала Елена и открывала холодильник. Но всегда оказывалось, что начатая бутылка коньяка пуста.
Елена глядела подозрительно:
– Когда ты успел?
Он тоже удивлялся:
–Так ведь эта бутылка стояла неделю.
– Ну да? – возражала она.
Он шутливо обнимал ее:
– Ладно считать грехи... Лучше займи старика, а я мигом сбегаю в гастроном.
Но Елена возражала:
– О чем мне с ним говорить? Лучше ты побудь дома, а я схожу.
Горский соглашался.
– Только, чур, быстро!
Она кивала, и он видел, как она торопливо сворачивала в переулок.
Так случилось и сегодня.
Оставшись одни, мужчины преобразились. Обычно флегматичный, Василий Васильевич заговорил быстро:
– Вчера пришла телеграмма и, как вы велели, мне удалось связаться с шефом... Значит Ходжиев предлагает встретиться. На явке в Ташкенте будет мой человек. Но,– здесь Василий Васильевич улыбнулся так, будто он был виноват,– независимо от переговоров шеф приказал вам перебраться на границу. Советует устроиться в речном пароходстве. То, что вы будете действовать с Ходжиевым в одном районе, он считает даже к лучшему, хотя знакомиться до особого распоряжения не следует.
Горский сидел на подоконнике, в полоборота к старому мастеру, и смотрел на калитку сада. Он не скрывал неудовольствия. Василий Васильевич между тем продолжал торопливо:
– Пусть Елена переедет к сестре. А вы с ней, разумеется. Заживете под крылышком пограничников. Лучшее место трудно найти.
Горский продолжал хмуриться. Видно, такое задание было ему не по душе.
– Весь вопрос в том, как вы уйдете из трал-флота, не вызывая подозрений,– сказал Василий Васильевич.– Как по нотам мы разыграли ваше знакомство с Пулатовым. Так нужно сделать и теперь,– Он прижал руки к груди: – Поверьте старику: единственным убедительным мотивом может служить любовь. Я не берусь вас учить, но по-моему вы должны предложить Елене поехать с вами на север и обязательно так, чтобы она отказалась. Тогда вы, конечно, не захотите ее потерять, а потому...
– Елена! – перебил старого мастера Горский. И снова на лице Василия Васильевича появилось флегматичное выражение.
