Текст книги "Ловушка для героя (СИ)"

Автор книги: Михаил Исаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Нет, не за тобой. Но вот, если ты нам не расскажешь, что произошло, то…

"Ага! Ты сначала меня поймай, урод зеленоглазый!"

– Я даже пытаться не буду тебя ловить! Слышишь? – Ловец кричал исчезнувшему в маленьком окошечке виллану. По необычайному шуму и грохоту можно было определить, что тот во всю прыть несется по чердаку к противоположному краю крыши, роняя по пути все, что можно было уронить. – Ты сам к нам прибежишь, когда невмоготу станет!

В сущности, этот озлобленный мужик был несчастным, покинутым всеми человеком. Еще он очень сильно боялся того, что происходило вокруг. Испугом он прямо-таки пах. И этот запах Ловец спутать не мог ни с каким другим запахом на свете.

"Что-то вроде желто-черного".

Учителя требовали фиксировать получаемые данные автоматически, и лекарь неосознанно повторил про себя цветовую гамму страха.

– Что это? – Саша продолжал спокойно сидеть перед костром, не выпуская из рук палочки с насаженными на нее грибами, и повторил свой самый "любимый" вопрос.

– Не "что", а "кто". А раз ты до сих пор путаешься, давай повторим строение вопросительных предложений.

Сашка понял приблизительно, что от него требовали, и своему пониманию не обрадовался, потому что от такого преподавателя не сбежишь и его семинары не прогуляешь.

"Черт бы его побрал!"

– Не ругайся и начинай. – Ругань зрительно воспринималась всегда одним и тем же цветом в любом языке, поэтому такие мысли своего подопечного он понимал без труда. Это было даже забавно. Единственная коммуникативная зацепка для развития контакта находилась в цветовом сходстве ненормативной лексики.

– Что это? Кто это? Где это?… – Урок был настолько зазубрен, что мысли у Саши текли своим чередом, а вопросы своим. – "Интересно, можно ли сразу взять и выучить все сразу? Ха! Мечта любого лентяя".

Диск солнца уже скрылся уже наполовину. Тихо скрипели незакрытые ставни полуразвалившейся избушки. На чердаке дома топали и пыхтели.

* * *

«Сейчас он скажет что-нибудь ободряющее». – Сашка уже давно прислушивался сам к себе, стараясь уловить каждую мысль, эхом отзывающуюся от слов Алекса или Никодима.

– Вкусно?

– Нормально. – Мужичек уплетал мясо с грибами и запеченную картошку с быстротой, достойной королевского гонца, которому надо перекусить в течение двух минут, пока на дорожной станции меняют лошадь.

– Вот и славно, – улыбаясь, произнес Ловец.

– Угу. – Никодим энергичным кивком головы показал восхищение умением пришлого готовить. Действительно, в кои то веки приготовил не он, а угощаться можно было ему.

Ловец в ответ улыбался как можно приветливее. Он был доволен тем, что получилось так, как он предсказывал. Виллану стало настолько одиноко, что он сам пришел к костру. Это была очередная маленькая никому не нужная победа над человеческой природой, но зато она подтверждала способности Ловца по части управления людьми.

– Чей-то парень у тебя все молчит и молчит? – Виллан, наконец, начал интересоваться еще одним незнакомцем. После того, как утолен голод, человеку приятнее всего беседа. Тем более это лучше всего, если ты не разговаривал с людьми очень и очень долго.

"Так. Это они обо мне… О моем молчании".

– Не умеет он говорить.

– Совсем? – Никодим пристально посмотрел на физиономию парня, который как привороженный таращился на него, так и не закрыв рот после того, как приготовился откусить от подозрительно блиноподобного куска мяса.

– Учится. – Ловец не спешил выуживать информацию. Она и сама на него прольется, как короткий летний дождик. В общении с людьми надо иметь терпение. – "И что это у Саши такой обалдевший вид, в самом деле?"

– Сказывают, что вместо короля у нас сестра евойная верховодит. – Никодим так подкинул в костер старый сухой пенек, что оттуда полетели в разные стороны искры. Ну, не разговаривает парень и Бог с ним. У каждого свои странности. – Правда, енто, али как?

– Правда.

– Нее-е. Енто не дело, когда бабы верховодят. Что ж мы, как в Лесу жить-то будем. – Виллан говорил это с такой серьезной миной, что Ловец на секунду поверил в необычайную его озабоченность судьбами царствующего дома и королевства. Не зря таких вот дураков называют "опорой власти".

– Можно подумать, ты не в лесу живешь.

– Что верно, то верно. В самом что ни на есть лесу. Один одинешенек. – Никодим искренне вздохнул. Ловец наконец-то смог разобрать то, что его заинтересовало при первом осмотре этого человека. Он был серый. Все настроения его отражались через какую-то серую завесу. – "Видимо он очень долго был один и утратил ощущения жизни среди людей".

Такое обычно бывало среди заключенных в одиночных камерах. Особенно удивляться было не чему. Для таких людей мир окрашивался одним цветом, они уже никогда не могли видеть все многообразие жизни и довольствоваться нормальным людским радостями.

– Никодим, скажи, что здесь случилось?

"Да. Это самое интересное", – поддержал вопрос Сашка.

Только по прошествии некоторого времени, до него дошло, что он дословно услышал, а главное понял каждое произнесенное лекарем слово. А он говорил явно не на московском диалекте того единственного языка, которого мог понимать Саша.

"Минуточку!!!"

– А черт его знает, что, – продолжал Никодим, не обращая внимания на удивленный возглас мальчишки. – В лесу я был. Прихожу, а в деревне лошади ржут, солдатня бегает, народ вяжут и на телеги грузят.

– То есть как? – Такого еще не бывало, чтобы солдаты вывозили вилланов семьями. Войны вроде бы не было, государственных работ в округе не велось.

– А вот так. Офицер на коне кричит, что мол деревня непере…спеке…тивна здесь для королевства и нас переселяют на нужные земли. Смотрю я, потом, один тащит женку мою. Ну, я его по башке шарахнул, а на нем шлем. Заехал он мне по голове кулаком в перчатке кольчужной. Я упал на поленницу, дровами-то меня и завалило… Очнулся, когда никого уже не было.

Виллан не врал. Ловец это чувствовал точно.

– Почему здесь остался?

– А куда мне итить-то? Здеся вырос. Здеся и помру, как старики. – Никодим махнул в неопределенную сторону, скорее всего на север

– Какие старики? – На севере кладбища быть не может, поэтому мысль о давно умерших предках не подходила.

– Солдаты стариков не брали. Оставляли здесь умирать… Лучше бы убили, что ли.

"Ничего себе!" – Саша был так потрясен услышанным и понятым, что даже перестал удивляться тому, что уже давно понимает все, что говорили лекарь и крестьянин. Что-то не ладно было в этом мире. Вспомнились кадры из разных страшненьких советских боевиков про войну, где проклятые оккупанты сжигают деревни.

– Это точно были солдаты? – Ловец продолжал добывать информацию.

– Точнее не бывает. Забрали всю скотину, урожай вывезли, все, что под руку ценное попадалось, все гребли. – В сумерках Ловцу показалось, что глаза крестьянина начали влажно поблескивать. Вероятнее всего, что и в правду не показалось.

– Где ж ты тогда мясо взял?

"Richtigas ke` jh. Kohi li fleischt gabi`?… Ой!" – Вопрос возник сам собой, автоматически.

Теперь Сашка и думал не по-русски.

– Там. – Никодим опять махнул рукой. – Пару седьмиц назад дорога ента ваша появилась, да хоромина чудная.

"Почему это она наша?" – Сашка медленно сложил вопрос, который был совершенно правилен грамматически. Его интересовало то, как он звучал по-русски, поэтому он несколько раз про себя проговорил его, переставляя слова и внимательно отслеживая ход мысли.

Слова вспоминались сами собой, возникая неведомо откуда и заполняя пустоту безъязычности.

"Direiha`. – Бочка, на которую смотрел Саша, стояла у угла дома и была полна воды и зеленой тины. – Ладно. Проверим еще одно…"

– Это чей-то с ним?

– По надобности, может быть. – Ловец предположил единственное правдоподобное объяснение тому, что парень, спокойно и безмолвно сидевший, вскочил как угорелый и опрометью бросился прочь. – Здесь спокойно?

– Как в могиле, – успокоил Никодим.

Сашке просто очень хотелось услышать, как звучит обретенная им речь в слух. Он отбежал за забор метров на двадцать, и затараторил, как пишущая машинка:

– Pefgil – "земляника", Barpel – "король", Jelkaki` – "вопрос". – Ну и как же это у меня получилось?

Ответить на эту загадку он не смог, как ни старался. Не логично было бы свалить нежданный дар на его провожатого. Как он мог научить его, если сам ничегошеньки не понимал в русской и английской тарабарщине, которую выдавливал из себя Саша?

– Саша! – Алекс и Никодим вышли из калитки дома на улицу.

– Что?

– Пошли!

– Алекс, куда это мы?

Ловец не ответил на вопрос, который задал Саша. Он просто не расслышал того, что произнесено предложение было с должной интонацией и ударением.

– … Так ты говоришь, что кроме странной дороги еще и дом необычный появился в центре деревни?

– Угу. Появился. – Виллан шагал впереди, пыхтя поднимаясь на пригорок. – Еды тама видимо не видимо. Мясо вот енто в холоде лежит и не портится. Я уж думал, магики балуются и нашу деревню специально выселили.

– Не похоже это на магов. Не слишком они расположены для таких добрых поступков… Мясо что б просто так давать. – Ловец отнесся к россказням виллана с большим скепсисом.

"И, правда, зачем им бесплатно это все делать?… Интересно, как отреагирует Алекс, когда узнает, что я вдруг научился говорить по-ихнему? – Саша даже фыркнул от удовольствия, представив вытягивающееся лицо лекаря. – Еще забавней будет, если он при этом рот откроет".

Это глуповатое фырканье привлекло внимание Ловца:

– Саша, что-то я давно не слышал, как ты глаголы повторяешь. Гла-го-лы! Понял?

– Понял! Понял! – "Что б ты провалился!" – Иду, идешь, идет, идут…

Они втроем, наконец, поднялись на холм, к Святому Источнику, откуда можно было увидеть сверкающий квадратами зеркальных окон, красно-желтостенный…

– Макдональдс!!!

* * *

– Как ты сказал? – Никодим ничуть не удивился тому, что парень заговорил. Сказано же было, что парень учится. Может быть, он это слово знает. И вообще, в городе черте что понаделают, а потом в деревню тащат.

– Едят там у нас.

– А, ну тоды, понятно… Ладно, че стоять, пошли. – Виллан бодрым шагом двинулся к забегаловке, так и не заметив, через плечо, что Ловец, держа Сашу за плечи, пристально смотрел парню в глаза.

Реакция у Ловца была мгновенной. Мальчишка заговорил осмысленно, реагировал адекватно и явно понимал назначение того сооружения, которое точно так же, как и "шоссе", не вписывалось ни в какие ворота.

Саша не сопротивлялся. Впрочем, даже если бы захотел, то не смог бы противодействовать ментальному напору. Ему показалось, что налетела внезапная буря, сковавшая все его желания, мысли, элементарные инстинкты. Сашка не мог не то, что пошевелиться, а просто взгляд отвести от глубоких зеленых глаз, которые стали страшными, чудовищными, нечеловеческими.

Глаза у Ловца, как у всякого подопечного Учителей, имели свойство меняться под воздействием перемены настроения или в моменты применения магии. Ничего не поделаешь, неизбежные мутации при модернизации организма для выполнения экстремальных заданий. Учителя по-другому еще не научились делать так, чтобы человек с несколькими смертельными ранениями выживал, или мог видеть в темноте и в плохую погоду, или сопротивляться внезапному ментальному воздействию, или… Да, сколько этих "или"!

Сейчас его глаза были похожи на глаза хищной кошки: блеск, ярость, глубина, которой позавидовала бы любая сирена:

"Спокойно!!!.. Саша, говори!.. Медленно и внятно".

Но так, как хотел Ловец, так, как было бы правильно, естественно, не получилось. Информация ударила неостановимым потоком, буквально сшибая все заслоны на своем пути, проникая в каждый потаенный уголок сознания. Образы появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой, словно ты несешься на резвом скакуне по Золотой галерее королевского дворца, где по стенам развешаны картины. Ты ничего не успеваешь рассмотреть, но в памяти остается блеск зеркал, светильников и блики на золоченых рамах.

Он хотел задержать в памяти хоть что-нибудь особенное, необычное, но особенным было буквально все: движущиеся без лошадей повозки; летающие, как драконы аппараты; рукотворные пещеры под городом, где без опаски ходят люди. Заметьте, люди, а не тролли!.. Ах да!.. Удивительно, нелюдей в его мире вообще не было!

Саша все это многообразие как-то называл, но называл словами непереводимыми на язык доступный Ловцу. Мысли парня текли как бы в двух плоскостях одни на нормальном языке, другие на "ненормальном". Происходящее чем-то напоминало случай в замке у полусумасшедшего барона – обилие слов, которые обозначают то, что есть где-то, но не здесь, и которые могут свершать то, что невозможно сделать там, но делается здесь.

"Может быть, это и есть настоящее всамделишное волшебство?" – Ловец с трудом оторвался от открывшего для него многообразия. – "Наверное, так чувствуют себя утопленники, которых вытащили на берег, когда они уже распрощались с жизнью".

Ловец моргнул несколько раз и отпустил Сашу.

– Ты кто?

– Я?… Студент. – Ничего умнее Сашке в голову не пришло.

– Что ж ты, студент… от университета так далеко ушел? – Как всегда после магических действий пересохло в горле, и Ловец закашлялся так, что Саше пришлось пару раз стукнуть его по спине.

– Это я и сам понять хочу.

– Ну-ну. Вот погуляем вместе еще с месяцок, глядишь, и поймем на пару. – Ловец искренне хотел, чтобы его желание сбылось, хотя, в душе он знал, что так никогда не будет. – "Чтобы там ни говорили Учителя, мир не познаваем".

– У тебя ко мне все?

– Нет. Как язык к тебе пришел?

– Просто взял и пришел. Разговариваю с тобой и удивляюсь. Слова вроде как сами появляются раньше, чем я начинаю думать.

Со стороны красно-желтого Макдональдса долетел звон стекла.

– Мужики! – Никодим дубиной выбивал стекла из дверей ресторана. – Ну, где вы там?

– Идем, идем! – Ловец широко улыбнулся и помахал рукой. – Ты что же просто открыть дверь не мог? Обязательно разбивать?

– А кого это волнует? – Хмыкнул виллан. – Я ентой хибаре не хозяин, чтоб ее беречь.

– Логично.

Ловец таким рассуждениям нисколько не удивился. Уж кому-кому, а крестьянам все рассуждения о нуждах общества и государства были до известного места. Тем более, не интересовали их интересы науки и магии. И известна эта простая истина была в теории и на практике.

Так отдал один барон в знак любви и уважения к человечеству свое поместье вилланам. Те обрадовались, благодарили от всего сердца, а потом сад вековой вырубили на дрова, теплицы с редкими растениями на стекло разобрали, пруд с форелью спустили, в заповедном лесу всех зверей перебили, усадьбу сожгли по пьяни. Словом, произошло полное единение дворянства и народа, после которого проект освобождения крестьянства надолго застрял под сукном.

– Е-ге-й! Тут же все настоящее! – В дырке в стекле показалось улыбающееся лицо Сашки, который быстрее всех забрался внутрь ресторана. – Лезьте сюда!

Внутри было на что посмотреть: странная, неудобная и некрасивая архитектура; диковинные аппараты неизвестного назначения; столы и стулья из… Из пластмассы. Уж что-что, а элементарные представления о технологическом уровне Учителей Ловец представление имел, хотя и очень поверхностные.

– Чем это здесь так воняет?! – возмутился Сашка, высунувшись из-за стойки. Он раскопал где-то фартук и теперь напяливал его на себя, забыв снять с головы форменную кепи ресторана.

– Кажется… – Ловец не договорил до конца, проверяя свою догадку.

– Чем, чем? – Теперь студент бегал вдоль стен, тыча всюду тыча руками.

– Волками.

– Нашел! – Одновременно с криком везде зажегся яркий белый свет.

Никодим с испуга забился под ближайший стол, нелепо выставив вперед дубину.

– У-у-ух! Здорово! Всегда мечтал оказаться в каком-нибудь таком месте и похозяйничать самому.

– Сбылась мечта идиота, – прокомментировал Ловец. – Никодим вылезай.

– Надо же, парень. Быстро ты со всем здесь разобрался. – Виллан, впервые увидевший зал в свете, с горящими витринами, все же был несколько напряжен.

– На том стоим! – крик Сашки донесся из дальнего конца кухни. Он залезал на склад в поисках лимонада.

– Никодим!

– Да, лекарь.

– Почему здесь волками так пахнет? – Ловец не любил оставлять невыясненными важные вопросы.

– Только Боги это знают. – Виллан смотрел на фигуру человека, размалеванную под шута. – После того, как людей отсюда увезли, многое изменилось. Волков в округе много.

– Странно, а ты в лес за грибами не боишься ходить.

– Я вам сейчас приготовлю настоящий "Биг-Мак"! – заорал Сашка, вновь появившись у стойки.

– Это что еще за такое? – проявил живой интерес к предложению парня Никодим.

– А вон, наверху нарисовано. – Защелкали из кухни тумблеры и аппараты стали потихоньку оживать. – Надо же! Все работает!.. Как же это может быть без "Eh`llektri`schi`stwah`"?… Алекс, иди сюда!

– Как ты сказал? – Ловец встал и пошел осматривать здание, оставив Никодима сидеть за столом. Он решил, что виллан никуда не денется, тем более, хотелось осмотреть дом. – Я второй раз слышу это слово и, как понял, это что-то вроде энергии.

– Ага! – Сашка с упоением открывал разные коробки, которые натащил со склада. – Понимаешь, без него ничего бы здесь не работало бы. А так… сам видишь.

Ловец видел, и то, что он видел, его не радовало. Не здешнее все это было, ненужное какое-то.

– Что это?

– Это стакан. – Вооружившись ножом, Сашка резал картошку.

– Почему бумажный?

– Так удобней.

– ?!

– Ну вот ты попил из него и можно выкидывать.

– Как выкидывать?

– Брать и выкидывать. Если бы из него другой человек еще раз попил, то он, например, чем-нибудь мог бы заразиться.

– У вас что, так много больных?

– Да почти все! – Глупее Сашкиной улыбки было не придумать

– Как это?

– Всякие там гриппы, ОРЗ, еще что-нибудь гадкое. Ну, ты понимаешь?

Но Ловец ничего подобного не знал и ни слова не понял, что и было заметно на его недоумевающем лице.

– В таких местах бывает очень много народу за день. Один болен и все заразились.

– Больные должны сидеть дома. – Ловец выдал прописную истину тоном старого ментора. – И… ну, какому нормальному человеку придет в голову приходить сюда и есть вот такую белиберду, которую ты готовишь вместо того, чтобы заказать хороший кусок мяса и добрую пинту пива?

– Наверное, ты прав. Даже скорее всего ты прав, но понимаешь… – Саша впервые в жизни затруднился объяснить человеку преимущества цивилизации. Для него это было сродни непонимания разницы между древним 286 и четвертым Пентиумом. В сущности, одно и тоже, а разница колоссальная. – Понимаешь, людям надо поесть очень и очень быстро, чтобы потом бежать на работу, заколачивать деньги. Им домой ехать далеко, а пиво пить нельзя, ну и… Да и потом, из бумаги получается дешевле.

Естественно, Ловец ничего не понимал. Он не мог себе представить размер города, в котором люди предпочитают питаться в таких вот заведениях, и не могут отлучиться домой сытно поесть.

– Так это значит, надо все бумажным делать!

– Угу!.. У нас почти все такое вот одноразовое.

"Хорошо сказал, – восхитился Ловец. – Одноразовый мир… Это ж сколько у них мусора! У них что, все мусор?"

– И дома?

– Ну, в некотором роде, и дома. – Сашке кто-то говорил, что большинство панельных домов рассчитано на срок в тридцать лет. Уверенности не было, но все же это почти что бумажный стакан по сравнению с замком барона, в котором он провел столько незабываемых часов. – А у некоторых домов вообще нет.

– У вас должно быть очень тепло. Так?

– Не факт. Совсем не факт – "Как же ему все это объяснить?"

Саша раньше искренне полагал, что в прошлом жили гораздо хуже, чем в его современности, но почему-то выходило, что не все так просто. Главное, он не сомневался, что здесь вокруг было прошлое. Вот только какое-то странное. Да и вообще, не стоит об этом!

– Все. Зови Никодима, будем пробовать.

На столе, на подносе лежало нечто. То, что получилось у Саши, на фирменное блюдо ресторана "Макдональдс" походило мало. Жижа какая-то. Он никогда не пробовал готовить не то что в ресторанах, но и дома. А тут такая необычная возможность проявить себя и показать преимущества цивилизации.

– Где он, а?

– Не знаю. – Ловец внимательно осматривал все помещение. Вот дубина, вот и вилланская котомка, а его самого нет. – Никодим!

Запахло жареной картошкой и горелым маслом.

* * *

– Ты волков боишься?

– Не знаю. Я их только в зоопарке да по ящику видел.

Ловец не совсем понял, что имел в виду студент, но на выяснение обстоятельств того, как волк мог попасть в какой-то ящик, у него не было времени.

– Ты вот что, погаси везде свет и спрячься где-нибудь так, чтобы до утра продержаться. Понял?

– Что-то случилось?

– Случилось. – Ловец старался как можно быстрее настроить зрение на темноту.

– Может, помочь?

– Не мешай и этим очень поможешь.

Вой волка за окном повторился. К первому добавился еще один голос.

На побережье такого зверья не слишком много, и послушать волчье пение Ловцу редко, когда удавалось. Леса все давно вырубили, землю обжили. Да и вообще, это сомнительное удовольствие.

К тому времени, как Ловец приготовился, снаружи уже выл целый хор зверья.

Ловец старался двигаться как можно медленнее. Осторожно ступая, высчитывая каждый шаг, он двинулся к дверям. Сейчас его сердце билось очень быстро, зрачки расширились в черные дыры, поглощающие всю окружающую темноту. Ему казалось, что он двигался очень плавно, почти танцуя, хотя на самом деле он выглядел человеком, скованным цепями по всем своим конечностям, который для каждого движения прикладывает максимально возможное усилие. Каждый шаг его был слишком велик по замаху ноги, каждое движение руки превращалось в замах, легкий наклон оказывался глубоким нагибом всего корпуса.

Главное было выбраться из здания, и чтобы в этот момент на него никто не налетел, так как сейчас он был наиболее уязвим в своей беспомощности. Ловца это всегда удивляло и забавляло – быть сильнее многих самых физически могучих людей и зверей, одновременно оставаясь незащищенным.

Но там, снаружи, все замечательным образом изменилось. Сила Земли и Неба, Сила Ночи и близкого Леса бурлили, борясь между собой. Среди волн этих противоборствующих сил можно было летать, медленно планируя вниз или резко набирая высоту. Ловец обожал такие моменты. Наверное, поэтому он и любил свою не слишком чистую и спокойную работу. Здесь на свободе он мог стать той маленькой пушинкой, которая своим весом перевешивает чашу весов. Что может быть лучше?

За всю свою жизнь он не нашел ответа на этот вопрос.

Серые тени были рядом. Такие же серые тени, как и аура сбежавшего виллана. Ловец продолжал называть так вервольфа по привычке. Для него он все еще был Никодимом, хотя это было неправильно. Чуточку человеческой сентиментальности. Почему бы и нет?

"Ага!.. Вот это настоящий волк".

Их оказалось двое. Огромные серые тела, широченные челюсти с зубами, которые могут перекусить с одного укуса человеческую ногу.

Для рисковых людей нет ничего лучше охоты на волков. Неизвестно у кого ума и хитрости больше – у жертвы или у убийцы. Точно так же как неизвестно до самого конца, кто кем станет. Волки – умелые охотники, а значит и противниками они были достойными.

Первый кинулся в открытую, в лоб – комок зубастой шерсти пропитанной злобой. Второй зашел сзади.

Отбив первого обычным силовым ударом Ловец не смог до конца уйти от второго, который навалился на него всем телом, сбив с ног. Видимо, волк не рассчитал, что жертва может изменить свое местоположение уже после того, как он оторвется от земли в прыжке. Обычный человек или зверь не смог бы это сделать, но Ловец в том состоянии, в каком он находился, был мало похож на обычную жертву охоты.

Навалившись своей тушей, волк подставил под удар свой незащищенный живот, чем Ловец тотчас воспользовался. Он порвал ему внутренности голыми руками. По слухам, на южных островах лекари так лечат людей, а в королевстве руками научились пока только убивать.

От новой атаки Ловец ушел, быстро поймав на земле восходящие потоки Силы. Несколько движений, и он вырвался на открытое пространство, между зданием едальни и деревней. Кольцо желтых глаз, звериный вой, тени.

Пора начинать собственную охоту.

Ловец успел первым. Тот, что был ближе всех, не ожидал от человека ничего подобного, отводя себе роль простого загонщика. Он стоял справа сзади и вдруг оказался лицом к лицу с противником. Это был вервольф. Он не предпринял ничего, чтобы отразить напор противника. Пальцы мягко вошли в его теплое тело, что-то хлюпнуло липким звуком. Просто дал разорвать себе шею и все.

Он убил тем же способом еще двоих, пока не почувствовал, что пора прекратить это. Слишком много Силы отнимает, слишком много жизни.

Третьего он не убил. Попался опять вервольф. Прижатый к земле он хрипел в бессильном желании освободиться от смертельных объятий лекаря.

– Пусти, человек.

Голос послышался сквозь бульканье видоизменившегося горла. Челюсти волка не слишком подходят для членораздельной речи. И все же он очень сильно походил на разумное существо. В грубых чертах обросшей шерстью морды животного осталась необходимая капелька человека. Человека ли?

"Может быть, так только кажется".

Ловец никогда не видел живого вервольфа. Народец, которого, как считалось, уже давно нет на свете. Его бы пожалеть, но уж очень ситуация для жалости не подходила. За своей спиной он чувствовал жаркое дыхание по крайней мере одного монстра.

– Да? А твои дружки мне хребет перегрызут? – Ему казалось, что он сказал это шепотом, хотя на самом деле у пойманного им существа едва не лопнули перепонки от крика.

– Нет. – Пробулькал вервольф.

– Пусть они отойдут!

Существа послушались.

Хватка ослабла и вервольф, клацнув клыками, оказался на свободе. Ловец поспешил ретироваться в противоположном направлении. Мгновенная реакция на возможное нападение привела его на обгоревшую крышу разваливающегося амбара, которой он достиг за один прыжок.

Его не преследовали.

Ночь опять наполнилась разноголосым воем животных. Но если раньше он лишь усиливался, то теперь он потихоньку смолкал. Они не уходили, они все были поблизости, но они замолкали.

– Зачем вы напали? – Ловец кричал в темноту. Серых теней рядом не было, а бросаться в атаку ему уже не хотелось. Слишком много времени он уже был в видоизмененном состоянии. Если он останется в нем и дальше, то процесс мог бы стать необратимым. – Я не хотел причинить вам зла!

Под ним скрипела крыша. Вся одежда была порвана, а он исцарапан и весь с ног до головы в крови. Казалось, что все произошло очень быстро, почти мгновенно. Но это только казалось.

Он чувствовал, что вокруг было еще много и волков и вервольфов. Нет, Ловец их не видел, но он точно знал, что они рядом. Это ощущение не обманывает. Человек всегда знает, что на него смотрят чьи-то глаза. Теперь же за ним наблюдало очень и очень много глаз.

– Е-е-ей! Я знаю, вы здесь! Выходите! – С каждым словом его голос начал приобретать нормальное звучание. Сила потихоньку уходила.

Мысль о том, что придется остаться на крыше человеком, потерявшим все сверхъестественные способности, не радовала, но выбора у него не было. Если бы он не начал превращение в обычное состояние, то выходить из оставленной деревни в мир не имело смысла. Выродков уничтожал не только он.

– Я здесь, Алекс! – Снизу донесся булькающий голос вервольфа. – Ты звал?

Это был Никодим. Вернее, раньше это было вилланом по имени Никодим, теперь же некая помесь человека и волка. Вытянувшееся лицо превратилось в морду животного: большие желтые не моргающие глаза с узкими зрачками; заостренные уши; вытянувшаяся челюсть, украшенная клыками и удлинившийся язык. Вся его сгорбленная поза говорила о том, что существу тяжело стоять на задних ногах. Наверное, скорее это были лапы, нежели ноги.

– Как мне тебя называть?

– Зови, как и раньше звал, Никодимом. – Ему бы очень подошел хвост, нервно бьющий по пыльной земле. Но хвоста не было, как не было и когтей на передних лапах, которые на глазах у Ловца опять становились человеческими руками.

– Не похож ты на прежнего виллана Никодима.

– Так ведь и ты не прежний лекарь Алекс. – В его рыке послышались знакомые нотки говора хваткого крестьянина.

Ловец хмыкнул и согласно мотнул головой.

– Может, отпустите? Что мы вам такое сделали?

– Не-е. – Вервольф медленно разгибался, твердо вставая на задние лапы, которые вслед за руками начали превращаться в нижние конечности. – Ты пойдешь к людям, расскажешь им о том, что видел, что слышал. Зачем нам это?

– Ты надеешься, что никто не узнает, что вы здесь, что вы еще живы? – Ловец трансформировался быстрее вервольфа, и теперь он уже был настоящим человеком. Только странное свечение глаз говорило о том, что он неустанно контролирует происходящее в окружающей его темноте.

– А ты надеешься, что мы простим тебе убийство наших братьев?

– Невежливо, Никодим, отвечать вопросом на вопрос. И все же я скажу тебе… Не я первый начал. Это ты привел нас сюда, а потом позвал своих друзей. Так?

– Так. – Никодим, чье лицо менялось вслед за всем остальным, не мог сказать все, что он хотел, и что надо бы сказать, поэтому из темноты выскочил еще один представитель славного племени вервольфов. Он не утруждал себя обратной трансформацией и его хвост яростно бился о лохматые черно-серые бока.

– Что го-о-о-во-о-о-о-рить с ним?! – Его вой отдаленно напоминал что-то вроде разумной речи. – Мы тебя у-у-у-бьё-ё-ём!

– Оставь это, брат! – Никодим, наконец, окончательно стал человекообразным и вновь обрел способность нормально говорить. Его лохматый и зубастый брат вновь отскочил в ночь. – Ты все равно умрешь, Алекс. Сдавайся, и ты умрешь тихо и не больно.

– Знаешь, почему, ты со мной сейчас говоришь, и даже стал для этого опять человеком? Потому, что ты и вы все поняли, что моя смерть достанется вам слишком дорогой ценой. Я уже убил троих и убью, если смогу, еще столько же. Так, что, может лучше нам договориться?

– Я уже договаривался с людьми. Я раньше других моих собратьев понял, что вы пришли сюда надолго, навсегда и решил примириться. А потом пришли солдаты и лишили меня мира. Они лишили будущего всю нашу деревню! Они увели всех людей, весь скот… Я стал почти человеком. Мне нравилось быть одним из вас, Алекс! Почему?

Никодим замолчал. Он смотрел на Ловца и прикидывал шансы. Ответ на вопрос ему был не так уж и важен.

Читать мысли по глазам в темноте очень тяжело, но Ловец попытался и смог.

"Ну, гад, попадешься ты нам еще раз, так просто не выкрутишься. Все тебе припомним".

Конечно, вервольф мысленно уже разорвал его на части. Он даже представлял, как хрустят косточки этого мерзкого двуного у него на зубах, как сладка его кровь, как…

– Никодим, пойми. Не все подвластно человеку, не все подвластно даже королям. Мы все учимся и учимся на своих ошибках. Посчитали, что здесь людям не место и их вывезли в другое место, где им было бы лучше.