Текст книги "Догма кровоточащих душ"

Автор книги: Михаил Савеличев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Невозможно, – Бензабуро потряс головой. – Я же сам видел... Сам участвовал...

Царица Тьмы начала танцевать, а из темноты позади нее повеяла столь жуткая стужа, что из отверстий в полу подали дополнительное тепло. К потолку взметнулись столбы горячего воздуха, зал заволокло еще более плотным туманом, в котором все приняло таинственный вид, где-то наверху зазвенели колокольчики и зашелестели крылья.

Только здесь Бензабуро сообразил, что в его пиво наверняка подсыпали какой-то наркотик, потому что дальнейшие события не имели никакой логической связи друг с другом. Теперь Царица Тьмы танцевала на их столе, а сам Бензабуро глупо хихикал и пытался лизнуть ее ступню, однако Банана нагнулась и шаловливо пригрозила ему пальцем.

– Как же так? – спросил Бензабуро. – Я сам видел твое мертвое тело! Мы тебя похоронили, Банана!

– Мне понравилась церемония, – сказала живая Банана, она же Царица Тьмы. – Но лежать упакованной в каменную вазу это не совсем то, что нужно молодой девушке. Как ты думаешь, Бензабуро?

Бензабуро опять захихикал, потому что попытался представить себе молодую девушку, упакованную в погребальную урну. Зрелище должно было быть смешным.

– А теперь пора браться за дело, – прохрипел господин Марихито и сунул в руку Бензабуро пистолет. – Выполняйте свой долг, Бензабуро!

Царица Тьмы продолжала танцевать на столе, облаченная лишь в сияние света, а из-за круга тьмы таращились жуткие рожи наглотавшихся анимы големов. Когтистые лапы, зубастые челюсти, возбужденные щупальца тянулись к Банане, но она не обращала на них внимание. Ерикку продолжал нюхать ароматическую палочку и ободряюще улыбался Бензабуро в том смысле, что закон есть закон.

– Закон есть закон, – предупреждающе сказал тогда Бензабуро и первым же выстрелом разнес в клочья особо похотливого демона.

Толпа зааплодировала, как будто Бензабуро явился в здешний притон исключительно ради одного жалкого демона.

– Все приговариваются к принудительной ликвидации! – крикнул Бензабуро, и еще парочка вампирообразных тварей рассыпалась в песок. – Прошу не двигаться со своих мест! Очередь дойдет до каждого!

– Вы молодец, Бензабуро, – прохрипел господин Марихито. – Я представлю вас к награде! Вы совершенно не умеете писать рапорты, но вы лучший охотник в нашем департаменте!

– Да, господин Марихито, – приосанился Бензабуро. – Согласен с вами, господин Марихито! Буду стараться, господин Марихито!

А Царица Тьмы продолжала свой невероятный по красоте танец, Ерикку одобрительно и даже как-то поощрительно улыбался, отчего Бензабуро окончательно сомлел, покраснел, смутился, искоса поглядывая на Банану, потом закрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил себя в собственной машине, припаркованной на стоянке перед собственным домом. В руках он продолжал сжимать опустошенный пистолет и мятую банку безалкогольного пива.

На капоте машины сидела облезлая кошка и пристально смотрела на Бензабуро. Тот пригрозил ей пистолетом, и кошка мяукнула.

16

– Хочешь, прогуляемся вниз? – спросил Тэнри. Он стоял, облокотившись на перила, и смотрел в Провал, куда опускался большой грузовой вертолет. Машина слегка раскачивалась в потоках восходящего воздуха. Золотистые искры вспыхивали на всех четырех винтах и разлетались в стороны, словно следы крошечных фейерверков.

Сэцуке оторвалась от бинокля:

– А это не запрещено?

– Запрещено, не запрещено, – философски сказал Тэнри. – Сначала дойдем до того места, куда не запрещено, а потом – подумаем. Вдруг, там еще интереснее?

Сэцуке снова посмотрела в окуляры. При увеличении Провал выглядел еще более сложным – уровни не шли строго параллельно друг другу, а изгибались, перемешивались, некоторые ярусы сужались и расширялись, а затем вовсе сходили на нет. Трубы, провода, среди которых порой можно разглядеть шевеление механических фигур, тянулись бесконечными реками, переходили в водопады, сползая с этажа на этаж, запутывались в причудливые узлы.

Иногда вдоль трубопроводов вдруг разгоралось свечение множества ослепительных огоньков, которые взлетали в воздух, хаотично двигались, точно играя друг с другом в салки, а затем гасли, оставляя после себя крошечные дымные росчерки.

– Мне страшновато, – призналась Сэцуке.

– Ладно, – пожал плечами Тэнри, – погуляем просто так.

– Нет... давай все-таки пойдем! Мне, конечно, страшно, – Сэцуке поежилась, – но ведь ты меня защитишь? Так?

– Ага, – сказал Тэнри и расправил плечи. – Все будет нормально.

Ближайший эскалатор вниз располагался совсем недалеко от "Луны в матроске". Узенькая лента неторопливо несла ступеньки в Провал. Резиновую полоску перил уродовали многочисленные ножевые ранения, а предохранительные щиты – многоцветные изображения всяческих чудовищ.

– Народное творчество, – пробурчал Тэнри. Некоторые рисунки изображали довольно неприличные сцены, и ему стало неудобно перед Сэцуке. Как будто он специально заманил ее в Провал только за тем, чтобы любоваться всяческим похабством.

Сэцуке на картины внимания не обращала. К ней вновь вернулось странное ощущение, что там, в глубине, в путанице переходов, эскалаторов, лифтов, труб и проводов таится, ждет своего пробуждения некое могучее существо. Как до поры до времени таится в плотной скорлупе птенец альбатроса, чтобы в момент окончательного пробуждения напрячь все свои пока еще малые силы, продавить ставшее тесным яйцо и выйти на простор, к свету, расправить крылья и полететь.

– Тэнри, тебе не кажется, что город – живой? – спросила Сэцуке.

– Живой? По-моему, в нем мало что есть живого. Сплошные механизмы. Одна Фабрика чего стоит!

– Машины тоже живые. Так, во всяком случае, говорит мой папа.

– Машины – железные и глупые, – наставительно сказал Тэнри. – Их сделал человек, а человек не может создавать жизнь, живых существ.

– Ха, – усмехнулась Сэцуке, – а как же мы с тобой? И вообще – дети? Разве не родители нас родили?

Тэнри покраснел. Вот, дошли до обсуждения проблемы деторождения. Все-таки у девчонок мозги работают совсем иначе, чем у мальчишек. Если взять обычную нормальную девочку, не какую-нибудь когяру или тусовщицу, а самую заурядную школьницу, то за что бы она ни взялась, все равно получается игра в дочки-матери. Семейный инстинкт у них в генах записан. Даже Агатами, уж насколько свой парень в доску, и у той, стоит ей завидеть пускающего слюни карапуза, как сразу же начинается неконтролируемый поток сюсюканья, восторги, песенки, потягушечки-порастушечки и прочие колыбельные!

– Ну, да, родители, конечно, – промямлил мальчик, – но я не это имел в виду. Это все естественно...

– А клонирование? – продолжала Сэцуке. – Разве это не создание вообще чего-то нового? Новых организмов? Людей?

– Человек все равно не создает жизнь. Он только пользуется уже имеющимися заготовками и по-новому их соединяет. Как конструктор. Даже дети, – Тэнри покраснел, но продолжил, – даже дети появляются не в процессе тщательного проектирования или хотя бы самого простого расчета. Они... они просто появляются, и все!

Лестница продолжала спускаться вниз. Становилось все более сумрачно, казалось, что отверстая рана Провала на теле мир-города внезапно стала сужаться, срастаться, грозя погрести всех, кто находился внутри, под стальными слоями новых кожи и мышц.

Мимо всплывали из глубины и уходили вверх технологические ярусы, наполненные лишь густыми металлическими порослями непонятных механизмов, глухо отплевывающих струи пара и брызжущие смазкой. Изредка на эскалатор ступал техник в синем комбинезоне со светящимся номером на спине и плотно надвинутой на голову кепке, а затем сходил несколькими этажами ниже и исчезал среди движущейся, пыхтящей, свистящей машинерии.

Часто воздух рассекали тяжелые и неповоротливые многовинтовые вертолеты, и тогда потоки ветра ударяли в щиты, укрывающие эскалатор, пластиковые экраны принимались вибрировать, а из узких щелей внутрь прозрачной трубы вырывался кинжальный сквозняк. Машины черными жуками рассаживались на посадочных площадках, распахивали грузовые люки, и молчаливые люди перегружали ящики, тюки, рулоны на электрокары и увозили внутрь металлического муравейника.

Таинственная и загадочная жизнь. Непонятная, молчаливая. Как нигде Сэцуке чувствовала себя здесь чужой, точнее, даже не чужой, а – врагом всего того, что хоронилось в бездне Провала. Точно она не простая девчонка, а хорошо обученный, экипированный разведчик, авангард таинственных сил, исподволь готовящих вторжение в здешние стальные пещеры, чтобы раздавить, уничтожить, взорвать скрывающееся в них существо.

Это было настолько острое и пугающее ощущение, что Сэцуке взяла Тэнри за руку и прижалась к мальчику. Их пальцы переплелись, и стало немного легче. Друг рядом, друг защитит. Прости, Агатами, но что бы у вас там не было с Тэнри, сейчас он мне нужен гораздо больше, чем тебе...

– С тобой все нормально? – почему-то шепотом спросил Тэнри.

– Нет, не все, – также шепотом ответила Сэцуке.

– Тогда, может быть, вернемся?

– Нет, я хочу все посмотреть.

– Сейчас сойдем вон там, – показал Тэнри на ярко освещенный пятачок перед распахнутыми воротами. – Видишь, оттуда начинается система галерей? Там можно ходить без проблем, никто слова не скажет.

Они сошли на крошечной площадке, заглянули внутрь коридора, где их встретили все те же пыхтение, клубы пара, гул воды в трубах. Сквозь решетчатый пол было видно, что капли, стекающие по ржавым стенам, собираются в крохотные ручейки и продолжают свое движение в дренажной системе, дабы где-нибудь вновь влиться в замкнутое круговращение. Сэцуке стянула перчатки, расстегнула куртку и пальчиком взяла каплю воды с низко нависающей над их головами трубы. Капля была горячей и отливала ярко розовым цветом.

– Похожа на кровь, – сказала Сэцуке.

– Вода, – пожал плечами Тэнри. – Обычная вода с какими-нибудь примесями. Это же Фабрика.

Сэцуке стряхнула каплю с пальца и промокнула его платком. На белой ткани расплылось влажное пятно.

– Пойдем? – предложил Тэнри, но Сэцуке продолжала стоять, всматриваясь вглубь машинного зала.

За всеми этими шумами, гулом, гудением, грохотом, издаваемыми мертвыми механизмами, лишь изображавшими, имитирующими подобие жизни, слышалось нечто очень знакомое, даже обыденное, но здесь абсолютно невозможное. Необходимо внимательно вслушаться, отвлечься от какофонии машин, уловить предельно тонкий, робкий звук, настроиться на него и последовать за ним, и тогда...

– Сэцуке, – Тэнри взял девочку за руку, – Сэцуке, пойдем. Здесь нечего делать.

Сэцуке крепко сжала его ладонь.

– Ты ничего не слышишь?

– Нет... обычный шум. Здесь всегда так.

– Там что-то есть... кто-то есть...

Тэнри прислушался. Пожал плечами.

– Тебе это кажется. Пойдем.

Они пошли вдоль галереи мимо массивных дверей, украшенных множествами запоров и угрожающе предупреждающими надписями. Кое-где стояли лавки, небрежно сваренные из металлических уголков и прутьев, урны, переполненные банками, не прогоревшими ароматическими палочками и обертками от конфет. Не обошлось и без надписей, основной смысл которых сводился к тому, что такой-то очень любит такую-то и что здесь круто провели время такие-то.

– В Киото все не так? – внезапно спросил Тэнри.

Сэцуке покачала головой.

– Нет, наверное, нет...

– Наверное?

– Точно нет. Там нет подземелий. Ну, канализация и прочее, конечно, есть, но чтобы такое...

Они подошли к месту, где защитный экран оказался выломан, и в образовавшуюся дыру дул теплый ветер. Тэнри перегнулся через перила и посмотрел вниз.

– Ты не боишься высоты?

– Не знаю, – призналась Сэцуке. – Думаю, что нет.

– Тогда посмотри, видишь, там, в самой глубине...

Сэцуке посмотрела. Словно огненное море плескалось в бездне, словно вулкан исторг потоки раскаленной магмы, и она теперь растекалась по базальтовым желобам, словно пламенный дракон ворочался на своем ложе, окутанный собственным дымным дыханием.

Бездны больше не было. Она исчезла. Сэцуке парила над золотистой поверхностью расплавленного металла, и стоило протянуть к ней руку, как в глубине пылающего океана рождалось ответное движение, поднималась волна и мириадами червонных брызг пыталась дотянуться до кончиков пальцев девочки.

Живые капли золота окутывали руки великолепным сиянием, источали такой восторг, что Сэцуке хотелось смеяться, хотелось не парить над волшебной стихией, а нырнуть в нее, раствориться в ней, впитать ее полностью, как впитывались в ладони собранные капли, окрашивая кожу ярчайшими шафранными, янтарными, багряными мазками.

Сэцуке тянулась и тянулась вниз, а океан в ответ тянулся к ней живым существом, соскучившимся по ласке. Еще немного и наступит долгожданный миг воссоединения, потому что только сейчас Сэцуке поняла, в чем ее предназначение, что она должна делать, для чего она создана...

Рев сирен.

Оглушающий крик тревоги, пронизывающий до самых пяток вибрирующей, мучительной молнией.

Сэцуке вскрикнула и отступила назад. Руки ее пылали, как будто пропитанные огнем, и в золотистом сверкании она видела восхищенное и озадаченное лицо Тэнри.

Пол под ногами дрожал, лучи прожекторов хаотично скользили по уровням сторожевыми драконами, разъяренными от прерванного сна.

– Что это? – спросила Сэцуке, разглядывая собственные ладони. Мгновение понимания, откровения ушло, оставив лишь ощущение близости ответа на мучительную загадку. Достаточно сделать шаг и тогда все повторится, вспыхнет опьяняющее безумие слияние с волшебной стихией, и тогда уже ничто не помешает ей пройти свой путь до конца.

– Анима, – медленно сказал Тэнри. – Ты только что притянула и впитала в себя аниму, Сэцуке.

– Анима? – Сэцуке сделала шаг к перилам.

– Нет! – крикнул Тэнри. – Не надо, Сэцуке!

Вой сирены внезапно разбился ревом вертолетных винтов, и откуда-то снизу всплыла угрюмая, черная машина с обводами и повадками хищника. Блистр кабины ослепительно сверкал в лучах прожекторов.

В отверстие ударил ураганный ветер, и Тэнри с Сэцуке отлетели к стене, распластались на ней, точно обрывки бумаги. Вихрь плотной ладонью вжимал их в стальную поверхность, вбуравливался в уши истеричным визгом, за которым почти не был слышен рев динамиков:

– Внимание!!! Вы вторглись в запретную зону!!! Прошу вас оставаться на своих местах!!! В случае неподчинения будет открыт огонь на поражение!!! Внимание!!! Вы вторглись в запретную зону!!! Прошу вас оставаться на своих местах!!! В случае неподчинения будет открыт огонь на поражение!!!

Как бы не так, подумал Тэнри, нащупал руку Сэцуке, и через мгновение вокруг них была относительная тишина и полная темнота.

17

Императорское Око сидел в своем кабинете и еще раз просматривал план мобилизации. Картина получалась пока неутешительной. Регулярного кадрового состава военно-воздушных сил едва хватало на полное боевое развертывание трех дивизий. Трех дивизий! Тысяча восемьсот самолетов! Капля в море, учитывая мощь потенциального противника.

Как всегда, попытка вдумчивого и неторопливого анализа хода приготовлений к военной компании недвусмысленно показывала, что планируемые боевые операции уже заведомо обречены на неудачу. Именно поэтому вопросы войны и мира всегда решались не путем холодного и взвешенного разбора ситуации, а исключительно волевым решением одного человека. Максимум – двух.

Особенно беспокоило состояние ракетоносцев. Парк стратегических бомбардировщиков не обновлялся Итиро его знает сколько лет. Машины, конечно, были в свое время тщательно законсервированы, но кто теперь поручится, что их летные качества не пострадали? Во-вторых, где теперь изволите проводить ходовые испытания "летающих крепостей", уважаемый господин Императорское Око? В-третьих, как намерены тренировать экипажи?

Вопросы, вопросы, вопросы... Требующие в качестве ответов время, ресурсы, а главное – людей. Никто не спорит, решать стоящие проблемы мобилизации должны военные, вот только одна загвоздка – Император не доверяет военным. Император доверяет только самому себе и Императорскому Оку. На то оно и Императорское. Но двоих – слишком мало для ведения крупномасштабной войны с применением ядерного оружия. Никто не спорит, противник у них необычный, но...

– Будем полагаться на хаос, – сказало Божественное Дитя. – Хаос – наш главный козырь в утверждении Тезиса.

– Хаос? – удивился тогда Императорское Око. – Я думал, что наш главный козырь – тщательная подготовка.

– Война не поддается планированию, – засмеялось Божественное Дитя. – Поверь моему опыту, если что-то в боевых действиях может пойти не так, как ты планировал, то оно обязательно пойдет не так. В войне события всегда развиваются по наихудшему варианту.

– Мы все тщательно спланируем, Ваше высочество, – осмелился подать голос начальник штаба Объединенного командования.

– У нас готов оперативный план операции, Ваше высочество, – вторил ему командующий военно-воздушными силами. – Мы учли весь опыт...

Божественное Дитя опять засмеялось. Динамики наполнили зал противным скрипом. Потоки анимы, где плавало рахитичное тельце, засверкали еще ярче.

– Это было бы очень смешно, если бы не было столь грустно, – в конце концов сказал Император. – Интересно, какой же опыт богоборчества вы учли? Восстание титанов? Избиение младенцев?!

– Я не понимаю вас, Ваше высочество, но... – начальник штаба от волнения сделал шаг вперед, и сторожевые "мехи" угрожающе пошевелились, направляя дула пулеметов на невольного нарушителя. Впрочем, роковую красную черту военный не перешел. – Но мы действительно постарались учесть весь опыт локальных конфликтов, особенно тех, где имелась реальная угроза применения стратегического и тактического ядерного вооружения.

– Это не угроза, – возразил Императорское Око, – а насущная необходимость. Мы никому не собираемся угрожать. Боюсь, что вы не усвоили свою основную задачу. Речь идет о реальной необходимости применить ядерное оружие, обеспечив его доставку к цели.

– Но... насколько ситуация находится под нашим контролем или хотя бы влиянием, господин Императорское Око? – спросил командующий.

Императорское Око посмотрел на Императора. Божественное Дитя кивнуло.

– Ситуация находится вне нашего контроля. На данном этапе мы пока лишены возможности инициативы.

– Я же говорил, мы находимся в ситуации хаоса, – сказало Божественное Дитя. – В таком положении для нас имеется целый ряд плюсов, но самое главное – в этих условиях возможен любой результат, даже самый маловероятный... Если, конечно, мы запасемся терпением.

Начальник штаба встрепенулся.

– То есть, Ваше высочество, вы оцениваете наши шансы как маловероятные?

Императорское Око хотел ответить, но Император спокойно сказал:

– Можете это расценивать как мою наиболее оптимистическую оценку. Если нам не удастся задействовать еще ряд дополнительных факторов, то наши шансы станут настолько исчезающе малы, что будет вообще бессмысленно их обсуждать.

– О каких факторах идет речь? – спросил командующий.

– О пятой колонне, – засмеялся Император, – о пятой колонне.

– Не понимаю, – растерялся командующий. – Какое-то новое оружие, Ваше высочество?

– Вы верно ухватили суть, госпожа Канамеко, – сказало Божественное Дитя. – Наше новое, тайное оружие.

Сработал аппарат голосовой связи, отрывая Императорское Око от воспоминаний. Запел предупреждающий звонок, и усталый голос секретарши произнес:

– Господин Императорское Око, к вам на прием просится начальник мобилизационного штаба господин Усаги.

– Пропустите и приготовьте чай, пожалуйста.

– Да, господин Императорское Око. Чай господину Усаги подавать?

– Да.

Могучая дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул маленький человечек. Он несколько боязливо оглядел кабинет, а точнее – громадный зал с невозможно высоким потолком и стрельчатыми мозаичными окнами. Свет снаружи дробился на крохотных кусочках разноцветного стекла и окрашивал пустые белые стены в пастельные тона. К столу Императорского Ока вела длинная зеленая ковровая дорожка, и господин Усаги, тихонько вздохнув, заковылял к виднеющемуся вдали массивному столу.

Императорское Око вполглаза наблюдал, как человечек преодолевает путь, и продолжал перебирать мобилизационные предписания. Лицо господина Императорское Око изволило хмуриться, и весь его вид предвещал выпадение на лысую головенку господина Усаги как минимум сезонной нормы осадков в виде начальственного раздражения, начальственного гнева и прочих громов с молниями.

Словно предчувствуя неизбежную экзекуцию, начальник мобилизационного штаба ковылял неспешно, преувеличенно припадая на хромую ногу и стоически морщась от вроде как боли.

"Сейчас ты у меня получишь, – хмуро думал Императорское Око, – сейчас ты у меня так получишь, что вылетишь из кабинета без всякой хромоты. Ты меня знаешь, старый лис, никакой ревматизм тебе не поможет, никакой геморрой".

Подойдя к столу, господин Усаги вежливо покашлял.

– Садитесь, – хмуро пробурчал Императорское Око, демонстративно не поднимая головы и что-то отмечая чернильной ручкой на предписных листах.

Садиться, естественно, было некуда. В единственном на весь зал кресле восседал сам Императорское Око. Поэтому нелюбезное приглашение присаживаться означало лишь то, что посетителю дозволяется говорить.

Господин Усаги боязливо пристроил папочку на краешке начальственного стола, трепетно ее расшнуровал, достал кипу листов с загнутыми от ветхости уголками, прокашлялся, освобождая горло от скопившегося там страха, и начал нудно перечислять плановые и реальные цифры призванных резервистов по районам и префектурам Киото.

Начальник мобилизационного штаба имел профессионально поставленный усыпляющий голос опытного гипнотизера. Любая фраза, любое слово, любой звук, произнесенный господином Усаги, вне зависимости от содержания произнесенного наводил столь смертную тоску, что обычные люди должны были со стульев валиться, охваченные неодолимым приступом дремы. Но Императорское Око к обычным людям не относился и слушал доклад внимательно.

– Таким образом... мы можем сказать... учитывая число зарегистрированных резервистов... но, имея в виду... что означает...

Вновь приоткрылась дверь, каблуки секретарши бодро застучали, внося толику живинки в сгустившуюся предгрозовую атмосферу, ловкие руки составили с подноса на стол чайники, чашки, вазочки с конфетами и печеньем.

Посмотрев поверх вороха бумаг на дымящийся чай, господин Усага уже более бодрым голосом заключил:

– Наш анализ показал, что если в самое ближайшее время не предпринять необходимых мер, то недоукомплектация только по спецификации военно-воздушных сил будет составлять тридцать четыре и шесть десятых процентов.

– Можете угощаться, – Императорское Око кивнул на чашки и с некоторым удивлением обнаружил, что каким-то неведомым ему чудом так долго лелеемый гнев куда-то незаметно испарился. Господин Усаги еще раз продемонстрировал свои умения опытнейшего царедворца.

– Благодарю вас, господин Императорское Око, – начальник мобилизационного штаба аккуратно запихал бумаги в папочку, завязал тесемки и осторожно взял чашку с блюдцем.

Императорское Око вежливо подождал, пока господин Усаги отхлебнет чай, и спросил:

– Каковы будут ваши рекомендации, господин Усаги?

Усаги торопливо сглотнул горячий напиток, поморщился, на его глазах выступили слезы.

– Я бы рекомендовал, господин Императорское Око, интернировать всех пилотов гражданских линий.

Императорскому Оку показалось, что он ослышался:

– Интернировать? Заключить под стражу, как военнопленных? Я правильно вас понял, господин Усаги?

– Да, господин Императорское Око. Интернировать и предложить выбор – содержание в лагере до завершения военной компании с весьма туманными перспективами на освобождение, либо подписание волонтерского контракта, предусматривающего соответствующее вознаграждение и все такое прочее. Волонтерам можно пообещать свободный переезд их семей в Киото.

Императорское Око потер подбородок. Предложение господина Усаги можно было оценить как гениальное. Все-таки Императорское Око не ошибся, назначая на столь собачью должность такого хитреца, как Усаги. Ничто не заставляет столь беззаветно отдаваться своей работе, как угроза угодить под резцы пыточной машины.

Он отпил из хрупкой фарфоровой чашки зеленый чай и наконец-то соизволил улыбнуться. Господин Усаги с облегчением вздохнул. Гроза миновала.

18

– Где мы? – спросила шепотом Сэцуке.

Тэнри нащупал в кармане фонарик, достал его и включил. Стало немного светлее. Они находились в узком коридоре, который длинными уступами спускался куда-то вниз. Лампы, укрепленные вдоль прохода, не работали и покрылись напластованиями серой пыли.

Банг! Банг! Банг!

В закрытую дверь ритмично застучали.

– Стреляют, – сказал Тэнри. – Наверное, из пулеметов. Интересно, а ракеты у них есть?

– Может, уйдем подальше? – предложила Сэцуке.

Банг! Банг! Банг! Но массивная дверь невозмутимо, со всей своей стальной многотонной надежностью закрывала проход.

Тэнри посветил фонариком под ноги. Пол так же устилал плотный ковер пыли, на котором четко отпечатывались их следы. Запустение. Коридором не пользовались много лет. Вентиляция работала не в полную силу, и воздух имел металлический привкус.

– Делать нечего, – пожал плечами Тэнри, – пойдем.

– А ты дверь закрыл? – внезапно спросила Сэцуке.

– Я ее и не открывал, – беззаботно ответил Тэнри.

Шаги и голоса звучали приглушенно, словно тонули в толстом покрывале.

– Как же мы попали сюда? – удивилась Сэцуке. – Разве не через дверь?

– Правильнее будет сказать – СКВОЗЬ дверь, – усмехнулся Тэнри. – Я это иногда умею.

– Проходить сквозь двери? – Сэцуке показалось, что Тэнри врет, хотя ведь она и в правду не видела, чтобы дверь открывалась. Все произошло удивительно быстро – мгновение, и они с Тэнри уже здесь!

– Ну, да. Не только сквозь двери, конечно. Сквозь стены тоже можно.

– По-моему, ты придумываешь, – Сэцуке даже остановилась. – Никто не может проходить сквозь стены.

Тэнри поднес фонарик к своему подбородку, отчего лицо превратилось в жутковатую маску, и зловеще произнес:

– Никто не может, кроме меня.

– И как ты это делаешь?

Тэнри посветил на стены, потолок, пол.

– Ты просто не представляешь себе, Сэцуке, сколько здесь всяких дыр. Почему-то люди их не видят, а я вижу. Некоторые из дыр настолько велики, что в них легко протиснуться. Иногда встречаются проходы, сквозь которые могла бы проехать целая машина. Я не знаю, почему все так устроено.

– Здесь тоже есть дыры?

– Есть, но небольшие. Поэтому нам лучше идти пока по коридору, а там посмотрим, что делать.

Уклон коридора становился все круче. Уступы сокращались до тех пор, пока не превратились в обычные ступеньки. Теперь Сэцуке и Тэнри спускались вниз по лестнице. Навстречу дул теплый ветер, и вообще стало настолько жарко, что пришлось снять с себя куртки и тащить их в руках.

Глаза то ли постепенно привыкали к полумраку, то ли действительно посветлело, но уже без особых затруднений можно было разглядеть стены прохода, смонтированные из стальных плит, навесной потолок, где сквозь редкие отверстия виднелись сплетения проводов и узких труб.

– Ты когда-нибудь был здесь, Тэнри? – спросила Сэцуке.

– Здесь – нет, но в подобных коридорах был. Тут бесконечные лабиринты заброшенных переходов. При большом желании можно здорово потеряться.

– А если без желания?

– Что – без желания? – не понял Тэнри.

– Без желания можно потеряться?

Тэнри помолчал, а затем успокаивающе сказал таким тоном, каким взрослые разговаривают с симпатичными, но надоедливыми детьми:

– Мы не потеряемся, Сэцуке, не бойся.

– Я и не боюсь, – соврала Сэцуке.

Тэнри нащупал ее руку и сжал ладонь. Пол под ногами дрогнул.

– Что это?! – испуганно воскликнула девочка.

Стальные стены загудели, встречный ветер сменился на противоположный, плотные клубы пыли взметнулись в воздух.

– У тебя есть платок?! – крикнул Тэнри, прикрывая рот рукой. От пыли в горле запершило. – Дыши сквозь него!

Сэцуке расстегнула сумочку, нащупала аккуратно сложенный платок, вытащила его и закрыла нос и рот. Дышать стало немного легче.

У самого Тэнри никакого платка не было, поэтому он просто натянул на лицо горло своего вязаного свитера.

– Они, наверное, взорвали дверь! – громко сказал Тэнри, стараясь перекрыть низкий металлический гул, пронизывающий до самых внутренностей. Хотелось плотно зажать уши, только чтобы вибрация не вгрызалась в перепонки, не хватала дрожащими костлявыми пальцами за горло и не наматывала внутренности на громыхающий в торжественном марше барабан.

Гул постепенно стихал, а пыль оседала. Ветер опять переменил направление, воздух очищался. Тэнри прислушался. Ему показалось, что оттуда, откуда они шли, доносится какое-то стрекотание.

– Кто взорвал дверь? – спросила Сэцуке. Пыль, прилипшая к ее потному лицу, украсила его темными извилистыми полосками грязи.

– Те, кто за тобой охотятся, – сказал, отплевываясь, Тэнри. – Упорные ребята, стальную дверь взрывом вскрыли. На поиск шифра времени не было.

– Какого шифра?

– От замка. Каждый замок здесь имеет специальный шифр. Нажимаешь кнопки, дверь и открывается.

– А почему ты думаешь, что они охотятся за мной?

Тэнри посветил ей в лицо фонариком. Сэцуке закрылась ладошкой от яркого света.

– Потому что ты притянула аниму, – сказал Тэнри. – Я не знаю, как ты это делаешь и как вообще после такого можно остаться... нормальным человеком.

– Убери фонарик, – тихо сказала Сэцуке, но Тэнри продолжал светить ей в лицо, как будто хотел внимательно его рассмотреть. – Убери фонарик! – закричала девочка.

– Извини.

– Мне страшно.

– Нам надо идти.

– Мне очень страшно, – пожаловалась Сэцуке.

– Нам надо идти, – упрямо повторил Тэнри. – За нами наверняка погоня. Не знаю, что они от тебя хотят, но лучше не попадаться им в лапы.

Сэцуке бессильно села на ступеньку. Ее обесточили. Кто-то нашел кнопку и отключил ее энергопитание, точно она была каким-то бытовым прибором. Тостером, например. Не хотелось двигаться, не хотелось думать. Хотелось вот так сидеть и ждать. Словно это могло помочь переступить каким-то образом волшебную линию, отделяющую зрителя от того, что происходило на экране. Словно каким-то невообразимым злым чудом Сэцуке против своей воли оказалась вовлечена в странное, опасное, зловещее представление и, более того, превратилась в одну из главных героинь фильма ужасов.

– Это все сон, это все мне снится, – шептала себе Сэцуке. – Сейчас я проснусь, я хочу побыстрее проснуться...

Тэнри принюхался. Ему показалось, что в пропыленном воздухе появился ощутимый привкус чего-то резко пахнущего. Беспокоящий, опасный запах.

– Сэцуке, нужно быстрее идти!

– Не мешай мне, Тэнри, я сейчас проснусь... мне не нравится этот сон...