Текст книги "Вергилий"
Автор книги: Михаил Бондаренко
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Распределив сферы влияния, Антоний сразу же отправился наводить порядок в восточных провинциях. В Киликии, в городе Таре, он встретился с царицей Египта Клеопатрой VII, которую вызвал туда дать ответ на многочисленные обвинения против неё[274]274
Там же. V. 8-11.
[Закрыть]. Как пишет Плутарх, она приплыла к нему по реке Кидн «на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребрёнными вёслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают её живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами – будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых вёсел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам»[275]275
Плутарх. Антоний. 26.
[Закрыть]. Антоний был очарован Клеопатрой и вместе с ней отправился в Александрию, где всю зиму 41/40 года предавался праздности.
Октавиан же прибыл в Италию и стал распределять земли между ветеранами, для чего ему пришлось согнать с насиженных мест жителей многих богатых и процветающих италийских городов. Как писал историк Аппиан, «солдаты просили дать им те города, которые как лучшие были им выбраны ещё до войны; города же требовали, чтоб колонии были распределены по всей Италии или чтобы они получили наделы в других городах, а за землю требовали платы с получающих её в дар. А денег не было. Тогда все обиженные, молодёжь, старики, женщины с детьми, стали стекаться в Рим, сходясь с группами на форуме или в храмах, они с плачем говорили, что, не совершив никакого преступления, они, жители Италии, изгоняются со своих земель и от своих очагов, словно они проживали во вражеской стране»[276]276
Аппиан. Гражданские войны. V. 12.
[Закрыть]. Ветераны же получали лучшие наделы, причём вместе с постройками, скотом и даже рабами. Очень часто они захватывали намного больше земли, чем им полагалось, вступая в конфликты со своими соседями. Согнанные с родной земли, лишённые домов и пропитания, крестьяне со своими семьями были вынуждены переселяться в далёкие провинции или же в города, где они пополняли собой городской плебс, требовавший только «Хлеба и зрелищ!»
Вдобавок флот Секста Помпея блокировал подвоз зерна, так что Рим и многие италийские города оказались на грани голода. Недовольство народа увеличивалось с каждым месяцем, а кое-где вспыхивали настоящие мятежи. Этой ситуацией тут же воспользовались ближайшие родственники Антония – его жена Фульвия и брат, консул Луций Антоний, которые стали в 41 году подбивать народ на восстание, желая уничтожить Октавиана чужими руками. Когда это не удалось, Луций Антоний при поддержке сената собрал несколько легионов и начал военные действия. Он захватил Рим и заявил, что будет добиваться полной ликвидации триумвирата даже вопреки интересам брата[277]277
Там же. V. 12, 14-15, 18, 19-24, 27-30.
[Закрыть]. Были отправлены посольства от обеих сторон к Антонию, однако тот колебался, не зная, что предпринять.
Вскоре Луций Антоний со своими войсками покинул Рим и двинулся на север, стремясь соединиться с верными Марку Антонию легионами. Благодаря успешным действиям полководцев Октавиана он был вынужден отступить и укрыться в Перузии (современная Перуджа). Октавиан начал осаду города, которая длилась довольно долго и закончилась лишь в марте 40 года из-за начавшегося голода в рядах осаждённых. Луций Антоний и Фульвия по политическим соображениям были помилованы, а вот с жителями Перузии Октавиан поступил очень сурово: город был отдан на разграбление озверевшей солдатне и сожжён, а все члены городского совета были публично казнены[278]278
Там же. V. 31-49.
[Закрыть]. Фульвия бежала в Грецию, где вскоре умерла, а Луцию Антонию было позволено удалиться в Испанию.
Антоний был весьма обеспокоен произошедшими в Италии событиями и стал подумывать об устранении своего соперника. Желая не допустить дальнейшего усиления власти Октавиана, он даже начал переговоры с Секстом Помпеем. В ответ Октавиан полностью подчинил все галльские провинции, находившиеся под юрисдикцией Антония. Кроме того, он женился на Скрибонии, сестре Луция Скрибония Либона, который являлся одним из ближайших соратников Секста Помпея. Более того, дочь Либона была женой самого Секста Помпея, и таким образом Октавиан породнился с врагом[279]279
Там же. V. 51-52, 53.
[Закрыть].
Взбешённый потерей галльских провинций, Антоний летом 40 года прибыл с большим флотом в Брундизий. Горожане отказались впускать его корабли в порт, и тогда триумвир осадил город. Узнав об этом, Октавиан немедленно направил свою армию на помощь брундизийцам. Однако легионеры Октавиана и Антония не желали сражаться друг против друга и настоятельно требовали от триумвиров начать переговоры[280]280
Там же. V. 56-59.
[Закрыть].
При посредничестве Гая Цильния Мецената и Азиния Поллиона переговоры были успешно проведены, и в октябре 40 года триумвиры заключили Брундизийский договор, по которому обе стороны примирялись и продлевали триумвират. Были заново поделены провинции: Октавиану отходили все западные провинции, Антонию – все восточные, а Африка оставалась за Лепидом. Октавиану поручалась война с Секстом Помпеем, а Антонию – с Парфией. Кроме того, Антоний по требованию войск, желавших закрепить новый союз, женился на Октавии, сестре Октавиана, недавно потерявшей мужа[281]281
Плутарх. Антоний. 30-31; Аппиан. Гражданские войны. V. 64-65.
[Закрыть].
Для Вергилия и его семьи 41—40 годы были, пожалуй, самыми трудными. В 41 году земли шестнадцати процветающих италийских городов, в том числе и Кремоны, поддержавшей Брута и Кассия, были отобраны у местных жителей и переданы ветеранам. Земли Мантуи, расположенной по соседству с Кремоной, не подлежали конфискации, но поскольку ветеранам не хватило земель Кремоны, было решено отдать им соседние владения мантуанцев[282]282
Элий Донат. Жизнь Вергилия. 61-62; Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; IX. 28; Комментарии к Энеиде. I. Предисловие.
[Закрыть]. Получилось, что мантуанцы были виноваты лишь в том, что, как писал Вергилий, «Мантуя, слишком, увы, к Кремоне близкая бедной»[283]283
Вергилий. Буколики. IX. 28.
[Закрыть]. Имение отца Вергилия конфисковали в пользу одного из ветеранов Октавиана – центуриона Аррия[284]284
Элий Донат. Жизнь Вергилия. 63; Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; I. 47; III. 94; IX. 1.
[Закрыть], а самому поэту вместе с отцом и братьями пришлось искать убежища у друзей. По данным же комментатора Проба, явно преувеличенным, имение Вергилия было поделено между шестьюдесятью ветеранами[285]285
Проб. Комментарии к Буколикам. Предисловие.
[Закрыть], хотя сам поэт называет отцовские владения «клочком земли», «именьицем»[286]286
Вергилий. Буколики. IX. 3.
[Закрыть].
Об этих событиях Вергилий впервые упомянул в восьмой эпиграмме «Смеси», написанной как раз в 41 году. Из её содержания становится ясно, что после потери имения Вергилий нашёл приют для себя и своей семьи в усадьбе своего покойного учителя Сирона близ Неаполя:
Был ты Сиронов, клочок земли при бедной усадьбе
(Впрочем, хозяин такой был и тобою богат),
Ныне тебе и себя, и всех, кто мною любимы,
Если о родине вдруг вести услышу грустней,
Я поручаю: прими всех прежде отца и Кремоной
Новою стань для него, новою Мантуей стань[287]287
Вергилий. Смесь. VIII.
[Закрыть].
К этому же времени относится ещё одно стихотворение Вергилия – «Проклятия» (Dirae). Поэт проклинает землю, которую у него отняли, и некоего солдата Ликурга, к которому она перешла. Учёные предполагают, что под именем Ликурга, возможно, подразумевается Октавиан. Дело в том, что это имя некогда принадлежало знаменитому спартанскому законодателю, который, подобно Октавиану, поделил землю и был устроителем государства. Всё произведение буквально дышит негодованием и ненавистью, а проклятия сыплются одно за другим:
Ныне, Ликург, о тебе леса услышат и горы!
Пусть для тебя во прах обратятся услады земные,
Пусть зыбучим песком покроется тучная пашня,
Хлеб не взойдёт на полях, луга оскудеют травою,
Плод недозрелый падёт, лоза до срока увянет,
Высохнут русла ручьёв и осыплются листья с деревьев!
…
Пусть в твоей борозде сгниёт непроросшее семя,
Пусть губительный жар спалит луга заливные,
Пусть омертвелая ветвь стряхнёт червивую завязь,
Роща сбросит листву, источник горный иссякнет…[288]288
Вергилий. Проклятия. 8-13, 15-18.
[Закрыть]
Поэт поочерёдно призывает силы природы, требуя, чтобы они обрушились на «злосчастную землю», на «растерзанные наши владенья»[289]289
Там же. 2, 3.
[Закрыть]. Пусть ароматы полей и дуновения ветерка «грозной повеют чумой, наполнятся гибельным ядом»[290]290
Там же. 20-24, 23.
[Закрыть]. Пусть прекрасные леса, «богатые убором», поля и виноградники испепелит своими молниями грозный бог Юпитер и «да опустеет земля, покрытая пеплом могильным!»[291]291
Там же. 26-44, 46.
[Закрыть]. Пусть из морских глубин поднимутся чудища, «Нептун да хлынет на пашни» и «седые валы затопят тлеющий пепел»[292]292
Там же. 48-62, 50, 60.
[Закрыть]. Пусть выйдет из берегов пенный речной поток, ручьи затопят пашню и «пепелища полей обратятся в топи гнилые»[293]293
Там же. 64-73, 71.
[Закрыть]. И наконец:
Пусть оденут дожди туманами горные склоны,
Пусть на поля потоп дождевую влагу обрушит,
Пахарю горем грозя, за собой оставляя трясину!
…
Больше проклясть не могу – всё Дитовым будет по праву!
О, злополучный надел, осуждённый неправедным словом!
О, гражданский Раздор, Справедливости враг вековечный!
Скоро родимый приют я покину, изгнанник безвинный,
Дабы мзду получил за брани кровавые воин[294]294
Там же. 75-77, 81-85.
[Закрыть].
Стихотворение представляет большой интерес, поскольку в нём достаточно подробно описывается место, где находилось родовое имение Вергилия. Судя по тексту «Проклятий», это была прелестная речная долина, в окружении холмов, покрытых густыми лесами; посреди долины протекала полноводная река Минций. Здесь имелись поля, на которых выращивали хлеб, заливные луга, где пасли скот, тенистые леса, фруктовые сады и виноградники, текли ручьи, питающие своей влагой землю[295]295
Там же. 20-21, 26-43, 48-61, 65-73, 86-94.
[Закрыть].
Вергилий не смирился с потерей имения и, желая добиться справедливости и вернуть землю, по совету друзей отправился в Рим. Только благодаря содействию Азиния Поллиона, бывшего в то время наместником Цизальпинской Галлии, и его помощника Корнелия Галла, которые вступились за Вергилия перед Октавианом, имение было возвращено семье поэта[296]296
Светоний. Вергилий. 19; Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; II. 1; Комментарии к Энеиде. 1. Предисловие.
[Закрыть]. Тем не менее, когда счастливый Вергилий возвратился из Рима на родину, чтобы получить землю обратно, его чуть было не убил новый хозяин имения, центурион Аррий, так что поэту пришлось даже бросится в реку Минций, чтобы спасти свою жизнь[297]297
Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; III. 94; Элий Донат. Жизнь Вергилия. 63.
[Закрыть].
После этого случая Вергилий недолго наслаждался покоем на вновь обретённой вилле, поскольку уже в 40 году опять возникли споры из-за земли и ветераны захватили его имение[298]298
Сервий. Комментарии к Буколикам. IX. 1.
[Закрыть]. По сообщению Проба, на территорию усадьбы поэта ворвалась разгневанная толпа ветеранов во главе с командиром триариев примипилом Милиеном Тороном[299]299
Проб. Комментарии к Буколикам. Предисловие.
[Закрыть]. Комментатор Сервий отмечает, что солдат Клодий едва не зарубил поэта, которому удалось спастись в лавке угольщика[300]300
Сервий. Комментарии к Буколикам. IX. 1.
[Закрыть]. Вдобавок в это время умер слепой престарелый отец Вергилия; ещё раньше он потерял мать и двух родных братьев – маленького Силона и взрослого Флакка[301]301
Светоний. Вергилий. 14.
[Закрыть]. Вергилию пришлось обратиться за помощью к преемнику Азиния Поллиона и своему другу Публию Альфену Вару[302]302
Вергилий. Буколики. IX. 27-29; Сервий. Комментарии к Буколикам. VI. 6; IX. 10, 27.
[Закрыть] и снова хлопотать о возвращении земли. Однако Вар не смог помочь поэту и, вероятно, посоветовал ему вновь отправиться в столицу.
В Риме Вергилию удалось пробиться к могущественному соратнику Октавиана, Гаю Цильнию Меценату, который не только оказал поэту помощь, но и ввёл его в круг своих друзей[303]303
Светоний. Вергилий. 20; Проб. Комментарии к Буколикам. Предисловие; Элий Донат. Жизнь Вергилия. 63; Марциал. VIII. 55 (56).
[Закрыть]. Понимая, что Вергилию будет сложно ужиться с неотёсанными и беспокойными соседями-ветеранами, и не желая понапрасну беспокоить Октавиана, Меценат не стал содействовать возвращению разорённого отцовского имения поэту. Вместо этого он подарил Вергилию небольшую сельскохозяйственную виллу близ Нолы в Южной Кампании[304]304
Об имении близ Нолы см.: Авл Геллий. VI. 20.1; Филаргирий. Комментарии к Георгикам. II. 225.
[Закрыть], где можно было уединиться и полностью отдаться творчеству.
«Буколики»
«Буколики» (Bucolica, «Пастушеские песни») являются первым крупным произведением Вергилия, написанным им в самые тяжёлые годы гражданской войны. Состоят «Буколики» из десяти эклог («отобранных» стихотворений), над которыми поэт работал около трёх лет – с осени 42‑го и до конца 39 года[305]305
Светоний. Вергилий. 25; Сервий. Комментарии к Энеиде. 1. Предисловие; Комментарии к Буколикам. Предисловие.
[Закрыть]. Эклоги написаны в форме гекзаметра.
Идею писать в буколическом жанре подал Вергилию его друг и покровитель Гай Азиний Поллион. Молодой поэт, «рождённый деревенскими родителями, воспитанный среди лесов и кустарников»[306]306
Макробий. Сатурналии. V. 2. 1.
[Закрыть], и поэтому весьма склонный ко всему деревенскому, с радостью последовал его совету. Городская жизнь ничуть не вытравила из его души ни тоски по родным местам, ни воспоминаний о счастливом детстве на лоне природы. В восьмой эклоге, обращаясь к Поллиону, Вергилий просит его: «…прими ж эти песни! / Сам ты велел их начать…»[307]307
Вергилий. Буколики. VIII. 11 -12; Ср.: Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие.
[Закрыть]
Буколическая поэзия берёт своё начало от песен греческих пастухов Южной Италии и Сицилии (boukolos, в переводе с греческого – «волопас», «пастух быков»). Уже в древности существовали весьма забавные предположения о происхождении этого жанра: «Одни передают, что во время нашествия царя Ксеркса на Грецию, когда население укрылось в городах, и священнодействия в честь Дианы невозможно было совершать по заведённому обычаю, к лаконским городам пробрались крестьяне и пропели гимн в честь богини. Рождённая таким образом пастушеская песнь подверглась тщательной обработке в устах последующих поколений. По словам других, Орест, когда вёз из Скифии похищенное изображение Дианы Фацелитиды, был во время бури заброшен в Сицилию. По истечении года он созвал своих моряков и нескольких пастухов и пением гимнов прославил Диану. С тех пор пастухи хранят этот обычай. Третьи утверждают, что эта поэзия посвящена не Диане, а Аполлону Номию, пасшему скот царя Адмета. Некоторые уверяют, что пастухи посвятили эту песнь таким сельским божествам, как Пан, фавны, нимфы, сатиры»[308]308
Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; Ср.: Элий Донат. Жизнь Вергилия. 51-57.
[Закрыть].
По свидетельству античного писателя Элиана[309]309
Элиан. Пёстрые рассказы. X. 18.
[Закрыть], впервые использовал в своих произведениях сюжеты пастушеских песен, в частности миф о пастухе Дафнисе, ещё древний сицилийский поэт Стесихор (630 – около 555). Однако основателем жанра считается всё же поэт Феокрит. Именно его буколические стихотворения («идиллии») и послужили образцом для Вергилия[310]310
На это намекает сам Вергилий: Буколики. IV. 1; VI. 1; См. также: Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие; VI. 1; Элий Донат. Жизнь Вергилия. 58.
[Закрыть].
Феокрит (около 310 – около 260) родился и вырос в городе Сиракузы на острове Сицилия, некоторое время жил на острове Кос, а затем перебрался в Александрию Египетскую ко двору царя Птолемея II. Со временем он был причислен к блестящей плеяде александрийских поэтов, коим впоследствии подражали римские «поэты-неотерики». Феокрит оставил после себя 30 крупных стихотворений («идиллий»), из которых, правда, лишь 12 относятся к буколическому жанру, а также 26 эпиграмм. Основным источником его творчества послужили местный сицилийский фольклор и пастушеские песни Южной Италии, откуда поэт и почерпнул весьма интересный материал для своих «идиллий». В Риме произведения Феокрита стали известны только в начале I века до н. э. и пользовались большой популярностью в литературных кружках.
Буколический жанр предполагал максимальное обращение поэта к сельской жизни, подробные описания сценок пастушеского быта, любовных переживаний пастухов, идиллической жизни на лоне природы. Героем буколик часто выступал юный покровитель пастухов Дафнис, сын бога Гермеса и сицилийской нимфы, умерший от несчастной любви. Важным признаком буколического жанра являлась также общая музыкальность поэзии, которая выражалась в сольном или состязательном (поочерёдном, «амебейном») пении пастухов, что весьма характерно для эклог Вергилия.
Создавая свои «Буколики», Вергилий не только заимствовал сюжеты, образы и мотивы у Феокрита, но и переводил отдельные строки и даже значительные куски из его произведений и включал их в свои эклоги. В отличие от Феокрита он избрал местом действия «Буколик» не Сицилию или остров Кос, а область Аркадию, расположенную на греческом полуострове Пелопоннес и считавшуюся пастушеским раем, местом беззаботной жизни. Именно из Аркадии за 60 лет до Троянской войны прибыл в Италию легендарный царь Эвандр, основавший город на Палатинском холме и гостеприимно принявший у себя Энея. При этом Вергилий изобразил не реальную, а мифическую Аркадию, некий утопический идеал, где смешались времена года и географические ориентиры Греции и Италии. И населил эту Аркадию идеализированными, весьма чувствительными и ранимыми пастухами-козопасами, живущими в полной гармонии с природой и поющими о чистой, незамутнённой любви. При всём этом в «Буколиках» содержатся подлинные биографические данные, имеются достоверные описания италийской природы и упоминаются реальные исторические лица.
Приступая к созданию «Буколик», Вергилий решил удалиться в родные Анды, чтобы в отцовском поместье найти убежище от гражданских междоусобиц. Здесь он намеревался безмятежно жить в созданном им воображаемом мире, где сладко благоухают цветы и травы, весело щебечут птицы и стрекочут цикады, тихо журчат прозрачные ручьи, в тени раскидистых деревьев мирно пасётся скот, а юные пастухи состязаются в пении, предаются веселью и любви со своими подружками. Однако Вергилию не удалось убежать от суровой действительности.
По мнению ряда учёных, первыми были созданы вторая, третья, пятая и седьмая эклоги, которые датируются, соответственно, концом 42 года. Затем в 41 году на свет появилась первая эклога. В 40 году поэт закончил девятую, четвёртую и шестую эклоги, а в 39‑м – восьмую и десятую эклоги[311]311
Нагуевский Д. И. История римской литературы. Т. 2. Век Августа. Казань, 1915. С. 60.
[Закрыть]. Первоначально эклоги издавались по отдельности, и каждая имела своё заглавие[312]312
Сам Вергилий об этом: Буколики. V. 86-87; VI. 12; Георгики. IV. 565-566.
[Закрыть]. В конце 39 года Вергилий составил из них сборник, в котором поместил эклоги совершенно не в том порядке, в каком они появлялись на свет[313]313
Сервий. Комментарии к Буколикам. Предисловие.
[Закрыть]. Эклоги, написанные в повествовательной форме (в форме монологов), размещены им как чётные, а созданные в форме диалогов – как нечётные.
Первая эклога под названием «Титир»[314]314
О названиях эклог см.: Элий Донат. Жизнь Вергилия. 68.
[Закрыть] посвящена Октавиану в качестве благодарности за возвращённое родовое поместье, конфискованное в 41 году в пользу солдат-ветеранов у семьи Вергилия. Эта эклога написана в форме диалога между аркадскими пастухами Титиром и Мелибеем. Место действия – мифическая Аркадия, но на самом деле это «родные края» и «отчизна»[315]315
Вергилий. Буколики. I. 3,4.
[Закрыть], то есть мантуанская область, холмистые окрестности деревни Анды. Поэт упоминает и лежащую в речной долине Мантую, не указывая её названия, описывает родные берега реки Минций, заросшие камышом и ивой. Оба пастуха соответственно выступают как типичные представители бедного италийского крестьянства: владеют небольшими земельными участками, пасут скот (коз и коров), делают творог, собирают плоды, обрабатывают поля, ухаживают за садами и виноградниками, а продукты своего труда отвозят на продажу в город[316]316
Там же. I. 8-9, 13-15, 20-21, 33-35, 37, 46-50, 68-74, 80-81.
[Закрыть]. При этом считается, что под именем Титира скрывается сам Вергилий, а под именем Мелибея – один из соседей поэта, тоже пострадавший от конфискаций. Комментатор Сервий по этому поводу писал: «…в этом месте под личностью Титира мы должны понимать Вергилия, впрочем не везде, а лишь там, где этого требует разум»[317]317
Сервий. Комментарии к Буколикам. 1.1. Перевод Т. А. Миллер.
[Закрыть].
Мелибей встречает пожилого пастуха Титира, лежащего «в тени широковетвистого бука», и интересуется, почему тот беззаботно наигрывает на свирели и прохлаждается в тени деревьев, в то время как ему самому приходится покидать родные края и свою землю. Титир скромно отвечает:
Под именем этого безымянного бога, конечно же, подразумевается Октавиан, благодаря которому поэту была возвращена земля. Интересно, что Вергилий называет Октавиана богом задолго до официального обожествления, осторожно оговаривая при этом, что «он бог для меня». Но начало было положено!
Мелибей удивляется и просит Титира рассказать поподробнее о том, как ему удалось добиться успеха, когда «смута повсюду в полях», и кто этот загадочный бог. Титир повествует о своей тяжёлой жизни, о том, как на старости лет он отправился в Рим, чтобы добиться освобождения из рабства, и увидел там божественного юношу, для которого теперь «ежегодно дней по дважды шести алтари наши дымом курятся»[319]319
Там же. I. 43.
[Закрыть]. Этот юноша (Октавиан) удовлетворил все его просьбы и оставил за ним землю, поэтому Титир теперь будет вечно хранить его образ в своём сердце. Мелибей рад за друга, но горько сетует на свою судьбу:
Мы же уходим – одни к истомлённым жаждою афрам,
К скифам другие; дойдём, пожалуй, до быстрого Окса
И до британнов самих, от мира всего отделённых.
Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями,
Хижиной бедной моей с её кровлей, дёрном покрытой,
Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?
Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный,
Варвар – посевами. Вот до чего злополучных сограждан
Распри их довели! Для кого ж мы поля засевали!
Груши теперь, Мелибей, прививай, рассаживай лозы!
Козы, вперёд! Вперёд, – когда-то счастливое стадо!
Не полюбуюсь теперь из увитой листвою пещеры,
Как повисаете вы вдалеке на круче тернистой,
Песен не буду я петь, вас не буду пасти, – без меня вам
Дрок зацветший щипать и ветлу горьковатую, козы![320]320
Там же. 1.64-78.
[Закрыть]
Титир старается утешить Мелибея и предлагает ему ночлег, ведь уже так поздно:
Резкий контраст между положением героев держит читателей в напряжении на протяжении всей эклоги. Они будто бы разделены стеклянной стеной: Титир живёт в прекрасном буколическом мире, а Мелибей – в мире реальном, полном невзгод и опасностей. Вергилий очень точно, очень чувственно и проникновенно описал то, что пришлось пережить ему самому в 41 году, когда его родовое имение было конфисковано и разделено между ветеранами. Потеря родного дома – это всегда трагедия, и трагедия тем большая, когда дом отнимают несправедливо: человеку остаётся только идти куда глаза глядят, на край света, «к истомлённым жаждою афрам», «к скифам», «до британнов самих».
Вторая эклога под названием «Алексис» была, возможно, написана самой первой. Основывается она на седьмой, одиннадцатой, двадцать третьей и третьей идиллиях Феокрита. Основное содержание эклоги – это монолог пастуха Коридона, обращённый к рабу-пастуху Алексису (Алексиду), принадлежащему богачу Иоллу. По мнению некоторых античных авторов, под именем Алексиса скрывается Александр (или Алексий) – раб-слуга Азиния Поллиона, а под именем Полла – сам Поллион[322]322
Светоний. Вергилий. 9; Сервий. Комментарии к Буколикам. II. 1, 15; См. об этом также: Марциал. V. 16. 12; VI. 68. 6; VII. 29. 7; VIII. 56 (55). 12-16; VIII. 73. 10; Апулей. Апология. 10.
[Закрыть].
Образованные рабы пользовались у римских богачей повышенным спросом и стоили очень дорого. По свидетельству Светония, Вергилий имел двух таких рабов: «Цебета и Александра, которого ему подарил Азиний Поллион и который во второй эклоге «Буколик» назван Алексидом; оба были хорошо образованны, а Цебет даже писал стихи»[323]323
Светоний. Вергилий. 9. Цебета Вергилию подарил Меценат: Сервий. Комментарии к Буколикам. II. 15.
[Закрыть]. Поскольку эти рабы имели образование, поэт, вероятно, использовал их в качестве личных секретарей, которым по утрам диктовал свои стихотворения[324]324
Светоний. Вергилий. 22.
[Закрыть].
Третья эклога под названием «Палемон» по времени создания примыкает ко второй эклоге. Основывается она на четвёртой и пятой, а также частично на первой, восьмой и девятой идиллиях Феокрита. Вергилий изобразил здесь так называемое «амебейное» (поочерёдное) пение как буколическую форму состязания. Буколическое состязание обычно состояло из нескольких частей: перепалка, предложение биться об заклад, приглашение судьи для разрешения спора, само состязание и решение судьи. У Вергилия состязание происходит между юными пастухами Меналком и Даметом. В разгар дня Меналк встречает Дамета и начинает всячески задирать его, обвиняя в соблазнении девушки, в воровстве скота и неумении петь. Дамет не остаётся в долгу, смело парируя несправедливые обвинения, и, наконец, предлагает устроить состязание в пении, ставя в залог корову. Меналк принимает вызов и, в свою очередь, ставит в ответ два прекрасных кубка, вырезанных из бука. Судьёй состязания пастухи приглашают стать соседа Палемона, под именем которого, как полагают учёные, на самом деле скрывается покровитель Вергилия Азиний Поллион. Втроём они устраиваются на мягкой траве, и Палемон велит пастухам:
Сначала Дамет и Меналк обмениваются песенными репликами (двустишиями) о своих любовных предпочтениях, затем трижды с восторгом упоминают Азиния Поллиона[326]326
Там же. III. 84-89.
[Закрыть] и, наконец, заводят песни о своих стадах и загадывают друг другу загадки. Поскольку оба пастуха довольно сильны, Палемон решает на этом прекратить состязание, заявляя:
Знаменитая четвёртая эклога под названием «Поллион» является самой загадочной. Она посвящена близкому другу Вергилия Азинию Поллиону, консулу 40 года, участвовавшему в заключении Брундизийского договора между Октавианом и Марком Антонием. Как полагают некоторые учёные, сюжет эклоги восходит к двенадцатому ямбу греческого поэта Каллимаха из Кирены (около 310 – около 240), долгое время жившего в Александрии. Вергилий повествует о вечном круговороте времён и скором возвращении «золотого века», а также о рождении некоего загадочного младенца, с которым на землю придут мир и благоденствие:
Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времён зачинается строй величавый,
Дева грядёт к нам опять, грядёт Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
К новорождённому будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится.
Дева Луцина! Уже Аполлон твой над миром владыка[328]328
Там же. IV. 4-10.
[Закрыть].
Согласно философским представлениям римлян, окружающий мир развивался по спирали и каждому периоду (кругу, веку) покровительствовало особое божество. В 40 году как раз подходил к концу период правления богини Дианы («Девы Луцины»[329]329
Луциной часто именовали Юнону как богиню родов (Юнона Луцина), но в данном случае имеется в виду всё же богиня Диана.
[Закрыть]), так называемый «железный век», и, соответственно, начинался период правления бога Аполлона, вместе с которым должен был возвратиться «золотой век», счастливое «царство Сатурна». Не случайно Вергилий, обращаясь к консулу этого года Азинию Поллиону, восклицает:
Как уже говорилось, наступление «золотого века» поэт напрямую связывает с рождением чудесного младенца, который преподносится как «отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя!»[331]331
Там же. IV. 49.
[Закрыть]. При этом, с одной стороны, младенец имеет реально существующую мать, которая вынашивала его в своём чреве, а также отца, о деяниях которого он будет читать, когда подрастёт[332]332
Там же. IV. 60-61, 26-27.
[Закрыть]. С другой стороны, он является отпрыском богов, будет наслаждаться «жизнью богов» и «миром владеть, успокоенным доблестью отчей»[333]333
Там же. IV. 15-17,49-52.
[Закрыть]. По мере взросления младенца весь мир будет всё более и более изменяться и двигаться к подлинному «золотому веку»:
Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе,
Лучших первин принесёт, с плющом блуждающий баккар
Перемешав и цветы колокассий с аканфом весёлым.
Сами домой понесут молоком отягчённое вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом
Сгинет, но будет расти повсеместно аммом ассирийский.
А как научишься ты читать про доблесть героев
И про деянья отца, познавать, что есть добродетель,
Колосом нежным уже понемногу поля зажелтеют
И с невозделанных лоз повиснут алые гроздья;
Дуб с его крепкой корой засочится мёдом росистым.
Всё же толика ещё сохранится прежних пороков
И повелит на судах Фетиду испытывать, грады
Поясом стен окружать и землю взрезать бороздами.
Явится новый Тифис и Арго, судно героев
Избранных. Боле того: возникнут и новые войны,
И на троянцев опять Ахилл будет послан великий.
После же, мужем когда тебя сделает возраст окрепший,
Море покинут гребцы, и плавучие сосны не будут
Мену товаров вести – всё всюду земля обеспечит.
Почва не будет страдать от мотыг, от серпа – виноградник;
Освободит и волов от ярма хлебопашец могучий;
Шерсть не будет хитро различной морочить окраской, —
Сам, по желанью, баран то в пурпур нежно-багряный,
То в золотистый шафран руно перекрашивать будет,
И добровольно в полях багрянец ягнят принарядит[334]334
Там же. IV. 18-45.
[Закрыть].
О том, кого имел в виду Вергилий, воспевая чудесного младенца, спорят уже два тысячелетия. Одни считали, что речь идёт об одном из сыновей Азиния Поллиона – Азинии Салонине или Азинии Галле. И эта версия является самой правдоподобной[335]335
Макробий. Сатурналии. III. 7. 1.
[Закрыть]. Ещё Сервий, античный комментатор сочинений Вергилия, писал об этом, ссылаясь на писателя Квинта Аскония Педиана, обсуждавшего этот вопрос с самим Азинием Галлом[336]336
Сервий. Комментарии к Буколикам. IV. 11.
[Закрыть]. Поскольку Азиний Поллион в 40 году занимал не менее важное место в государстве, чем Октавиан, было бы очень странно, если бы в стихотворении, посвящённом именно ему, Вергилий упомянул о каком-то чужом ребёнке.
Другие полагали, что Вергилий имел в виду или будущего сына Октавиана и Скрибонии, или же будущего сына Октавии, сестры Октавиана, и Марка Антония. Однако у этих супружеских пар сыновья так и не появились. Предполагали также, что под младенцем подразумевался сам Октавиан, который, правда, родился намного раньше, или же маленький Марк Клавдий Марцелл, сын Октавии от первого брака. Выдвигались версии, что чудесный младенец – это аллегорическая фигура, сам нарождающийся «золотой век» или Брундизийский мир, или какой-то античный или восточный бог. Христианский богослов Лактанций (около 250 – около 325 н. э.) считал, что Вергилий пересказал пророчество кумской Сивиллы о пришествии Сына Божьего и утверждении Царства Божьего на земле[337]337
Лактанций. Божественные установления. VII. 24. 11-12.
[Закрыть].
В Средние века наибольшее распространение получила версия, согласно которой Вергилий в четвёртой эклоге (стихи 6-7 и 15-17) предсказал не что иное, как рождение Иисуса Христа! Действительно, четвёртая эклога весьма близка к пророчеству библейского пророка Исаии о приходе Мессии: «Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве примет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил. Он будет питаться молоком и мёдом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе»[338]338
Библия. Книга пророка Исаии. 7. 14-15.
[Закрыть]. И далее: «Тогда волк будет жить вместе с ягнёнком, и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею и детёныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи»[339]339
Там же. 11. 6-8.
[Закрыть]. Средневековые комментаторы Вергилия обратили внимание на сходство процитированных выше частей пророчества Исаии со следующими стихами эклоги: «Сами домой понесут молоком отягчённое вымя / Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут»[340]340
Вергилий. Буколики. IV. 21-22.
[Закрыть], «Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом / Сгинет, но будет расти повсеместно аммом ассирийский»[341]341
Там же. IV. 24-25.
[Закрыть].
Предполагают, что Вергилий был знаком с пророчеством Исаии через некое предсказание кумской Сивиллы, которую он упоминает в начале эклоги. В середине I века до н. э. подобные предсказания (оракулы) были настолько широко распространены по всей Италии, что в 33 году эдилу Марку Випсанию Агриппе пришлось изгнать из Рима всех предсказателей и астрологов, а в 12 году уже сам Октавиан Август «велел собрать отовсюду и сжечь все пророческие книги, греческие и латинские, ходившие в народе безымянно или под сомнительными именами, числом свыше двух тысяч. Сохранил он только сивиллины книги, но и те с отбором; их он поместил в двух позолоченных ларцах под основанием храма Аполлона Палатинского»[342]342
Светоний. Божественный Август. 31.
[Закрыть].
