Текст книги "Вергилий"
Автор книги: Михаил Бондаренко
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Четвёртая, заключительная книга «Георгик», посвящённая пчеловодству, начинается с традиционного обращения к Меценату:
Ныне о даре богов, о мёде небесном я буду
Повествовать. Кинь взор, Меценат, и на эту работу!
На удивленье тебе расскажу о предметах ничтожных,
Доблестных буду вождей воспевать и всего, по порядку,
Рода нравы, и труд, и его племена, и сраженья.
Малое дело, но честь не мала, – если будет угодно
То благосклонным богам и не тщетна мольба Аполлону![712]712
Там же. IV. 1-7.
[Закрыть]
Как известно, отец Вергилия занимался пчеловодством, поэтому поэт с большим знанием дела повествует об устройстве пасеки и ульев[713]713
Там же. IV. 8-50.
[Закрыть], о нравах пчёл[714]714
Там же. IV. 51-115.
[Закрыть], о жизни пчёл в улье[715]715
Там же. IV. 149-218.
[Закрыть], о сборе мёда и болезнях пчёл[716]716
Там же. IV. 228-280.
[Закрыть]. Поскольку жизнь пчёл весьма упорядочена, Вергилий уподобляет каждый улей маленькому государству с идеальным строем. У пчёл всё общее: дом, дети, пища. Все вместе они работают и все вместе заботятся о своём улье, во главе которого стоит их любимый царь. Пчёлы очень чтут царя и даже готовы за него умереть. Если же у них вдруг появляется второй царь, то устоявшийся порядок рушится и начинается непримиримое соперничество. В такой ситуации Вергилий советует уничтожить одного из пчелиных царей, того, который «…обленившийся, гадок / И тяжело волочит, бесславный, огромное брюхо»[717]717
Там же. IV. 93-94.
[Закрыть], чтобы вновь воцарился мир и спокойствие в улье. Считается, что здесь поэт намекает на Марка Антония.
Вергилий наделяет пчёл частицей божественного разума и приводит очень важное философское положение о бессмертии, согласно которому:
…есть божественной сущности доля
В пчёлах, дыханье небес, потому что бог наполняет
Земли все, и моря, и эфирную высь, – от него-то
И табуны, и стада, и люди, и всякие звери,
Всё, что родится, берёт тончайшие жизни частицы
И, разложившись, опять к своему возвращает истоку.
Смерти, стало быть, нет – взлетают вечно живые
К сонму сияющих звёзд и в горнем небе селятся[718]718
Там же. IV. 220-227.
[Закрыть].
Свой подробный рассказ о пчеловодстве Вергилий прерывает знаменитым описанием сада[719]719
Там же. IV. 116-148.
[Закрыть]. Сначала он извиняется за то, что не имеет возможности подробно рассказать о садах, розариях, огородах и цветниках, поскольку его поэма близится к концу, а затем с ностальгией повествует о некоем корикийском старике (город Корик, Киликия), разбившем прелестный садик на клочке каменистой, неплодородной земли близ италийского Тарента. Что только не росло в саду у старичка!
Малость всё ж овощей меж кустов разводил он, сажая
Белые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, —
И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздно
Стол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью.
Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.
А как лихая зима ломать начинала морозом
Камни и коркою льда потоков обуздывать струи,
Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудри
И лишь ворчал, что лето нейдёт, что медлят Зефиры.
Ранее всех у него приносили приплод и роились
Пчёлы; первым из сот успевал он пенистый выжать
Мёд; там и липы росли у него, и тенистые сосны.
Сколько при цвете весной бывало на дереве пышном
Завязей, столько плодов у него созревало под осень.
Из лесу даже носил и рассаживал взрослые вязы,
Крепкую грушу и тёрн, подросший уже, не без ягод;
Также платан, чья уж тень осеняла сошедшихся выпить[720]720
Там же. IV. 130-146.
[Закрыть].
Кто же этот загадочный старик? Одни видят в нём некоего киликийского пирата, вероятно, из тех, что были переселены Помпеем Магном в Калабрию. Другие считают, что прототипом корикийского старика мог быть Катон Старший, прославившийся своими глубокими познаниями в области сельского хозяйства и отличавшийся большой бережливостью и скромностью.
Во второй части книги рассматривается проблема размножения пчёл и излагается способ получения нового роя из туш убитых тельцов, широко применявшийся в Египте[721]721
Там же. IV. 281-314; Ср.: Варрон. III. 2. 11; III. 16.4.
[Закрыть]. Этот способ впервые открыл божественный пастух Аристей, легенду о котором в собственной редакции приводит Вергилий[722]722
Там же. IV. 315-558.
[Закрыть]. Следуя золотым канонам александрийской поэзии, поэт искусно вплетает в повествование древние мифы о Протее, Орфее и Эвридике и фактически создаёт небольшой этиологический эпиллий (небольшую поэму).
Однажды Аристей лишился всех своих пчёл, погибших от болезни, и обратился к своей матери нимфе Кирене. Она посоветовала ему пленить божественного провидца Протея, постоянно меняющего обличья, и выведать у него причину гибели пчёл. Изловив и связав старца Протея, Аристей узнал от него, что причиной мора пчёл стал божественный гнев. Некогда сам Аристей, терзаемый похотью, преследовал Эвридику – жену божественного певца Орфея, и невольно стал причиной её трагической смерти. Чтобы вернуть Эвридику в мир людей, Орфей спустился в Аид и благодаря своему пению убедил подземных богов отдать ему жену. Но, возвращаясь, он нарушил завет богини Прозерпины и обернулся, чтобы взглянуть на Эвридику, следующую за ним. В тот же миг его жена растаяла в тумане и её душа вновь унеслась под тёмные своды Аида. Убитый горем Орфей долго скитался по миру, пока его не растерзали буйные вакханки. Услышав обо всём этом от Аристея, Кирена заявила, что мор на его пчёл наслали нимфы, узнавшие о судьбе Эвридики. Она велела Аристею принести в жертву богам самых лучших быков и разложить их туши в тенистой дубраве, а через девять дней принести поминальные жертвы Орфею и Эвридике. Когда Аристей, выполнив все указания матери, вернулся в дубраву, он увидел, что:
Вергилий довольно подробно пересказал миф об Орфее и Эвридике, соединив его с мифом об Аристее, но версию, что Аристей домогался любви Эвридики, он придумал сам. В заключение поэт поведал о времени и месте создания своего произведения, как того и требовала традиция[724]724
Там же. IV. 559-566.
[Закрыть].
По свидетельству Сервия, в первой редакции четвёртая книга «Георгию» заканчивалась восхвалением поэта Корнелия Галла[725]725
Сервий. Комментарии к Буколикам. X. 1; Комментарии к Георгикам. IV. 1.
[Закрыть]. Как уже упоминалось выше, Галл, назначенный префектом Египта и получивший огромную власть, из-за наветов завистников навлёк на себя гнев Августа и был вынужден в 26 году совершить самоубийство. По требованию Августа Вергилий убрал из поэмы посвящённые Галлу стихи, заменив их мифом об Аристее.
«Георгики», как прежде и «Буколики», имели оглушительный успех у римской публики. Поэма очаровывала читателей, поскольку была вся буквально напитана горячей любовью к природе, сочетающейся с необыкновенной нежностью, меланхолией и сентиментальностью. Поэт Гораций очень точно заметил в одном из своих стихотворений:
Никто в римской литературе не достигал ранее таких высот в описании природы и сельского быта! Более того, со временем «Георгики» стали воспринимать как полноценное научное руководство по сельскому хозяйству. Такие известные древнеримские учёные, как Плиний Старший и Колумелла, постоянно ссылались на Вергилия, признавая за ним высокий научный авторитет в области сельского хозяйства[727]727
См. например: Колумелла. I. 1. 12; I. 3. 8; I. 4. 4; II. 2. 4; II. 2. 18-20; II. 8. 1,3; 11.9. 12; II. 10. И; II. 13.3; III. 1. 1,9; III. 9.4; III. 10. 18, 20; III. 12. 5; III. 15. 4; III. 21.4; Плиний Старший. I (см. по главам); VII. 114; VIII. 162; XI. 70; XII. 17; XIII. 83; XIV. 7; 18; 35; 39; 67; 128; XV. 4; 56-57; XVI. 127; XVII. 19-20; 29; 56; 100; 105; XV11I. 35; 120; 157; 181; 187; 202; 206; 209; 242; 295; 300; 321; 340; XIX. 59; XXII. 160; XXVIII. 19; XXIX. 28.
[Закрыть]. Десятую книгу своего фундаментального труда Колумелла написал в виде продолжения «Георгик», изложив гекзаметром о садоводстве всё то, что упустил из виду Вергилий. Со временем появился и перевод поэмы на греческий язык.
Тем не менее Вергилию вновь пришлось столкнуться с завистниками. Один из них, по сообщению Светония, «когда Вергилий читал стих из «Георгик» – «Голым паши, голым сей…» – подхватил: «…простудишься, схватишь горячку!»[728]728
Светоний. Вергилий. 43.
[Закрыть]»
Поэт старался не замечать выпадов в свой адрес. Вергилий вообще на протяжении всей своей жизни отличался спокойным и мягким характером. По сообщению Светония, новорождённый поэт «не плакал, и лицо его было спокойным и кротким; уже это было несомненным указанием на его счастливую судьбу»[729]729
Там же. 4.
[Закрыть]. В юные и зрелые годы Вергилий также оставался тихим, чрезвычайно застенчивым человеком; часто подчинялся влиянию близких друзей и охотно следовал их советам. Светоний отмечает, что «когда он, приезжая изредка в Рим, показывался там на улице, и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался от них в ближайшем доме»[730]730
Там же. 11.
[Закрыть]. Поэт был чрезвычайно порядочен и честен, так что даже не решился «принять по предложению Августа имущество одного изгнанника»[731]731
Там же. 12. См. также: Donatus Auctus. 65-67.
[Закрыть].
Будучи очень застенчивым человеком, Вергилий избегал женщин и потомства не оставил. Жители Неаполя даже прозвали его «парфением», то есть «девственником»[732]732
Светоний. Вергилий. 11; Сервий. Комментарии к Энеиде. I. Предисловие.
[Закрыть]. Ходили, правда, слухи, что поэт сожительствовал с Плотней Гиерией – рабыней, которую ему подарил Меценат[733]733
Сервий. Комментарии к Буколикам. 11. 15; Ср.: Сервий. Комментарии к Буколикам. III. 20.
[Закрыть]. Однако, по свидетельству биографа Аскония Педиана, в старости Плотия «сама часто рассказывала, как Варий прямо предлагал Вергилию сожительство с нею, но тот решительно отказался»[734]734
Светоний. Вергилий. 9-10.
[Закрыть].
У Светония сохранились сведения и о внешности Вергилия: «Он был большого роста, крупного телосложения, лицом смуглый, походил на крестьянина»[735]735
Там же. 8.
[Закрыть]. Поэт Гораций в одной из своих сатир с гордостью описывает одного из близких друзей, как считается, Вергилия:
Вот человек: он строптив, не по нашему тонкому вкусу,
Можно смеяться над ним за его деревенскую стрижку,
За неумелые складки одежд, за башмак не по мерке;
Честен и добр он зато, и лучше нет человека,
И неизменный он друг, и под этой наружностью грубой
Гений высокий сокрыт и прекрасные качества духа![736]736
Гораций. Сатиры. I. 3. 29-34.
[Закрыть]
Кроме того, Вергилий «не отличался крепким здоровьем», часто болел, его терзали головные боли, у него были серьёзные проблемы с горлом и желудком[737]737
Светоний. Вергилий. 8. См. также: Гораций. Сатиры. I. 5. 48-49.
[Закрыть]. Частые кровотечения (кровохарканье?), возможно, указывают на то, что он страдал от застарелого туберкулёза. Из-за своей болезненности поэт был весьма «умерен в пище и вине»[738]738
Там же. 9.
[Закрыть].
Ближайшие друзья Вергилия – поэты Варий и Тукка, написали книгу о его натуре и характере, но она, к сожалению, до нас не дошла[739]739
Авл Геллий. XVII. 10. 2.
[Закрыть]. Опираясь на этот труд, историк Светоний создал биографию Вергилия, вошедшую в его сочинение «О поэтах». Именно на это произведение во многом опирались позднеантичные исследователи жизни и творчества Вергилия.
Изображения Вергилия появились уже в конце I века до н. э. В античный период их, вероятно, было очень много. Статуи и бюсты великого поэта украшали библиотеки и школы, а портреты красовались на первых страницах его изданий[740]740
Ювенал. VII. 225-227; Сенека. Письма. LVIII. 20.
[Закрыть]. Например, поэт Марциал в одной из своих эпиграмм упоминает изображение Вергилия, помещённое в книге:
Историк Светоний писал, что император Калигула (37—41 н. э.), бранивший Вергилия «за отсутствие таланта и недостаток учёности», даже подумывал изъять изображения поэта из всех библиотек[742]742
Светоний. Калигула. 34. 2.
[Закрыть]. Император Александр Север (222—235 н. э.), напротив, называл Вергилия «Платоном поэтов» и хранил его изображение в специальном помещении для ларов – богов-хранителей дома[743]743
Элий Лампридий. Александр Север. XXXI. 4.
[Закрыть].
До нашего времени дошло несколько скульптурных изображений поэта, однако они признаются не всеми учёными в качестве подлинных изображений Вергилия. Один из мраморных бюстов поэта находится в Мантуе, один найден на Капри, ещё один хранится в собрании Григорианского светского музея Ватикана. По мнению исследователей, многочисленные изображения Вергилия, встречающиеся в средневековых манускриптах, также не имеют ничего общего с подлинным обликом поэта[744]744
Fowler Н. N. Portraits of Virgil // The School Review. Vol. 6. 1898. № 8. P. 598-605.
[Закрыть].
Большой интерес вызвала найденная в 1896 году в городе Суссе (античный Гадрумет, Тунис) мозаика начала III века н. э. Она изображает сидящего в кресле мужчину средних лет с простым, даже грубым лицом. В левой руке он держит свиток, на котором начертан восьмой стих из первой книги поэмы Вергилия «Энеида». Справа и слева от мужчины изображены музы – Каллиопа, муза эпической поэзии, и Мельпомена, муза трагедии. Многие учёные считают, что этот мужчина – Вергилий[745]745
MacKendrick P. The North African Stones Speak. Chapel Hill, 1980. P. 78-79.
[Закрыть].
Ещё одна напольная мозаика («мозаика Монна»), найденная осенью 1884 года в Трире (античная Августа Треверов, Германия), относится к более позднему времени (III – начало IV века н. э.). Она в довольно грубой манере изображает бюст Вергилия с очень неясными чертами лица. Рядом помещена латинская надпись, поясняющая, что это именно Вергилий. Большинство учёных считают, что данная мозаика представляет идеализированное изображение поэта, лишённое подлинных черт. Тем не менее трирская мозаика – это единственное бесспорное изображение Вергилия[746]746
Подробнее обо всех известных изображениях Вергилия см.: Ziolkowski J. М., Putnam М. С. J. The Virgilian Tradition: The First Fifteen Hundred Years. New Heaven; London, 2008. P. 427-462.
[Закрыть].
Глава четвёртая
«И ЛЕДЯНАЯ ЗИМА УРАГАНАМИ ВОЛНЫ ВЗДЫМАЕТ…»
Создание шедевра
Итак, после гибели Антония и Клеопатры гражданская война закончилась. Октавиан приступил к восстановлению государства и «возрождению» республиканских порядков. Он был избран принцепсом сената (princeps senatus) – самым уважаемым «первым» сенатором, который имел право высказываться первым по любому вопросу, ибо его имя стояло первым в списке сенаторов. Кроме того, Октавиану был дарован постоянный титул императора, подразумевающий, что его носитель обладает неограниченной военной и гражданской властью[747]747
Дион Кассий. LIL 41. 3-4.
[Закрыть].
13 января 27 года Октавиан выступил перед сенатом с небольшой речью, в которой заявил, что слагает с себя все полномочия и возвращает власть сенату и народу. Однако сенаторы, отчасти из-за страха, отчасти понимая, что слова принцепса неискренни, уговорили его не слагать с себя власть полностью. Слишком много людей было крайне заинтересовано в том, чтобы он оставался во главе государства. В итоге Октавиан получил полномочия проконсула на десять лет, сохранил власть над армией, контроль над большинством провинций, а также право выставлять свою кандидатуру на консульских выборах[748]748
Там же. LIII. 3-11, 12-13.
[Закрыть]. 16 января сенат преподнёс Октавиану имя «Август» («Величественный»), венок за спасение государства и золотой щит. Начался долгий период фактически единоличного правления императора Августа, получивший впоследствии название «принципат Августа» (27 до н. э. – 14 н. э.).
Вергилий продолжал жить в Кампании и лишь изредка приезжал в Рим, в основном по личному приглашению Августа, постоянной благосклонностью которого он пользовался[749]749
Гораций. Послания. II. 1. К Августу. 247; Тацит. Диалог об ораторах. 13; Секст Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах римских императоров. I. Октавиан Август. 18.
[Закрыть] и с которым часто переписывался[750]750
Светоний. Вергилий. 31; Макробий. Сатурналии. 1. 24. 11; Клавдий Клавдиан. XL (XLI). Послание к Олибрию. 23-24; Присциан. Грамматические наставления. X. 43.
[Закрыть].
Согласно известной позднеантичной легенде[751]751
Donatus Auctus. 69-70; См. также другие позднеантичные легенды о Вергилии: Donatus Auctus. 8-18; 71-79.
[Закрыть], однажды Август устроил публичные игры в цирке, но к вечеру началась гроза. Празднества пришлось прервать. Всю ночь бушевала непогода. Игры возобновились только на следующий день, когда небо прояснилось и выглянуло солнце. После завершения празднеств на воротах дома Августа появились следующие строки:
Это стихотворение очень понравилось императору, поскольку ставило его на один уровень со всемогущим богом Юпитером. Он приказал слугам найти автора, но поиски ни к чему не привели. Тогда один из посредственных поэтов по имени Батилл заявил, что эти строки принадлежат ему. Он был щедро награждён и обласкан Августом. Однако настоящим автором стихотворения являлся Вергилий. На следующее утро на воротах дома Августа появились новые строчки:
Так вот и вы, не себе…
Так вот и вы, не себе…
Так вот и вы, не себе…
Так вот и вы, не себе…
Заинтригованный император потребовал, чтобы строки были продолжены, но никто не смог этого сделать, в том числе и Батилл. Тогда Вергилий явился к Августу и легко дополнил незаконченные строки:
Автор стихов этих – я, но слава досталась другому.
Так вот и вы, не себе, птицы, свиваете дом;
Так вот и вы, не себе, овцы, приносите шерсть;
Так вот и вы, не себе, пчёлы, приносите мёд;
Так вот и вы, не себе, тащите плуги, быки[753]753
Donatus Auctus. 70. Перевод В. Г. Боруховича с исправлениями.
[Закрыть].
После этого все поняли, что он был автором и первого стихотворения.
Ещё в период работы над «Георгиками» Вергилий задумал создать большое эпическое произведение, прославляющее деяния Октавиана. Вполне возможно, что на решение поэта во многом повлиял Меценат. Как уже говорилось, в начале третьей книги «Георгик» Вергилий прямо обещал в скором времени приступить к созданию исторического эпоса:
В ту эпоху римские эпические поэты создавали свои произведения либо на основе римских исторических преданий, как некогда Невий и Энний, либо на основе мифологических сюжетов, следуя по пути александрийских поэтов.
Гней Невий (около 270 – около 201) был признанным римским драматургом, создателем примерно тридцати пяти комедий-паллиат, восьми трагедий, из которых две – претексты. Но более всего он прославился как автор национальной эпопеи «Пуническая война», ставшей основой для всего римского национального эпоса как жанра. Из семи книг эпопеи, повествующей о перипетиях Первой Пунической войны, в которой Невий сам принимал непосредственное участие, две книги он посвятил легенде об основании Рима. Невий первым из римских поэтов изложил в стихах миф об Энее, рассказав о бегстве героя из Трои, о его долгих скитаниях, о романе с карфагенской царицей Дидоной, а также о прибытии троянцев в Италию, последовательно связав похождения Энея с легендой об основании Рима. Именно на «Пуническую войну» во многом ориентировался Вергилий, создавая свою «Энеиду». К сожалению, от произведений Невия дошли лишь небольшие фрагменты.
Ещё одним знаменитым римским поэтом, на творчество которого опирался Вергилий, был Квинт Энний (239—169). Он создал примерно 20 трагедий-котурнат, две трагедии-претексты, две комедии, несколько отдельных стихотворений, поэм, сатир и эпиграмм. Главное же произведение Энния, принёсшее ему бессмертную славу, – это эпическая поэма «Анналы». Она сохранилась лишь во фрагментах и состояла из восемнадцати книг. Энний изложил в «Анналах» римскую историю начиная с прибытия троянца Энея в Лаций и заканчивая современными ему событиями первой четверти II века до н. э. Как и Невий, Энний признавал Энея прародителем Римского государства, а Ромула – его потомком.
Среди александрийских поэтов-эпиков выделяется фигура Аполлония Родосского (III век до н. э.), создателя знаменитой эпической поэмы «Аргонавтика». Он долгое время жил в Александрии, но затем по личным причинам был вынужден на некоторое время перебраться на остров Родос, поэтому и получил прозвище «Родосский». После возвращения на родину Аполлоний стал руководителем Александрийской библиотеки. Вергилий был хорошо знаком с «Аргонавтикой», повествующей о полном приключений плавании аргонавтов в Колхиду за золотым руном, и почерпнул из неё очень много ценного материала.
По каким-то неизвестным причинам Вергилий изменил своё первоначальное решение и отказался от создания исторического эпоса, прославляющего Августа. Возможно, поэт пришёл к выводу, что воспевание реальных событий для него слишком сложно и даже опасно. Кроме того, в то время уже имелось несколько эпических произведений, славящих деяния императора. Это, например, «Панегирик Августу» Луция Вария Руфа или эпос о войне Октавиана с Антонием и Клеопатрой, сочинённый эпическим поэтом Рабирием. Так или иначе, Вергилий решил написать не чисто исторический, а историко-мифологический эпос и поэтому обратился к древнейшим римским мифам и легендам.
В 29 году Вергилий приступил к созданию эпической поэмы «Энеида» (Aeneis). Она стала последним и самым главным его произведением, вершиной его творчества. Работа над ней продолжалась долгих 11 лет – с 29 по 19 год[755]755
Светоний. Вергилий. 25; Сервий. Комментарии к Энеиде. I. Предисловие.
[Закрыть]. По сообщению Светония, «Энеиду» Вергилий «сперва изложил прозой и разделил на двенадцать книг, а затем стал сочинять её по частям, когда что хотелось, не соблюдая никакого порядка. А чтобы не мешать вдохновению, он иное оставлял недоделанным, иное лишь как бы намечал легко набросанными стихами, шутливо говоря, что ставит их вместо подпорок, чтобы поддержать своё произведение, пока не будут воздвигнуты крепкие колонны»[756]756
Светоний. Вергилий. 23-24.
[Закрыть].
Новая грандиозная поэма потребовала от Вергилия большой подготовительной работы, ознакомления с обширнейшим мифологическим материалом, с трудами древних поэтов, историков и мифографов. Среди многочисленных произведений, к которым обращался поэт, следует выделить «Илиаду» и «Одиссею». Гомера, «Аргонавтику» Аполлония Родосского, «Пуническую войну» Невия, «Анналы» Энния, «Начала» Катона Старшего, «Человеческие и божественные древности» Варрона, «Историю Рима» Тита Ливия, стихотворения Катулла, различные киклические поэмы о разрушении Трои, а также произведения древнегреческих драматургов, в особенности Еврипида и Софокла. Благодаря использованию в «Энеиде» обширного историко-религиозного материала Вергилий уже в древности считался большим специалистом в области римской религии и сакрального права[757]757
Макробий. Сатурналии. I. 24. 16-19; III. 1-12.
[Закрыть]. Как писал комментатор Сервий, «весь Вергилий полон учёности»[758]758
Сервий. Комментарии к Энеиде. VI. Предисловие.
[Закрыть].
Вергилий не скрывал, что работает над весьма значительным поэтическим произведением. Это вызывало большой интерес у писателей кружка Мецената и заставляло самого императора внимательно следить за работой великого поэта. По словам Светония, «Август, который в это время был в походе против кантабров (с 27 до весны 24 года. – М. Б.), писал письма с просьбами и даже шутливыми угрозами, добиваясь, чтобы ему, по его собственным словам, «прислали бы хоть первый набросок, хоть какое-нибудь полустишие из «Энеиды»»[759]759
Светоний. Вергилий. 31.
[Закрыть]. У Макробия сохранилось одно из ответных писем Вергилия императору: «Право, я получаю от тебя многочисленные записки. Если бы, клянусь Геркулесом, у меня было ныне что-нибудь, достойное твоего слуха, то я охотно послал бы тебе кое-что именно из моего «Энея». Однако это такая незавершённая вещь, что мне кажется, будто я приступил к такому труду чуть ли не по недостатку ума, так как ради этого труда я отдаюсь также другим и притом гораздо более превосходным занятиям»[760]760
Макробий. Сатурналии. I. 24. 11.
[Закрыть].
Тем не менее Вергилий время от времени предоставлял на суд друзей-поэтов некоторые отрывки из своей новой поэмы, «но лишь изредка и главным образом то, в чём не был уверен, чтобы лучше узнать, каково мнение людей. Говорят, что Эрот, его книгохранитель и вольноотпущенник, уже на старости лет рассказывал, как однажды Вергилий во время чтения сразу дополнил два полустишия: читая «Сына Эола – Мисена», он добавил: «умевшего лучше всех прочих», а далее, произнося «Медью мужей созывать», движимый тем же вдохновением, он продолжал: «возбуждая Марса напевом», и тут же приказал Эроту записать оба полустишия в текст»[761]761
Светоний. Вергилий. 33-34.
[Закрыть]. Это позволило поэту Проперцию уже в 25 году с восторгом написать:
Пусть же Вергилий поёт побережье Актийского Феба,
Пусть воспевает он нам храброго Цезаря флот,
Он, кто брани теперь воскрешает троянца Энея
И воздвигает в стихах стены Лавиния вновь.
Римские смолкните все писатели, смолкните, греки:
Нечто рождается в мир, что Илиады славней[762]762
Проперций. II. 34. 61-66; См. также: Светоний. Вергилий. 30.
[Закрыть].
Лишь в конце 23 года Вергилий представил на суд Августа вторую, четвёртую и шестую книги «Энеиды». Поэт лично прочитал их перед императором и всей его семьёй. По свидетельству Светония, шестая книга «произвела сильнейшее впечатление на Октавию, присутствовавшую при чтении – говорят, что она, услышав стихи о своём сыне – «Ты бы Марцеллом был!» – лишилась чувств, и её с трудом привели в сознание»[763]763
Светоний. Вергилий. 32.
[Закрыть].
Молодой Марк Клавдий Марцелл (42—23), сын Октавии, сестры Августа, являлся зятем и преемником императора и поэтому очень быстро продвигался по карьерной лестнице. Однако, когда весной 23 года Август смертельно заболел, то передал все государственные бумаги второму консулу Гнею Кальпурнию Пизону, а свой перстень как знак власти и преемства вручил Агриппе, а не Марцеллу, который был ещё слишком юн. По счастью, врачу Антонию Музе удалось вылечить императора. Осенью того же года Марцелл умер в Байях, вероятно, от той же болезни, что ранее поразила Августа[764]764
Дион Кассий. LI 11. 28. 3-4; 30. 1-4; 31. 2-4.
[Закрыть].
Описывая подземное царство в шестой книге «Энеиды», Вергилий вложил в уста старца Анхиза следующие слова о юном Марцелле, обращённые к Энею:
«Сын мой, великая скорбь твоему уготована роду:
Юношу явят земле на мгновенье судьбы – и дольше
Жить не позволят ему. Показалось бы слишком могучим
Племя римлян богам, если б этот их дар сохранило.
Много стенаний и слёз вослед ему с Марсова поля
Город великий пошлёт! И какое узришь погребенье
Ты, Тиберин, когда воды помчишь мимо свежей могилы!
Предков латинских сердца вознести такою надеждой
Больше не сможет никто из рождённых от крови троянской,
Больше таких не взрастит себе во славу питомцев
Ромулов край. Но увы! Ни к чему благочестье и верность,
Мощная длань ни к чему. От него уйти невредимо
Враг ни один бы не мог, пусть бы юноша пешим сражался,
Пусть бы шпоры вонзал в бока скакуна боевого.
Отрок несчастный, – увы! – если рок суровый ты сломишь,
Будешь Марцеллом и ты! Дайте роз пурпурных и лилий:
Душу внука хочу я цветами щедро осыпать,
Выполнить долг перед ним хоть этим даром ничтожным»[765]765
Вергилий. Энеида. VI. 868-885.
[Закрыть].
Можно понять состояние матери, недавно потерявшей сына, когда она услышала эти слова. После того как Октавию привели в чувство, она подарила Вергилию по десять тысяч сестерциев за каждый из восемнадцати стихов и заявила, что будет носить траур по Марцеллу до самой смерти[766]766
Светоний. Вергилий. 32; Сенека. Утешение к Марции. II. 3-5; Сервий. Комментарии к Энеиде. VI. 861; Donatus Auctus. 47– 48.
[Закрыть].
В основу «Энеиды» был положен греческий миф о троянском герое Энее, сыне богини Афродиты (Венеры) и Анхиза, потомка Дардана и Троса (Троя). Впервые образ Энея появился в «Илиаде» Гомера. В сражениях с греками ему оказывали особое покровительство боги – Афродита, Аполлон и Посейдон[767]767
Гомер. Илиада. V. 311 сл.; 445 сл.; XX. 290 сл.
[Закрыть]. Более того, Эней рассматривался Гомером как второй по значению после Гектора троянский герой и будущий царь троянцев:
Со временем миф об Энее проник в Западное Средиземноморье и распространился по Италии. При раскопках в Этрурии археологи даже находили статуэтки, изображавшие Энея, несущего на плечах своего отца Анхиза[769]769
Об иконографии Энея см. например: Топоров В. Н. Эней – человек судьбы. К «средиземноморской» персонологии. Часть 1. М., 1993. С. 142-149, с литературой.
[Закрыть]. Греческий историк Гелланик Лесбосский (V век до н. э.) одним из первых связал основание Рима с мифом об Энее[770]770
Дионисий Галикарнасский. I. 72. 2.
[Закрыть].
Согласно римской версии мифа, изложенной отчасти в произведениях Невия и Энния, а также в «Началах» Катона Старшего, «Истории Рима» Тита Ливия и «Римских древностях» Дионисия Галикарнасского[771]771
Сервий. Комментарии к Энеиде. IV. 620; VI. 760; XI. 316; Тит Ливий. I. 1-4; Дионисий Галикарнасский. I. 55-66, 70-71.
[Закрыть], Эней покинул сожжённую Трою вместе с соратниками и после продолжительных странствий прибыл, наконец, в Лаций, где троянцы породнились с местным племенем, не избежав, правда, войны. Женившись на Лавинии, дочери местного царя Латина, Эней основал город Лавиний (названный так в честь Лавинии) и правил в нём три года, до самой своей смерти. Сын Энея Асканий через 30 лет после основания Лавиния заложил город Альба Лонгу и перебрался туда вместе со своим семейством. В Альба Лонге потомки Энея, прозванные «сильвиями» («лесовиками»), правили 300 лет, пока, наконец, Рея Сильвия, дочь царя Нумитора, не родила от бога Марса двух близнецов – Ромула и Рема, ставших основателями Рима. Именно такую версию излагает и Вергилий в «Энеиде»[772]772
Вергилий. Энеида. 1. 257-277.
[Закрыть].
Этот миф был весьма выгоден для римской элиты и активно использовался во внешней политике. Троянское происхождение Римского государства было официально утверждено сенатом ещё в первой половине III века до н. э. Исходя из этого, Рим мог на вполне законных основаниях претендовать на земли Малой Азии. Изображения Энея можно было встретить на римских рельефах, монетах, вазах, геммах. Его статуи, наряду с изваяниями Ромула, украшали форумы италийских городов. Известно также, что героон (святилище) Энея существовал ещё во второй половине I века до н. э. Историк Дионисий Галикарнасский писал, что «от него остался небольшой холмик, а вокруг него – деревья, выросшие в ряд, приятно ласкают взор»[773]773
Дионисий Галикарнасский. I. 64. 5; Ср.: Плиний Старший. III. 9.56.
[Закрыть].
К соратникам Энея возводили своё происхождение многие знатные римские семейства, например, Цецилии, Атии, Сергии, Меммии, Клуенции[774]774
Вергилий. Энеида. V. 117, 121-123, 568.
[Закрыть], так что Марк Теренций Варрон даже написал специальный трактат «О троянских семействах». Сын Энея Асканий Юл (Иул) считался прародителем рода Юлиев[775]775
Тит Ливий. I. 3. 2; Дионисий Галикарнасский. I. 70. 4.
[Закрыть], к которому принадлежали Юлий Цезарь и Август. А поскольку сам Эней приходился сыном Венере, Юлии без тени смущения считали себя потомками богини любви.
Вергилий в своей поэме постарался воспеть Энея прежде всего как предка рода Юлиев, поэтому идея божественного происхождения Юлиев в целом и императора Августа в частности красной нитью проходит через всю «Энеиду»[776]776
Сервий. Комментарии к Энеиде. 1. Предисловие.
[Закрыть]. Подвиги Энея поэт тесно связал со всей последующей историей Рима, заканчивая эпохой правления Юлия Цезаря и Августа. Уже в первой книге поэмы сам верховный бог Юпитер, обращаясь к своей дочери Венере, предрекает:
Будет и Цезарь рождён от высокой крови троянской,
Власть ограничит свою Океаном, звёздами – славу,
Юлий – он имя возьмёт от великого имени Юла,
В небе ты примешь его, отягчённого славной добычей
Стран восточных; ему воссылаться будут молитвы.
Век жестокий тогда, позабыв о сраженьях, смягчится,
С братом Ремом Квирин, седая Верность и Веста
Людям законы дадут; войны проклятые двери
Прочно железо замкнёт; внутри нечестивая ярость,
Связана сотней узлов, восседая на груде оружья,
Станет страшно роптать, свирепая, с пастью кровавой[777]777
Вергилий. Энеида. I. 286-296.
[Закрыть].
«Войны проклятые двери» – это двери храма Януса, бога всякого начала, входа и выхода, дверей и ворот. По сообщению античного писателя Плутарха, «в Риме Янусу воздвигнут храм с двумя дверями; храм этот называют вратами войны, ибо принято держать его отворенным, пока идёт война, и закрывать во время мира. Последнее случалось весьма редко, ибо империя постоянно вела войны, в силу огромных своих размеров непрерывно обороняясь от варварских племён, её окружающих»[778]778
Плутарх. Нума. 20.
[Закрыть]. Вергилий в вышеуказанных стихотворных строках имеет в виду не только Юлия Цезаря, но и Августа. Последнего он благодарит за то, что тот принёс мир на италийскую землю и после долгих лет гражданских войн наконец-то закрыл двери храма Януса.
В шестой книге «Энеиды» старец Анхиз, подробно рассказывая Энею о Ромуле, римских царях, республиканских политиках и полководцах, Помпее, Цезаре и многих других его знаменитых потомках, прославивших Римское государство, специально выделяет среди них Августа:
Август Цезарь, отцом божественным вскормленный, снова
Век вернёт золотой на Латинские пашни, где древле
Сам Сатурн был царём, и пределы державы продвинет,
Индов край покорив и страну гарамантов, в те земли,
Где не увидишь светил, меж которыми движется солнце,
Где небодержец Атлант вращает свод многозвёздный.
Ныне уже прорицанья богов о нём возвещают,
Край Меотийских болот и Каспийские царства пугая,
Трепетным страхом смутив семиструйные нильские устья[779]779
Вергилий. Энеида. VI. 792-800.
[Закрыть].
Если Энею предопределено основать новое государство в Лации, где некогда царствовал бог Сатурн, родоначальник «золотого века», и создать условия для будущего процветания Рима, то Август должен вернуть «золотой век» «на Латинские пашни». Вергилий, таким образом, проводит чёткую линию от Сатурна через Энея к императору Августу, фактически ставя последнего в один ряд с великим богом.
