Текст книги "Надо помочь Ральфу (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Я им пошучу, задави их бешенный крот! – Гарнет сжимал руками бородку и на землю падали крупные, мутные, дурно пахнувшие капли. – Я им покажу, что делают с теми, кто гномов помоями обливает! Я всем твоим хаврюгам хвосты поотрубаю!..

– Ноги повыдергаем! – Бригсен придерживался своего мнения о том, что следует сделать с хаврюгами.

– Да не мои они… – отмежевался от хаврюг Эмилий.

– Все равно поотрубаю, задави их очумевший крот, – по тому, как Гарнет убедительно помахал при этом секирой, можно было не сомневаться – поотрубает. – Будут ходить куцыми как кролики.

– Хвосты поотрубаем и ноги! Вообще! – юниор тоже угрожающе потряс секирой.

Гарнет внимательно разглядывал стену, искал место, где можно взобраться вверх и достать подлых хаврюг. Стена была высоченной, метров двадцать, а то и выше. И ровной, ни одного уступа, ни одного выступа. По ней не взберешься.

– Это, – гном указал на стену, – далеко еще тянется? – В смысле того, скоро ли можно будет выбраться отсюда, чтобы разобраться с теми, которые там, наверху?..

Эмилий внимательно осмотрелся…

– Недалеко, еще три поворота и овраг должен закончиться. Там степь, потом опять рощицей пройдем, чрезвычайно красивая роща, можно сказать, реликтовая. Сумеете полюбоваться. Удивительно ровные ряды деревьев, как будто кто-то их специально высадил. Но это сама природа распорядилась. А потом овраг, но не такой, как этот, очень приличный овраг… – Тон у потомственного пацифиста был спокойный, примирительный, будто ничего не произошло. В общем, дракон вел к тому, что надо выполнять задание герцога и не стоит отвлекаться на поиски неведомых шутников.

– Еще никто, никогда не смел обливать меня помоями! – не принял успокоительное гном. – Я с ними разберусь, растопчи их плюгавый крот!

– Мы с ними разберемся! – Бригсен стоял рядом с Гарнетом, готовый немедля пойти за ним, и наказать.

– Неизвестно кто там, и сколько их, – вполне резонно подсказал Эмилий. – Не исключено, что это вовсе и не хаврюги, а отряд воинственных наемников. Весьма крупный отряд и нам не следует с ним сейчас связываться. Это может задержать нас надолго, а мы должны еще сегодня быть в Ласковом Лесу, – напомнил он.

Гарнет не то, чтобы не соглашался с Эмилием, он просто не слышал его. Не хотел слышать, и не слышал. Ведь гномов не просто облили водой, их оскорбили, даже, что еще хуже – унизили. Того, кто пытается унизить гномов, следует наказать. Таков Закон, по которому гордые гномы живут веками. И Гарнет не мог его нарушить.

– Тот, кто облил нас с Бригсеном помоями, горько пожалеет об этом, – Гарнета сейчас не интересовали ни эльфы, ни необходимость еще сегодня быть в Ласковом Лесу.

– Пожалеет, клин дубовый! – вторил центрфорварду Бригсен. – Еще как пожалеет! Вообще!

Максим понимал, что Эмиль прав. Но и возмущенного гнома он тоже понимал. По сути, как это нередко случается в жизни, оба были правы.

– Да, конечно, нам следует, не задерживаясь, торопиться к Ласковому Лесу. Ласковый Лес – наша важнейшая цель, – вроде бы, принял он сторону Эмилия. – Но, меня, как и Гарнета, беспокоит присутствие кого-то там, наверху, – поддержал Максим и гномов. – Хуже всего оставлять позади себя что-то неизвестное и непонятное. Давайте сделаем так: пройдем до тех мест, где стены пониже, поднимемся, глянем, кто это там балуется. И накажем. Никто не имеет права обливать футболистов помоями, – Максим с трудом удержал улыбку. – А если их окажется там слишком много… В таком случае запомним это место, и когда будем возвращаться, заглянем сюда и разберемся. Как? Возражения есть?

Возражений не было. Против такого мудрого решения никто возразить не мог.

В хорошем темпе (сердитые никогда не ходят медленно, сердитым, всегда некогда, поэтому они ходят быстро) отряд прошагал до поворота оврага, завернул за угол. Потом еще один поворот и… И резко остановился. Застыл. Если бы кто-то посмотрел со стороны, на происходящее здесь, он увидел бы картину, под впечатляющим названием «Не ждали». Не широко известное, в мире Максима, полотно знаменитого художника Ильи Ефимовича Репина а, значительно отличающийся от него, по тематической направленности, местный вариант. Но все равно: «Не ждали!»

Ни Максим, ни его спутники, не ждали, что окажутся всего, в каком-нибудь десятке шагов от группы вооруженных кикивардов. Да, пред ними были не какие-нибудь зачуханные хаврюги, а воинственные кикиварды. Прямо, против неожиданно вынырнувших из-за угла путешественников, сидел широкоплечий, скуластый, с бритой наголо головой, и аккуратной седой бородой кикивард лет шестидесяти. Как принято у этого племени, он был босым и без рубашки. Штаны его, из мягкой кожи, отливали желтизной, на красном поясе покоились два длинных ножа, в красных же ножнах. А на груди висел искусно вышитый, цветными нитями, образ Мухугука. Лицо Трехрогого было темным, скуластым, глаза красные, а рога черные. Мудрый и Беспощадный немного прищурил правый глаз и, казалось, о чем-то задумался.

– Жрец Первой Шеренги, – шепнул Максиму Эмилий, – Посвященный. Очень Большая Шишка…

Справа и слева от Очень Большой Шишки, расположились, два молодых суровых кикиварда, бритоголовых под Шишку. – «Также жреческого сословия», – сообразил Максим. – Но, судя по тому, что штаны у них были зеленые, а пояса желтые, чином пониже. На груди у каждого также висело по образу Сурового и Мудрого Мухугука, но размером поменьше и выполненные, в основном, желтыми нитями. Эти Мухугуки, как и первый, тоже о чем-то задумались.

В широком кругу (так расположились кикиварды) сидели еще трое. Эти были воинами. Все трое густобородые, широкоплечие, руки мускулистые, штаны черные, пояса с ножами тоже черные, носы большие, крючком, глаза злые… «Настоящие абреки, – прикинул Максим. – Если что – сразу вытащат ножи». На первый взгляд, все трое были похожи друг на друга, как родные браться. Различить их можно было, разве что, по прическам. Один кудлатый, второй с заметно прогрессирующей широкой лысиной, у третьего – грива, с помощью которой он, демонстрировал свою преданность Великому и Беспощадному Трехрогому, заплетена в три тугие косы. Нос, этого, третьего, был массивным, и по крючковатости превосходил все носы сотрапезников.

Чтобы пояснить, куда вляпались Максим и компания, следует, хоть бы коротко, представить тех, кто в эти тревожные для герцогства времена, счел возможным лакомиться шашлыками в овраге Кривая тоска.

Седобородый Серваторий действительно был Очень Большой Шишкой: Мухугук дал ему способность покорять взглядом все живое. Благодаря этому он стал одним из трех жрецов Посвященных в тайны Бытия, Земной тверди и Небесных далей, одним из четырех жрецов Первой шеренги, в День Песнопений, прославляющих Доброту и Беспощадность Мухугука Трехрогого. Высший Клеймод Жрецов выделил Серваторию две сотни воинов из легиона Краснохвостых скрейгов и направил в Гезерское герцогство. Серваторию следовало выяснить, что за смута происходит в герцогстве, какую выгоду от этой смуты могут получить кикиварды, и что следует сделать, чтобы и в Гезерском герцогстве слава Мухугука Трехрогого, Добрейшего и Беспощадного, воссияла в веках, а имя его стало святым для каждого. Разобраться и доложить. Для выполнения этого поручения Серваторий был наделен неограниченными полномочиями.

Посвященному были приданы два опытных жреца: Финрот и Алакан. Им приказали, не щадя сил, всемерно помогать Серваторию, тщательно и беспрекословно выполнить все его поручения, всячески содействовать выполнению его планов. И о каждом действии Серватория, обо всем, что он станет делать, что будет говорить, и о чем думать, доложить впоследствии самым подробнейшим образом верховному жрецу, дважды Посвященному Ракавию. Лично. Именно, обо всем, не исключая мелочей. Им так и сказали: «Не ваше собачье дело разбираться, что важно, а что не важно. Вы должны доложить все, что услышите, увидите и узнаете. А разобраться есть кому… Да славится в веках имя Мухугука Великодушного и Беспощадного, да свершатся все дела им задуманные!»

Прямо против Серватория лакомился шашлыком полулысый «абрек» по имени Прокотий, уполномоченный агент могущественного и сурового Совета Безопасности. Прокотий, по своей устрашающей линии, должен был разыскивать малейшие признаки ереси везде, где отряд побывает, и тщательно искоренять их, а также выявлять недостаточно твердую уверенность в трехрогость Доброго и Сурового Мухугука, среди идеологически неустойчивых воинов легиона. И, естественно, присматривать за всем, что станет делать, как будет себя вести и какие мысли изрекать, жрец Серваторий, а также, подчиненные ему жрецы Финрот и Алакан.

Справа от Прокотия разместился кудлатый Хронирос. Этот, хоть и носил на поясе два больших ножа, воинской доблестью не обладал. Он заведовал обширными владениями Посвященного, всем его хозяйством, имуществом и рабами. Вместо воинских доблестей обладал Хронирос достоинствами совершенно иного порядка: он усердно и успешно умножал богатства Покоряющего взглядом. Многие кикиварды были уверены, что приумножая богатства Серватория, пройдошливый завхоз не забывал и о своих закромах, и что, при помощи обильных даров, он обрел могущественных покровителей. А еще, следует отметить, что некий, весьма высокий, представитель Совбеза, поручил Хрониросу приглядывать за Прокотием и, по возвращению, самым подробнейшим образом доложить, обо всех действиях Прокотия, и обо всем, что тот говорил, не исключая мелких поступков и коротких высказываниях (контроль за своими был одним из важнейших принципов работы Совбеза).

Третьим, который сидел слева от «безопасности», был Бруздил (клички «Румпель» и «Носатый»), начальник личной охраны Серватория, хорошо известный, в определенных кругах кикивардов, как отчаянный рубака и хитрец (кто бы его взял в начальники личной охраны, если бы не эти достоинства). Связи у него были такие, что чихал он и на полулысого (у него в Совбезе было полно приятелей), и на кудлатого (у самого Бруздила был в запасе немалый капиталец, а если понадобится больше, то он знал, где взять). Так что чихал…

Седьмой кикивард, Ачил Круглый, отличался круглым лицом, на котором были едва видны заплывшие жиром глазки и пуговка красного носика, выступавшим далеко вперед, круглым пузом и непомерным задом, тоже круглым. Судя по этим особенностям и по тому, что он не участвовал в пиршестве, а стоял у мангала, Ачил был здесь представителем мирной профессии работников общественного питания. Управлялся Круглый со своим делом успешно: перед расположившимися на полянке кикивардами, стояли большие миски из красной глины, в которых лежали крупные куски аппетитнейшего шашлыка. А на мангале томились еще не менее десятка шампуров. У Ачила Круглого тоже было задание от Совбеза, согласно которого он… Далее следовала стандартная и всем хорошо известная инструкция.

Вот такой змеюшничек единомышленников собрался в овраге «Кривая тоска». Но наши путешественники этих подробностей не знали. Перед ними, вроде бы, просто находилась группа кикивардов, выбравшая это уютное место для пикничка, или, как нынче говорят в мире Максима: «Для небольшого корпоративчика без артистического сопровождения».

Запах над поляной стоял умопомрачительный, и сногосшибающий, манящий, притягивающий и заставляющий забыть обо всем, кроме того, что существует такое чудо, как Шашлык! Великий, Неповторимый и Незаменимый! Ради такого шашлыка стоило жить и стремиться!.. И путешествовать, чтобы в разных странах, а если удастся, и в разных мирах, восторгаться этим гениальным изобретением кулинарии и вкушать его… Единственно разумное, что должны были сейчас сделать Максим и его спутники – дружно присоединиться к пиршеству и пустить по кругу бутыль с кирандино. Сказать: «До чего у вас здесь хорошо! А мы и не знали! Какая приятная неожиданность! Принимайте гостей. Наш прохладный кирандино, ваш горячий шашлык! И еще, у нас имеется Эления Гленор. Редкий деликатес… Как чувствовали – прихватили. Сплошные витамины А, Б, С, – именно то самое, что нужно к отличному шашлыку. Жители гезерского герцогства и кикиварды братья! Бхай, бхай!..»

Если откровенно, то у Максима, на какое-то мгновение появилась такая шальная мысль. Уж очень заманчивый запах шел от мангала и, если по большому счету, по разумному счету, то гезерцы и кикиварды вполне могли бы ужиться мирно. Встречаться за шашлыком с кирандино и играть в футбол. Вечером – старики к телевизору, молодежь на дискотеку… Так что мелькнула мысль. Но вовремя опомнился. Где это видано, чтобы разумность ложилась в основу международных отношений. Хоть в мире, где жил Максим, хоть в этом, параллельном?

Кикиварды с недоумением смотрели на наших путешественников, которые так неожиданно и неосторожно явились в разгар блаженного поедания шашлыков. Их не ждали… Их не могли ждать. Даже кровожадный скрейг не решается приблизиться к вооруженным длинными ножами, воинственным кикивардам. Тем более – когда они едят. И более того, если они едят шашлык. А эти явились, не запылились… Конечно, существуют законы гостеприимства. Пожилой жрец, как хозяин, мог сейчас встать, приложить правую руку к сердцу, добродушно улыбнуться и сказать: «Гость в дом – счастье в дом! Рады вас видеть за нашим скромным столом. Доставьте нам удовольствие, уважаемые, сядьте и отведайте всего, что нам послал Щедрый и Заботливый Мухугук Трехрогий. Сегодня это шашлык. Самый вкусный, самый хороший, самый питательный продукт. М-м-м… Такой ароматной… Потрясающе!.. Больше нигде такой вкусный шашлык не бывает. Больше нигде такой ароматный шашлык не кушают…» Или что-нибудь другое, в этом же духе… Но старейший, Очень Большая Шишка, не вставал, не прикладывал правую руку к сердцу и не сообщал о том, как он счастлив видеть дорогих гостей. Отрешившись от всего окружающего, Посвященный в тайны Бытия, земной Тверди и Небесных далей, член Высшего Совета Жрецов отдавал должное шашлыку. Кажется, он все-таки посмотрел в сторону наших путешественников, но сумел при этом никого из них не увидеть. Такое дано не каждому. О подобном явлении, в мире, откуда явился Максим, как раз и говорят: «Этот оборзевший чинодрал посетителей в упор не видит». А Мухугук на Максима и компанию глянул. Оно и понятно, Великодушный и Беспощадный все видит, все должен знать… Остальные тоже уставились на гостей. И, судя по тому, сколь неприязненно глядели они на Максима и его спутников, можно было понять, что и в этом мире существует пословица о незваных гостях, и что те, для кикивардов, значительно хуже, чем хаврюги.

– Чего пришли, шаррам!? – ощерился в хищной ухмылке полулысый абрек Прокотий. Двух верхних зубов у него не хватало и это делало его улыбку не только хищной, но и неприятной. – Чего надо? Машшаррам!

Поскольку Прокотий, был не просто хищником, а еще и представителем Совбеза, то когда он щерился, трепетали даже отчаянные и закаленные воины. Ему это нравилось. У него даже вошло в привычку: щериться и грозно смотреть.

«Гости» еще толком не понимали, на кого они нарвались и, соответственно, не знали, что им следовало трепетать и просить пощады. Они, также, не знали, что ответить на прямой вопрос бдительного работника Службы Безопасности. А что они могли ответить?.. «Вообще», как сказал бы немногословный Бригсен. Ничего им здесь не надо. Если бы знали, что кикиварды устроили в «Кривой тоске» свой корпоративчик, обошли бы гадюшник. Пробирались бы по другому оврагу. Уж это точно.

Полулысый Прокотий, и по характеру своему и, соответственно, по профессии, ненавидел драконов, терпеть не мог гномов, и вообще, был уверен, что пора разобраться со всеми, кто не принадлежал к благородному племени кикивардов. А тут – явились!.. Сами пришли. Аж четверо. И молчат… А по хитрым мордам, шаррам, сразу видно, что не верят в Трехрогого и тайные шпионы. Из Алтанийской «Своры»! Там этих поганых умников выращивают, как хрен на грядках. Или из «Мирных племен» архипелага Грюнд. Оттуда тоже, каждый третий, или «мирный шпион», или «мирный еретик». Думают, он их не расколет. Еще как расколет, машшаррам! Они у него хором петь станут… И еще до захода солнца уверуют в могущество Трехрогого Мухугука, Великодушного и Беспощадного… У Прокотия было восемь верных способов, позволяющих развязать еретику язык. Самый простой – молотком по большому пальцу ноги. Сначала на правой. Потом на левой. Еретик становится очень разговорчивым… Все что нужно сообщает: и о друзьях, и о родственниках. Если хорошо попросить, расскажет и о тех, кого не знает.

– Ну?!. Машшаррам! Кто первый?!. – Прокотий вынул из сумки молоток. У опытного агента Совбеза сумочка с необходимыми инструментами всегда при себе. Не знаешь, ведь, когда что может пригодиться. – Кто первый чистосердечно признается, тому бонус: правый глаз вышибать не стану, – обнадежил он «шпионов и еретиков» и опять ощерился: а чего их жалеть… – Только левый. Машшаррам!

«Интересно, почему у него всего два зуба выбили? – удивился Максим. – С такими шуточками, должен бы уже иметь искусственную челюсть».

– А полулысый вовсе не шутил. По делу говорил. И ждал, чтобы жрец одобрил. Серваторий здесь главный и вольничать не стоило. Надоел ему этот Посвященный. Чистоплюй. Все внушает, внушает… Глазами работает. Умник вонючий… Не глазами надо, а руками. Шаррам! Ножом, или молотком… А он всякую нечисть Трехрогому под крыло подсовывает… Когда Посвященный рядом, без его одобрения даже чумазому гному ногу не отчекрыжишь... Смотрел Прокотий на жреца и ждал знака: движения руки, кивка головы, взгляда… Должен же тот понять, что пора делом заняться.

Посвященный неторопливо поедал шашлык. И, судя по тому, с каким удовольствием он это делал, отрываться от приятного занятия, из-за появления каких-то неожиданных бродяг, не считал нужным. Серваторий их и не замечал, словно неприметных букашек. И требовательного взгляда Совбеза, в лице Прокотия, тоже не замечал. Ни знака в ответ, ни кивка, ни малейшего намека… А Хитрейший и Проникающий своим взглядом в будущее Мухугук, изображенный на портрете, что украшал грудь жреца, кривил губы в злорадной, улыбочке… Этот все видел, все знал… Такая улыбочка Трехрогого не предвещала ничего хорошего… Кому предвещала? Конечно – незваным гостям, шаррам! Разрази их гром в ясную погоду! Но это же Трехрогий, Загадочный и Неповторимый, разве его поймешь? От него всякого ожидать можно. Может плохо будет самому полулысому, если станет вольничать. И от Посвященного всего ожидать можно… А хорошо бы начать с дракона. Выдернуть у него из головы дурацкий хохолок, вместе с хорошим куском шкуры. Красит, бродяга свой хохолок, наверно, каждое утро красит. Под модника работает, мохнатая уродина, сразу видно, и шпион, и еретик. Когда заорет от боли – надо будет, двумя руками по ушам его, по ушам. Потом молоточком по носу… Во всем признается, машшаррам! Не такие признавались.

Эмоциональный Эмилий, словно кролик на удава, смотрел на полулысого… Так хорошо все шло, через полдня, они вполне могли оказаться у эльфов и, нате вам, сюрприз: каменный кукиш в коробочке с мятными конфетами. Вместо вежливых, утонченных эльфов, грубые кикиварды: босиком, в черных штанах и с длинными ножами. Какая потрясающая разница! А этот, полулысый, он вообще… Такого непременно следует держать под надзором. Криминальный тип. И как агрессивно смотрит… Такой убить может и не поморщится. Как убежденный и активный пацифист, дракон морально страдал от каждого случая насилия, при котором вынужден был присутствовать. А здесь, – Эмилий это сразу понял, – без насилия не обойдется.

Гномы чувствовали себя более раскованно: им, наконец, представлялась возможность оправдать доверие капитана Уллиффа: доказать, что они не зря носят секиры и, вообще, достойны играть в «Рудокопе». Нарвались на кикивардов… Значит, ожидалась хорошая рубиловка. Конечно, трое против семерых – не самый удачный расклад. Но с ними Максим, поэтому гномы были уверены, что управятся и с семерыми.

Максим уже встречался с кикивардами и тоже понял, что мирно не разойтись… «Ничего себе сюрпризик, что же делать?.. Оглобельку бы сейчас… – прикинул он. – Да где ее возьмешь, подходящую оглобельку? Гномы, хоть они и с секирами, но с кикивардами они не управятся. Придется самому расхлебывать эту кашу. Хотя, кашу, вообще-то, не хлебают… А что хлебают? Дурь хлебают. Большими деревянными ложками. Надо было разведку выслать, с оглядкой идти. Не стояли бы сейчас здесь, остолопами, не нюхали был кикивардовский шашлык. Сам прошлепал, теперь ему и расхлебывать всю эту, по-дурацки сложившуюся, обстановочку. А как ее хлебать без хорошей оглобли?..» Об этом надо было хорошенько подумать, посоображать…

– Поговори с ним, – шепнул Максим дракону. – А вы, ребята, без команды не лезьте, – это уже гномам. – Что-нибудь придумаем.

– О чем поговорить? – с недоумением уставился библиотекарь на Максима.

– О чем-нибудь интересном. Ты же умный и находчивый. Потяни время, мне надо подумать.

Умного и находчивого заклинило. Вообще-то Эмилий не был трусом, но сейчас столько навалилось… И задание их светлости под угрозой, и кикиварды убить могут… И этот ужасный запах. Для убежденного, потомственного, в четвертом поколении, вегетарианца, аромат шашлыка, не аромат, а прямое и гнусное издевательство, злая, отвратительная пытка. Все это, вместе взятое, и выбило дракона из колеи. Он никак не мог сообразить, о чем интересном можно говорить с кикивардами. Не о новинках же литературы… И о футболе им тоже не интересно. Они даже не знают, что такое футбол. А о чем? Дракон смотрел на полулысого круглыми глазами и молчал. Неизвестно, сколько молчал бы, вот так. И непонятно, чем бы это кончилось… Во всяком случае, для дракона, такая игра в молчанку, ничем хорошим, кончиться не могла.

Сами кикиварды выручили. Не полулысый. Полулысому хотелось «разобраться со шпионами» и он ждал разрешения жреца. Выручил кудлатый.

– Ты не бойся, – доброжелательно посоветовал кудлатый дракону. – Рассказывай, кто такой, откуда идешь?

– Я Эмилий Бах, моя мать – композитор, а дедушка был известным барабанщиком – медленно и осторожно, чтобы не сказать ничего лишнего, сообщил дракон. Максим велел тянуть время, он и «потянул»… – Знакомлю друзей с местной природой… – и сообразил: о природе надо рассказать. Природа интересует всех, а кикиварды дети степей… Их она, тем более, должна интересовать. – Сейчас знакомлю с оврагом «Кривая тоска», где в данный момент находитесь и вы. Это одна из ярких, я бы даже сказал, уникальных, достопримечательностей нашего герцогства, – Эмилий уцепился за хорошо накатанную тему и далее повел без напряжения, легко и свободно. – «Кривая тоска» отмечен в справочниках, как самый крупный в герцогстве. Его непременно посещают туристы и любители аномальных природных явлений. Но осенью, в период дождей, овраг становится непроходимы… Вам, конечно, будет интересно узнать, что многие ученые утверждают, будто «Кривая тоска» не просто овраг, а является следствием тектонического разлома, произошедшего сотни тысяч лет тому назад… Такое возможно, вполне возможно… В связи с этим, в будущем, «Кривая тоска»…

О том, что может случиться с «Кривой тоской» в будущем, кикиварды так и не узнали. И, вероятней всего, не узнают никогда, потому что Совет Безопасности в лице Прокотия не выдержал.

– Ты чего, придурок, мелешь, шаррам?! – рявкнул он. – Язык распустил! Тебя спрашивают, чего отираешься в зоне военных действий? А ты нам поешь про свой вонючий овраг. Я тебе язык подрежу! Я тебя научу, как правду говорить! Машшаррам!

– Так я же пацифист! – попытался Эмилий, снять с себя несправедливые подозрения. Даже этот злой, с неприятным взглядом, кикивард, должен сообразить, что пацифист в военные действия вмешиваться не станет. – Я против войн и всякого насилия.

– Слышал, он пацифист, – заинтересовался драконом Хронирос.

– Ну и что? – служба Прокотия пацифистов тоже не жаловала. Скользкие все эти пацифисты, нахальные и всегда лезут не в свое дело. Душить их надо, по одному. Пока они все вместе не собрались.

– Пацифисты хорошие ребята, – не согласился Хронирос. – Безвредные они, и управлять ими очень просто. Что прикажешь, то они послушно делают. А то, что поболтать любят, так от этого быстро отучить можно.

– Никогда еще ни одного живого пацифиста не видел, – сообщил Бруздил. – Попадались несколько раз, но все уже дохлые. У них же такая вера, что если врежешь ему, он сдачи не даст. Пусть расскажет, как они такое терпят.

– Раз терпит, значит, молодец, – оценил Хронирос. – Отдай ты его мне, Прокотий, – предложил он. – И остальную троицу тоже. Все они безвредные.

– Не такие уж и безвредные, – не согласился Прокотий, для совбезовца безвредных не бывает. – Знаю я их. Мне прошлым летом один попался… Я три дня с ним занимался, правую руку чуть себе не покалечил. Знаю ведь, что шпион, а он не признается. Ни слова, только «му-у», да «му-у»… Потом оказалось, что немой попался. А ты говоришь, безвредные.

– Это тебе не повезло, – Хронирос удержался, не улыбнулся. – А так-то они ребята разговорчивые. Я в этом разбираюсь, сам знаешь, у меня работников полно. Ты посмотри на этих, все крепкие, работать могут.

– Ну и что?

– Я их к делу пристрою и от них польза произойдет, а ты их все равно… – в подробности Хронирос вдаваться не стал. – Чего тебе опять руки портить?

– Это для кого польза? – Прокотий осторожно глянул на Посвященного. Тот по-прежнему был увлечен шашлыком, разговора не слышал, гостей не замечал.

– Для всех нас, для кикивардов. Понимаешь, они на нас работать будут, а это хорошо.

Прокотий понял, все понял. Хронирос хочет получить работников для Посвященного, но вслух этого не скажет. А тот делает вид, что ничего не слышит, ничего не знает. Страж безопасности имел право послать Хронироса ко всем нечистым, забрать четверых шпионов и расследовать их преступления. Но, в таком случае, он мог получить врага в лице не только Хронироса, на которого ему было чихать с высокой скалы, а в лице самого Посвященного… Но и отступать не хотелось.

– Брось ты кочевряжиться, – Бруздил доел крупный кусок шашлыка и вытер жирные руки о штаны. – Сегодня тебя просят, завтра ты что-нибудь попросишь… Мы должны помогать друг другу, – он выбрал из миски еще один кусок, темный, с блестками жира, – и всем будет хорошо.

«И Носатый туда же, шаррам, – набычился Прокотий. – Понятно, оба из рук Посвященного кормятся. Дал бы мне Совбез эту троицу дня на два. Они бы у меня спели про все свои дела, машшаррам! Кругам одни враги и еретики, а им польза нужна… шарам! Но если сейчас откажу, навешают на меня какую-нибудь крамолу и сжуют. Гады подколодные, забодай их Справедливый и Беспощадный Мухугук.

– Давай поспорим, – неожиданно предложил Хронирос.

«Ага, спорить предлагает. Значит приехали. Хочет меня купить, – сообразил Прокотий. – Не на того нарвался… Тут ему и облом! Совбез не продается».

– А не о чем нам спорить, – лениво сообщил он.

– Найдется…

«Интересно, в сколько монет меня этот хитрюга оценил? Хочет получить четыре работника. Не меньше десяти монет должен предложить… Я его и пошли, с этими монетами! Ох и пошлю!»

– И зачем? – Прокотий сделал вид, будто не понимает, куда его ведет кудлатый.

– Просто так, для развлечения, – Хронирос дружелюбно улыбнулся. – Скучно здесь… А о чем?.. Да хоть бы об этих гномах. Вон они, какие интересные, в своих шахтерских касках: маленькие и сердитые.

– Чего о гномах? Знаю я таких: коротышки как коротышки. Бывали у меня и такие. На них нажмешь, придуриваться станут, будут выть, что ничего не знают, что только из шахты вылезли. И голоса у них противные. Когда воют. Чего тут спорить?

– Не все ли равно? Ты на них посмотри, оба одеты неправильно: в трусах и шахтерских касках. Камзольчики дурацкие…. Значит, собирались быстро и, по растяпистости своей, что-то забыли. Они же лопоухие. Ставлю сто монет, на то, что эти гномы забыли свои любимые секиры.

Сто монет – это было много. Очень много. Слишком много. Прокотий как-то сразу остыл. Столько и за год не получал он, в своей службе. А что у него просят?.. Чтобы отдал этих четырех бродяг. Так они Безопасности, если по делу говорить, вовсе и не нужны. Можно, конечно, и отдать. Главное не в этом. Главное – Посвященный хочет его перекупить. Значит нужен. Очень нужен. Сто монет просто, за так, не отдают… Так и он не просто «совбезовец». Кое-что может подсказать руководству, кое-что и сам решает. Чего ж тут… Можно преданно служить Совету Безопасности и Посвященному помочь. Главное – нерушимо выполнять заветы Мухугука, Мудрого и Беспощадного.

– Не может такого быть... Рудокоп он, или кузнец, гном далеко от дома без секиры не уйдет, – принял Прокотий игру и решил проверить, насколько он нужен Посвященному. Просто так проверить, для интереса. – Ставлю полтораста монет! – Вот так. Прокотий тоже не безусый малец, и знает себе цену.

– Полтораста? А не многовато ли будет? – покачал головой Хронирос, но посмотрел не на Прокотия, а на Посвященного. Но жрец по-прежнему, никакого внимания на их разговор не обращал. Серваторий любил хороший шашлык.

– Не многовато ли будет? – повторил Хронирос, глядя, теперь уже, на совбезовца.

Прокотий и сам уж понял, что «многовато». Зарвался. А отступать некуда. Пожал плечами: «Твое, мол, дело. Хочешь – спорь, не хочешь – не спорь». Но приуныл: сто монет – слишком много, чтобы ими разбрасываться.

– А если проиграешь? – спросил Хронирос. – Чем платить станешь?

Прокотий и на это ничего не ответил. Но держался. Повел рукой по карману: не работнику Совбеза такой вопрос задавать.

– Хватит жаться, – вмешался Бруздил. – Не жмотничай, Хрон. Знаю я тебя, ты все равно в наваре будешь.

– В наваре… Навар тоже всякий бывает, – Хронирос опять посмотрел на Серватория, но Посвященный упорно не замечал, ни его, ни Прокотия, ни «гостей». – Ладно, – согласился Хронирос. – Чего уж тут, спор дело благородное. Можно проиграть, а можно и выиграть. Только Мудрейший и Всесильный Мухугук знает, чем кончится. Рискну… Ставлю сто пятьдесят за то, что гномы эти пришли сюда без секир.

– Значит, играем! На кону сто пятьдесят! – Прокотий чуть не задохнулся, от такой невероятной для себя ставки. Не верилось, что может враз отхватить столько. Про Хронироса говорят, что он любого мудреца вокруг пальца обведет… И тревожные мысли: – А что, если проиграю?! За всю жизнь не расплатиться. Это же в вечную кабалу, к Хрониросу и Серваторию, они же из меня веревки вить смогут… Но теперь все. Сказал, и обратного хода нет… – А спина стала мокрой от волнения.

– Вот и хорошо, – Хронирос был совершенно спокоен, знал что делает. – Эй, парни, – окликнул он гномов, – если секиры у вас с собой, вы их не прячьте, покажите. И не бойтесь, нам только посмотреть.