Текст книги "Надо помочь Ральфу (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Атаман непременно сообразил бы причину своей неудачи и постарался, далее, действовать более успешно, но не успел, потому что действовать начал Максим. Он принял позу возмущенного страуса, защищающего своих страусят, от кровожадной гиены, широко развел руки (будто это крылья), повернулся на левой ноге, а правой ногой влепил Гвидлию Умному оплеуху. По мозамбикски это называлось не оплеуха, а как-то иначе, но Максим не мог вспомнить. А влепил без всякой злобы. Просто, в целях самозащиты, и чтобы утвердиться. Дать этому атаману кодьяр понять, что не на тех нарвался.

Если бы галиму врезал ногой кто-то из страусов, отлично освоивших этот, жизненно необходимый им прием, Гвидлий, наверняка, вообще, отдал бы концы. У страуса, можно сказать, не лапы, а настоящие твердые копыта. А у Максима на ногах кеды. Обычные мягкие кеды, даже порядочного каблука на них нет. Да Максим и не хотел бить сильно, но видно, немного не рассчитал. Галим даже не ойкнул, и удивиться, или рассердиться, не успел: бессмысленно вытаращил глазища и рухнул. Коллективный портрет на его халате принял еще более абстрактный вид. Хотя, возможно, это был не коллективный портрет, а фантастический пейзаж. Что-нибудь типа: «Восход чужого солнца на бесконечно далекой планете».

Рухнувший галим – это было столь неожиданно, что все, на какое-то время, замерло. Эмилий ожидал нечто подобное и облегченно вздохнул. Как принципиальный пацифист, он относился к подобным оплеухам отрицательно, но как Уполномоченный Посол их светлости герцога Ральфа, в данном конкретном случае, оплеуху, уложившую агрессора, полностью одобрил. Гномы явно обрадовались, а кодьяры растерялись. Но, надо отдать им должное, быстро оценили обстановку и сообразили, как следует поступить. Причем действовали достаточно энергично и слаженно, будто у них регулярно проходили отрядные учения и тренировки на тему: как следует поступать в ситуации, когда бьют галима.

– Круши их, брахата! Фугу! Фугу! – заорал один из кодьяр. Судя по тому, как быстро он отреагировал, вполне возможно, что он числился в отряде заместителем атамана по воспитательной работе (что-то вроде замполита), и должен был лично, своим примером, вести за собой массы. – За мной! – Он поднял дубину и бросился к Максиму.

– Фугу! Фугу, брахатата! – подхватили остальные кодьяры. А двое активистов последовали за замполитом. Один из них тут же пристроился к начальству, а второй, очень крупный, напоминающий своими размерами двухстворчатый дубовый шкаф, топал несколько приотстав.

Семь остальных кодьяр возмущенно орали, выражали единодушное негодование, по поводу затрещины, что досталась галиму, но остались на месте, стеречь гномов. Понимали, что замполит с активом, в три дубины, быстро уговорят непокорного. А дракон… Что дракон? Тот вообще ботаник и пацифист. Хотя, по сердитым лицам кодьяр, можно было понять, что теперь и пацифист схватит, и ему достанется на лукошко горьких ягодок. Чтобы знал с кем водить компанию, а с кем ее водить не следует.

Если бы не Максим, пацифист точно схватил бы. Да и Максиму, если бы он стоял и ждал, пока его дубинками станут охаживать, тоже досталось бы не слабо. Но Максим не намеревался, ни стоять, ни терпеть. Хотя драться с кодьярами ему, по-прежнему, не хотелось.

Максим в два шага оказался возле галима, который от оплеухи опомниться еще не успел и поэтому задумчиво лежал на травке, пытаясь сообразить, что это сейчас с ним такое неожиданное и неприятное произошло, и почему это произошло. Максим подхватил амбала за ногу и за плечо, поднял и бросил навстречу набегающим: замполиту и не отстающему от него активисту. Ни в герцогстве, ни у кочевников, это не было принято: бросаться галимами, или какими-нибудь другими личностями, но остановить грозно размахивающих дубинами и агрессивно настроенных противников надо было непременно. А под рукой у Максима только Гвидлий и оказался. Да и времени не было, чтобы задумываться над тем, не пострадает ли живописный пейзаж, на халате галима, или искать что-то другое. Просто ничего лучшего Максим придумать в этот момент не смог. А галим был увесистым, килограммов под сотню, наверняка. Эффект получился достаточно убедительным. Замполит и активист приближались быстро и целеустремленно: они хотели выручить Гвидлия, и отомстить за него. Максим тоже бросил галима довольно резко. Встречные скорости, как известно, не складываются. Это в нашем мире, где процветают различные науки. А в параллельном мире, с науками было слабовато и встречные скорости основательно друг друга дополнили. Набегающих кодьяр как бревном приложило. Но только двух. Они и рухнули, ни один и пискнуть не успел. А «шкаф» несколько отставал и его галимским центнером не зацепило.

Когда пали замполит и сопровождающий его шустряк, этот активист не оторопел, не решил, что надо поворачивать, и убегать от чудовища, бросающегося галимами. И были у него, для этого, достаточно серьезные основания. Он и сам мог служить образцом для устрашения. Росточком, пожалуй, не на много выше Максима, зато шириной, как уже было сказано – двухстворчатый дубовый шкаф. И этот широченный шкаф, на массивных ногах-тумбах, неумолимо надвигался на Максима угрожая раздавить парня. Да еще и здоровенной дубиной размахивал.

Максим с благодарностью вспомнил занудливого дона Педро Педровича и зал, где они изучали искусство самообороны мозамбикских охотников за зебрами. Он пригнулся и принял позу рассерженного самца антилопы гну, защищающего свое стадо. Подождал, когда противник приблизиться на подходящую дистанцию, затем подпрыгнул и ударил передними копытами, (за отсутствием копыт – пятками ног) в грудь, набегающему «шкафу-хищнику», агрессивно размахивающему дубиной. Конечно, Максиму, в этом упражнении, было весьма далеко до настоящего, хорошо освоившего этот классический прием, самца гну. За такой неквалифицированный удар, дон Педро Педрович заставил бы липового антилопа принять стойку хромой черепахи и проковылять не меньше десятка кругов вокруг площадки для тренировок.

Пятками в грудь, набегающему на него активисту, Максим, естественно, не попал. Но это, может быть, оказалось и к лучшему. Потому что угодил он «двустворчатому шкафу» в солнечное сплетение. И этим неграмотным, дилетантским ударом полностью сокрушил врага. Ведь опять «встречные скорости» и никакой подушки безопасности. Ноги-тумбы у «шкафа» подкосились, он сложился вдвое (оказалось, что такое явление в природе вполне может произойти), и рухнул, невдалеке от своих боевых товарищей.

Такая вот сложилась обстановочка. Гвидлий Умный, и трое самых активных, которые попытались напасть на Максима, лежали, и в ближайшее время были не в состоянии проявить свои воинские доблести. Их товарищи от подобного неожиданного поворота событий впали в ступор: растерялись и застыли, выпучив глаза. А Эмилий действиями Максима был вполне удовлетворен и пришел в уверенность, что их встреча с агрессивными кочевниками закончится благополучно. Максим неторопливо и внимательно разглядывал остальных кодьяр: прикинул, что если контакт с галимом и теперь не состоится, то от его подчиненных, вполне можно будет узнать, что делается в стане мятежного Шкварца.

Первыми очухались гномы.

– Оле! Оле! Оле! – заорал Гарнет Меткий и поднял блестящую секиру. – Мак-сим! Мак-сим! Бей по воротам!

– Мак-сим! Мак-сим! – поддержал его юниор, и тоже помахал секирой. – Оле! Оле! Оле! «Рудокоп» победит!

Окружающие гномов кодьяры не поняли, о чем орут гномы. И не удивительно. Они не были болельщиками. Они, вообще, ничего не знали о футболе и, конечно же, не могли знать о том, что именно Максим научил жителей Гезерского герцогства этой замечательной игре и поэтому пользовался у населения всеобщей любовью и авторитетом. Такими, вот, они были темными и далекими даже от средневековой культуры, эти пришлые кочевники, со своим родоплеменным устройством и жизнью по понятиям. Но из ступора стали постепенно выходить.

– Что делать будем, брахата? – спросил один.

Конечно, надо было, прежде всего, выручить атамана. Галимов не бросают. Потом захомутать этих двух «пацифистов», врезать им, как следует и гнать бегом, вместе с гномами, к Шкварцебрандусу. А как их хомутать?! Четверо хомутателей уже лежат. Среди них сам галим, и замполит. Да и упрямые гномы, что размахивают блестящими секирами, тоже не подарочек.

– Надо делать ноги, брахатату… – нашел выход из сложного положения второй кодьяр, недостаточно сознательный, а может быть, просто наиболее сообразительный и предусмотрительный.

– Но Гвидлий? Надо галима выручать, – не согласился с ним третий. Этот был морально устойчивым.

– Зверюга нам попался, брахата! – здраво оценил обстановку четвертый (реалист). – Злой, как кудлатый скрейг! Брахатата! Всех завалит… Нельзя же так, галимом бросается, – пожаловался он.

А чего жаловаться? И, главное, кому жаловаться?! Сами и нарвались. Вот и получили подарочек. Теперь им ясно, что Зверюга попался. И вообще – брахатата-брахата, кажется, вся телега рассыпается! Четверых уже завалил и остальных завалить может. Играючи. Никого не боится. Прыгает и ногами дерется, как ошалевший жеребец, без всяких правил. Вообще-то, и сами кодьяры в драках никаких особых правил не придерживались. Но не прыгают же, и ногами под дых не бьют. И уж швыряться галимом никому в голову не приходило. До такого ни один кодьяр еще и не додумался. А о том, что Зверюга потом с ними сделать может, даже подумать не хотелось. Да и, вообще, кодьярам просто не нравилось, если их били. За это даже кочевников не осудишь. Такое никому не нравится. Брахатата-брахата!

– Надо выручать галима? – опять встрял третий, морально устойчивый. Он был убежденным патриотом клана, патриотом отряда и вообще патриотом.

– Как его выручишь? – вмешался четвертый, который, к этому времени, тоже вышел из ступора. – Этот всех положит. Брахата! Не-е-е, лезть на него нельзя. Надо двигать к Шкварцебрандусу и все рассказать. Волшебник может даже такого Зверюга в пыль развеять или превратить в старую жабу. Он и галима выручит.

– Нам уходить отсюда без галима нельзя, – напомнил пятый. Возможно, он был в этом отряде самым разумным. – На нас все плевать станут, – с тоской в голосе напомнил он. – Брахатата!

Был у кодьяр такой варварский обычай. Кочевники, они не имели, ни своего государства, ни законов, ни уголовного кодекса. Шебуршились, не торопясь, где-то в районе Понятий, на уровне родоплеменного общества. Жили, как могли, в основном, как уже было сказано, по Понятиям. А преступность, естественно, имелась, и с ней приходилось бороться. Потому что, как известно, рост преступности сдерживать можно только неотвратимостью наказания. И это на уровне всех цивилизаций, без исключения. А как накажешь нарушителя, если специальных правоохранительных органов нет, КПЗ нет, и тюрем нет. Нет исправительных лагерей, колоний-поселений и даже пресловутой «химии». Какая может быть «химия» при первобытных общинах? Там даже такой науки не существовало. Пытались сечь преступников розгами, не помогало. Начали бить толстыми палками – тоже никакого толка. Тогда умудренные жизненным опытам аксакалы и предложили: ввести в Понятия такое наказание, как «Интенсивное и презрительное оплевывание нарушителя». Нашлись, конечно, противники, которые возражали: «Оплевывание приводит, мол, к моральному унижению, а это нарушает свободу личности и не толерантно, по отношению к преступникам, которые тоже равноправные граждане и должны пользоваться всеми правами». Но если слушать профессиональных борцов за свободу личности и упорных защитников равноправия, то авторитетные аксакалы, ни одного Понятия утвердить не смогут. А с преступностью бороться как-то надо было, надоели всем бессовестные нарушители. Так что «Понятие об Оплевывании» ввели, можно сказать, «со второго чтения». Теперь все происходило приблизительно так. Утром просыпается правонарушитель, выходит из своей кибитки, чтобы подышать свежим воздухом, или вылезает из-под телеги, под которой ему пришлось ночевать, или, скажем, в хорошем настроении возвращается из гостей, где неплохо провел время… И первый же встречный, вне зависимости от того, родственник он, какое-нибудь местное начальство, совершенно посторонний, незнакомый человек, или, даже «крыша» этого кодьяра, непременно должен на преступника плюнуть. Это понятие идет на уровне долга. Второй встречный делает то же самое. И так весь день. Каждый, кто встречался с преступником, каждый раз. Такой способ публичного оплевывания оказался для кочевников, весьма действенным. Правонарушения у кодьяр стали очень редкими. Даже правозащитники стали вести себя намного тише…

– Побьет нас Зверюга, брахата… – с достаточной грустью сообщил пятый.

– Если бросим галима, нас всех, брахатата, безжалостно оплюют, – по тоскливому тону шестого, чувствовалось, что ему очень не хотелось быть субъектом оплевывания.

Седьмой ничего не сказал, седьмой все еще пребывал в ступоре. А у шестерых, которые высказались, мнения разошлись. Они еще порассуждали бы, поспорили бы. Потому что, с одной стороны, и верно, на Зверюгу нарвались и он всех, без разбора, запросто, метелит. И ноги у него – как копыта: раз врежет, и кранты… Но, с другой стороны, галима бросать нельзя. Вот и решай, как быть? Выбирай, вольный кодьяр, что тебе больше нравится… Или, наоборот, не нравится. А выбрать трудно. Так что, непременно спорили бы и дальше. Но вмешался Максим.

– Ну?!! – рявкнул он.

От этого грозного и неопределенного: «Ну?!!» (кодьяры не поняли, чего, свирепый как скрейг, Зверюга от них хочет) и от того, что на земле уже лежали четверо, во главе с руководством (с самим галимом и замполитом), кодьяры опять чуть не впали в ступор. Едва удержались.

– Дубины на землю! Оттолкнули оружие ногой… Всем сесть, и руки за голову! – отдал Максим команду, хорошо известную ему по телевизионным детективчикам, но непривычную для кодьяр, которые находились еще на уровне кочевого скотоводства, ни одного детектива не видели, да и, вообще, не знали, что такое телевидение. – Не поняли!? Последний раз советую, для вашей же безопасности: всем сесть, оружие на землю, руки за голову!

Кодьяры глядели на Максима зло и растерянно, но совет поняли и приняли: бросили, оттолкнули, сели, и руки за голову…

А гномы, тем временем, подхватили свои «сидора», и вышли из окружения, продолжая грозно сверкать сталью секир и радостно орать: «Оле! Оле! Оле!» «Мак-сим! Мак-сим!» И, конечно, «Рудокоп чемпион!» Это тоже отрицательно влияло на значительно потрепанную психику кодьяр.

* * *

Гвидлий первым получил, первым и очухался. Подниматься не стал. У кодьяр абы кого галимом не назначают. А сородичи еще и нарекли его «Умным». Несомненно, у них было основание сделать это. Гвидлий осторожно прикоснулся пальцами к левой щеке, затем вынул изо рта совершенно здоровый зуб, внимательно осмотрел его и положил в карман халата. Сплюнул и снова стал ощупывать щеку. Щека стала красной, потеряла свою обычную форму и значительно увеличилась в размере, будто галим держал за ней крупную конфету. Сейчас она, и формой, и цветом, напоминала одну из ярких загогулин, на живописном халате. А сам халат, как образец достижений мастеров местного творчества, по линии абстрактного искусства, нисколько не пострадал. Но Максим все еще не мог сообразить: пейзаж это, натюрморт, или, возможно, какая-то батальная сцена из бурной жизни кочевников?

Замполит и активист, которых Максим снес увесистым галимом, тоже зашевелились. А Замполит даже и к дубине потянулся. Не лежалось ему, энергичному. Видно, опять намеревался, личным примером, вдохновить коллектив на дальнейшие подвиги.

– Ты чего?! – спросил у него Максим. Шустрый Замполит намек понял, оставил дубину в покое, встать более не пытался и, вообще, не шебуршился. Активист, лежавший рядом, разумно последовал примеру старшего товарища.

Агрессивный «Двустворчатый шкаф», который получил, все что положено, в солнечное сплетение, успокоено лежал, сложившись почти вдвое и подтянув ножища-тумбы. Встать он еще не мог, или, что было для него достаточно разумно, понял, что делать этого пока не следует.

Максим подошел к галиму.

– Вставай Гвидлий Умный, – с достаточной долей уважения к поверженному противнику, предложил он. Были у Максима, на счет галима, кое-какие планы. – Жаль, что у нас с тобой так нехорошо получилось. Но сам виноват: не следовало дубиной махать у меня перед носом. Дубина у тебя внушительная и у меня условный рефлекс сработал: я, значит, тебе, не раздумывая, автоматом, и врезал… Ну что, будем мириться? Два разумных человека всегда могут договориться.

Галим пощупал языкам место, где совсем недавно находился совершенно здоровый зуб, посмотрел на любимую дубину, которая бесхозно валялась невдалеке, затем, без всякого сожаления, глянул на троицу своих поверженных воинов: Замполита и двух шустрых активистов. Он ничего не знал об условных рефлексах и автоматах (науки своим осеняющим крылом еще не коснулись мозговых извилин кочевников-кодьяр), но понял самое главное: человек, по имени Максим – не пацифист. И этот Максим, обладатель хитрого рефлекса и грозного автомата, предлагал мировую. Гвидлий Умный реально оценил расстановку сил и решил, что надо соглашаться. На его месте, любой другой кодьяр, даже не будучи столь умным, как Гвидлий, поступил бы точно так же.

Галим легко поднялся и, вроде бы, даже попытался улыбнуться. Напрасно он это сделал. Из-за быстро распухшей левой щеки, лицо атамана так скосоротило, что его бы, в этот момент, даже самые ближние родственники не узнали. Но, несмотря на это, достоинства своего галимского Гвидлий не потерял.

– Раз такое дело, потолкуем, – произнес он неторопливо, и солидно. Будто это он, Гвидлий Умный, решил поговорить с Максимом, поскольку тот, как оказалось, вовсе не пацифист и, вообще, ошибочка вышла. И сразу же сделал важный шаг к примирению. – А знаешь что, возьми ты у меня этих шебутных гномов. Мы идем, понимаешь, никого не трогаем, разглядываем окрестную природу, а тут эти гномы навстречу: секирами машут, кричат что-то непонятное. Ну, думаю, непорядок, брахатата. Может быть, заболели, их лечить надо, а у нас – никаких лекарств. Решил отвести их к волшебнику, пусть поможет. А он не хотят. Брахата! – Вот такое придумал галим. Наивненько, но учитывая Средние века и уровень, на котором в те времена врали, вполне проходило. – Если они тебе нужны – бери, вместе с секирами! И никакими козлятами платить не надо. Для хорошего человека и парочки гномов не жалко, – уважительно пошутил Гвидлий.

Так что дело сдвинулось, и как раз в ту сторону, куда Максиму и хотелось.

– Мне сейчас, как раз, два гнома и нужны, – поддержал он шутку. – Так нужны, что я бы тебе за них и пяток козлят, не торгуясь, отстегнул. Так у меня сейчас, как раз, ни одного козленка с собой нет, ни рогатого, ни безрогого, – доверительно сообщил Максим. – Но ты не тушуйся, будет время – расплачусь.

«Расплачусь» – такое Гвидлию понравилось. Теперь он проявил инициативу:

– О чем толковать будем?

– О том, что касается только тебя и меня. И не хотелось бы иметь здесь лишние уши, – намекнул на важность разговора и подмигнул галиму Максим.

– Лишние уши – всегда лишние, брахатата, их отрезать надо, – согласился Гвидлий, чем еще раз подтвердил, что он в отряде не только самый главный, но и самый умный.

– Отрезать уши пока не будем. Пусть твои отважные воины уйдут к той роще, – Максим указал рукой, на видневшуюся невдалеке купу деревьев, – и там ждут. А мы потолкуем.

– Они нарушили закон, – неожиданно вылез со своим принципиальным мнением библиотекарь, и поставил под угрозу намеченный Максимом хитрый план разговора с галимом. – Мы не имеем права их отпустить. Нарушителей следует задержать и отконвоировать в резиденцию их светлости герцога Ральфа. Там судья определят им меру наказания.

Следовало осторожненько уговорить дракона, который ничего не знал о плане Максима. Но не при кодьярах же это делать.

– Галим, одну минуту, нам с Эмилием надо уточнить одну небольшую проблемку. – Не ожидая ответа, Максим подхватил дракона под лапку и повел его подальше от всех остальных.

Эмилий, естественно, не сообразил, в чем дело, с удивлением уставился на друга, но послушно пошел.

– Кодьяры, конечно, нарушили… – Максим говорил негромко, чтобы кочевники не услышали. – Мы имеем полное право задержать их, и отконвоировать к судьям. Но стоит ли нам сейчас заниматься столь незначительным делом?

– Ты предлагаешь их отпустить? – удивился дракон несколько громче, чем следовало при этом приватном разговоре. – Но, в таком случае, они избегнуть заслуженного наказания!

– Ты потише, – попросил его Максим.

Но библиотекаря зациклило. Он, в эти минуты, ни о чем, кроме Закона, соображать не мог.

– Если личности, совершившие преступление, не понесут наказания, они уверуют в свою безнаказанность и снова станут нарушать, – не слушая Максима, упорно нес свое, дракон.

Надо было его как-то урезонить и побыстрей.

– Ты совершенно прав, мой мудрый и законопослушный друг, сказал бы, выслушав тебя, Повелитель Петухов, – похвалил Эмилия Максим. – Но это теория. А что касается практики, то мне очень нужно отпустить этих кодьяр… Это в наших интересах. И мне некогда сейчас тебе об этом подробно рассказывать.

Эмилий задумался. Максиму зачем-то нужно отпустить кодьяр… А по Закону их следует наказать. Он опять оказался в сложном положении, ему снова приходится выбирать. Причем, если считать один из поступков правильным, то второй, тем самым, становился совершенно неправильным. Задача для дракона, который, в принципе, против совершения неправильных поступков, неразрешимая.

– Э-э-э… – протянул он. – И еще раз: – э-э-э-э… Видишь ли, здесь, вначале, следует поразмышлять и взвесить все сопутствующие обстоятельства… Подобную проблему вот так, мгновенно, решать не следует…

Время шло, галим ждал, и надо было ковать железо, пока оно горячо. Следовало быстро угомонить библиотекаря, чтобы он не помешал.

– Да ты что?! – Максим осуждающе уставился на дракона. – Ты забыл, что нам приказал их светлость герцог Ральф?! Ты хочешь нарушить его повеление, из-за этих несчастных кодьяр?!

Такое до Эмилия дошло сразу.

– О-о-й, – простонал он. – Ой-ой… Совершенно забыл… Ведь нарушен Закон… Но я забыл самое главное и нет мне прощения, – дракон ударил себя кулачком в грудь. – Нам надо бросить все, и выполнить повеление их светлости. Но кодьяры, эти нарушили Закона, останутся безнаказанными, – уныло прошептал он.

Ничего страшного, – постарался успокоить дракона Максим. – Главное для нас сейчас – выполнить поручение их светлости герцога Ральфа. А что касается кодьяр, которые нарушают Закон… Если их сейчас не накажут, то они, сам понимаешь, и дальше станут нарушать. Так ведь?

– Именно так, – подтвердил Эмилий. – Безнаказанность ведет к последующим нарушениям. И саму эту тенденцию, к нарушению установленных порядков, непременно следует пресекать. Никаких сомнений. У нас, в фундаментальной библиотеке, имеется достаточно богатая подборка литературы по этому вопросу. Когда мы вернемся, сумеешь ознакомиться.

– С удовольствием ознакомлюсь, – не медля, солгал Максим. – Но вернемся к нашим нарушителям. Я – о хорошо известных тебе тенденциях. Поскольку эти кодьяры находятся в зоне действия определенных Законов и станут нарушать их далее, то нарушителей непременно задержат и, в конечном итоге, накажут. Так ведь?

– Так, – подтвердил Эмилий.

– Значит, наказания они не избегут. Закон восторжествует. А это самое главное.

– Ты рассудил очень мудро, сумел заглянуть в самую глубину сущности, – оценил библиотекарь. – Такой подход к проблеме преступления и наказания может стать прецедентным. Максим, высказанный тобой тезис, о неизбежности наказания во времени и пространстве, может обогатить мировую правоохранительную систему и позволит судьям работать еще более избирательно. Когда мы вернемся, тебе непременно следует выступить перед лучшими представителями нашей судейской системы, а я впишу твои мысли в анналы, чтобы с ними мог ознакомиться каждый гражданин.

Эмилий еще долго мог бы рассуждать о судебной системе и прогрессивных новациях, которые ждут ее в будущем, но Максим прервал его.

– Значит, решили, – вернул он библиотекаря к проблеме сиюминутной. – Отпускаем кодьяр. Сейчас некогда рассказывать тебе, но учти, это очень важно для всего герцогства. Ты вначале повозражай, поопирайся на Закон, или еще на что-нибудь, напусти им пыли в глаза. Но особо не затягивай. В конечном итоге согласись, что кодьяр следует отпустить и отойди в сторонку, гномов прихвати с собой. Мне надо поговорить с Гвидлием, один на один. Постараюсь уговорить его перейти на нашу сторону.

– Его, на нашу сторону?! Бандита и грабителя! Это невозможно! – хохолок на голове дракона вздыбился, а губы растянулись в гримасе, будто ему, убежденному вегетарианцу, предложили съесть лягушку, только что выскочившую из грязной лужи. – Гвидлий – грабитель по своей природе, по своему существу, он активный нарушитель всех существующих Законов. Мы не можем ему доверять.

– А попробовать надо. Я очень тебя прошу! Это временное соглашение. Если получиться – выиграет их светлость герцог Ральф, – привел несокрушимый аргумент Максим. – Пойдем, нам нельзя тянуть.

– Пойдем, – с безнадежной тоской в голосе согласился дракон. Он не мог больше возражать, поскольку, всегда и везде, должен был защищать интересы их светлости.

* * *

– Гвидлий Умный, можем мы сделать так, чтобы твои доблестные воины направились сейчас к роще и ждали тебя там? – поинтересовался Максим. – Мы с тобой побеседуем, затем разойдемся с миром и, надеюсь, к всеобщей выгоде.

Поговорить о чем-то выгодном… От такого галим отказаться не мог.

– Они уйдут, – кивнул он Максиму. Затем повернулся к своим доблестным воинам, которые выглядели в это время не так уж и доблестно: – Идите и ждите!

До кодьяр не сразу дошло, что их отпускают. Инициативу проявил Замполит. Ох, эти Замполиты! Как они вдохновляющее действуют на коллектив. До чего трудно было бы галимам, и не только галимам, но и всем другим руководителям, если бы не постоянная кропотливая работа Замполитов, по воспитанию коллектива, а иногда, даже, и их личный пример. Замполит Гвидлия быстро встал, окликнул лежащего рядом активиста (тот резво вскочил) и хорошим пинком поднял «двустворчатый шкаф» (этот поднялся нехотя).

– За мной, брахатата! – бодро отдал команду Замполит. И, увлекая других членов отряда, двинулся в указанном галимом направлении.

С опаской поглядывая на Максима, и на ехидно улыбающихся гномов, кодьяры стали медленно удаляться.

– Бегом, – подсказал Максим. Не хотелось ему здесь задерживаться надолго. – И ждите там галима.

На кодьяр его указание не подействовало. Кем он был для них таким, чтобы еще и приказывать!? Ну – Зверюга, ну – отчаянно лягается ногами… Но у кодьяр была и собственная гордость. Когда они с дубинами, да всем отрядом, они любого могли поучить. Так что уходили медленно, недоверчиво косились на Максима, нехотя покидали галима.

– Я кому говорю?! – рявкнул Максим.

Получилось убедительно. Окрик Зверюги сработал безотказно! Кодьяры сорвались, как будто в них, из стартовых пистолетов выпалили, залпом, а победителя ждет медаль или, даже именной кубок из драгметалла. Забег получился стремительным и дружным. К роще спринтеры успели почти одновременно, хоть фотофиниш включай. И все-таки первым, пусть всего на полшага, оказался Замполит. Вот что значит, постоянное стремление воспитывать личным примером. Оно придает коллективу силу и ведет к различным достижениям. Последним добрался «двухстворчатый шкаф». Он, вообще-то, тоже был активистом, но габариты не для спринта. А «Шкаф» еще не пришел в норму, и дистанция далась ему с трудом.

* * *

– Теперь давай поговорим, – предложил Максим предводителю кодьяр. Он решил, что вначале, следует немного поприжать Гвидлия, а потом мягко сократить нажим, и перейти к переговорам по существу. – Чего это ты, галим, таким нехорошим делом занимаешься, хватаешь мирных путников в заложники? Меня и Эмилия тоже хотел обидеть.

– Статья четырнадцатая, параграфы второй и четвертый, – напомнил Эмилий. – При отсутствии смягчающих обстоятельств – до четырех лет, без права досрочного освобождения, – с удовольствием добавил он и даже, вроде бы, улыбнулся, как будто выдал приятную для предводителей кодьяр новость.

Гвидлий новость принял невозмутимо.

– Можешь свою четырнадцатую статью вместе со всеми ее параграфами разжевать, проглотить и запить морковным соком, брахатата, – никакого уважения к дракону-пацифисту галим не чувствовал. – Мы, кодьяры, ничего не нарушили. Это у Шкварцебрандуса с твоим герцогом конфликт. Ну, и пусть они бодаются. Нас волшебник нанял, чтобы мы задерживали нарушителей на принадлежащих ему территориях, и платит по козленку за голову. Выполняем контракт. Все законно.

– Но эти территории не принадлежат Шкварцу, он пытается захватить земли, принадлежащие герцогу Ральфу. А это прямое нарушение Закона, – напомнил Максим.

– Нам это все до факела, брахатата, – Гвидлий усмехнулся. – Пусть наш Шкварцебрандус с вашим Ральфом разбираются: что законно, а что не законно. Может Шкварцебрандус и преступник, а мы здесь причем? Мы наемные работники, нам работодатель платит, и указывает, что мы должны сделать. А мы, сегодня пасем, завтра стрижем, послезавтра еще над чем-нибудь корячимся: выполняем указания хозяина.

Максим не чувствовал себя уверенно в этой казуистике, он посмотрел на Эмилия, взглядом предложил библиотекарю закругляться.

– Видишь ли, Гвидлий Умный… – Эмилий пригладил хохолок, что торчал над правым ухом. – Тут такое дело… Действительно, вначале следует дать определение… У нас ведь во всех государствах придерживаются демократических мировозрений. Наши диктаторы правят от имени народа и закладывают в основу своих диктатур принцип, что главное – это воля народа. Только Закон, принятый народом, может определить степень нарушения. Но Законы, пока еще, не совсем совершенны. Действительно, существует точка зрения, что основная вина ложиться на того, кто дает приказ. А исполнитель ответственности нести не может. Он вынужден исполнять… Хотя, с другой стороны, существует еще и такое понятие, как персональная ответственность действующего субъекта. Но в какой мере? И всегда ли она применима? Вопрос сложный. У нас, в герцогстве он активно дискутируется. Но, к единому мнению пока не пришли, и прийти к нему трудно.

– Получается, что кодьяры не нарушили Закон! – постарался Максим помочь дракону.