Текст книги "Надо помочь Ральфу (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Но если мы пойдем скрытно, оврагами и балками, – не хотелось Максиму брать с собой еще и оружие, – зачем оно нам?

– А если Шкварцебрандус как раз и приказал хаврюгами присматривать за оврагами и балками? – задал Эмилий вполне резонный вопрос.

– Тогда зачем нам пробираться оврагами и балками? Можно идти по нормальной дороге, а еще лучше – ехать.

– На хорошей дороге, мы хаврюг повстречаем непременно. А в овраги и балки, несмотря на приказ Шкварцебрандуса, хаврюги вряд ли полезут. Они, по сути своей, чрезвычайно ленивы. Ни один хаврюга не сдвинется с места, если есть возможность полежать или посидеть. Вероятной всего, они устроятся где-нибудь в тени, под развесистыми деревьями, и станут ждать беззащитных путников.

– В таком случае, зачем нам оружие?

– Ну, Максим, существует ведь теория вероятности, и нам не следует игнорировать ее постулаты.

– Теория вероятности?.. – Максим и сам-то, мягко говоря, не был с этой теорией «на ты». Слышал о ней, конечно, но вникнуть не пытался. Ни к чему это. А уж того, что дракон в параллельном мире, будет на нее ссылаться, ни в коей мере, ожидать не мог.

– Естественно. Существует вероятность, что какой-нибудь отряд, чрезвычайно ленивых хаврюг, спрячется в какой-нибудь балке. А мы, как раз, по ней и пойдем. Вот тебе и незапланированная встреча.

– Такое, конечно, может случиться… – Максим понял, что глубина познаний Эмилия в вышеназванной теории не превышает его познания. Но с доводом вынужден был согласиться. – И ты опасаешься, что я, без оружия, с ними не управлюсь?

– Это ведь, в зависимости от того, какое количество хаврюг будет в отряде, – Эмилий знал, насколько силен Максим, и все же чувствовал бы себя более спокойно, если его спутник имел бы оружие. – Хаврюги, как правило, вооружаются тяжелыми дубинами. Я могу попросить для тебя, у оружейника, хорошую шпагу. Или алебарду. Алебарду – даже лучше.

– Ваши шпаги, Эмилий, хороши для парада, а не для драки. Если хаврюг будет много, то мне не шпага нужна, и не алебарда. Насколько я понимаю, при встрече с твоими хаврюгами потребуется хорошая оглобелька.

– Да, конечно, оглобелька лучше – Эмилий был свидетелем того, как Максим, в сражении, на подступах к замку барона Брамина-Стародубского, крушил оглоблей воинственных кикивардов. – Но с оглоблей очень неудобно путешествовать…

– Значит, обойдемся без оглобли, – решил Максим.

– Просто руками, против дубин? – усомнился Эмилий.

– Это я только при самом начале встречи с хаврюгами буду «просто руками…» Потом одолжу у какого-нибудь из них дубину, и все у нас пойдет на равных.

* * *

Заслуженный библиотекарь, оказывается, знал все овраги в герцогстве. Топография – не его, вроде, отрасль, но знал. Время от времени, сверяясь с солнцем (до компасов параллельный мир еще не дорос), принюхиваясь к запахам трав и пользуясь какими-то другими, известными только краеведам приметами, дракон ухитрялся почти все время вести Максима оврагами. Среди оврагов встречались солидные, с крутыми стенами, по дну которых были протоптаны удобные дорожки. В них протекали небольшие ручейки с прохладной водой, нередко встречались кострища. Каждая такая балка имела название. Путешественники пробирались то «Кошкиной дырой», то «Зеленым хвостом», то «Тухлой могилой». Проходили и небольшими, безымянными овражками, но и здесь оказались тропинки. Кажется, жители герцогства пользовались этими укрытиями довольно активно. А между оврагами Эмилий и Максим совершали короткие переходы, иногда по небольшим рощам, иногда по открытой местности.

Эмилий шел впереди. Он старательно выбирал овраги, которые были направлены в нужную сторону. Был при деле, работал. И, как каждый дракон, занятый чем-то серьезным, не отвлекался на разговоры. А Максим просто шел, гулял, бездельничал. Для него это было свободное время. И чтобы как-то заполнить его, рассуждал вслух. Максим ставил своими рассуждениями Эмилия в известность о том, что ему не нравиться путешествовать по пересеченной местности, тем более, продвигаться тайком, как будто он боится каких-то занюханных хаврюг, о том, что он напрасно послушался Эмилия, и они не взяли лошадей, о том, что и овраги здесь какие-то несерьезные, и он, Максим, видывал овраги покруче… Дракону приходилось терпеливо выслушивать неприятные рассуждения друга.

К тому времени, когда путники выбрались из длиннющей извилистой балки, с вдохновляющим названием «Кривая нога», Максим и самому надоело ехидничать, и он сменил тему.

– Я так понял, что вручение Указов Ральфа эльфам и кобольдам пройдет без особых церемоний и много времени не займет, – сказал он. – Передадим и свободны. Не дожидаясь никого, двигаемся к Разрушенной башне.

Эмилий ответил не сразу. Вначале он внимательно посмотрел на рощицу, которую им предстояло пересечь, как будто прикидывал, сколько еще осталось идти до эльфов и кобольдов. Затем порассматривал плывущие по небу облака, словно позавидовал, что те передвигаются гораздо быстрей. И только после всего этого повернулся к Максиму.

– Видишь ли, – осторожно начал он, – опасаюсь, что просто передачей Указов их светлости, дело может не обойтись. Возможно, придется приложить некоторые усилия, чтобы убедить кобольдов и, тем более, эльфов.

– В чем убедить?

– В том, что они должны выполнить Указы их светлости, герцога Ральфа.

– Не понял, – Максим с недоумением посмотрел на дракона. – Ральф сказал, что его предки подписали с предками эльфов и кобольдов договоры, согласно которым те стали вассалами Гезерского герцога и по первому его требованию должны выступить. Помнишь, как там записано: «С радостью, что им предоставлена возможность выполнить священную волю герцога…»

– Светлейшего герцога, – подсказал Эмилий.

– … светлейшего герцога, – поправился Максим, – а также с трехкратным запасом оперенных боевых стрел…» Такие вассальные договоры, надеюсь, соблюдаются у вас свято?

– Конечно, – подтвердил дракон. – Свято выполняются. Но, видишь ли, иногда м-м-м… та или иная сторона пытается несколько м-м-м… скажем, уклониться от буквальных соблюдений, тех или иных, частных положений.

– Ты хочешь сказать, уклониться от точных соблюдений договора? Я думал, что у вас здесь с этим делом железно.

– Видишь ли… – привычно затянул Эмилий, – система договоров, хотя и хороша, но еще далека от совершенства. Различные договора, в том числе и вассальные, к сожалению, четко выполняются только в тех случаях, когда, подписавшимся под ними сторонам, деваться некуда, – дракон пожал плечиками и поморщился, явно, не одобряя такое отношение к официальным документам. – А здесь, тем более, особый случай. Договора с эльфами и кобольдами подписаны чрезвычайно давно. С тех пор прошло много времени. Когда воинственные племена кочевников нажали на эльфов, тем деваться было некуда. Вот они и пришли к нам, и подписали. Гезерский герцог выделил им для проживания и охоты Ласковый Лес. Сейчас настали другие времена, и расстановка сил в корне изменилась. Никакие кочевники на эльфов не жмут. Ласковый Лес давно стал их владением. А сами эльфы, они… как бы тебе это сказать?.. – Эмилий даже остановился, соображая, как лучше объяснить поведение эльфов. – Эльфы считают, что только они живут в гармонии с природой, только они в полной мере способны ощущать прекрасное. Они очень гордятся этим и считают себя, чуть ли не высшими существами. Понимаешь, как будто они какие-то особенные…

– Выпендриваются, – подсказал Максим.

– Именно, – подтвердил Эмилий и обрадовался новому слову. – Вы-пен-дри-ва-ют-ся… – с удовольствием повторил он, смакуя каждый слог. – Великолепно! По своему звучанию весьма точно характеризует поведение эльфов. Особенно – племенных вождей. Те считают себя не просто особенными, а выдающимися, утверждают, что являются частью самой природы, уверены, что только они могут видеть и ощущать прекрасное и только они способны отличить справедливость от несправедливости. Очень похоже на манию величия. Не знаю, что они видят и ощущают, но то, что вожди эльфов вы-пен-дри-ваются сверх всякой меры, это факт.

– Почему мы остановились? – спросил Максим.

– Действительно, почему мы остановились? – удивился Эмилий. – Наверно потому, что обсуждаем серьезную проблему.

– Обсуждать серьезную проблему и в то же время идти мы не можем? – поинтересовался Максим.

– Конечно, можем… – дракон снова двинулся в путь, Максим последовал за ним. – Я хочу сказать, что эльфы всегда были серьезной проблемой для Гезерских герцогов. Да и для других правителей, на землях которых проживают их племена.

– Ты считаешь, что эльфы могут отказаться выполнить приказ герцога?

– Ну, видишь ли… Нет, отказаться они не могут. Как же они откажутся, если существует вассальный договор. Но они могут найти какую-нибудь причину… какой-нибудь мелкий несущественный повод… и объявить его крупным, существенным…

– А Ральф? Он что не знает всего этого? Или не понимает?

– Г-м-м… – Эмилий осторожно кашлянул. – Видишь ли… Воспитание… Тут все дело в особенности воспитания. Их светлость воспитывали в уверенности, что все, проживающие на землях герцогства, являются его верными вассалами и с радостью, беспрекословно, станут выполнять все его указания. Такое, вот воспитание. По-другому нельзя. Вассальная зависимость одна из священных особенностей жителей современного мира.

– Так знает или не знает? – прервал дракона Максим.

– Конечно, знает. Их светлость, герцог Ральф, разумный человек и, должен тебе сообщить, один из наиболее активных читателей библиотеки, а книга, как тебе хорошо известно – источник знаний. Он все великолепно знает и все понимает. Но он должен поступать так, как будто твердо уверен, что все его указания будет немедленно выполнены.

– Как же так? Знает, но делает вид, что не знает…

– Видишь ли, Максим, по-другому он не может. Герцогу, действовать по-другому. невозможно: могут разрушиться устои. Каким их светлость будет герцогом, если он знает, что его приказы, на его земле?.. – крупные, круглые глаза дракона стали еще крупней и еще круглей, он замолчал, обдумывая как бы точней сформулировать… Продумал и выразился весьма осторожно… – Как их светлость, сюзерен и гарант, сможет выполнять свои обременительные и ответственные обязанности, если он будет знать, что некоторые его указания, подчас, могут недостаточно точно выполняться кое-кем из вассалов? – Эмилий, снова остановился, развел лапки и пожал плечиками…

– Ну и дела. И что нам делать, если некоторые эльфы откажутся выступить, «с твердым решением выполнить священную волю герцога?»

– Надо убедить эльфов, что они не правы, – сообщил дракон и снова двинулся вперед, явно пытаясь уйти от дальнейших вопросов.

– Как убедить? – догнал его Максим.

– Исходя из всего комплекса сложившихся обстоятельств. Нам следует найти в рассуждениях эльфов какое-нибудь нелогичное положение и опровергнуть его несокрушимыми доводами. Доказать, что они не правы.

– Тогда они с радостью захватят по пятьдесят оперенных боевых стрел, три запасные тетивы и пойдут выполнять свой вассальный долг?

– Должны пойти, – осторожно подтвердил библиотекарь.

– А если они не прислушаются к нашим несокрушимым доводам?

– Тогда ты вступаешь в права Призрака Справедливости.

– Ага. Сейчас я ведь еще и Призрак Справедливости, – вспомнил Максим. – Ну-ка, рассказывай, что это такое? Какие у меня теперь права и обязанности?

– Права, я уже говорил тебе об этом, самые широкие, можно сказать – безграничные. Те же, что и у, их светлости, герцога. А обязанности? – Эмилий задумался… – Как бы это точно объяснить… Понимаешь, на своих землях, у их светлости, никаких обязанностей ни перед кем нет. И быть не может. Он является для народа олицетворением мудрости, доброты и справедливости, гарантом их благополучия, в широком понимании значения этого слова. Ты, в данном случае, являешься его Призраком. Но не всех добродетелей их светлости, а Призраком одного из его замечательных качеств – Справедливости. И должен для славы и спокойствия Герцогства, потупить так, как желал бы поступить сам, их светлость. Понял?

– Не совсем. Если их светлость желает как-то поступить, пусть он и поступает.

– Их светлость не может заниматься некоторыми… м-м-м… специфическими делами. Но его справедливые желания непременно должны быть выполнены, ибо он герцог и гарант. Для выполнения особо важных желаний герцога, желаний, которые самому ему выполнять не пристало, и назначается Призрак Справедливости.

Максим начинал догадываться, во что его втянуло.

– Что этот самый оруженосец старого герцога сделал с другим герцогом, с Лохматым? – спросил он.

– Вообще-то, ничего особенного. Призрак Справедливости Тратид, с соответствующим почтением, предложил их светлости, герцогу Кокландскому Комбару Лохматому, снять осаду и покинуть владения их светлости герцога Гезерского.

– Всего-то? – не поверил Максим. – Ради этого стоило назначать оруженосца на такую должность? Если Гезерский герцог стеснялся это сделать сам, он мог передать свое предложение, или, скажем, пожелание, через своего посла.

– Посол не имеет права выполнять подобные поручения их светлости герцога Гезерского. Их светлость герцог Кокландский мог отравить посла, или повесить его. А Тратид был простым оруженосцем, оруженосцы слишком мелкие фигуры, чтобы их травили или вешали. Их светлость, герцог Комбар Лохматый, благосклонно выслушал оруженосца. Но не стал снимать осаду, и отказался покидать земли, принадлежащие их светлости герцогу Ламбрузу Отчаянному.

– Так… И что было далее?

– Далее Тратид, различными разумными доводами стал убеждать их светлость, герцога Кокландского, Комбара Лохматого, снять осаду. Но тот был непреклонен и только посмеивался над словами Тратида. Он не знал, что тот является Призраком Справедливости. Тратид же, как Призрак Справедливости, поступил так, как пожелал бы поступить, в данном случае, разгневавшийся, их светлость герцог Гезерский. Он вынул кинжал и убил их светлость герцога Кокландского Комбара Лохматого.

Теперь остановился Максим. Он смотрел на дракона и подбирал слова, которыми можно откровенно, но с достаточной вежливостью, выразить свое мнение о поступке их светлости, герцога Ральфа, правителя и гаранта. А высказавшись, плюнуть на это совершенно не нужное ему задрипанное Средневековье, с его дурацкими обычаями, и вернуться к себе на дачу, в садовый кооператив «Педагог», где нет ни герцогов, ни Призраков Справедливости. И заняться усиками клубники, которые давно уже следовало оборвать. А пока Максим думал и подбирал вежливые слова, он вообще-то успокоился. Понял, что Ральф это сделал не со зла. Просто у них здесь такие средневековые понятия о справедливости… И такие порядки. И, даже, следует считать, что Ральф оказал ему великое доверие. Поэтому, вместо того, чтобы послать подальше Средневековье вместе со всеми его светлостями, сказал:

– Но ты понимаешь, что я никого резать не стану?

– Как не понять? Конечно, понимаю. Тем более что в Ласковом Лесу тебе пришлось бы резать не одного эльфа, но весь Совет вождей. А их не менее пяти. Я и сам пацифист, – напомнил Эмилий. – Ты умный и сможешь сообразить такое, что эльфы тебя послушаются. Я думаю, их светлость герцог Ральф, имел в виду именно это.

– Зачем, тогда, он назначил меня Призраком?

– Ну-у… На всякий случай… Видишь ли, жизнь учит тому, что все предвидеть невозможно. Даже в нашем просвещенном и благополучном герцогстве о справедливости м-м-м… иногда, м-м-м… кое-кто забывает. Я думаю, что их светлости, герцогу Ральфу, хочется быть уверенным, что в данном случае справедливость, как это ей и положено, восторжествует.

– Справедливость, это в смысле того, что я заставлю эльфов выполнить Указ Ральфа? – уточнил Максим.

– Естественно, – подтвердил Эмилий.

– Ладно, разберемся… – Максим понимал, что деваться ему теперь некуда. – А кобольды? На них тоже нажимали кочевники-варвары, и поэтому они подписали вассальный договор? А теперь они мнят себя независимыми и могут отказаться?

– Ни в коем случае. На кобольдов никто не нажимал, и договор они подписали совершенно добровольно. Конечно, были какие-то причины, которые заставили кобольдов сделать это. Без серьезных причин никто вассальный договор подписывать не станет. Но это произошло так давно, что о причинах все забыли. А кобольды всегда беспрекословно выполняют приказы нашего герцога… – Эмилий что-то вспомнил и нехотя добавил: – почти всегда. Разве что – в случае форс-мажорных обстоятельств…

– Так… – Максим укоризненно посмотрел на друга. – Выкладывай, что там кобольды придумывают, за счет чего они отлынивают?

– Они никогда не отлынивают, – встал на защиту кобольдов Эмилий. – Видишь ли, они известные металлурги и пользуются большим уважением у своих заказчиков. Случается, что у кобольдов как раз наступает срок сдачи продукции, и они не могут оторваться от своих дел. Если кобольды не выполнят заказ в срок, то пострадает их репутация. А репутация дело святое. И неустойку придется платить. Это тоже весьма неприятно. Поэтому, иногда, кобольды нижайше обращаются к их светлости. Просят, в связи со сложившимися обстоятельствами, разрешения на некоторые льготы. Наш герцог в таких случаях всегда идет навстречу.

– Значит, и с кобольдами нет стопроцентной уверенности.

– Видишь ли… – Эмилий помялся. – Если у них сейчас как раз момент сдачи продукции, уговорить кобольдов будет нелегко. Но надо надеяться. Надеяться, Максим, надо всегда на лучшее.

– Занятные у вас порядочки, – Максим представлял себе Средневековье несколько по-иному. – Я думал, что хоть дисциплинка у вас здесь железная. Особенно при средневековой жестокости. А оказывается, приказ герцога на его же землях, ничего не стоит.

– Ты рассуждаешь неправильно, – обиделся библиотекарь и за герцога, и за Средневековье, и за критику дисциплинки. – Каждый приказ герцога – это закон для подчиненных. И все немедленно бросаются его выполнять. Бывают, конечно, и исключения, в основном, субъективного порядка. В таких случаях вмешивается гвардия, или седлают коней баронские дружины. А если они не в состоянии восстановить порядок, то к делу приступают доверенные личности, наделенные особыми полномочиями: Уполномоченные Послы и Призраки Справедливости. Мы с тобой, как раз, и являемся такими представителями их светлости герцога Ральфа. Нам разрешено прибегать как к стандартным, так и нестандартным методам убеждения.

– Что за нестандартные методы? – заинтересовался Максим. – Объявить выговор с занесение в личное дело, снять с должности без выходного пособия, арестовать, казнить?

– Ну-у-у… В нестандартных методах определиться заранее трудно, – уклонился от ответа дракон. – Просто, когда все стандартные методы исчерпаны, нестандартные возникают сами собой. Ситуация подсказывает.

– Угрозы, подкуп, шантаж? Несчастный случай?

Эмилий пожал плечиками, утверждая, что он всего лишь Заслуженный работник библиотечного дела и откуда ему знать такие тонкости…

– Ты колись, – нажал Максим. – Ты не просто Заслуженный работник. Ты особа, приближенная к герцогу, штатный Советник и его Уполномоченный Посол. Должен знать.

Дракон снова остановился, чтобы, не торопясь поразмыслить.

– Видишь ли, – протянул он наконец, – существует масса методов… Лично я, как вегетарианец и убежденный пацифист, – против радикальных. Думаю, что их светлость, послал нас, исходя из моих взглядов и твоих способностей. Он осведомлен о твоих подвигах в Хавортии, знает, что ты смел и находчив. И еще, ты же слышал, их светлость рассчитывает на Повелителя Петухов. Судя по всему, герцог надеется, что если мне не удастся убедить эльфов и кобольдов логическими доводами, вы с Агофеном прибегнете к другим доводам, более убедительным, и мы сумеем выполнить его поручение.

– Если откровенно, то я не представляю себе, как можно убедить ваших эльфов, – признался Максим. – Я вообще никогда не встречал ни одного эльфа. Какие они из себя?

– Обычные... Очень похожи на людей, на джиннов, на кикивардов. Высокого роста. Глаза у всех голубые, волосы русые, у многих длинные вьющиеся локоны. Верхушки ушей не круглые, как у людей, а заостренные. Любят носить яркие одежды. Очень вежливые… Но, понимаешь, неприятный народец. Сквозь вежливость сквозит высокомерие, за добродушием – снисхождение… Иметь с ними дело неприятно. И иерархия у них выражена весьма ярко. У эльфов, которые проживают в Ласковом Лесу несколько вождей. Только они могут принимать какие-то решения. Все остальные послушные исполнители, и только.

– Ладно, раз такое дело, попробуем как-то управиться с вашими эльфами, – а что еще мог Максим сказать библиотекарю, который, к тому же, еще и пацифист. Не понравились Максиму эльфы. Не любил он высокомерных, которые выпендриваются. И в снисхождении ни от кого не нуждался. Он еще раз подумал, что лучше бы сейчас отрывал лишние усы у клубники: нужное дело и, главное, никого не надо уговаривать, сам решаешь, где оторвать, сам отрываешь. И хрен надо повыдергать… Растет этот хрен на участке – ни удержу на него, ни погибели… – Послушай, Эмилий, а других каких-нибудь поселений, в которых нормальные жители, здесь поблизости нет? Мы бы им рассказали про Шкварца с его хаврюгами, а они бы собрали отряд и пошли воевать за правое дело и возможность проводить футбольные матчи.

– Уполномоченные Послы никогда на посторонние дела не отвлекаются, – Эмилий с укоризной посмотрел на спутника. – Это очень высокое звание. Уполномоченные Послы и, тем более, Призраки Справедливости, должны прилагать все усилия и способности, чтобы выполнить Указы и приказы их светлости герцога. Все остальное их не касается. Нам с тобой нельзя отвлекаться на какие-то мелочи.

– Знаешь, дружище, я, пожалуй, отвлекся бы на что-нибудь мелкое, если при этом появилась бы возможность завербовать для Ральфа сотню-другую хороших воинов, – сообщил Максим. – Мне кажется, что каждая дополнительная сотня воинов не будет для Ральфа лишней.

– Не будет, – согласился библиотекарь. – Но их светлость говорил только об эльфах и кобольдах, и дело нашей чести, прежде всего, выполнить его указание. Конечно, потом можно будет подумать и о чем-то дополнительном.

– Рутина у вас здесь. Рутина и полное отсутствие инициативы, – привычно осудил Максим Средние века вообще, и порядки герцогства, в частности. – Но мы с тобой, Эмилий, не чиновники и не догматики, а активные патриоты. И должны сами соображать. Ты ведь здесь все и всех знаешь, постарайся припомнить, есть поблизости какое-нибудь поселение, которое может выставить боевой отряд, способный приять участие в битве?

– Ты считаешь возможным отклониться?

– Считаю, не считаю, не в этом дело. Отклоняться от намеченной программы мы сейчас, конечно, не станем. Но мы должны определять возможные резервы и, при необходимости, оперативно использовать их. А если имеется возможность набрать отряд в помощь Ральфу, почему бы нам этого не сделать?

– Потому что у нас четкий приказ их светлости. И обсуждать его, или отклоняться от его точного выполнения, мы не имеем права. И давай не будем более обсуждать этот вопрос.

«Все-таки он бюрократ, – решил Максим. – Самый настоящий бюрократ. Интересно получается: еще Средневековье, а бюрократы уже есть».

– Не будем, так не будем… – Максим по своему миру знал, что с бюрократами спорить бесполезно. Они придерживаются буквы закона, и убедить их, что это нелепо, нельзя.

И Эмилий замолчал. Не желал он больше разговаривать на эту тему. И спорить, тем более, не желал. Так он и шли минуть десяток. Прервал молчание Максим.

– Все-таки я Призрак Справедливости, – напомнил он. – И мне хотелось бы знать обстановку, чтобы заранее прикинуть, как нам следует действовать, если обстоятельства сложатся нестандартно. Какие, в ближайшей округе имеются поселения, и что нам следует ожидать от их обитателей?

Напоминание о Призраке Справедливости подействовало. В этом образе Максим представлял их светлость. А их светлости дракон подчинялся беспрекословно.

– Да, да. Конечно, – послушно подхватил дракон. – В ближайшей округе имеется три крупных поселения. Но ожидать активные действия от их обитателей, мне кажется, нет смысла.

– Пожалуйста поподробней, – попросил Максим. – И почему ты так думаешь?

– Сравнительно недалеко от нас находятся два поселения: Рыжие Лудики и Большие Жужжалы. Ближе всего Рыжие Лудики. Но там, сейчас, живут, в основном, женщины и дети. Угрозы нам они не представляют, но и помощи никакой оказать не смогут.

– Почему нет мужчин, куда он девались, чем занимаются?

– В Рыжих Лудиках все взрослые мужчины – лудильщики. Они путешествуют по окрестным поселениям, ремонтируют различную металлическую посуду и емкости. Должен сказать, что лудиковцы достигли в этом ремесле значительного мастерства, и пользуются успехом.

– Тем и живут? – поинтересовался Максим. – Но, как я представляю, работа это временная и нестабильная.

– Ну… Официально считается, что дело обстоит именно так.

– А неофициально?

– Неофициально, они промышляют еще тем, что уводят лошадей и затем продают их.

– Ты хочешь сказать – воруют.

– Ничего подобного. Именно уводят. Это, как определенный вид спорта. Понимаешь, Максим, жители Рыжих Лудиков любят лошадей. Лошади отвечают взаимностью и охотно уходят с ними. Ты хочешь спросить, как к этому относится канцелярия их светлости?

– Именно, – подтвердил Максим.

– Над этим вопросом работал специальный межведомственный научный комитет. И сделал определенные выводы. Доказано, что взаимная приязнь жителей Рыжих Лудиков и лошадей, друг к другу, возникла еще в древности и, со временем, превратилась в народный обычай. А народный обычай, нравится он тебе, или не нравиться, не запретишь. У нас все-таки достаточно высокий уровень демократии. Проявляем взаимопонимание и толерантность. Без этого нельзя. Канцелярия их светлости и правители других государств исходят из этих же принципов. Причем мы уверены, что со временем обычай, уводить лошадей исчезнет. Во всяком случае, подобная тенденция наблюдается. Статистика хорошая. В прошлом году население Рыжих Лудиков увеличилось на четыре процента, а увод лошадей всего на полтора. Явный прогресс. Исходя из этих двух цифр, специалисты в области политологии вычислили точную дату, когда обычай уводить лошадей отомрет сам по себе.

Максим не верил политологам в своем мире, не поверил в их предсказание, и в параллельном.

– Кстати, а почему такое странное название поселения: Рыжие Лудики?

– Х-м-м…– Эмилий улыбнулся, – это уже не канцелярия, это народ придумал. У них, в поселении, добрая половина обитателей – рыжие. Как их еще называть…

– А вторая половина? – не смог не полюбопытствовать Максим.

– Вторая половина – неизвестно. Это дети младшего возраста и для того, чтобы определить цвет волос, всех сорванцов, их надо помыть. А этим никто заниматься не желает. Бестолковое дело: полдня, и ребенок опять чумазый. Подождем, пока подрастут. Но если о главном, что тебя интересует, то в поселении сейчас живут только женщины и дети. Никакой помощи их светлости они оказать не сумеют.

– Что представляют Большие Жужжалы, и почему поселение так странно называется?

Там две крупные ткацкие мастерские. Они работают по двадцать часов в сутки. Когда ни подойдешь – жужжат. Были просто Жужжалы, так недалеко, в другом поселении, тоже поставили ткацкую мастерскую. Тогда Жужжалы переименовали в Большие Жужжалы, а второй поселок назвали Малые Жужжалы.

– А эти? – поинтересовался Максим. – Эти могут, скажем, на недельку перестать жужжать и прийти на помощь их светлости?

– Перестать жужжать могут, а прийти на помощь не могут. Все жители Жужжал – пацифисты, их и уговаривать нет смысла.

– Драконы?

– Нет, люди. Но тоже упрямые: против войн, против применения силы, против применения оружия.

– А, если, скажем, применить силу против них?

– Вот этого делать не следует. У них градус терпения низкий. Потерпят, потерпят, потом лезут в чулан за мечами и дубинами. Но если их не трогать, эти ткачи, ни на шаг не отступят от семи заповедей пацифиста.

– У нас это называется «Вооруженный нейтралитет», – сообщил Максим. – Эмилий, один нескромный вопрос. Можно?

– Нескромный, это какой?

– Как тебе объяснить, – Максим задумался… – Ну, скажем так: чтобы ты не рассердился.

– Спрашивай.

– Если тебя обидеть, ты тоже за дубину возьмешься?

– Вот ты о чем… Нет, я не возьмусь. В системе моих мировоззрений, и мировоззрений жителей Жужжал, имеется одна небольшая, но существенная разница. Они официальные, зарегистрированные в местном управлении бытовые пацифисты. Вступали в члены, зарегистрировались, ходят на собрания, числятся в каких-то списках. Выбирают друг друга куда-то. Но имеют право, если очень захочется, выйти ненадолго из своего пацифистского состояния. Потом опять входят. Это тоже одно из преимуществ нашей широкой демократии. А я идейный, нигде не числюсь. Просто пацифист.

– Понятно. Значит, одним не хочется, другим некогда, третьим идеология не позволяет… кто же тогда у вас воюет, если надо герцогство защитить.

– Как кто, бароны. Если они воевать не станут, всем их баронским делам и привилегиям крышка. Они для того и набирают себе дружины. Бароны за герцога держатся. Конечно, иногда, бывает, какой-нибудь из них возомнит о себе и устраивает мятеж. Хочет отделиться, или власть захватить. Тогда все остальные на него набрасываются. И успокаивают. Или изгоняют. Возводят в баронство наследника.

– И все?

– Как все?! А гвардия… Ей за это платят. Награды вручают. Форма красивая. Куда ей деваться, приходится воевать. Ну и, конечно, ополчение. Когда кто-нибудь обидит народные массы, или слишком сильно их прижмет, они за дубины берутся. Тогда уж – все, туши свечи… К примеру, болельщиков лишили футбола. А они, как раз – часть народных масс. Можно, даже, сказать: активная часть. Так их теперь не удержишь… Они, когда доберутся до Шкварцебрандуса, повыдергают все что у того есть. Еще есть поселения типа Скачищи… Там совершенно другие проблемы.

– Скучище? – переспросил Максим, ему показалось, что он плохо расслышал.

– Нет, Скачищи.

– Этих почему так назвали?

– Не знаю. Старое поселение. И название старинное, странное, не знаю откуда оно произошло. Но не в этом сейчас дело. Видишь ли, жители в этих Скачищах очень интересные…

А чем интересны жители в Скачищах, Максим так и не узнал. Потому что Эмилий неожиданно замолчал, застыл и насторожился…

– Это еще что такое? – вполголоса спросил он.

– Что?

– Кричат, грозятся и даже произносят некоторые ненормативные слова. Ты что, не слышишь?

– Не слышу.

– У вас, у людей, недостаточно хороший слух. Там определенно намечаются агрессивные действия. А, может быть, даже, некоторые подобные действия уже и происходят. – Эмилий показал лапкой в сторону, где, по его мнению, кричали. – Недалеко, но отсюда трудно разобрать подробности. Пройдем немного вперед, – решил он, – только осторожно. Иди за мной.