Текст книги "Надо помочь бабушке (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

   – Ваша светлость, – обратился к барону Максим. – Возможно мы сумеем узнать что затевает генерал Гроссерпферд.

   Барон с интересом посмотрел на Максима, затем кивнул, разрешая говорить далее.

   – Мы намереваемся посетить Пегий Бугор, там проживает бабушка нашего Баха. В Пегом Бугре, вероятно, знают о замыслах генерала.

   – Э-э-э... разумно, – одобрил барон. – А если в Пегом Бугре не знают, то имение Коняги находится невдалеке от поселения драконов. Не смогла бы ваша боевая группа, э-э-э... посетить имение генерала? Возможно, его обитателям известно о замыслах Гроссерпферда. Или вы сумеете найти какие-нибудь документы...

   – Мы постараемся разобраться, Ваша светлость. Если потребуется, побываем и в имении генерала, и в отрядах, которые он готовит. Все, о чем станет известно, немедленно сообщим Вам.

   Глава восемнадцатая.

   Трогательная встреча. Бабушка Франческа возмущена. Надо спасать Баха и его репутацию. Благополучно закончившееся недоразумение. Где были? У бабушки. Что ели? Оладушки... Вас ищут солдаты генерала Гроссерпферда.

   Бабушка Франческа встретила их на пороге своего домика, выкрашенного в голубой цвет. Крыша была желтенькой, а труба красной. Рядом с домиком, касаясь листьями его стен, стояли зеленые деревья. А возле крыльца, как часовые, вытянули длинные шеи, два белых гусака. Агофен подумал, что бабушке Франческе, наверно, очень нравится радуга. Ему было приятно встретить родственную душу.

   Какими-то, ведомыми только ей способами, бабушка Франческа вычислила, что внук вот-вот должен появиться и вышла на крыльцо встретить его. Максим решил, что бабушка очень похожа на внука: повыше ростом и шире в плечах, но та же нежная серебристая шерсть, те же острые коготки на пальцах передних, те же симпатичные ушки торчком, и пышный хохолок. Хохолок имел светло-оранжевый цвет. На груди, на блестящей затейливой цепочке, которую вполне можно считать украшением, покоились большие очки в роговой оправе (вот уж не думал Максим, что драконы тоже носят очки). А на другой цепочке, такой же затейливой, висел небольшой розовый платочек. Выглядела бабушка достаточно молодо. Хотя, для Максима все драконы были похожи друг на друга, и определить их возраст он не мог.

   – Здравствуй, дорогая моя, бабушка! – приветствовал ее Эмилий. – Я очень рад видеть тебя!

   – Я тоже очень рада видеть тебя, внучек! – бабушка сошла с крылечка, ухватила Эмилия руками за плечи и прижала его к груди. – А ты, Бахончик, вырос, стал совсем большим... И очень серьезным. Заслуженный библиотекарь герцогства! Молодец! Весь в прадеда. Твой прадед Барри Бах был очень талантливым. Когда он играл на барабане, драконы рыдали.

   Бабушка Франческа отступила на шаг, надела очки и стала с удовольствием разглядывать внука.

   – Это что такое?! – вдруг возмутилась она. Оказалось, что зубки у бабушки довольно внушительные. – Бахон, как ты выглядишь?! Ты о чем думаешь?! Как тебе не стыдно?!

   – Бабушка, я не понимаю, – растерялся Заслуженный библиотекарь.

   – Слышали, он не понимает! – обратилась Франческа к гусакам. – Он не понимает! – бабушка схватила рукой желтый, напоминающий молоденького цыпленка, султанчик на голове Эмилия и дернула его. – Сам придумал, или тебя этому кто-нибудь научил? Негодный дракончик! Не поверю, что при дворе герцога Ральфа такая отвратительная мода: красить хохолки в желтый цвет!

   Эмилий явно побаивался бабушку и от этого неожиданного натиска окончательно растерялся.

   – В голубой... – доложил он. – При дворе герцога Ральфа красят в голубой.

   – Вот как?! – бабушка Франческа опять показала зубки и Максиму показалось, что она сейчас откусит Эмилию злополучный султанчик вместе с ухом. – Все красят в голубой, а он решил выделиться! Он щеголяет хохолком желтого цвета. И это мой внук! Представляешь себе Плюх, что сказала бы его мать, профессор музыки, если увидела бы такое? – обратилась она к гусаку, что стоял справа. – Сам придумал, – она нацелилась на хохолок, будто собиралась выдрать его сию же минуту, – или у вас там собралась целая банда проказников с хохолками желтого цвета?!

   – Мне посоветовали, – обреченно признался Эмилий. – Врать он не хотел и несмотря на некоторый опыт, все еще, не умел. И открыть бабушке, что это друзья уговорили его покрасить хохолок в желтый цвет тоже не мог. – У нас, при дворе, сейчас голубые, а мне посоветовали перекрасить в желтый, – беспомощно лепетал Заслуженный библиотекарь, но истинных виновников не выдавал. – Я и перекрасил...

   – Ему посоветовали! Плих, ты слышал?! – призвала она в свидетели гусака, что стоял слева. – Ему посоветовали! – гусак вытянул шею и неодобрительно гоготнул, подтверждая, что слышал и также возмущен. – А ты по-прежнему всех слушаешь! А ты по-прежнему сам не затрудняешься подумать? Меньше слушал бы, что тебе говорят, различные проходимцы, и больше думал сам! Видела бы сейчас твоя элегантная мать этот желтый хохолок! Видел бы этот легкомысленный хохолок твой прадед, Народный Барабанщик Счастливого Демократического Королевства! Марш в ванную и немедленно перекрась! Там есть оранжевая краска. Не знаю, что у вас там думают, при дворе, а здесь сейчас все порядочные драконы носят хохолки только светло-оранжевого цвета.

   – Сейчас все сделаю, – Эмилий обрадовался, что бабушка закончила, взбежал по ступенькам крыльца и юркнул в домик.

   – Хохолок желтого цвета! Сообразить такое! Посоветовали ему! – не могла успокоиться бабушка Франческа. – Если драконы Пегого Бугра увидят, что они о нем подумают?! Вернется, я с ним поговорю по-настоящему!

   Надо было спасать Эмилия и его репутацию. А как спасать? Если Франческа узнает, что это Максим и Агофен уговорили ее любимого внука выкрасить хохолок в желтый цвет, она, пожалуй, тут же, от крыльца, и развернет их. Что-то надо было делать. Но что?.. Дороша сообразил первым. Невысокий лепрекон, вышел из-за спин товарищей.

   – Здравствуй, Франческа, ты чего это сегодня такая сердитая? – Дороша поморщился, будто проглотил что-то очень кислое и, не давая бабушке ответить, угрюмо продолжил. – Не на том ухе, видно спала, старая. А может тебе, во сне, разноглазый гаргапон пятки пощекотал, вот ты и завелась? Что за жизнь такая пошла, – пожаловался лепрекон гусакам: – куда ни зайдешь, везде тебя унижают, нигде доброго слова не скажут. Правильно дед мой, Готоропа, предупреждал: "Когда доброе дело совершишь, то не надейся, Дороша, что тебя за это похвалят". А я и не надеюсь. И другим не советую. Спасешь кого-нибудь от непредвиденных мучений и даже, в полной вероятности, от преждевременной гибели убережешь, так ведь никто и не поприветствует. Никто доброе слово не выскажет.

   – Ты чего это, Дороша? – насторожилась Франческа. – Загадки загадывать пришел?! При чем тут твой дед Готоропа? Кого это вы спасли?

   – Вот-вот... Кого это спасали?... Ты бы сначала так и спросила, а потом стала своих хищных гусаков на гостей науськивать! А то: "Кто тебя научил?! Кто тебя научил?!" Прямо готова, с полной суровостью, каждое невинное существо осудить. Мы и научили твоего внука желтой краской хохолок замазать. Так от тебя доброго слов и не дождешься. Раз такое дело, так мы и пойдем. Собираемся, друзья. Нечего нам, здесь, у равнодушного порога топтаться. Незачем нам на этом самом месте нежданные несправедливости выслушивать.

   – Ты чего это, Дороша? – Франческа знала какой у лепрекона характер, но такого напора не ожидала.

   – А ничего... – Дороша вынул трубку, посмотрел на нее и снова сунул в карман. – Я мимо несправедливости пройти не могу. Ты зачем на Эмильку набросилась?! У нас ведь не только самолюбие, но и соответственные принципы имеются. Раз такое дело, так нам и пирожков твоих не надо. Ни с вишней, ни с ежевикой. Лучше нам всем совместно голодать, чем такие несоответствующие изголения по своему адресу выслушивать.

   – Ты, Дороша, не в свое дело не лезь, – дала лепрекону отпор Франческа. – Я без тебя знаю, как внука своего учить, как его воспитывать. Я его и выдрать могу! У меня в хозяйстве и ремень для этого найдется. Матушка его, хоть и профессорша, хвостом махнула и в соседнее герцогство улетела. Вся ответственность за воспитание Бахончика на мне. Понял?!

   – Ага, довоспитывалась!.. – Дороша с укором и даже сожалением смотрел на Франческу. – А знаешь, как это называется в жизни? Это называется – "Слепая любовь!" и никакой ощутительной пользы от нее не происходит. Один пространственный вред. Да ты, если хочешь знать, своей несознательной любовью и самонадеятельным своим воспитанием внука чуть не погубила. Ему натурально толкуют: "Перекрась хохолок! Не перекрасишь – безвременно погибнуть можешь!" А он как заговоренный всю естественную реальность отрицает: "Не толкайте меня на подобный поступок. Не могу перекрашивать! Бабушке Франческе не понравится!" Вот до чего ты его завоспитала и затюкала. Ты их поспрашивай, Максима и Агофена. Они тебе много кое-чего, достаточно документального рассказать могут, как при помощи этой маскировки сумели тебе внука в существенной сохранности сюда сопроводить.

   Бабушка Франческа так толком и не поняла отчего Дороша разбухтелся. И гусаки, естественно, тоже не поняли.

   – Ну-ка, выкладывайте! – потребовала бабушка у Максима и Агофена. – Чего это вы насоображали по поводу моего непутевого внука?

   К этому времени Максим уже вполне был готов к разговору с сердитой бабушкой и Агофен тоже.

   – Да, это мы посоветовали Эмилию перекрасить хохолок, – сообщил Максим.

   Наступила тишина. Нехорошая тишина, которая обычно бывает перед грозой. Или перед обвалом в горах. Замолчали птицы и всякие насекомые моментально попрятались в какие-то щели и норки. Даже деревья, существа неодушевленные, перестали шуршать листьями. Гусаки приготовились: вытянули шеи, растопырили крылья и хищно уставились на гостей. Франческа сняла очки, оглянулась, проверила, поняли ли ее гусаки, протерла платочком стекла очков и снова надела их.

   – Хотела бы я знать, судари, зачем вы сделали из моего внука такое неприличное посмешище? – ледяной тон, которым бабушка это произнесла, не предвещал Максиму, Агофену да и Дороше, ничего хорошего.

   – По необходимости, – Агофен сделал небольшой шаг вперед и смело посмотрел на бабушку: глаза в глаза. А на хищных гусаков, презрительно, не обратил никакого внимания. – После того, как Эмилий прочел нам письмо, мы решили, что надо непременно последовать твоему совету, о мудрейшая из бабушек. Твои справедливые опасения, что за Эмилием могут следить и мешать ему, твои глубокомысленные утверждения, что в пути его могут встретить неожиданные неприятности, твой мудрый совет, добираться сюда скрытно и осторожно мы приняли в основу всех наших планов и поступков.

   Какая бабушка не умерит свой гнев, если услышит, что опасения ее справедливы, утверждения глубокомысленны а советы мудры?! Нет такой бабушки.

   Затем, помогая друг другу, Максим и Агофен весьма занимательно рассказали Франческе о том, как они с великим трудом уговорили Эмилия перекрасить султанчик и скрыть свое настоящее имя. И о том, как благодаря этим хитростям удалось обмануть стражников, у которых был приказ арестовать Баха, и как они сумели обвести вокруг пальца разбойников кровожадного атамана Загогульского, которые вели настоящую охоту за ее внуком. А барон Брамина-Стародубский со своими приближенными, устроил целое сражение, защищая Эмилия от коварных кикивардов. Возможно Максим и Агофен несколько приукрасили свой рассказ. Чуточку, самую малость... Но сделали они это из лучших намерений. Во всяком случае, бабушка Франческа могла теперь полностью оценить, каким страшным опасностям подвергался ее внук и как, благодаря ее мудрым советам, перекрашенному в желтый цвет султанчику, а также мужеству и хитроумию самого Эмилия Баха, они вышли победителями.

   – Таким образом нам удалось добраться до Пегого Бугра не только живыми, но и невредимыми, – закончил рассказ Максим.

   Бабушка Франческа была восхищена находчивостью и храбростью, которые проявил во время этого трудного путешествия ее мужественный и находчивый внук. Она сняла очки и вытерла платочком повлажневшие глаза.

   – Он такой. Очень умный и очень смелый, – подтвердила бабушка. – И очень скромный. У нас, на Пегом Бугре, все любят Бахончика и уважают его. А под каким именем он скрывался? – в голосе появились нотки беспокойства. – Эмилька ведь из Бахов, – напомнила бабушка. – Его мать – известный композитор, и его дед, мой муж, тоже был известным композитором, и его прадед был талантливым музыкантом. Он изобрел двухсторонний барабан и многие годы возглавлял оркестр "Лабухи Пегого Бугра". Надеюсь, что-нибудь подобающее? Бахончику даже временно нельзя скрываться под неподобающим именем.

   – Мы не без понятия, – сообщил довольный своей предусмотрительностью Максим. – Бахончик все эти дни был Петей Чайковским – Это имя самого известного композитора соседнего королевства (сведениями о том, что Чайковский, как и сам Максим из параллельного пространства, он смущать старушку не стал).

   – Правильно решили, – похвалила бабушка. – Знаете, драконы очень восприимчивы и даже временное имя имеет для них значение. Я уверена, что Бахончик когда-то непременно вернется к музыке. Гены, знаете ли, должны сработать. Его прадед, Барри Бах, был известным ударником. Он изобрел двухсторонний барабан ^{13}и многие годы возглавлял оркестр «Лабухи Пегого Бугра». Ой, я кажется уже об этом говорила, – засмущалась бабушка. – Я ведь чувствовала, что вы сегодня придете, – она оскалила внушительные белые зубки (драконы таким образом улыбаются). – Пирожки у меня, еще тепленькие. С вишней и с ежевикой. Марш мыть руки! – скомандовала бабушка Франческа, утверждая этим, что отныне берет под свое покровительство всю команду. – Мыть руки и за стол! Такими пирожками вас у герцога Ральфа не кормят.

   Миска с пирожками была не просто большой, а громадной. Размером в хороший медный таз, в котором можно сварить сразу два ведра вишневого варенья. Друзья решили, что им и за день столько пирожков не съесть. Тут и Эмилий вернулся со свежеокрашенным в оранжевый цвет хохолком, и они вчетвером уселись за стол. Пирожки оказались необыкновенно вкусными, а молоко настоящим, неразбавленным и охлажденным. Все, что лежало в громадной миске, разошлась удивительно быстро. И кувшины с молоком тоже вскоре опустели. А бабушка Франческа за стол не садилась. Она стояла рядом, сложив передние лапки на груди, смотрела, как гости отдают честь ее пирожкам, и с удовольствием слушала их похвалы.

   – Я больше не могу, – сказал, Агофен, когда на дне миски остался один единственный пирожок.

   – Больше и нет, все слопали, – отметил Максим. – И горазды же мы есть. Я думал, что, и половины, не осилим. Но пирожки такие вкусные, что я остановиться не мог. Но теперь все. Кто доест последний?

   – Вот и хорошо, что больше нет, а то бы я ел, через не могу, и это плохо бы для меня кончилось, – признался джинн. – Но если охотников нет, то придется этот последний пирожок съесть мне. Мы, джинны, всегда готовы пострадать за друзей.

   – Кто это сказал, что охотников нет?! – лепрекон опередил Агофена, подхватил пирожок и умял его в два укуса. – В жизни ни разу не едал такой вкуснятины, – Дороша погладил вздувшийся животик. – Мы, лепреконы, в пирожках разбираемся профессионально. Эти – неправомерно вкусные. Такие пирожки исключительно вредно делать. Их запретить надо. Или выдавать в ограниченном количестве, поштучно. С такими пирожками можно от обжорства живота умереть, – лепрекон с укором посмотрел на Франческу.

   Этим он окончательно покорил хозяйку.

   – От пирожков, Дороша, еще никто не умирал, – сообщила она. – Поживете у нас, я вас еще кое чем вкусненьким накормлю.

   – Непременно поживем, – заверил ее Агофен. – Хозяин лучшей пятизвездочной таверны в Блистательной Джиннахурии, великий мастер приготовления вкусной и калорийной пищи, почтенный джинн Бургул-Магул Круглый, услаждающий своих посетителей чудесными яствами и утверждающий, что рецепты их приготовления он похитил у небожителей, остался бы здесь навсегда. А кто мы такие, по сравнению с ним? Мы остаемся здесь навсегда, бабушка Франческа.

   Бабушка Франческа наверняка покраснела от удовольствия, но под шерсткой это было незаметно.

   – Вот и хорошо, – сказала она. – Оставайтесь. Будет время, приводите сюда своего Бургула-Магула. Кто знает, может быть и я у него чему-нибудь научусь (следовало понимать: "Пусть он у меня поучится"). А теперь собирайтесь, пойдем.

   – Как? После таких пирожков еще и идти куда-то, – застонал Агофен...

   – Вас ищут кикиварды и даже солдаты Гроссерпферда, – сообщила бабушка Франческа. – Они непременно придут ко мне. Вам надо спрятаться, я тоже с вами уйду отсюда. Есть одно хорошее место, где нас не найдут.

Глава девятнадцатая.

   Домик на окраине. Свои или чужие? Украли колодец! Что советовал делать в подобных случаях джинн Кадыр-Надыр Дырявые Руки. Четыре проблемы. Теперь пора действовать.

   Бабушка Франческа привела гостей в большой дом на краю поселка. В доме было пять просторных комнат. В одной стояли кровати. Здесь же имелись стол и несколько длинных скамеек. В другой комнате находились какие-то баки, чаны, вдоль стен шли многочисленные трубы. Остальные три комнаты занимали широкие полки, на которых стояли трехлитровые стеклянные банки, заполненные жидкой краской.

   – Это наш заводик по изготовлению красок, – объяснила бабушка Франческа. – Очень важное производство. И дома надо постоянно красить, и оградки, и, сами понимаете, – она кокетливо улыбнулась, – хохолки. Краски нам постоянно нужны. Те, которые вас ищут, придти сюда не догадаются. Садитесь за стол, поговорим.

   – Да, хотелось бы разобраться в обстановке, – Максим вспомнил, что принял на себя руководство отрядом. – Какие таинственные явления происходят у вас на Пегом Бугре? И, пожалуйста, подробно.

   Франческа охотно стала рассказывать.

   В их селении жизнь всегда была тихой и спокойной. А о воровстве никто и представления не имел. Да и что в поселке драконов можно украсть? Жили они скромно, занимались своими огородами, драгоценностей и дорогих вещей не имели. И вот, сравнительно недавно, несколько месяцев тому назад, Франческа обнаружила, что у нее с огорода кто-то унес две лопаты и грабли. Ну, никому же они не нужны. У каждого дракона имелись свои лопаты и свои грабли, никто из соседей взять инструмент не мог. Прошло еще несколько дней, и у нее пропала тачка, на которой она отвозила домой с огорода урожай овощей. Это ее окончательно сбило с толка, и она пошла к соседям, спрашивать, не видели ли они ее тачку. Выяснилось: у каждого из соседей тоже что-то пропало. И что странно: сторожевые гусаки ^{14}ни разу тревогу не поднимали.

   Примерно, такое рассказала Франческа.

   – Воровать нехорошо, – глубокомысленно отметил Агофен, выслушав бабушку. – Воровство это пережиток.

   – Хочешь сказать, что у вас в Джиннахурии не воруют? – спросил Максим.

   – Ну-у-у... – протянул Агофен, – Заверяю тебя, мой любопытствующий друг, что у нас, в Блистательной Джиннахурии, ни один джинн воровать не станет.

   – Все такие честные? – не поверил Дороша.

   – Честные или не честные, кто может сказать? Но все достаточно разумные. У нас существует неотвратимость наказания. Все знают, что джинны-блюстители, при помощи профессиональных заклинаний, сразу вычислят, кто украл и что украл. Потом они выведут вора на площадь, посадят его на досадную скамейку, без права скрывать свое истинное лицо, и обольют презрением. Все прохожие и пролетающие мимо джинны будут смотреть на вора с укоризной и осуждающе покачивать головами. Вот такое неотвратимое моральное наказание придумали наши мудрецы. Поэтому никто воровать не хочет. А у вас драконов-блюстителей разве нет?

   – Нет, у нас драконов-блюстителей, у нас сторожевые гусаки.

   – Но гусаки никого не могут задержать, и никого не могут облить презрением. Как же они охраняют частную собственность?

   – При виде вора сторожевые гусаки должны громко гоготать, хлопать крыльями и агрессивно бросаться на него.

   – Когда пропала тележка они гоготали и бросались?

   – Нет, они почему-то не гоготали, – сообщила Франческа. – И не бросались.

   – Твоих соседей сторожевые гусаки хорошо знают? – спросил Максим.

   – Конечно.

   – Когда кто-то из соседей приходит на твой участок сторожевые гусаки шум не поднимают, так ведь?

   – Конечно. Зачем гусакам шуметь, если соседи пришли.

   – Что же тогда получается? – Максим внимательно посмотрел на Франческу. – Получается, что чужие здесь не ходят. А свои вполне могут и заглянуть. Ночью, когда никто кроме гусаков их не видит.

   Получалось именно так. Эмилий и Дороша тоже смотрели на Франческу, ждали, как она к этому отнесется. Франческа отнеслась к этому плохо.

   – Никогда и никто! – возмутилась Франческа. – Никогда и никто из драконов Пегого Бугра не станет воровать у своих!

   – Так уж и никто?! – не поверил Дороша. – Если валяются небрежно брошенные грабли или вилы, значит они бесхозные. Почему бы их и не подобрать. Такое бывает?

   – Такое бывает, если валяются, подберешь, не пропадать же им, – согласилась бабушка Франческа. – Но если хозяин найдется, всегда отдаешь. А тут все, с концами. И у нас пропадает не только то, что валяется. Животных красть начали. Три дня тому назад у хромого Зигмуда козу украли. Дойную. Увели и она даже не мемекнула. Да что там коза?! У Халюпиных сторожевой гусак исчез. Это вам как? Тоже свои? Да?!

   – Знаю я этих гусаков, – сказал Дороша. – Покажи им корку хлеба, посыпанную солью, они за ней до самых Граничных гор ковылять будут. Поманили его чем-нибудь вкусным, он за ворами и пошел.

   Бабушка Франческа обиделась за пегобугорских гусаков, помолчала немного, затем взяла реванш:

   – У дедушки Филидория, его участок крайний на нашем Бугре, как раз на выселки выходит, колодец украли. Тоже по-твоему – свои?

   – Как это колодец украли? – не поверил Дороша. – Колодец – есть имущество в землю вкопанное и наглухо закрепленное. Он становится частью самой природы. Украсть колодец нельзя, потому что это невозможно.

   – А украли! Там колодец сто лет стоял, его еще при отце деда Филидория выкопали. А вчера утром вышел Филидорий во двор – никакого колодца и нет. Ровное место, как будто ничего там никогда и не бывало.

   – Может все-таки пришельцы? – предположил Максим. – Не станут же драконы друг у друга колодцы воровать. Такую кражу вполне можно отнести к загадочным и неопознанным явлениям. По уровню непонятного и таинственного вполне на пришельцев тянет.

   – Пришельцы, конечно, могут все... – Агофен задумался. – Но до сих пор, с колодцами они, вроде, не связывались.

   – Зачем пришельцам колодец? – спросил Дороша. – Куда им его девать?

   – Может быть, для изучения уровня культуры, – прикинул Максим. – Или для исследования характерных особенностей быта местного населения?

   – Колодец не является основным признаком культуры и быта на Пегом Бугре, – заявил Эмилий. – Так я говорю, бабушка?

   – Так, – подтвердила Франческа. – Не является, – подумала немного и поправилась: – А может и является. Без колодца обойтись невозможно. Ни в быту, ни в культуре. У нас колодцы хорошие. Их вполне можно изучать.

   – Угу... Все в своей галактике бросили и превышая скорость свете примчались на Пегий Бугор, чтобы изучать колодцы! – пробухтел Дороша. – Делать пришельцам больше нечем. – И вообще, колодцы не воруют.

   – У пришельцев могут быть совершенно иные представления о культурных ценностях, – напомнил Максим. – И совсем иные возможности.

   – Какие иные? – не соглашался Дороша. – Если они пришельцы, так они же умные. Нужна вода – могли набрать. Запросто. Зачем им, если они такие умные, весь колодец тащить? Можете мне объяснят?

   Дороша замолчал и стал ждать, не объяснят ли ему кто-нибудь, зачем пришельцам брать колодец, если они такие умные? Но никто за это сомнительное дело не взялся. Такое и остальным было непонятно.

   – У каждого колодца внизу дырка, – напомнил Дороша. – Если колодец из земли вытащить, то вся вода выльется. А какая польза от колодца, если в нем нет воды? – Лепрекон опять оглядел собеседников: не объяснит ли ему кто-нибудь, какая может быть польза от колодца в котором нет воды? Но и это ему объяснять никто не стал, поскольку от колодца в котором не имеется воды, действительно, никакой пользы быть не может, даже для пришельцев. – Ты сама этот колодец видела? – спросил он у Франчески.

   – Как же это я колодец у деда Филидория не видела! – Франческа сердито фыркнула. – Да я сто раз его видела и воду из него сто раз пила. Хорошая вода. И соли в ней есть полезные.

   – Я не про воду и не про соли, – прищурился на нее Дороша. – Я тебя по делу спрашиваю. Ты то место, что осталось после колодца сама видела?

   – Сама не видела, так Лауренсиха же видела. Сегодня утром. Все как есть видела и мне пересказала. Там теперь пустое место, и ровное, будто кто его прикатал. А вокруг трава вытоптана, вроде там кто-то тяжелый скакал. Или долго ходил. Можете у нее самой спросить. Лауренсиха вам полное описание даст.

   – Что тут спрашивать?! – Дороша кажется и ожидал подобного ответа. – Знаю я твою Лауренсиху. Ей сболтнуть, что кузнечику прыгнуть. Надо самим сходить к деду Филидорию и посмотреть. Мне лично очень даже интересно, как это можно колодец украсть? Отчего у пришельцев такая неестественная потребность и какая у них для этого технология?

   – Непременно сходим, – решил Эмилий. – Пропавший колодец, это не кража. Это явление. По мелочам, конечно, на нашем Бугре иногда потаскивали. Но чтобы колодец прибрать, такого никогда не было. Это уже граничит... Так бабушка?

   – Так, – подтвердила Франческа. – Я даже представить себе не могу, как это можно таинственно колодец украсть. И коза не мемекнула.

   – Странная история... Никакой системы, никакой логики, – отметил Максим. – И кто такой отчаянный, что ходит на Пегий Бугор воровать? Если драконы поймают вора, они ему все кости переломают.

   – Не переломают, – мрачно сообщил Эмилий.

   – Агофен и Максим посмотрели на Франческу.

   – Совершенно безопасно, – стала объяснять Франческа. – У нас высокий уровень цивилизации. Мы все вегетарианцы и пацифисты. Насилия не признаем. Если бы поймали вора, то, в первую очередь, объяснили бы ему, что красть очень нехорошо, просто отвратительно, что этим поступком он себя унижает. Потом отобрали бы украденное и отпустили. Все это знают.

   – И никакого наказания? – поинтересовался Максим.

   – Мы против наказаний. Наказание – это насилие над личностью. А насилие унижает личность.

   – Какую личность?

   – Которая совершает насилие... – Франческа с сожалением посмотрела на Максима. – Вы люди пока еще этого не понимаете. Мы, драконы, цивилизация древняя.

   – А штраф?

   – Штраф это тоже принуждение.

   – Бабушка Франческа, давайте я вам организую сюда, на Пегий Бугор джинна-смотрителя, – предложил Агофен.

   – Это зачем? – не поняла бабушка.

   – Он не пацифист, не знает, что наказание унижает и быстро наведет здесь порядок. Обойдется недорого. Я все организую без комиссионных. Договорюсь о хорошей скидке. Процентов на двадцать пять.

   – Не-ет, – отказалась бабушка Франческа. – Предложение, конечно, хорошее, но у нас принципы. Посторонних на службу не принимаем.

   – Раз принципы, тогда конечно, – не стал уговаривать бабушку Агофен. – Раз принципы, то вернемся к гусакам. Почему гусаки молчали?

   – Тут не только гусаки, – напомнил Максим. – Тут еще надо понять почему какой-то генерал хочет задержать Эмилия?

   – Наверно здесь, в районе Пегого Бугра, имеется какая-то военная тайна. Они боятся, что я ее раскрою, – предположил Эмилий.

   – Угу, страшная тайна, – скептически хмыкнул Дороша. -Украли козу и грабли. К чему бы это?

   – Ты, Дороша, шутишь, а сочетание странное. И в этом сочетании рассматривается что-то таинственное.

   – Ага! Тайна Пегого Бугра! Спросите у любого лепрекона, у любого гнома, он вам сразу скажет, что это кикиварды воруют. Они всегда воровали, сейчас воруют и еще сто лет воровать будут...

   – Погоди, Дороша, – прервал его Максим. – Козу увели и гусака, это понятно. Это кикиварды могли. Но зачем кикивардам грабли и лопаты? Они сельским хозяйством не занимаются. Чтобы продать кому-нибудь? Так на таком сельхозинвентаре много не заработаешь. А тащат. В других поселениях, возможно, то же самое. И зачем генерал вмешивается. Опасается, что Эмилий раскроет тайну похищения тележки и лопат?

   – Ты хочешь сказать, что генерал замешан в краже сельхозинвентаря? – удивился джинн.

   – Почему бы и нет. Возможно генералу Гроссерпферду мало военной славы. Возможно он, на старости лет, хочет стать меценатом, ^{15}создать музей сельскохозяйственных орудий, и этим заслужить благодарность потомков, – трудно было понять, серьезно говорит Максим, или он шутит. Агофен решил, что шутит.

   – Угу, музей, – кивнул он. – А в свободное от меценатства время обучает кикивардов ходить строем.

   – Где грабли, а где марширующие кикиварды? Не может здесь быть никакой связи, – решил Максим.

   – Может, – не согласился Дороша. – На то она и существует, Демократическая Хавортия, чтобы здесь регулярно происходило то, чего не должно происходить. Тут драконы стали пацифистами, крокаданы врут, разбойники идут в бароны, а за генералами никто как следует не присматривает.

   – Мы и пришли сюда, чтобы разобраться, – напомнил Эмилий. – Мне кажется, что все это каким-то образом связано. Надо только понять чем.

   – Послушайте, что я скажу, – подал голос уже давно молчавший Агофен.

   – Хочешь разобраться при помощи волшебства? – на мордочке Эмилия появилось что-то напоминающее ехидную улыбку. Он не мог забыть лепестки роз.

   – Нет, при помощи волшебства с такими запутанными делами не разберешься, – проигнорировал джинн ехидную улыбочку. – Волшебство можно применить только там, где все ясно и просто. Я сейчас вспомнил, что говорил нам о подобных ситуациях наш куратор, старый мудрый джинн Кохинор Сокрушитель Муравейников. Он был опытным джинном и крупным профессионалом еще во времена междоусобиц первых халифов, которые отрубали друг другу головы, сажали друг друга на кол и травили друг друга отвратительными ядами растительного происхождения.

   – Ну-ну, что он вам говорил? – спросил Максим. – Выкладывай премудрые советы профессионального джинна.

   – Он говорил нам так: "Если вы, ошибка Всевышнего, порождение больной умственным расстройством жабы и худосочной медузы, тупоумные болваны, недостойные мыть сортиры в вашем паршивом учебном заведении, встретитесь с проблемой, которую жалкие остатки ваших скудоумных мозгов не смогут осмыслить, разделите ее на части понятные самому последнему из идиотов и изучите каждую часть в отдельности. А уж потом, даже с вашими заплесневевшими остатками куриных мозгов, вы сумеете найти места, где эти части соприкасаются и что у них общего. И тогда вы поймете целое".