Текст книги "Надо помочь бабушке (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

   – Крепкие, ваша светлость.

   – Вот и хорошо, что крепкие. Выведи его к воротам, и дай ему, э-э-э, хорошего пинка под зад, чтобы долетел до своей босоногой команды, – барон Брамина-Стародубский отвернулся от кикиварда, кикивард его больше не интересовал. Дружинники с обнаженными мечами взяли посла в кольцо и вывели его из зала.

   – А иностранцы?.. Может быть э-э-э... и этих не стоит вешать? – вроде бы посоветовался барон с дворецким, указывая на пленников.

   – Надо, Ваша светлость, – уверенно заявил тот. – Этого требуют традиции ваших доблестных предков. Народ уже готовится праздновать.

   – Да, традиции доблестных предков, – барон, кажется вздохнул, или, может быть, откашлялся. – И о народе забывать нельзя... Приготовьте все, что надо. Вечером, э-э-э, перед ужином, можно и повесить.

   – Ваша светлость, имеется небольшая просьба от всего нашего коллектива, – кланяться Максим не стал, но говорил очень вежливо, с явным уважением. – Разрешите обратиться?

   Барон Брамина-Стародубский снизошел.

   – Э-э-э... Обращайся, – разрешил он.

   – Нельзя ли несколько изменить вечернюю программу? Повесить нас не до концерта, а после него. У вас, как известно, неплохая самодеятельность: обширная программа ансамбля танцев народов Демократической Хавортии, а хор неоднократный лауреат Кубка Певчего Пеликана. Мы бы с удовольствием посмотрели и послушали. А у Пети Чайковского, вообще, мама композитор. Его это интересует с профессиональной точки зрения. Агофен мог бы принять участие в концерте. Он мастер оригинального жанра. Может показать потрясные фокусы с исчезновением, превращением и возникновением.

   – Изменить вечернюю программу?.. – Брамина-Стародубский кажется улыбнулся. Хотя, может быть, Максиму это только показалось. – Почему бы и нет. И оригинальный жанр – это хорошо. Займись этим Ноэль. Значит, сначала э-э-э... концерт и гуляния, а вешать потом. Выведите их во двор, пусть там подождут, подышат свежим воздухом... Э-э-э... накормите – Барон подвинул к себе большую толстую книгу в коричневом кожаном переплете, открыл ее и углубился в чтение, не обращая более внимания на окружающих. Все распоряжения были отданы.

   Пленников вывели во двор замка. Барон решил, что им следует подышать свежим воздухом и его повеление немедленно выполнили. Во дворе их оставили без присмотра. В замке не спрячешься, а если арестованные выйдут из него, то попадут в лапы кикивардов. Каждому понятно, что лучше быть повешенному в замке, чем пленником кикивардов.

   – Вы как хотите, а я больше в темницу не пойду, – объявил Дороша. – Там сыро и темно. У башмака кожа от сырости портится. И вообще, лепреконы народ вольный, мы в темницах сидеть непривычны. У нас от этих темниц настроение ухудшается и характер портится.

   – Тебя теперь никто туда не пошлет, – напомнил Агофен. – Ты слышал, что барон сказал: "Пусть подышат свежим воздухом". А вечером праздник: нас покормят, потом концерт, и я в нем выступаю с оригинальным жанром. Спасибо за рекламу, мой предприимчивый друг, – поклонился он Максиму. – После концерта станут вешать. В темницу, Дороша, мы с тобой сегодня больше не попадем. Даже если нам это очень захочется.

   – Мне не захочется. Мне и раньше не хотелось. Лепреконы в темницах сидеть не любят... Интересно, чем нас кормить станут? – заинтересовался Дороша. – Дадут хлеб и воду, или не пожалеют утку из наших запасов?

   – Хлеб и воду, – решил Агофен. – Поросенком и утками они хотят порадовать самого барона. С едой в этом памятнике зодчества плоховато. Натуральное хозяйство имеет очень низкую рентабельность. Слышали, что сказал главбух: намечается дефолт.

   – Таким и должен быть барон в этом времени и в этом пространстве, – встал на защиту хозяина замка Максим. – Феодализм заканчивается, идет всеобщее обнищание баронов. Скоро здесь наступит капитализм и экономика сделает стремительный скачок. В нашем параллельном времени это уже пройденный этап. Интересно, какую книгу читает барон? В библиотеке гезерского дворца, я, кажется, видел точно такую же. Там, на обложке, нарисованы два посоха и колпак волшебника. Что-то из фантастики.

   – Вас с Агофеном понять невозможно! – возмутился лепрекон. – Нас вешать собираются, а один про свежий воздух и оригинальный жанр, другой про какую-то книгу и про наступающий капитализм. Давайте что-нибудь сделаем.

   – Что думаешь, Заслуженнейший из библиотекарей? – спросил Агофен у Эмилия. – Может нам не ждать вечернего представления, а порадовать местное население сюрпризом? Устроить карнавальчик с фейерверком и пляшущими скелетами? Ран Клемент говорил, что народ здесь скучает. Повеселим их...

   – Погоди, – перебил его Эмилий. – Там какой-то шум за воротами, и дружинники на стены полезли. Пойдемте, посмотрим, что происходит.

   Никто не помешал им, никто их не остановил. На стене уже стояли несколько дружинников и слуг. Они смотрели на луг перед замком, где собралось не менее сотни кикивардов. Кикиварды митинговали. Как всякие свободные люди, они были уверены, что важные вопросы следует обсуждать всем вместе и поступать так, как решит большинство. Их предводитель, тот самый Гарпогарий, который приходил к барону, а потом получил пендаля крепким сапогом рана Клемента, толкал речь, а остальные слушали. Гарпогарий показывал то на замок, то на своих воинов. Иногда он бил себя кулаком в грудь, а иногда выхватывал оба ножа и яростно размахивал ими. А воинство время от времени разражалось громкими криками и тоже грозно размахивало ножами. Но на стене было плохо слышно, о чем говорит Гарпогарий.

   – Кажется, они недовольны тем, что барон не отдал нас, – решил Эмилий.

   – А парламентер, должно быть, недоволен и тем, что получил пендаля, – добавил Максим.

   – Ага, – Дороше поведение кикивардов не нравилось. – Кажется, это был не просто парламентер, а мелкий вождь. Теперь они собираются взять нас сами, не спрашивая у барона разрешения.

   – Без разрешения барона нельзя. Барон хоть и добрый, но очень обидчивый, – напомнил Агофен.

   Гарпогария сменил другой оратор, потом третий, четвертый... Последние трое не получали пендаля, поэтому были не столь агрессивны: они не выхватывали ножи и не махали ими. Но говорили, выступавшие, тоже очень энергично, азартно и тоже постоянно грозили кулаками в сторону замка.

   – Чего это они роятся? – спросил Дороша.

   – Их представителя унизили ударом сапога в место которое, почему-то, несет ответственность, за все существующие в этом мире недоразумения, – напомнил Агофен, – и они как-то все, вдруг, решили, что из этого ветхого замка истекает зло. Как существа искренние и бескорыстные они убеждают друг друга, что зло надо искоренить.

   Если бы кикиварды сразу, после того, как Гарпогарий вернулся, пошли на штурм замка, они легко захватили бы его. Но как люди равные между собой, они должны были вначале коллективно обсудить свои дальнейшие действия. Немедленно напасть на крепость, или отложить штурм до вечера, когда будет не столь жарко; лезть на стены или пробиваться через пролом; как делить добычу, что делать с побежденными и некоторые другие столь же важные вопросы. Тем временем кто-то из стражников сообщил барону о надвигающейся опасности.

   Барон явился незамедлительно. Куда девались его неторопливость, вальяжность и плавные жесты? Брамина-Стародубский был в легкой белой рубашке. Он сбросил красный камзол с золотым шитьем, а вместе с ним полтора десятка лет. А то и все два десятка. Походка его стала быстрой, жесты стремительными, а глаза молодо блестели. Он легко взбежал по неширокому пандусу на стену и быстро оценил обстановку. Команды барон отдавал четко, со знанием дела. Очевидно, в прошлом не раз приходилось ему отстаивать свои владения. И, вполне возможно, штурмовать чужие замки.

   – Феодосий, закрыть ворота! Клемент, дружинникам в полном вооружении с копьями и щитами занять позицию у пролома! Ноэль, собрать слуг. Четверых поставить для наблюдения на каждой стороне замка. Остальных на стены возле пролома и пусть запасаются камнями, будут сбрасывать их на головы этих босоногих бездельников. Сам остаешься во дворе для связи с наблюдателями и со мной. Я к пролому. Мои доспехи и меч принести туда!

   – Да, – вспомнил он про пленных. – Вам придется подождать. Некогда сейчас вами заниматься. Сами видите, у нас появились неотложные дела. Можете пока отдыхать.

   Барон широким шагом направился к пролому. Это был уже не пожилой медлительный человек, а сильный и опытный воин, умело начинающий сражение, которое он намерен выиграть.

   – Что ты по этому поводу думаешь, мой отважный друг? – спросил Агофен Максима.

   – Кикивардов поболее сотни, а защитников здесь наберется десятка два, да еще слуги... Чувствую, стражники, во главе с бароном, будут стоять в этом проломе, как спартанцы в Фермопилах, ^{8}но с тем же неутешительным результатом. Кикиварды ворвутся в замок.

   Агофен не имел представления о том, что произошло в Фермопилах, но по тону Максима понял, что битва там закончилась не в пользу спартанцев.

   – А нам это надо? – спросил он.

   – Нам это не надо, – решил Максим.

   – Эмилий?

   – Не надо.

   – Дороша?

   – Нам это не надо.

   – Значит действуем?

   – Действуем! – Максим бегом догнал длинноногого барона:

   – Ваша светлость, разрешите, мы примем участие в защите замка.

   Барон остановился, обернулся и с интересом посмотрел на пленников.

   – Почему?

   – Кикиварды нам не нравятся.

   – Серьезная причина, – согласился Брамина-Стародубский. – Мне они тоже не нравятся, – доверительно сообщил он. – У вас сейчас свободное время. Если вам так хочется, можете использовать его для драки с кикивардами. Оружие попросите у Ноэля. Скажите, я велел, он выдаст, – и барон стремительно зашагал к пролому.

   – Барон милостиво разрешил нам использовать свое свободное время для битвы с кикивардами, – сообщил друзьям Максим. – Кажется, сегодня в поликлинике кикивардов будет большая очередь.

   – Заделаем им козу! – Агофен обрадовался. – Я давно не совершал ничего интересного, так можно и квалификацию потерять.

   – Я пацифист и совершенно не владею мечем, – признался Эмилий.

   – Мало того, что он вегетарианец, так он еще и пацифист, – пробурчал Дороша.

   – Есть кое-что посильней мечей, мой добродушный друг, – подмигнул Эмилию Агофен. – Будешь со мной. Станем советоваться, что делать с кикивардами, которые повели себя столь заносчиво, что вызвали недовольство добрейшего барона. А ты, Дороша, умеешь обращаться с мечом?

   – Я неплохо владею шилом, молотком и ножом. Мы, лепреконы, не воины, а мастера. Но могу и мечом. Только у этих кикивардов длинные руки и длинные ножи... – Дороша сдвинул треуголку и почесал затылок. – Буду им на голову камни сбрасывать.

   – Вот и хорошо. Раз такое дело – разбежались. Мне меч тоже ни к чему, – решил Максим. – Я лучше подберу себе хорошую дубину.

   Он осмотрелся, но не смог найти ничего подходящего. Потом увидел телегу без колес. Очевидно, когда-то поселяне возили на ней в замок продовольствие, а сейчас, полуразобранная и всеми забытая, она сиротливо стояла у стены.

   – Это мне подойдет, – обрадовался Максим. Он легко вывернул длинную, потемневшую от времени оглоблю, ^{9}легко взмахнул ею, покрутил над головой. – Вполне подходит! – и поспешил к пролому в стене, где барон выстраивал дружинников.

   Дороша вынул из ранца башмак, затем достал из кармана длинный кусок темной ткани, аккуратно завернул в него башмак, положил башмак в ранец, закинул ранец за спину и отправился на стену, где слуги барона готовились к отражению нападения.

Глава пятнадцатая.

   Четвертое появление крокаданов. Нежные лепестки прекрасных роз. Кикиварды атакуют. Оглобля – грозное оружие средневековья. Пятое появление крокаданов. Безотказный метод Магана-Курдюма Бесхвостого.

   Агофен и Эмилий поднялись на небольшую башенку, встроенную в опоясывающую замок стену. Отсюда хорошо можно было видеть расположение противника.

   Кикиварды продолжали митинговать. Все они были свободны, равны между собой, равны перед Всемогущим Мухугуком и равны перед Поедающим Четырех Баранов Серваторием. Каждый свободный кикивард знал, что надо сейчас сделать, почему надо сделать именно так и старался убедить в этом остальных. У каждого из остальных было свое мнение. Митинг-совещание затягивался.

   А над кикивардами кружились два крокадана. Один крупный жирный, с блестящей лысиной на голове (оказывается, у крокаданов тоже бывают лысины), второй помельче, молоденький, тощенький, очевидно, стажер, работающий у опытного на подхвате.

   – Смотри, эти уже здесь, – показал Агофен Эмилию на крокаданов. – Послушаем, чего они нам новенького скажут.

   – Обычно, ничего хорошего от них не услышишь, – Эмилий не любил болтливых птиц и не скрывал этого. – Но здесь такой случай: явная агрессия со стороны кикивардов. Надеюсь, крокаданы нас поддержат.

   Напрасно надеялся.

   – Мы с коллегой находимся у высоких стен замка барона Брамина-Стародубского, – сообщил лысый. – Сюда собрались сотни кикивардов. Эти дети природы, являются активными борцами за чистоту экологии, за зеленые травы на наших полях, за насыщенный кислородом воздух наших лесов. Сегодня они протестуют против вырубки Ласкового Леса. Они требуют выдать им некоего Эмилия Баха, библиотекаря по профессии и хищного истребителя зеленого покрова нашей страны по призванию. Коллега, что нам известно об этом Бахе?

   Тощий крокадан бодро подхватил:

   – Этот, так называемый, Бах вырубил две березовых рощи и три сосновых бора. Он лишил крова и убежища сотни благородных оленей, умных лисиц и симпатичных кабанов. А также лишил работы дятлов, которым негде теперь выполнять свою функцию санитаров леса. Тысячи разнообразных птиц, оглашавших своим радостным пением лесные поляны, вынуждены были покинуть насиженные гнезда. Но это еще не все...

   – Это про меня!? – возмутился Бах. – Это он про меня?!

   – Про тебя, – подтвердил Агофен. – И звучит это, мой скромный друг, – очень убедительно. Если бы я не был уверен, что ты не лишил дятлов возможности выполнять свою функцию, я бы поверил.

   – Я его убью! – оскалился Бах. – Я убью эту подлую лживую птицу! Я убью этих клеветников и фальсификаторов!

   – Ты не можешь этого сделать, мой добрый и гуманный друг, ты пацифист, – напомнил ему Агофен.

   – О других злодеяниях экологического преступника вы расскажете позже, – прервал коллегу лысый, – а сейчас мы видим у стен, ощетинившегося всевозможным оружием, баронского замка мирную демонстрацию кикивардов. Дети природы и любители пейзажей, они больше не могут терпеть. Они проходят под высокими стенами с плакатами и лозунгами, на которых запечатлены их законные требования: "Выдайте Баха, руки которого позеленели от уничтоженных лесов!", "Долой баронов, укрывающих экологических преступников!", "Защитим зеленый покров и все остальные покровы!", "Свободу кикивардам, томящимся в баронских застенках!" "Кикиварды – против!" Хочу обратиться нашим слушателям. Уважаемые слушатели, мы проводим опрос: как, вы считаете, к кому следует относить тех, кто уничтожает наши поля и леса, загрязняет наш мир своими отходами?

   а). К хулиганам, нарушителям экологии;

   б). К преступникам, уничтожающим все живое.

   Ждем ваших ответов. Все новости у нас и только у нас! Наше кредо: правдивость и беспристрастность. Бросайте все дела и слушайте ваши любимые новости! – птицы сделали круг над митингующими кикивардами и улетели.

   – Что делать? – спросил растерянный и расстроенный Бах.

   – Не обращать на них внимания и следовать к бабушке Франческе, – посоветовал Агофен.

   – Но что обо мне подумают?! Это же фантастическая клевета!

   – Прогоним кикивардов, поможем бабушке Франческе, потом наймем пару крокаданов, хорошо заплатим им, и они расскажут всю правду. Хотя нет, правда никому не интересна. Мы им хорошо заплатим, и они соврут про тебя что-то очень хорошее... Что ты, собственными руками, посадил три тысячи столетних дубов! А злые кикиварды эти саженцы повыдергивали...

   – Никогда! – У Эмилия даже шерстка на голове поднялась от возмущения. – Никогда ни один Бах не оплачивал вранье, и никогда ни один Бах этого делать не станет!

   – Полностью согласен с тобой, мой принципиальный друг, – довольно ухмыльнулся Агофен. – Это я пошутил. Нечего развращать крокаданов, они и так развращены. Если ты не возражаешь, я сам с ними разберусь.

   – Нужно еще из осажденного замка выбраться, – мрачно напомнил Эмилий. – Кикивардов слишком много. Сомнут они баронских дружинников, задавят численностью.

   – А мы здесь для чего? – весело удивился Агофен. Он не был пацифистом и откровенно радовался предстоящей драке. – Добавь к баронскому войску и нас четверых. Мы поможем барону сохранить старую развалину, которую здесь называют замком и покроем свои имена славой. Хитрейший среди джиннов, Мардуг Законник, бывший вор в законе, а сейчас юридический консультант фирмы "Абаландур энд Халамбала", мир с ними обоими, на всех собраниях напоминает служащим, что слава – это самая выгодная реклама. И что хорошая реклама поднимает рейтинг джинна на высоту в три раза более высокую, чем он того стоит на самом деле.

   – Ты бы сейчас и подумал, какую козу кикивардам заделать, – воспользовался Эмилий терминологией Агофена. – А то у нас не будет ни славы, ни рекламы, ни рейтинга. И самих нас тоже не будет.

   – Ты правильно это заметил, мой благоразумный друг, – согласился Агофен. – Пора действовать. Но в начале надо определить, что мы станем делать. Можно натравить на этих, неблагоразумных варваров полчища крылатых насекомых, внедрив в него значительное количество мух це-це и малярийных комаров...

   – Что могут сделать кикивардам мелкие мухи и тощие комары? – возразил Эмилий.

   – Не скажи, не скажи, мой добрый друг. Каждая маленькая мушка це-це несет смертельный заряд сонной болезни, а тощие малярийные комары буквально напичканы отвратительными микробами злокачественной лихорадки. Блистательная Джиннахурия однажды отразила таким способом нападение, многочисленной, как песок в пустыне, орды могучих завоевателей. Причем совершенно бескровно. Все они умерли от болезней.

   – Не пойдет, – Эмилий отверг идею призвать мух и комаров для борьбы с осаждающими замок кикивардами. – Не исключено, что у этих детей природы имеется врожденный иммунитет от подобных болезней. А если они и заболеют, то только через несколько дней. Результат нам нужен немедленно. Здесь и сейчас!

   – Пожалуй... – согласился Агофен, – об этом я как-то не подумал. А если устелить дорогу к замку колючками!? Крепкими терновыми колючками! Ведь все кикиварды ходят босиком! Представляешь себе, каждый наступивший на колючку кикивард будет прыгать на одной ноге. Обхохочешься... Что ты на меня так смотришь, мой мудрый друг?

   – Я так смотрю, потому что это кикиварды обхохочутся, когда увидят твои колючки. У них кожа на ступнях ног, как дерево. Ее не пробьет никакая колючка.

   – Верно. Я почему-то забыл об этом... – и второй промах не смутил Агофена. – Понимаешь, Эмилий, возможностей остановить кикивардов так много, что я просто теряюсь... А если обрушить на них град камней?! Как ты думаешь?

   – Обрушить град камней, это пойдет! – поддержал идею Эмилий. – Падающие с неба камни должны их устрашить.

   – Так и сделаем. Камни у меня будут небольшие, но на головы кикивардов они обрушиться настоящим градом. Я этого еще никогда не делал, но, думаю, получиться, – Агофен подобрался и сосредоточился. – Так... Определим площадь рассеивания... Квадрат в котором находятся сейчас кикиварды составляет, пожалуй, 70 метров на 70. Значит, площадь поражения должна составлять 4900 квадратных метров. Примем вес каждого камня за 100 граммов. Стограммовая каменная масса, при хорошем ускорении, может нанести серьезный урон. Ускорение при свободном падении 9,8 метра в секунду...

   – Это заклинание такое? – удивился Эмилий.

   – Какое там заклинание. Прежде чем произнести заклинание "Побитие градом камней" надо все как следует рассчитать. Приличное заклинание без знаний математики и физики не осуществишь. И не мешай, пожалуйста, мудрейший из драконов. Мне теперь придется начинать все сначала.

   Он отвернулся от Баха, посмотрел, чем заняты кикиварды и снова стал вполголоса делать расчеты:

   – Площадь 4900 квадратных метров. Вообще-то, многовато будет... Каждый камень не более 100 граммов, ускорение при свободном падении 9,8 метра в секунду... Вносим поправку на архимедову силу... Она невелика, но лучше внести... Учитываем легкий западный ветер... Пять метров в секунду...Так... Кажется все.

   Он опять глянул в сторону кикивардов. Те закончили митинговать и нестройной толпой двинулись к замку. Они что-то угрожающе кричали, и грозно размахивали ножами. Впереди вышагивал обиженный пендалем предводитель отряда Гарпогарий.

   – Это хорошо, – отметил Агофен – Компактная группа – очень удобно. Сейчас мы воздадим этим козлам по их заслугам.

   Он посмотрел на небо, поднял руки так высоко, что просторные рукава халата опустились до локтей, и что-то быстро зашептал. Потом щелкнул пальцами и снова стал шептать. В заключение, джинн щелкнул пальцами три раза подряд, громко прокричал загадочные слова: "Карокарум! Карбанокар! Кракадайл! Кракобракодракобумс!", опустил руки и стал ждать, когда заклинание сработает.

   Заклинание сработало. Небо над кикивардами, стало темнеть и постепенно наливаться неестественно красным оттенком, как будто плотная багровая туча начала закрывать солнце.

   – Сейчас посыплется, – подсказал Агофен. – Сейчас эти босоногие разбойники поймут, на кого они хвост подняли.

   Эмилий не сводил глаз с зловеще багровеющей тучи, которая охватывала небо и, казалось, вот-вот обрушится на кикивардов.

   Туча сгущалась, заслоняя солнце, и лучи, которые с трудом проникали через нее стали кроваво-красными. Кикиварды остановились. Кровавое зарево не могло предвещать ничего хорошего. Кто-то в ужасе ложился на землю и закрывал руками голову, пытаясь укрыться от грозного света. Кто-то пятился, стараясь оказаться подальше от неожиданного и страшного явления. А многие просто застыли, не в силах идти ни вперед, ни назад. Эти сообразили, что на них разгневался Беспощадный Мухугук, и готовы были покорно умереть, подчиниться его воле.

   Подавлены были и обороняющие замок. В этой багровой туче, в красном свете и кровавых лучах они видели страшное предзнаменование, предвещающее конец самому замку и конец каждому из них. Только барон Брамина-Стародубский, надо отдать ему должное, держался, как ни в чем не бывало. В его глазах светилось любопытство. Максим тоже с интересом смотрел в потемневшее небо.

   – Сейчас посыплется, – с удовлетворением повторил Агофен. – Мало им не покажется!

   И посыпалось...

   На толпу кикивардов, с угрожающим шелестом, обрушились лепестки алых роз. Тысячи и тысячи, а может быть и миллионы лепестков. Кикиварды стояли, окаменев от ужаса, не смея шелохнуться, а им на головы, на плечи, к их ногам плавно опускались лепестки роз. Скоро они укрыли землю, но все еще продолжали падать и падать...

   Потом багровая туча стала редеть, в ней появились просветы, они ширились, занимая все большее пространство. В конце концов, туча исчезла, оставив место голубому небу и яркому солнцу.

   Первыми пришли в себя защитники замка, и этому немало способствовал Максим.

   – Мой друг Агофен – джинн, – объяснил он. – Это его штучки. Это он пугнул кикивардов, предупредил, чтобы они убирались отсюда. Если не уберутся, он им не то еще устроит.

   – Правильно делает, – одобрил действие Агофена Брамина-Стародубский. – Только ваш джинн, будь он поумней, мог бы обрушить на этих бездельников э-э-э... что-нибудь потяжелее. Лепестки роз не нанесли им особого ущерба.

   Стражники облегченно вздохнули. Проделки джинна их пугали гораздо меньше, чем небесные явления.

   Кикиварды тоже постепенно приходили в себя. Все понимали, что перед ними предстало знамение. Но что оно предвещало: победу и торжество над врагами или поражение и бесславную гибель? Алую радость торжества, или реку красной крови, пролитую кикивардами у стен этого замка? Растолковать знамение взялся Гарпогарий. Неизвестно что больше вдохновляло командира: пинок, ибо место, в которое его пнул добротно сработанный сапог рана Клемента, до сих пор болело, или страх не выполнить указание Повелителя Всех Свободных Кикивардов Серватория, приказавшего ему доставить дракона живыми, а всех остальных в любом виде.

   Всю свою энергию и все свое красноречие Гарпогарий пустил в ход, доказывая соплеменникам, что это было доброе знамение, что это была благая весть от Всемогущего Мухугука, предсказывающая им не просто победу, а легкую победу. Он говорил о старом обветшавшем замке, малочисленности обороняющихся и о широком проломе в стене. Объяснял, что замок даже не надо брать штурмом, не надо лезть на стены. Достаточно затоптать два десятка жалких стражников, забодай их Мухугук, пытающихся прикрыть своими жалкими телами, разрушенную часть жалкой стены...

   В другое время, лепестки роз произвели бы на Эмилия очень приятное впечатление. Дракон любил цветы и особенно розы. Но, в этом конкретном случае, волшебство Агофена совершенно не оправдало ожидания Баха. Он с удивлением и возмущением уставился на джинна.

   – Чего ты на меня смотришь, как большая голодная кошка на тощую и хромую мышь, – не выдержал тот. – Я хотел обрушить на них водопад камней, но не получилось. Раньше я никогда не пользовался этим заклинанием и плохо помню его. Знаешь, как это бывает, когда долго нет практики? Наверно не тот глагол употребил. С заклинаниями всегда так – если хоть один глагол не тот – все... Неизвестно что может получиться... Даже у Кохинора Сокрушителя Муравейников, на что уж опытный джин, тоже иногда не получалось. Он однажды хотел усладить слух своих друзей прекрасным пением птиц. Произвел заклинание, но перепутал всего лишь суффикс в одном из глаголов и птицы заквакали, как лягушки.

   – Причем тут Сокрушитель Муравейников?! – возмутился Эмилий. – Причем тут лягушки? Нам замок надо защищать!

   – Не надо нервничать, мой впечатлительный друг, сейчас еще что-нибудь придумаем. Будь уверен, я устрою этим бессовестным разбойникам клизму!

   – Какую клизму? – Эмилий с подозрением уставился на джинна. – Что такое клизма?

   – Долго рассказывать. У нас, в Блистательной Джиннахурии, так говорят, когда хотят сделать кому то крупную неприятность. Только надо подумать какая клизма им подойдет.

   – Думай побыстрей, – попросил Эмилий. – Они опять двинулись к пролому.

   Кикиварды постепенно пришли в себя. Они убедились, что никому из них розовые лепестки урона не нанесли и решили, что этот красочный дождь предзнаменование хорошее.

   – Трехрогий Мухугук устилает наш путь к победе лепестками роз! – вопил Гарпогарий, потрясая кулаками. – Какое знамение вам еще нужно?! Брахата! Мы разрушим этот нечистый замок, изжарим на костре старого барона, а его слуг изрубим на мелкие кусочки!. Брахатата! – изложил он программу минимум, вытащил оба ножа и быстро, быстро замахал ими, показывая, как следует рубить на мелкие кусочки слуг барона.

   Кикиварды поддержали предводителя громкими криками. Некоторые из них тоже стали махать ножами.

   – Мы могучие, бесстрашные и непобедимые! Брахата! Мы забодаем их всех, как забодал своих врагов Всемогущий Мухугук! Мы вытряхнем из их сундуков все золото и заберем его себе! – вдохновлял Гарпогарий бесстрашных и непобедимых борцов за свободу. – Мы разделим между собой все их серебро, и все драгоценные камни! Брахатата!

   Это уже была программа максимум, которой ни в коем случае не дано было осуществиться, ибо сундуков с золотом в замке не имелось, а драгоценный камень там был только один, в кольце на пальце барона, и разделить этот небольшой камешек на всех кикивардов было бы очень сложно. Но нападающие об этом не знали. Программы борьбы за лучшее будущее, обнародованные Гарпогарием вдохновили их, и кикиварды, дружной толпой, бросились вперед, чтобы под покровительством Трехрогого Мухугука, бодать, рубить на мелкие кусочки, разрушать, хватать сундуки с золотом и завладевать драгоценными камнями. Брахатата!

   Дружинники, во главе с бароном, стояли в проломе плотной шеренгой, плечом к плечу. Их было двенадцать человек. На правом фланге в доспехах и металлическом шлеме стоял сам Брамина-Стародубский. На левом – ран Клемент. Воины первой шеренги были вооружены длинными мечами, и прикрывались небольшими круглыми металлическим щитами. Вторая шеренга состояла из восьми воинов, державших длинные копья с острыми стальными наконечниками. Пройти через эту преграду из опытных воинов, мечей, щитов и копий было непросто. Несколько опоздавший к месту боя Максим устроился со своей оглоблей во втором ряду, вместе с копейщиками.

   Орда кикивардов не могла воспользоваться своей многочисленностью. Не больше десяти из них имели возможность сразиться с защитниками замка в проломе. А справа и слева поднимались стены.

   Когда кикиварды подошли достаточно близко, слуги барона, занявшие позицию на стене примыкающей к пролому, стали швырять в нападающих камни. Камни эти лежали на стене аккуратными кучками, неизвестно сколько лет, очевидно, с тех пор, когда замок был еще настоящей крепостью и готовилась к осаде.

   Дороша присмотрелся. Слуги усердно, но достаточно неумело и безуспешно, швыряли камни. Ни один из них не нанес урон врагу.

   – Чего это вы так бросаете?! – возмутился лепрекон. – Все мимо да мимо. Защитнички называется... Зачем вас только барон кормит, – тон Дороши не вызывал сомнения в том, что он имеет право указывать. – У вас что, руки не из того места растут?!

   – Мы стараемся, ран лепрекон, – попытался оправдаться один из слуг. – Так они же все время ходят. Разве попадешь...

   – Стараются они! Думать надо, – оборвал его Дороша. – И уметь надо. Меня слушайте. Бросаем все вместе в одного кикиварда. Вон в того, в самого большого. Кто промахнется, того прогоню со стены. А потом вообще уволю. На счет три. Раз, два, три!

   Бросили. И получилось. Из пяти камней, три попали в большого кикиварда, и этого оказалось вполне достаточно. Кикивард рухнул.

   Слуги воспряли. А Дороша не стал выяснять, кто промахнулся, похвалил всех, отчего заслужил уважение у команды. Но, главное, теперь это уже были не просто слуги, которым барон велел бросать камни. Это была боевой коллектив под руководством Дороши.

   – Взять камни! – приказал Дороша. – Теперь бросаем в того, шустрого, который руками машет. Раз, два, три!