Текст книги "Клятва Грейсона (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Пожениться. Я должна была выйти за дракона. Дракона, который мне совершенно не нравился, который ужасно раздражал меня. Я должна выйти за него из-за денег.

Я простонала про себя. Это было самой сумасшедшей идеей, которую я когда-либо придумывала. Я мгновенно вспомнила минусы, которые пришли мне в голову чуть ранее: сумасшедшая, постыдная, смехотворная, порочащая святость брака, проявляющая неуважение к светлой памяти моей бабушки.

Дальше можно было не продолжать, минусов было очень много. Но… этот план определенно работает. И в скором времени я освобожусь от власти моего отца.

Сосредоточься, Кира. Сконцентрируйся на этом. Это самый весомый из всех плюсов.

Я составляла список с «за» и «против» два раза, в первый раз до нашей встречи, во второй раз после того, как он зашел поужинать, но увидев меня там, сказал Шарлотте, что, скорее всего, поужинает в городе. Я избегала его, он, в свою очередь, изо всех сил старался делать то же самое. Когда я перечитывала список, он ранил мою гордость, он задевал меня душевно, но он так же принес мне много пользы.

Наше бракосочетание назначено на два тридцать. Нам осталось только получить брачный договор и затем связать себя узами брака.

Я энергично кивнула, как будто все было просто и понятно.

Я выхожу замуж! Завтра! В два тридцать!

Это прозвучало настолько просто, как будто бы между прочим. Будто совершенно не стоит внимания. Это так же просто, как и завязать узелок, если мы завяжем не сильно, то его можно вполне запросто развязать. Внезапно меня охватило странное чувство ненормального веселья, смеяться до момента, пока не расплачусь. У Грейсона настроение тоже не отличалось от моего, он казался более подавленным.

– Ты скажешь своему отцу до или все-таки после? – поинтересовался он.

– После. Когда мы обналичим чек по наследству. – Нервное чувство, страх охватил меня от одной мысли, что мне придется спорить и ругаться с отцом, я боялась его.

Я заметила краем глаза, как Грейсон кивнул, но не стала оборачиваться и смотреть на него. А он, казалось, пристально смотрел на меня.

– Если ты… мы можем… я имею в виду, что еще не поздно отказаться от задуманного.

Я покачала головой. Мы зашли слишком далеко.

– Нет. Я не хочу. – Я посмотрела внимательно на него. – А ты?

– Нет.

Мы подъехали обратно к дому, и я проследовала за ним внутрь, намереваясь что-нибудь перекусить. В приглушенном свете холла я сняла свои солнечные очки и засунула их в мою переполненную сумочку, заталкивая их подальше на дно сумки, откуда бы они точно не выпали.

– Тогда, я буду ждать тебя здесь в два часа завтра, – проговорил Грейсон, судя по всему, собираясь проработать сегодня опять целый день, занимаясь делами в том каменном помещении, похожем на погреб.

– Хорошо, – согласилась я, пытаясь говорить, как можно более беспечно.

– Вот, возьми, ты уронила это. – Грейсон нагнулся и подал мне листок бумаги. Я нахмурила лоб.

– Я не думаю, что он принадлежит… – и затем я поняла по цвету бумаги, что именно это был за листок. На этом листке я делала заметки о Грейсоне. Так же там я написала «Кира Хоторн» несколько раз, пытаясь приноровиться к моей новой подписи. Скорее всего, он выпал из моей сумочки. Я ощутила, словно огненный цветок распускается на моих щеках, настолько обжигающим чувствовался румянец, затем я резко потянулась к листу. Грейсон посмотрел на меня подозрительно, и так же быстро отдернул руку. – Не смей! – приговорила я задыхающимся голосом.

Он посмотрел на бумагу в своей руке, а затем вновь на меня, теперь уже более заинтересованный, что же там такое написано на этом листе.

Глупая, глупая, Кира!

Просто все так быстро произошло, и я не смогла скрыть свою реакцию, когда увидела этот листок в его руке.

– А что у нас тут? – проговорил шутливо Грейсон.

– Это очень личное, – рявкнула я. – Быстро верни это мне обратно.

– Личное? Крошка, завтра мы поженимся, – проговорил он язвительно. – Между нами не должно быть секретов.

– Очень смешно, остряк! А теперь быстро отдай это обратно мне!

Он открыл листок на половину, когда я кинулась к нему во второй раз. Он легко и ловко уклонился от меня, а я лишь задела его плечом и чуть не свалилась на пол. Он развернулся и направился торопливо в сторону главной гостиной, которая находилась по правую сторону от холла.

– Думаю, что присяду в кресло с подставкой для книг и посмотрю, что же тут такого написано.

– Отдай его обратно, – вопила я, как капризный ребенок. Он открыл остальную часть листка, когда я побежала к нему.

– Дракон, он же Грейсон Хоторн: Плюсы и Минусы, – прочел он достаточно громко. Он обернулся и посмотрел на меня через плечо, приподнимая свою темную бровь, и затем обошел раздвижной кожаный диван и уселся ко мне лицом. Я, же пока шла, споткнулась о мягкий пуфик и чуть не рухнула уже во второй раз.

– Не смей, – я предостерегла его, пытаясь уместить как можно больше праведного гнева в одно слово.

Он опустил голову, просматривая, что еще было написано на листе, скорее всего пробегаясь глазами по небрежно нацарапанной росписи.

– Если честно, я бы предпочел, чтобы ты оставила свое девичью фамилию, – добавил он, судя по всему, подначивая меня.

Ах, так.

– Да, да, я понимаю. – Мое лицо запылало краской стыда. – Отдай его мне. – Но он даже и не подумал.

– Плюсы: Он задница, но зато, какая задница, на такую задницу можно смотреть вечно.

Он опустил листок и посмотрел мне в глаза.

– Тебе нравится моя задница, Ведьмочка? Ох, ты должна была мне сказать, что у тебя появляются чувства, даже если они только к моей заднице. Я же предупреждал тебя, что не допущу никаких романтических штучек. Но знаешь, мне кажется, что это ничего, что ты восхищаешься моей задницей, потому что как уже понял… я тебе нравлюсь, – он язвительно усмехнулся. – Ведь ты же просто человек, в конце концов, – проговорил он, потирая челюсть. – Постой, а разве ведьмы – это живые существа? – и затем он вновь обратил свой взгляд на листок.

– Ты… – пробормотала я, не зная даже как закончить начатое предложение, опуская руки в беспомощности, закипая от ярости. А что до него, то Грейсон полностью наслаждался ситуацией, причем специально распаляя мой гнев. Я хотела стереть надменный взгляд с его глупого, красивого лица.

– Минусы: Он высокомерный дракон, – прочитал Грейсон, пытаясь сохранять спокойствие.

– Причем это доказанный факт, – сердито пробурчала я.

– Плюсы: Он нуждается во мне. – Глаза Грейсона устремились в мои, потемнев на тон.

– Поправка, Кира, ты мне не нужна, мне нужны лишь твои деньги.

Ну, что ж теперь он ни хрена не получит! Он только что пересек черту.

Я оглядела комнату в поисках чего-то, чем я могу запустить в него, подметила, что на столике стояла бутылка с марочным вином, которое, судя по всему, было подготовлено, чтобы отнести в подвал. Я подбежала к ней и схватилась за горлышко.

– Нет! – закричал он, с ощутимыми нотками паники в голосе, и я застыла как вкопанная.

– Кира, – он опустил лист и поднял свои руки, заявляя о своей капитуляции, – это очень редкая бутылка вина. – Затем он нагнулся и поднял лист, медленно протягивая его мне. – Обмен, – проговорил он, двигаясь аккуратно в моем направлении, как если бы я была диким животным.

Я посмотрела на бутылку в моих руках. Судя по всему, что-то французское. Когда я подняла взгляд на Грейсона, его лицо было белым как полотно.

– Ты про эту? – поинтересовалась я невинно, и перебросила ее в другую руку. Приглушенный звук вырвался из горла Грейсона. – Ах, вот та самая? Которая находится в моей руке? – мне казалось, что он явственно преувеличивает стоимость этой бутылки, потому что если бы она стоила много денег, она бы не стояла в гостиной. Но, все же, по выражению его лица можно было сказать, что Грей дорожил бутылкой.

– Стой, где стоишь, – приказала я ему. И он остановился. Я гордо вскинула подбородок. – Извинись за свою грубость и… – я мотнула бутылкой с вином, пытаясь подобрать нужные слова. И снова приглушенный стон вырвался из горла Грейсона, его глаза пристально следили за бутылкой.

– Да, да, я извиняюсь. Я просто решил немного позабавиться. Я не хотел обижать тебя. Клянусь. А теперь подойди ко мне и отдай бутылку вина.

Я сузила глаза.

– Нет.

Он глуповато моргнул.

– Как это нет?

– Я не подойду к тебе. Это ты пойдешь ко мне!

Что-то вспыхнуло в его взгляде, но он старательно скрыл это, его глаза жадно следили за бутылкой.

– Давай встретимся на средине.

У меня мелькнула идея, чтобы оспорить его слова. Но после всего, я осталась на коне и при выигрыше, но я, все же, решила согласиться с его предложением.

– Хорошо. Быстрый обмен.

Он кивнул, и я направилась к нему. Мне доставляло большое удовольствие наблюдать за его безвыходным положением и паникой в глазах, и было довольно таки странно слышать от Грейсона сдавленные звуки. Я переместила бутылку из правой руки в левую, и отвела ее на приличное расстояние в сторону, пристально смотря на Дракона. В его глазах заплясали чертики, затем все в одно мгновение изменилось, когда мы услышали громкий звук бьющегося стекла в тихой комнате. Я посмотрела влево, там была большая каменная колона, про которую я совершенно забыла. Я тяжело сглотнула, смотря как капли кроваво красной жидкости медленно стекали на пол. Внезапно я услышала позади ошарашенный стон, я развернулась и посмотрела в сторону, откуда исходили звуки. В дверном проеме стоял Уолтер, его рот широко открыт и лицо мертвенно белое.

– Я вышел буквально на минутку, чтобы взять ключ от подвала, – его голос был едва громче шепота. – Простите, Сэр. О Боже.

Я взглянула вниз на разбитое горлышко бутылки, что осталось в моей руке и затем медленно, очень медленно перевела взгляд на Грейсона, который казалось, закипал от ярости с каждой следующей секундой, по крайней мере, я надеялась, что он сможет удержать под контролем свою ярость.

– Это была не твоя вина, Уолтер. Ты можешь идти, – от его голоса веяло смертельным спокойствием. Все замерло, мне показалось на несколько мгновений, что наступила минута оглушающей тишины.

– Да, сэр, – я услышала ответ Уолтера. А затем он быстро ушел.

Я моргнула, разжала руку и на пол упали осколки горлышка от бутылки. Я стояла не двигаясь, словно приросла к месту, Грейсон медленно приближался ко мне. Я практически могла чувствовать огненный гнев, исходящий от него. Когда он подошел ко мне, то близко придвинулся, поворачивая своими пальцами мою голову так, чтобы я смотрела на него.

– Эта бутылка вина, – выплюнул Грейсон, – была радостью и гордостью моего отца, венцом его коллекции. Он потратил годы, чтобы заполучить ее. И, когда у него, наконец, это получилось, он плакал, Кира. Слезы радости струились по его лицу, когда он держал ее в руках, а ты разбила эту бутылку мне назло.

Я энергично покачала головой, пытаясь не вздрогнуть от его пропитанных ядом слов.

– Это было нелепой случайностью. Это просто… это как-то… – я ненавидела то, как задрожал и надломился мой голос, скрадывая такие важные слова, что я хотела сказать Грейсону.

Он убрал пальцы от моего подбородка, его темные как ночь глаза все еще смотрели в никуда.

– В два часа, – наконец он смог выдавить из себя. – Встретимся здесь завтра в два часа.

Что в два часа? Зачем нам встречаться здесь в два часа?

Я не могла вспомнить причину нашей встречи от того, что чувствовала себя виноватой в том, что он лишился чего-то памятного по моей вине.

О Боже…У нас завтра свадьба.

Я почти сказала, что наша свадьба отменяется, но когда я отрыла рот, то не смогла вымолвить ни одного слова. Было абсолютно ясно, что он воспользуется шансом, чтобы припомнить мне разбитую бутылку или попытается взыскать ущерб.

С этими словами, Грейсон стремительно покинул гостиную. Я стояла там еще некоторое время, затем на дрожащих ногах направилась туда, где лежал этот глупый лист, из-за которого все и началось. Я подняла его и направилась на кухню, где Шарлотта протирала столешницы, в воздухе витал тонкий пряный аромат корицы и яблок. Она посмотрела на меня немного нервным взглядом, говоря.

– Кира, он не такой плохой, каким кажется.

Я проглотила нервный комок, что стоял у меня в горле.

– Я… – я покачала головой, не в силах произнести не слова. Затем попыталась опять, – Я думаю, он не всегда такой плохой, но мне кажется, что я пробуждаю в мужчинах лишь темную сторону.

– Думаю, ты не права, детка.

Я растерянно пожала плечами.

Нет, это было правдой. Чистой правдой.

Желчь поднялась по моему горлу, обжигая его. Я подумала, что сейчас меня могло бы, скорее всего, даже вырвать, но я подавила рефлекс, сглатывая подступающую горечь.

– А может быть это виновата не ты, а они. Может тебе просто нужно найти особенного мужчину, чтобы он… эм…

– Смог справиться со мной? – издала я горький, не веселый смешок.

– Нет, чтобы он полюбил тебя, – поправила она меня. Я не знала, стоило ли воспринимать ее слова как комплимент, но, несмотря на двойственность ее слов, она одарила меня мягкой, теплой и искренней улыбкой.

Любовь. Какое странное слово. Сколько в нем всего намешано. Ярость вспыхнула в моей груди, разгораясь как лесной пожар. И все для того, чтобы однажды быть преданной. Я расстроено вздохнула.

– В любом случае, наше соглашение с Грейсоном не имеет никакого отношения к любви. Все это не представляет никакой ценности. Мне кажется, я воздвигла перед собой непреодолимые препятствия. С самого начала в нашем соглашении не было смысла. – Я повернулась к Шарлотте и посмотрела из-под опущенных ресниц на то, как она быстро протирает губкой столешницы, с мудрым взглядом в глазах. – Шарлотта, а это вино…оно и правда такое ценное? Правда, что его отец искал его много лет? – я пыталась подавить неистовое желание разрыдаться.

Шарлотта молчала некоторое время, словно принимая какое-то важное решение. Затем она вздохнула, положила губку в мойку и обошла столешницу, присаживаясь рядом со мной на высокий барный стул. Она нежно взяла мои ладони в свои, а ее взгляд наполнился сочувствием.

– Он, скорее всего, никогда тебе не расскажет сам, но сейчас я чувствую, что должна рассказать тебе немного о Грейсоне и его отце. Я не люблю сплетничать, но мне кажется, если ты узнаешь кусочек из прошлой жизни Грейсона, то тогда тебе станет немного проще понять его одержимость возродить этот чертов виноградник. – Когда она произносила последние слова, то скривила губы, но затем ее выражение вновь стало прежним. Чертов виноградник? Это же и ее дом, как она может говорить такое? Разве она не любит это место? – Грейсон и его отец, Форд Хоторн, никогда особо не ладили. – Она печально покачала головой. – Тут множество причин, может когда-нибудь Грейсон захочет рассказать тебе о них, но достаточно будет сказать одно, что он никогда не чувствовал, что этот большой дом его место, его тихая гавань. Так же он никогда не чувствовал никакой привязанности со стороны отца или же его приемной матери, что уж говорить о любви. Они постоянно несправедливо обвиняли его в вещах, в которых нельзя винить маленького мальчика. Они обращались с ним скверно, не давая ему ни единого шанса, они заклеймили его неудачником еще до того, как он вырос. Каждое его действие усиливало их ненависть к нему все больше и больше.

Выражение лица Шарлотты исказила глубокая печаль.

– Грейсон всегда так старался, он пытался изо всех сил завоевать признательность, хотя бы немного смягчить их гнев и ненависть к нему. Но что бы он ни делал не приносило результатов. Для них все было недостаточно хорошо. – Она горько покачала головой. – А затем Грейсона арестовали по обвинению в непредумышленном убийстве… – она взяла салфетку со столешницы и слегка коснулась носа. – Ты можешь себе представить, его отец за время пока Грейсон отбывал положенное наказание, ни разу не навестил его. У Форда обнаружили рак, когда Грейсон был в тюрьме, и он сгорел буквально за считанные недели. Когда Грейсон освободился и вернулся домой, то обнаружил, что отец оставил виноградник ему в наследство. Но уже на тот момент, когда его отец узнал, что он неизлечимо болен, бизнес пришел в упадок. Виноградник ждала неминуемая участь разорения. Но даже, несмотря на это, его жестокий отец оставил все свои сбережения брату Грейсона, Шейну, и его мачехе, а сам виноградник Грейсону.

Что-то проскользнуло в ее выражении лица, в глубине ее добрых и мудрых глазах, но я не смогла быстро понять, что это, потому что эта эмоция быстро испарилась.

– В тот день Грейсон поклялся, что вернет винограднику его былой достаток и славу, сделает так, что он снова «задышит» полной грудью. Он принес эту клятву не себе, а своему умершему отцу. Грейсон считал, что отец оставил ему свое детище, потому что, наконец, посчитал его, достойным справится с ситуацией, поверить в себя. Что он сможет все восстановить, что сможет управлять этим местом. А Грейсон делает все, чтобы доказать своему отцу, что он способен, что он сможет.

Я ссутулилась на барном стуле. Это было чересчур для восприятия.

– Даже несмотря на то, как плохо его отец с ним обращался?

Шарлотта кивнула.

– Мне кажется, что он делает это все именно потому, что никогда не видел хорошего отношения к себе, он не был любим, не был обласкан вниманием. А это шанс доказать его отцу, что он ошибался, что он, Грейсон, способен добиться поставленной цели. Для Грейсона возродить виноградник – это как убедиться в своей важности.

Я неспешно кивнула, закусывая нижнюю губу, думая, насколько мы оказывается похожи с Грейсоном. Мы были воспитаны отцами, которые всегда считали нас неспособными приносить пользу, не достойными любви.

– Спасибо большое, Шарлотта. Теперь я понимаю Грейсона немного лучше. Теперь, мне кажется, я смогу наладить с ним общение. – Я сжала губы в тонкую линию. – Даже несмотря на то, что он считает меня ведьмой, а я его драконом.

Она задорно рассмеялась, находя это, по-видимому, забавным.

– Зачем ты мне все это рассказала, Шарлотта? – спросила я, слегка склоняя голову.

Она вновь взяла мои ладони в свои.

– Я думаю, мы можем посмотреть на человека в ином свете, когда понимаем, что движет им. Возможно, тебе кажется, что ты пробуждаешь в Грейсоне лишь его темную сторону, но я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что с того момента, как ты появилась здесь, Грейсон стал более живым, более эмоциональным, чем за весь прошлый год, который он провел дома. Даже несмотря на то, что он иногда обдает тебя своим гневным, огнедышащим дыханием. – Она вновь сжала мои ладони. – Мне кажется, что все будет хорошо. Грейсон может казаться большее время высокомерным, но поверь, в глубине души у него очень глубокие раны.

На мгновение она стала очень грустной, но затем улыбнулась мне. Я не смогла удержаться и ответила на ее улыбку улыбкой. В Шарлотте было что-то такое, что заставляло чувствовать себя увереннее.

– Ну-ка, давай я тебе сейчас отрежу большой кусок яблочного пирога с корицей прямиком из духовки. И, кстати, милая, – проговорила Шарлотта немного таинственно, накрыв своей рукой мою, – забудь сказки о прекрасных принцах и принцессах, я всегда считала, что настоящая история любви происходила между Ведьмой и Драконом. – Когда она проговорила последние слова, по кухне разлился ее легкий и мелодичный смех.

Глава 8

Кира

Я никогда не представляла день своей свадьбы таким. Я проснулась, приняла ледяной душ, и затем быстро поехала в центр Напы для того, чтобы купить себе что-нибудь, что могла бы надеть на свадьбу. Но, как только я прошла пару магазинов с одеждой, я внезапно осознала, насколько это все глупо. Зачем мне нужен был новый наряд? Для того, чтобы надеть его для моего фиктивного будущего мужа, за которого я выхожу, чтобы получить деньги по наследству? И, скорее всего, этот мужчина ненавидит меня за то, что произошло вчера. Я сделала глубокий вдох. Но, как бы там ни было, я доведу все до конца. Вчера вечером, лежа в постели, я думала, для каких нужд мне нужны бабушкины деньги, и затем вернулась к причинам, которые подтолкнули Грейсона согласиться на этот брак. Я не могла отрицать очевидных вещей, что между мной и Грейсоном было много общего. И, скорее всего, мне никогда не понять всех причин, что побудили меня сделать предложение именно ему, но я чувствовала правильным разделить с ним деньги, независимо был ли он драконом или нет.

Наконец я остановила свой выбор на полу повседневном белом кружевном сарафане и паре серебристых босоножек с синими ремешками. Это не выглядело чем-то особенным, но, по крайней мере, было заметно, что я приложила хоть какие-то усилия по созданию более-менее праздничного наряда невесты. Я понимала, что это все было для создания внешнего образа счастливой пары, что заставляло меня чувствовать себя немного печально.

Пока я направлялась обратно к Грейсону, в моей памяти всплыло воспоминание. Когда мне было семь или восемь лет, я нашла потрепанную коллекцию журналов и каталогов, что принадлежала моей бабушке. В одном из них было восхитительное по красоте свадебное платье, поэтому я решила вырезать все, что мне понравилось, как будто, воссоздавая всю свадебную вечеринку, приклеив все вырезки на кусок плотной бумаги. Я провела множество часов, просматривая каждую книгу, каждый каталог, подбирая к своей воображаемой свадебной церемонии торты, букеты с цветами. И когда я закончила, то гордо показала моей бабушке получившуюся иллюстрацию свадьбы, моя бабушка была впечатлена результатом моих трудов, – ну, как и подобало бабушке, – но затем, рассмотрев внимательнее, она спросила, почему там не было отца невесты, на что я ответила: «О, бабуля, ну он же работает. Он просто не смог прийти». На что моя бабушка, печально посмотрев на меня, притянула к себе и крепко обняла, отвечая: «Кира, ты будешь самой красивой невестой, твой жених будет любить очень сильно».

Я ощутила, как нервный комок образовался в моей груди.

– О, бабушка, прости меня, – прошептала я в тишину машины.

В тот момент, когда я была готова, услышала тихий стук в мою дверь и подумала, что может Грейсон передумал встретиться перед большим домом, а пришел вместо этого сюда забрать меня.

Или может он пришел, чтобы все отменить?

Мое сердце отбивало слабые удары, когда я неуверенно проговорила:

– Войдите…

И через несколько мгновений мелодичный голос Шарлотты проговорил мне приветствие, и я немного расслабилась. Она улыбнулась, когда переступила порог.

– О Боже, ты выглядишь потрясающе, дорогая.

Я слабо улыбнулась ей, испытывая легкий страх. Я старалась изо всех сил не показывать этого, словно это был мой настоящий день свадьбы. Если бы я показала свой страх, свою слабость, это только добавило бы груз стыда к уже существующему.

– Я принесла тебе кое-что на удачу, – проговорила она, держа на открытой ладони маленькую, серебряную алмазную брошку в форме розы.

– О, нет, Шарлотта, я не могу это принять. Этот брак не требует какой-либо удачи. Мы уже и так на полпути к нашему расставанию, – проговорила я, и мои щеки окрасил румянец. Никогда мне не казалась такой насмешливой фраза «начало конца», как сейчас.

– Ну, что ж, тогда я могу только пожелать тебе удачи, – сказала она спокойно. – Позволь мне. Это брошь дала мне моя мама на мою свадьбу, а у меня нет дочери, чтобы передать ей это, даже нет внучки, чтобы подарить. Для меня будет много значить, если ты примешь ее.

– Я… я правда не могу, она имеет для тебя большую ценность, – с трудом смогла проговорить я, сдерживая поток слез.

– Ну, хорошо, а как насчет сегодняшнего дня? – она улыбнулась, затаив надежду в своих добрых глазах. – Ты можешь вернуть мне ее, если пожелаешь, но позже. – Она захлопала в ладоши, когда я, наконец, поддалась на ее уговоры. – О, так намного лучше.

Я рассмеялась.

– Хорошо. Но только при условии, если ты позволишь вернуть тебе ее обратно.

– Вот так, – проговорила она, прикрепляя брошь к корсажу моего платья. Она выпрямилась, и мягкая улыбка растянулась на ее губах. – Прелестно.

Не смогла удержаться, и крепко обняла Шарлотту, вдыхая ее нежный и успокаивающий аромат талька. Она рассмеялась и обняла меня в ответ.

– А теперь давай пошевеливайся, – проговорила она с бесконечной нежностью в голосе.

Ровно к двум часам я подошла к большому дому, где Грейсон стоял, небрежно прислонившись к каменной облицовке особняка. Он был одет в брюки хаки и голубую рубашку, застегнутую на все пуговицы. Я старалась упорно не замечать, каким поразительно привлекательным он был, потому что это не привело бы ни к чему хорошему. Он услышал, как я подхожу к нему, и посмотрел вверх на меня, я заметила вспышку удивления в его взгляде, но он подавил ее.

– Готова? – просто проговорил он, не утруждая себя комментариями про то, как я хорошо выгляжу. В ответ я кивнула.

Никто из нас не решался завести разговор первые пять минут нашей поездки. Я, наконец, повернулась в его сторону и заметила, что его взгляд с жадностью поглощает мои ноги. Я скрестила их, и он быстро перевел свой взгляд на меня, жестко стискивая челюсть.

– Грейсон, я… Прости меня за то, что я разбила коллекционное вино твоего отца.

Его напряженные плечи немного расслабились, пока он пристально смотрел в лобовое стекло.

– Это была вовсе не твоя вина. Тебе не было известно, что такая ценная бутылка вина стоит в гостиной. Ну и ко всему прочему, признаю, что подтолкнул тебя сделать это. Я тоже приложил руку к этому, подразнивая тебя. Прости меня и ты.

Я резко выдохнула, когда он напомнил мне про поддразнивания.

– Тогда мы во всем разобрались?

Он слабо улыбнулся.

– Да, разобрались. Тем более, ты заплатишь мне сегодня.

Он повернулся ко мне и улыбнулся дьявольски коварной улыбкой, от чего сердце в моей груди забилось как птица в клетке. Но затем его черты лица стали менее напряженными, и он пошутил:

– Готова произнести клятву верности, которая свяжет нас навечно? Или, если не навечно, так хотя бы на следующие двенадцать месяцев? – проговорил он, смотря на меня краем глаза.

Я издала нервный смешок.

– Готова как никогда. Хотя не так я представляла свой день свадьбы.

– Нет? Ты представляла себя в роскошном белом платье и в окружении всей элиты? – его взгляд задержался на мне чуть дольше обычного.

Да, это была чистая правда. Когда я была помолвлена с Купером, именно так я и видела нашу свадьбу, в большинстве своем потому, что так ее видели Купер и мой отец. Но это никогда не было моей мечтой. Я лишь хотела угодить им.

Я улыбнулась, но улыбка получилась вымученной.

– Да, наверное, так.

Я не собиралась открывать душу перед Грейсоном, особенно сейчас. Его глаза изучали мое лицо в попытке зацепиться хоть за какую-нибудь эмоцию, но этому было не суждено произойти. Поэтому Грейсон отвернулся и стал напряженно следить за дорогой.

Настроение между нами держалось все еще немного напряженным, никто из нас не произносил ни слова, каждый был погружен в свои мысли. Хотя Грейсон и сказал, что простил меня за то, что произошло по моей вине с бутылкой дорого вина, он все равно вел себя немного нервно, если подергивание желвак на его челюсти можно было считать признаком, особенно каждый раз, когда он поглядывал на меня. Хорошо, если после сегодняшней церемонии мы будем избегать друг друга. Я извинилась перед ним, а он принял мои извинения. Если же он все еще испытывал какую-либо враждебность по отношению ко мне, то я бы предпочла сделать вид, что меня это не волнует. Я закусила нижнюю губу до боли, пытаясь отогнать все мысли, связанные с ним. Не хотела думать об этом. Не хотела размышлять о том, что сделала.

Когда мы прибыли к зданию администрации округа Напа пару минут спустя, мы оба выбрались из грузовика. Внезапно небо буквально разразилось над нами проливным дождем. Мы забрались обратно в машину и захлопнули двери.

Грейсон рассмеялся.

– Судьба, судя по всему, против нас!

Я легко рассмеялась.

– Возможно. Но, кстати, я слышала, что если молодожены попали под дождь в день свадьбы – это хорошая примета.

– Это придумали люди, которые попали под дождь в день их свадьбы. Нам, похоже, тоже придется пробежаться под дождем.

– Хорошо, на счет три, – проговорила я, открывая дверь. Мы вдвоем выскочили, я с криком, и побежали со всех ног к зданию. Он схватил меня за руку на полпути к зданию, его звучный смех, казалось, перекрывал барабанящие капли дождя. Впервые, мы просто были парнем и девушкой, которые радостно спешили на свою свадьбу под дождем, чувство волнения переполняло меня. Но в тот момент, когда мы вбежали в вестибюль, все мгновенно изменилось, мы оба посмотрели друг на друга и почувствовали одинаковое волнение и неуверенность. Волшебный момент был разрушен тяжестью и жестокостью реальности, когда мы стали оглядываться и замечать, как на нас смотрят люди. Там стояло две пары, которые, судя по всему, были очень счастливы и радовались, держась за руки и выглядя, словно это их самый счастливый день в жизни. Это заставило меня осознать то, что мы хотели сделать. Когда я посмотрела на Грейсона, то поняла, что он чувствовал то же самое.

– Готова? – проговорил он.

Нет, нет, нет!

– Да!!

Я провела следующий час, будто испытала на себе внетелесный опыт, словно моя душа отделилась от тела. Я даже не пыталась осознать реальность происходящего, потому что если бы я начала это делать плану пришел бы конец. Я пыталась вспоминать лица людей из центра медицинской помощи бездомным, вспоминала домик, в котором сейчас жила, вспоминала все, что приходило мне в голову, даже глупые мелочи, чтобы только не задумываться о том, что должно было произойти. Нам выдали свидетельство о браке, и мы стояли и ждали нашей очереди на церемонию. Грейсон стал отстраненным, даже холодным – Дракон ушел, и на его место пришел Ледяной принц. Я не стала интересоваться, о чем он думает, потому что мои эмоции были очень сильными, еще не хватало его переживания смешать с моими. Он не пытался поддержать меня, даже не пытался облегчить для нас этот шаг.

Нет, ну, а что я ждала, чтобы он сделал?

Беззаботная легкость момента, когда мы бежали под дождем, давно прошла, сменившись неприятным молчанием и дискомфортом. Наконец, сотрудник суда оповестила нас, что пришла наша очередь, занимая место рядом с нами, как наш свидетель, я произнесла свою клятву и обещание любить, чтить, оберегать Грейсона Хоторна до конца своих дней. Когда я произносила эти слова, то ощутила, как тоненькая змейка страха скользнула по моей спине, потому что я произносила священную клятву любви и посвящения себя человеку, которого даже не рассматривала на то, чтоб отдать ему всю себя. Это было ложью, обманом чего-то священного. Я никогда не была религиозным человеком, но внезапно меня посетила мысль о том, что нас должен наказать высший суд за такое предательство.