Текст книги "Сердце и душа"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Должен же кто-то устраивать твою светскую жизнь, прежде чем эта бабенка окончательно тебя погубит, – сказал Джонни.

Брайан рассмеялся. Джонни во всем видел драму, и за каждым углом ему мерещились роковые женщины.

Но не один Джонни невзлюбил Эйлин Эдвардс. Сестре отца Флинна, Джуди Слэттери, она тоже не понравилась.

Джуди жила в Россморе. Она была замужем за мужчиной, которого все остальные звали просто Сканком, но Джуди предпочитала называть его Себастьян. Она нашла мужа благодаря колодцу Святой Анны и не желала слышать ничего дурного о своей святой или о так называемых суевериях, окружавших святыню. Джуди была одержима идеей сменить мужу имя: он всегда был Сканком, но Джуди не оставляла надежды сделать его Себастьяном. Выяснилось, что по-английски “Сканк” – это не только “скунс”, мерзкое, вонючее животное, но еще и какой-то ужасный наркотик. “Себастьян” наверняка не таил в себе подобных сюрпризов.

Иногда диалоги Джуди и Брайана шли на повышенных тонах, но Сканк Слэттери был великим миротворцем.

– Джуди, оставь этого несчастного в покое. Он всего лишь неразумный священник, он сам не знает, на каком он свете. Пусть себе рвет и мечет по поводу Святой Анны. Дай ему побыть отважным мужчиной.

Но когда Джуди приехала в Дублин повидать брата, она была одна, так что восстановить мир было некому.

– Зачем здесь крутится эта надоедливая девица? – спросила она.

– Она помощник. Активист, – расплывчато объяснил Брайан.

– Да уж, какая-то она чересчур активная, – неодобрительно сказала Джуди.

– Джуди, чем она тебе не нравится? Она безобидна и, возможно, слегка одинока.

– Хм-м. Мне не нравится, как она о тебе говорит… “О, я учу Брайана отправлять сообщения”; “О, я думаю, Брайану необходимо освоить электронную почту”; “О, Брайан так прекрасно ладит со всеми этими людьми”.

– Передразнивать других очень жестоко! – теперь уже разозлился Брайан. – Да, она говорит манерно, но она ничего не может с этим поделать.

– Я не про манерность. Я про то, что она говорит. – Джуди рвалась в бой.

– Ну, так ведь все это правда. Она учит меня пользоваться электронной почтой и уже научила отправлять телефонные сообщения. Очень полезные навыки.

Джуди фыркнула так, что было слышно на другом конце Дублина.

Через несколько дней Эйлин позвонила в дверь отца Флинна.

– Да? – удивленно спросил он.

– Э-э-э, ну, судя по твоему письму, тебе было одиноко.

– По моему письму? – озадаченно спросил Брайан.

– Да, ты отправил его пару часов назад, – сказала Эйлин.

– Эйлин, я ничего не отправлял.

– Ну как же, Брайан. Вот, смотри…

Она вытащила из сумки листок с распечатанным текстом.

– Мне нужны очки, – сказал он.

– Тогда пригласи меня в дом. Или так и будем стоять на пороге?

Он неохотно впустил Эйлин в свое простое жилище. Она с ужасом воскликнула:

– Брайан, как ты можешь жить с таким ковром! Он же допотопный!

– Я не обращал внимания, – ответил он.

– И все стулья у тебя из разных гарнитуров. Квартира, как у студента-первокурсника. А диван! Весь бугристый и проваливается. Брайан, ты достоин лучшего. – Она покачала головой.

– Спасибо, Эйлин, но мне здесь прекрасно живется, – твердо сказал он.

Кажется, она заметила ноту раздражения в его голосе.

– Нет, я вовсе не собиралась критиковать. Просто хотела, чтобы ты знал, что ты нам очень дорог. Ты должен больше заботиться о себе, позволить себе немного комфорта. Держу пари, у тебя и кухни нормальной нет… – Она без приглашения вошла в кухню, печально огляделась и недовольно хмыкнула себе под нос. – Только посмотри, все поверхности неровные, пол холодный, линолеум дра…

Он не успел остановить ее. Эйлин устремилась в спальню. Она окинула взглядом неприбранную постель и вешалку на колесиках, служившую ему гардеробом. Футбольные плакаты на стенах были прилеплены кое-как, лишь бы прикрыть отсыревшие и запятнанные участки обоев.

В самом деле.

Брайан ослабил воротничок. Ему стало не по себе. Неужели в словах Джонни содержалась хоть толика правды? Он резко встряхнулся. Эйлин Эдвардс – двадцатипятилетняя красавица, а он – немолодой толстый священник. Полным безумием было бы предполагать, что он ей интересен!

Эйлин достала записную книжку и приготовилась составить список. Брайан понял, что нужно ее немедленно остановить.

– Эйлин, это очень любезно с твоей стороны, я понимаю, что ты желаешь добра, но так ты мне совершенно не поможешь. Я вообще не обращаю внимания на обстановку. Мне нравится и моя квартира, и мой ковер. Я предпочту жить, как живется, хорошо?

– Но, Брайан, у тебя даже рубашки не глажены. Честное слово…

– Они немнущиеся, – сказал он жалобно.

– Нет. Они мятые и скомканные. Тебе нужна милая, добрая девушка, которая будет приходить раз в неделю и гладить вещи.

– Пожалуйста, Эйлин.

– Нет, я серьезно. Когда ты был священником в Россморе, кто-нибудь гладил тебе одежду?

– Анна, жена Джозефа. Да, кажется, глажкой занимались они.

– Кажется! Уму непостижимо, ты даже не знаешь наверняка! – Она изобразила изумление.

– Ну, я не предполагал, что это важно.

– А это важно. Ты общаешься с людьми, в том числе состоятельными, они могли бы помочь тебе и центру. Но что они о тебе подумают, ведь ты похож на хулигана? Кто будет вкладывать деньги, кто будет поддерживать тебя?

Он хотел, чтобы она поскорее ушла.

– Эйлин, не буду тебя больше задерживать. Я благодарен тебе за заботу. Обещаю подумать, но я не могу допустить, чтобы ты для меня гладила…

Эйлин взвизгнула:

– Я? Ты подумал, что гладить для тебя буду я? Боже, ну и идея!

Он почувствовал, что заливается краской.

– Прости. Мне показалось, что ты говорила о хорошей девушке…

– Но почему ты предположил, что это буду я? В центре полно девушек, которые работают уборщицами, им это как нечего делать.

– Да, конечно. Извини, – пробормотал он.

– Я бы вообще не стала заходить, просто по твоему письму мне показалось, что тебе нужна компания.

– Эйлин, я же говорю, я не отправлял никаких писем.

– Тогда что же это такое?

И Брайан Флинн прочитал машинописный текст. Письмо было написано от его имени. Автор жаловался на долгие одинокие вечера и намекал, что приятная компания не бывает лишней.

– Что я должна была подумать? – Эйлин изумленно распахнула ярко-синие глаза.

– Прости, Эйлин, я этого не писал, – сказал он.

– Ну как же, здесь стоит твое имя, твой электронный адрес.

Его почтовый ящик в самом деле назывался “Отец Брайан”.

– Ладно, Брайан, минута слабости прошла, – сказала она, понимающая, всезнающая, всепрощающая.

– Да не было никакой минуты слабости, – безнадежно ответил он.

Она просто еще раз взглянула на лист бумаги, как бы подводя черту.

Брайан Флинн плохо спал ночью. Он обдумал все возможные объяснения. Ни одно из них не казалось разумным или хорошим. На следующее утро он отслужил мессу и поздоровался за руку со всеми прихожанами.

– Как было бы чудесно, если бы в следующий раз проповедь нам прочитал польский священник, – сказала маленькая Аня.

Она, как обычно, пришла с Лидией. Аня всегда подходила к отцу Брайану пообщаться, прежде чем уйти. Внезапно Брайана осенило. Ведь он может пригласить своего друга, Томаша. Он с удовольствием согласится проповедовать у них раз в месяц. Прихожане будут от него в восторге. Усталое лицо отца Брайана засияло, когда он представил, как чудесно все организует.

– О, и еще, святой отец, Эйлин сказала, что вам нужно иногда гладить вещи. Я сочту за честь…

– Нет, Аня, Эйлин неправильно меня поняла.

– Но она сказала, что вчера вечером ужинала у вас и вы жаловались, что ваша одежда выглядит мятой и что мужчина не может в таком виде ужинать с другими джентльменами, и она подумала, что я…

– Нет, Аня, огромное спасибо, но нет. И еще. Эйлин не ужинала у меня – ни вчера, ни позавчера, ни на прошлой неделе. Она зашла ко мне с каким-то безумным письмом, которое было написано якобы от моего имени.

– Она говорит, что вы отлично освоили электронную почту и много ей пишете. – Аня никогда не жалела слов похвалы.

– Я не пишу ей писем!.. Но почему я кричу на тебя, Аня? Просто произошло какое-то недоразумение, только и всего.

– Конечно, отец Брайан.

Добрые серые глаза девушки смотрели на него с сочувствием. У Эйлин совсем не такие глаза – холодные, ярко-синие и слегка безумные.

Весь день Брайана Флинна не оставляли дурные предчувствия. На сердце у него было тяжело.

Идея пообщаться с другими поляками очень взволновала Томаша. Он принялся размышлять вслух, где бы ему заночевать в Дублине. Все отели казались слишком дорогими.

– Можешь остановиться у меня, причем совершенно бесплатно, – предложил Брайан. – Ведь тебя же устроит полуразвалившийся диван с парой подушек?

Томаш с радостью согласился, и они договорились, когда он приедет в Дублин.

Томаш прислал Брайану содержание проповеди – несколько строчек на польском. Брайан зашел прочитать письмо в интернет-кафе. Из интереса он спросил владельца, возможно ли отправить электронное письмо от имени другого человека.

– Только если знать пароль, – ответил мужчина.

Так-то вот. Увы, пароль Брайана знал только он сам. Что же произошло? Неужели, пребывая в умопомрачении, он на самом деле написал Эйлин письмо? Может, он сходит с ума?

Отцу Томашу понравились старые мощеные улицы и крошечные ресторанчики в районе Дублина, где жил Брайан Флинн. Томаш выпил полпинты с Джонни и его приятелем Тимом, охранником из кардиологической клиники. Затем они прогулялись по центру, обсудили завтрашнюю мессу и вернулись к Брайану, зайдя по дороге поужинать в дешевый индийский ресторан.

– Здесь чудесно, Брайан. Здесь есть все, что нужно для жизни, – восхищался Томаш.

У Брайана комок стоял в горле. Томаш говорил то, что Брайан хотел слышать. Он не называл его заслуживающим жалости неудачником. Приятели с удовольствием обсудили Россмор, каноника, Недди Нолана, новый книжный магазин Сканка и Джуди, а также последние события в “Папоротнике и вереске”.

В полночь у Брайана Флинна запищал телефон. Текст гласил: “Нет, Брайан, идти в гости уже слишком поздно. Увидимся завтра. Не вешай нос, попытайся уснуть и будь умницей, не пиши мне больше”. Далее следовала подпись: “С любовью, Эйлин”.

Брайан показал послание Томашу.

– Только, понимаешь, дело в том, что я ей не писал. – Лицо у него было грустное, как у бассета.

Они проговорили допоздна. Томаш выдвигал теорию за теорией. Может быть, доброжелательность Брайана заставила Эйлин предположить, что он испытывает к ней нечто большее? Но как объяснить электронные письма и сообщения, которые, по ее словам, присылает ей Брайан? Возможно, она прирожденный преобразователь и стремится переделать всех и каждого. Тогда понятно, почему она так свободно расхаживала по дому, комментируя и критикуя все вокруг.

Да. Но это все равно не объясняет писем.

– А что, если она сумасшедшая? – в конце концов спросил Томаш.

– Думаю, так и есть, – печально согласился Брайан.

Тяжело вздыхая, они выпили еще по кружке чая.

– Может, связаться с ее семьей? – предложил Томаш.

– Не думаю, что у них близкие отношения. Она говорит, что отец содержит ее, но больше ничего о них не рассказывает. Ни о ком.

– И живет одна?

– Кажется, да.

– Ты о ней почти ничего не знаешь, Брайан?

– Совершенно верно, Томаш. Я с ней едва знаком.

Джонни проводил кардиотренировку с группой пациентов клиники. В первом ряду стояла Китти Рейли. Она всегда настаивала, что добрым здоровьем и любыми улучшениями мы обязаны тому или иному святому лично, а когда ей нездоровилось, она порицала весь мир за пренебрежение святыми. Рядом занималась добродушная Джуди Мерфи. Она была теперь в такой хорошей форме, что практически стала ассистенткой Джонни. Джуди помогала людям вроде Лара хоть как-то укрощать свои непокорные руки и ноги. Бобби Уолш пожаловался Джонни, что готов на любые усилия, лишь бы накачать руки, поэтому Джонни запустил для него цикл на ручном тренажере. Занятие шло полным ходом, когда вошла Клара.

– Джонни, тебя срочно к телефону, – сказала она.

Джонни удивился. Кто мог звонить ему в клинику? Мобильный стоял на автоответчике, так что любое сообщение он выслушал бы позже.

– Извини, Клара, я не в курсе, кто бы это мог быть.

– Священник, отец Флинн. У него очень расстроенный голос. Поговори с ним, Джонни, я присмотрю за тренировкой.

– Отлично, пока старшины нет, можем немного расслабиться, – с облегчением сказал Лар.

– Ого! Да вы не видали меня в деле. Когда речь заходит о беговой дорожке, мне сам черт не брат, – сказала Клара Кейси. – Поверьте, вы будете молиться, чтобы Джонни поскорее вернулся.

– Привет, Брайан. Как делишки?

– Ничего хорошего, Джонни. Сегодня после польской мессы ко мне подошла эта Эйлин и сказала, что раз я пригласил ее поужинать, она купит черное в обтяжку.

– Что?!

– Платье. Думаю, она имела в виду платье.

– Я понял, что она имела в виду. Но ты ведь не приглашал ее?

– Конечно нет. Джонни, что мне делать?

– Думаю, это знак свыше. Хватит, побыл уже друидом, бросай это дело. Я бы это истолковал так.

– Джонни, я серьезно.

– Я тоже. Если ты поймал такую красивую пташку, не нарушая обетов, только представь, что начнется, когда ты освободишься.

В трубке повисла пауза.

– Прости, Брайан. Она чокнутая, вот и все.

– Да, наверное.

– Значит, нужно вести себя соответственно. Не обращай на нее внимания.

– Навряд ли стоит так обращаться с психически больными людьми.

– Навряд ли? Тогда тоже купи что-нибудь черное и в обтяжку – и вперед!

– Прости, что отвлек тебя от работы. – Голос Брайана звучал безнадежно.

– О господи, Брайан. В обед я поставлю тебе пинту и постараюсь вытрясти эту лунатичку у тебя из головы.

– Конечно. Отлично.

Отец Брайан Флинн повесил трубку. Джонни тоже нажал отбой – и встретился глазами с Аней.

– У бедного отца Брайана проблемы? – спросила она.

– Да, небольшие. – Джонни не хотел выдавать секретов друга и распускать сплетни.

– Он такой добрый человек и живет так просто. Я гладила для него рубашки и видела, что у него в квартире почти пусто.

– Аня, а мои рубашки погладишь?

– Да, но тебе придется заплатить. Работать для святого отца – это честь, а для гимнаста вроде тебя – просто работа.

– Твой английский все лучше день ото дня, Аня, – заметил Джонни.

– Ну, если бы ты жил там, где все говорят только по-польски, ты бы тоже выучил язык, – ответила Аня.

– О нет, польский я бы не выучил. Там сплошные “взы” и “зы”.

– Извините за отлучку, – сказал Джонни, входя в спортзал. Бобби до сих пор не упал, а некоторые даже работали интенсивнее.

– Как ваш друг-священник, у него все в порядке? – спросила Клара. – Кажется, он был очень расстроен.

– Разумеется, он расстроен. У него завелась ухажерка, совершенно чокнутая. Утверждает, что он пригласил ее на свидание. Бедный Брайан в жизни бы этого не сделал. Думаю, он вообще единственный во всей церкви, кто следует правилам.

– Да, таких людей немного, – согласилась Клара.

– Он спрашивает, что делать, – сказал Джонни.

– Только одно. – Кларе решение казалось очевидным. – Нужно обратиться в полицию.

– Ты с ума сошел? В полицию?

Джонни и Брайан зашли в паб выпить по пинте пива и перекусить сэндвичем.

– Они заставят ее прекратить эти выходки. Чем она теперь там занимается?

– Показывает всем сообщения и письма, которые я вроде как присылал ей.

– Но ведь они приходили не с твоего номера? – озадаченно спросил Джонни.

– Видимо, с моего. Она мне тоже показала, сверху сообщения – номер моего мобильного. Не знаю, как так получается. Может, она переводит их с одного номера на другой.

– Не думаю. А она не могла найти твой мобильный и, скажем так, позаимствовать его?

– Не знаю, как бы ей это удалось. Он почти всегда при мне.

– А почта?

– Письма приходят из интернет-кафе, и я в самом деле туда хожу.

– А она могла узнать твой пароль?

– Нет. Когда она меня учила, она устроила настоящий спектакль, объясняя, что мой пароль должен знать только я. Сказала, что отвернется, пока я набираю его.

– Может, она попросту не отвернулась, Брайан? Она же чокнутая. Нужно обратиться в полицию.

– Я не могу так с ней поступить. Сначала поговорю. Так будет честно.

– Она-то не пытается играть честно.

– Да. Но мы в разном положении. – Брайан, как обычно, был готов всем найти оправдание.

– Потому что у нее не все дома?

– Вроде того. Я ее предупрежу, может, это ее остановит.

– И может, мы увидим, как розовые поросята порхают над Дублинскими горами. – Джонни не был по натуре оптимистом.

Найти Эйлин Эдвардс оказалось несложно. Она пила кофе в социальном центре и оживленно болтала с девушками – описывала им свою новую сумочку. Таких сумочек, рассказывала Эйлин, во всей Ирландии всего тридцать шесть. Пришлось постоять в очереди на Графтон-стрит. Девушки слушали как завороженные. Эйлин явилась к ним из другого мира. Они сами что угодно отдали бы, чтобы попасть туда.

– Не могли бы мы кое-что обсудить? Кажется, у нас возникла некоторая путаница, – сказал Брайан, у всех на глазах присаживаясь за столик. Эйлин не сможет утверждать, что у них было тайное свидание.

– О, конечно, если это личный вопрос… – жеманно хихикнула она.

– Нет, это не личный вопрос. Просто произошла ошибка. Я не собирался встречаться с тобой сегодня вечером.

– Но у меня от тебя сообщение. – Она победно продемонстрировала ему телефон.

– Ну да, об этом-то я и говорю. Должно быть, нас кто-то разыгрывает, потому что я не писал сообщение, которое ты показала мне утром.

– Оно пришло с твоего телефона, Брайан. – Ее глаза искрились.

– Да, нам придется расследовать эту историю. Полиция поможет разобраться.

– Полиция? – Она широко распахнула глаза.

– Да, у них есть люди, которые умеют отслеживать такие звонки и письма. Необходимо выяснить, что происходит.

– И ты хочешь посвятить полицейских в наши… отношения.

– У нас нет отношений, Эйлин.

– Разве нет? Думаю, они удивятся, откуда я столько знаю о твоей спальне, о плакатах с “Реал Мадридом” и “Сандерлендом” на стенах, о ванной с большой старомодной колонкой, о разваливающемся диване в гостиной. Откуда я все это знаю, если ты не приглашал меня к себе?

– Эйлин! – Его большое честное лицо перекосилось от ужаса. Он не ожидал такого коварства.

– Не нужно произносить мое имя таким тоном, Брайан. Ты говорил, что я особенная, что ты откажешься от монашеского обета и женишься на мне. Ты познакомил меня с твоим другом Джеймсом О’Коннором, бывшим священником…

– Я познакомил вас, да. Ведь ты подошла и так долго стояла рядом в “Корриганс”, что я был вынужден что-то сделать. Послушай, Эйлин, остановись, я не знаю, что ты делаешь, но остановись, пока еще не поздно. Ты красивая девушка. У тебя своя жизнь, ты должна жить своей жизнью.

– Ты часто говоришь, что я красивая, – мечтательно сказала она. – Но я хочу услышать кое-что другое. Я хочу услышать, когда мы перестанем скрывать наши отношения.

– Наши отношения? У нас нет отношений, Эйлин. Ради бога, приди в себя.

– Ты связал себя со мной, не пытайся теперь выкрутиться.

– Ты ведь знаешь, что это чепуха… – начал он.

– Ну что же, давай, расскажи полицейским, мне плевать. – Произнося эти слова, она казалась очень юной и беззаботной.

– Я расскажу им, Эйлин. Не только ради себя. Тебе нужна помощь.

– О нет, мне не нужна помощь полицейских. К тому же они тебе не поверят. Всего лишь очередной паникующий священник, подумают они.

– Но что, если они мне поверят и ты получишь предупреждение? – спросил он.

– Тогда я пойду к газетчикам. Со мной обошлись просто бесчестно. Подарить мне надежду, обещать солнце, луну и звезды с небес, а добившись своего, пойти на попятный!..

– Эйлин, умоляю тебя! Ты не в себе…

– Разумеется, я не в себе! Ты бросаешь мне в лицо подобные слова, лишаешь меня будущего…

– Но твои родители, Эйлин. Твоя семья, что скажут они? Неужели они не могут помочь тебе? Я мог бы встретиться с ними, объяснить.

– Объяснения ничего не изменят. Они будут знать, что ты – священник, злоупотребивший своим положением. Так что, во сколько мы сегодня встречаемся и куда ты меня ведешь?

– Мы не встречаемся. Я никуда тебя не веду.

– Ну хорошо же, будь по-твоему. Но если мое тело выловят в Лиффи, будь уверен, в моей квартире найдут подробное объяснение, почему это произошло. Подробности. Фотографии. Все.

Брайан вздохнул.

– Эйлин, полиция не передаст такую информацию в желтую прессу. Это всего лишь бред человека, который несколько… утратил связь с реальностью.

– Прекрасно, значит, я пойду прямиком в газету, – весело пообещала она.

– Эйлин, между нами ничего нет, – начал он.

– Ты прав. Сейчас – нет. Только боль и разочарование, – подтвердила она.

– И никогда не было. Абсолютно ничего не было.

– Да, я понимаю. Ты вернул все на круги своя и ожидаешь от меня того же.

Он заговорил очень мягко, даже нежно:

– Возвращать нечего. Умоляю тебя, напряги память, рассуждай здраво.

– Спасибо, я рассуждаю вполне здраво. Для меня все кристально ясно. Ты идешь дальше, ты нашел себе другую. Но я кое-что должна ей – ей и всем, кто будет после нее. Я предам все огласке!

Она схватила свою новую сумочку и выскочила из-за кофейного столика.

Брайан вернулся в свою квартиру. Он смертельно устал. Ему хотелось прилечь и отдохнуть. Может быть, удастся что-то придумать. Он сел за стол и долго-долго размышлял. Разве это не грустно: он прожил такую долгую жизнь и сейчас ему не с кем посоветоваться. Собственная мать не узнает его. Сестра скажет только: “А я предупреждала!”

Он не мог обратиться к епископу: его преосвященство, без сомнения, решит, что Брайан вел себя неподобающим образом.

Внезапно он подумал о Джеймсе О’Конноре. Когда-то их вместе посвятили в сан. Джеймс всегда был таким уверенным, всегда знал, чего хочет. Он хотел стать священником, даже миссионером. Потом встретил женщину – и захотел стать женатым человеком. Он понимал, что хочет, знал, что делать, и не оглядывался назад. Джеймс даже умудрился убедить родителей, что поступает правильно. Да, стоило посоветоваться с Джеймсом.

И с Джонни, убедительным, весомым воплощением здравого смысла. У Джонни не было времени на ерунду. Однажды он рассказал Брайану, что никогда не мечтает – просто не знает, что люди имеют в виду под этим словом. Джонни вполне может подсказать, что делать. Наверное, вместе у них получится найти решение. Брайан как раз размышлял, не набрать ли номер Джонни, когда ему позвонил Недди Нолан.

– Произошло нечто невероятное, Брайан. Ты ведь знаешь, твоя мать часто не может вспомнить, кто есть кто.

– Да, знаю. Обычно это касается меня и Джуди.

– Ну так вот, она убеждена, что ты оставил сан и женишься. Говорит, ей сказали по телефону, что свадьба состоится в Дублине через месяц. Она хочет приехать на свадьбу.

– Боже милостивый.

– Хм-м, Брайан, я звоню только потому, что она рассказала отцу Томашу… а он пришел в ярость. Я пытался объяснить святому отцу, что бедная миссис Флинн частенько блуждает между фактами и воображением, но, похоже, мне это не удалось. Отец Томаш все утро расспрашивал меня, кто мог позвонить вашей матери, все твердил “злая, злая женщина” – впрочем, говорит, что не имеет в виду миссис Брайан, – так что, понимаете, я пребываю в растерянности…

Брайан Флинн видел, что бедный Недди совершенно запутался и изо всех сил пытается разобраться.

– Так что я поговорил с Клэр, а она сказала, что нужно звонить вам. Если вы женитесь, то навряд ли огорчитесь, что мы уже знаем, а если нет, тогда скажете, что нам делать.

– Недди, ответ один – нет. Нет, я не женюсь, и нет, я не знаю, что делать.

– Томаш?

– Это ты, Брайан? Ты уже слышал?

– Неужели она на самом деле позвонила моей матери?

– Похоже, что так. Трубку сняла сиделка и пригласила к телефону миссис Флинн. Нужно положить этому конец.

– Знаю. Нужно.

– Теперь ты готов обратиться в полицию?

– Готов, – сказал Брайан.

Но он не мог идти туда один. Ему был нужен союзник. А ведь все считают, что любой служитель Бога – сильный, уверенный человек. Где они сейчас, эти сила и уверенность, ведь они так нужны ему. Подумать только, когда-то Брайан считал сложной и запутанной жизнь в Россморе.

Он сел на поезд и поехал к матери. Держа ее за руку, Брайан объяснял, что священник всегда остается священником. Вероятно, звонившая дама просто ошиблась. Ведь это была дама, да?

– Да, ее звали Эйлин. Она сказала, что выходит за тебя замуж, что ты получил разрешение из Рима, но не хочешь мне говорить, потому что я расстроюсь.

– А ты что ответила, мама?

– Что буду только рада, если ты оставишь сан. Но еще я напомнила ей, что ты уже обручен со мной! Ты подарил мне кольцо, так что пусть она выкинет из головы всякую надежду выйти за тебя.

У Брайана опустились руки. В начале рассказа миссис Флинн еще знала, кто он, а в конце уже считала Брайана его отцом. Так что о звонке Эйлин больше ничего выяснить не удастся. Теперь мама была настроена воинственно, Эйлин стала врагом, разлучницей, способной похитить отца из семьи, несмотря на то, что он давно упокоился с миром.

Брайан вернулся в Дублин и устало открыл дверь. В спальне горел свет. Он распахнул дверь комнаты. На кровати лежал букет алых роз. И конверт. В конверте Брайан обнаружил фотографию Эйлин. Девушка лежала посреди подушек, а с плакатов взирали знакомые футболисты. Не оставалось никакого сомнения – она сфотографировалась в его спальне. Письмо гласило:

Спасибо, что впустил меня в свою жизнь, сердце и постель. Я всегда с надеждой и радостью думала о нашем будущем. Может быть, оно еще настанет. Всегда любящая тебя,

Эйлин.

Времени искать союзников не было. Брайан Флинн вышел из квартиры и направился прямиком в полицейский участок. Придется нелегко, но это нужно сделать. Увы, он оказался прав. Ему пришлось нелегко. Дежурный по отделению, щуплый сержант, похожий на лису, уже все в жизни повидал. Священники, сбившиеся со стези добродетели? В наши дни – обычное дело. Часто это всего лишь означает, что пора сменить род занятий, не больше и не меньше. Просто начинается новый жизненный этап.

Брайан слушал этот бред, закипая от возмущения:

– Сержант, неужели ваша позиция такова, хотя в ее голословных утверждениях нет ни слова правды? Эта женщина сбила с толку моих друзей, запутала всех в нашем социальном центре, даже позвонила в Россмор моей матери, страдающей парциальным слабоумием, и сказала ей, что мы пара, любовники, и вот-вот поженимся. Но в этом нет ни единого слова правды!

Сержант взглянул на фотографию Эйлин Эдвардс в постели священника. Электронное письмо, предположительно собственноручно отправленное им этой женщине, список имен и адресов… Отец Томаш, Джеймс О’Коннор и Джонни Пирс.

В красноречивом взгляде сержанта читалось: вот перед ним стоит священник, который завел было интрижку, но передумал. Отец Флинн понял все без слов: конечно, сержант напишет рапорт, но больше и пальцем не шевельнет. Ему вдруг захотелось расплакаться. Он давно не плакал. Но сейчас события, казалось, раскручивались помимо его воли. Он чувствовал себя пловцом, стремящимся к слишком далекому берегу. Сил может не хватить. Возможно, он в самом деле дал этой женщине повод. На стол сержанта упала слеза.

Сержант не был чужд человеческих чувств.

– Может, вам стоит просто пойти домой. Подумайте как следует, а если будете продолжать тревожиться, обратитесь к адвокату и напишите этой юной леди…

Брайан запихал свои пожитки в полотняную сумку. На сумке было написано: “Берегите Землю”. Брайан сказал себе, что делает все от него зависящее, но просто пока получается не слишком хорошо.

* * *

– Аня, пойдем сегодня в “Корриганс”, выпьем по пинте? – спросил Джонни. Аня принесла его пациентам анкеты, которые они должны были заполнять каждую тренировку.

– Если там придется общаться с отцом Брайаном, не пойду.

– Но почему, Аня? Он такой хороший человек, хоть и друид. Да и вообще хороший человек!

– Друид? – озадаченно спросила Аня.

– Забудь. Так называют священников, когда хотят их обидеть.

– Ясно. Хорошо. Значит, друид?

– Это не важно. Запомни другое: отец Брайан – хороший человек!

– Нет, Джонни, нехороший. Хотя я тоже раньше думала, что хороший.

– Почему ты так говоришь? Тебе сказали о нем что-то плохое?

– Нет, но я видела в его постели девушку. Она лежала там, совершенно бесстыдная.

– Бесстыжая, – поправил ее Джонни.

– Что?

– Правильно будет не “бесстыдная”, а “бесстыжая”. Ты с ней заговорила?

– Конечно!

– Это была Эйлин Эдвардс? Мы еще зовем ее Златовлаской.

– Ты же сам знаешь. Да, она. Вы все его защищаете, значит, сами не лучше.

– Но это ложь, Аня, от первого до последнего слова.

– Я видела своими глазами. Ложь? Она лежала в его постели, Джонни.

– Как она вошла?

– Он дал ей ключ.

– Брайан клянется, что запасной ключ всего один – и он у тебя, – сказал Джонни.

– Он, надеюсь, не говорит, что это я ее впустила?

– Нет, но ведь она могла взять твой ключ?

– Нет, это невозможно. Он лежит в моей сумочке.

– А у нее не было шанса залезть в твою сумочку? Знаешь, она ведь совершенно безумна.

– Нет, я все время была в комнате… – Аня замолчала. – Если только…

Джонни так и подпрыгнул:

– Если только что?

– Нет, это невозможно. Однажды она зашла, когда я гладила. Отца Брайана не было. Она попросила меня сделать ей чашку чая…

– И ты оставила сумочку…

– Всего на минуту.

– Но ты оставила ее в комнате, так?

– Я не предполагала, что она залезет в мою сумку…

– Такого никто из нас не ожидал… и, возможно, на следующий день, сделав копию, она пришла в центр и подложила ключ обратно.

– Она чувствовала себя у отца Брайана очень уверенно, прямо как дома.

– Внутри ее головы все так и есть, Аня. Она там дома. Она на самом деле сумасшедшая.

– Так она опасна! – сказала Аня.

– Да, это так, – согласился Джонни. – Пожалуйста, приходи сегодня. Брайану нужны друзья.

– Я думала пойти на урок английского, – сказала Аня.

– Конечно-конечно. Хотя ты и так говоришь по-английски лучше нас! Пожалуйста, приходи в “Корриганс”, – попросил он.

Аня пообещала позвонить и отменить урок. Карл поймет.

– Я ведь уже выучила сегодня одно новое слово, – весело сказала она.

– Какое? – спросил Джонни.

– Дру-у-у-ид, так называют священников, – гордо сказала она.

Джонни схватился за голову.

Вечером, сидя за столиком в “Корриганс”, Брайан рассказал им всю историю, а они слушали открыв рот. Он показал фотографию и в конце концов расплакался. Его плечи тряслись от рыданий. Джонни сбегал и заказал бренди. Ситуация требовала средств посерьезнее пинты. Аня всплакнула над несправедливостью жизни вместе с отцом Брайаном. Ей было стыдно: как можно было усомниться в нем? Джеймс О’Коннор сказал, что школьный учитель твердо знает одно: прежде чем что-то предпринять, нужно составить список первоочередных действий.

Они вытерли слезы, отхлебнули из кружек и составили план. Возможно, стоит нанять частного детектива? Пусть проследит за Эйлин, узнает, куда она ездит, попробует найти ее семью. Так они хоть что-то узнают о ней.