Текст книги "Сердце и душа"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Клэр Коттер проследила за ее взглядом.
– Мы предпочитаем тратить деньги на удобство наших постояльцев и уверенность их семей, – пояснила она.
Хилари искренне улыбнулась – впервые за весь день.
– И мы знаем, как это непросто, миссис Хики. Всегда кажется, что еще не пора.
– Как же люди решаются? – задала Хилари свой главный вопрос.
– Когда понимают, что другому человеку так будет лучше, – мягко ответил Клэр. – Вам никто не подскажет, и никто не имеет права давить на вас.
– Большую часть времени она в полном порядке.
– А что говорит врач?
– Я еще не говорила с ним. Понимаете, серьезные ухудшения начались в последние несколько месяцев, – призналась Хилари.
– Ясно. Может, все-таки пригласить врача? Тогда мы поймем, как обстоят дела.
– Да-да, я так и сделаю, – согласилась Хилари.
Эта женщина успокоила ее. Можно справиться даже с нынешней ситуацией. Она больше не одинока.
* * *
На следующий день, когда приехал доктор, мама спокойно собирала головоломку. Он не найдет никаких симптомов и, возможно, решит, что она совершенно здорова.
Джессика решила, что доктор Грин приехал взглянуть на Хилари.
– Она слишком много суетится, доктор, – доверительно поделилась с врачом Джессика. – Тревожится о работе, обо мне, о том, что никогда не случится. Она всегда была такая.
Хилари резко подняла голову. Что-то изменилось в голосе ее матери, она теряла связь со своей нормальной, рациональной частью. Хилари теперь умела отслеживать признаки.
Она оказалась права.
Хилари сидела и слушала, как ее мама рассказывает врачу, что Хилари так и не вышла замуж и это ужасно грустно. Слишком разборчивая у нее дочка – и слишком серьезная.
– А юный Ник? – мягко спросил доктор Грин.
– Ник? Ник? Вы говорите об этом молодом бродяге? Дайте-ка я расскажу, что он украл у меня – не пойму, как Хилари доверяет ему дом…
Вердикт был однозначен – тяжелая форма старческого слабоумия, необходимость в постоянном уходе.
В следующие выходные Хилари отвезла мать посмотреть на “Сиреневый двор”. Их встретила Клэр Коттер, как обычно, готовая поддержать и успокоить Хилари. Она прочитала заключение врача, а затем они втроем прогулялись по дому и саду.
Джессика заявила ясным и звонким голосом, что она очень благодарна за чай и прогулку, но теперь предпочла бы поехать домой, будьте так любезны, она достаточно налюбовалась на это место и на незнакомых стариков. Теперь она хочет домой.
С этого дня Джессика ни на минуту не оставалась дома в одиночестве.
Хилари, Ник и Аня распределили между собой дежурства. Приятная соседская пара, Гари и Лиза, тоже присматривали за ней. Ничего дурного не могло произойти.
Хилари вздохнула с облегчением. Она не обязана поступать так, как многие другие, избавляться от матери и помещать ее в дом престарелых, потому что дома для нее больше нет места.
Две недели спустя Хилари проснулась, услышав, как хлопнула дверь. Она вскочила посмотреть, в чем дело. Комната матери и ванная были закрыты. Распахнутой оказалась входная дверь, которая на глазах Хилари еще несколько раз ударилась о тяжелый мраморный порожек. У Хилари перехватило дыхание. Ведь мама не могла сама открыть дверь? Ее всегда запирали на ночь, а ключ клали в вазу на столике. Хилари трясущимися руками перевернула вазу. Ключа не было. Она заглянула в мамину спальню и в ванную. Никого.
– Ник, Ник! Бабушка ушла на улицу! – закричала она. Но часы показывали всего три часа ночи, Ник еще не вернулся. Он собирался на концерт и в клуб, сейчас там все в самом разгаре. Хилари торопливо натянула теплые брюки, набросила пальто. Господи, пожалуйста, только бы мать ушла не слишком далеко.
Хилари бросилась бегом по улице сквозь морозную ночь. Кто все эти люди, куда они едут в такое время? Можно подумать, это нормально – в три часа ночи находиться на улице! Она остановилась, Пытаясь сообразить, куда могла пойти мать. Невозможно угадать. Хилари озадаченно огляделась – и увидела.
Вдалеке мигала сирена, на дороге стояли полицейские, направляя машины в объезд. Там произошел несчастный случай.
У нее закружилась голова, и она оперлась о припаркованную машину. Может быть, это не мама. На дороге происходит куча аварий.
На негнущихся ногах Хилари отправилась к месту катастрофы. Вокруг уже собралась толпа, ожидали приезда “скорой помощи”. Немолодая пара сидела на стульях, которые кто-то принес для них из соседнего дома. Мужчину трясло.
– Она выскочила из ниоткуда, просто вдруг выросла перед машиной в ночной рубашке. Ее глаза… она ничего не видела. Она не понимала, где находится. Господи, кто-нибудь, скажите, она еще дышит?
На лицах окружающих читался отрицательный ответ. Хилари медленно подошла ближе.
Тело прикрывала какая-то накидка, но из-под нее выглядывали знакомые тапочки. Хилари покачнулась и схватила полицейского за руку, чтобы не упасть.
– Это моя мать, – проговорила она. – Я знаю, это она. Это ее тапочки.
И она почувствовала, как сползает на землю.
Когда Хилари пришла в себя, толпа еще не разошлась. Приехала “скорая помощь”, и Хилари смотрела, как тело ее матери грузят в машину. Затем чьи-то многочисленные руки помоги Хилари встать и забраться в кабину. Ей сказали, что у нее шок и она нуждается в медицинской помощи. Прежде чем они уехали, Хилари попросила:
– Пожалуйста, кто-нибудь, скажите этому бедолаге, что он не виноват. Моя мама страдала слабоумием, ему не за что себя винить…
Она села в “скорую” рядом с безжизненным телом Джессики.
По этой самой дороге две недели назад они ехали в “Сиреневый двор”. Почему она не послушалась ничьих советов, почему не отвезла маму туда? Тогда не было бы всего этого кошмара и Джессика была бы жива. Во всем виновата Хилари. Она знала, что чувство вины будет преследовать ее до конца жизни.
* * *
Когда сына наконец-то отпустили домой, отец Деклана устроил торжественную вечеринку на улице Сент-Иарлат. В честь этого события перекрасили фасад дома, хотя Фиона была уверена, что Деклан навряд ли это заметит. Надо будет его тщательно проинструктировать, чтобы он восхитился оконными ящиками с цветами, посаженными Матти Скарлетом, оценил новые шторы, над которыми его мать корпела последние три недели.
– Как здорово, что ты их навещала, спасибо тебе.
Деклан с Фионой шли по больничному коридору, взявшись за руки. Он уже обходился без костылей, просто опирался на палку.
– А как же иначе? Мы с твоей мамой теперь лучшие подруги. Правда-правда.
– Она столько суетится, я боялся, что она с ума тебя сведет.
– Зря боялся, нам это не грозит, мы обе без ума от тебя, – рассмеялась Фиона.
– Она добрая, хорошая, но я буквально зверею, когда слышу, как она всем твердит, какая я важная персона. – Деклан старался быть честным.
– Не волнуйся, на эту тему я ее уже просветила, сказала, что ты бестолковый бездельник и зря занимаешь место в нашем центре.
– Не может быть!
– Конечно, не может, дуралей. Я сказала ей правду – что ты отличный доктор и что все ждут-не дождутся твоего возвращения.
– Похоже, вы не поладили с моим заместителем? – Деклан знал, каким будет ответ. Его зам был высокомерным хамом, и все его терпеть не могли.
– Хватит напрашиваться на комплименты. Ну-ка, выпрямись, завтра ты должен произвести на всех впечатление. И кстати, не забудь похвалить новое мамино платье, которое она наденет по случаю.
– Она купила себе обновку? – Деклан не поверил своим ушам.
– Ну, если совсем честно, то его купила я, на распродаже, а она дала мне денег.
– Ты ходила на распродажу?
– Да, и что? – Фиона порозовела, она не умела лгать. – Ну, хорошо, я ходила в обычный магазин, там были скидки. Платье ей фантастически идет. Она долго не соглашалась его брать, пока я не сказала, что оно из общества Викентия де Поля.
– Кто еще будет?
– Люди из клиники, несколько твоих приятелей, друг твоего отца Матти, его жена и еще эти его то ли дети, то ли внуки, которые разговаривают, как пришельцы.
Деклан рассмеялся:
– Они отличные ребята. Сейчас им, наверное, лет шестнадцать.
– Семнадцать. Они копят на поездку за границу в весенние каникулы и готовы работать официантами. Но когда они заговорили с твоими папой и мамой про деньги, Матти им чуть головы не оторвал. Так что теперь они помогают бесплатно.
– Это никуда не годится. Я им заплачу потихоньку. Отличная парочка – знаешь, они ведь даже не родственники Матти и Лиззи.
– Я не знала. А что же они там делают?
– Этого никто не знает, кто-то не мог прокормить их, кажется, они двоюродные брат и сестра первого мужа Кэти…
– Кэти?
– Дочь Матти и Лиззи, уж это-то я знаю. Она будет на вечеринке?
– Нет, у нее крупный заказ, она обслуживает концерт каких-то молодых музыкантов. И пусть только кто-нибудь посмеет заикнуться, что Сент-Иарлат не центр Вселенной!
– Я еще не доехал домой, но уже чудовищно устал, – пожаловался Деклан.
– Может, тебе стоит полежать? – предложила Фиона.
– Вот бы…
– Ни в коем случае. У тебя сил, как у цыпленка. Зачем ты мне такой сдался? – хитро прищурилась девушка, но ее голос звучал нежно, и она помнила, что Деклан только-только восстанавливается после аварии.
Аня нарисовала огромный плакат со словами “Добро пожаловать домой, Деклан!” и растянула его между окнами спален. Соседи вышли к калиткам поглазеть, и Пэдди принялся зазывать всех в дом.
– Парнишка будет рад видеть вас, – убеждал их он.
Молли в темно-фиолетовом платье с кружевным воротником выглядела сногсшибательно. Она сделала красивую прическу и, как ни странно, совершенно не суетилась. Деклан ничего не понимал. Мать не бегала кругами, рассаживая гостей, напротив, она сидела и безмятежно потягивала вино. Что у них тут произошло за время его отсутствия?
Мод и Саймон, напоминавшие представителей иной цивилизации, встречали гостей. Фиона попала в точку, сравнив их с инопланетянами: именно так они и разговаривали, один начинал фразу, другой ее подхватывал.
– Сегодня все на улице Сент-Иарлат хотят поздравить тебя… – На лице Мод сверкнула улыбка.
– … с возвращением домой после тяжелых испытаний, – закончил Саймон.
– Все сожалеют о случившемся… – продолжила Мод.
– …особенно владельцы той кошки, – серьезно пояснил Саймон.
Деклан почувствовал, что теряет нить разговора, как нередко бывает при общении с близнецами.
– Кошки?
– Кошки, за которой погнался Димплз, когда убежал от твоего отца, – пояснила Мод с таким выражением, будто Деклан не только стал хромым, но еще и повредился рассудком.
– Я и забыл про нее, – признался Деклан.
– Ну что же, ей будет приятно об этом узнать, – сказал Саймон. – Она боялась зайти поприветствовать тебя…
– Владелица кошки. Сама кошка совершенно ничего не помнит, – пояснила Мод.
– Слушайте, я так понимаю, вы помогаете на вечеринке. Я хотел вас отблагодарить. – Деклан полез в карман за евро.
– Нет, Деклан, спасибо, но финансовый вопрос уже обсуждался… – твердо изрек Саймон.
– И был сочтен неуместным, – закончила Мод.
– Нет-нет. Нельзя работать даром. Труд должен оплачиваться, – возмутился Деклан.
– Это не работа, а добрососедская помощь, – возразила Мод.
На этом разговор закончился.
Деклан озадаченно обошел маленький дом. Казалось, мама не испытывала никаких проблем, развлекая его коллег по клинике. Похоже, пока он лежал в больнице, она очень изменилась. Деклан прислушался. Мама рассказывала Кларе Кейси, как прилежно учился ее сын в юности, но больше ничего не сочиняла про должность старшего кардиолога. Диетолог Лавандер объяснила, сколько белка должно содержаться в хорошем нежирном мясе, и Молли энергично закивала головой. Затем она спросила Аню, не нужна ли ей работа, и предложила взять несколько часов в прачечной.
С тех пор как мама познакомилась с Фионой, все изменилось. За несколько коротких недель Фиона добилась того, чего Деклан пытался достичь многие годы. Он с гордостью взглянул на нее. Фиона стояла на другом конце комнаты и весело смеялась. Зеленая лента в кудрявых волосах подходила по цвету к ее глазам. Барбара, подруга Фионы, во всем ей помогала, в том числе следила, чтобы пивная кружка Пэдди Кэрролла всегда была полна.
Деклану хотелось остаться с ней наедине, но Фиона прижала палец к губам, взглядом давая понять, что у них будет достаточно времени.
Позже, когда почти все гости разошлись, а Мод и Саймон остались убираться, Деклан и Фиона решили расспросить их о планах. Близнецы объяснили, что хотят поехать на весенние каникулы в Грецию. Они надеялись найти работу в баре или ресторане.
– Вы знаете греческий? – спросила Фиона.
– Еще нет, но мы думали… – начала Мод.
– …что как-нибудь освоим его по ходу дела, – закончил Саймон.
– У меня есть брошюра, могу ею поделиться. Всегда ведь полезно что-то узнать заранее, – предложила Фиона.
– А кем вы там работали? – спросил Саймон.
– Ну, на самом деле я не работала…
– Ездили на каникулы? – уточнила Мод.
– Вроде того… – Фиона на секунду утратила самообладание. – Но вам совершенно необязательно знать, какие глупости я там творила. Вам нужны хороший совет и пара знакомств.
– Совет нам очень пригодится, – кивнула Мод.
– Замолвите за нас словечко? – попросил Саймон.
– Думаю, вам стоит поехать в небольшой городок, куда-нибудь, где нет толпы туристов. Тогда вы сможете познакомиться с местными жителями – и со страной.
– То есть мы просто возьмем и приедем…
– С парой фраз из греческого разговорника?
– Сделаем так. Я напишу тамошней подруге, она живет на чудесном острове, я ей объясню, что вам, возможно, понадобится работа.
– Вы это серьезно?
– Это ресторан?
– Вообще-то нет, у нее своя мастерская. Но ее хороший друг Андреас владеет таверной.
– Таверной, – отозвались эхом близнецы.
– Остров называется Агия Анна – дайте-ка мне карту, я вам покажу…
Деклан достаточно хорошо знал Фиону, чтобы быть уверенным: она на самом деле поможет им. Она водила пальцем по карте. Вот дорога из Афин в Пирей, город-порт. Отсюда надо пройти пешком вдоль паромов, уходящих на острова. Нужно записать название “Агия Анна” греческими буквами, чтобы узнать его. Фиона так увлеклась, как будто сама собиралась поехать с ними. У Деклана перехватило дыхание. Она не просто подруга, не просто прекрасная медсестра, у них не просто служебный роман. Это что-то совершенно иное. Он смотрел, как она заправляет завитки за уши, чтобы не лезли в глаза, и понимал, что не может жить без этой девушки.
Она была обязательной частью его жизни, ее улыбка, взгляд, искренний смех… Ему нужны ее одобрение и мужество. Он хочет знать, что она думает – обо всем на свете. Фионе внезапно почудилось, что они с близнецами утомили Деклана обсуждениями Греции. Она подняла на него взгляд.
– Что такое, Деклан? Тебе скучно с нами?
– Как мне может быть скучно с тобой. Это просто невозможно. – Его голос звучал так, как будто он простыл.
– Эй… Я должна заботиться о тебе, – встревожилась она. – Ты часом не простудился?
– Нет, вовсе нет.
– А что у тебя с голосом?
– Знаешь, как в книгах пишут: “Его голос звучал хрипло от нахлынувших чувств…”
– Ой, Деклан, ну ты и умора!
– Я не шучу. Смотрел на тебя, смотрел – и вдруг понял, насколько ты мне дорога.
Мод и Саймон сосредоточенно уткнулись в карту.
Фиона подошла и поцеловала Деклана.
– Ты тоже мне дорог, – сказала она. – А сейчас дай, пожалуйста, свой ноутбук. Наверняка есть рейсы дешевле того, что нашли близнецы.
Он задержал ее руку в своей. Ничто не имеет значения, пока они рядом – здесь ли, на улице Сент-Иарлат, или в доме ее родителей, в их с Барбарой съемной квартире или на море… Где угодно. Внезапно все стало ясно для него. Фиона – в буквальном смысле слова центр его жизни. Скоро он вернется в клинику, будет целыми днями работать рядом с ней и проводить с ней каждый вечер.
Никаким словами не описать радость, с которой встретили его коллеги, когда Деклан вернулся на работу в кардиологическую клинику. Каждый хотел пожать ему руку, рассказать последние новости. О том, что умерла мама Хилари, он уже знал от Фионы, так что первым делом выразил Хилари сочувствие.
– Примите мои соболезнования. Сейчас ей хорошо, – понимающе сказал он.
– Спасибо, Деклан, – безжизненно отозвалась Хилари. – Я никого не слушала, думала, что умнее всех, и вот результат. Она погибла под колесами машины. Погибла из-за меня.
– Не надо так думать. Подобными мыслями ее не вернешь.
– Нет. Но если бы я послушала окружающих, мама была бы жива. Не могу об этом забыть. Стыдиться и печалиться мне никто не запретит.
– Вы любили свою мать, что в этом дурного?
– Вы хорошо умеете утешать, Деклан, но не нужно меня щадить.
– Согласен, у меня есть привычка выбирать щадящий путь, но дайте я вам кое-что расскажу. Если бы я не попал в автокатастрофу, Фиона не познакомилась бы так близко с моей семьей. А ведь они очень полюбили ее. Если бы мы просто поужинали тогда вечером, мы до сих пор играли бы в игры, увиливая от серьезных отношений. Неужели я сумасшедший, если думаю, что нам суждено быть вместе? Что, я тоже пытаюсь нас щадить? Или все же умею быть благодарным судьбе?
– Для меня все закончилось печально.
– Поверьте, однажды вы порадуетесь, что ее миновали долгие годы слабоумия. Не сегодня, но такой день придет.
– Вашей Фионе очень повезло, – слабо улыбнулась Хилари.
Она проводила взглядом Деклана, когда тот направился к пациентам, держа в руке их карты и улыбаясь успокаивающей улыбкой.
– Ну, Джо, выглядите вы отлично, надеюсь, так же себя и чувствуете. Сердцебиения нет?
Казалось, что Деклан никуда не пропадал. Хилари и Аня смотрели на него, чувствуя радость от того, что он снова с ними.
– Без него клиника была бы совершенно не той, – серьезно шепнула Аня.
– Без тебя тоже, Аня. Без тебя здесь все бы развалилось. – Это было сказано с такой искренностью, что Аня едва не расплакалась.
Глава 4
Казалось, само провидение привело Аню к Кларе Кейси и помогло получить работу в кардиологической клинике.
Аня была самой младшей в семье. Она не помнила отца – он погиб в автокатастрофе, когда ей было всего три года. В тот ужасный день бедняга Павел на новом грузовике, его гордости и радости, въехал задним ходом в глубокий карьер. Он успел выплатить за грузовик только первый взнос. Семья так надеялась, что они смогут выбраться из унизительной бедности, что папа будет работать, они разбогатеют, дом полная чаша и все такое. Дочери найдут состоятельных мужей, сын Юзеф продолжит отцовское дело, они станут уважаемыми людьми…
Обо всем этом Аня узнала позже. Все это так часто пересказывалось, что девушке казалось, будто она помнит день, когда принесли известие о смерти отца. А за грузовик еще предстояло заплатить. Говорят, пришла беда – отворяй ворота. Уютный семейный очаг был разорен, ее мамочка, ее Мамуся, работала как проклятая, чтобы прокормить детей. Брат уехал в поисках работы на север, в Гданьск. Сначала он писал, что удачно устроился на верфи, даже присылал маме какие-то деньги. Потом он познакомился с девушкой из Гдыни, начал обустраивать дом для себя и невесты, денег на отправку маме больше не оставалось.
Две сестры работали на фабрике, там они познакомились с будущими мужьями и тоже покинули дом, чтобы уже начать обустраивать собственную жизнь. Иногда они заходили к матери в гости, жаловались на свекровей и тяжелую работу.
– Не спеши замуж, малышка Аня, – предостерегали они сестренку.
Совет был излишним. Аня была юна и еще училась в школе, но времени на уроки катастрофически не хватало. Она не была отличницей, поскольку ей постоянно приходилось помогать матери, ведь Аня осталась у нее одна. Она готовила утюги, чтобы гладить починенную одежду, – а это вам не современные невесомые паровые электроутюги. Аня научилась гладить тяжеленными чугунными громадинами, которые разогревали на плите. Гладили только через влажную тряпку, чтобы не прожечь ткань. Горе тому, кто оставит на одежде подпалину!
Мамуся всегда приговаривала, что если одежда после починки отпарена и наглажена, то она выглядит почти как новая. Клиенты довольны, и есть шанс, что они будут приходить снова и снова – надставить юбки на располневшую фигуру или перешить школьную форму на младшего ребенка.
Когда в город приезжал карнавал и цирк, другие девочки ходили смотреть. Иногда они пили кофе и шипучку в кафе у моста. Но Ане было не до игр. Ведь ей нужно было столько всего успеть сделать.
Мамуся утешала дочку и была настроена оптимистично:
– У нас есть доброе имя, малышка Аня, у нас есть репутация. Твоего отца до сих пор помнят, его все уважали. Нам удалось расплатиться с долгами за грузовик. Мы – люди чести. Нас ничто не сломит.
Но Мамуся не знала, что ждет их в будущем и как изменится их жизнь.
Когда Ане исполнилось пятнадцать, Мамуся приготовила ей подарок: жакетик, отороченный темно-зеленым бархатом. Заказчица купила слишком много ткани, и Мамуся заботливо отложила все обрезки.
Аня была в восторге от роскошного наряда. В нем ее темные волосы блестели особенно ярко, и ей даже пришло в голову, что, возможно, не такая уж она дурнушка. Она всегда казалась себе костлявой и неуклюжей по сравнению с остальными девочками. Аня и представить не могла, какой хорошенькой окажется, если оденется красиво.
Она понемногу отложила достаточно денег, чтобы сходить в кафе с лучшей подругой Лидией и похвастаться обновкой. Другие девочки очень хвалили жакет, и еще Аня все время чувствовала на себе заинтересованный взгляд темноволосого мужчины.
В конце концов он представился.
– Меня зовут Марек, – сказал он. – А ты очень красивая.
До сих пор Ане не говорили ничего подобного. У нее сладко заныло в груди. Этот мужчина на самом деле считал ее красивой – ее, маленькую Аню, мамусиного поваренка.
– Спасибо за комплимент, – сказала она тихо.
– Жаль, что здесь нет музыкального автомата. Мы могли бы потанцевать, – продолжил он.
– Я плохо танцую, – потупилась Аня.
– Я мог бы тебя научить, – предложил Марек. – Я люблю танцевать.
– Мы еще увидимся? – с надеждой спросила Аня.
– Может быть, только не в этой унылой дыре. В соседнем городе есть хорошее кафе “Мотлава”. Я там бываю почти каждый день.
И маленькая Аня, ни разу в жизни не солгавшая маме, сочинила длинную историю о школьной подруге, у которой умерла мать, и о похоронах в соседнем городе. Мама дала ей денег на автобус, и Аня отправилась искать кафе “Мотлава”. Перед путешествием она вымыла голову и ополоснула волосы водой с соком половинки лимона; Лидия говорила, что это придает волосам блеск.
Когда она выходила из дома, мама втиснула ей в руку монетку, чтобы Аня поставила в церкви свечку за упокой несчастной души. Аня никогда еще не чувствовала себя такой виноватой. Деньги она потратила на помаду – и теперь изо всех сил надеялась на чудо: только бы Марек заглянул в кафе.
Она сразу увидела его. Внутри играла музыка. Он подошел и протянул к ней руки. Вскоре они уже танцевали. Обнимать его, быть в его руках – все происходило самой собой и казалось таким правильным… Они почти не разговаривали. Да им и не нужны были слова. Когда пришло время ей идти на обратный автобус, он проводил ее до остановки.
– Тебе так идет этот зеленый жакет, – сказал он. – Ты будто какое-то лесное создание, настоящая нимфа.
– Это мой единственный приличный жакет, – призналась она. – Ты еще от него устанешь.
Она вдруг поняла, что ужасно торопит события.
– Я хотела сказать, если мы еще увидимся… – Она окончательно смутилась.
Он легонько взял ее за подбородок и нежно поцеловал. Всю обратную дорогу, сочиняя историю про похороны, на которых она якобы побывала, и придумывая новый предлог поехать в кафе “Мотлава”, Аня ощущала на губах его поцелуй.
* * *
Для любви нет преград.
Так пишут в книгах, и теперь Аня поняла, что это правда. Местная учительница заказала маме несколько костюмов, но ей были нужны модные пуговицы, в ближайшем магазине ничего подобного не продавалось. Аня вспомнила, что, когда она была “у подруги на похоронах матери”, она проходила мимо магазина. Может быть, съездить туда еще раз, вдруг нужные пуговицы найдутся там. Мамина благодарность снова заставила ее почувствовать себя очень виноватой.
– Какая ты хорошая дочка, Аня. Ты мое благословение, – растрогалась Мамуся. – Павел погиб, Юзеф уехал в Гданьск, только ты у меня и осталась. Спасибо, дочка, спасибо еще раз.
Аня быстро нашла магазин, там продавались именно такие пуговицы, какие хотела учительница. Старик-продавец предложил ей самой порыться в шкатулке. Он очень плохо видел и не мог помочь.
Прежде чем Аня поняла, что делает, она ссыпала в карман полдюжины крохотных перламутровых пуговиц. Это означало, что теперь у нее есть карманные деньги. Она приехала в город в старом темно-синем жакете, очень поношенном, но его легко было украсить. Выйдя от старика-продавца с пуговицами в кармане, она истратила сэкономленные деньги на бело-розовую эмалевую брошь и приколола ее на жакет.
Марек сказал, что она прекрасно выглядит, и они протанцевали весь день. Люди смотрели на нее с восхищением. Никто из них не знал, что она проведет вечер, наглаживая залатанные вещи, над которыми весь день трудилась ее мать, и пришивая украденные перламутровые пуговки.
– Как ты зарабатываешь на жизнь, Аня? – прошептал он ей на ухо.
Значит, он не знает, что она школьница!
– Я помогаю маме придумывать фасоны и шить, у нее свое дело.
– И много ли денег оно приносит, маленькая Аня?
– Нет, очень мало.
– Хотелось бы тебе иметь деньги, чтобы покупать красивые вещи?
– Конечно, а кому бы не хотелось?
– Я тоже люблю красивую одежду, поэтому я зарабатываю на нее деньги.
До чего же он хорош! Белоснежная улыбка, ослепительно белая рубашка, черная кожаная куртка, а как изумительно сидят на нем эти темно-серые брюки из явно дорогой шерстяной ткани. Он наверняка очень состоятельный человек. Но тогда почему он не ходит днем на работу, а проводит время в кафе и танцует? Это странно. Аня спросила его об этом.
– Я выжидаю, чтобы купить собственное место, Аня, хорошее, очень хорошее место. Я не люблю работать на других. Однажды выйдет по-моему. А пока я набираюсь опыта…
Аня находила предлог за предлогом, чтобы ездить в город. Через три месяца он спросил, не хочет ли Аня пропустить обратный автобус.
– Это невозможно! – отпрянула девушка.
– Оставайся со мной, проведем вместе ночь. Ведь мы оба этого хотим…
– Но Мамуся?..
– Твоей Мамусе скажут, что ты опоздала на автобус и ночуешь у подруги – помнишь, у которой умерла мать? А вернешься завтрашним утренним рейсом…
– Нет, Марек, я не могу.
– Ладно. – Он пожал плечами. Аня поняла, что в душе он уже прощается с ней.
– Может быть, получится на следующей неделе, – поспешно сказала она.
Он медленно расплылся в улыбке. Он так чудесно улыбался.
Одна из причин, по которым Аня отказалась, была весьма прозаична: на ней было слишком заношенное белье. Старая серая комбинация, застиранная до потери формы, чуть не рвалась по швам, затертый бюстгальтер носили до нее обе сестры. Если этому суждено произойти, она должна как следует подготовиться.
Целую неделю Аня шила, запершись в комнате. Она украсила нижнее белье кружевом и расшила его розовыми бутонами. Все остальное время она изо всех сил трудилась, помогая матери, чтобы заглушить угрызения совести. Казалось, неделя никогда не кончится. Аня пропустила в школе много уроков. Она принесла шитье в школьный сарай для велосипедов, чтобы успеть доделать Мамусин заказ.
В субботу она нарядилась во все лучшее и, дрожа, села в автобус. Сегодня она впервые займется сексом. Она проведет ночь в руках Марека. Анино сердечко стучало головокружительно быстро.
– Береги себя, маленькая Аня! – крикнула ей вслед мама.
Ане вдруг захотелось броситься обратно, разрыдаться у мамы на плече и обо всем ей рассказать. Но желание пропало так же быстро, как появилось, автобус тронулся.
Теперь ей уже были знакомы некоторые постоянные посетители кафе “Мотлава”, которые приветственно кивали ей, как старой знакомой.
– День добры, Аня, церемонно поздоровался он.
– День добры, Марек, – ответила она застенчиво. Через минуту она уже кружилась под музыку в его руках. Как всегда.
Только на этот раз она не вернется к маме домой.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть все будет хорошо…
Она никогда еще не задерживалась так допоздна и впервые увидела, как официанты зажгли свечи в бутылках и по стенам побежали тени. Аня пошла звонить. Она набрала номер миссис Зак, владелицы магазинчика на углу.
Узнав, что Аня опоздала на автобус, миссис Зак пришла в ужас:
– Что мне сказать твоей матери, Аня? Где ты заночуешь?
– У школьной подруги Лидии, миссис Зак. Вернусь завтра.
Кажется, прошла вечность, прежде чем миссис Зак повесила трубку.
Аня обернулась и обнаружила, что Марек наблюдает за ней.
– Аня, ты прекрасна. Я люблю тебя, – сказал он.
– Я никогда этим не занималась. У меня может не слишком хорошо получиться… – начала она.
– Все будет чудесно, и мы будем очень счастливы, – заверил ее он.
Он обнял ее, и они поднялись наверх. В комнатке были только матрас, коврик на полу и принесенный Мареком кувшин с цветами. Не то чтобы все прошло чудесно, но Аня была очень счастлива, засыпая в его руках. Наутро он принес ей завтрак в постель – кофе и булочки.
Никогда еще мир не казался ей таким волшебным.
После завтрака, улыбаясь всем вокруг, Аня села на автобус и поехала домой.
Возвращение прошло гладко, мама ничего не заподозрила. Вечером в гости зашли сестры. Одна из них, похоже, забеременела, так что только об этом и говорили. Мысли Ани витали далеко-далеко – в кафе “Мотлава”. Она найдет способ снова вернуться в город Марека. Но чтобы пропустить автобус, ей пришлось устроить такое представление – это будет невозможно повторить.
С тяжелым сердцем она шила, чинила, гладила – счастье было так близко, но так легко могло ускользнуть.
На следующий день, когда Аня пошла за хлебом и овощами в магазин миссис Зак, она услышала, что кафе на мосту выставлено на продажу. Владелец, тощий, высокий, несчастный мужчина с мрачным, вытянутым лицом, решил, что у заведения нет будущего. Старикам кофе и пирожные были не по карману, а молодежь ездила на автобусе в соседний город, в кафе с музыкой. Теперь он хотел только продать свое дело как можно быстрее.
– Будем надеяться, что покупатели не превратят кафе в шумное заведение, – сказала миссис Зак.
– О господи, – отозвалась Аня.
– Потому что у тех, кто его купит, вполне могут быть планы устроить там бар.
– Разумеется, миссис Зак. Можно мне еще марку? – попросила Аня.
Милый, дорогой Марек.
Помнишь кафе у моста у нас в городе? Так вот, оно выставлено на продажу. Я помню, ты говорил, что хочешь открыть свое дело, так что, может быть, ты его купишь, и мы сможем видеться каждый день. Это было бы так чудесно.
С любовью, Аня.
Марек приехал на следующий день с братом и еще одним другом. Они несколько часов проговорили с владельцем кафе, рассказали, что хотят открыть тихое семейное дело, а других покупателей в таком захолустье еще поискать надо. Целый день прошел за разговорами и маленькими чашками кофе. К вечеру ударили по рукам: Марек, его брат и их друг покупают и обновляют кафе “У моста”.
