Текст книги "В ожидании рассвета (СИ)"

Автор книги: Мерлин Маркелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

22. Гости

Ирмитзинэ предстояло навестить ещё троих гостей. По-настоящему важным был только третий визит; первые два ей предстояло совершить лишь ради того, чтобы третий не вызвал подозрений.

Судья остановилась на загромождённом цветочными горшками балконе, что огибал этаж, и выглянула на улицу. Во дворе ученики собирали голема. Камни не хотели клеиться друг к другу; адепт, ответственный за размешивание глины, сплоховал, и теперь всё задание готово было провалиться. Фигурки в серых кимоно суетились и нервничали, вот-вот должен был прийти мастер, а голем ещё не начинал шевелиться. Девочка, стоявшая ближе всех к дому, заметила судью и крикнула:

– Мастер Ирмитзинэ! Помогите нам, ну пожалуйста!

Великую смортку всегда забавляло то, что её, правительницу всей области, ученики боятся в сто крат меньше, чем своих мастеров по предмету.

– Килури, ты давно уже успела бы сходить за новой глиной, так нет – для тебя удобней отвлекать меня от важного дела.

Девочка смутилась.

«Учеников надо держать в строгости», – подумала судья. – «Иначе ничего не усвоят».

Она продолжила своё величавое шествие, считая двери, мимо которых пролегал её путь. Дойдя до нужной, Ирмитзинэ приложила ухо к стене. Тихо. Смортка постучала.

– Леди Дха-Оралайн!

Нефрона сразу же открыла ей.

– Мастер Ирмитзинэ? Входите, входите…

Нефрона отряхнула мантию, стесняясь неизвестно чего. Хозяйка особняка смерила её взглядом и, кажется, осталась недовольна.

– Присаживайтесь… – пробормотала Нефрона. Ей был неприятен визит судьи, она интуитивно чувствовала опасность, но не знала, откуда её ждать. – Я бы хотела поблагодарить вас за наше спасение.

– Хотели бы? Так благодарите, – усмехнулась смортка. Нефрона непонимающе взглянула на неё.

– Простите, может, я что-то не так сказала? Я не знаю обычаев этих мест, так что если я нарушила какое-нибудь правило этикета, в этом нет моей вины.

– Вы, кажется, собирались изъявлять благодарность, а не оправдываться.

Девушка покраснела.

– Спасибо вам огромное, за то, что вызволили нас.

– В этом нет моей заслуги.

Нефрона почувствовала, что у неё болит голова. Она не могла понять, чего от неё хочет судья – то просит от неё благодарности, то отказывается от признательности. Ирмитзинэ продолжила.

– Скажите спасибо мальчику. Если бы оживлённый им камень не прикатился бы в город и не сообщил о вашей беде, вы бы до сих пор сидели там. А то, что вытаскивали вас из этой ямы мои подчинённые, значения не имеет.

– Тогда я благодарю вас за противоядие от несчастий, – дрожащим голосом проговорила Нефрона. Смортка лениво кивнула. – И благодарю за то, что пристроили Рема в свою школу, теперь я могу с чистой совестью сообщить его родителям, что выполнила обещание…

– Я вообще не понимаю, как они доверили своего сына вам?

– Извините… Простите меня…

Нефрона закрыла лицо руками и убежала в заднюю комнату.

«Истеричная, боязливая, вечно во всём сомневающаяся, и что хуже всего – не умеющая за себя постоять. Не смогла возразить мне ни единым словом», – подумала смортка. Поколебавшись, она положила на постель ульхитовую круглую пластинку, испещрённую символами, провела по ней пальцами, что-то шепнула и вышла на опоясывающий этаж балкон.

* * *

Мирт стоял около окна, любуясь видом на город. Столицу Восточной области, Саотими, окружала толстая стена, что считалась прежде нерушимой. Недавнее землетрясение проверило её на прочность, и одна из башен проверку не прошла. Люди сновали рядом с той башней мелкими муравьями, они уже почти привели её в порядок, осталось только возвести последний ярус.

Ещё одно кольцо стен опоясывало большой особняк, что был одновременно и зданием суда, и резиденцией Ирмитзинэ, и лабораторией, и главной смортской школой. Все дома опутывали ползучие стебли, какой именно породы, Мирту было не рассмотреть. Панорама вселила в него вдохновение, и он заиграл на леинре, подаренной ему вчера великой сморткой.

– Славься, город Саотими! – прозвучало начало стюра. В дверь постучали. Тридан отбросил леинру и бросился на порог. Увидев судью, он обрадовался и склонился в поклоне.

– Я по делу, – сообщила Ирмитзинэ.

– Конечно же, по делу! – подхватил Мирт. – У такого занятого чудотворца, как вы, даже не может быть так, чтобы все дела вдруг закончились. Ах, мне знакомы эти плотные графики… Такая скукота. Но вы, вероятно, уже привыкли? Я смотрел сейчас на город… Превосходно, восхитительно! Это ведь вы создавали его? Да-да, вы, кто же ещё? Ведь вы приложили более всех стараний по приведению нашего мира в порядок, даруя ему более-менее приличный вид! У меня до сих пор стоит пред глазами та картина, которую мне вчера посчастливилось увидеть, когда я прибежал к вам, запыхавшийся, и передал просьбу моего друга, которую вы в тот же час исполнили, придя ему на помощь…

– Хватит! – воскликнула смортка. Но лицо её осталось непроницаемым.

Мирт захихикал.

– Ах, я и забыл, что вы здесь по делу! О чём вы хотели поговорить?

– Расскажи мне о Фарлайте, Миртлей.

– Я о нём знаю очень мало. Вам надо было спросить Нефрону, они знакомы с детства…

Ирмитзинэ покачала головой.

– Не думаю, что мне удалось бы извлечь пользу из слов этой импульсивной дамы, думающей эмоциями. Может быть, тебе будет легче, если я задам наводящие вопросы?

– Я слушаю.

Судья открыла рот, чтобы задать первый вопрос, но вдруг прищурилась, внимательно глядя на собеседника, и не вымолвила ни слова. Мирту подумалось, что её посетила неожиданная мысль. Наконец, Ирмитзинэ спросила:

– Он не приходится тебе родственником?

– Нет. Мы даже не похожи! У меня лицо узкое, а у него круглое…

– Меня не интересует внешние различия. Может, какой-нибудь общий предок в пятом-шестом поколении?

– Откуда я могу знать?

– Нынешняя молодёжь совершенно не интересуется своей генеалогией. Раньше, бывало, спросишь у ребёнка, так он семейное древо поколений на десять опишет без запинок…

Смортка удовлетворённо сжала пальцы в замок.

– Но это не имело никакого отношения к делу. Итак. Первое, что мне надо знать – это его характер. Ты провёл с ним несколько дней; расскажи кратко, что успел подметить?

– Если я буду говорить честно, он меня потом побьёт.

– Он ничего не узнает.

– Хорошо. Он – высокомерный, вспыльчивый, мнительный, редко считается с мнением других, игнорирует всё то, что ему неинтересно.

– Прямо как Тьма, если бы она имела своё воплощение в мире плоти?

– Ну… Таких как он – сотни, если не тысячи.

– Может, он так реагирует на то, что получил высокий ранг в столь короткий срок? Бессознательно?

– Я… я не знаю. Откуда я могу знать.

– Ты же тридан. Ты видишь суть души.

– Ах, какой эпитет, – Мирт зарделся.

– А что-нибудь хорошее в твоём приятеле есть?

– Э… нет. Ну… Преданность делу, наверное.

– Что ж, Миртлей, спасибо за искренние ответы, – сказала Ирмитзинэ.

В коридоре она вынула из сумки карточку и черкнула пару символов на тзин-цо – шифрованном смотрском языке.

* * *

Ирмитзинэ добралась до конца балкона, спустилась по угловатой винтовой лестнице на террасу и пошла к другому крылу особняка, более старому, построенному на случай осады, и поэтому смахивающему на цитадель.

У входа прогуливался человек в грязной робе.

– Итцин, опять прохлаждаешься? – резко спросила смортка.

Уборщик вытянулся по стойке «смирно» и возразил, заявив, что он только что наводил порядок в старой зеркальной комнате.

– Наконец-то, – сказала Ирмитзинэ, и тут же направилась проверить этот самый порядок.

В особняке было несколько зеркальных комнат, и только одна из них – с магическими зеркалами, через которые можно наблюдать картины обоих миров. Судья прошла по периметру комнаты, постукивая по каждому зеркалу. Её заинтересовало одно из отражений. Смортка начертила пальцем на зеркале знак, и картинка увеличилась в масштабе.

– Любопытно… Наши рыцари всё-таки решили обрести свою погибель. Не буду им мешать.

В зеркале отражалась Адара, которая подошла к груде валунов, хлопнула по камню и спросила:

– Вы чувствуете поток энергии?

– Здесь мы черпаем силу для ведовства, – важно провозгласил Чарун.

– Черпаете силу из нашего мира, – пробормотал Алфар. – Что дальше, сестрица? Будем читать формулу возврата?

– Думаешь, я не читала её? Я её за эти годы так вызубрила, что мне легче вспомнить эту формулу, чем своё имя.

– И здесь тоже читала?

– Да.

– Тогда зачем мы сюда пришли? Постучаться лбом по камню? Ты не знаешь что делать, так зачем было меня обнадёживать?

– Я хотел посмотреть на другой мир, – вдруг сказал оборотень. – Но не выйдет. Значит, такова воля Вроха.

– А наша воля что-нибудь да значит? – весело воскликнула Адара. – Наш разум? Я хочу вернуться, и я это сделаю! Чтобы найти выход из ситуации, надо подумать!

Остальные молча воззрились на неё.

– Я поразмышляла, и пришла к выводу, что формулу возврата, как ты верно подметил, Алфар, надо читать где-то здесь, но в каком месте конкретно? В том, где идёт прорыв энергии. Тьма услышит нас и заберёт!

Рыцарь недовольно проворчал:

– И где твоё конкретное место?

– Как ты думаешь, зачем здесь эти камни?

Валуны грозно возвышались на круглой поляне. Три волчьих черепа на вершине смотрели на пришедших пустыми глазницами.

– Врох будет недоволен, если мы разрушим алтарь, – произнёс Чарун.

– Никакого Вроха не существует, – сказала ему Адара. – Что, начинаем разгребать? Это только с виду они большие и тяжёлые, но справимся мы легко – только надо раскрыть себя навстречу энергии…

Рыцарша взобралась на вершину, покрытую запёкшейся кровью жертвенных зверей и богохульно сбросила волчьи черепа.

– Нет! – вскричал Чарун, бросившись к алтарю. – Что ты творишь?!

Алфар взобрался на каменную гряду, они с сестрой принялись толкать верхний булыжник.

– Перестаньте! Глупцы!

Чарун схватил с земли большую палку, размахнулся и ударил Адару по ноге. Тем временем Ирмитзинэ начертала на зеркале новый знак.

– Не хочешь помогать, так хотя бы не мешай, – строго сказала Чаруну Адара, но тот не унимался. – Ну всё, с меня хватит.

Она осмотрелась, схватила камень размером с собственную голову – благодаря колдовству смортки он оказался неожиданно лёгким. Адара не успела этому удивиться, и швырнула камень в Чаруна. Тот рухнул оземь. Верхняя часть его черепа превратилась в кровавое месиво.

– Он же был твоим учителем, – проговорил Алфар.

– Я… не знаю, зачем это сделала. Но прошлого не воротишь, так?

Они спустились на землю и переглянулись. Видимо, брат с сестрой подумали об одном и том же, потому что через секунду они были уже на коленях, слизывающие мозги и кровь шамана.

* * *

Иртитзинэ постучала по зеркалу, отключая его.

«Ещё несколько часов, и они будут во Тьме».

Дальнейший её путь лежал в темницы.

Охранник-человек сослепу не признал её и собрался выпроводить, тогда смортка спокойно, с улыбкой пригрозила ему увольнением. Надсмотрщик не на шутку испугался, и чтобы отвлечь начальницу, спросил:

– Выпускать кого-то будете?

– Да.

– Оправдали кого-то? Вот хороший день! А кого?

– Помолчи, – сказала Ирмитзинэ. – Приведи ко мне физически полноценного человека, желательно помоложе и поздоровее. Не важно, по какой статье осуждённого.

Охранник почтительно склонил голову и отправился в подземелье. Происходящее было ему непонятно, но приказ есть приказ. Через минуту он вернулся, волоча за собой по полу кого-то в изорванном платье.

– Она что, не ходит? – удивилась смортка. – Я же просила здорового заключённого.

– Нет, она ходит, и даже бегает! – захохотал охранник. – Заключённые должны знать своё место, потому я её так веду.

– Подними её.

– Вставай! – рявкнул надсмотрщик.

Судья осмотрела узницу.

– Если отмыть твоё тело, тебя можно даже счесть симпатичной. Хотя это бесполезно – вы, люди, притягиваете к себе грязь как магнитом. За что осуждена и кем?

– Ложь право имеющему, – пролепетала девушка. – Приговор вынес младший судья Зинжео, три с половиной тысячи дней…

– Младшие судьи боятся быть слишком снисходительными, – усмехнулась смортка. – Страж, развяжи ей руки.

* * *

Ирмитзинэ повела бывшую заключённую по лабиринту коридоров.

– Вы меня отпустите?

– Если останешься живой, отпущу.

Девушка застучала зубами от страха. Смортка остановилась, сняла с пояса зелёную бутылочку с криалином.

– Пей.

Жертва не сделала пару глотков, как того ожидала Ирмитзинэ, а опустошила бутыль одним махом. Глаза заключённой остекленели, пальцы разжались и пузырёк выпал из рук, застучав по плитам пола. Девушка рухнула на пол.

– Мне же теперь придётся её тащить. Надо было лучше думать, – отругала себя смортка.

К счастью, в её мини-аптечке оказалось зелье, увеличивающее силу на короткое время. Если бы кто-нибудь шёл по тёмному коридору в тот день, он бы стал свидетелем редкого зрелища – судья несёт на своих плечах человеческую девушку.

Судья прикоснулась к двери. Сложный замок покрывал всю её поверхность – мало кто догадался бы, что изощрённый узор рельефа скрывает в себе рычажки.

* * *

Ирмитзинэ открыла дверь и заглянула в комнату. Там полноправно царил беспорядок: дверцы шкафов распахнуты, все вещи разбросаны по полу. Все стулья были сломаны – гость пытался сломать ими дверь, когда понял, что силе она не поддаётся. Цветы в горшках пожухли, все стебли были надкусаны, видимо, кое-кто хотел отведать их сок, но тот пришёлся не по вкусу. Сам гость сидел на кровати, уставившись в одну точку.

Смортка положила девушку на пол и закрыла дверь изнутри.

– Как самочувствие? – деловито осведомилась она.

Нет ответа.

– У меня есть то, что тебе нужно.

Ирмитзинэ указала на безжизненно лежащее тело. Фарлайт маниакально сполз с кровати и вцепился в шею жертвы, разрывая её зубами. Судья бесстрастно наблюдала за ним, как незадолго до этого – за двумя кшатри. Она снова достала из сумки бумаги и сделала несколько пометок.

Фарлайт лёг рядом с девушкой. На лице его появилось безмятежное выражение, предшествующее входу в транс. Ирмитзинэ грубо толкнула его, он растерянно поднялся, а когда увидел жертву, немедленно прильнул к ней руками, исцеляя страшную рану на шее.

– Зачем? Разве её жизнь важна для тебя?

– Я же не хочу её убивать.

Смортка засмеялась.

– Так вот ты какой! Может, это и не ты с ней расправился?

– Я не мог себя контролировать, – выпалил Фарлайт, злобно взглянув на Ирмитзинэ. – Вы это знали! И даже не остановили меня! Поступок, достойный судьи!

– А ты у нас святой? Один маленький яблучный кустик поведал мне, что ты прикончил чёрта – это раз.

– Я спасал Нефрону.

– Тобой убит демон недалеко от Саотими – это два.

– Это не «два», а самооборона.

– Да, но ты загрыз бедного тат-хтара. Думаю, он бы с радостью ушёл, если бы ты дал ему возможность… И, ты принял мои дары в Ведьминой Пуще.

– Те два сморта? Они уже были осуждёнными на смерть, разве нет?

Рана на шее девушки наконец затянулась, но она не дышала: потеряла слишком много крови.

– Всё, поздно, – Фарлайт с досадой снова уселся на кровать. – Чего вы от меня хотите?

– Чтобы ты рассказал, что будешь делать дальше? После всего этого?

– Потом будет видно.

– Тебе не надоело быть орудием в руках Тьмы?

– Я – не орудие, а её избранник.

– Наивный, я уже говорила тебе, что Тьма малоразумна, она готова забыть о своих фаворитах.

«Не слушай её!» – чётко прозвучало в голове у мага. – «Ты избавишь мир плоти от их гнёта, и это будет лучшим подарком для тебя – осознавать себя всеобщим освободителем.»

«Я вправду должен убить их?»

«Посмотри, какие они! Они создали мир рабства и насмешек, сделав себя его правителями.»

«Но разве это плохо? Каждый знает своё место. Люди работают на нас, а мы совершенствуемся.»

«Зачем вообще надо было создавать мир плоти? Судьи – худшая часть меня, поэтому они отделились. Таким образом, они предали Тьму. Ты стремишься ко мне? Стремишься вернуться в мир энергии, раствориться в чистой Тьме? И все вы желали бы того же самого, но судьи научили их бояться этого. Смортка сегодня молилась, просила простить её, но если бы она действительно стремилась найти со мной единение, она убила бы себя.»

«Может, она боится, что ты накажешь её?»

«Если она придёт ко мне сама, не накажу. А если посредством чужих рук, то уничтожу до последней частицы энергии.»

«Но ведь ей будет уже всё равно.»

«Я не верну её в остальную массу меня до конца, чтобы она могла чувствовать. Но она раскаивается, хотя бы иногда. Потому убей её последней, дай шанс одуматься.»

– Ты говорил с Тьмой? – полюбопытствовала Ирмитзинэ.

– Она говорит, что если вы не побоитесь прийти к ней через самоубийство, она помилует вас.

– А иначе?

– Иначе она оставит вам способность чувствовать и будет уничтожать вашу энергию, чтобы вы ощутили ужасную боль.

– Тебя это не пугает?

– Если бы пугало, я не вступил бы в ряды защитников чистой Тьмы, – сказал маг. – И я знаю свою цель. А ваша жизнь имеет цель?

– Раньше точно была. Создание ландшафтов, городов, животных… Но теперь я почти не творю.

– Тогда вам будет легко отказаться от жизни во плоти.

– Если бы это было так! Плоть – не больше, чем грязь, но она способна чувствовать… Восхищаться, страдать. Ты скажешь, эмоции – чушь? Так. Мы понимаем суть энергии, и это не даёт нам окончательно кинуться в водоворот чувств, в отличие от людей. Иногда я им завидую. Ты когда-нибудь задумывался, что такое любовь? Та любовь, которую чувствуют люди? Я жду. И когда-нибудь найду способ почувствовать.

– Уверен, вы разочаруетесь, когда познаете эту «любовь». Вы всё-таки подумайте о бессмысленности вашей жизни, – посоветовал Фарлайт.

– Обязательно, – отозвалась Ирмитзинэ.

– Почему… почему вы так просто говорите со мной обо всём этом? Почему не бросили в самую дальнюю тюрьму, почему не развоплотили?

– Как же я могу идти на такие меры без суда. Я судья или кто? – улыбнулась Ирмитзинэ. – И, твои мотивы мне вполне ясны. Хаос течёт в наших жилах, во всём живом. Поглотить его – лучший способ прикоснуться к первозданной, неограниченной мощи. Но твой ум юн и не готов совладать с этой мощью. Учись контролировать себя. Я не буду закрывать тебя на замок, позже пришлю кого-нибудь забрать тело, – и она ушла, оставив озадаченного Фарлайта наедине с трупом.

* * *

«Видите ли, моя жизнь бессмысленна!» – усмехнулась судья. От перевозбуждения она так громко топала по каменной дорожке, что ученики, находящиеся в дальнем конце двора, с испугом оглядывались на неё. – «Обучать адептов – разве это не смысл? Кто-нибудь из них станет великим деятелем…» – Ирмитзинэ остановилась. – «Зачем? Чтобы вскорости умереть и оставить после себя других учеников? Смысл – это нечто завершённое. А какая осмысленность в бесконечности? Просто движение. Тупое движение».

Радостная девочка подбежала к великой смортке и дёрнула её за одежду.

– Мастер Ирмитзинэ! Голем получился! Он ходит!

– Когда ты избавишься от своей привычки отвлекать меня, Килури?

– Но голем такой классный!

– Классный? – недоумённо переспросила Судья. – Ах, этот молодёжный жаргон…

Ученица взяла Ирмитзинэ за руку и повела к остальным ученикам, радостно прыгающим вокруг шевелящейся груды камней. Казалось, жалкая фигура сейчас развалится и прибьёт счастливых детей, взявшихся уже за руки в весёлом хороводе. Всё же Ирмитзинэ кивнула и похвалила учеников.

– Ура! Ура! Ей понравилось! – завопили дети.

«Нет, дражайший избранник Тьмы, в моей жизни есть смысл. Время идёт, мир живёт и развивается. И я присматриваю за ним».

Будто дыхание шелохнуло Саотими. Растительность еле шевельнулась, но никто, кроме Ирмитзинэ, не обратил на это внимания. Судья поняла, что открылся портал из другого мира.

33. Учёные

Нефрона играла найденной на кровати пластинкой, загадывая желание и подкидывая амулет вверх. Если тот падал вверх стороной с инструкцией (гласившей, что надо носить данный оберег при себе, два раза в сутки доставать его и прикладываться губами), то мечта сбудется, так она загадала. Пока что ни одно толковое желание не поворачивалось к ней лицевой стороной. Это занятие вскоре показалось ей глупым, и Нефрона убрала оберег во внутренний карман.

– Рем остаётся здесь, – сказала она.

– Я даже не успел к нему привязаться, – вздохнул Мирт.

– Может, мне тоже поселиться в Саотими?

– Не думаю, что ты сможешь привыкнуть. Пока они встают, пока моются, пока делают вот эти вот их пассы, – тридан помахал руками, – я уже успеваю двадцать раз помереть от голода. А завтрак тебе так просто никто не подаст, когда хочешь, изволь ждать остальных.

– А мне нравится такой порядок. Фарлайт, как думаешь, мне оставаться?

– Это только тебе решать, – ответил маг. Он был занят – приводил себя в порядок и довольно резко реагировал на всё, что его отвлекало. Деревянный гребень в форме руки запутался в причёске. Фарлайт потянул за него изо всех сил и выдрал клок волос.

– Дай лучше мне! – нетерпеливо воскликнула Нефрона и подскочила к нему. Маг вздохнул и доверил себя приятельнице. Нефрона засуетилась, приговаривая, что его нельзя оставить одного ни на минуту, и теперь она точно не сможет поселиться в Саотими.

– И давно так? – поинтересовался Мирт.

– Что? – не поняла Нефрона.

– Давно ты его опекаешь?

– С тех пор, как и мои, и её родственники подорвались на своей же бомбе, – ответил за Нефрону Фарлайт. – Изобретали новое оружие, видишь ли. Нам повезло, что остались сидеть дома. Я болел, а милейшей Нефроне больше не перед кем было изображать любящую мамочку, и я подвернулся под руку, такой одинокий и несчастный. Иначе – минус два знатных ингвилийских рода. То-то Дха-Умлайны бы порадовались.

– Извините, я не знал, – пробормотал Мирт.

– Не волнуйся, мы не сентиментальны, и это было очень давно, так что плакать не будем. Моё мнение – мы из этого извлекли только выгоду. Остались единственными представителями своих родов и получили во владение каждый по замку.

Нефрона испуганно посмотрела на его отражение в зеркале, Фарлайт увидел это, но продолжил как ни в чём не бывало.

– Среди твоих родственников, конечно, были те, кого можно пожалеть, – сказал он ей, – но мои – те ещё мрази.

– И что, кроме вас других наследников не осталось? – усомнился тридан.

– Совсем, – подтвердил маг. – Разве только какие-нибудь очень дальние, или незаконнорожденные. Всё равно и те, и другие не имеют никаких прав.

– О, Неф, ты в Ингвилии, наверное, самая завидная невеста?

Фарлайт опять опередил девушку. Та продолжала меланхолично расчёсывать его волосы.

– Была бы, если бы не продала замок и не отдала все деньги в БФПНС. Как они только позволяют проводить такие операции детям!

– А что это такое, бэ фэ пэ… Как там дальше?

– Благотворительный фонд пострадавшим от несчастных случаев, – ответила Нефрона. – И я не все деньги отдала. У меня ещё немного лежит в банке, на экстренный случай.

– Ты не только красива и умна, но ещё и восхитительно бескорыстна!

Маг скептически хмыкнул.

– Спасибо, Мирт, – сказала девушка, даже не обернувшись и не одарив тридана улыбкой.

– Но у тебя-то с финансами всё в порядке? – спросил тот у Фарлайта, чтобы перевести тему.

– Если бы! Мой регент – большой идиот, назначенный ещё более тупым местным судьёй. Его воображение было довольно болезненным. Он представлялся себе экзорцистом. Устроил в моём замке изгнание уркюлей.

– И?

– В общем, сейчас там ровное место. Единственный уркюль в Ингивилии, как потом оказалось, вообще был не в моём замке, а в нутре моего регента. Он сам был одержимый.

– Его наказали?

– За что? – усмехнулся Фарлайт. – За то, что он «спасал» меня от бесплотных демонов?

– Я не особо силён в юриспруденции, но скажу вам вот что: свод законов давно пора переработать. Когда я работал в суде, то посмотрел в документах – их не обновляли с момента создания.

– Тебе довелось прикасаться к артефактам древности? – Фарлайт заметно повеселел от своей шутки.

– Я не пойму, чего здесь смешного? Вы остались без жилья!

– Да ладно, в школе условия были неплохие, – сказала Нефрона.

– И кормили вкусно.

Мирт поднял руки в знак согласия.

– Хорошо, хорошо, вы меня задавили аргументами. Но как можно так безалаберно относиться к деньгам?

– Ты когда-нибудь видел магов-экономистов?

– Нет, но…

– Только триданы и люди способны впадать в нирвану от звона монет.

– Люди жадны по определению, а триданы подсчитывают деньги из любви к обществу. Ведь общество не может существовать без денег.

– Служение обществу людей? Тебе это нравится?

– Давайте не будем переходить на личности!

– Нефрона, разве я переходил на личности? – удивился маг.

– Не припомню такого, – подтвердила та.

– Ладно, не буду вам мешать. Приду на это собрание пораньше, может, познакомлюсь с кем-нибудь полезным, – сказал Мирт, и оставил магов наедине, хлопнув дверью. От одного только воспоминания о том, как Фарлайт подкалывает его, а Нефрона только поддакивает, тридану становилось противно.

– А что за собрание, ты не слышала? – спросил Фарлайт, когда Нефрона закончила его расчёсывать.

– Не знаю… Может, тебя будут хвалить, что побил демонов? – предположила волшебница, стыдливо улыбнувшись: ведь пока её друг храбро сражался, она отсиживалась в колодце. – Давай я заплету тебе какую-нибудь причёску по такому случаю. А то вызовут на сцену, а ты некрасивый, – и Нефрона взяла прядь волос над ухом и принялась заплетать косичку. Фарлайт отнял у неё прядь и тут же разгладил.

– Я и так всегда красивый, – сказал он. – Не хочу выглядеть, как столичный петух вроде твоего нового дружка. И два демона сбежали.

– Всё равно, это достойно похвалы!

– Ты думаешь, это было нападение? Гардакар устроил дурацкий спектакль, чтобы позлить меня и показать, что не видит во мне никакой опасности. Если бы он хотел серьёзно разобраться со мной, он бросил бы в бой как минимум десяток демонов. И их обвинение… Насмешка!

* * *

Опаздывающие Фарлайт с Нефроной прокрались в зал, до непривычного ярко освещенный низко висящими сферами.

– Вижу свободные места, – шепнул спутнице Фарлайт, и ретиво потянул её за собой, заставляя зрителей в ряду вжиматься в свои сиденья.

Ирмитзинэ, сидящая во главе стола на сцене, остановила на магах взгляд. Фарлайт почувствовал это и обернулся. Смортка указала на два пустых стула на сцене.

– О Тьма, – прошептала Нефрона. – Нам что, надо будет говорить какую-то речь? Мы же не готовы!

– Не тушуйся. Если опозоришься, я сломаю стену, и мы убежим, – сказал ей Фарлайт, когда они тащились обратно. – Смотри-ка, Мирт тоже там сидит.

Какой-то сморт вдруг зашипел на Нефрону, которая наступила ему на ногу.

– Извините, пожалуйста, – проговорила она, остановившись.

– Ну скорее! – Фарлайт, теперь оказавшийся сзади, подтолкнул Нефрону вперёд и наступил сморту на другую ногу – намеренно.

– Итак, все три независимых члена на месте, – провозгласила Ирмитзинэ, когда маги заняли места за столом. – Объявляю ежеквартальный съезд по решению наиважнейших вопросов Тьмы и Земли открытым!

Судья встряхнула крошечный серебряный колокольчик. Его переливчатый звон слышали даже зрители на последних рядах круглого зала. Присутствующие встали и зааплодировали.

– По закону, присутствующие обязаны представиться, начиная с главы собрания – то есть меня, и продолжая в сторону моей правой руки.

Нефрона облегчённо выдохнула – её усадили третьей со стороны левой руки Ирмитзинэ.

– Меня вы все знаете, я Ирмитзинэ Птичка, великая смортка и верховная судья Востока, – провозгласила глава собрания. – Остальные сведения о себе считаю излишними. Это, – она вытащила из-под воротника мантии медальон, – подтверждает моё право.

Ирмитзинэ слегка склонила голову в знак признательности присутствующим и села. Низенькая девчушка, сидящая справа от неё и беспрестанно теребящая носовой платок, нерешительно вылезла из-за стола и тихо-тихо сказала:

– Меня зовут Шиэнцин Ниоки, помощник судьи, – она нерешительно посмотрела на Ирмитзинэ, ища поддержку, – по вопросам безопасности.

В зале кто-то хихикнул. Шиэнцин вздрогнула и вытащила медальон Тьмы, но продолжила, хотя ещё более тихим голосом.

– Трёхранговая. Обучалась в главной смортской академии. Окончила с отличием…

– Достаточно, Шиэнцин, – мягко сказала Судья. – Следующий.

Эстафету знакомств передали полному добродушному мужчине в необычно светлой и пышной мантии с рюшами, тот встал и потёр руки. Было видно, что он привык к подобным собраниям, и они доставляют ему удовольствие.

– Польримик Любознай, историк и по совместительству заместитель директора левирмской школы на Юге. Шестой ранг. Нахожусь здесь на правах официального посла. Ещё что-нибудь?

– Нет-нет, достаточно, – повторила Ирмитзинэ.

– Таон Клешня, – неприятным, режущим голосом провозгласила следующая по очереди. По её лицу можно было догадаться, что у неё уже начался процесс старения, и всё вокруг раздражает её. Мирт попытался представить, за что Таон получила такое прозвище, и его руки задрожали. Слава Тьме, он успел подавить этот малоприличествующий жест до того, как на него обратили внимание. – Смортка, семёрка. Начальница департамента по изобретениям и переизобретениям.

Таон сжала губы, будто ожидая провокационных вопросов, но все молчали. Она, шурша складками плотной, наглухо закрытой мантии, уселась на стул. Следующим из-за стола вылез юркий бес в алом плаще (было бы странно, если представитель этой расы явился на торжество без этого непременного атрибута), коротко поклонился, нервно дёргая хвостом и зачитал чётко, как по памяти:

– Намсаг. Официальный представитель Срединной земли, прибыл защищать интересы своих соотечественников. Служащий цваргхадского суда.

– Какого статуса? – неожиданно спросила Таон.

– В переводе на ваши ранги, у меня пятый.

– А не могли бы вы предъявить доказательства?

– Чего?

– Того, что вы дослужились до пяти лун. У вас есть документ? Я не хочу, чтобы мы тратили время на метание бисера перед каким-то мелким клерком.

Мирт с ужасом сжался, желая заползти под стол. Он опасался, что когда до него дойдёт очередь, Таон опять докопается – мол, кого вы сюда позвали?

Намсаг растерянно посмотрел на Ирмитзинэ.

– Вы же сказа…

– Мы простим господина Намсага за отсутствие у него лунника или документа, подтверждающего его статус, – перебила его Ирмитзинэ. – В следующий раз возьмёте в своём суде справку. Дальше!

Бес ткнул кончиком хвоста своего соседа справа. Тот подскочил от неожиданности, что-то мямля, словно не понимая, где он, и что от него требуется.

– Это Берк Пращник, – сказала судья вместо зазевавшегося кшатри. – Официальный представитель от Западной области, шестого ранга. У него есть чин в армии… – Ирмитзинэ запнулась. Воинские чины кшатри явно не являлись её коньком. Судья ожидала, что Берк напомнит ей название, но он лениво смотрел в другую сторону. – Следующий.

Нефрона поднялась и оглянулась – зал чего-то ждал от неё. Она нервно хихикнула и сжала в кармане ульхитовую пластинку, чувствуя, что голова начинает кружиться. Оберег придал ей сил, и она вынула медальон Тьмы.