Текст книги "Телохранитель"

Автор книги: Мери Каммингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Само собой, играть с ней в эти игры Рэй совершенно не собирался. Ему никогда не нравились инфернальные красавицы, при одном взгляде на которых в воображении встают высокие сапоги, черный корсет и хлыст в наманикюренной ручке.

– Но если из двух выбирать, то все-таки она не такая противная, как та – змеища сладенькая! – подытожила Ри.

Под «змеищей» подразумевалась миссис Купер – Лорна. Отобедать в ее обществе Рэй тоже сподобился.

Ри была права: если женщина второй раз за неделю заявляется в резиденцию своего босса именно в часы обеда – едва ли это можно счесть случайностью. Разумеется, Рамсфорд любезно пригласил ее к столу, и, разумеется, Ри потом нервно фыркала и злилась.

По мнению Рэя, до змеищи миссис Купер было далеко – женщина как женщина, не слишком сердечная, но достаточно хорошо воспитанная, чтобы этого не показывать. Похоже, действительно неровно дышит к Рамсфорду и пытается наладить отношения с его дочерью – откуда ей знать, что Ри еще с детства любую интересующуюся ее отцом особу женского пола воспринимает как личного врага!

Они с Ри быстро вернулись к своей старой привычке проводить вечера вместе. Как-то само собой получалось, что после обеда либо она приходила к Рэю в комнату со своим ноутбуком, книжкой или макраме, либо он поднимался к ней в гостиную и устраивался в кресле перед большим телевизором.

Это повелось еще с детства: чего скучать в одиночестве, когда можно поскрести три раза по батарее: «Приходи!» Вдвоем-то веселее! Ри утверждала, что ей даже читать одной не так интересно, как сидя рядом с Рэем. И то верно – кому бы она тогда, оторвавшись от книги, высказывала свое мнение об ее авторе, героях и сюжете.

Как-то, читая, вдруг вскинула голову и спросила удивленно:

– Почему люди считают, что жизнь сложная? На самом деле все просто, а сложности они себе сами придумывают, чтобы оправдаться… что, мол, обманул, потому что жизнь – штука сложная, предал – потому что не все в жизни просто… Да еще со вздохом это можно сказать, вроде как с сочувствием к самому себе, что пришлось ему, бедняжке, сподличать – жизнь, такая нехорошая, заставила!

Рэй хотел возразить, привести какой-то пример, когда обстоятельства вынуждают человека поступать не так, как велит ему совесть, немного подумал… и промолчал. Ведь по большому счету она была права.

Потом он посмотрел, что именно она читала – оказалось, любовный роман со слившимися в пылких объятиях полуодетыми красавицей и красавцем на обложке. Он-то думал, что-то серьезное, философское!

Порой у Рэя возникало странное ощущение, будто все, что случилось с ним за последние шесть лет – Аляска, женитьба, работа в «Т&Т», ссоры с Луизой – было лишь сном, долгим, затянувшимся сном или происходило в какой-то другой, подсмотренной мельком жизни, с другим, лишь похожим на него человеком, а на самом деле они с Ри и не расставались.

Может быть, именно поэтому он почти не вспоминал о Луизе, лишь вечером, ложась спать, говорил самому себе, что завтра надо ей непременно позвонить. И только в воскресенье спохватился, что так и не позвонил.

Вздохнув, вылез из-под одеяла и набрал номер. Долгая череда длинных гудков… Нет дома, что ли? У них сейчас почти семь вечера. Ах да, она же по воскресеньям на фитнес ходит!

«Может, это и к лучшему», – подумал Рэй; оставил сообщение на автоответчике: сказал, что у него все в порядке и продиктовал номер телефона резиденции. Захочет – позвонит сама.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Намерение показать ему Ватикан Ри выполнила лишь через десять дней. Собиралась сделать это в первые же выходные, но помешал проливной дождь, зато в следующую субботу разбудила его в шесть утра:

– Вставай, поехали! Смотри, как хорошо на улице!

Глаза ее светились радостным ожиданием, и как ни хотелось Рэю еще часок поспать, он кивнул:

– Да, конечно, поехали!

День получился сумбурный, но веселый.

Сначала они долго бродили по Ватикану, пока золоченые своды, иконы и статуи не начали путаться у Рэя перед глазами, сливаясь в бесконечный пестрый ряд. Потом зашли в полутемный прохладный кабачок – сквозь толстые стены старого дома почти не было слышно городского шума, и показалось, что они перенеслись в другой мир; было даже немного странно вспоминать, что всего в нескольких метрах от них по-прежнему светит ослепительно яркое солнце и гомонит многоязыкая и многоцветная толпа туристов.

Они сидели, пили вино и закусывали шариками острого твердого сыра вперемежку с большими лиловатыми оливками. Ри рассказывала всякие истории про Рим, перескакивая от средневековья к современности, а затей обратно, к античным временам.

Наконец они вышли и побрели куда глаза глядят – по улицам и лестницам, мимо узорных чугунных решеток и фонтанов; вышли на многолюдную площадь, где выступали уличные артисты – мимы, акробаты и фокусник.

Дважды просмотрели его номер от начала до конца, но так и не поняли, каким образом разрезанный на куски шелковый платок превращается в пару попугаев.

Уже начало смеркаться, но Ри все теребила его, тянула дальше – ей непременно хотелось дойти до фонтана Треви, чтобы Рэй бросил туда монетку: по примете, человек, бросивший монетку в этот фонтан, обязательно снова приедет в Рим.

Домой они вернулись лишь в десятом часу. Первое, что сделал Рэй, добравшись до своей комнаты – это отправился в душ; выкрутил воду посильнее, встал под теплые колкие струйки и даже зажмурился от удовольствия.

Нога ныла – походить сегодня пришлось изрядно, и было приятно ощущать, как теплая вода мало-помалу смывает, снимает боль и усталость. Он прислонился к стене, вытянул ногу так, чтобы струя падала на колено и стекала по щиколотке вниз, глубоко вздохнул и только тут, по какой-то непонятной ассоциации, вдруг вспомнил, что забыл спросить у горничной, не звонил ли ему кто-нибудь.

Кто-нибудь – то есть Луиза…

Он всю неделю ждал ее звонка, но она так и не перезвонила. Похоже, его отъезд разозлил ее куда сильнее, чем он думал. Придется завтра самому звонить и мириться. При мысли об этом заранее стало неприятно, но делать нечего – придется… И наверняка придется снова спорить, объяснять, что вернуться в Ричмонд он сейчас не может, и не станет, и плевать ему на то, что Балкин может его «обскакать»!

Рэй аж замотал головой, так не хотелось ему втягиваться в эти мысленные препирательства. Завтра, все завтра! А сегодня – мирный вечер в уютной гостиной этажом выше…

У Ри он пробыл недолго. Они начали было смотреть детектив по кабельному каналу, но на поверку фильм оказался нудноватым, да и Ри зевала так заразительно, что Рэй не выдержал, сказал:

– Ну, ты как хочешь, а я спать пойду.

– Ну и иди, – сказала она вроде бы обиженно. – А я вот назло тебе досмотрю, мне интересно, чем там кончится! – Рэй подозревал, что на самом деле уже через четверть часа телевизор будет выключен, а Ри будет досматривать десятый сон.

Он тоже заснул почти сразу, едва коснулся головой подушки… и проснулся, казалось, всего через несколько секунд – от стука в дверь. Включил свет, взглянул на часы – начало первого.

Стук повторился. Рэй вылез из-под одеяла и подошел к двери; спросил:

– Кто там?

– Росс, – отозвался знакомый голос.

– Росс?! Сейчас! – Он натянул штаны и открыл дверь. – Что-нибудь случилось?

– Нет. То есть… вот, возьми – это сегодня пришло в посольство. – Росс достал из кармана большой конверт и неловко добавил: – Мне очень жаль.

На конверте было написано:

Рэймонду Логану

Посольство США

Рим, Италия

Почерк Луизы Рэй узнал сразу. Интересно, на что она рассчитывала, посылая письмо по такому неопределенному адресу? Странно, что оно вообще дошло…

– Проходи, садись! – Он махнул Россу рукой.

Подумал, что надо бы предложить ему выпить, но неудобно в такое время звонить горничной – лучше самому, когда с письмом разберется, сходить на кухню за пивом или за чем-нибудь еще.

В конверте лежал какой-то документ, напечатанный на бланках адвокатской конторы – несколько страничек, скрепленные скрепкой – и свернутый листок желтоватой «шелковой» бумаги, которую Луиза обычно использовала для писем.

Она что – неужели и впрямь на развод подала?! Мысль эта не вызвала у Рэя ничего, кроме раздражения.

Он развернул желтоватый листок. Обращения не было, Луиза перешла к делу сразу:

«Я все думала, сказать тебе про беременность – или снова сделать аборт? Своим отъездом ты качнул весы в сторону аборта, так что, считай, сам себя наказал за свое себялюбие и эгоизм.

Наверное, тебя зацепило слово «снова»? Да, дорогой мой, теперь я могу сказать, что первый аборт я сделала еще на Аляске (а что ты думал – я буду рожать там, в этой дыре?) В то время я очень хотела, чтобы ты наконец женился на мне (господи, какой же дурой я была!), и подумала, что беременность сможет тебя подтолкнуть. Но ты и так вдруг решил жениться, а значит, необходимость мне мучаться с ребенком отпала.

И теперь я рада этому, потому что такие как ты, дешевые неудачники, вообще размножаться не должны!

Ты наверняка не верил, что я подам на развод – так вот, я это сделала, и жалею, что не сделала раньше, потратила на тебя столько времени.

Л.»

Сначала он читал стоя, потом сел. Дочитал и положил письмо на стол.

– Мне очень жаль, – повторил Росс.

– Дрянь… какая же она дрянь!.. Я… я ни о чем так не мечтал, как о ребенке!.. – Горло сжимало, эти так и не родившиеся дети представлялись ему живыми и реальными – худенький мальчик со светлыми растрепанными волосами и девочка, похожая на Нетти. Черт возьми, он ведь и хотел, если родится дочь, назвать ее Нетти!

Не было даже особой злости на Луизу, только застрявшая в груди комком боль, ощущение ни с чем не сравнимой потери, будто его дети жили, существовали, и он только сейчас узнал об их гибели.

Встать из кресла заставила Рэя даже не осознанная мысль, а какой-то инстинкт. Он подошел к окну, взял стоявшую на подоконнике медную вазу и трижды сильно, с шумом провел донышком по батарее отопления. Пауза – и снова три скрежета, и еще раз, и еще… «Приходи!.. Приходи!»

Обернулся. Росс смотрел растерянно – наверное, решил, что у него помрачение рассудка, и не знал, что предпринять.

– Принцесса-капризуля, говоришь? – попытался через силу усмехнуться Рэй. – Что ж, пора вам познакомиться поближе.

Росс все еще смотрел удивленно, пришлось объяснить:

– Мы с Мэрион Рамсфорд выросли вместе, она… в общем, считай – моя сестра.

Ри прибежала минуты через три, ворвалась в дверь без стука. На ней была розовая пижама и тапочки с помпонами. «Как в детстве…» – Рэй ухватился за эту фразу, чуть не сказал ее вслух – от нее почему-то становилось легче.

– Познакомься, это Росс. Мы с ним вместе на Аляске работали.

Она мельком кивнула Россу и, тревожно сдвинув брови, спросила:

– Что случилось?

– Вот, – не вставая с кресла, Рэй показал на лежавший на столе желтый листок, – Луиза прислала.

Он следил за лицом Ри, пока она читала; дочитала – и взглянула растерянно, словно не верила тому, что все это действительно было написано.

– Ой, Рэйки… Как же… Да как она посмела?! – голос ее гневно зазвенел. – Да я ее… я ее… какое она имела право это делать?! И еще про тебя такое говорить… писать?! Рэйки… – Она вдруг беспомощно всхлипнула. – Не… неправда это все, неправда! Ты лучше всех! Рэйки…

В два шага оказалась рядом, обняла – и он благодарно ткнулся макушкой ей в грудь.

Ри гладила его по голове, по плечам, Рэй чувствовал, как она вздрагивает и шмыгает носом, но утешать сил сейчас не было.

– Это все из-за меня, да? – жалобно всхлипнула Ри. – Из-за того, что папа захотел, чтобы ты меня охранял? А я так обрадовалась тогда…

– Нет, – он покачал головой, нащупал ее предплечье, сжал. – Ты же видишь, первый раз она еще на Аляске. И сейчас бы тоже… – Он хотел сказать, что Луиза вне зависимости от его отъезда наверняка собиралась сделать аборт – недаром же она скрыла от него свою беременность – но горло перехватило и продолжить не получилось.

– Я, наверное, пойду, – сказал Росс.

– Нет-нет, вы не уходите, побудьте с ним… с нами, пожалуйста! – вскинулась Ри. – Я сейчас, я сейчас, я… и выпить принесу! Посидите, пожалуйста! Я сейчас! – отпустила Рэя и чуть ли не бегом бросилась к двери, почему-то босиком – розовые тапочки так и остались стоять на ковре у его ног.

– Может, помиритесь еще? – с сомнением сказал Росс.

– Да нет, ты что! – Рэй поднял голову, подумал, что Ри бы никогда такого не спросила. – Я с ней ничего общего иметь не желаю после того, что она сделала! Вообще больше видеть ее не хочу. У меня могло быть двое детей – понимаешь? Двое детей… – повторил он и вздохнул: едва ли Росс, закоренелый холостяк, в состоянии до конца понять его. Сказал, чуть помолчав: – Ты… это… извини, пришлось тебе сегодня по Риму помотаться.

– Да ничего, – Росс охотно поддержал более простую и близкую ему тему, – мы с Луисом сегодня по очереди работали. Сэйл разрешил.

– Что разрешил?

– Раз все спокойно, он по выходным разрешил нам поодиночке дежурить. Все-таки и ты теперь с ней рядом, и… понимаешь, если кто-то и задумал похищение, то обычно такие дела на привычных, ежедневных маршрутах делают, или если заранее знают, что человек куда-то поедет в определенное время. А сегодня, как я понимаю, у вас какого-то особого плана, о котором преступник мог заранее узнать, не было. Сам понимаешь, не в базилике же святого Петра ему это делать, на глазах у туристов? – Он скривил рот в улыбке – похоже, пытался отвлечь и заставить тоже улыбнуться.

В дверь что-то громко стукнуло, и в следующую секунду в комнату спиной вперед ввалилась Ри, волоча за собой уставленный тарелками и бутылками сервировочный столик.

– А вот и я!

Проходя мимо, потрепала Рэя по волосам.

– Сейчас тебе нужно поесть. – Выставила на стол тарелку с пиццей, еще одну – с ветчиной и вазочку с шоколадным печеньем. – Ой, я бокалы забыла! Ничего, если я коньяк тебе прямо в стакан налью? И вы тоже угощайтесь, пожалуйста! – обернулась она к Россу.

– Давай, – вяло кивнул Рэй; спорить и говорить, что он не хочет ни пить, ни есть, было бесполезно: Ри еще с детства считала, что вкусная еда – лучшее средство от любой неприятности и болезни.

– Налейте ему побольше, мисс Рамсфорд, – вмешался Росс.

– Мэрион.

– Налейте побольше, Мэрион. Ему сейчас не помешает выпить.

Ри налила в стакан на две трети.

– Вот, на, пей!

– Пей, пей! – поддержал Росс. – Давай – залпом, как лекарство!

Рэй послушно взял стакан, глубоко вздохнул и выпил залпом. И замер, выпучив глаза и не в силах шевельнуться: по пищеводу словно пронесся клубок жидкого огня.

– Что… что это?!! – с трудом прохрипел он.

– Коньяк… я у папы взяла!

– Отард-55, пятьдесят пять градусов, – взяв в руки бутылку, сообщил Росс. – Ну ни хрена себе!

Плеснул немного в свой стакан.

– Вам налить, Мэрион?

– Самую-самую капельку!

Рэй с трудом продышался и замотал головой.

– Не надо, для тебя это слишком крепко!

Развезло его почти сразу; перед глазами все поплыло, и дальнейшие события вспоминались лишь обрывками. Он помнил, как ел одновременно пиццу и ветчину, держал в каждой руке по куску и откусывал то от одного, то от другого. Как Ри попробовала коньяк и скривилась, он тоже помнил, хотел даже сказать «Я же тебе говорил!», но отвлекся: задался вопросом, откуда в ней столько ненависти. В ней – в смысле, в Луизе.

За что, почему она его так ненавидела?! Ведь могла же не писать про аборт, просто подать на развод. Так нет, захотелось ей напоследок побольнее ударить… Дрянь какая – ведь могла же, могла промолчать!

Хотя… может, оно и к лучшему, что расставлены все точки над i. Не будь этого письма, он бы, наверное, попытался с ней помириться, а теперь все, дудки! Все кончено!

Кажется, он сказал это вслух, потому что оба – и Росс и. Ри – уставились на него, а Ри еще и по руке погладила.

В какой момент исчез Росс, Рэй не заметил. Следующее, что запомнилось – это как Ри стоит рядом и тормошит, трясет его за плечи.

– Чего?.. Чего случилось?

– Ты прямо в кресле засыпаешь. Пойдем, ляжешь нормально.

Рэй с трудом встал. Закружилась голова, и он на секунду прикрыл глаза – сейчас, сейчас он пойдет дальше…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ему снилась девушка.

Снилось, что он молодой – совсем молодой, каким был, когда учился в колледже. Впрочем, в мире сна не существовало ни колледжа, ни больной ноги, только заросшие травой холмы, сумеречное небо над головой и эта девушка, воплощавшая в себе все, что ему было нужно в жизни.

А она убегала, порой притормаживала и оборачивалась, поддразнивая: «Ну что же ты? Вот я, догоняй!», но стоило Рэю оказаться чуть ближе, как она снова уносилась, едва касаясь земли, будто сказочная фея.

Сердце колотилось, трава щекотала босые ноги, но все это было не важно, а важна лишь она: догнать, дотронуться, удержать – чтобы не исчезла, чтобы осталась с ним… Рэй взбежал на холм и замер, глядя вниз. Девушка стояла у подножия, смеялась и манила его к себе, в руке ее была зажата струящаяся по ветру лента.

Он ринулся вниз, это был даже не бег – полет. Ближе, еще ближе… кончик ленты скользнул по его лицу, но девушка снова прянула в сторону, и он успел схватить лишь ленту.

Сон таял, расплывался; исчезали покрытые травой зеленые холмы, вместо них вокруг проступали какие-то угловатые очертания. В отчаянии Рэй рванул ленту к себе, и – о чудо! – девушка вдруг оказалась совсем рядом. Он схватил ее за плечи; сначала она сопротивлялась, но потом вдруг прильнула к нему и губы ожили, отвечая на его поцелуй.

Угловатые очертания постепенно наплывали, становились все четче. Застонав от разочарования, Рэй мысленно взмолился: «Нет, не сейчас, только не сейчас, еще немного, пожалуйста, о господи!» и еще крепче прижал к себе свою добычу, целуя ее так отчаянно и безнадежно, как никого и никогда не целовал в жизни…

Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это уже не сон; отшатнулся и взглянул в лицо, знакомое ему лучше, чем его собственное.

Рот Ри растянулся в неуверенной улыбке.

– Ой… Рэйки… – только и сказала она.

Они лежали на постели в его комнате. На Ри была все та же розовая пижама, волосы растрепаны – и это ее, именно ее он до сих пор держал за плечи!

Рэй отдернул руки так стремительно, будто обжегся, хотел что-то сказать, но смог выдавить из себя лишь сиплое и нелепое:

– А?!..

– Рэйки, ты чего?! – Она погладила его по щеке теплой ладошкой. На какую-то долю секунды у Рэя возникло странное ощущение, будто он вернулся в тот же самый сон, возникло желание схватить ее и вновь поцеловать – будет ли это так же волшебно, как в первый раз?!

В следующий миг он опомнился и шарахнулся в сторону, соскочил с постели, надеясь, что Ри не заметила его самым нелепым и неприличным образом вздыбившиеся спереди «шалашиком» джинсы.

Прижался животом к спинке кровати. Нет, все-таки, наверное, заметила, иначе почему она так странно смотрит?!

– Ты… откуда… что ты здесь делаешь?!

– Ну, так получилось. – Ри села и пожала плечами. – Ты заснул, я унесла коньяк и вернулась погасить свет – ты стонал, страшно стонал во сне. Я подошла, погладила тебя по голове, хотела разбудить, а ты прижался лицом к моей руке и как-то сразу перестал стонать. Я присела рядом, потом прилегла и… и нечаянно заснула. А проснулась, потому что ты… ты… меня… – Она смущенно запнулась.

– Да, ты извини, – перебил Рэй, чтобы не вынуждать ее произносить вслух то, что и без того жгло его изнутри, – нелепица получилась. – Было непонятно, что говорить дальше.

– Извини-и? – переспросила Ри удивленно, даже как-то испуганно.

– Да. Просто забудь об этом. – Он попытался улыбнуться, сам зная, что получается плохо. – Мне сон приснился, и я… да чепуха какая-то вышла. Я не знал, что это ты, честное слово… я не знал, что это ты!

Ри молча смотрела на него, и глаза ее с каждым его словом почему-то становились все более обиженными и сердитыми.

– Ты извини, ладно? – повторил он. – Пожалуйста…

– Извини? – ее голос гневно взвился вверх и хлестнул по ушам как кнутом. – Извини?! И это все, что ты можешь мне сказать?..

Громкий стук в дверь не дал ей продолжить. Ри соскочила с кровати, метнулась к двери, и Рэй подумал, что кто бы ни стоял за ней, ему сейчас не поздоровится.

Ее запальчивое «Что вам здесь надо?!» он услышал прежде, чем увидел миссис Купер.

– Здравствуйте, Мэрион, – медленно ответила женщина. – Вы так кричали, что я подумала, будто что-то случилось.

– Ничего не случилось, все в порядке, мы просто разговариваем.

– Могу я войти?

– Зачем? – сердито спросила Ри.

Миссис Купер вошла и аккуратно прикрыла за собой дверь.

– Право слово, Мэрион, вы могли бы быть со мной немного полюбезнее. Не забудьте, что я вам в матери гожусь, а девушке в вашем возрасте часто полезно бывает выслушать совет женщины постарше, это может уберечь ее от многих и многих ошибок…

– Миссис Купер, вы мне не мать, – резко перебила Ри, – и я…

– Ну и кроме того, в данных обстоятельствах быть со мной повежливее – в ваших интересах, – словно не слыша ее, продолжала миссис Купер.

– В каких еще обстоятельствах?!

– Как вы думаете, вашему отцу понравится, если он узнает, что его дочь провела ночь в комнате своего, – она мазнула по Рэю взглядом, – так называемого брата?!

Ну да, конечно – он полуголый, в одних джинсах, растрепанная Ри в пижаме, ее тапочки, стоящие возле постели… что эта стерва еще могла подумать?! Глупость какая…

Рэй понимал, что должен вмешаться, любой ценой не дать ходу грязной сплетне, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, Ри, смерив миссис Купер презрительным взглядом, подошла к тумбочке, сняла трубку телефона и решительно нажала пару кнопок.

– Папа?.. Папа, я сейчас в комнате Рэя. К нам тут пришла миссис Купер и заявила, что если я не хочу, чтобы ты узнал, что я провела с ним всю ночь, то я должна отныне быть с ней полюбезнее. И что она, так сказать, по-матерински… Хорошо, жду. – Бросив трубку, она обернулась, улыбнулась коротко и яростно. – Итак?!

Рамсфорд пришел минуты через три.

Ждали его все молча; Рэй воспользовался этой короткой паузой для того, чтобы надеть рубашку и обуться. Ри стояла, гордо вскинув голову; и без слов было ясно, что она сейчас так взбешена, что ей сам черт не брат.

Миссис Купер чувствовала себя куда менее уверенно. Хотя выражение ее лица – застывшая вежливая маска – гласило «ничего особенного не произошло», но взгляд порой устремлялся на дверь, словно она прикидывала, не лучше ли смыться.

Появление Рамсфорда она восприняла с явным облегчением. Подалась вперед, но сказать ничего не успела – посол отрывисто бросил:

– Здравствуйте, миссис Купер, – одновременно делая жест, означающий «Потом, потом!»

Обвел всех взглядом, задержал его на Рэе.

– Сынок…

Кивком головы предложил ему следовать за собой, повернулся и вышел. Проходя мимо Ри, Рэй едва удержался, чтобы не погладить ее успокаивающе по плечу – уж очень напряженной и взъерошенной она выглядела – но при миссис Купер это делать не хотелось.

Рамсфорда он догнал в коридоре. Посол шел медленно, непривычно тяжелой и усталой походкой. Искоса взглянул на Рэя, но не сказал ни слова. Лишь когда они добрались до кабинета, сел в кресло, жестом предложил сесть и Рэю; сплел пальцы обеих рук и, вздохнув, поинтересовался:

– Что – действительно?

– Что действительно?

– Ты действительно спал с Мэрион? – переспросил Рамс-форд на удивление спокойно, как о чем-то незначащем.

– Нет, сэр! Да ну что вы!.. – Рэй знал, что вид сейчас имеет виноватый и неубедительный; уши горели огнем, как у напроказившего мальчишки. Если бы не тот поцелуй в полусне, он чувствовал бы себя куда увереннее.

– Папа! – Ри влетела в кабинет, не озаботившись, естественно, такой малостью, как постучать. – Не обижай Рэя, он ни в чем не виноват!

– Я его ни в чем и не виню! – ответил Рамсфорд.

– Но ты не понимаешь! Его жена документы на развод прислала и письмо, такое… гадкое – сам посмотри! – Выхватила из кармана желтоватый листок (у Рэя внутри все передернулось – наверное, неприязнь к этому цвету теперь останется надолго) и хлопнула его на стол перед отцом. – Вот, читай!

Отступила к креслу Рэя, встала рядом; нашарила его руку и сжала. Он пожал в ответ ее ладошку, обрадованно подумал, что, кажется, она на него уже не сердится.

– Я могу это прочесть? – спросил Рамсфорд.

– Да, сэр. – В самом деле, чего уж теперь скрывать…

Читал посол недолго; комментировать не стал, за что Рэй был ему весьма благодарен – просто аккуратно сложил письмо и положил на стол.

– Вот видишь теперь?! – тут же встряла Ри. – Мы с ним до ночи сидели, потом он заснул, а я все равно с ним сидела, потому что он стонал во сне… он не в чем не виноват, папа! Он вообще только утром увидел, что я в его комнате!

– Мэрион, я его не в чем не виню, поверь мне, – повторил Рамсфорд. – И ничего плохого ему не сделаю. Кстати, должен тебе заметить, что, возможно, я несколько… консервативно воспитан или, как ты выражаешься, «отстал от жизни», но мне все же кажется, что пижама – не самый лучший наряд вне спальни. – Сам он, несмотря на выходной день, был одет в светло-кремовую рубашку, хорошо сочетающуюся с элегантными бежевыми слаксами.

– Пижама? Какая пижама, при чем тут пижама?

– А при том, что пойди переоденься. И скажи на кухне, что завтракать я буду минут через сорок, мне еще с миссис Купер надо разобраться.

– Эту твою миссис Купер я из комнаты Рэя выставила, попросила в гостиной подождать… а то еще сопрет что-нибудь!

– Очень хорошо. А теперь, может, ты выйдешь и дашь нам спокойно поговорить о делах, тебя не касающихся?

– Ха! Подумаешь! – выходя, Ри все же оставила за собой последнее слово.

Рамсфорд дождался, пока за ней закроется дверь, и лишь после этого спросил:

– Те документы на развод, которые прислала тебе Луиза – я могу их посмотреть?

– Зачем?

– Ну, я полагаю, тебе потребуется адвокат. А у меня знакомых в этой сфере, как ты понимаешь, хватает, в том числе и в Вирджинии. Но прежде всего мне самому хотелось бы глянуть – надеюсь, ты не сомневаешься в моей квалификации как юриста?

– Да нет, конечно – пожалуйста, сэр, посмотрите. Я сейчас принесу. – Рэй сделал движение, чтобы встать, но Рамсфорд взмахом руки остановил его:

– Подожди… потом, после завтрака принесешь. Я сейчас о другом хотел с тобой поговорить. О Мэрион. Прояснить, так сказать, один вопрос… – Запнулся и замолк, глядя куда-то в сторону.

Рэй насторожился: уж очень не похоже было на его приемного отца мяться в разговоре.

– Я вот что хочу сказать. – Рамсфорд поднял на него глаза, взглянул в упор. – Если между вами… между тобой и Мэрион что-то возникнет, я… я против не буду.

– Что возникнет? – ошарашено переспросил Рэй.

– Ну, какие-то… отношения. Ты – мужчина, она…

– Но она же моя сестра!

– Ну, если говорить чисто технически, то она тебе не сестра.

– Да, но… но мы всегда относились друг к другу как брат и сестра, и…

– Рэй, – мягко перебил Рамсфорд, – говори только за себя. Ты – да, но Мэрион влюблена в тебя… я уж и не знаю, сколько времени. Еще с детства.

– Что?

– Мэрион испытывает к тебе отнюдь не сестринские чувства, прими это как данность, – терпеливо повторил посол.

Несколько секунд Рэй молчал, как оглушенный. Потом неуверенно, все еще сомневаясь, то ли он услышал, выдавил из себя:

– А-аа… она что – сама вам об этом сказала?

– Нет, но я же не первый день на свете живу.

– Но… но этого не может быть! – запротестовал он. – Не может быть, я бы… Почему…

– Почему я тебе никогда не говорил об этом? – Рамсфорд пожал плечами. – Шесть лет назад, когда ты закончил колледж и вернулся домой, я думал, стоит сказать тебе или не надо, колебался… возможно, если бы ты подольше задержался в доме, то и сам бы все понял. Но ты сравнительно быстро уехал, и необходимость в этом разговоре отпала. Мне оставалось только смотреть, как она ждала твоих звонков, буквально жила ими – из Нью-Джерси, из Куантико, с Аляски… А потом ты внезапно женился.

Рэй непроизвольно взглянул на лежавшее перед Рамсфордом письмо. Да… женился, более того – приехал с Луизой, демонстрировать Ри свое, так сказать, семейное счастье!

Теперь были понятны и ее слезы, и беспомощное «Ну зачем, зачем?!», и намеки мисс Фаро (настолько прозрачные, что любой другой человек бы наверняка догадался!).

– Как-то в голове не укладывается. Я привык считать ее своей сестрой, никогда даже не думал ни о чем другом, – он попытался улыбнуться (а что еще остается делать, когда собеседник несколькими вроде бы простыми словами оглоушивает тебя как обухом по голове?)

– Я знаю. И уверен, что сознательно ты ее не обидишь и не причинишь ей вреда. Но чтобы это не вышло ненароком, я решил сказать тебе правду об… об ее к тебе отношении.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.

– Сынок, больше верь в себя, – раздумчиво сказал вдруг Рамсфорд.

Непонятно, к чему это было сказано и что бы он еще добавил, если бы, словно подводя черту под их разговором, не зазвонил телефон. Посол снял трубку.

– Да?.. Да-да, уже… обязательно. – Положил ее обратно на рычаг. – Мэрион. Говорит, завтрак уже почти готов, а мы чего-то засиделись. В самом деле, засиделись – мне ведь еще с Лорной разбираться надо. – Усмехнулся: – Тоже… штучка!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Несмотря на намерение Рамсфорда разобраться с миссис Купер, непохоже было, чтобы на нее эта «разборка» особо подействовала. Не прошло и недели, как она снова как ни в чем не бывало явилась в резиденцию за четверть часа до обеда, с изящной кожаной папочкой с золочеными застежками наперевес. Несомненно, там содержались какие-то страшно важные документы, с которыми Рамсфорда ну никак нельзя было ознакомить завтра.

Посол, только недавно вернувшийся с какого-то многочасового совещания и мирно расслаблявшийся в гостиной перед телевизором – на ногах шлепанцы, в руке коктейль – со вздохом удалился с ней в кабинет.

В столовую он пришел лишь через полчаса – один.

Ри, убедившись, что за его мощной фигурой действительно никто не прячется, триумфально сверкнула глазами и исполнила нечто вроде победного марша. Рамсфорд укоризненно протянул: «Мэ-эрион!», но тут же сам ухмыльнулся.

Утренний разговор с Ри, прерванный появлением миссис Купер, продолжения не имел. И слава богу – Рэй не знал, что бы он еще мог сказать.

Он изо всех сил пытался вести себя так, будто ничего не произошло, будто не было ни этого злосчастного поцелуя, ни его нелепых извинений потом, ни разговора с Рамсфордом. Но уже то, что приходилось стараться вести себя как-то по-особому, прикидывать: «А как бы я поступил (ответил, улыбнулся) раньше?» вызывало в душе подспудную гнетущую неловкость.

Ну и кроме того, согласитесь, одно дело – сестренка-малявка: на нее при случае и цыкнуть можно «Килька, брыськни!», и по затылку хлопнуть. И совсем другое – девушка, которая в тебя влюблена…