Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Доусон задал ему всего один дополнительный вопрос:
– Вы часто видели в руках у Рэя Логана оружие. Он хоть раз угрожал кому-нибудь пистолетом?
– Рэй? Нет! Конечно, бывает, что ребята друг на друга пистолеты направляют – мальчишки все-таки! Я это дело категорически пресекаю, даже если пистолет вроде не заряжен, все равно есть шанс, что в стволе патрон забыли или перепутали что-то. Но с Рэем я в этом отношении как раз был спокоен – он… как бы это сказать – очень правильный был всегда.
Куган тоже ограничился лишь одним вопросом:
– Насколько я понимаю, вы не видели Рэя Логана больше десяти лет и ваше мнение относится к семнадцатилетнему мальчику. Вы не думаете, что с тех пор он мог измениться?
– Нет. Семнадцать лет – это практически взрослый человек, и что в нем есть, то все уже и видно. Не знаю, я вот так считаю.
Затем выступил врач-хирург, автор книги по реабилитации после травм – отвечая на вопросы Доусона, он сообщил, что раны, которые получил полгода назад Тони Ринальди, полностью зажили и не будут иметь для его здоровья никаких последствий.
– Таким образом, – продытожил Доусон, – в данном случае нельзя говорить о тяжких телесных повреждениях?
– Нет, ни в коем случае, – ответил врач.
Куган задавать ему вопросы не стал.
Вместо того, чтобы пригласить очередного свидетеля защиты, Доусон подошел к столу судьи и о чем-то с ней тихо заговорил. Потом они подозвали Кугана и дальше шушукались уже втроем.
– А чего это они? – спросила Мэрион у соседки – девушки чуть старше нее самой, в голубом кашемировом свитере и джинсах. Та подняла голову от блокнота, в котором, пока выступали свидетели, записывала что-то стенографическими значками, и присмотрелась; взглянула на часы.
– По-моему, сейчас объявят перерыв. В любом случае минут через пятнадцать он должен был начаться.
И точно, оба адвоката отошли от стола, и судья сообщила, что заседание возобновится в три часа.
Публика потянулась к выходу. Перед Мэрион встала проблема, о которой она раньше не задумывалась: что теперь делать – вернуться домой? Или пару часов побродить по магазинам, посидеть в каком-нибудь кафе и к трем вернуться сюда?
С одной стороны, все было за второй вариант, но с другой… если Рэй на время перерыва вернется домой, не будет ли он удивлен и обижен, что она не ждет его, а уехала незнамо куда?
А вот и он сам, наконец – идет по проходу! По обе стороны от него, как охранники, папа и Доусон. Мэрион решила переждать, пока они пройдут, чтобы не столкнуться с ними в толпе, опустила голову, словно искала что-то в сумке – и не выдержала, подняла. И тут же встретилась глазами с Рэем.
Он смотрел на нее в упор, во взгляде было удивление и еще что-то, из чего ей стало совершенно ясно: узнал! Узнал, несмотря на светлый парик, на шляпу и непривычный макияж…
Ну и что теперь? Словно отвечая на ее немой вопрос, Рэй отвел взгляд и как ни в чем не бывало прошел мимо, к выходу из зала.
Домой на перерыв Мэрион не поехала – вместо этого, оставив машину на стоянке, пешком дошла до универмага. Первое, что сделала – это забежала в туалет и сняла парик (и как только люди их носят, голове же жарко и неуютно!) Заглянув ненадолго в косметический отдел, полюбовалась новой коллекцией Аник Лорье в вычурных, похожих на драгоценные кристаллы флаконах, а потом устроилась в кафе-кондитерской на верхнем этаже; заказала себе эспрессо и пару крохотных пирожных со свежей клубникой.
Настроение у нее было куда лучше, чем утром, когда, мучаясь неизвестностью, она торопилась в суд. Похоже, пока все складывалось удачно для Рэя. Свидетели защиты выступали умно и убедительно (папа – тот был просто великолепен!), показания ни одного из них Кугану опровергнуть не удалось. Будь Мэрион на месте присяжных, после всего услышанного она бы обеими руками проголосовала за оправдательный приговор!
Как Мэрион давно уже убедилась, люди консервативны: если кто-то сел на определенное место – неважно, в экскурсионном автобусе это происходит, в аудитории колледжа или на заседании суда – то и в следующий раз, после перерыва или экскурсии, постарается сесть там же. Она подумала об этом, когда в четверть пятого, тихонько проскользнув в зал, снова уселась рядом с девушкой в голубом свитере. Шепотом спросила у нее, как у своей:
– Ну, было уже что-нибудь интересное?
Та, не отрывая глаз от Кугана и продолжая стенографировать, помотала головой.
– Только начали.
– …сенатор Рамсфорд и мистер Хорнер, – вещал тем временем помощник прокурора, – охарактеризовали подсудимого как человека миролюбивою, – загнул палец, – доброго, – загнул еще один палец, – дисциплинированного и неконфликтного. Словом, чуть ли не ангела во плоти. Полагаю, – обернулся он к присяжным, – вам интересно будет выслушать и другое мнение. Прошу занять свидетельское место миссис Дебору Хадсон.
Из одного из первых рядов справа от прохода вышла и уверенно проследовала к свидетельской трибуне невысокая худощавая женщина. Со спины ее можно было принять за молоденькую девушку, но когда она обернулась, стало ясно, что лет ей сорок, а то и больше. Мэрион подалась вперед. Лицо женщины – узкое, с чуть опущенными уголками ярко накрашенных губ – показалось ей смутно знакомым, но кто это такая, вспомнить никак не удавалось.
– Миссис Хадсон, вы слышали, что говорили о подсудимом другие свидетели: что он человек неконфликтный, добрый… и так далее. Согласны ли вы с ними? – спросил Купер.
– Никоим образом!
Едва услышав эти первые слова, сказанные высоким, как у девочки, голосом, Мэрион наконец вспомнила, кто это такая. Мисс Поллок – да, мисс Поллок, так ее звали раньше, когда она преподавала географию у них в школе!
– А как бы вы охарактеризовали Рэя Логана? – спросил помощник прокурора.
– То, чему я лично была свидетельницей, что я видела своими глазами, заставляет меня считать его человеком чрезвычайно агрессивным и – не побоюсь этого слова – опасным! – без запинки ответила миссис Хадсон.
В зале раздался негромкий гомон, кое-кто тихо ахнул.
– Требую тишины! – стукнув молоточком, сказала судья.
– Миссис Хадсон, скажите, пожалуйста, что именно привело вас к такому мнению, – попросил Купер.
– Однажды у меня на глазах подсудимый зверски избил мальчика намного младше себя, ученика школы МакЭлрой, в которой я в то время преподавала.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом эпизоде.
– В нашей школе учились дети с одиннадцати до четырнадцати лет, – четко, как по-заученному, начала рассказывать миссис Хадсон. – Старшеклассники на территорию школы не допускались[25], но для Рэя Логана делалось исключение. Дело в том, что в нашей школе училась Мэрион Рамсфорд. Все знали, что Рэй является подопечным сенатора Рамсфорда, и привыкли воспринимать его как ее брата. Обычно после занятий он заезжал за девочкой и отвозил ее домой.
В тот день, о котором я говорю, я после занятий задержалась в учительской на втором этаже. Стояла теплая погода, окна были распахнуты… я подошла к окну и увидела Рэя Логана. Во дворе, у ограды, стояли ребята-восьмиклассники, вот к одному из них он и подошел. Они обменялись буквально парой слов, и вдруг Логан набросился на этого несчастного мальчика и принялся избивать – с яростью, с ненавистью. Тот пытался, как мог, отбиться… Ребята вокруг закричали, я, помню, тоже крикнула что-то вроде «Прекратите, вы что?!» и побежала вниз.
К тому времени, как я оказалась во дворе, они уже, сцепившись, катались по земле. Я бросилась к ним, попыталась схватить, разнять – они налетели на меня, и я тоже упала. Но тут подбежали еще люди и их растащили. Логан все не унимался и продолжал рваться к мальчику; двое мужчин еле его сдерживали, он вырывался и кричал: «Я все равно тебя убью, сволочь!» Я хорошо запомнила эти слова, столько в них было ярости.
Все время, пока она говорила, Мэрион, сидя сзади, бессильно сжимала кулаки. Ей хотелось вскочить и крикнуть: «Это вранье! Все не так было! И Рэй его за дело бил, за дело, понимаете?!»
Она тоже хорошо помнила эту историю…
В тот день после уроков Мэрион болталась по школьному двору и ждала Рэя. По средам и четвергам у него занятия заканчивались на полчаса позже, чем у нее, после этого он должен был приехать за ней.
Казалось, время тянется невыносимо долго. Она успела уже дважды сбегать в вестибюль и попить воды из фонтанчика, подошла к ограде – а вдруг его отпустили немного раньше, и сейчас из-за угла появится знакомый бежевый «Шевроле»? Поутешала себя мыслью, что, раз теплая погода, по дороге домой они заедут в кафе-мороженое (Рэй сказал «может быть» – а значит, почти наверняка) – и можно будет заказать шарик клубничного и шарик шоколадного с изюмом…
Словом, ничто не предвещало беды, когда здоровенный, с накачанными мускулами и падающей на глаза лохматой челкой парень догнал ее и схватил за плечо.
– Эй, малявка!
– Что? – Мэрион обернулась.
– Давай отойдем в сторонку, дело есть!
Она не заподозрила в тот момент ничего дурного, только удивилась: что от нее может быть нужно восьмикласснику (ой, а вдруг он в нее влюбился?!), и пошла вслед за ним в проход, ведущий к актовому залу. Они зашли за широкую гранитную колонну, и тут парень, глядя на нее сверху вниз, приказал:
– Снимай трусы!
– Что?! – в первый момент Мэрион даже не испугалась – подумала, что ослышалась.
– Да не бойся ты, я тебе ничего не сделаю! Мне только трусы твои нужны. Давай, живенько! – И видя, что она не торопится выполнять требуемое, вдруг одной рукой схватил ее за плечо, а другой полез к ней под юбку.
Почему-то ей в тот момент не пришло в голову крикнуть, позвать на помощь – она молча выкручивалась и отбивалась, но парень держал крепко. Зацепил пальцами резинку трусиков… от отчаяния, сама не зная, что делает, Мэрион метнулась вперед и что есть силы вцепилась зубами ему в сгиб локтя, туда, где под белой кожей были видны голубоватые вены.
– Дура, – взвизгнул парень и отпустил ее; кажется, что-то еще крикнул, но Мэрион уже со всех ног неслась прочь.
Она бежала, не разбирая дороги; по лицу текли слезы, мешали видеть. Выскочила со двора на улицу; кто-то попытался ее остановить – она вывернулась и побежала дальше.
Опомнилась Мэрион лишь через два квартала, почти у самой школы Рэя; остановилась на секунду перевести дыхание – под ложечкой кололо. Снова побежала и еще издали увидела выезжающий из ворот бежевый «Шевроле».
Она закричала, замахала руками – машина затормозила, Рэй выскочил и кинулся к ней.
– Ты что?! – Схватил за плечи, оглядывая с ног до головы. – Что случилось?!
Мэрион лишь всхлипывала, не в силах выговорить ни слова, наконец с трудом пролопотала:
– Трусики! Мои… он… он хотел!.. – и, обхватив Рэя обеими руками, с облегчением: раз он рядом, больше ничего плохого быть не может! – разревелась от души.
Потом она кое-как рассказала ему, что произошло. С каждым ее словом лицо Рэя темнело и мрачнело. Дослушав, он почему-то не вернулся в машину, так и оставил ее стоять у края тротуара. Взял Мэрион за руку.
– Пойдем! – И они пошли пешком.
Рэй шел большими шагами, крепко сжимая ее руку – Мэрион еле поспевала за ним. На ходу она снова рассказала ему все от начала до конца, на этот раз более-менее подробно и связно, но он, казалось, почти не слушал.
Они добрались до школы, зашли во двор. Восьмиклассники все еще стояли у колонны.
Рэй коротко спросил:
– Который?
– Вон тот, справа, – показала Мэрион. – Видишь – с темными волосами!
– Постой здесь!
Подойдя к парню, обернулся к ней, спросил взглядом: «Этот?» – она кивнула. Ну а дальше… дальше и впрямь все было так, как рассказала географичка, даже с ног они ее действительно сбили.
– …Мальчик был в жутком состоянии, весь в крови, – продолжала миссис Хадсон. – Его, естественно, сразу увели в медпункт…
«У него всего-навсего был разбит нос, – мрачно про себя комментировала Мэрион. – Он его пытался вытереть рукой и размазывал кровь по лицу. А у Рэя была рассечена губа, и тоже на подбородке кровь.»
– …Я ждала, что через день-другой мне, как свидетельнице происшедшего, придется давать показания в полиции.
Но родители пострадавшего мальчика не стали подавать заявления – возможно, не захотели ссориться с таким могущественным человеком, как сенатор Рамсфорд.
– Протестую! – вскинулся Доусон. – Это ничем не подкрепленные домыслы!
– Вычеркните последние слова свидетельницы из протокола! – согласилась судья.
Собственно, на этом вся история и закончилась. Разве что через пару дней после случившегося папа подарил им с Рэем по сотовому телефону – ей розовый, Рэю серебристый. В те времена далеко не у каждого школьника был мобильник, и в их пятом классе Мэрион оказалась первой обладательницей этой престижной новинки.
Парень тот к ней больше ни разу даже близко не подошел, когда случайно сталкивались в коридоре, делал вид, что в упор ее не видит. Через несколько месяцев он закончил восьмой класс, с тех пор она его не встречала.
А теперь эта сволочная тетка раздула это происшествие черт знает во что, и на основании его делает вывод, что Рэй агрессивный и опасный человек! И главное, ее слушают! Мэрион видела, как присяжные поглядывают на Рэя, и ей казалось, что чем дальше, тем больше в их взглядах чувствуется неодобрение.
Оставалась надежда на Доусона, на то, что во время перекрестного допроса он сумеет исправить ситуацию – сделает так, что всем станет ясно, как в действительности было дело. Поэтому, когда Куган, повернувшись к столу защиты, приглашающе повел рукой: «Она ваша!», Мэрион подалась вперед и напряглась: сейчас из географички полетят пух и перья!
Но адвокат вел себя на удивление беззубо – доброжелательным тоном задавал вопросы, позволяя миссис Хадсон в ответ распинаться, как ей только хотелось, и ни разу ее не осадив:
– Вы знаете причину драки?
– Нет, но это не важно. Важно то, что взрослый фактически человек избил ребенка. Этому нет оправдания!
– Н-да… взрослый человек. Сколько лет тогда было Рэю Логану?
– Не знаю… лет восемнадцать, наверное, или девятнадцать. У него уже была своя машина!
– А в каком классе училась тогда Мэрион Рамсфорд?
– В пятом.
– Если она училась в пятом классе, то ей было одиннадцать. А Рэю семнадцать – у них с Мэрион шесть лет разницы.
– Какое это имеет значение?! Все равно он был старше!
– Ну, я просто хочу очертить возрастные рамки, – добродушно пояснил Доусон. – Вы сказали, что пострадавший подросток учился в восьмом классе – значит, ему было четырнадцать?
– Да, кажется, так.
– А как его звали?
– Я… я не помню точно, – впервые за время допроса миссис Хадсон замялась. – Кажется, Гордон. Гордон Крили… или, может, Крайли.
– Миссис Хадсон, не считая этого эпизода, были ли вы свидетельницей еще каких-либо инцидентов с участием Рэя Логана? – тон адвоката из доброжелательного вдруг стал деловито-холодным. – Или, может быть, слышали о подобных случаях?
– Нет, но…
– Благодарю вас, – прежде, чем она успела еще что-то сказать, перебил Доусон. – У меня больше нет вопросов. – Обернулся к судье: – Защита просит перерыва.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Домой Мэрион попала раньше Рэя – его остановили на крыльце суда репортеры, а она прошла беспрепятственно. Поэтому, когда они с папой подъехали к дому, она встретила их в холле. Подумала: интересно, рассказал он папе, что видел ее, или нет? Наверное, нет; еще в детстве, если она что-то не то, по его мнению, вытворяла, Рэй сердился, ругался, мог даже в сердцах шлепнуть по затылку, но взрослым ничего не говорил.
И действительно, когда Мэрион, подбежав, обхватила его за шею, отец не стал ехидничать «Что, давно не виделись?», а посмотрел на них, как ей показалось, с умилением. Рэй тоже подыграл – как положено, обнял ее.
Лишь когда они поднялись в его комнату и остались вдвоем, он невесело усмехнулся:
– Ну, на этот раз ты все сама видела и слышала. А парик твой блондинистый где?
Мэрион отмахнулась: сейчас не до подколок!
– Я выступлю, расскажу, как было дело!
– Возможно… Завтра приедет Доусон – скорее всего, в понедельник он тебя вызовет на свидетельскую трибуну и хочет с тобой заранее все вопросы «пройти».
Она кивнула – да, конечно, все, что угодно, если это может помочь Рэю!
– Как ты вообще в зале оказалась? Ты же, вроде бы, нас проводила, а сама дома осталась? Или опять за сидением спряталась? – вспомнив ее детские проделки, Рэй усмехнулся чуть повеселее.
– Я через полчаса после вас выехала. Но потом еще в пробку попала и приехала, когда папа выступал. А как ты меня узнал?
– Милая моя! – он обнял ее и легонько поцеловал ее в кончик носа. – От меня ты все равно никогда не замаскируешься. Я просто знаю, что это ты, и все тут.
– А что там было до того, как я пришла?
– Ри, – Рэй продолжал обнимать ее, но глаза посерьезнели, – давай не будем больше об этом говорить. Просто забудем до понедельника и о суде, и обо всем, что с ним связано. От нас сейчас ничего не зависит – ни от тебя, ни от меня – и я хочу эти выходные прожить спокойно и счастливо, не думая ни о чем плохом. В конце концов, мы же с тобой молодожены! – улыбнулся, почти весело, и приподнял ее.
Мэрион жалобно взглянула на него, но – что поделаешь – вздохнула и кивнула. Даже не стала просить, чтобы он ответил хотя бы на один-единственный, больше всего мучавший ее вопрос: «Почему все-таки Доусон не стал спорить с мерзкой жабой миссис Хадсон и объяснять, как в действительности обстояло дело с той дракой?!»
Вопрос этот она задала отцу, когда через пару часов после обеда зашла в гостиную, где он сидел в кресле перед новым приобретением – огромным плазменным телевизором.
– Это что, Рэй тебе рассказал? – поинтересовался он в ответ.
– Э… да! – Упс, чуть не проговорилась!
– Видишь ли, – отец хотел сделать пальцы «домиком», но не обнаружил перед собой стола и просто сплел их на груди, – Доусон отличный адвокат. Лучший из тех, кого я знаю. И, я полагаю, у него есть определенные основания поступать именно так.
– Ты его не спрашивал об этом?! – перебила Мэрион.
– Нет. Не считаю этичным, дело сейчас целиком в его руках.
Видя, что тут вразумительного ответа не добиться, она решила зайти с другой стороны:
– Папа, а что сегодня вообще было в суде?
– А тебе Рэй не рассказал?
– Он… он рассказал очень мало, а потом заявил, что до понедельника не хочет больше об этом ни говорить, ни вспоминать. Хочет спокойно провести выходные! – против воли Мэрион, в голосе ее прозвучало возмущение.
– Не сердись на него. – Отец успокаивающе похлопал ее по руке. – Он не хочет, чтобы ты нервничала и переживала, поэтому старается тебя от всего этого уберечь, насколько может.
– Я знаю, что вы оба до сих пор считаете меня маленькой девочкой! – окончательно вспылила Мэрион. – Но я уже взрослая – понимаешь, взрослая замужняя женщина! – и я тоже имею право знать, что к чему!
– Ну, для меня, сколько бы тебе ни было лет, ты всегда останешься моей маленькой девочкой, – меланхолично заметил отец.
– Папа, ну хватит!
– Доусон хочет в понедельник вызвать тебя на свидетельскую трибуну. Завтра он, наверное, приедет…
– Да, я знаю, Рэй мне говорил! – отмахнулась она. – Но все-таки, что было еще сегодня в суде?
Отец вздохнул.
– Первым, с утра, выступал Тони Ринальди.
– Ну, и?!! – Так вот что, самое важное, она пропустила!
– Для начала он пожаловался на бедность, которая толкнула его на, как он выразился, «неблаговидный поступок» – имеется в виду твое похищение. Ну а дальше про Рэя – как тот внезапно начал угрожать ему пистолетом, а потом выстрелил в ногу. Рассказывал, как ему было больно и страшно, как он умолял Рэя прекратить, говорил, что ничего не знает – а тот в ответ снова выстрелил. Ему, якобы, до их пор по ночам снятся кошмары…
– Ему – кошмары?! – задохнулась от возмущения Мэрион. – Ему?! Гад ползучий!
– Да, – кивнул отец, – именно кошмары. Хотя привезли его прямо из тюрьмы, но он был одет в приличный костюм и тщательно выбрит; идя к месту свидетелей, картинно прихрамывал, вид имел респектабельный и в то же время вызывающий жалость – словом, чувствуется, что Куган его хорошо поднатаскал. Правда, под конец Доусон его прижал – спросил, как же это он собирался отпустить тебя, если ты могла его выдать. Ведь ты, единственная, знала, что именно он дал тебе колу со снотворным. Тони вякал и мякал, а потом заявил, что намеревался сначала перебраться за границу, а потом, уже из другой страны, позвонить и сообщить, где ты находишься. Доусон спросил, как он собирался выехать из Италии, и когда Тони ответил, что машиной, тут же подсчитал, что если бы Рэй не стал тебя спасать, а заплатил выкуп, то тебя бы освободили как минимум часов на двенадцать-пятнадцать позже…
Кошмары ему, сволочи, по ночам, видите ли, снятся! – злилась и никак не могла остыть Мэрион. На самом деле кошмары снились ей самой, особенно первое время после похищения. Теперь уже реже, но до сих пор она раздергивала перед сном занавески: пусть с улицы хоть немного, да просачивается свет, чтобы, если проснется среди ночи, не показалось, что она снова там, в этом бетонном гробу, и не зашлось сердце от ужаса.
– Ну вот, а потом выступил я, – продолжал папа, – и сделал все, чтобы сгладить впечатление, произведенное Тони на присяжных…
Это Мэрион уже видела своими глазами, но продолжала с заинтересованным видом слушать и время от времени кивать.
– …Ну, а про учительницу про вашу, как я понимаю, тебе Рэй уже рассказал.
– Папа, а кто еще остался из свидетелей защиты, кроме меня? – поинтересовалась Мэрион.
– Не знаю, – отец покачал головой. – Думаю, кто-то еще есть, но Доусон не любит раньше времени раскрывать карты. А спрашивать его, как я уже сказал, я считаю неэтичным. – Чуть помедлил и добавил: – Скорее всего, в понедельник все закончится.
– Что закончится?
– Суд. С утра выступят свидетели, затем пройдут прения сторон – и во второй половине дня присяжные вынесут вердикт.
– Так скоро, уже?!
– Да. – Он пожал плечами. – Видишь ли, это дело представляется важным и значимым только для нас – для Рэя, для тебя и для меня. Объективно же такие дела – те, в которых речь идет о двух-трех годах тюрьмы – считаются мелкими и рутинными и порой вообще разбираются в одно заседание.
– Как ты думаешь, – спросила Мэрион почти шепотом, – Рэя осудят?
– Ну как я могу тебе ответить? Надеюсь, что нет. Доусон делает все, что может, и наверняка у него в кармане есть еще пара-тройка козырей. – Задумался на несколько секунд, затем продолжил: – Часто, когда смотришь на присяжных, то еще задолго до объявления вердикта понятно, каким он будет. А тут – до сих пор неясно.
«В конечном счете все решит человеческий фактор» – вспомнились ей слова Доусона. Что ж, для того, чтобы воздействовать на этот самый «человеческий фактор», у Мэрион тоже имелся в кармане козырь, о котором никто, даже Рэй, пока не подозревал. Кажется, имелся – она еще не совсем была в этом уверена.
– Защита вызывает Хораса Кирби!..
Сказать, что Мэрион была удивлена, это ничего не сказать. Она знала, что Доусон с утра должен вызвать ее, поэтому специально села у прохода. Но, пройдя мимо нее, на место для свидетелей вступил молодой человек в дорогом темно-сером костюме, кремовой рубашке и тщательно подобранном галстуке – она сама едва ли мота бы выбрать лучше.
– А чего он?.. – подпихнула она локтем сидевшего рядом отца.
– Тихо! – цыкнул тот. – Значит, так надо!
Пока молодой человек давал присягу и называл свое имя, Мэрион вглядывалась, пытаясь понять, видела ли она его прежде.
– Знакомы ли вы с подсудимым Рэем Логаном? – спросил Доусон.
– He знаю, можно ли это назвать знакомством. – Молодой человек чуть усмехнулся, и тут Мэрион поняла, кто это такой; поняла еще до того, как услышала: – Я тот самый восьмиклассник, с которым он подрался одиннадцать лет назад на школьном дворе.
Доусон что, с ума сошел, вызвав его свидетелем?! – подумала она. Обернулась к отцу:
– А зачем?..
– Да тише ты! – оборвал тот. – Хватит болтать, пожалуйста, ты тут не дома!
– Та-ак, – громко произнесла судья, стукнув молоточком по столу. – Прошу адвоката защиты подойти ко мне!
Тот подошел. Слов было не слышно, но судье явно что-то пришлось не по нраву. Сдвинув брови, она слушала Доусона, изредка бросая в ответ короткие реплики.
Мэрион, неприязненно покосившись на отца, отодвинулась от него – больше спрашивать его она ни о чем не станет, хоть убей!
Наконец судья хмуро кивнула, и Доусон снова отошел на свое «рабочее место», свободный пятачок между присяжными и местом для свидетелей.
– Итак, мистер Кирби, – продолжил он, – не могли бы вы рассказать, при каких обстоятельствах произошла эта драка и что явилось ее причиной.
– В тот год, ближе к весне, парни в седьмых и восьмых классах вдруг увлеклись игрой в блэкджек[26], – начал Кирби. – Непонятно, откуда это взялось, но буквально поветрие какое-то накатило. Играли и после уроков, и в перерывах, и даже порой на уроках ухитрялись. Высшим шиком карты вот такие маленькие считались, – показал пальцами нечто размером со спичечный коробок.
– Мистер Кирби, все это, конечно, очень интересно, – перебила судья, – но я бы попросила вас отвечать на заданный вопрос.
– Ваша честь, прошу прощения, но я как раз объясняю причину драки!
– Ну хорошо, продолжайте, только покороче!
– Играли мы не на деньги, а на… на условия всякие – например, на то, что проигравший должен съесть живую муху, – публика в зале отозвалась тихим ропотом и смешками, – на горсть земли, взятую в полночь на кладбище, на банку пива – нам его в четырнадцать лет не продавали, где хочешь, там и доставай – на то, чтобы сунуть тряпку в глушитель машины кому-то из учителей. – Кирби неловко поморщился; сквозь личину яппи все больше проглядывали черты прежнего подростка. – Да что говорить, теперь, задним числом, я понимаю, что все это величайшая дурость была, но тогда мы все казались себе очень крутыми и остроумными.
Ну и вот, в тот день кто-то предложил сыграть на трусики первой девчонки, которая пройдет по двору. И я проиграл. Мы во двор вышли – встали, ждем. И первой оказалась Мэрион Рамсфорд. Я еще, помню, сказал: «Она же совсем маленькая – может, другую подождем?!» – но ребята подначивать стали: «Что, дрейфишь?! Уговор есть уговор!»
Ну, я и пошел за ней. Остановил, сначала по-хорошему попросил трусы отдать, потом силой отобрать попытался. Но она как бешеная отбивалась, в конце концов меня за руку укусила, вывернулась и убежала. Я к ребятам вернулся, они смеяться начали – с такой малявкой не справился!
А минут через десять она пришла с братом. С Рэем, то есть. Я на него только взглянул, сразу понял – мало мне не будет. Он подошел, даже ничего говорить не стал, просто врезал мне. Я конечно, тоже, как мог, ответил. Ну а потом нас разняли. – Кирби пожал плечами. – Вот и вся история.
– Иными словами, – переспросил Доусон, – причиной драки было то, что вы пытались стащить трусики с Мэрион Рамсфорд?
– Да, – Кирби сглотнул, лицо жалобно исказилось – было понятно, что он готов сейчас сквозь землю провалиться, – но… нет, вы не подумайте, никакой сексуальной подоплеки тут не было. Я же не извращенец какой-нибудь! Я просто в карты их проиграл…
– Во время этой драки вы получили какие-либо серьезные травмы?
– Нет. То есть у меня из носа кровь текла, целый час не могла остановиться. И еще зуб шатался. Больше ничего.
– Ваши родители подавали заявление в полицию по факту избиения?
– Нет, сэр! Сначала мама хотела, чтобы папа сходил в полицию, но вечером к нам приехал один человек, который у сенатора Рамсфорда работал. Его Джейсон звали, как в «Пятнице, 13»[27] – до сих пор помню.
«Джейстон!» – догадалась Мэрион.
– …Поначалу мама его даже на порог пускать не хотела, но все же впустила. А меня наверх отослала. Они разговаривали минут десять, потом меня позвали, и человек этот меня спросил, почему мы с Рэем подрались. Я хотел сказать, что Рэй просто ни с того ни с сего на меня набросился, как я до того всем говорил, но… что-то у этого Джейсона в глазах такое было – словом, я рассказал всю правду. Когда он ушел, мне от отца здорово влетело – я не помню, чтобы он когда-нибудь еще на меня так сердился. Заставил меня поклясться, что я никогда в жизни больше не притронусь к картам. Ну и, естественно, ни в какую полицию никто не пошел, – Кирби потупился, – отец сказал, что мне, дураку, еще мало досталось.
– Какого вы мнения о Рэе Логане, считаете ли вы, что он человек агрессивный и склонный к насилию?
– Нет, сэр! Нет, ни в коем случае! У меня дочка недавно родилась – кроха совсем, два месяца ей, но только представить, что вот она подрастет и кто-то к ее трусикам потянется… я не знаю, что б я с ним сделал!
– Спасибо, у меня все! – кивнул Доусон. Он ваш, – сделал Кугану приглашающий жест.
– У обвинения нет вопросов, – покачал тот головой.
– Хорошо, – сказала судья. – Свидетель свободен. Надеюсь, мы на этом покончили со школьной дракой двенадцатилетней давности?
– Да, ваша честь, – почтительно склонил голову Доусон. – Мой следующий свидетель – Мэрион Рамсфорд.
– Ну давай! – отец обернулся к ней, сжал ободряюще руку. – Иди!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Если бы Мэрион потом спросили, что именно она говорила – едва ли она могла бы это в точности повторить. Помнила лишь, что рассказывала, как ей было жутко в том подвале, как болели ноги, как хотелось пить и не хватало воздуха. И про ощущение, что вот, это и есть конец, и про то, как мысленно звала Рэя, то ли вслух, то ли про себя повторяя его имя, тоже рассказала.
Только теперь она в полной мере оценила мастерство Доусона: его вопросы направляли ее и поддерживали – и она говорила и говорила, заставляя себя вспоминать то, что хотелось навсегда забыть…
Когда вместо очередного вопроса внезапно наступила тишина, Мэрион даже удивилась: как, уже все? Перед глазами все плыло от проступивших слез, она вытерла их рукой.
Прошло несколько секунд, прежде чем послышался голос Доусона:
– Мэрион, у меня больше нет к вам вопросов. Но, возможно, есть у мистера Кугана. – Повернулся к помощнику прокурора: – Прошу вас!
Что-то в тоне адвоката сказало ей: «Соберись! Это еще не все!»
– Мисс Рамсфорд… – начал Кутан.
– Прошу прощения, я миссис Логан, – возразила Мэрион нарочно тихо.
– Что? – как и следовало ожидать, обвинитель попался в эту незамысловатую ловушку.
– Мы с Рэем две недели назад поженились, так что я теперь миссис Логан, – сообщила она уже громко и четко.
Показалось, или в глазах Доусона промелькнуло одобрение?
– Миссис Логан, имело ли это похищение какие-то последствия для вашего здоровья?
– Мне до сих пор снятся кошмары. Почти каждую ночь. Что я снова там, – она сглотнула, – в этом подвале. Я не могу спать без света и вообще плохо засыпаю. – Вспомнила и добавила: – Рэй говорит, что я часто плачу во сне.
