Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Рэй пробежался по ее шее цепочкой быстрых поцелуев, она тоже поцеловала его в плечо, провела кончиком языка по солоноватой коже. Его ладонь легла ей на грудь – сначала легонько, потом смелее; погладила, чуть сжала.
Наверное, ей тоже можно его потрогать, решила Мэрион. Она знала, что мужчины любят, когда их трогают там, поэтому опустила руку вниз – пальцы наткнулись на нечто плотное, гладкое и теплое; коснулась и чуть качнула, чтобы прочувствовать, какая эта штука увесистая.
– Ох-х… – простонал Рэй. – Ты меня убьешь!..
Она быстро убрала руку.
– Но я же не знаю, что надо делать! А ты не говоришь!
– Ничего не надо! Лежи спокойно. Я… я все сделаю сам. – Коротко рассмеялся. Если бы Мэрион и без того не любила его всю жизнь, то полюбила бы сейчас, за этот неловкий смешок. – И не смотри на меня так!
– Как?
– Словно проводишь научный эксперимент! – С этими словами Рэй потянулся и выключил свет.
Он был прав, в темноте все действительно пошло как по маслу. Ей не надо было ни думать, что делать, ни говорить что-либо – только пропускать через себя поток ощущений, самых разных, порой неожиданных, но нельзя сказать, чтобы неприятных. Даже больно не было; в тот момент, когда Рэй, как пишут в романах, «вошел в нее», это получилось не столько больно, сколько странно – неловко и неуютно.
Вскоре он, тяжело дыша, отодвинулся и распластался рядом. Мэрион подумала, что надо бы сказать что-то подобающе-романтичное, хотя на самом деле ее так и подмывало спросить: «И это все?!»
Рэй начал первым.
– Извини… я… я, кажется, тебе больно сделал.
– Да нет, все в порядке, – она погладила его по плечу.
– Я сам знаю, что был не на высоте… но… в следующий раз будет лучше.
– И так все было очень хорошо, – дипломатично запротестовала Мэрион.
Он на ощупь прикрыл ее рот ладонью, поддразнил, как в детстве:
– Врушка – кривые ушки! – Убрал руку и поцеловал. – Следующий раз будет лучше, я тебе обещаю!
Обещание свое Рэй выполнил. Под утро разбудил ее поцелуями; больше не говорил, чтобы она не смотрела на него, только ласкал и целовал.
И ощущения на этот раз были совершенно другие, куда более острые и приятные; в какой-то момент Мэрион поймала себя на том, что ее тело само, независимо от ее воли, отвечает Рэю, движется с ним в едином ритме. И прежде чем они оба забылись коротким счастливым сном, она наконец постигла, что именно люди находят в сексе и почему это занятие им так нравится.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Они проводили вместе все ночи. Вечером чинно расходились по своим спальням, но не проходило и часа, как Ри проскальзывала в дверь его комнаты и запирала ее за собой. Уходила она на рассвете, стараясь успеть до того, как мисс Фаро проснется и начнет хлопотать на кухне.
Знала ли об этом сама мисс Фаро? В былые годы Рэй был уверен, что от ее внимания не ускользнет ничто из того, что происходит в доме. Но теперь, даже если она и догадывалась, что Ри ночует у него, то не показала это ни словом, ни взглядом. Правда, ни разу и не спросила, почему они оба по утрам выглядят такими сонными.
Вопреки здравому смыслу, вопреки логике Рэя не оставляло ощущение правильности происходящего, словно когда-то его жизнь пошла не в ту сторону, а теперь, будто в фантастическом романе, он вернулся в прошлое и сумел исправить то, что было не так, пошел по «другой ветке».
Он и Ри – вместе… Еще несколько месяцев назад это показалось бы ему невероятным, сейчас же – самым естественным, что только могло бы быть.
Если бы не предстоящий суд, если бы не грозящая ему тюрьма… Рэй старался не думать об этом, выбросить из головы – пусть те немногие дни, что остались у них, будут счастливыми.
А Ри – казалось, никакие проблемы ее не мучают, она выглядела счастливой и беззаботной. Рэй не знал, правда ли она совсем не переживает и не беспокоится о том, что будет дальше, или притворяется, чтобы не портить ему настроение. Не знал – и не хотел спрашивать, просто любовался ею, стараясь наглядеться вдосталь, чтобы потом, если предстоит разлука, было что вспоминать.
Вот она смеется и тянет его за руку: «Рэйки, пошли кататься на лодке!», а вот перед обедом выпрашивает у мисс Фаро «одно маленькое пирожненькое». А вот входит к нему в спальню, в сиреневом халатике и тапочках с пушистыми помпонами; он лежит, закинув руки за голову, и смотрит, как она подходит – ближе, ближе… а потом она лежит в его объятиях и смотрит на него, и глаза сияют так, что от этого взгляда дух захватывает.
В город Ри за эти дни практически не выезжала; съездила лишь один раз, по его настоянию – в аптеку, за противозачаточными таблетками. Рэй ни в коем случае не мог допустить, чтобы она забеременела, когда через месяц-другой им, возможно, суждено на несколько лет расстаться. Сначала он предложил купить презервативы, но Ри брезгливо скривилась и сказала, что ей противно смотреть на «эти резиновые штуки», так что сошлись на таблетках.
Сам Рэй за ограду за эти дни не вышел ни разу. Хотя репортеров у ворот было меньше, чем в день его приезда, но одна-две машины непременно дежурили. Как-то, сидя на пристани, он заметил, что его фотографируют из проплывавшей мимо берега лодки. Первым желанием было отвернуться и уйти, но потом Рэй вспомнил, что Доусон просил, если придется общаться с репортерами, быть с ними полюбезнее, и – делать нечего – улыбнулся и помахал рукой. На следующий день эта фотография красовалась в газете, рядом с пространной статьей о том, что насилие – это, конечно, плохо, но, с другой стороны, человек должен иметь возможность защитить себя и своих близких, иначе зачем бы вообще нужна была вторая поправка[18]?!
Рамсфорд приехал через неделю – ночью, никого не предупредив. Открыл дверь своим ключом, тихонько прошел наверх и… и, очевидно, решил поздороваться с дочерью.
Телефон у изголовья взорвался звонком в четыре утра. Рэй схватил трубку и спросонья не сразу узнал искаженный тревогой голос:
– Рэй, что с Мэрион?! Ее нет в комнате… холодная постель…
– Не волнуйтесь, сэр. – Он не собирался ничего скрывать от сенатора, но, господи, как же трудно оказалось выговорить эти слова! – Все в порядке. Она… она здесь, со мной.
Прерывистый вздох – свидетельство того, что его собеседник услышал и понял.
– Хорошо. Извини, что разбудил. – И, прежде чем Рэй успел ответить неловким «Ну что вы, ничего страшного!», повесил трубку.
Проснувшаяся Ри вопросительно смотрела на него.
– Твой отец приехал, – объяснил Рэй.
– Папа? – она заулыбалась и полезла из-под одеяла. – Пойду поздороваюсь.
– Он знает, что мы… что ты была со мной.
Ри пожала плечами, улыбка ее от этих слов ничуть не увяла. Сказала нараспев, будто стишок:
– Ну и знает, – надела правую тапочку, – ну и что?! – надела и левую.
Уже пошла было к двери, но потом вернулась, нагнулась и потерлась носом об его щеку.
– Спокойной ночи! – После чего ушла уже окончательно. Некоторое время Рэй не спал, прислушиваясь, но она так и не вернулась.
Когда он проснулся, в окно ярко светило солнце, а рядом снова была Ри. Собственно, он и проснулся оттого, что она заверещала чуть ли не над самым ухом:
– Рэйки, просыпайся! Завтрак уже вот-вот готов будет, а ты все спишь и спишь! Рэйки-ии!
Едва Рэй открыл глаза, плюхнулась рядом, облокотившись о его живот.
– А знаешь что?
– Что?
– Вот что! – Нагнулась и поцеловала. – А еще мисс Фаро в честь папиного приезда делает на завтрак вафли!
– Он про нас с тобой что-нибудь спрашивал?
– Нет. Но он же видел, что я у тебя ночевала. – Ри проницательно прищурилась. – Ты что, боишься, что он ругаться будет?! Рэйки, ну что ты как маленький – нам же уже не по десять лет, мы оба взрослые люди! – Вскочила. – Давай, вставай скорей, ты же знаешь, папа терпеть не может, когда к завтраку опаздывают! – Последние слова она произнесла уже у двери.
Опять у нее все так просто! – подумал Рэй, вылезая из-под одеяла.
Конечно, скоро он будет свободен, документы о разводе вот-вот придут – а это значит, что они с Ри могли бы пожениться; да и сам Рамсфорд в свое время говорил, что не будет против, если между ними возникнут, как он выразился, «какие-то отношения». Но это было раньше, а теперь – какому отцу понравится, что его дочь связалась с человеком, которому грозит тюрьма?!
К завтраку Рэй все-таки опоздал и когда вошел в столовую, Рамсфорд уже сидел за столом и ел. В ответ на приветствие он лишь сухо кивнул. Конечно, удивляться тут было нечему – сенатор действительно терпеть не мог, когда его домочадцы опаздывали к завтраку или обеду, но кошки, которые скребли на душе у Рэя, разбушевались пуще прежнего.
Через минуту появилась и Ри, в зеленом брючном костюме без рукавов и с зеленой ленточкой-банданой вокруг головы. У Рэя возникло подозрение, что она нарочно подгадала, чтобы придти позже него и, так сказать, взять огонь на себя.
Увидев ее, сенатор саркастически заметил:
– Ты что, весь свой гардероб перемерить успела перед тем, как почтить нас своим присутствием?
– А что, по-моему, мне этот костюмчик идет! – Ри удовлетворенно оглядела себя и, сев за стол, принялась взахлеб рассказывать, что хочет поменять занавески в своей спальне на бежевато-розовые, в теплой гамме, и со стенами тоже что-нибудь сделать – например, сейчас очень модно покрывать их французской краской с хлопковыми и золотыми нитями.
Рэй подал несколько реплик в попытке поддержать разговор, сенатор же не проронил ни слова, лишь хмыкал да пару раз кивнул.
Доел он первым и, уже вставая, сказал, так же сухо:
– Рэй, когда доешь, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет.
Сказать, что у Рэя в этот момент не екнуло сердце, значило бы соврать. Он покосился на Ри. Она подмигнула ему и скорчила рожицу, которая означала «Папочка сегодня не в духе»; челюсти ее тем временем с аппетитным хрустом перемалывали картофельную вафлю.
В детстве, когда сенатор почему-либо был недоволен им, она не раз вступалась за него – без приглашения вкатывалась в кабинет и заявляла: «Папа, не сердись на Рэя, он ни в чем не виноват!» Но чтобы она защищала его еще и тут – это было бы вообще ни в какие ворота.
Поэтому Рэй ответил ей беззаботной улыбкой и, хотя кусок в горло не лез, мужественно положил себе на тарелку еще вафлю, сдобрив ее взбитыми сливками.
Когда он вошел в кабинет, Рамсфорд разговаривал по телефону. Прикрыв ладонью микрофон, бросил: – Запри за собой дверь, – и снова погрузился в разговор. Обычно дверь в кабинет никогда не запиралась, и Рэй почувствовал себя еще более неуютно.
Собственно, догадаться, о чем пойдет речь, было нетрудно, поэтому, едва сенатор повесил трубку, Рэй начал первым:
– Сэр, я понимаю, о чем вы хотите поговорить, и хочу сразу сказать, что, конечно, Мэрион могла бы найти себе мужа и получше. Но так уж вышло, что она любит меня. И я тоже люблю ее.
– Это что, следует понимать как просьбу о формальном благословении? – сквозь мрачную мину Рамсфорда неожиданно прорезалось нечто вроде ухмылки.
– Да, сэр. И я не… я никогда не обижу ее и постараюсь, чтобы она была со мной счастлива.
– Знаю, сынок, – сказал сенатор неожиданно мягко. – Я с самого начала, чуть ли не с детства видел, что это неизбежно. Ей никогда никто был не нужен, кроме тебя. Так что – если, конечно, это вам надо – я благословляю вас.
– Да… Спасибо, сэр, – Рэй еле сумел скрыть вздох облегчения, подумал, что Ри была права: они же взрослые люди и непонятно, с чего он вообще так паниковал!
– Но я о другом с тобой хотел поговорить, – продолжил сенатор, – давно хотел, все откладывал. Речь пойдет о твоей матери.
– Что? – От неожиданности Рэй даже привстал. – Что?!
– Я хочу поговорить с тобой о твоей матери.
– Но… – Все слова разом вылетели из головы. Показалось – этих семнадцати лет не было; на секунду Рэй почувствовал себя тем самым мальчиком, который месяц за месяцем, вопреки всякой надежде, ждал маму и, лежа по ночам без сна, думал: а может, она попала в аварию, потеряла память и не знает, где ее дом, может, ей нужна помощь?! – Как… с ней что-нибудь случилось, сэр?
– Нет, – покачал головой сенатор. – С ней все в порядке. – Достал из стола папку, положил на стол и прикрыл ладонью. – Она живет в Калифорнии – давно уже, с тех самых пор, как уехала. Замужем, сыну четырнадцать лет…
– Но вы же говорили, что ничего о ней не знаете и что у полиции о ней нет никаких сведений!
– В тот момент я действительно ничего не знал. Позже, когда ты уже жил здесь, я нанял частного детектива и он ее разыскал.
– Но зачем? И почему вы мне ничего не сказали?
– Пойми, Рэй – я обязан был знать, где она и что с ней! Я отвечал за тебя и не хотел никаких… неожиданностей.
– А мне вы ничего не сказали, – повторил Рэй, больше для себя, чем для сенатора.
– В то время я утешал себя мыслью, что действую в твоих интересах: раз она тебя бросила, то ты ей не нужен, и у меня в доме тебе будет лучше, чем с ней. Но теперь я могу сказать правду – в первую очередь я беспокоился за Мэрион. Если бы ты тогда уехал, не знаю, как бы она это пережила.
– Почему вы думаете, что я бы уехал?
– Я не хотел рисковать. Так что постарайся понять меня – и прости… если сможешь.
– Она искала меня, сэр? – спросил Рэй после паузы.
– Нет. Если бы она стала тебя искать, я бы, разумеется, сказал тебе. Но она не искала.
– Откуда вы знаете?
– Я попросил Сэма Майерса сообщить мне, если она или кто-то другой будет спрашивать о тебе. – Рамсфорд неловко пожал плечами. – Ладно, Рэй, я сам знаю, что виноват, я должен был рассказать тебе обо всем этом раньше. Но так уж вышло… Вот, возьми, – подтолкнул к нему папку. – Тут отчеты частного детектива.
– Да, сэр, спасибо. – Рэй потянулся и взял папку. – Я пойду, ладно?
Встал и шагнул было к двери; но обернулся, услышав сказанное вслед:
– Только не забудь, пожалуйста – тебе сейчас нельзя выезжать за пределы штата!
– А когда? Сами понимаете, после суда это все может, – криво усмехнулся, – отложиться на о-очень долгое время.
– Она никогда не искала тебя, сынок, – повторил сенатор.
– Да, я слышал. Но я – я сам хочу увидеть ее! – Дальнейших возражений Рэй слушать не стал, просто вышел из кабинета.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сиденья из желтой кожи были мягчайшими, казалось, что садишься не в кресло, а в ванну с водой.
– К вашим услугам видеотека – у нас имеется более трехсот фильмов на любой вкус, – с любезной улыбкой протараторила миниатюрная японка-стюардесса. – Могу предложить также легкий завтрак, кофе, шампанское и фрукты.
– Спасибо. Пока ничего не нужно, – сказал Рэй, и она ушла к себе – в этом небольшом, изнутри похожем на салон комфортабельного лимузина «Лир-Джете»[19] кроме него и Ри, других пассажиров не было…
Вечером того же дня, когда Рамсфорд отдал ему папку с отчетами, он снова позвал Рэя к себе и мрачно спросил:
– Ты все еще намерен ехать в Калифорнию?
– Да.
– Ладно, скажи мне, когда – я все организую.
Рэй, еще не отошедший до конца от утреннего разговора, вякнул было что-то в том смысле, что сам может разобраться в своих делах.
– Тебе что, не терпится снова в тюрьму? – перебил Рамсфорд. – Если обнаружится, что ты пересек границу штата, освобождение под залог могут аннулировать. Полетишь частным самолетом, на внутренних рейсах для них паспортный контроль менее строгий.
– Хорошо. Спасибо, – угрюмо поблагодарил Рэй. – Я бы хотел поехать как можно скорее, буквально завтра-послезавтра.
– Да уж, лучше съезди поскорее. На следующей неделе, в пятницу, предварительное слушание по твоему делу. – Если не словами, то тоном сенатор дал понять, что считает эту поездку затеей совершенно неуместной. – Мэрион полетит с тобой?
– Да. – Для Ри то, что он поедет в Калифорнию, было ясно сразу, как и само собой разумелось, что поедет не один. Едва он успел рассказать ей о разговоре с отцом, она спросила: «Ну, так когда мы едем?»
– Ладно. Я все организую, – повторил Рамсфорд.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Рэй. Выходя из кабинета, он чувствовал себя на редкость неловко.
В тот же день за ужином сенатор сообщил:
– Вы полетите завтра.
– Спасибо, папа! – заулыбалась Ри.
– Спасибо! – отозвался Рэй.
– Надеюсь, одного дня вам хватит? Машина заказана на твое имя, самолет тоже, – обернулся сенатор к дочери. Хмуро взглянул на Рэя. – А ты постарайся там нигде излишне не светиться.
Вот так и получилось, что они оказались в этих мягких креслах, в этом уютном, обшитом панелями из карельской березы салоне самолета, принадлежавшего кому-то из знакомых Рамсфорда.
Ри начала было рассказывать про то, как вчера целый час лазала по интернет-сайтам университетов – сравнивала и прикидывала, где ей лучше будет учиться – но очень быстро поняла, что Рэй не в настроении разговаривать, и притихла. Положила голову ему на плечо, он обнял ее, и довольно скоро она задремала, уютно посапывая.
Рэй тоже закрыл глаза, но спать не мог. Еще несколько часов, всего несколько часов, и он увидит ЕЕ…
Когда Рамсфорд сказал «отчеты», Рэй подумал, что он оговорился. Но оказывается, вот уже пятнадцать лет детективное агентство «Саммерс и Такада» каждые полгода присылало сенатору отчеты, описывающие жизнь Рэнди Вальдоа – так звали теперь мать Рэя – короткие, буквально в несколько абзацев; к каждому отчету прилагалось по три-четыре фотографии.
Она жила на севере Калифорнии, почти у границы с Орегоном, и работала в магазине при автозаправке. Заправкой этой и соседствующим с ней гаражом владел муж Рэнди, Питер Вальдоа. Несмотря на испанскую фамилию, на мексиканца он ничуть не смахивал – высокий, сероглазый, с вьющимися каштановыми волосами и добродушной улыбкой. Замуж за него Рэнди вышла через два месяца после отъезда из Миссури, еще через три года у них родился сын – Уильям, или, как его называли дома, Уилл.
По фотографиям из отчетов можно было проследить всю историю семьи – вот Рэнди еще беременна, а вот она с малышом на руках. Он постепенно растет, а она почти не меняется, лишь похудела слегка да лицо загорело и обветрилось. Вот Питер сломал ногу – он на костылях, а Уилл, ему уже лет восемь, едет на велосипеде на заднем плане.
Рэю было странно думать, что этот мальчик, которого он никогда, кроме как на фотографиях, не видел – его брат. Но они даже внешне были немного похожи – оба светловолосые и худощавые; и форма лица, и разрез глаз одинаковый. Только у Уилла таза были голубые, как у матери… и у Нетти.
Интересно, был ли отъезд матери заранее обдуманным шагом? – вопрос этот, непонятно почему, не давал Рэю покоя. Знала ли она, что не вернется, или случайно встретила человека, который предложил ей уехать с ним – возможно, даже не зная, что у нее есть дети – и, измученная безденежьем, заботами и мыслями о не сложившейся судьбе, бросилась за ним, как головой в омут, решив начать новую жизнь в Калифорнии.
Скорее, второе, потому что она захватила с собой только сумку, не взяла ни деньги, которые копила на машину – именно они позволили Рэю продержаться первое время – ни одежду, ни белье, ни даже свою любимую щетку для волос. На ней оставалось несколько светлых длинных волосков, Рэй порой брал ее в руки и прикладывал к лицу – казалось, от нее пахнет мамой. Потом, после смерти Нетти, перестал.
Калифорния – штат, который славится своим солнечным климатом – встретил их пасмурным небом и мелким противным дождичком.
Перед тем, как выйти из самолета, Рэй натянул оранжевую бейсболку с козырьком: какая-никакая – а маскировка, ведь известно, что яркий галстук, шейный платок или шляпа отвлекают внимание окружающих от лица. Прочая его одежда – поношенные джинсы и зеленоватая футболка с изображением стодолларовых купюр – делала его неприметным и похожим на туриста, толпы которых в летние месяцы заполоняют Калифорнию, Зато Ри в полосатом летнем платье без рукавов и белой широкополой шляпе выглядела настоящей красавицей.
У трапа уже ждал молодой человек в форме, похожей на пилотскую; на бейджике на груди было написано «Энди Стоуэлл, менеджер». Рэя он одарил голливудской улыбкой на тридцать два зуба, но основным объектом его внимания стала Ри.
– Мисс Рамсфорд, добро пожаловать в Калифорнию! Ваша машина стоит на парковке – позвольте, я провожу вас туда. Или, возможно, вы хотите сначала выпить чашечку кофе в комнате отдыха?
– Нет, благодарю вас, – покачала головой Ри, после чего Стоуэлл отвел их на стоянку и, вручив ключи от белой «Тойоты», сообщил:
– Если вам понадобится карта, она в бардачке. Счастливой поездки!
До городка с громким название Салливан-сити, на въезде в который стояла та самая заправка, было 75 миль.
За руль села Ри – если, не дай бог, остановит полиция, то Рэю, как правильно сказал сенатор, не стоит светиться. Впервые он увидел, как она водит машину: на пределе разрешенной скорости, почти не притормаживая на поворотах и при этом ухитряясь еще поглядывать по сторонам на вывески.
Но отметил он это лишь краешком сознания, сосредоточенный на другом: осталось всего шестьдесят миль… пятьдесят восемь… Что ОНА скажет, когда его увидит? И вообще, узнает ли, или придется неловко представляться?.. Пятьдесят пять миль… Спросит ли она про Нетти?
Он не знал, почему так торопится, не знал, что скажет при встрече – но потребность увидеть ЕЕ была настолько сильна, что отметала все доводы разума.
Еще миля… еще… еще…
Совсем немного уже осталось, совсем немного!..
Въехав на заправку, Ри сказала – почему-то шепотом, хотя в машине, кроме них, никого не было:
– Это… это здесь…
К ним уже спешил чернокожий парнишка-заправщик:
– Вам заправиться, мисс?
– Полный бак, – кивнула Ри. – А мы пока зайдем в магазин. – Обернулась к Рэю. – Пойдем?
– Да. – Вылез из машины, пару секунд постоял, собираясь с духом, и пошел к магазину. На пороге снял бейсболку, сунул в карман.
Звякнул колокольчик, и женщина, стоявшая за прилавком, обернулась.
Она узнала его сразу – Рэй понял, что узнала. Замерла, напряглась и вперила в него взгляд. На первый взгляд она мало изменилась, лишь присмотревшись, можно было увидеть, что фигура уже потеряла прежнюю стройность. Обветренное лицо, морщинки вокруг глаз…
Он подошел к прилавку, глядя на нее глаза в глаза, сам не зная, что собирается сказать в следующий момент – «Как ты могла нас бросить?» или «Я тебя ненавижу!» или просто «Мама!»
– Мама! – голос, громко произнесший это слово, был не его. И даже не похожий на его – мальчишеский, ломкий…
Откуда взялся пацаненок? Еще секунду назад в магазине никого не было! Но вот он – подошел к матери, растерянно переводит взгляд с нее на Рэя и обратно.
– Мама, что случилось?!
– Ничего, сынок! – ответила она; обняла мальчишку за плечи, будто защищая.
Рэй сглотнул.
– Пачку «Мальборо», пожалуйста. У вас найдется сдача с сотни?
– Да, конечно.
Не считая, сгреб с прилавка мелочь и большими шагами вышел из магазинчика.
Ри догнала его уже у самой машины, схватила за локоть. Рэй резко обернулся и только увидев, что это она, вспомнил об ее существовании. А он-то было подумал…
– Садись, поехали.
Едва дождался, пока она расплатится с заправщиком и сядет в машину, и рванул с места.
Хватило его ненадолго – едва заправка скрылась из виду, он затормозил машину на обочине. Несколько секунд сидел неподвижно, пытаясь справиться с тем, что рвалось изнутри, потом резко ударил обоими кулаками по рулю…
– Рэйки, ты чего?! – Ри испуганно уставилась на него, схватила за рукав. – Ты чего?..
Рэй даже не сразу понял, что плачет, настолько он забыл это ощущение. Нетерпеливым движением вырвался от нее и потянулся к ручке – выйти из машины; остановиться он сейчас не мог, а позволять ей смотреть на это было стыдно.
– Рэйки! – Вцепилась в локоть, тянет обратно; он задергался, пытаясь высвободиться, но Ри держала мертвой хваткой. – Рэй, ну пожалуйста!
Он обернулся к ней, хотел сказать «Пусти меня, не трогай», но из горла сам собой вырвался долгий мучительный всхлип; перед глазами все туманилось от слез.
– Рэйки, любимый, милый, – она притянула его к себе, и Рэй с невольным облегчением уткнулся лицом ей в плечо. – Ну что ты, не плачь, не надо! – Почувствовал, что она обнимает его, гладит по спине, целует в макушку.
Он тоже обнял ее, стараясь еще теснее прижаться. Теплая, маленькая, самая близкая – единственный по-настоящему близкий человек…
– Не плачь… пожалуйста, не надо! – бормотала Ри в ухо. – Ну хочешь – вернемся, я ей морду расцарапаю?!
– Не надо… – Рэй невольно хохотнул сквозь слезы: представил себе, как она врывается в магазин, подбегает к прилавку и, ни слова не говоря, вцепляется в волосы стоящей за ним женщины. С нее станется!
Постепенно его отпускало, остался лишь звон в ушах и ощущение, что голова легкая и пустая. Он медленно выпрямился, взглянул на Ри – ее ответный взгляд был серьезным, даже печальным, брови сдвинуты.
– Ты ей так ничего и не сказал?
Рэй помотал головой.
– Нет. Не смог. Пацан-то чем виноват? Если он узнает, что она сделала такое – каково ему будет? Она его мать, и он ее любит, и пусть… пусть любит дальше.
– Да, – кивнула Ри и вздохнула. – Думаешь, она тебя узнала?
Он пожал плечами.
– Да, узнала… узнала, я уверен.
– А зачем ты купил сигареты, ты же не куришь?!
Рэй оторопело взглянул на пачку – оказывается, он до сих пор сжимал ее в левой руке – и, размахнувшись, вышвырнул в окно.
Ри достала платочек – легкий, тоненький – и стала вытирать с его лица остатки слез. Он сидел неподвижно и смотрел на нее, не пытаясь уже сказать «Не надо» или «Не трогай меня». Достала из сумочки расческу, пригладила торчащие волосы; Рэй устало прикрыл таза и прижался виском к ее руке.
– Ну ладно, – сказала она, – давай я снова сяду за руль, поедем в аэропорт.
«Нет, сегодня явно не мой день!» – подумал он, когда проехавшая мимо полицейская машина затормозила ярдах в пятидесяти впереди и медленно покатилась задним ходом. Случилось это как раз в тот момент, когда он вышел из «Тойоты», чтобы уступить место Ри.
Ну и что теперь делать? Быстро сесть на заднее сидение? Будет выглядеть подозрительно… Или вести себя как ни в чем не бывало? Черт возьми, он забыл надеть бейсболку!
Машина остановилась почти вплотную, полицейский – немолодой, грузный, с загорелым лицом и поредевшими светлыми волосами – вылез и пошел к ним. Рэй хмуро смотрел на него.
Оставалась надежда, что этот коп его не узнает, здесь же не Нью-Гемпшир, а Калифорния, другой конец света. Хотя, конечно, какую-нибудь статейку про него вполне могли перепечатать в местной газете, такое бывает – например, ту, где говорится о второй поправке…
Додумать Рэй не успел, полицейский был уже рядом. Вежливо улыбнулся высунувшейся из окошка Ри, чуть нагнулся и приложил руку к фуражке.
– Добрый день, мисс. Какие-то проблемы?
– Нет, у нас все в порядке! – быстро сказала она.
– Здесь нельзя стоять на обочине…
– Простите, пожалуйста! – перебила Ри. – Моему жениху, ему… ему что-то попало в глаз! Мы пытались это вынуть, и вот… Сейчас уже все в порядке, мы вот-вот уедем.
– Мисс, не могли бы вы выйти на минутку из машины?
– В чем, собственно, дело, офицер? – вмешался Рэй.
Полицейский выпрямился и взглянул на него, пристально и зорко.
Ри выскользнула из машины, оказавшись между ними – невольно получилось, что она заслоняет Рэя собой.
– Мы очень торопимся, нам нужно в аэропорт, в Аркейту[20], пожалуйста…
Полицейский, казалось, не слушал, всматриваясь в лицо Рэя. Перевел взгляд с него на Ри, обратно… показалось – или в глазах и впрямь блеснула искра узнавания?
«Ну а если даже и так? – мелькнуло в голове у Рэя. – Это Калифорния, тут я вообще никаким боком, и ордера на мой арест у него нет, разве что придерется к чему-нибудь вроде неправильной стоянки. Но если в протоколе мое имя упомянуто будет – газетчики могут узнать, целую историю из этого раздуют…»
– Мы должны скорее лететь в Нью-Гемпшир, это очень важно, – закончила Ри.
– Да, – нерешительно протянул полицейский, – да, я понимаю. – Кивнул, уже увереннее: – Я понимаю.
И неожиданно сделал совершенно неполицейский жест: шагнув к Рэю, протянул ему руку. Рэю ничего не оставалось сделать, как удивленно пожать ее.
– Садитесь за руль, мисс, – обернулся полицейский к Ри. – И давайте-ка я вас провожу до трассы, на всякий случай. Держитесь за мной, не отставайте! – Повернулся и пошел к своей машине.
– Ну чего ты – садись, быстро! – пихнула в бок Ри, и Рэй, опомнившись, поспешил занять пассажирское место.
Полицейский уже отъезжал, они тронулись следом. Как выяснилось, призыв «не отставать» был не лишен основания – гнал коп куда выше разрешенной скорости. Ри стойко поспевала за ним.
– Как думаешь, он меня узнал? – спросил Рэй.
– Да, – кивнула Ри. Он ждал, что она добавит еще что-нибудь, но она была непривычно молчалива.
До шоссе номер пять они добрались за какие-то двадцать минут. Перед выездом на магистраль полицейский махнул из окна рукой – «Проезжайте» и начал притормаживать, отклоняясь к обочине. Проносясь мимо него, Ри коротко бибикнула; через секунду Рэй увидел в зеркальце высунутую из окна полицейской машины руку со сложенными колечком большим и указательным пальцами[21].
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В первые дни после возвращения из Калифорнии Рэй был хмурым и задумчивым, потом постепенно пришел в себя. Только вот на папу он был по-прежнему обижен, и обижен крепко. Внешне все выглядело нормально, но Мэрион слишком хорошо знала обоих, чтобы не чувствовать в их отношениях легкую натянутость.
Мирить их она не собиралась, надеялась, что постепенно само пройдет.
Казалось, вернулись те времена, когда отец был сенатором. Целыми днями он не выходил из кабинета: с кем-то встречался, совещался, разговаривал по телефону – и снова принимал посетителей. В соседней с кабинетом комнате снова воцарилась секретарша, тощая долговязая особа лет тридцати пяти, похожая на Мери Поппинс – не слишком симпатичная, но выглядевшая весьма уверенной в себе, деловитой и компетентной.
Когда они с Рэем приехали, родной дом после трехлетнего отсутствия показался Мэрион каким-то пустым и полузаброшенным, даже эхо в холле было гулким, как в церкви. Но с приездом папы он мало-помалу ожил и наполнился людьми.
Мисс Фаро взяла на работу двух новых горничных. Одна из них поначалу то и дело зыркала глазами на Рэя, но, слава богу, быстро поняла, что тут ей не обломится. Еще в доме снова появился постоянный садовник, и Мэрион провела с ним целый день, показывая, где и что она хотела бы высадить на клумбах. Конечно, в ее отсутствие за участком следили: два раза в неделю приезжал работник из фирмы по уходу за садами – но это не то же самое, что хозяйский глаз.
И Мики приехал – поселился в комнате на первом этаже, в той самой, которую когда-то облюбовал для себя Джейстон. Мэрион несколько беспокоилась, как воспримет мисс Фаро его появление, не обидится ли: ведь завтраки для семьи всю жизнь готовила она! Но все организовалось наилучшим образом: завтраки остались целиком в ее ведении, Мики же несколько раз в неделю готовил обеды.
